Текст книги "Мир, где нет тебя"

5

Фрося позвонила прежде, чем закончилась передача, где ведущий будничным голосом сообщил, а также и посочувствовал на всю страну по поводу развода Игнатьевых. Лана предыдущие пять минут слушала с колотящимся сердцем, правда, даже не позволила себе сделать судорожный вздох. Смотрела на улыбающееся лицо мужа на экране, знала, что фото минимум двухлетней давности, но его улыбка всё равно казалась издёвкой. Вот и всё, он объявил о предстоящем разводе во всеуслышание. Не поинтересовавшись её мнением, и готова ли она морально к самой процедуре развода. Он не даёт времени на обдумывание ни себе, ни тем более ей. Правильно, зачем? Можно ведь и передумать, и тогда он так и останется связанным ненужным ему браком.

Лана выключила старенький телевизор, а в следующий момент зазвонил телефон. В первую секунду решила, что это Слава. Но на экране появилась фотография Фроси, и это принесло небольшое, но разочарование. Чувствуя серьёзную растерянность, Лане очень хотелось сделать пару шагов назад. Чтобы кошмар прекратился, чтобы она через мгновение оказалась в своём доме, в своей спальне, большой и светлой, и привычно планировала бы мероприятия на следующую неделю. Да, да. Она ругала себя за то, что поддалась эмоциям и уехала из Москвы. Из своего дома. Если бы она этого не сделала, глядишь, никакого объявления о разводе сегодня не случилось. И они со Славой, вполне возможно, смогли бы договориться, помириться, найти какой-то компромисс. А своим отъездом, она дала ему полную свободу действий.

– Я хотела быть смелой, – сказала она Фросе.

– Ты смелая, – с присущей ей горячностью, принялась заверять её подруга. – Ланочка, ты самая смелая. И это не он тебя бросил, а ты его! Так ему и надо! Он ещё опомнится, вот увидишь.

Лана закрыла глаза. В старом доме было тихо, и кроме её дыхания никакого звука. Это пугало.

А Фрося ещё осторожно переспросила:

– Лана, ты передумала?

– Я не могу передумать, кто мне позволит? Просто… Фрося, здесь всё не так, как я помнила.

– В смысле?

– В смысле – всё! – Лана всё-таки взволнованно выдохнула. – Я, конечно, себя успокаиваю, но я не знаю, что делать. Дом разваливается, моя жизнь разваливается, брак уже рухнул.

– А дом насколько старый?

– Его легче снести и построить новый, чем отремонтировать этот.

Фрося в задумчивости хмыкнула, после чего признала:

– Это плохо. Может, вернёшься в Москву?

– И что я буду там делать? Сидеть у тебя на шее? Прости, я не могу. А на работу меня никто не возьмёт. Лану Игнатьеву никто не возьмёт на работу! Да и что я умею?

– Ты будешь моим администратором! Здорово я придумала?

Лана печально улыбнулась.

– Спасибо, дорогая. Но это не выход. Слава рассмеётся мне в лицо. А потом заявит в суде, что я не имею ни материальных, ни моральных основ для воспитания дочери. Мне нужно быть как можно дальше от него. Чтобы он сосредоточился на своей новой, прекрасной жизни и о нас с Соней забыл.

– Он не может забрать у тебя ребёнка. Ты мать.

– А он её законный отец. Уже много лет. Он её содержит, Фрося. Не я.

Та пренебрежительно фыркнула.

– Всегда считала это странным. И тебе советовала обратить на это внимание. Вспомни. После скольких лет в браке с тобой, он соизволил дать ребёнку свою фамилию. Разве мужики так поступают?

– Ты же знаешь, почему он этого не делал.

– Да, мамочка была против. Лана, он маменькин сынок! – Из уст Фроси это прозвучало, как ругательство.

– Но он любит Соню. И она его любит. Я не могу с этим спорить.

– А нечего спорить! Послать куда подальше! Пусть ему дизайнерша его детей рожает.

– Не родит, – тихо проговорила Лана. А Фрося ещё больше возмутилась.

– Вот именно! Так что, думал бы головой, а не другим местом!

– Он будет драться за Соню.

Фрося сплюнула с досады. Затем принялась Лану уговаривать:

– Не переживай. Мы что-нибудь придумаем. Не отдадим мы ему Соньку. Он её не тому научит, никаких моральных принципов у человека. Как выяснилось.

– Через неделю она возвращается из лагеря. А меня даже в Москве нет.

– Мы что-нибудь придумаем, – снова заверила её Фрося. И попросила на прощание: – Не вздумай реветь.

– Не буду…

В слезах, на самом деле, не было никакого резона. Лишь повод почувствовать себя ещё более слабой и жалкой.

Все три дня, что Лана провела в доме, были наполнены домашними делами. Стало ясно, что ей здесь жить, и не только ей, но и дочь придётся привезти сюда, другого выбора попросту нет, а поэтому необходимо было навести порядок. Хотя бы, видимый. Конечно, до конца лета ещё несколько недель, и можно было бы отправить Соню к бабушке в Ярославль. Но, во-первых, Лана не считала, что скрывать от ребёнка изменившиеся обстоятельства долго, хорошая идея, Соня должна успеть привыкнуть и адаптироваться в новых условиях, а, во-вторых, мама тоже пережила болезненный развод, совсем недавно, и нельзя было сказать, что штамп в паспорте о расторжении брака много поменял в её отношениях с мужем. Анатолий Петрович, на данный момент, являвшийся бывшим отчимом Ланы, был для её матери светом в окне последние десять лет, чего она, как, может быть, ревнивый ребёнок, несмотря на свой возраст, никак не могла понять. Ничего особенного, на её взгляд, в Анатолии Пронине не было, чтобы так по нему убиваться. Но мама страдала, любила, и к этому следовало относиться с должным уважением.

Они развелись полгода назад, но отношения, какие бы они ни были, продолжались. И Лана не была уверена, что Соне стоило это наблюдать. Хватит с ребёнка и развода матери, бабушкин будет перебором.

Что за судьба у них с матерью, так и хочется посетовать. Четыре развода на двоих. Но она явно опережает и выигрывает по очкам. Грустно.

Наутро вышла из дома, дошла до калитки и обернулась. Попыталась взглянуть на родное гнездо критическим взглядом. Когда-то дом мог вызвать зависть. Двухэтажный, просторный, почти особняк, посреди прекрасного фруктового сада. Теперь от сада осталось одно название, яблони состарились, некоторые болели и засыхали. А сам дом казался нахохлившимся и грустным. Краска на фасаде облупилась, черепица на крыше местами поредела, а окна, несмотря на то, что Лана их последние два дня старательно намывала, не казались чистыми из-за перекошенных деревянных рам, которые, несомненно, требовали замены. Крыльцо не мешало бы подправить, да и что-нибудь сделать с зарослями травы вокруг.

Неожиданно в голову пришла удивительная мысль: ей предстоит здесь жить. Лана и до этого понимала, что выбора нет, но всё это казалось шоковой терапией, и до конца поверить что-то мешало. А вчера Слава поставил точку. И выбора не стало совсем. Она вернулась к тому, от чего когда-то ушла.

Мимо проехала машина, сбавила скорость у её дома, и Лану в первую секунду прострелило. Сердце сделало взволнованный скачок, она повернула голову, но автомобиль, проехавший мимо, не принадлежал Ивану. Фиолетовый «Рено» приостановился, но когда Лана обернулась, тут же рванул вперёд. Но она успела заметить за рулём знакомую блондинку. Интересно, любовница, невеста или всё-таки жена?

О чём она думает? Она не должна об этом думать. Хотя, будь рядом мама, пришлось бы выслушать целую лекцию о своей чрезмерной, глупой гордости, которая вечно осложняет ей жизнь. Ведь на самом деле, что было бы проще… Взять и решить все свои проблемы за пять минут. Да, Иван Сизых способен решить её проблемы, сомнений в этом не было, никогда, но опыт подсказывал, что, лишив её одних затруднений, он очень живо организует ей другие. И с кем тогда ей драться за свою дочь? Которая никогда и никому, по сути, кроме неё не была нужна? Лишь мужской гонор и самолюбие.

Воспользовавшись тем, что улица пуста, Лана вышла за калитку, и прошла немного вперёд по идеально асфальтированной дороге. Впереди стал виден высокий кирпичный забор, массивные ворота, а за забором крыша дома. Судя по ней, он был гораздо больше, чем тот, что она помнила, в котором жила после первого замужества, ничем не уступал коттеджам вокруг. Видимо, Ваня всё же устроился в этой жизни. Преуспел. Можно за него порадоваться, хотя ей до этого нет никакого дела, простое любопытство. И она бы предпочла, чтобы первый муж, со всем своим благополучием и удачей, проживал где-нибудь в другом месте, подальше от неё, а не у родителей. Но некоторые привычки неискоренимы.

Интересно, какой была бы её жизнь, если бы они с Ваней в своё время не развелись? Она так и жила бы на этой улице, в этом доме, с родителями мужа? Хотя, надо сказать, что против этого она не была, Владимир Иванович и Тамара Константиновна были прекрасными людьми, она знала их с детства, любила, уважала, и они её приняли в семью с распростертыми объятиями. Только они с Ваней испортили идиллию, на которую надеялись родители. Сами виноваты. А вот бывших свёкра и свекровь, Лана бы повидала. Просто чтобы узнать, как они поживают, и, возможно, извиниться с высоты жизненного опыта, за то, в чём перед ними виновата. А она виновата. Знает, что виновата, но смелости признать это, глядя в глаза, надо очень много.

Подумав о вине и всех ошибках, что успела совершить, Лана вздохнула и отправилась обратно в дом, вызывать такси. За неделю необходимо было навести в доме хотя бы видимый порядок. Вспомнилось, что риэлтор, которая занималась домом в отсутствие хозяев, говорила о муже, что занимается ремонтами. Ей и позвонила, договорилась о встрече. Прикидывая в уме, как будет укладываться в ту сумму, которая у неё есть. Это, точно, фокус.

– Нужно что-то сделать с электрикой, сантехникой, переклеить обои в нескольких комнатах и починить крышу, – Лана смотрела на мужчину средних лет, на удивление пухлощёкого, который деловито кивал и делал какие-то пометки в блокноте на пружинке. Он то чесал в затылке, то тёр гладко выбритую щёку, но не отнекивался и не заявлял, что за такие деньги за работу не возьмётся, и это давало определённую надежду.

– Сроки поджимают, – в конце концов, сказал он.

– Постарайтесь сделать самое основное. Мне нужно привезти в дом ребёнка, – призналась она. – И чтобы это не было опасно.

– Я всё понял.

Мужчина посмотрел на неё долгим взглядом, после чего улыбнулся. А Лана тут же задалась вопросом: вдруг он её узнал? Вчера её показывали по телевизору, красивую и сияющую, рядом уже с бывшим мужем.

Да что теперь, узнал или не узнал. Ей с этим жить.

Договорившись о том, что Фёдор, именно так звали пухлощёкого умельца, подъедет к её дому после обеда, чтобы лично оценить масштаб предстоящего ремонта, Лана прогулялась по улицам, по набережной вышла к старой части города, отреставрированной и облагороженной. Смотрела на Волгу, на катера и теплоходы, а затем зашла в ресторан, заметив привлекательную вывеску. Села за столик у окна и заказала чай. Нечто банальное, ничего не стоящее действие, от которого ей, по всей видимости, стоит отвыкать. Вот так запросто заходить в рестораны, ради маленького удовольствия.

– Чёрный чай, очень горячий, немного молока и бисквит, – Лана заучено улыбнулась молоденькому официанту в атласной жилетке. Он сверкнул белозубой улыбкой в ответ, заверил, что выполнит заказ мгновенно, и скрылся. А Лана окинула зал ресторана любопытным взглядом. Когда она жила в Нижнем Новгороде, у неё не было денег, чтобы ходить по ресторанам. Не было денег, и не было желания, если честно. Зайти в ресторан, чтобы выпить чая, для её мамы это до сих пор непонятно и не принято. А вот её столичная жизнь избаловала. Иногда выпадали такие дни, когда магазины и рестораны составляли план дел на весь день. И не от безделья, это была необходимость. В столице все назначали встречи в ресторанах, даже короткие. И забежать на чашку чая, кофе или бокал вина, чтобы встретиться со знакомым или деловым партнёром, неотъемлемая часть каждодневного существования. А здесь она сидит за столиком одна, никто её не дёргает, не подходит поздороваться и не подсаживается за столик с интереснейшими новостями. Её не узнают.

И, слава Богу. После вчерашнего-то.

– Лана, это ты?

В первый момент захотелось притвориться не слышащей, но, посмотрев на человека, остановившегося у её столика, Лана заставила себя улыбнуться. Перед ней стоял Константин Шохин, всё такой же деловой и солидный, каким она его помнила. Костя всегда был таким, даже десять лет назад, когда Ваня их познакомил. В свои тридцать с небольшим Шохин носил строгие костюмы, галстуки и запонки, и смотрел на мир с превосходством и оттенком сарказма. Лана помнила, что при первой встрече чувствовала себя неловко, и жутко Шохина стеснялась. Потому что он смотрел на молодую жену приятеля, можно сказать, по-отечески. Словно ей не девятнадцать, а всего девять лет. И он даже не обращался к ней, наверное, для себя решив, что от малолетки ждать нечего. Лана искренне считала его тираном и властителем всего и вся, по крайней мере, именно так Шохин себя вёл, и в том возрасте производил на неё своими повадками неизгладимое впечатление. Это позже, через годы, когда они совершенно случайно встретились в Москве, на каком-то банкете, Лана взглянула на Шохина совсем другими глазами. И он уже не показался ей жёстким и деспотичным, Костя держал себя, как и многие знакомые ей мужчины, твёрдо и непоколебимо. Может, только язвил немного больше, чем другие, но это уже особенности характера. А о характере Константина Шохина ходили легенды, даже в столице. Но была у него хорошая черта, он никогда не лез не в своё дело. И когда они встретились спустя годы, даже не напомнил ей о бывшем муже, а когда Слава проявил интерес, откуда они знакомы, просто сказал, что Нижний Новгород куда меньше Москвы. Судьба свела.

После они встречались ещё пару раз, на официальных мероприятиях, здоровались, разговаривали о каких-то банальностях, и, наверное, считалось, что приятельствовали, раз радушно улыбались друг другу при каждой встрече. И поэтому, когда Костя решил поприветствовать её в родном городе, необходимо было быть вежливой. И Лана улыбнулась и призналась:

– Я. Здравствуйте, Костя.

– Здравствуйте, здравствуйте. Какие гости в городе.

Лана изо всех сил пыталась расслышать в его голосе намёк на притворство, жалость, но Шохин не умел ни притворяться, ни жалеть кого бы то ни было.

– Не совсем гости.

– Правда? – Шохин отодвинул стул. – Я присяду? – И не дожидаясь её разрешения, присел напротив. И, надо сказать, взглянул с любопытством. – Решила вернуться?

Лана смотрела на свою чашку с чаем. Затем расправила плечи и ровным голосом проговорила:

– Я развожусь, Костя.

– Да, я что-то такое слышал.

– Ещё бы.

– Переживаешь? Брось. Дурак твой Игнатьев.

Она улыбнулась.

– Спорить не буду. Но это отдельная тема. Просто подумала, что не хочу оставаться в Москве… не хочу там жить со статусом бывшей жены Вячеслава Игнатьева.

Шохин на стуле откинулся, жестом отправил восвояси официанта, который рискнул проявить инициативу и подойти к их столику.

– Было бы весело.

– Кому? – удивилась Лана.

– Тебе. Вышла бы замуж, а Игнатьев бы покрутился, как уж на сковородке.

Она даже рассмеялась.

– Ты считаешь, что это так просто – выйти замуж?

– Тебе? Да запросто.

– Это не прозвучало, как комплимент.

– А это был комплимент. Твоей красоте. Ты же прекрасно знаешь, что ты красавица.

Лана вздохнула, несколько заскучав. Шохин это понял и улыбнулся. А ей сказал:

– У тебя слишком большие запросы. Как бы сказала моя жена: ты ищешь счастья там, где его нет. Среди больших денег.

– Денег я не ищу. Но ты прав, разводиться я не планировала. Ты смотрел вчера телевизор?

– Нет. Но Нина рассказывала. Поэтому я так и удивился, увидев тебя сегодня здесь. Хотя, может, ты и права. Что уехала.

– Может быть.

– Тебе что-нибудь нужно?

Она подняла на него глаза.

– В каком смысле?

– В смысле, помощи. Что-то нужно?

Она инстинктивно качнула головой, отказываясь.

– Нет, Костя, спасибо.

– Врёшь, да?

Его тон и вопрос можно было воспринять, как фамильярность, но Лана ему это простила. Хоть кому-то интересны её проблемы, даже в таком ключе. Но, если честно, она немного насторожилась.

– Ты что-то знаешь? – спросила она.

Шохин только плечами пожал.

– Нет. Но я тоже разводился, Лана. Могу представить, что тебя ждёт.

Лана поводила пальцем по льняной скатерти. Невесело усмехнулась.

– И как ты себя вёл, когда разводился?

Шохин помолчал, обдумывая, затем признался:

– Может быть, не совсем правильно.

– Но ты не сожалеешь.

– Нет. Но ты же понимаешь, что всё дело в нюансах. Например, с кем разводишься.

– То есть, кто лучше, а кто хуже?

– Кажется, разговор заходит в тупик, – засмеялся Костя. – Мне всегда нравилось с тобой говорить.

– Так уж и всегда? – не поверила она.

– С тех пор, как ты повзрослела и поумнела.

Лана понимающе кивнула. А Шохин затем сказал такое, от чего на её лице застыла восковая маска.

– Ванька в курсе, что ты в городе?

Лана нервно сглотнула.

– О да, – вырвалось у неё. – Не скажу, что его порадовал этот факт.

– Не порадовал? Не верю.

Лана обратила к Шохину выразительный взгляд. Настолько выразительный, что даже Константин проникся и сказал:

– Извини. Но если он в курсе, то…

– Что?

– Уверен, что если тебе что-то понадобится, он не откажет в помощи. Всё-таки люди не чужие.

– Правда? А ты много помогаешь бывшей жене?

– Лана, это совсем другая ситуация!..

– Конечно, конечно. А ты, между прочим, говоришь за другого человека. И какие-то обещания даёшь.

– Потому что я за последние десять лет общался с ним, куда чаще, чем ты.

– Что тоже странно, – негромко проговорила Лана. И решила всё-таки проявить любопытство. Кто, кроме Шохина, мог его удовлетворить так запросто? – Я была уверена, что он… до сих пор в гараже свой мотоцикл разбирает и собирает.

Костя ухмыльнулся, затем подался вперёд и облокотился на стол. На Лану взглянул весело.

– Ты разочарована?

Она суетливо пожала плечами, глаза в сторону отвела.

– Нисколько. Меня это никак не касается. Просто… удивилась.

– Рано вы поженились, – вроде как посетовал Шохин, отодвигаясь от неё. – Рано поженились, рано развелись, в этом вся проблема.

– Нет в этом никакой проблемы, – заверила его Лана. – Это было очень давно. Но ты прав, я была ребёнком. Вообще, не стоило жениться. Свою дочь я бы отговаривала, как могла.

– И я, – согласился Шохин. – А муж твой, бывший который, оказался хорошим торгашом. Откуда что взялось.

Лана свела брови на переносице. И с оттенком непонимания переспросила:

– Торгашом? И чем он торгует? Колбасой?

– Стройматериалами. В масштабах целого региона.

Это, на самом деле, удивило. Лана хмыкнула, попыталась представить бывшего в ипостаси серьёзного бизнесмена, но у неё никак не получалось. Её фантазии на подобное не хватало.

– Как его угораздило?

Шохин понизил голос до таинственного шёпота.

– Лично я считаю, что после твоего отъезда он серьёзно заскучал. В какой-то момент ему надоело страдать, и он взялся за абсолютно безнадёжное дело, взял в аренду пилораму. Наверное, ему нравился звук.

– Напоминал мой голос?

Костя громко рассмеялся.

– Вот видишь, ты сама всё прекрасно понимаешь.

– Спасибо, ты очень мил.

– В какой гостинице ты остановилась?

Стало немного неудобно, но необходимо было сохранить уверенность и спокойствие.

– Ни в какой. Я живу в своём доме.

Костя недоумённо нахмурился.

– Это в каком?

– На Восточной, – неохотно призналась она, а Шохин ещё сильнее сдвинул брови.

– На одной улице с Ванькой?

Лана в сердцах развела руками.

– Я там живу. Там мой дом. Я не виновата в том, что он до сих пор живёт с родителями!

Костя фыркнул от смеха, головой качнул.

– Это, конечно, всё меняет.

– Что меняет? – не поняла Лана.

– Всё, – категорично, но от этого не более понятно, ответил Шохин. И взглянул на часы на запястье. На манжетах рубашки бриллиантовым блеском сверкнули запонки. – Лана, мне пора. Дела, работа…

– Жена, дети, – подхватила она с насмешливым воодушевлением, а Костя с улыбкой согласился.

– И это тоже. Кстати, Нина устраивает ужин в субботу, для друзей. Буду рад, если ты придёшь. Она про тебя вспоминала только утром.

– Про меня этим утром половина страны вспоминала, – мрачно заметила Лана.

– Так то полстраны. А мы люди не чужие. Я надеюсь. – Шохин положил перед ней свою визитку. – Позвони мне обязательно. А если тебе понадобится помощь, тоже позвони.

Спорить она не стала, просто кивнула.

– Хорошо. Спасибо.

Шохин отошёл от её стола деловой походкой, не оглянулся, это было не в его манере, оглядываться через плечо на кого бы то ни было, а вот на неё теперь смотрели. Скорее всего, поначалу она заинтересовала тем, что Константин Шохин присел за её столик и о чём-то увлечённо беседовал минут двадцать, а потом… на лицах людей замелькало узнавание. Лана встретила один любопытный взгляд, затем другой, и тут же привычно подобралась, повыше вскинула голову и поторопилась допить чай. Просто встать и сбежать от этих взглядов, было бы неправильно. Необходимо было проявить выдержку, показать всем, что она в себе уверена. Как никогда. Эту науку Лана постигала годами.

Вот только, чтобы самой поверить в то, что уверенность её не оставила, необходимо было сделать маникюр. А на это никаких денег не жалко.

Домой вернулась с некоторым опозданием, Фёдор уже ждал её, и вышел из автомобиля, как только Лана вышла из такси.

– Извините, – она ему улыбнулась, – немного задержалась.

– Ничего страшного. Но вас не только я поджидаю. – Мужчина кивнул в сторону дома. Лана посмотрела на крыльцо, и с трудом сдержала протяжный стон. Никак иначе на появление бывшего мужа в пределах видимости, а уж тем более у собственного дома, она отреагировать не могла.

Иван стоял на крыльце, присев на перила, и это грозило частичным разрушением фасада, о чём Сизых, судя по всему, не задумывался. Сидел, сложив руки на груди, и хмуро наблюдал за её приближением. На прораба он и внимания не обратил, смотрел только на Лану. И она прекрасно знала, о чём он пришёл поговорить. И вряд ли от этой идеи его кто-то отговорит. Их предыдущие две встречи были немногословны, и нарыв назрел. Интересно, если она сейчас в Фёдора вцепится, и из дома его не выпустит ближайшие пару часов, сильно его этим напугает?

С бывшим мужем она здороваться не стала, лишь наградила горящим взглядом, протиснулась мимо него к двери и достала ключи. А Фёдор секунду потаращился на поджидавшего гостя, решил, что его происходящее никак не касается, и отступил на пару шагов назад, чтобы взглянуть на дом. Лана на него обернулась, со всем старанием игнорируя Ивана.

– Фёдор, главное, заняться внутренним ремонтом.

– Я понял, понял, Лана Юрьевна. Но оценить не мешает.

Иван на мужчину оглянулся, окинул заинтересованным взглядом. Затем поинтересовался:

– Собралась делать ремонт?

Лана не ответила, прошла в дом. Но мужчины есть мужчины, они, конечно же, начали общаться между собой.

– Я сделаю всё, как надо, – услышала она Фёдора. Тот вроде как отчитываться перед Сизыхом начал. – У меня и электрик есть, и сантехник. А уж ремонт косметический – это плёвое дело.

Мужчины вошли в дом, Лана на них оглянулась. Оба осматривались с интересом. И если Фёдор оценивал предстоящее, то Иван видел стены со старыми обоями и хмурился всё сильнее.

– Лана Юрьевна, какие комнаты будем ремонтировать?

– Здесь всё надо ремонтировать, – вздохнул Иван, кашлянул и на Лану глянул. Та отвернулась. А Фёдору сказала:

– Я вам покажу.

Больше Иван в разговор не вмешивался, чему Лана была рада. Правда, чувствовала его взгляд, он внимательно наблюдал и прислушивался. Это раздражало, возмущало и волновало одновременно.

– С сантехникой беда, – бормотал себе под нос Фёдор. – Проводку на первом этаже нужно менять, лампочки мигают.

– Мигают, – со вздохом согласилась Лана.

– Электроприборами лучше пока не пользоваться, мало ли, – предостерегли её.

– Чем ещё мне не пользоваться?

– Окно в маленькой комнате наверху лучше не открывать. Мы её ремонтируем?

– Обязательно.

– Ты хоть понимаешь, насколько это глупо? – не выдержал Иван. – Этот дом легче снести.

Лана повернулась к нему.

– Я тебя в этот дом не приглашала. И не расстроюсь, если ты уйдёшь.

Фёдор отвлёкся от своих записей, кинул любопытный взгляд, но тут же вернулся к своим профессиональным обязанностям. И поспешил их завершить. Иван уходить не собирался, предложение бывшей жены, и её тон пропустил мимо ушей, сидел на стуле за кухонным столом и ждал. Наблюдал за женой, не особо скрываясь, смотрел на неё и думал: она всерьёз собирается здесь жить? И дело было не в доме, не в его плачевном состоянии, он просто приучал себя к мысли, что Лана собирается поселиться через дорогу от него. Как раньше.

Покоя в его жизни не станет, это точно. Его уже стало гораздо меньше, раз он посреди белого, точнее, рабочего дня, побросал все дела, приехал из города, и битый час сидел у неё на крыльце. Не понимая, чего именно ждёт.

В конце концов, Фёдор ушёл. Можно было найти ещё предлогов, чтобы его задержать, но на эти самые предлоги, точнее, на их ремонт, у Ланы денег не было. Да и не хватать же, в самом деле, практически незнакомого мужика за руку, и не перекладывать на него свои проблемы. Вот и пришлось провожать его, закрывать за ним дверь, понимая, что с этой минуты она с бывшим мужем наедине. С тех пор, как они последний раз находились наедине в одной комнате, прошло десять лет. И тот факт, что она ничего не может с этим поделать, исправить, хотя казалось, что её жизнь давно стала другой, без присутствия этого человека, разозлил. И вернувшись на кухню, Лана с чрезмерной горячностью поинтересовалась:

– Вот что ты здесь сидишь?

Иван сидел за кухонным столом, выглядел спокойным и серьёзным, и очень хотелось его вывести из себя. Чтобы Ваня вскочил, как бывало, и ушёл, громко хлопнув дверью. Лане очень хотелось услышать этот звук. Звук захлопнувшейся за ним двери. Но Сизых сидел, а на лице каменное спокойствие. И повторил свой вопрос:

– Ты собираешься здесь жить?

– Это мой дом. Я не обязана ни у кого спрашивать разрешения. И у тебя в том числе.

– Лана, дом в ужасном состоянии.

– Ничего, сделаю ремонт.

– Какой ремонт? Судя по тому, что я слышал, ты обои собралась переклеивать.

– Ваня, тебе что нужно? – Она остановилась в нескольких метрах от него. На всякий случай.

– Я слышал про развод.

– Все слышали.

– Тебе нечего мне сказать? – вроде как поразился он.

Лана развела руками.

– Представь себе. Это мой развод. И мой муж. Какое ты к этому имеешь отношение?

– Лана, не дури. Или ты думаешь, мне очень интересно, почему вы разводитесь?

– А что тебе тогда интересно?

– Мне интересно, что ты здесь делаешь! – неожиданно рявкнул он, и Лана вздрогнула. Вот что-что, а рявкать её первый муж умел отменно. Она от этого отвыкла. Слава, даже когда они скандалили, больше язвил и ехидничал, повышать голос он считал неуместным. И о криках, вот таких зычных, она лишь время от времени вспоминала. И, честно, не думала, что когда-нибудь ещё станет свидетельницей того, как её первый муж выходит из себя. И вот, пожалуйста.

– Не ори на меня, – потребовала она, стараясь справиться с эмоциями.

Иван внезапно отступил. И тон сбавил, и даже попробовал извиниться. Если неуклюжее:

– Больше не буду, – можно было назвать извинением.

– Это мой дом, – повторила она ему в который раз, пытаясь втолковать очевидное. – И я решила, что я буду жить здесь.

Иван смотрел на неё, а взгляд въедливый и пронизывающий. Затем неприятно усмехнулся и головой качнул.

– Он тебя выгнал. Ни с чем.

Лана задохнулась от возмущения, стало жутко неприятно от его слов. И отвечать не хотелось, а уж тем более подтверждать его догадки. И чтобы как-то справиться с ситуацией, она указала бывшему мужу на дверь.

– Уходи отсюда.

Но его уже было не остановить. Иван со стула поднялся, вдохнул полной грудью и снова мотнул головой, в такт каким-то своим мыслям.

– Значит, так и есть.

– Ты ничего не знаешь! – разозлилась Лана. Она сильно разозлилась, и больше всего боялась, что от этой самой злости на глазах выступят слёзы. – И Слава меня не выгонял! Я сама ушла, понял? Я всегда ухожу сама!

– Да, только от меня ты уехала в Москву, а от него вернулась в этот сарай! – не сдержался Иван, и на бывшую жену уставился с намёком.

– Это не сарай! Это мой дом, я здесь выросла!

– Вот именно, что выросла. А теперь прибежала обратно.

– Кто бы говорил! Ты вообще от мамы с папой за десять лет никуда не съехал. Ваня, тебе не кажется это странным?

– Ты, вообще, о чём?

– О том, что пора взрослеть!

– Ланка, ты заговариваешь мне зубы.

– Не зови меня так!

– Ой, посмотрите на неё, королева столицы!

Она всё-таки швырнула в него полотенце.

– Как же я тебя ненавижу! – вырвалось у неё невольно. Но уже в следующий момент она замерла, отвернулась от Ивана и заставила себя сделать глубокий вдох. Закрыла глаза и даже проговорила:

– Успокойся. Отвлекись от своей злости.

Иван наблюдал за ней с интересом. А когда Лана на самом деле принялась делать один глубокий вдох за другим, насмешливо поинтересовался:

– Что с тобой? Ты задыхаешься? Или у тебя астма?

Лана развернулась к нему и ровным голосом проговорила:

– Астмы у меня нет, но благодарю, что поинтересовался. А теперь ты не мог бы меня оставить? У меня много домашних дел.

– Это каких? Обои обдирать?

Она впилась в его лицо возмущённым взглядом.

– Ты взрослый человек, – проговорила она, едва сдерживаясь, – ты должен понимать намёки. А я даже не намекаю, я прошу тебя уйти.

– Потому что ты не хочешь со мной говорить!

– Мне не о чем с тобой говорить!

– Правда? Ещё неделю назад ты жила в Москве с мужем-олигархом, а теперь ты здесь, в этом доме, переклеиваешь обои. И я хочу знать, что происходит. Мне каждый день ездить мимо тебя и этого дома, а это, знаешь ли, ещё то удовольствие. Поэтому я требую!..

– А ты кто такой, чтобы что-то от меня требовать?! Ты требовать мог десять лет назад, и после того, как ты в последний раз от меня что-то потребовал в таком тоне, получил на руки бумаги о разводе. Забыл?

Иван недовольно поджал губы, к бывшей жене приглядывался, после чего проговорил, точнее, проскрипел:

– Вот от своего характера у тебя все неприятности в жизни.

– У меня с характером всё нормально, – заверила его Лана. – Тебе это пол Москвы подтвердит. Я идеальная жена!

– При идеальном муже, – съязвил он.

Лана пожала плечами и признала:

– Да, с мужьями мне не везёт. Но я, знаешь, не отчаиваюсь!

– А когда ты отчаивалась по этому поводу? Поэтому и странно, что ты здесь!

– Я тебе ещё раз повторяю: не твоё дело! Нравится тебе или не нравится, но я останусь здесь. Если тебя не устраивает, проложи себе дорогу в другую сторону. У тебя ведь с этим проблем нет, как понимаю?

– А тебя это злит?

– Меня это не касается!

– Конечно, тебя это не касается! Я отлично слышу это по твоему тону. – Иван руки в бока упёр, ухмыльнулся. – Ты тешила себя надеждой, что я сдох от тоски, спился, обкусал себе локти до самых плеч, от отчаяния. Так?