Текст книги "Цвет бедра испуганной нимфы"

Глава восьмая

Нина вернулась домой и, не включая свет в прихожей, сразу направилась в ванную комнату, собираясь принять душ: хотелось смыть с себя все чужое, ненужное – духоту камеры и едкие запахи отдела полиции, тяжелые воспоминания о допросах и свой невероятный страх… Струи били в поддон душевой кабины. Нина прошла в комнату, чтобы снять с себя опостылевший розовый костюмчик и сразу отправить его в стирку, выбрать белье… Открыла дверь гардеробной. Рука потянулась к стене, чтобы найти выключатель. Темно было не только в гардеробной, но и в комнате… Рука замерла непроизвольно. Нина даже не поняла почему, а потом услышала, как открывается замок входной двери.

Войдя в квартиру, она всегда запиралась на ключ, но даже если бы не сделала этого, дверь захлопнулась бы сама… Теперь она не открылась, но звук отпираемого замка был слышен. Или ей показалось? Нина прислушалась и напряглась. Дверь действительно кто-то пытался открыть. Если это злоумышленник, а кто это еще мог быть – только квартирные воры, а если так, то бежать некуда. В камере была та страшная уголовница, которой известны теперь имя и фамилия Нины, а, следовательно, и адрес ее вычислить несложно. Зная, что Марфина живет одна…

Нина, осторожно ступая, приблизилась к открытой балконной двери, шагнула за порог и прислушалась еще раз. Входная дверь отворилась и закрылась бесшумно. С балкона можно было заметить только, как с лестничной площадки проскользнул свет, потом и он пропал. Но кто-то уже был внутри. И бежать некуда… Сейчас тот или те, кто вошли, обнаружат ее, и что тогда? Выбросят с балкона или будут пытать, выясняя, где в доме хранятся деньги и драгоценности. Но ни того, ни другого в квартире не было. То есть имелись какие-то побрякушки, а наличность только та, что в ее сумочке.

В темной квартире мелькнул луч фонарика, потом приоткрылась дверь в ванную комнату. Сейчас обнаружится, что в душевой никого, и тогда грабители начнут искать хозяйку и отыщут ее через минуту, а то и раньше. Но с балкона другого пути нет, как только бегом через квартиру ко входной двери. Но так ей не убежать. И с балкона не уйти – девятый этаж. Можно, конечно, перебраться на балкон соседей, но об этом даже подумать страшно…

И все же Нина взобралась на перила, стараясь не смотреть вниз, обхватила рукой бетонную перемычку между балконами, перегнулась, просунула голову и подтянула вторую ногу… В комнате соседей свет не горел, вероятно, их не было дома… Можно было, конечно, и сейчас кричать о помощи, но пока она еще здесь, в зоне досягаемости грабителей. Нина подтащила ногу, хотела спрыгнуть на соседский балкон, но не получилось, она просто упала туда, но удачно, на что-то очень мягкое – скорее всего, на старый диван. Сползла с него, увидела приотворенную дверь балкона и поползла к ней на четвереньках. Ввалилась в комнату, на покрытый ковролином пол, и прижалась к стене под окном. И почти сразу в стеклах отразился луч фонарика – кто-то с ее балкона осветил соседский. Конечно, ее не увидели, но догадаться, что Марфина здесь, вполне могли: ведь кто-то включил воду в душевой кабине, а потом пропал. Куда? Только сюда – в квартиру соседей, перебравшись с одного балкона на другой. Через пару минут бандиты выйдут на площадку и вскроют и эту дверь. И куда бежать?

И вдруг Нина поняла, что в эту квартиру можно попасть только через соседнюю парадную, где есть консьерж и камера наблюдения… Но если это не остановило злодеев раньше, то не остановит и сейчас… На всякий случай она опустила руку в карман костюмчика и обнаружила в нем свой мобильный. Теперь можно вызвать полицию… Не факт, разумеется, что она успеет это сделать, да и полиция так быстро не примчится…

Она тихо вышла в коридор и только сейчас поняла, что на ногах у нее нет обуви. Несколько минут назад были домашние тапочки, но они, скорее всего, остались на балконе ее квартиры. В прихожей соседей под вешалкой прятался шкафчик для обуви. Нина открыла дверцу и заглянула внутрь. Чтобы разглядеть, что там хранится, пришлось включить фонарик на телефонном аппарате. Но увидев содержимое шкафика, Нина поняла, что в этом далеко не уйдет. Внутри были свалены мужские зимние ботинки, старые кроссовки невероятно большого размера, какие-то сандалии и парочка старушечьих туфелек-лодочек.

За дверью на площадке раздались шаги и голоса. В глазок можно было разглядеть супружескую пару. Женщина открыла дверь напротив, а потом втащила туда мужа, сказав при этом:

– Сейчас ты, гад, за все ответишь!

Марфина тут же поняла, что обращаться к этим людям за помощью бесполезно. Она отошла от двери и вдруг увидела, что ее можно запереть изнутри на задвижку – достаточно широкую и прочную, что Нина тут же и сделала. Теперь так просто дверь не вскрыть, по крайней мере, это потревожит соседей, а у Нины будет достаточно времени, чтобы вызвать полицию. А можно еще истошно вопить, чтобы переполошить весь дом. Хотя на то, чтобы поднять весь дом, у нее, пожалуй, не хватит ни смелости, ни наглости.

Так она сидела некоторое время, прислушиваясь к разным звукам. Потом поняла, что грабители могут проникнуть сюда тем же путем, что и она. Пришлось идти на кухню и искать что-нибудь такое, чем можно защищаться. Вскоре она сидела за чужим кухонным столом, на котором лежали три ножа с широкими лезвиями, топорик для рубки мяса, баночка с острым красным перцем, чтобы кинуть его в глаза злоумышленникам, если они нападут. Электрический чайник был наполнен кипятком, которым можно плеснуть в лица злодеям, а на сковородке отчаянно скворчало в ожидании своего часа раскаленное подсолнечное масло.

И вдруг в голову Нины сквозь панику и страх пробилась вполне здравая мысль. Она взяла телефон и набрала номер консьержа.

– Простите, – пытаясь говорить без дрожи в голосе, начала она, – ко мне в квартиру в течение получаса никто не проходил? То есть ко мне никто не проходил?

– Вы кого-то ждете? – поинтересовалась женщина.

Марфина перевела дух, стараясь не сорваться: конкретно же спросила, зачем отвечать вопросом!

– Никого не жду: просто неожиданно уехала, вернусь не скоро, но теперь мне кажется, что я забыла выключить воду в душевой. Вам не трудно взять дубликат из вашего шкафчика, подняться ко мне и проверить?

– А куда вы уехали?

– В Москву. Вернусь не скоро. За это время может затопить не только соседей снизу, но и весь дом.

– Что же вы так о других жильцах не думаете? – продолжала задавать вопросы консьержка.

– Думаю постоянно и потому звоню. Если бы не думала, то не стала бы сигнализировать вам. А если вы не подниметесь проверить…

– Ну что вы так волнуетесь по всяким пустякам? – прозвучал спокойный голос. – А вы на самолете или на поезде в Москву? Я почему спрашиваю, потому что в самолете телефоны надо отключать, и если я вам перезвоню, то вы так и не узнаете, течет у вас вода в душе или нет.

– На поезде, – соврала Марфина.

Консьержка отключилась. Нина перевела дух и вдруг поняла, что отправила женщину на весьма рискованное задание. Может, даже смертельно опасное! Ведь если в квартире находятся злоумышленники, то они могут убрать свидетеля, который их запомнит и сможет сообщить в полицию. И если с консьержкой и в самом деле случится что-то страшное, тогда совесть не даст Нине жить спокойно до конца ее дней.

Только сколько этих дней теперь у нее осталось? Жанна почему-то сразу решила, что она следующая: возможно, она знает что-то или догадывается, но почему-то скрывает, не рассказывает о своих подозрениях даже лучшей подруге. За что убили Леню? Из-за денег, разумеется, потому что большинство преступлений совершается из корыстных побуждений. Это Нина знала точно. А деньги у Марушкина были, и немаленькие, это Марфина тоже знает точно, но почему-то школьная подруга уверяет, будто все уходило на жизнь. Неужели он скрывал от нее свои доходы? Или делился с кем-то, кого Марфина не знает?

Ожил мобильный, зазвонив так громко, что Нина вздрогнула. Консьержка сообщила, что в ванной комнате действительно лилась вода, и она закрыла кран.

– А в квартире все нормально? – поинтересовалась Марфина.

– Не знаю, что вы считаете нормальным, но я заглянула в комнату: там у вас, извините за неприличное слово, настоящий бедлам. Понимаю, что вы спешили на вокзал, но зачем все вещи из шкафа на пол бросать?

– Может, они сами упали? – ответила Нина, потом вспомнила, что у нее в квартире нет никакого шкафа, и удивилась: – Не поняла, откуда вещи?

– Из большого стенного шкафа со стеклянной дверью… В смысле, гардеробная – теперь это так называется.

– Спешила, конечно, – призналась Марфина, – не думала только, что все на пол упадет.

– Поаккуратнее в следующий раз. И с краном тоже… Да, чуть не забыла. Когда лифт вызвала, чтобы к вам ехать, из кабины мужик вышел. Я его спрашиваю: «А вы к кому ходили, почему в моем журнале не отмечены? Да и не помню я вас». А он сказал, что из полиции и приходил в сто двадцать вторую, но там никого не было… Я ему сказала, что вы в Москву на поезде поехали и сами мне звонили с вокзала…

– Как он выглядел? – поинтересовалась Нина.

– Лет тридцать или около того. Я теперь в мужиках особо не разбираюсь, но здоровый такой – не дрыщ, как другие нынешние… Я его не разглядывала, а то лифт могли перехватить. Но взгляд у него такой тяжелый, и он все время озирался…

– Удостоверение показал?

– Да я и не спрашивала. Я все в лифт норовила проскочить, пока кабину не перехватили…

Закончив разговор, Нина решила обдумать услышанное. Вообще-то она в последнее время только и делала, что размышляла о том, как ей выкрутиться из ситуации, в которой она оказалась, а теперь перед ней, как подсказки, лежали ножи и топорик для мяса, наготове были кипяток и раскаленное масло. Разумеется, нагрянувший к ней мужчина – никакой не полицейский, а наоборот – может быть, даже наемный убийца. Предположим, секретарша Кристина решила наконец исполнить свою угрозу и кого-то наняла…. Хотя лучше не думать об этом. Сейчас самое главное – выбраться из чужой квартиры, вернуться к себе… Но дома, как выяснилось, тоже не безопасно… Значит, надо найти укромное место. Только где? Может, спрятаться на некоторое время у какой-нибудь подруги? Но та у Нины одна – Жанна Гуренко, то есть Марушкина… А вдруг и ее захотят убить. В любом случае надо заглянуть домой, собрать вещи, а за это время подумать, где можно укрыться.

Она убрала ножи и топорик на место. Потом подошла к входной двери, взглянула в глазок: на площадке было пусто. Отодвинула задвижку, попыталась открыть дверь, но та была заперта на ключ снаружи. Значит, выбраться невозможно. На то, чтобы вернуться в свою квартиру тем же путем, каким она пришла сюда, смелости уже не хватило. Оставалась только одна надежда – отыскать ключ, который подошел бы к дверному замку.

Связка с ключами отыскалась на удивление быстро, она лежала в стенном металлическом шкафчике, где висел счетчик электроэнергии. Входная дверь оказалась заперта на два замка, которые легко открылись. Перед выходом Нина обула те самые старушечьи туфли, которые оказались легкими и мягкими – только на три размера больше. В этих туфельках Марфина проследовала в свой подъезд, кивнула консьержке:

– Зря на вокзал смоталась: совещание в министерстве перенесли на другой день.

И, сообщив консьержке заведомую чушь, спокойно и гордо направилась к лифту, немного шаркая ногами, чтобы не потерять по дороге чужие растоптанные туфли.

Все, что находилось в гардеробной, оказалось разбросано на полу в комнате. Ощущение было такое, словно тот, кто забрался в квартиру, что-то искал: рылись не только в спальне, но и на кухне. Нина не знала, что у нее могли искать: чужих вещей или документов у нее не было, а деньги, судя по всему, не пропали, да и кто теперь хранит дома крупные наличные суммы. Но искали, судя по всему, не деньги или драгоценности. Коробочка, в которой Нина хранила свои украшения, тоже валялась на полу. Она была открыта, и сережки с колечками и цепочками кто-то просто отшвырнул в сторону, и теперь они валялись рядом с трусиками и дипломом кандидата экономических наук.

И снова ее сковал страх, то есть перепугалась Марфина в тот самый момент, когда она открыла крышку багажника «Мерседеса» и обнаружила мертвого Марушкина. Но потом становилось все страшнее и страшнее: камера, допросы, подозрения… А теперь еще и проникновение в ее квартиру. Это вообще ужас: наверняка тот, кто забрался сюда, знал, что она дома, а значит… А что это значит – ее хотели убить? Но она ведь вообще ни при чем, не знает ничего. Вполне вероятно, что Леню убили за какие-то его коммерческие дела, в которых она не участвовала и не собиралась в них влезать. Возможно, что убийство Марушкина как-то связано с его инвестициями, ведь он сам говорил о каком-то инвесторе с Мадагаскара. Но это вообще нелепица – трудно поверить, что какой-то русский человек, скрывающийся на острове возле далеких африканских берегов, хочет вложить огромные средства в один из бизнес-проектов Марушкина. Однако во время их последнего телефонного разговора Леня был весел, немного пьян, может быть, но не испуган, значит, он не предполагал того, что с ним может случиться. Если его убили в результате ссоры, то в ресторане должны были слышать крики, спор… Выстрелы наконец – ведь его убили из пистолета. Жанна, правда, считает, что Леню заказала та сама девушка, которая была когда-то его секретаршей. Сомнительно, что это так, потому что секретарше в квартире Марфиной вряд ли что-то нужно, чтобы посылать сюда своих людей на поиски.

Нина вспомнила последнюю встречу с молоденькой секретаршей, ее перекошенное от злости лицо. Тогда она не обратила внимания на ее угрозы, а теперь страшно даже вспоминать. Хотя пугает сейчас все, даже мысли о том, что может случиться дальше.

Телефон зазвонил так внезапно, что она вздрогнула. Номер был ей незнаком, а потому Нина не спешила отвечать. Аппаратик умолк и тут же включился снова. «Вряд ли преступник будет звонить», – подумала Марфина и осторожно нажала кнопку.

– Это подполковник юстиции Егоров из Следственного комитета, – прозвучал суровый голос. – Сообщите ваше местоположение.

– Я дома, – ответила Нина, – но у меня тут проблема…

– Оставайтесь на месте и никуда не уходите, – продолжил следователь.

«Как можно остаться на месте и куда-то уйти?» – подумала она.

И тут же Егоров поинтересовался:

– Что у вас за проблема?

– Ко мне в квартиру забрались и все тут перерыли.

– Ну это не проблема, – попытался успокоить ее подполковник юстиции, – вот у вашей подруги Марушкиной действительно проблема. В нее стреляли…

Нина едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть.

– Ну что вы молчите? – продолжил следователь.

– Жанна жива? – еле слышно прошептала Марфина.

– Слава богу, жива. Киллер промахнулся – одна пуля попала в стену рядом с головой Марушкиной, а вторая пробила холодильник… Ваше подруга сообразила упасть на пол кухни, а потом уже лежа позвонила в полицию…

– Я была у нее и перед уходом уложила ее в постель…

– Что вы у нее делали?

– Поминали Леонида Борисовича… Но я выпила всего ничего, а Жанна была уже изрядно… То есть не то чтобы…

– Я понял, – прервал ее Егоров, – сейчас я к вам подъеду. Кстати, когда к вам проникли в квартиру, где вы находились?

– Там же и находилась. Услышала, как открывается дверь, и перебралась через балкон в квартиру соседей.

– Какой у вас этаж?

– Девятый.

– Что? – не поверил следователь. – То есть вы хотите сказать, что на уровне девятого этажа стали рисковать жизнью…

– Так я ею и в квартире рисковала.

– Это еще надо проверить, – сказал Егоров все таким же бодрым голосом. Потом было слышно, как он вздохнул в трубку. – Надо было вас в камере оставить: все вам безопасней было бы.

– За что меня в камеру? Лучше мне охрану предоставьте.

– Какую охрану? – удивился Егоров. – Вы, очевидно, фильмов американских насмотрелись. Это у них программа защиты свидетелей, а у нас все по-другому. И потом я лично сам пока не знаю, кто вы – свидетель или, наоборот, имеете какое-то отношение к убийству.

– Я же говорила, что…

– Ладно, оставайтесь по месту проживания. Я сейчас к вам подъеду и решу вопрос о вашем дальнейшем пребывании. Сейчас только группу вызову и сразу к вам.

– Какую группу? – не поняла Марфина.

Но из трубки уже неслись короткие гудки.

Теперь она не хотела никого ждать. Сейчас примчится следователь с какой-то группой и ее снова отвезут в камеру, где, по утверждению подполковника юстиции, ей будет безопасней. Снова начнутся допросы, целью которых будет попытка доказать предъявленное ей обвинение… Этого допустить нельзя. Надо бежать, где-то спрятаться, отсидеться до тех пор, пока все не прояснится – пока даже Егорову не станет понятно, что она здесь ни при чем…

Нина выскочила в прихожую, надела кроссовки, остановилась на мгновение, потому что розовый костюмчик никак не гармонировал с синими кроссовками. К тому же костюм этот она уже носит два дня… Кроссовки пришлось снять и надеть туфельки на низком каблуке, которые ей никогда не нравились, но зато они были красного цвета. Времени переодеваться, рыться в разбросанных на полу вещах в поисках чего-то более достойного уже не было.

В лифте спустилась на первый этаж.

Что-то крикнула ей вслед консьержка, но Нина не расслышала, да и времени задерживаться не было. Выскочила на крыльцо и поспешила к площадке, на которой стояли припаркованные автомобили. До ее «Вольво» оставалось не более двадцати шагов, когда Нина достала из сумочки брелок, чтобы снять сигнализацию и разблокировать дверь. Нажала на кнопку… И тут же сверкнуло пламя, грохнул взрыв, подбросивший автомобиль… Включились сигнализации других машин. Марфина попятилась, потом развернулась и бросилась в конец двора, понимая, что несется в самую темную часть окружающего ее пространства – туда, где высокие кусты и мрак.

Она сидела в кустах, трясясь от страха, смотрела из своего убежища на людей, выскочивших во двор. Водители отгоняли свои автомобили подальше от места взрыва. Кто-то достал огнетушитель, попытался сбить пламя, но тут же бросил бесполезное занятие. Вскоре приехали пожарные, лениво полили водой обгоревший черный скелет автомобиля. Нина прошла кусты, потом пошла по узкой дорожке к соседнему дому, к подъезду которого подкатила машина такси. Из такси вышел пассажир, автомобиль начал выруливать, чтобы развернуться, осветил фарами Марфину, и тогда она стала размахивать руками.

Села в салон и не могла отдышаться, как после долгого бега.

– Куда едем? – спросил водитель-узбек.

– Не знаю, – ответила Нина.

– А куда надо?

И опять ответить было нечего. Пришлось доставать из сумочки телефон, как будто в нем хранился ответ. Можно было бы позвонить кому-нибудь из знакомых, напроситься в гости, а потом остаться там ночевать. А утром уже на свежую голову попытаться спланировать дальнейшие действия, потому что сейчас была только одна мысль: бежать, бежать, бежать! Но бежать было некуда. И позвонить теперь вряд ли удастся, потому что телефон разрядился.

Она махнула рукой, показывая водителю, что двигаться надо прямо. А тот уже заметил, что у пассажирки проблема с мобильным.

– Э-э, – сказал узбек, – хочешь, тебе телефон дам? У меня есть хороший такой.

– Кто-то забыл в такси? – догадалась в Марфина.

– Зачем забыл? – обиделся водитель и начал объяснять. – Он приехал, а денег у него совсем нет – кончился. Вот и говорит: возьми мой телефон. Телефончик пятнадцать тысяч стоит, а я тебе за десять отдам. Там даже сим-карта есть.

Нина покачала головой и попросила:

– Мне бы свой подзарядить. Если у вас есть зарядное устройство.

– Зарядки нет. Ты говори, куда ехать. Я отвезу так. А ты мне дашь пять тысяч, а я тебе аппарат.

Ехать было некуда, и вдруг Марфина вспомнила:

– На проспект Большевиков, к станции метро.

И поняла отчетливо – так, что свело челюсти от этой правды: она отправляется в какую-то новую для себя жизнь, незнакомую и страшную, из которой уже не будет пути назад. И сейчас она не едет в такси, а летит в пропасть.

И откуда-то издалека из заоблачной дали прилетел голос узбека:

– Если Большевиков, то ты мне семь тысяч, а я тебе телефон.

Глава девятая

Теперь она стояла возле станции метро, не знаю, к кому обратиться. Мимо проходили люди, спешили куда-то по своим делам, а у Марфиной не было никаких забот, кроме одной – спасти свою жизнь. Простояв какое-то время у всех на виду, Нина пошла по улице и почти сразу увидела небольшой магазинчик, в котором продавали спиртное. Как раз из него выходила женщина с пакетом, в котором проступали очертания бутылок со спиртным.

– Простите, – обратилась к ней Марфина, – не подскажете, как мне Дину Воронину найти.

Женщина посмотрела на нее с удивлением.

– Не знаете, где она живет? – продолжила Нина.

Женщина с еще большим удивлением начала рассматривать ее парижский костюмчик, красные замшевые туфельки со стразами и наконец ответила:

– Ты че, из деревни, что ли, приехала? Тут город, девочка. Мильоны людей живут. Откуда я могу всех знать.

– Простите, – тихо согласилась с ней Марфина.

Женщина потащила свои бутылки. А к магазинчику подошел немолодой мужчина в потертом костюме и с галстуком. На всякий случай Нина посмотрела на него.

– Вы Дину Воронину не знаете?

Мужчина тряхнул головой, взялся за ручку двери, и наконец до него дошло.

– Дин Рид, что ли? Так бы сразу и говорила, а то какую-то Воронину ищешь. Воронина – это для протокола, а для друзей она – Дин Рид.

Он тоже начал разглядывать девушку, вероятно, удивляясь, что такой фифе надо от его знакомой.

– Откуда Дину знаешь? – поинтересовался мужчина.

Марфина пожала плечами и объяснила как есть.

– В одной камере сидели. В смысле… – Нина замолчала, подыскивая нужное слово и наконец вспомнила, – в смысле чалились вместе…

– Ну, тогда базара нет… – мотнул головой мужчина, которого такое объяснение вполне устроило, – если вместе чалилась с ней, то могу и проводить к Дине. Только прихвачу что-нибудь для встречи.

Он открыл дверь в магазин и показал головой незнакомке, приглашая войти первой. Марфина вошла и почти сразу оказалась у стойки. Мужчина кивнул продавщице и произнес негромко:

– Как всегда, и можно без хлеба.

– Погодите! – остановила продавщицу Нина и посмотрела на незнакомца. – Позвольте, я вас отблагодарю за помощь.

Взглянула на стену, уставленную бутылками, сказала:

– «Блек лейбл».

– Чего? – не поняла продавщица.

– Вы это, – помотал головой мужчина, – не надо. То есть виски не надо: зачем так шиковать – я что, по-вашему, на гусара похож? Если уж готовы пожертвовать такую сумму на благое дело, то тогда пять бутылок белорусской «зубровки» и одну крымского брюта.

– Ох, и повезло тебе, Колян! – восхитилась продавщица, косясь на щедрую девушку.

Дина жила неподалеку и по пути выяснилось, что новый знакомый как раз к ней и направлялся. Он собирался купить четвертинку водки, а теперь тащил пакет с бутылками и закусками.

– Думал, заскочу к Дине на пяток минут, а теперь придется компашку собирать, – сообщил он.

– Я вообще-то по делу, – ответила Марфина, которая не собирался терять время в пьяной компании малознакомых и еще менее приятных людей. – Мне с ней надо поговорить о важном…

– Так и поговоришь. Шампанское ведь для тебя взяли.

– Да я не пью вовсе.

– А шампанское что, для пьянки разве берут? Для души только, по праздникам, например, или на свадьбах, – мужчина посмотрел на пакет с водкой и продолжил: – А «зубровочка» для беседы.

– Зря вы от виски отказались.

– Да не люблю я виски. Тем более шотландский. Ирландский еще куда ни шло: там все же тройная перегонка, а шотландский, каким бы ни был дорогим, болотным торфом отдает. Лично я в лучшие свои времена больше джин предпочитал. Когда жил в Испании, только им и спасался от ностальгии… Городок был маленький, скорее деревушка на берегу моря. Все соседи, естественно, рыбаки. Сидел с ними в баре, играл в барбуди…

– Во что? – не поняла Марфина.

– В кости по-нашему. Мои тамошние приятели пили пиво или вино. А я заказывал себе джин с тоником и всегда просил, чтобы джин был английский «Бифитер», а не местный «Ларриос». Рыбаки не понимали разницы, а потому считали, что я с жиру бешусь, и называли меня Рико русо, то есть «богатый русский»…

– Вы работали в Испании? – не поверила Нина.

– Я там отдыхал несколько лет. То есть прятался от наших правоохранительных органов. Жил в Испании по чужому паспорту… Но меня бывшая жена сдала. Не верила, что при разводе я все ей отписал… Наняла частных детективов: те выследили… Короче, печальная история получилась. Почти полтора года ждал в испанской тюрьме депортации. Потом здесь сидел, дожидался суда, и тут выяснилось, что истек срок исковой давности. Выпустили из СИЗО, а идти мне некуда… Дом и катер в Испании на постороннего человека оформлены. А то, что на счету оставалось, ушло на испанских адвокатов, а потом и на наших. Все, что имел, на мне осталось: поношенный летний костюмчик от Валентино и стоптанные ботиночки от Сальваторе Феррагамо… А на дворе январь стоял и не было у меня ни кола, ни двора…

– А за что в розыске были?

– Работал в хорошие годы по госконтрактам, а чиновники, которые подписи ставили, требовали денег в качестве откатов, вот я и платил им. Чиновников потом взяли и раскрутили по полной. Они и меня назвали, хоть я тогда уже никаким боком и от дел давно отошел.

– Печально, – вздохнула Нина.

– Я бы так не сказал, – не согласился с ней мужчина, – все, что ни происходит, – к лучшему. Теперь меня радует любая мелочь, если она не во вред другим людям. Воробей на подоконнике чирикает – уже счастье, значит, весна пришла, каштан под окном, который я посадил, до третьего этажа вытянулся – приятно мне, бездомных котят в хорошие руки раздал – как за них не порадоваться…

– Вы сказали, под окном – значит, у вас и жилье есть?

– А вы решили, что я бомж? Квартирка у меня имеется: я после отсидки четыре года по тундре на вездеходе гонял, так что честно заработал на крышу над головой.

– А ваша бывшая жена как себя чувствует?

Новый знакомый толкнул дверь подъезда.

– Мы пришли. Дин Рид на втором этаже обитает.

Они вошли внутрь, и только тогда Николай ответил:

– Никто не знает, как там. Бывшая жена же вообразила себя бизнесвумен. А новый молодой муж подбил ее на разные аферы, сам потом скрылся с ее деньгами, а ей только долги остались. Жить как все она уже не могла и работать не хотела. Тот, кто дышал долгие годы чистым кислородом, уже не сможет сделать даже глотка обычного воздуха. Как раз в день ее пятидесятилетия явились к ней судебные приставы, дали ей какое-то время на сборы, чтобы освободить квартиру. Она ждать не стала, включила газ…

– Печально.

– Может быть, но некоторые, как оказалось, жизненные блага любят больше, чем саму жизнь.

Новый знакомый подошел к двери, нажал кнопку звонка и тут же толкнул дверь, которая не была заперта на ключ. Пропустил Нину внутрь и крикнул:

– Дина, я не один.

Из прихожей было два выхода: один на кухню, где за проемом без двери виднелся столик и табуретки под ним, а второй в комнату. Та, очевидно, была проходная, потому что откуда-то издалека долетел женский голос:

– Проходите на кухню.

Тут же появилась хозяйка, и Марфина едва узнала ее. На Дине было вполне приличное платье, какие не носят дома, а надевают лишь для приема гостей или на выход. Прическа и макияж делали Воронину неузнаваемой. Она подошла и поцеловала гостью.

– Как дела?

Могла бы, конечно, не спрашивать, потому что они виделись утром, но Нина ответила:

– Все еще хуже стало.

Она смотрела на хозяйку, отмечая перемены в ее внешности, а та расценила это по-своему.

– Хорошенькое платье на мне? – улыбнулась она. – Сама шила. Я этим как раз подрабатываю. Оборудовала себе рабочее место в стенном шкафу на полутора квадратах. У меня постоянная клиентура. Подкоплю деньжат и сниму себе мастерскую…

Нине все это было неинтересно. Сейчас эти люди начнут выпивать, расспрашивать ее о не интересующих их делах и делать вид, что тем самым помогают.

Николай прошел на кухню и стал выставлять на стол принесенную провизию и бутылки. Увидев это, Нина пожалела о том, что вообще пришла сюда, но уходить все равно было некуда. Она втиснулась в тесное помещение кухни, огляделась по сторонам, взгляд скользнул по циферблату старых часов.

– Они показывают правильное время? – удивилась она.

Хозяйка пожала плечами, а ее приятель взглянул на запястье.

– Нет, конечно, – ответил мужчина, – почти на час отстают. Сейчас уже начало одиннадцатого.

– Все равно странно, – не могла прийти в себя Марфина, – что-то со временем случилось. Я думала, что уже давно глубокая ночь.

– Такое бывает, – начал объяснять Николай, – время – это последовательность событий. Когда их много, то кажется, что время тянется бесконечно, потому что мозг обрабатывает каждую секунду, а если событий нет, то оно пролетает незаметно.

– Так что же случилось за это время? – поинтересовалась Дина.

– А можно с самого начала, – попросил мужчина, – а то я не знаю, о чем пойдет речь, а потому хочу понять.

Они разговаривали долго. Марфина вспоминала все, что с ней произошло в последние два дня. Порой мужчина или Дина переспрашивали. Марфина терпеливо отвечала, не понимая, зачем она это делает: эти люди вряд ли могут ей помочь.

– В вашу подругу стрелял один человек, а в ваш дом пробрался другой, – предположил Николай, – если бы у кого-то была цель убить вас обеих, то он сделал бы это, когда вы были в доме у Жанны. В нее выстрелили уже после того, как вы покинули ее квартиру. Но когда вошли в свою, другой человек проник почти сразу после вас. Он что-то искал, но что, вы не знаете и даже не предполагаете, что именно. Вряд ли это связано с вашей личной жизнью.

– У меня ее нет, – призналась Нина.

– Значит, с работой, – сказала Дина.

– Я не беру работу на дом, потому что и необходимости такой нет. То есть я готовлю дома материалы для занятий, но кому нужны конспекты лекций? И потом, у меня собственная фирма, свой бюджет, бухгалтерия, никак не связанная с предприятиями Марушкина, – Марфина посмотрела на хозяйку и опередила ее вопрос, – близких отношений с Леней у меня не было. Когда-то в юности мы встречались, но без интима, если кого-то это интересует.

– Мы просто задаем вопросы, которые в первую очередь могут интересовать следствие.

– Я еще не сказала вам, что мою машину взорвали, – вспомнила Нина.

– Взорвали? – переспросил Николай.

– Я нажала кнопку на брелке, чтобы разблокировать двери, и тут же грохнуло. Если бы я стояла рядом, то меня могло бы убить. Взрыв был очень сильным.

– После этого полицейские тебя не будут подозревать, – произнесла Воронина.