Текст книги "Надя Князева решает остаться"

Надя Князева, юрист-демоновед официально констатирует смерть адептки Эвон Ревиаль. Хотела избежать демонической практики и брака с кем-то там нежеланным? Молодец. Избежала. Самым эффективным образом! Сдохла, блин! При обмене душами необходимо использовать эквивалентные физические оболочки. А, судя по ритуалу, Эвон попыталась обменяться телами с арьяти. Конечно, в Яме арьяти обладают физической оболочкой, но она – магическая. То есть при переходе из Ямы в Дорфин, оболочка не остается в Яме, она видоизменяется. Фишка в том, что магическая энергия, которая внизу имеет форму демона, не способна удерживать такую форму в этом мире из-за разницы законов физики и магии. Коротко говоря, Эвон засунула арьяти в свое тело, а сама выпрыгнула из него… В никуда.

«Полная дура», – согласился голос в моей голове. – «А ты мне нравишься. Не такая тупая».

«Побольше уважения. Мы, все-таки, о собственнице этой телесной оболочке говорим. Она могла выжить?»

«В Яме? Ни шанса!»

Печаль-беда. Но большая печаль-беда в том, что я каким-то Макаром тоже попала в тело Эвон. И суть в том, что Эвон меня не вызывала! Ее заклинание в принципе не способно вызвать меня и прожечь материю миров. Но кто-то же ее прожег! Кто-то же меня призвал! Кто?

И в этот миг жутко стало.

А что, если призвали не меня? Что, если мое появление в этом мире – результат чьего-то не очень успешного призыва другого человека или, ну не знаю, демона из ада? Только настоящего, нашего, земного ада?

В моей голове рождались мысли одна другой страшнее. Если у них адептка четвертого курса настолько тупая, что не способна нормально вызвать обычного демона четвертого порядка, то и магистры у них могут умом не блистать. А прожечь материю между мирами способны только магистры или… Или кто-то с Земли!

Стоп, а что, если из моих бывших клиентов или врагов – демон?

«Эй, человек, нам сейчас не до этого. Давай думать, как рроха обмануть. Если он тебя или меня заметит – обоим не жить».

«Предложения?»

«Затаимся и молчим. Хотя, кавалеров так просто не провести. А еще можешь бояться. Да. Лучше бойся. Адепты АДа кавалеров боятся. Их все боятся. Страх – эмоция сильная. А я постараюсь твою ауру максимально к дорфинской приблизить».

«А, может, сделку?»

«С ррохами? Не прокатит. Эти сделок не заключают. Но, если тебе надо кому-нибудь отомстить… Например, вот этой кудрявой, которая сейчас на сцену идет, за то, что толкнула нас… Ты только скажи! Они мигом в ней человека увидят, я могу устроить! И нас уже проверять не будут!»

«Убить кого-то, чтобы выжить самой? Совсем сдурело что ли? Ты, кстати, он, она или оно? Не подумай, я не осуждаю. Мне, в принципе, все равно, но…»

Ответить демон не успел, либо я не услышала, поскольку шум и крики заставили выплыть из закромов собственной головы и вернуться в реальность. На сцене развязалась драка. Та самая кудряшка, что нас с демоном толкнула, пыталась убежать от ррохов.

– Человек! Хватай его! Человек! – крикнул декан.

Изляра ловкой кошкой спрыгнула со сцены и бросилась к выходу. Интересно, а я так смогу? Тело Эвон тренированное, судя по памяти, она такие кульбиты может выписывать, что мне, Наде, и не снилось – от одних воспоминаний переломиться можно!

Адепты оторопели и наблюдали за развитием событий, не торопясь кидаться на поимку человека. На миг наши взгляды с Излярой встретились. Она улыбнулась мне и едва заметно кивнула, после чего метнулась к другой двери. Что бы это значило?

Ррохи действовали быстрее – они просто переместились ко всем выходам, загородив их собой, а Рейвен, утонув в фиолетовом пламени, очутился прямо перед девушкой, схватил ее за горло и, видимо, хотел снова исчезнуть, но его остановили голоса с галерки:

– Ангел!

– Ангел, смотрите!

– О-о…

Я даже невольно обернулась. Особенно последнее «о-о» подстегнуло любопытство. Впрочем, заметив невероятно высокого, но при этом гармонично сложенного блондина с голубыми глазами, сама рот открыла и с него то самое постыдное «о-о» и сорвалось. Аккуратно забранные на бок волосы выдавали в нем скорее офисного работника при хорошей должности, чем бойца, но вот белоснежная водолазка, обтягивающая мускулистую грудь, явно говорила, что кулачищами ангел работает как кувалдами. На правой стороне груди имелась эмблема – крылышки и нимб над ними.

Смешок сдержать не удалось. Блин, правда, что ли? Крылышки и нимб? Ты ли это, капитан очевидность? А небесные мне уже нравятся! Полный порядок с юмором.

– Во имя света, Рейвен, передай попаданку нам.

Голос ангела оказался мягким и бархатистым, таким чарующим, что какая-то часть меня вмиг превратилась в желе. Вторая, более адекватная часть, мельком окинула аудиторию хозяйским взором, чтобы понять, что я сейчас в царстве желе и нахожусь. Все, включая декана, смотрели на присутствующего как олигофрены. Впрочем, вру. Валд, Илона и еще несколько личностей, как и я, держались, хотя их глазки тоже нездорово блестели.

– Во имя света я даже девственницу не испорчу, Милорад, – усмехнулся демон. – Зачем вам попаданка?

Ангел обвел внимательным взглядом присутствующих:

– Прошу прощения за вторжение, – улыбнулся мужчина и все ему слаженно так кивнули, протянув умилительное «уи-и». Усерднее всех декан кивал. – Побеседуем, Рейвен?

Через мгновение ангел исчез в столпе золотистого сияния, а в воздух взметнулись иллюзорные белые перья. Рейвен оставил после себя фиолетовый дымок, а попаданка – воспоминания.

В актовом зале стало тихо, даже не дышал никто, только декан едва слышно сопел, а в остальном – поразительное единодушие. И в этот момент мне любопытно стало: а могло ли случиться так, что попаданцев несколько?

– Ну, так что? Мы свободны? – полюбопытствовала бодро и тут же вывела присутствующих из транса. Адепты жадно загудели, принялись шумно обсуждать только что увиденное. – Попаданец пойман и все такое?

– Можете расходиться по лекциям, но будьте начеку! – декан отмер не сразу, едва шевелил губами. – Боевая тревога не отменяется. Ррохов сложно провести, но до окончания допроса адептки Изляры никому не покидать академию. Расходитесь!

И мы разошлись. Как молния на джинсах. Разбежались кто куда по нужным кабинетам. Я шагала бодрее всех, спеша покинуть место недружелюбного побоища.

А в АДе ничего так. Все прямо как в обычном земном вузе, только у нас в коридорах на стенах фотографии трупов не вешают, а если у преподов и растут рога, то этот неприятный факт тщательно скрывается.

Друзья Эвон, что спешно семенили рядом, смотрели на выморочное имущество в виде ее тела как на бомбу замедленного действия. Тарг не смотрел, кстати. Мне кажется, что его обычное состояние – это состояние глубочайшего пофигизма. Отличная, кстати, жизненная философия, которая существенно продлевает жизнь!

– Говорите уже, – разрешила, чувствуя, что еще чуть-чуть и меня на молекулы от этих взглядов разорвет.

– Так ты, все же, кто? – негромко спросил Валд, задрав голову.

– Конь в пальто. Дух мщения я.

«Демон», – подсказал арьяти.

– Демон, – поправилась и постаралась сверкнуть глазами, но не вышло, судя по всему.

– Не похоже. Демоны в основном примитивны и прямолинейны.

«А давай мы ему отомстим? Прямо сейчас? Давай язык узлом завяжем или…»

«Нет! И вообще условимся, ты в разговор старших не встревай, да?»

Арьяти замолчал, но сильно недовольно, а я продолжила.

– А я вот продвинутый и заковыристый демон.

– Знаете, меня другое волнует, – тревожно заметила Илона. – Ангелы. Они же просто так не спускаются в Дорфин. Тем более Милорад! Я слышала, он скоро архангелом станет! Так с чего бы? И зачем ему попаданец понадобился?

– Небесные призвали? – Валд галантно придержал для нас двери в аудиторию, но первым делом в них ввалился Тарг. Премии «джентльмен года» ему не видать.

– А они могут?

– Они все могут. Воскрешать, исцелять, рвать материю миров…

Я крепко задумалась, а предположение о том, что меня в Дорфин могло занести как раз из-за таких вот экспериментов небесных, лишь крепло. Как скоро поймут, что Изляра – не единственная, в кого попаданец попал? Валить отсюда надо! До обеда буду прятаться, а после – быстренько собираю вещи и с Рейвеном на практику. Хотя, неизвестно еще, что лучше – отсиживаться в АДу, прячась за спинами многочисленных адептов, или бок о бок с полубогом находиться и надеяться, что он во мне попаданку не разглядит. Надо поподробнее попаданский вопрос выяснить.

А еще меня занимала юридическая сторона моего дела. Являюсь ли я законным собственником тела Эвон или нахожусь тут на птичьих правах? Я к тому, не турнут ли и меня из этого тела в небытие? Как-то не хочется мне развеяться на множество маленьких атомов и превратиться в лунный свет.

«А ты запечатайся», – подсказал демон мщения.

«Это как?»

Посмотрела на запястье правой руки – это у охотников место для нанесения разной полезной живописи. В данный момент я разглядывала два круга с закорючками внутри. Первый удерживал в теле арьяти, второй – закрывал доступ бесам и демонам для вселения в данное тело без спроса. Нечто вроде замка. Хочешь в гости – постучись, а лучше по предварительной записи…

«А ты с какой стати мне помогаешь?»

«Так симбиоз же», – гордо произнес демон. – «О таком только мечтать можно! Я – питаюсь эманациями мести, ты – получаешь бесценный источник знаний и силы».

«Сделка?»

«А хотя бы и так!»

«Обдумаю условия, возможную выгоду и дам знать!»

Как-то не привыкла делить свое тело с абы кем, но, вроде как, арьяти приобретение полезное. Это нечто вроде встроенного в мою голову навигатора по Дорфину с функциями интернета. Несомненный плюс в том, что арьяти заинтересован в сохранении моей оболочки, ибо без нее ему придется искать новое вместилище, а это всегда риск. Для нахождения вместилища у демонов не так много времени. Сегодня же в Дорфине все умные стали. Каждый второй с печатью на запястье, так просто не вломишься, могут и по чайнику надавать. Сложно нынче демонам стало.

«И не говори! Кстати, вычислить меня нереально. Демоны владеют разумом своей оболочки. Я же твоим овладеть не могу».

Печать! А Эвон не такая дура была, хотя с придурью, определенно. Либо просто на удивление невезучая.

Я расположилась на привычном месте, там, где всегда сидела Эвон: на галерке. Послушать, конечно, хотелось, но моя неразумная на лекциях предпочитала спать. Пожалуй, один из немногих навыков, коими адептка Ревиаль овладела в совершенстве, именно сон в любой позе в любом месте. Привлекать к себе лишнее внимание внезапными новыми привычками не хотелось, но и прослушать чего важного – тоже.

Аудитории здесь необычные, не как у нас на Земле. Деревянные парты, о которые все время рвешь колготки и ставишь занозы, стулья со сломанными спинками и торчащими железными прутьями – не наш случай! Здесь стулья отсутствовали в принципе. Ага. А сидеть предлагалось на ступеньках. Каменных! Совсем не комильфо для женского здоровья. Но здесь рассуждают так: будущий охотник на демонов – это существо к комфорту не приученное. Спать предстоит, где придется, но с этим проблем нет, мы выяснили, что тут Ревиаль спец. Мыться – когда придется, есть – подножный корм, ну и так далее. А с репродуктивной функцией женщины-охотницы не дружат. Как правило, после успешного завершения АДа они ее отсекают. Магически или путем операционного вмешательства. Изверги!

Вместе с тем, охотника ждет увлекательная жизнь. Каждый день – удивительные приключения в замечательных местах вроде помоек, кладбищ, подвалов, заброшенных зданий и так далее. Поэтому еще в первый день поступления Эвон на данный факультет сказано было – к комфорту не привыкаем, он – ваш враг. Желаете комфорта – переводитесь на демоноведов-теоретиков. Тем и сиденья с мягкими спинками, и столы из зеленого дерева, и ручки в золотом корпусе, ведь благодаря им – теоретикам-демоноведам, мы знаем, какую живопись на себя наносить и какое крепкое словцо использовать, чтоб того или иного демона в Яму отправить или на клочки разнести. Помимо охотников и теоретиков в АДу никого больше не готовят. Такие дела.

– Рассаживаемся, рассаживаемся, – в аудиторию вошел высокий худой мужчина с короткими рыжими волосами и ярко фосфоресцирующими зелеными глазами. Так сразу и не вспомнишь, как его звать. Столько всего в памяти… – Понимаю, вы крайне возбуждены, но охотник должен уметь контролировать эмоции.

– Ох Томсон, а правда, что Изляра – попаданка? Что с ней теперь будет? – невысокий парнишка, кажется, Питсен, даже не поднялся со ступенек.

Тут подниматься вообще не принято, да и уважение к старшим выражается только вот этим самым «ох». Ох, блин! Я умолчу, как они тут к магистрам-женщинам обращаются. А Ох Томсон, кстати, магистр эмоционального демоноведения. Да-да, всех демонов, что на эмоциях играют. К таковым, в частности, и арьяти относится, что суетливо мечется внутри меня.

«Сиди смирно!»

«Ох Томсон за этот год с десятка три моих собратьев к Орху отправил, не сидится как-то!»

«Если их ряды пополнить не хочешь – не привлекай к нам внимание!»

А мне вот было о чем волноваться. Убить арьяти, на самом деле, несложно. Они живут в желчном мешке. Да, пузырей в теле дорфинцев нет, тут есть мешок и находится он между ключицами. Так вот обычный пистолет заряжается бронзовой пулей, на гильзе которой старательно выводится пентаграмма особая. Все это дело обмакивается в слезу праведника и направляется аккурат в желчный мешок. Нет, допускаю, что после такого зверства адептка Ревиаль, чисто теоретически, может и выживет, но долгий период реабилитации – не лучшая перспектива. Единственная загвоздка, что плакать должен праведник, который в своей жизни не мстил ни разу… Ежели хитрожопым окажется, не сработает такая пуля.

– Насчет Изляры, увы, ничего не могу сказать. Ею занимается лично лорд Трей и, как вы знаете, интерес проявили небожители. Возможно прибытие попаданца – это часть спецоперации. В любом случае, нам сообщат о результатах. Пока же освежим знания. Кто желает выступить первым?

– Попаданцы – наиболее опасные сущности из всех, что только встречаются, – начал худой парнишка в очках, которому самое то в теоретики. Такой даже пистолет-то едва удержит.

Потом сознание Эвон подкинуло пару фактов о Брэге Ирсоне и шутить о худосочном сложении вмиг расхотелось. Это пожиратель душ. Ему, чтобы жить, нужно души выпивать и не обязательно человеческие. В смысле, дорфинские. Демонические куда больше энергии дают. Все пожиратели – худенькие, неказистые, неприметные. Они даже меток запрещающих вселение в себя не ставят. Это как камбала. Затаится на дне и ждет добычу, которая даже в расчет такого дистрофика не принимает. А, когда добыча клюнет, тут уж пардоньте. Попался, голубчик! Страшный, в общем, товарищ.

– Чем они опасны, Илона?

– Тем, что при переходе души из другого мира прожигается пространственный барьер. Если эту дыру найдут сущности из Ямы, они могут переселиться в тот мир.

Я тревожно сглотнула. Это что, получается, благодаря моему межмирному скачку на Землю могут демоны ломануться? А ну чего доброго окажется, что Ад, не академия, а тот, что с чертями и бурлящей серой, существует на самом деле? Демоны же на Земле разборки устроят, за души смертных борьбу начнут. Будут не бандитские войны, а настоящие – демонские. Жуть…

– Верно. Валд, чем попаданцы опасны для нашего мира?

– Тем, что их питает энергия перехода.

И тут до меня дошло. Получается, я нечто вроде шарика на ниточке, только если бы меня через эту ниточку воздухом накачивали. И что будет, когда шарик, то есть моя оболочка, окажется неспособной принимать воздух, ну, эту самую энергию перехода? Меня на лоскутки порвет?

– За полтора-два месяца по силе попаданец сравняется с низшими богами. Но, учитывая, что с повышением силы у них все больше отказывает разум, мы получаем неконтролируемое существо с неограниченными возможностями.

– Эвон, дополните ответ?

– Ох, Томсон-Томсон. В смысле, ох Томсон, я, знаете ли, в попаданцах не особо разбираюсь. Лучше послушаю. Интересно же.

– Знаете, адептка Ревиаль, одних физических данных для охотника недостаточно. Прежде вам удавалось выжить исключительно благодаря умению сражаться, но в случае с попаданцами этого недостаточно. Враг может оказаться среди нас, и вы об этом даже не узнаете. И хорошо, если это, допустим, человек. А, если черт из ада?

Я не сдержала смешок. Что, тот самый, с рогами, копытами и красными глазами? Так я в своей жизни столько чертей за решетку усадила. Да, да, не особо усердствуя с защитой.

– И как его вычислить?

Ох Томсон поджал губы и как-то виновато улыбнулся.

– Только не говорите, что картинки, которые декан демонстрировал, в помощь? Ведь прежде история Дорфина с попаданцами сталкивалась. Как удавалось их обнаружить?

– По поведению, – преподаватель кивнул, довольный логикой моих рассуждений.

– Они язык не знают или что? – в данном случае моя неосведомленность играла на руку.

– Не только язык. Повадки, привычки, воспоминания оболочки – они все теряют. Воспоминания и знания привязаны к духу. Вот, например, если бы вы, Эвон, стали оболочкой для попаданца, то вряд ли сейчас задавали бы эти вопросы. Вы бы, скорее всего, меня даже не понимали.

– А может случиться так, что попаданец не только все понимает, но и говорит на пишту?

Пишту – это язык тут такой, дорфинский. Есть еще ашлам – язык демонов и илаарий – язык небожителей. Но пишту все знают, ибо он простой в обучении и доступный. Чем-то на смесь английского и испанского похож.

Магистр замолчал и посмотрел на меня с опаской.

– Знаете, адептка. Если такое возможно, хотя бы теоретически, то все мы в огромной опасности. Прежде каждое нарушение барьера между мирами находило свою причину. Своего попаданца.

– А что, если их несколько?

Валд пихнул меня локтем под ребра, но мозг юриста уже работал на полную мощность. Сомневаюсь, что ррохи взяли не того. Судя по скудным знаниям Эвон, кавалерами в Яме стать не так и просто. Тысячелетние создания, они такое могут, что лучше мне в те части Эвониных знаний и не лезть. Поседеем мы белокурой головкой раньше времени.

Ох Томсон опустился на преподавательский стол и, сжав ладонями столешницу, крепко задумался. Вряд ли этот вопрос только в мою ясную голову пришел, но, похоже, что ответа на него не было.

– Снова теоретически, – начал мужчина, глядя в пустоту перед собой. – Если через одну дыру прорвется несколько сущностей и, если возможно, что оболочка сохраняет свои знания, то в нашем мире может жить неизвестное число попаданцев.

– Вот только в теории есть заметная брешь! – вставил Орол – звезда курса, парень Изляры. – Будь в нашем мире попаданцы, они давно бы бомбанули или разнесли его на Орховы песчинки.

– Верно. Поэтому крайне сомнительно, чтобы была возможность сохранения сознания. В любом случае, если даже теоретически это допустить, то оболочка попаданца в прежнем мире погибает, как и дух оболочки из Дорфина.

– Ох Томсон, а дух дорфинской оболочки он куда исчезает? В тело попаданца?

– Нет, обратный обмен невозможен, адептка.

– Так ведь есть ритуал, позволяющий поднять недавно почивших духов на ограниченной территории, – подсказала я и сама же прикусила язык. Ну дура дурой, забыла, где нахожусь. Забыла, что попаданка. Забыла, что за такое дело меня убьют без вопросов. Валд снова пихнул меня под ребра, за что получил в ответ, хоть и незаслуженно.

– Адептка Ревиаль, впервые за четыре года вы меня удивили! – преподаватель просиял и поднялся. – Действительно, теоретически, – похоже, это у него любимое слово, – объединив силы всех магистров…

– Не, не выйдет, – поспешила сама же раскритиковать свой вариант. – Стражи грани наверняка эту душу слопают. Душа охотника – лакомый кусочек. Если не они, то в Яме найдется кому.

– И то правда.

В аудитории воцарилась тишина. Мы еще немного пообщались на тему попаданцев, но только на этот раз ох Томсон не расстреливал нас вопросами, он сам на них отвечал. Такой формат обучения, заданный мною, оказался куда более продуктивным. По крайней мере, я четко поняла, что попаданцев убивают для профилактики, поскольку они аккумулируют в себе силу, которая рано или поздно их все равно разорвет. Только если их, то есть, меня, загодя не прикопать под кустом, разорвет не только тело Эвон и мой дух, но и полпланеты…

Да, у меня теплилась смутная такая надежда, что можно домой вернуться. Но тот печальный факт, что возвращаться, в общем-то, некуда, немало смущал. Орден смотрителей дыры в барьере обнаруживает быстро, выставляет там охрану, чтобы всякие рогатые из Ямы по другим мирам не шатались, но закрыть – силенок не хватит. Закупорить дыру можно лишь убив попаданца. Тогда энергетический поток, что питает его, всосется и затянет дыру. Второй вариант – вернуть попаданца. Тогда вселенская пуповина опять-таки втянется, и дырка станет своеобразным межмировым пупком.

По понятным причинам ни один из вариантов меня не устраивал. По тем же причинам я и смогла отправить в Яму шесть верховных демонов. Попаданцы, чтоб меня, силой недюжей обладают. Потому первым делом Рейвен меня и заподозрил. Рейвен… Ох… Точнее не ох, а лорд, охами только магистров зовут. Впрочем, при виде такого мужика как Рейвен, на волю рвутся лишь междометия…

Закончив обсуждать попаданок, ох Томсон вывел на доске большими буквами слово «Страсть». Нет, не мелом вывел, а огнем. Огромные буквы медленно тлели, позволяя, так сказать, полностью погрузиться в этимологию написанного.

– Итак, страсть. Это один из наиболее сильных источников энергии для демонов, питающихся эмоциональными эманациями. Наряду с гневом или ненавистью, страсть является универсальным и практически неиссякаемым источником пищи для латори, сальвейн, гидарт и десятка других демонов. Разница между ними кроется лишь в том существенном обстоятельстве, что все, кроме гидартов, живут в оболочке годами. Гидарт предпочитает убивать носителя во время полового акта и вселяться в партнера своей жертвы.

Жуть! Если бы на мне мужик помер в самый ответственный момент, я бы сразу в монастырь ушла, ибо думать о сексе после такой оказии вряд ли получится.

– Гидартам мы посвятим следующую нашу лекцию. Сегодня поговорим о латори.

Доска впитала в себя слово «страсть», а затем вновь задымилась, выжигая изображение, судя по всему, представителя клана латори. Так себе представитель, скажу я вам. Во всяком случае, он вызывает у меня только одно страстное желание – облегчить кишечные колики… Длинные винтовые рога на лысой голове, такие же длинные узкие уши, чем-то напоминающие заячьи, острые клыки на нижней челюсти, а ниже подбородка лучше вообще не разглядывать. Мечта извращенца разве что. Страсти-мордасти – это про него.

– Вы уверены, что это – демон страсти? – выкрикнул кто-то с места.

– Фу таким быть, – фыркнула я, полностью разделяя сомнение коллеги.

– Не забывайте, адепты, – усмехнулся магистр. – Перед вами оболочка латори в том виде, в каком они обитают в Яме. В Дорфине латори может выглядеть так, – ох Томсон махнул рукой и рядом с ним материализовался вполне себе Леонардо ди Каприо. Стоял, сверкал белоснежной улыбкой, дарил девушкам воздушные поцелуи. – Или вот так.

Справа от Леонардо материализовалась почти что Анджелина Джоли в коротком обтягивающем платье. Вся мужская часть аудитории, включая Валда и даже Тарга, а, нет, исключая Тарга, синхронно опустила челюсти. Градус напряжения, без сомнений, повысился. А у мужчин еще и поднялось, пусть будет, настроение.

– Теперь вы поняли? – хищно улыбнулся ох Томсон, убирая голограммы. По аудитории пронеслась волна разочарованных вздохов.

– Какой мужик. Мне бы такого! – завистливо прошептала Илона.

– Латори – разумные демоны низшего, пятого уровня. Они способны жить в теле оболочки веками, ничем не выдавая своего присутствия.

– Но ведь как-то можно определить, что в тебе демон? – заинтересовалась я.

«Молчи, полоумная!» – зашипел арьяти.

«Не ссы, все схвачено!»

– Можно. Если, скажем, прежде стеснительная девица пошла во все тяжкие – это повод проверить ее на наличие подселенца. То же можно сказать о внешне непривлекательном мужчине, – и взгляд такой, наверняка неосознанный, на Брэга Ирсона, душ пожирателя. – Внешность, конечно, может быть обманчива, но, если прежде он успехом у женщин не пользовался, а теперь стал – тревожный звоночек. Разумеется, в наше время многие охотники успешно используют симбиоз с демонами.

Я притихла, а аудитория зафыркала.

– Это же запрещено! – выкрикнула девица со второго ряда ступенек.

– Запрещено, – согласился ох Томсон. – Но только адептам, потому что у вас еще мозгов маловато понять, с кем можно заключать договора и на каких условиях. Кроме того, не ко всем знаниям можно давать доступ демонам. По этой причине все симбиозы – строго после прохождения итоговой практики.

«Так что, арьяти, выходит, ваш брат не стыдится якшаться с охотниками?»

«Стандартная практика. Многие, кстати, знать не знают, что являются симбионтами. Ты вон на того парня глянь. С третьего ряда. Забитый такой, сидит, строчит себе тихонечко в тетрадку. В нем литуля».

«Это что за зверь?»

«Демон жалости. Месяцев через пять найдете адепта повешенным. Ну, или наестся чего».

«Твое второе имя – жопа, арьяти! Нельзя таким быть! Выкладывай, как литулю из него вытряхнуть?»

Но арьяти замолчал и сотрудничать отказался. Я же четко решила, что после пары обязательно подойду к пареньку, кажется, его Ирсом зовут. Есть о чем побеседовать. Будут мне тут демоны группу уничтожать! Нас, охотников, и так осталось мало.

Оценив свой боевой настрой, решила, что Дорфин мне все больше нравится. А что? На Земле кроме приемных родителей меня никто и не ждет. Да и те уже закопали, наверное. Так что будем оставаться, устраиваться поудобнее и жить с огоньком!

– Но симбиоз с латори опасен. Со временем демон доводит оболочку до истощения. Когда это происходит – носитель умирает с улыбкой на губах. Характерным признаком смерти от истощения латори является покраснение в области гениталий.

Пф! Я могу навскидку с десяток причин красноты в области гениталий назвать, не связанных ни с какими демонами.

– А какие-нибудь, более убедительные доказательства?

– Ожоги на сердце. Именно в сердце и селится латори. Это выясняется лишь при вскрытии.

В этот момент в аудитории неожиданно потемнело. Нет, верхний свет по-прежнему горел, а вот окна…

– Аблики ушастые! – струхнула я, едва удержавшись от крестного знамения.

Стены зашевелились и медленно пожирали окна и двери.

– Сохраняем спокойствие, – объявил ох Томсон, усаживаясь за стол. – Скоро услышим объявление из деканата.

Упомянутого объявления ждала со страхом, наблюдая, как стены уверенно съедают входы и выходы из аудитории. Ребята, судя по лицам, к такому тоже не привыкли. Комната без окон и дверей как-то саркофагом попахивала. Прямо кошмар клаустрофоба. А потом я вспомнила вводную лекцию на первом курсе Эвон. Это тоже симбиоз. Как у меня с арьяти, только в данном случае у академии с людьми. То есть, дорфинцами. Академия позволяет жить в ней, в обмен на заботу. Это вам не российский институт, тут нельзя на стенке написать «Маша – дура». Стенке-то не важно, дура Маша или нет, но вот за сам факт нанесения настенной живописи вполне может прилететь по лбу от самой стены.

– Внимание, адепты АДа! Всем сохранять спокойствие и оставаться на местах, – вещал лично декан и голосом жутко недовольным. – После того, как услышите свое имя, шагайте в портал переноса. Адептка Эвон Ревиаль.

Возле оха Томсона вспыхнуло фиолетовое пламя. Такое я у Рейвена видела. Что-то мне дурно стало в этот момент, и попа к ступенькам приросла. Опять адептка Ревиаль. Что я тут, самая популярная фигура что ли?

– Эвон, это тебя, – Илона пощекотала меня кончиком хвоста, словно я не слышала.

– Я первый пойду, – поднялся Валд.

– Сядьте, адепт Тьерсен. Какие-то проблемы, Эвон?

Не какие-то, а серьезные, похоже, раз дважды в деканат вызывают. За пять лет обучения на юридическом я декана так ни разу и не увидела. А, нет, вру. Увидела, когда на сцене диплом из его рук получала…

Поднялась и, решительно выдохнув, улыбнулась. Помирать, так весело.

– Никаких, ох Томсон. Я скоро.

Бодро сбежала вниз по ступенькам и, прежде, чем в пламя нырнуть, подбежала к Ирсу, шепнула, чтоб на демонов проверился и только затем ступила в фиолетовое пламя, чтобы почти мгновенно выйти в уже знакомом декановом кабинете. Пламя продолжало дрожать и шипеть на рукавах платья, потому пришлось подарить Рейвену многозначительный взгляд. Но главдемон даже ухом не повел. Стоял, прислонившись к столу декана и руки на мощной груди своей скрестил. Несколько раз похлопала себя по плечу, сбрасывая огонек и едва не вздрогнула, когда услышала:

– Светлого дня, сестра!

Схватилась за сердце, чисто по инерции, потом вспомнила, что у дорфинцев здесь вовсе не сердце, а селезенка, пришлось выкручиваться:

– Ну, ты даешь, мужик! Напугал до селезеночных спазмов!

– Прощения прошу, намерений не имел дурных, – улыбнулся уже знакомый мне ангел – Милорад. Мне приходилось поднимать голову, чтобы в лицо его симпатичное заглядывать.

– А какие имели? Намерения, я имею в виду?

Декан недовольно крякнул, вероятно, призывая меня к порядку. Ой, дяденька, мне давно не семнадцать и с субординацией у меня всегда проблемы были. Я пила на брудершафт с главой следственного управления по субъекту и водила шашни с краевым судьей. Это как раз та сфера, где плавают акулы, и выживает лишь тот, у кого зубы острее либо кто приспосабливаться умеет.

– Адептка Ревиаль, – произнес лорд Трей с загадочной улыбкой. Таким тоном в суде резолютивную часть обвинительного приговора объявляют. – Открыть Яму попаданка не может. А вот зубы стражу грани заговорить – запросто. Если языком владеет.

– Я владею. Не то слово!

Истинная правда! Со своим бывшим я участвовала в конкурсе на самый долгий поцелуй! Присосались друг к другу знатно, полтора часа продержались, второе почетное место заняли! Нацеловалась на пару жизней вперед, скажу я вам, чуть язык не отпал. После этого мы с Пашей почти сразу разошлись – смотреть друг на друга тошно стало.

Лорд пламени иронично приподнял бровь, а инициативу вновь взял ангел.

– Знать нам необходимо, в тебе ли попаданец живет.

– Так ведь нашли уже, в Изляре!

В желчном мешке забурлило и началась изжога. Обиженный арьяти изволит нервничать. Надо бы в наш устный договор внести такие пункты, как запрет мести собственной оболочке и запрет вызывать изжогу. Санкция – турну из тела. Арьяти направление мыслей понял и возиться перестал.

– Верно это, – бархатистый голос Милорада баюкал, успокаивал, словно об меня терся пушистый кот. – Да вот только…