Текст книги "Девочки делают бизнес. Или как открыть свое дело и начать зарабатывать"

Глава 2
Оля

2009 ГОД

В тринадцать ноль-ноль, когда Илюша засыпал, Олин трудовой день молодой мамы подходил к концу, и начинался рабочий день выездного косметолога и массажиста – она до вечера оставляла сына бабушке и уезжала к клиентам.

Но уже второй день Илья включил режим «мама мне нужна всегда и везде», не отлипал ни на миг, капризничал и отказывался от дневного сна. Оля в туалет – Илья бьется в дверь, Оля на кухню – Илья виснет на подоле, а если нет, берет штурмом мусорное ведро, духовку с готовящейся курицей, балкон – исключительно то место, где он может пораниться, отравиться или заболеть.

Оля так вымоталась, что от каждого «ма, дать» вздрагивала, как от удара кнута. Малыш неистовствовал, ведь еще месяц назад ему так было хорошо: достаточно мамкнуть, и вокруг собиралась радостная толпа, хлопала в ладоши, угукала и гулила.

«Мама, папа, дать» Илюша научился говорить не сразу, первым его словом были почему-то «тапки». Через пару дней он заменил тапки мамой, но свидетельство необычности ребенка осталось в папином телефоне, и теперь Павел Андреевич, суровый начальник, держащий в страхе целый штат подчиненных, с несвойственным ему умилением третировал этой записью гостей и не успокаивался, пока не извлекал из них ответное умиление.

Оля достала ревущего сына из кроватки и принялась трясти, напевая песню про волчка, про бычка, усталых зверушек… Илюша затихал и закрывал глаза, но стоило замолчать, как он снова включал сирену.

Где же мама? Не осталось даже времени, чтобы накраситься. На сегодня были запланированы две клиентки, обе новенькие. Одна – на уход за лицом, по рекомендации, вторая на антицеллюлитный массаж – с мамского форума, где все друг другу жаловались на недосып, хроническую усталость и первые зубы младенцев. На этом форуме Оля заработала авторитет благодаря врачебным советам, как бороться с диатезом и опрелостями; поначалу она стеснялась рекламировать свои услуги, но когда мамашки узнали, что она массажист и косметолог, устремились к ней целыми кланами и районами.

В замочной скважине щелкнул ключ, Оля облегченно вздохнула, положила малолетнего террориста в кровать и бросилась к своему кормильцу-чемоданчику, где было все, что необходимо косметологу на выезде, перекинула через плечо лямку, на второе плечо повесила чемоданище со складным массажным столом, который весил ни много ни мало тринадцать килограммов.

В кроватке танцевал ламбаду заходящийся криком Илья. При виде бабушки сел и заревел еще громче.

– А кто здесь у нас плачет! – Молодая бабушка, которая сама еще вполне могла стать матерью, села рядом с кроваткой, протянула внуку желейную конфету. Сирена смолкла.

– За конфету на все готов, – попыталась пошутить Оля и, словно муравей – гусеницу, потащила чемоданы к двери, на ходу вызывая такси.

– Что ж ты его доводишь? – Мама вздохнула, да с таким видом, будто у нее на глазах до смерти кого-то замучивали. – Видишь, плохо ребенку. Неужели обязательно так часто уезжать…

– Мама, прекрати, пожалуйста! – воскликнула Оля более агрессивно, чем стоило бы.

Брошенные в спину слова застряли в закрытой двери.

Обычно, усаживаясь в такси, Оля переводила дыхание и погружалась в блаженное десятиминутное ничегонеделанье. Она весь день жила ради этих минут, но сегодня ее атаковала сварливая бабка-совесть. Уперла руки в боки и запричитала: «Ребеночек плачет, а этой лишь бы шляться! За что матери нагрубила? За то, что она тебе, неблагодарной, помогает? Не получится из тебя, Оля, хорошей мамы. Лучше пошла бы дальше учиться, в Москву бы поехала, а теперь и работы хорошей нет, терапевт в поликлинике – стыд, а не работа, и ребенок брошенный, и жена ты – плохая. Тебе что, мало зарплаты Павлика?»

Возразить бы ей, что тесно втроем в однокомнатной квартире на выселках, что хочется свое жилье просторней, с красивой мебелью и стильным интерьером, как на картинках в глянцевых журналах, и машину хочется – двадцать первый век на дворе, а Оля без машины. И сапожки новые надо бы, и кашемировое пальто, и сумку кожаную, добротную с хорошей фурнитурой, а не из дешевого дерматина, купленную по случаю на распродаже. Павел да, зарабатывает, но он все нажитое оставил первой жене, с Олей начал с нуля, так что деньги уходят на крупные покупки, без которых не обойтись.

Но стоит ли все это хотя бы одной детской слезинки?

– Ну все, мадам, приехали, – такси остановилось между двумя хрущевками, – вот дом 44, а справа, значит, 46.

Таксист подал «косметичку», потянул чемоданище за ручку и крякнул, подняв его, посмотрел на Олю с сочувствием:

– Переезжаешь? Что ж он такой тяжелый, помочь некому?

– Потому и тяжелый, что уже некому, – проворчала Оля, таксист оказался с юмором, захохотал.

Неподвластный воле ценитель прекрасного, встроенный в Олину голову еще до рождения, отметил, что парень ничего так, черненький, с ямочками на щеках. Но тут же зажглась красная кнопка Ahtung, сработавшая на спортивные штаны с лампасами и кепку. Оля рассмеялась тоже, возможно, чуть громче, чем следовало, – а вдруг повезет и парень поможет донести массажный стол до пятого этажа. Она была уверена, что тащить свое имущество ей придется непременно на пятый этаж, ведь в домах без лифта все клиенты, по закону подлости, всегда живут именно на пятом этаже.

Таксист посмотрел на Олю, на чемодан, снова на Олю, будто бы взвешивая их, перевел взгляд на обручальное кольцо, и на весах приоритетов чаша с чемоданищем опустилась. Поставив кушетку на землю, таксист попрощался, уселся в зеленую «Калину» и укатил, а Оля поймала себя на мысли, что усталость поочередно начала выключать опции в ее разуме, оставляя только самое важное – сегодня она перестала подмечать детали, не заметила даже, в какую машину села.

Оля подняла чемоданище и побрела к подъезду, подумывая о том, что неплохо бы обзавестись машиной, пусть даже «Матизом», права-то, слава взятке, она получила. Возле самого подъезда Олю остановила табличка с надписью «46-А», причем буква «А» словно издевалась над Олей. Не здесь! Но где же тогда дом № 46? Неужели вот эта двухэтажная сталинка, утопающая в зелени, с круглой башенкой и шпилем?

На этот раз Оля не ошиблась. Третий подъезд был оборудован домофоном, Оля набрала цифру 20, но никто ей не ответил. Вот только этого еще не хватало!

Оля набрала номер клиентки. Гудки длились, длились и длились. Первой была мысль – клиентка передумала и не отвечает, но та все же ответила:

– Ой, здравствуйте! Извините, я тут в пробке. Ужасная пробка, но я уже вот-вот, минут… Пять! Уже почти на месте, – протараторила клиентка голосом нашкодившего подростка. – Дождетесь?

– Да, конечно. Я жду вас у подъезда.

Оля поставила чемодан на землю и присела на скамейку. «Косметичку» пристроила рядом с собой. Хорошо, если «пять минут» окажутся и вправду пятью минутами. Тогда Оля спокойно успеет к следующей клиентке со странным ником MoTbll-Ok (наверное, это читалось как «Мотылек»), но если вдруг задержится дольше…

Огляделась по сторонам. Сталинка с зеленым двориком, аккуратными клумбами и цветущей сиренью как-то уж очень выделялась на фоне унылых хрущевских пятиэтажек. По логике вещей, ее тут быть не должно, но она была, словно напоминая Оле о том, что красивая жизнь совсем рядом, по соседству, не где-нибудь на другой планете или в Москве или хотя бы в другом районе. Нет, она прямо здесь, стоит только заглянуть во дворик и пройти чуть дальше серых, пыльных, полинявших пятиэтажек, так привычных глазу, что их уродство даже перестает замечаться и казаться чем-то неестественным.

В каждом городе есть районы, где время будто замерло, а жизнь перестала развиваться еще в восьмидесятых годах прошлого столетия. Здесь мужчины по выходным собираются играть в домино, а женщины с таким усердием выбивают из ковров пыль, что кажется, будто они хотят отомстить этим коврам за свою загубленную молодость, никчемных мужей и полное отсутствие надежды на лучшее.

За размышлениями об этих двух разных реальностях, мирно сосуществующих в одном отдельно взятом дворе, Оля не заметила, сколько времени прошло с момента звонка клиентке. Взгляд на часы. Десять минут. Пора бы ей уже появиться.

Ожидание Оля скрашивала мечтами о будущей машинке – сперва о «Матизе», затем о «пыжике». Ведь тогда можно будет возить в машине все необходимое, например, собственную косметичку (не огромную сумку с профессиональной косметикой, а обычную косметичку, которой пользуются все нормальные женщины с пудрой, тушью, матирующими салфетками). И чемодан с массажной кушеткой можно будет не затаскивать каждый раз к себе в квартиру, а так и оставлять в машине на заднем сиденье. Новое авто брать необязательно, можно и трех-пятилетнее, машины только в Москве быстро портятся, здесь, в Краснодаре, им хорошо. Старенький, но бодрый «Матиз» стоит сто пятьдесят тысяч, если зарабатывать по три тысячи в день, это два месяца работы. «Пыжик»-пятилетка – в два раза дороже, но тоже вполне реально.

Еще один взгляд на часы. Пятнадцать минут. Оля начала заметно нервничать.

Она уже не раз говорила себе – не планировать визиты к клиентам впритык, оставлять немного времени на непредвиденные обстоятельства, которые случались почти всегда: то мама опоздает, то таксист перепутает адрес, то пробка в неожиданном месте, то вот как сегодня – клиентка задерживается. Но, видимо, какая-то из Олиных субличностей получала тайное удовлетворение от того, чтобы делать все бегом. «Не успеваешь сделать одно дело, как тут же не успеваешь сделать другое» стало девизом жизни Оли еще со школьных времен. И если в школьные и институтские годы вечно растрепанная, раскрасневшаяся, теряющая на бегу учебники Оля выглядела забавно, то сейчас, повзрослев, став косметологом и массажистом, она являла собой весьма жалкое зрелище. Волосы торчали в разные стороны, лицо не помешало бы припудрить, чтобы оно не блестело и не выдавало тот факт, что, выбегая из дома, его обладательница не успела не только накраситься, но и умыться. Сейчас Оля была похожа на растрепанную маму-обезьянку из советского мультфильма, и это отнюдь не прибавляло ей уверенности в себе.

Она стала думать, что сидит тут на лавочке только потому, что недостаточно хороша, чтобы быть допущенной в красивый подъезд с лепниной, под высокие сводчатые потолки этого дома, где обитают, наверное, совсем другие люди. Те, чьи дети всегда умыты и никогда не капризничают, няни приходят строго по расписанию, у кого в гардеробных вещи развешены по цветам, кто не знает, сколько стоит масло в магазине и как вызвать такси экономкласса.

Может быть, клиентка забыла об Оле? Может быть, пока она стояла в пробке, ей позвонил любовник-миллионер и позвал ее на выходные в Ниццу, и она, развернувшись через две сплошные, укатила в сторону аэропорта навстречу ледяному шардоне и устрицам?

Но тут, словно услышав Олины мысли, во двор въехал синий седан и лихо припарковался между двумя машинами. Открылась дверца, явив миру точеные ножки, водитель вышла, и Оля залюбовалась кукольным личиком с удивленно-напуганными глазами.

– Вы, Оля? Здравствуйте, я Яна! Давно меня ждете? Я жутко извиняюсь. – Девушка хлопнула дверцей машины, выпрямляясь, и Оле захотелось встать на цыпочки, чтоб быть с ней вровень. – Пойдемте скорее.

Высокая, на голову выше Оли, пугающая своей безупречностью, но при этом естественная, яркая шатенка, во внешности – ничего «сделанного», смоляные брови вразлет, родинка под нижней губой. Такой красавице бы алое платье с декольте и вырезом на спине, а не эти джинсовые шорты и бесформенную пайту.

– Извините еще раз, такие пробки, ужас. Оленька, я очень вас подвела, да? Давайте я вам помогу!

Не успела Оля возразить, как девушка вцепилась в чемоданище, но, оценив его вес, предложила нести вдвоем. Она выпустила ручку, только когда Оля сказала, что из-за разницы в росте ей неудобно.

Квартира находилась на втором этаже – красавица открыла массивную, покрытую лаком деревянную дверь с медной ручкой, и Оля оказалась среди той самой «другой жизни».

Первое, что бросилось в глаза – натуральный современный паркет на полу квартиры, мебель темного дерева, деревянная дверь в ванную. На полукруглом столике огромный букет роз.

– Обувайтесь и проходите в зал, а я сейчас переоденусь. – Хозяйка скрылась в глубине квартиры, оставив Олю посреди прихожей.

Атласные узорные тапки, вышитые золотом, напоминали произведение искусства, обувать их было страшно. Роскошь пугала и завораживала Олю, ей чудилось, что она в музее, и одно неловкое движение может повредить бесценную вещь, но и отказать себе в удовольствии любоваться красотой она не могла.

Из зала-столовой вела деревянная лестница наверх – похоже, хозяйка обжила башенку, которая в других аналогичных домах, как правило, оставалась заброшенной. Под пальмой у окна – коричневый кожаный диван, деревянный столик красного дерева, два стула-трона напротив декоративного камина и больше никакой мебели.

– Может, кофе? – спросила хозяйка, спускаясь вниз.

– Спасибо, если можно, просто воды. – Оле хотелось не столько пить, сколько посмотреть, какие у хозяйки чашки.

Пока клиентка возилась на кухне, Оля раскладывала стол и обнаружила, что осталась одна простыня и перчатки. Чуть не опростоволосилась!

Чашка оказалась округлой, напоминающей глиняный бочонок, с листком клевера на боку, его стебель переходил в изящную ручку.

– У вас очень красиво в квартире, восхищаюсь вашим вкусом, – не удержалась от комплимента Оля и побежала мыть руки.

Когда Оля только начала работать с клиентами, она поняла, что у нее большие проблемы с коммуникацией. Она не знала, что и когда следует говорить, а любое молчание казалось ей неловким. Выезды домой к клиенту были совсем не похожи на приемы в поликлинике, к которым привыкла Оля. Там пациенты сами вываливали на нее всю гору своих жалоб, проблем и хворей, а ей оставалось лишь задавать вопросы по существу. А во время изучения результатов анализов или заполнения бланков направлений ее молчание было вполне уместным.

Здесь же, когда клиент находился на своей территории, а Оля была не то гостьей, не то обслуживающим персоналом, было не очень понятно, как себя вести. Поэтому Оля начала читать сначала форум косметологов, потом специальные книги по этикету и по общению с клиентами. Видела, что в Москве проходят даже тренинги и мастер-классы для специалистов в индустрии красоты, посвященные тому, как выстроить диалог с клиентом, но ей о таком тренинге пока можно было только мечтать. Пока она обходилась книжными рекомендациями и из них вывела для себя простую формулу:

– не сплетничать и не обсуждать других клиентов;

– меньше говорить и больше слушать;

– задавать клиенту уточняющие вопросы, когда он увлеченно говорит о чем-то;

– если уж говорить самой, то только о хорошем, избегая тем политики, религии, болезней;

– делать комплименты.

Об этом последнем пункте Оле недавно попалась интересная статья «Искусство комплимента». Там говорилось, что за время работы бьюти-мастер должен сделать клиенту как минимум три комплимента, причем хотя бы один обязательно должен касаться личных качеств.

Поначалу Олю эта идея испугала, она боялась, что клиент воспримет комплимент как лесть и неискренность, но, начав на свой страх и риск применять ее на практике, она быстро поняла, что, во‐первых, если клиент ей нравился, то искренние комплименты придумываются достаточно легко, а во‐вторых, клиенты реагируют на них дружелюбно, больше улыбаются, расслабляются и сами предлагают темы для разговоров.

Начав практиковать искусство комплимента, Оля поняла, что делать комплименты другим она научилась, а вот принимать по-прежнему не умела. Стоило кому-то из клиенток поблагодарить ее чуть более тепло, чем того требовали простые нормы этикета, или начать расхваливать ее золотые руки, как Оля краснела, начинала мяться и не знала, куда смотреть. А уж если кто-то делал комплимент ее внешности, то тут и вовсе глаза наливались слезами и хотелось провалиться сквозь землю. Что делать в этом случае, в статье не говорилось, поэтому Оля осталась наедине со своей стеснительностью.

С комплиментом интерьеру и вкусу хозяйки Оля попала в точку. Стоило ей выйти из ванной, как Яна обрушила на нее поток рассказов о том, как она покупала картины и как долго выбирала занавески. Говорила она связно, образно – Оля заслушивалась, но не забывала задавать наводящие вопросы, чтобы подчеркнуть свою заинтересованность.

Отрегулировав стол по высоте и слегка наклонив спинку, Оля осмотрела девушку и вынесла вердикт:

– Кожа в отличном состоянии. Видно, что вы следите за собой. Какие процедуры хотите сделать?

– А что посоветуете? – Клиентка ответила вопросом на вопрос, словно проверяла компетентность Оли. – Я думала про миндальный пилинг. Что скажете?

– Скажу, что это прекрасный выбор.

– Отлично! – Девушка закрыла глаза и приготовилась.

Скорее всего, у Яны не было противопоказаний к выполнению процедуры, но Оля всегда перестраховывалась с новенькими:

– А теперь ответьте на несколько вопросов…

Клиентка оказалась подкованной и не стала их дожидаться:

– Герпеса нет, аллергии нет, загорать не собираюсь.

Оля надела перчатки и приступила к подготовке лица.

Обычно она не торопилась; если была возможность, баловала клиентов массажем, но сегодня она опаздывала ко второй клиентке.

Завершив процедуру, Оля дала стандартные советы:

– Не трогать лицо руками. В течение двенадцати часов не пользоваться кистями, спонжами, перед выходом на улицу наносить солнцезащитный крем.

– Спасибо, я знаю.

– Восстанавливающий уход…

– Да-да, у меня все есть. Извините, что перебиваю, но вы, наверное, спешите, да и я, признаться, тоже. Сколько с меня?

– Две триста.

– Вот, возьмите две пятьсот, сдачи не надо.

– Благодарю.

Еще несколько месяцев назад Оля начала бы отказываться от чаевых, суетиться, искать сдачу, совать ее в руки клиентки, говоря, что чужих денег ей не надо. Но одна взрослая и мудрая клиентка в ответ на такое поведение однажды усадила Олю в кресло и принялась наставлять:

– Послушай, девочка моя. Никогда не лишай людей возможности получить удовольствие. Ты думаешь, я сейчас даю тебе немного больше, чем ты просишь, потому что хочу сделать приятное только тебе? Нет, милая! Я в этот момент делаю приятное себе. Я знаю, что могу позволить себе не мелочиться, не считать сторублевки, могу радоваться, что моя жизнь сложилась так, что я могу не экономить на себе и своей красоте. И мне будет приятно знать, что ты просто примешь эти деньги с благодарностью и пожелаешь мне здоровья и долгих лет жизни.

Этот короткий разговор врезался в память Оли и навсегда изменил ее отношение к чаевым.

– А массаж вы делаете?

– Контурный, лечебный, антицеллюлитный, – ответила Оля.

– Здорово! Я обязательно позвоню. У вас приятная энергетика.

Краска прилила к щекам, Оля одеревенела и не смела улыбнуться, думала, что улыбка получится вымученная.

– С вами тоже очень приятно работать. До свидания!

– Всего хорошего!

Прежде чем начать спуск, Оля вызвала такси. Пока она дотащит чемоданище, машина как раз приедет.

На улице Оля села на скамейку возле подъезда и задумалась. Надо же, в квартире ремонт дороже, чем стоит она сама, видно, что у Яны денег куры не клюют, а ездит на бюджетной машине, одета в простую одежду, не кичится. Другая бы на ее месте надулась индюком.

Подняв голову, Оля всматривалась в синее-синее небо. По нему, оставляя за собой расплывающийся след, летел самолет. Везет кому-то – летит в теплые края! В Олиных мечтах плескалось море. Теплая, ласковая вода, отступая от берега, закапывала ноги в песок, облизывала прибрежные камешки, отбрасывала блики на подтянутые загорелые тела отдыхающих, какие бывают только в фантазиях. Осталось чуть-чуть потерпеть, и наступит июль, отпуск мужа и обещанное Азовское море. Илюша подрос, интересно, как он себя поведет, увидев море…

От долгого взгляда вверх закружилась голова, и Оля чуть не свалилась со скамейки.

Сколько времени прошло? Она глянула в телефон: десять минут. Где же такси? Пришлось снова звонить диспетчеру. Пообещали разобраться и прислать другую машину. Если бы не чемоданище, Оля взяла бы таксиста-бордюрщика, а так слишком далеко идти до трассы, где стоят их машины, оставалось только ждать.

Ровно тогда, когда Оля должна была здороваться со следующей клиенткой, прибыла старенькая «Киа» с прогрунтованным, но еще не окрашенным боком. Пришлось звонить Мотыльку, расшаркиваться, извиняться.

– Поторопитесь, мне надо забирать ребенка из садика, – чеканя слова, ответила Мотылек и повесила трубку.

Представилась не порхающая бабочка, а пузатая ночная моль. Неудобно получилось. Оля отлично ее понимала, ведь час назад сама ругала опаздывающую клиентку, но открыть портал и очутиться у Мотылька прямо сейчас не могла. В следующий раз нужно будет оставлять больший временной интервал между клиентами.

Как обычно, Оля уселась на заднее сиденье. Таксист, седой вертлявый дядечка лет шестидесяти, попался понятливый:

– Поторопиться?

– Буду очень благодарна! – Оля назвала адрес. – Это по проспекту три километра, а потом сразу во дворы.

Но ее надежды, уже устремившиеся вперед, разбились о бампер остановившегося впереди внедорожника. Неподалеку кто-то витиевато матерился, то и дело многоэтажную словесную конструкцию перекрывали сигналы клаксонов. Насколько Оля помнила, светофоров поблизости не было, значит, как говорил Павел, «кто-то развалился».

– Может, попробуем доехать дворами? – чуть ли не взмолилась она, с тоской глядя на бордюр, разделяющий направления движения, и подумала, что сегодняшний день точно пытается ее наказать.

– Проскочили подходящий поворот, надо сдавать назад.

Оля обернулась и чуть не застонала: за такси уже выстроилась колонна. Хозяин впереди стоящего внедорожника решил, что имел он тот бордюр, и попытался взять его штурмом, но машина зацепилась пузом, и получилось наоборот – теперь бордюр имел его. Коротконогий носатый хозяин, похожий на ворона, забегал вокруг, всплескивая руками, и полез в салон.

– Не успели, – вздохнул таксист. – Ближайший поворот направо ведет в тупик, следующий только через километр, если кто-то туда поедет, то и мы за ним.

Минуты тянулись нитями расплавленного сахара. Оля вертела в руках телефон и все не решалась позвонить, ведь глупо звучит, когда говорят: «Ой, здравствуйте! Извините, я тут в пробке. Ужасная пробка, но я уже вот-вот, минут… Пять! Уже почти на месте».

Воображение нарисовало Мотылька: она мерила шагами комнату, похлопывая по ладони скалкой. Или плеткой. Или электрошокером. Только сейчас Оля вспомнила, что Мотылек на форуме славилась своей скандальностью: то магазин какой-нибудь обругает, то врача ославит, то дороги ей плохие, то «машин понакупали и ездят без прав». Вот мамашки и роились вокруг подобно мухам.

Пока стояли в пробке, Оля вспомнила, что у нее нет одноразового инвентаря, рванула в придорожную аптеку за простынями; фармацевт их искала, а она поглядывала в окно, отгоняя назойливую мысль, что таксист уедет вместе с чемоданищем, подумает еще, что он такой тяжелый, потому что там золото.

Когда Оля вернулась, джипа на бордюре уже не было. Плюхнувшись на место, она взглянула на экран телефона и скривилась, предвкушая выговор от клиентки. «Ну что за дурная натура, – сказала бы мама. – Нельзя так переживать из-за мелочей, ты опоздаешь всего на двадцать минут, ничего страшного в этом нет, все женщины опаздывают. Мир не идеален, не требуй от себя идеального результата, его не бывает».

Наконец впереди стоящая машина дернулась, извергая облако сизого дыма, и таксист завел мотор. Вскоре взору открылась причина пробки: возле белого «Лексуса» со смятым задом, стоявшего у пешеходного перехода, туда-сюда ходила длинноволосая шатенка, одной рукой она держала телефон, второй отчаянно махала, словно пыталась взлететь. Чуть дальше стоял ее «Порш» с разбитой фарой и передним бампером всмятку. За рулем мигающего аварийками «Лексуса» была женщина постарше, она не покидала салон, потому что длинноволосая периодически набрасывалась на «Лексус» и избивала капот кулаками.

– Все летят… куда летят, спрашивается? – прокомментировал таксист.

На месте Оля была через три минуты.

Клиентка жила на девятом этаже, в современном доме с лифтом, но раз уж сегодня – день невезения, лифт мог не работать. Оля вздохнула с облегчением, когда створки перед ней распахнулись, и всю дорогу наверх молилась, чтобы не застрять.

Уф! Оля вытащила чемодан, «косметичку» и замешкалась на лестничной клетке. Как же не хочется звонить, но нужно себя заставить. Оля надавила на кнопку и, вопреки желанию втянуть голову в плечи, распрямила спину. Дверь распахнула невысокая полная женщина неопределенного возраста с фигурой, как любит выражаться муж, «буёк». Оля поздоровалась первой, извинилась за опоздание.

– Заходи, – отчеканила клиентка и, прежде чем впустить Олю, просканировала ее взглядом, вскинула изогнутую нарисованную бровь.

Вот так, даже без «здравствуйте».

Мотылек была не то чтобы некрасивой (за время работы косметологом Оля убедилась в том, что некрасивых женщин не бывает), а неухоженной и запущенной: волосы с отросшими корнями небрежно собраны заколкой-крабом, выцветший кривоватый татуаж нуждался либо в коррекции, либо в удалении. Лицо гладкое, без мелких морщинок (у полных почти всегда так), но полумесяц рта, повернутый вниз, и массивные носогубные складки в сочетании с глубокой морщиной между бровей предательски выдавали, что самой частой эмоцией Мотылька было недовольство.

В квартире было стерильно, как в операционной. Возле обувницы туфли, будто солдаты, выстроились по росту и рангу: сперва мужские, потом женские, затем детские. Когда к ним приблизилась Мотылек, казалось, они ей козырнут. Вещи тоже висели по размеру и по цветам: сперва темные, потом яркие, затем светлые. Пахло котлетами и освежителем воздуха. Переобуться хозяйка не предложила, и Оля достала одноразовые тапочки.

– Иди за мной.

Мотылек через гостиную, обставленную идеальной, как с картинки каталога, итальянской мебелью, прошагала в спальню и указала на кровать:

– Тут нормально?

– У меня складной массажный стол. – Оля принялась раскладывать чемодан.

Хозяйка наблюдала за ней, поджав губы и все так же вскинув бровь, словно Оля делала что-то отвратительное. Как назло, ножку стола заело, и пришлось повозиться. Нетерпение Мотылька подгоняло кнутом, отчего Оля начинала нервничать, ножка стола, словно почувствовав это, устроила бунт против своей хозяйки.

Закончив, Оля застелила стол одноразовой простыней и побежала мыть руки; в ванной царила такая чистота, что, возвращаясь, Оля почувствовала себя продезинфицированной. Интересно, как здесь дети живут?

Раздетая до трусов клиентка уже распластала по столу живот, по-лягушачьи растопырив руки. Ее филейная часть, битая целлюлитом, напоминала поле, по которому проехал гусеничный трактор.

– Мы точно успеем? – с претензией спросила она.

– Я нанесу вам итальянское обертывание, оно работает быстрее и не требует смывания в душе. Итого час на массаж, двадцать минут на обертывание. Так мы нагоним двадцать минут моего опоздания, а эффект получим такой же или даже лучше. Это очень хорошее обертывание, и обычно процедура с ним стоит на пятьсот рублей дороже, но я не возьму с вас дополнительных денег, ведь это моя вина, что я опоздала.

– Ладно. Надеюсь, и правда твое обертывание творит чудеса. Мне очень надо прийти в форму – мы с мужем и детками поедем в Мексику через неделю, и я хочу на пляже выглядеть сногсшибательно.

Во время массажа напряжение у Оли наконец-то прошло, и она принялась внимательно осматривать помещение, в котором оказалась. В спальне Мотылька ни одна вещь, ни пылинка не нарушали стерильной гармонии. Шелковое покрывало на кровати, с каждой стороны по три подушки, на прикроватных тумбочках чистота и пустота, как в казарме. На подоконнике фикус с до блеска натертыми листьями, на стене иконостас семейных фотографий.

Семейные фотографии! Как любила их Оля! Именно они скрашивали ей все тяготы работы с выездом на дом. Ради них Оля готова была терпеть таксистов, пробки, необходимость извиняться за опоздания, таскать по лестницам тринадцатикилограммовую раскладную кушетку и десятикилограммовую «косметичку» – сумку косметолога, набитую массажными маслами, масками, обертываниями, пилингами, тониками и прочими незаменимыми в работе вещами.

Именно по семейным фотографиям будет скучать Оля, если у нее появится собственный кабинет. «Что значит «если»? Не «если», а «когда», – одернула себя Оля, – когда у меня появится свой кабинет!»

На фотографиях в спальне Мотылька можно было проследить историю ее семьи. Вот свадебная фотография, где хозяйка квартиры и вправду похожа на мотылька – маленькая, легкая, воздушная в пышном платье и фате рядом с приятным высоким худощавым мужчиной.

А вот «беременная» фотосессия. На ней Мотылек с округлившимися животиком и щечками в компании мужа, у которого тоже и животик, и щечки заметно округлились. Не сразу поймешь, кому из них суждено произвести на свет малыша.

На следующей фотографии наследнику три-четыре года. Он пухлощек, доволен жизнью, рядом с ним любящие родители. Если сравнивать эту фотографию со свадебной, каждый из них прибавил килограммов по пятнадцать.

И снова «беременный» снимок. Если во время предыдущей беременности у Мотылька отчетливо выделялся животик, то здесь она уже просто крупная. Завитые локоны спадают на массивную грудь, полные руки держат букет искусственных цветов.

На последнем снимке все семейство в сборе: представительный мужчина, двое откормленных наследников и мать семейства, со времени последней беременности слабо изменившаяся, разве что грудь стала меньше и как-то печальнее.

– Переворачивайтесь!

Мотылек с кряхтением перевернулась.

– Сколько там времени? Не опоздаю я за своими малышами?

– Все идет по плану, мы прекрасно успеваем.

– Ой, прямо жду не дождусь увидеть свою новую фигуру. Как думаешь, на сколько я похудею? Килограмма три хотя бы скину?

– Чтобы был выраженный эффект, нужно сделать массаж курсом. Сначала три-четыре сеанса лимфодренажного, потом шесть-семь антицеллюлитного и пару сеансов тонизирующего. Для усиления эффекта можно дополнить все это обертываниями. Ну и образ жизни, конечно, имеет значение. Соблюдение пищевого режима, рациональное питание и физическая активность помогают быстрее достичь выраженного эффекта и закрепить его.

– Это, конечно, хорошо, но мне совершенно некогда все это делать. Ты же понимаешь, у меня двое детей. Хотя как ты можешь понять! По твоей фигуре сразу видно, что ты понятия не имеешь, что такое материнство. Ну ничего, появятся свои детки – узнаешь!