Текст книги "Обраслечена поневоле, или Чешуйчатая подстава"

Сжал кулаки, не обращая внимания на жгучую боль в запястье. Да что творит эта девчонка, еще и в такой ответственный момент?!

− И ты говоришь мне об этом только сейчас? Бридж, с этого стоило начать! Гром-птицы, значит… Зачем императору Гардии оружие против драконов? Укрепляет границы, не доверяя нашим заверениям, что ситуация под контролем?

Бридж не сдержал усмешку, но с профессиональной быстротой вернул серьезное выражение лица.

− Вы же понимаете, наша ситуация далека от контроля.

− Но ему-то об этом неизвестно, если у кого-то, помимо длинных усов, нет длинного языка. Выясни, зачем императору Гром-птицы, и оставь мне досье.

Значит, два яйца. Осталось найти еще восемь. И Черную звезду…

Я стиснул зубы и с силой сжал кулаки, чтобы не взвыть от боли, прошившей запястье острыми иглами. Гардиан вопреки всякой логике, ликовал.

− Свободен, − прошипел, рывком поднимаясь и покидая кабинет.

Бесовка! Будет тебе платье! А еще познавательная прогулка с яркой гаммой непередаваемых ощущений. И только не говори, что ты боишься высоты!

Ариана

Не знаю, от чего я оволосела больше. От слов бабули или от осознания места, в котором нахожусь: слева окружность, справа окружность, а я посередине, где плохо пахнет.

Оно называется задницей! Полной и неотвратимой.

− Шаамни, засвидетельствуй мое благословение. Ash’ha Shaamnee ryte hour!

Последняя фраза прозвучала сквозь нечеловеческий рык. Виски налились болью, запястья обожгло. Я почувствовала, что под пальцами Райры браслет снова ожил и скользнул по коже. Магия что-то там переиначила и, когда женщина убрала руки, на моем запястье по-прежнему красовался артефакт. Только теперь вместо пяти изящных веточек, в сложном плетении четко различалось семь. Огибая мою худую руку в причудливой вязи, ленты слагали над моей ладонью символ в виде сердца в объятиях кожистых крыльев. Красиво, но…

− Моя девочка… − прошептал браслет. – Спасибо, что приняла меня. Теперь мы едины, шайри.

− Гадина! – вскочила с лавки, пытаясь стряхнуть с себя браслет. – Это я не вам, − добавила поспешно. – Это я ей! Хотя, вы тоже не лучше! Что вы наделали? Мы позвали мать Рейнхарта, чтобы она сняла с меня эту подлую штуку, а теперь… Что значит, «теперь мы едины, шайри?»

Лицо старушки просияло так, словно перед ней прямо из-под земли вырвался столп чистейшей Исконной магии.

− Шайри? Ты слышишь голос Шаамни?

− А вы разве нет?

− Увы, не удостоилась такой чести, хоть и носила браслет почти полвека.

− Вы носили эту гадину?

Райра усмехнулась и по-матерински погладила меня по голове. Хотела злиться на нее, но не получалось! Мама не дарила мне даже скупой ласки. Не обнимала, не целовала, не говорила, что любит. Я замерла от новых ощущений, рассыпающих мурашки по телу.

− Ребенок, − улыбнулась старушка, погладив меня по щеке. – Недолюбленный ребенок. Поэтому такой колючий. Спрячь шипы, Эйри. Здесь нет врагов. Теперь – нет.

− Так это вы меня хотели… ик, с лестницы?

− Теперь не хочу, − виновато улыбнулась женщина. – Ну, наконец-то. А я все думала, когда же ты появишься. Я изучаю Шаамни всю свою сознательную жизнь. Шайри значит…

Появление Рейнхарта я почувствовала позже, чем его бабушка, но именно почувствовала. Ни одна травинка не шелохнулась, ни одна веточка не хрустнула под его ботинком, а сердце ускорило бег. В руках ненаглядный нес… женское платье?

− Бабушка? – разочарованно протянул он. – А где мама?

− Хамло подзаборное! Так ты встречаешь любимую бабулю? – прорычала, вырывая из его лапищ наряд. Панталоны с озорными рюшечками натянула в первую очередь, стойко игнорируя смеющийся взгляд жениха. Издевается? Ну, ничего! И на нашей улице перевернется повозка с замороженными сладостями в жаркий полдень!

− Повторяешься, − отмахнулся он.

− Я тебе не энциклопедия, каждый раз выдумывать новые ругательства. Да и зачем, когда ты прямо квинтэссенция того, о чем я тебе говорю! – бурчала, забираясь в ворох пышных юбок и старательно пытаясь найти выход.

Бант на шее некстати развязался, и шелк занавески скользнул по телу, упав к моим ногам.

− Отвернись! – взвизгнула, почувствовав дыхание вечерней прохлады на спине. – Отвернись, иначе придется на мне жениться!

− Действенная угроза, − раздалось совсем близко и меня одним рывком одели.

− Какой ты все-таки… − я замялась, подбирая подходящее слово.

− Джентльмен? – с ухмылкой предположил Рейн, затягивая шнуровку на моей спине.

− Нет. Подобная глупость в мою голову не приходила!

− Конечно, куда же ей приходить, когда твоя прекрасная головка занята другими глупостями!

− Я тебя придушу! – прорычала беззлобно, сдувая с лица уже высохшую прядь волос.

− А дотянешься? – лукавое над ухом, последний рывок и проворные пальцы чешуйчатого завязали на моей талии бант.

Чешуйчатого!

− Др-ракон! Гардиан! Так он… − я развернулась и обличительно ткнула пальцем в грудь этого… этого… ай, все! – Так ты… так вы…

− Что, умница, слова кончились? На свадьбу подарю тебе энциклопедию.

Я со всей силы наступила кедом на ступню Рейна. Тот и ухом не повел. Вскинул бровь и поинтересовался:

− Что-то не так?

− Я вот понять не могу, как у такой замечательной бабушки получился такой несносный внук! Может, тебя усыновили? Или роняли в детстве?

Замечательная бабушка, наконец, подала признаки жизни и рассмеялась.

− Нет, дорогая. Не усыновили. Перед тобой самый что ни на есть настоящий наследник…

− Бабушка, − осек Рейнхарт. – Я просил приехать маму, а не тебя.

Пихнула хама локтем под ребра и сделала страшные глаза.

− Ты само очарование! – прошипела, намекая, что кое-кто мистер очарование и сама галантность.

− Не переживай, Эйри. Такое общение в порядке вещей для моего внука. Ты быстро привыкнешь.

Вот еще! Неудивительно, что от него две невесты сбежали. Я не настоящая, но уже давно готова дать деру, что тогда говорить о настоящих, которым и вовсе приходилось подстраиваться под многочисленные чешуйчатые требования, чтоб его дракошество изволило не сердиться?

− Именно потому, что ты просил приехать маму, приехала я. Она… эм… занята.

Дракон окинул бабушку скептическим взглядом и выдал неожиданное:

− Ты босиком.

− А ты плохо заботишься о шайри.

Рейнхарт едва не поперхнулся от заявления, резко схватил меня за руку и уставился на Шаамни как на трехглавую гадюку. Шайри – это какое-то заковыристое драконье ругательство? Что все приходят от него в такой непонятный восторг?

− Нет, − тихо произнес он через несколько минут.

− Ты отправился в Асторию на поиски Шаамни, а через несколько дней прислал нам весточку с требованием незамедлительно явиться для проведения родового ритуала. Сложить одно к одному не составило труда, − с коварной улыбкой разложила бабуля. − Мартолета, в силу недальновидности и скудоумия, конечно же, разделила бы вас, но только не я. Мои исследования перводраконов привели к любопытным результатам, а твоя мать отмахивается от них! Рейн, твоя девочка не просто атолин. Она – шайри! Они пришли в наш мир, и это не легенды!

− Осторожнее, Райра! Ты все же говоришь о моей матери.

Женщина состроила гримасу, совсем как ребенок, которого заставляют выполнять нелюбимую работу вместо прогулки.

− Я тебе о таких вещах говорю, а ты снова защищаешь Мартолету! Снести яйцо способна любая драконица. Даже Эйри может родить дракона!

− Упаси Исконная магия! – произнесла в ужасе и осенила себя отсекающим знаком.

− Но этого недостаточно, чтобы называть себя матерью. Впрочем, сейчас это уже неважно. Я свое дело сделала и могу с чистой совестью…

− Остаться в замке до объявления официальной помолвки, которую ты и организуешь, − произнес Рейнхарт с родовым коварством. Он прямо отзеркалил ехидную ухмылку бабушки, которая пришла в восторг от предложения. Проникшись идеей, она помахала нам на прощание и покинула нашу недружелюбную компанию. – А с тобой… нев-вестушка, мы прогуляемся. Высоты боишься?

− Что за вопросы?! И вообще, я нагулялась, не хочу никуда идти, есть хочу! Пойду с Райрой. В отличие от тебя, она мне понравилась.

− Боишься, значит, − разочарованно констатировал дракон, игнорируя мои слова. – Впрочем, не удивительно. Ты и от тени-то своей наверняка шарахаешься.

− Я сейчас по тебе шарахну и освобожусь, наконец!

− Может, разорвем клятву, я отрежу тебе руку и разойдемся по-хорошему? – с отчаянием предложил Рейн. – Серьезно, это будет проще для всех.

− Я согласна, но если будет баш на баш.

Дракон (как-то я подозрительно легко свыклась с этой мыслью!) оживился.

− Я тоже тебе кое-что отрежу. И сама выберу, что именно! – прошипела, красноречиво опуская взгляд туда, куда приличные леди смотреть не должны. Но, разу уж я голодранка неотесанная, или как там он говорил, то мне можно!

Хм. А ничего так… многообещающе.

− Гхм, − кашлянул дракон, скрещивая руки и прикрывая ладонями… Эм, в общем, хор-рош. Поймала себя на том, что кусаю губу, и резко отвернулась.

− Ну, нет, так нет, − притворно вздохнула. – Ты бы потом новый отрастил.

− Ты совсем… − впервые драконогад утратил дар речи.

− Хвост, − пояснила, невинно хлопая ресничками. – У ящериц они снова отрастают, разве у вас не так? Или ты о чем-то другом подумал? Неужели, я так много прошу в обмен на самый мощный артефакт драконов с моей рукой в подарок?

Рейнхарт рассердился. Всерьез так рассердился: свел брови, сузил глаза, раздул ноздри. Даже жилка на его шее как-то нехорошо пульсировала.

− Хватит! Ты свой выбор сделала. Не умоляй потом все отменить.

− Да вот еще! Я не жалею о принятых решениях, потому что они – результат взвешенного и обдуманного…

Мой лоб накрыли ладонью. С теплых пальцев дракона сорвались знакомые искры. Только не заклинание глубок…

Он опять это сделал! На этот раз − специально! Настолько специально, что сто сорок лет тюрьмы за убийство дракона уже не кажутся мне таким уж большим сроком. И только я хотела облегчить желудок на этой прекрасной мысли, как в мой рот сунули ментоловую пастилку с послевкусием гадости. Мы достигли той степени единения, что понимаем друг друга с полутошноты! Я еще глаза не раскрыла, а мне в лицо уже дует свежий ветер, а во рту стреляет лекарство от отката. Действенное, к слову.

Когда мерзостный комок плюхнулся в желудок и отключил тошноту, изменения вкуса, цвета и тепловосприятия, поняла, что мне вовсе не жарко. А еще я не лежу в мягкой постели, как в прошлый раз, и резкий ветер, бьющий в лицо, мне вовсе не показался. Я нерешительно открыла глаза и оторопела, прижимаясь спиной к холодным скалам. Мне казалось, если буду вдавливать себя в камень, то не упаду с того малюсенького островка, на котором едва помещались мои ступни. «Райра словно знала, что мне понадобятся кеды», − некстати промелькнула мысль, когда я мельком глянула вниз. Вот здесь моя нервная система не выдержала, и я завизжала, потеряв равновесие. Если где-то внизу есть земля, сейчас мы с ней встретимся!

− Не переживай, все под контролем, − скучающе объявил Рейнхарт, перехватив меня за талию, и прижимая к себе. Сильно удивлюсь, если я не поседела…

Вцепившись в жениха, я боязливо осмотрелась, чтобы понять всю грандиозность за… пусть будет, задачи. О, с такой высоты она, (и округа, и, гхм, задача) просматривалась хорошо и далеко! Я видела шпили Астории, лежащей за несколько десятков деревень отсюда. Они были настолько маленькие, что едва ли превышали ноготь на моем мизинце. В лазурном небе нещадно жарило солнце, но хуже всего даже не это.

− Пьюююуууу, пьйююуууууу, − проорали среди облаков.

Чайка. Пусть это будет заколдованная чайка!

Солнце скрыло тенью таких размеров, что челюсть потянуло вниз. У меня даже сердце остановилось, честно-честно. Перед нами, махая гигантскими крыльями, зависла Гром-птица.

− Пьйюююу, − проорала она нам в лицо. Нас вдавило в камень с такой силой, что странно как не расплющило! Паштет из Сэйри на завтрак гром-птицы!

В золотых глазах орла размером с дракона, искрились разряды молний. Острые как клинки императорских гончих перья на крыльях птицы отливали червонным золотом и затмевали солнце. Мощными взмахами этот монстр разрывал воздух, изучая нас устрашающим взглядом. Так может смотреть птичка на червяков перед тем как выковырять их из щели в стволе дерева. Почему мне казалось, что сейчас я − жирная и аппетитная личинка древесного жука и меня вот-вот сожрут?

В чистейшем небе без единого облачка раздался оглушительный раскат грома.

− Это же гром-птица! – прошептала на всякий случай. Вдруг Рейн ее не заметил? Ну, мало ли? Он ведь сказал, что все под контролем. А ЭТО нельзя назвать «под контролем». Это «спасите-помогите!» как минимум. И «все пропало», если быть реалистом. А пессимистичный вариант «ну, я полетела…».

− Совершенно верно. Все под контролем. На счет три, хорошо?

− На счет три? – не поняла, нехотя позволяя жениху отцепить меня от себя.

− Прыгаем. Времени на уговоры нет. Либо прыгнешь сама, либо будет хуже. Один, два…

− Прыгаем? – переспросила с ужасом. Зачем только я глянула вниз?

Земля была настолько далеко, что скрывалась за плотной пеленой сизого тумана. Исконная магия! Это ж полный выдрец! Самый выдрючий выдрец из всех выдрецов вместе взятых! Под моими ногами облака!

− Три! – раздалось как-то уж совсем неожиданно.

Оттолкнувшись, Рейн изящным прыжком преодолел расстояние до птицы и вцепился в ее лапу, едва обхватив обеими руками. У меня глаза чуть не выползли из орбит, особенно, когда обратила внимание на когти гром-птицы. Каждый размером с мою ладонь.

Насилу сглотнула вязкую слюну.

− Прыгай! Живей! – скомандовал мужчина.

Для пущей убедительности подняла брови и вжалась спиной в холодный камень, мою единственную и жалкую защиту.

Птица, залившись яростным криком, махнула крыльями и рванула ввысь. И только сейчас я заметила, что от моей ноги идет толстая нить. Лихорадочно скользнула по ней взглядом, надеясь, что она крепко связывает меня с крепким деревом где-нибудь наверху, и я запросто, не рискуя упасть, выберусь из этого Темной материей проклятого места и сбежать, но…

− А-а-а!!! – заорала, когда меня подбросило вперед и вверх, бултыхнуло в воздухе и опрокинуло вниз головой. Другой конец веревки привязан к телу Рейна. Он хоть и дуб, но совсем не то дерево, к которому я хочу быть привязанной в момент опасности.

– Выххоль заразная! Гад ползучий!!! – орала, бултыхаясь кверху ногами. Волосы лезли в лицо и рот, кровь яростно колотила в висках, я уже не говорю о сердце, которое неуклонно тарахтело в сторону инфаркта. Юбки тяжелым шатром укрыли меня с головой (что несколько улучшало ситуацию, я хотя бы не видела всего ужаса, что творился внизу). – Ненавижу!!! Ненавижу тебя, гад!!! Ты ненормальный! Да ты совсем дебил!

«Я предлагал прыгать, сама отказалась», − раздался в моей голове скучающий голос Рейна, которому наверняка открывался шикарный вид на мои панталоны.

О, Первородная матерь! Панталоны! Зачем я натянула эти «озорные» с рюшечками и гипюрными вставками? Впрочем, окажись я в занавеске бабушки Рейна совсем без ничего под ней, все было бы куда веселей!

Лучше бы я руку дала отрезать, честное слово!

«Шикарный вид», − раздалось в моей голове ехидное замечание.

«Убью!!! Если ты не про Утес – убью!»

«Утес тоже ничего», − добавил смертник, посмеиваясь.

Прекратив панику (да и что паниковать, браслет так дорог Рейну, что мне точно не грозит опасность), я с четвертой попытки откинула с лица юбки и ухватилась за веревку. Вниз приказала себе не смотреть, потому что если посмотрю, в лучшем случае пошлю земным жителям свой завтрак, а в худшем рискую не узнать дальнейшее развитие событий.

Закрыла глаза, выровняла дыхание и вспомнила занятия физической подготовкой. Отец муштровал нас с братьями наравне, подготавливая, в случае необходимости, к службе в императорской гвардии. Когда-то я даже мечтала попасть в отряд императорских гончих, потому что знала, именно там будет служить ОН…

Так, не то. Кейларом тут и не пахнет. С ним бы я не оказалась в такой ситуации. Он бы не позволил женщине рисковать жизнью ради… а ради чего? Ладно, это все потом, сосредоточимся на задаче. Подтянувшись на руках, я соорудила из веревки петлю и вставила туда ногу, подтянулась и, к сущему удивлению будущего трупа, поползла вверх. Снизу гром-птица не казалась такой уж страшной, если не принимать во внимание когти, опасно сверкающие в палящих лучах солнца и яростный ветер, пытающийся сбросить меня вниз.

Рейн протянул мне руку, когда я почти добралась до пушистого брюшка птицы. Соблазн скинуть его вниз был настолько велик, что не будь мы связаны нитью – так бы и поступила! Нехотя подала ладонь и меня одним рывком подтянули наверх, помогая устроиться в поджатой птичьей лапе как в кресле.

− Ты псих! – прошипела, глядя на жениха с ненавистью.

Он язвительно хмыкнул.

− Я предупреждал, что другой вариант тебе понравится меньше.

Стиснула зубы и промолчала. Предупреждал. Только это и останавливает мой словесный поток, щедро приправленный отборными тролльими ругательствами.

− Не удивительно, что в твоем возрасте ты не женат! – вырвалось язвительное замечание, но я с горечью прикусила язык. Ладно, от него сбежали девицы, тут сам виноват. Но дети… Пытаясь как-то исправить ситуацию, примирительно спросила: − Куда мы летим?

− В ее пещеру.

Я закашлялась и подавилась очередной порцией ругательств.

− Прости, мне послышалось, что мы летим в пещеру Гром-птиц. То есть туда, где они гнездятся, спариваются и выхаживают малышей?!

− Все верно, − спокойно ответил он. – Ты должна знать, что я контролирую ситуацию.

Я истерично усмехнулась, полагая, что Рейн шутит. Сейчас он обернется драконом, и мы улетим в безопасное место. Я ведь смогу полетать на его шее?

− Зашибись, − пробурчала, крепче прижимаясь к шершавой лапе нашей будущей убийцы, и понимая, что мне конец.

Совсем скоро я окажусь по ту сторону перьев, познакомлюсь с богатым внутренним миром чудовища, а еще чуть позже все-таки полечу вниз, и в память обо мне останется большое, и некрасивое пятно где-то там, внизу, под облаками. Папа бы мной гордился (нет)!

Как-то до этого мне не приходила мысль, что Рейну вовсе не нужна живая я. Отказывается отрезать руку? Ерунда. Браслет можно снять и с трупа. Наверное, что-то такое отразилось у меня на лице, поэтому он заверил:

− С тобой ничего не случится.

− М-гм.

Преждевременная седина и инфаркт в расчет не принимаются?

− С тобой. Ничего. Не случится, − твердо повторил он, и страх отступил.

Не знаю, что за магия такая, но я смотрела в карие глаза Рейна, восседавшего в чаше другой лапы, и в меня словно вливалось его спокойствие. И почти влилось, но птица издала очередной протяжный вой и опустила наши кресла, то есть свои лапы.

− Рейн, чтоб тебе всю жизнь икалось! Не мог привязать меня за живот? – выругалась, снова очутившись вниз головой.

− Тогда бы ты сломала хребет или ребра, − донеслось откуда-то сверху.

Очаровательно! Заботливый какой… ой-ой-ой-уй!!!

Я едва успела выставить ментальный щит, когда перед лицом нарисовались острые скалы. Птица не рассчитывала оставлять нас в живых и всеми силами старалась сбросить нежеланных попутчиков до приземления. Жених держался крепко и не сбрасывался, заодно успевая подтянуть меня, чтобы не испортить экстерьер невесты. Поговаривают, встреча с камнями портит цвет и состояние лица…

Приземление оказалось, мягко говоря, не мягким. Меня поймали, но бутерброд из платья, веревки и твердого Рейнхарта прокатился по каменному полу пещеры и ударился в стену.

− Я начинаю догадываться, почему у тебя так много врагов! – прошипела, когда все стихло.

Убрать платье с лица сначала показалось отличной идеей, но когда юбки вернулись туда, где им положено быть, я поняла причину тишины. Нас обнаружили. Гром-птицы, я насчитала семь особей и только в зоне видимости, гордо выпятив груди, сидели рядком напротив нас в огромных размеров пещере. Освещения не было, но с металлическим отливом перья сверкали так, что света и не требовалось.

− Нас сейчас убивать будут? – пискнула, нащупывая рукой ладонь Рейнхарта. Не то чтобы я воспылала к нему большой любовью, но в такой момент не хочется чувствовать себя одинокой.

− Посмотри на меня.

А мне только на птиц смотрелось. И самая главная, на которой мы сюда прилетели, возглавляла стаю и пожирала меня с особым гастрономическим любопытством.

− Посмотри.

Насилу повернула голову и громко сглотнула. Рейнхарт неожиданно улыбнулся и подмигнул мне.

− Все под контролем.

− Ты психопат, − прошептала в ужасе. – Совершенно точно. У тебя с головой не все в порядке.

− На счет три ты бежишь вон в ту щель и сидишь там, пока я не позову, поняла?

На «вон ту щель» я даже не посмотрела. Таким клювом как у главной злодейки меня из любой щели выковыряют за милую душу. Какой смысл забиваться?

− Если мы останемся живы, я это исправлю. Без обид, Рейн. Я возьму и освобожу землю от тебя.

− Один, два…

На счет три в воздухе сверкнуло лезвие. Веревка нас больше не связывала, а гром-птица, та, что больше всех выпендривалась, взвыла от боли. Вся семерка издала боевой клич, от которого содрогнулись своды пещеры. С потолка осыпалась каменная крошка, а из дальнего угла испуганно сорвалась стая летучих мышей. Они пискляво верещали, расчерчивая своды пещеры хаотичными зигзагами, пока, наконец, не нашли выход. А тем временем завязался бой. Рейнхарт неуловимой тенью скользил между огромными лапами летающих убийц, а те пытались испепелить его молниями, клювами-молотами и когтями-мечами.

Я далеко не сразу пришла в себя, и выжила только благодаря живучести Рейна. Он так увлек птиц, что на меня не обратили внимания. Благоразумно отползла в сторонку, но в щель забиваться не стала. По-хорошему, мне бы покинуть эту дружелюбную пещерку. Ну, что я тут делаю? Зачем он меня сюда приволок? Поиграть мышцами, показать, какой крутой и как штабелями укладывает самых опасных, непредсказуемых и смертоносных хищников? Откуда они вообще взялись, да еще целой стаей? Последний раз о гром-птицах слышали на заре истории. Они занесены в книгу Дивных существ, охраняются Орденом магов как вымирающий вид, и считается, что водятся исключительно в особо охраняемых заповедниках. Дело в том, что гром-птицы, единственные, кто может справиться с драконами, а еще…

У меня внутри похолодело. Когда я была маленькой, Кайра, моя старшая сестра, подавшаяся в шпионки, рассказывала, что гром-птицы питаются один раз в жизни – во время рождения. И едят они яйца драконов. Неужели мы здесь из-за этого?

Пока Рейнхарт разбирался с птицами (или, точнее, птицы разбирались с ним, решая, кто первым его сожрет), я осмотрелась. Если бы у меня были яйца дракона, а еще детеныши, где бы я их спрятала? Правильно! В самом укромном и потайном местечке.

Посмотрела на щель, в которую предлагал забиться Рейнхарт, с интересом. Может, это был намек?

Осторожно стекла вдоль стенки по направлению к расщелине, заглянула внутрь – темнота. Будь во мне нормальная магия, я бы сотворила пульсар, чтобы осветить пещеру. Но все, что мне оставалось – обратиться к ментальной магии.

Создала вокруг себя щит, во избежание, как говорится, и шагнула внутрь с закрытыми глазами. В непроглядной тьме полагаться на зрение – верх глупости. У менталистов развитая интуиция, а еще пресловутый третий глаз, не раз выводивший меня из неприятно пахнущих мест живой и почти невредимой. Во всяком случае, меня ни разу не съели, и это уже внушает доверие.

Отклик почувствовала не сразу. Едва уловимое, почти неразличимое биение сердца и шевеление разума притягивало меня, как огонь притягивает мотылька. Я не могла разобрать мыслей, тем более не смогла подключиться к сознанию, чтобы внушить свою волю, но я уверенно шла навстречу зову, умоляющему о помощи, как когда-то умоляла Шаамни.

− Спаси ее, Шайри! – приказал браслет. – Это последняя девочка хрустальных! Если она погибнет, драконы потеряют целую стаю!

− Как?

Еще один шаг и моя ладонь, выставленная вперед, коснулась чего-то теплого. Я осторожно провела пальцами по ребристой поверхности, и, кажется, нащупала яйцо. Размером чуть меньше меня, оно было теплым, а еще – треснутым. Сознание хрустальной малышки едва теплилось, текло угасающим бессвязным потоком, и единственной мыслью, которую я хоть как-то разбирала, был зов о помощи.

− Шаамни, как? – прошептала, сдавливая слезы. Боль, страх и ужас малышки, которая отчаянно боролась за жизнь и не желала умирать, втекали в меня, разрывая на части каждую клеточку моей человеческой души. – Я ее даже не вижу, как мне ее спасти?!

Браслет на запястье нагрелся и заискрился мягким лунным светом. Я выхватила очертания зеленоватого яйца, изуродованного огромной трещиной, из которой сочилась вязкая жидкость.

− Что мне делать?

«То же, что делала всегда. Достань ее и спаси. Ну же, шайри!»

Сломать яйцо и достать малышку? А, если наврежу? Я же понятия не имею, как должны рождаться драконы! Вдруг нужно прочитать какое-то заклинание, или напоить малыша, не знаю, драконьим молозивом? Может, лучше дождаться Рейнхарта? Если он узнает, что я убила надежду хрустальных драконов, он меня саму убьет, несмотря на Шаамни. А гадина тем временем совсем не помогала. Она источала свет и молчала, спихнув всю ответственность на мои ничего не понимающие плечи. А плечи, меж тем, и все, что повыше, уже катилось к истерике…

Малышка таяла. Она таяла так стремительно, что дальнейшее промедление так или иначе все равно ее убьет, а потому…

Я со всего размаха ударила ногой по скорлупе и взвыла. Она оказалась куда прочней, чем я предполагала. Второй, третий, четвертый удар… я приложила все силы и изрезала руки об острые и прочные осколки, чтобы добраться до малышки. Беззащитный и почти прозрачный дракончик, лишенный чешуи, слабо шевелил лапками, отчаянно пытаясь выбраться из окружавшей его пленки. Я впилась в нее ногтями и насилу разорвала, вызволяя девочку наружу. Почувствовав воздух, она глотнула его, жадно распахивая ноздри, набирая полную грудь. Освободив малышку, я прижала ее к груди, пытаясь согреть. Не знаю, как поступает мать-дракониха, но будь малышка моей, я бы первым делом крепко-крепко ее обняла и успокоила. У нее столько времени был свой мир за прочными стенами скорлупы, и этот мир рухнул. Причем, судя по вмятине на вершине яйца, рухнуть ему помог чей-то клюв. Видимо, наше с Рейном появление помешало гром-птице полакомиться этой крохой.

Дракончик был настолько слаб, что едва коснувшись теплой мордочкой моей груди, тут же уснул. Я потянулась к сознанию малыша и успокоилась – не было больше мольбы о помощи, не было больше страха, ужаса и паники. Малышка спала счастливым сном и чувствовала себя в безопасности, не представляя, что там, за стеной, бьется за ее жизнь мой Рейнхарт. То есть, просто Рейнхарт, я хотела сказать.

Поглаживая малышку по мягкой головке, я пыталась себя убедить, что он не нуждается в помощи. Что здесь я нужней. Но… крохотная надежда хрустальных драконов крепко спит. А наш единственный защитник и единственный путь домой может пасть смертью храбрых. Сколько мы проживем без него? Даю нам от силы пару минут…

Шаамни, разумеется, не подала идей, поэтому я переложила драконенка в осколок скорлупы, накрыла осколком поменьше как одеялом и, убедившись, что импровизированная кроватка надежна, отправилась выручать жениха.

Моя помощь оказалась как нельзя кстати. Это больше походило на избиение младенца и, честно говоря, не ожидала такого изуверства от приличных и гордых с виду птиц. Они заклевали Рейнхарта так, что на нем живого места не осталось. И почему он не обернулся драконом? Человеку против таких чудовищ не выстоять, каким бы проворным он ни был! Уклонившись от очередного удара, он споткнулся о камень и упал. В глазах главаря стаи сверкнули молнии. Она победно заверещала и, выпустив когти, занесла лапу для победного удара. Ну, нет!

− Убрала лапы от моего жениха! – крикнула, ощущая прилив силы. Гнев поднимал ментальную волну, которая уже подбиралась к вискам. Пернатая компания замешкалась. Видимо, никто не ожидал от малюсенькой букашки такой наглости, но это и хорошо, потому что мой дар не так расторопен, как хотелось бы.

Я кивнула Рейну, чтобы откатился в сторону, и высвободила силу. Яростный удар прокатился по пещере, раскидал пернатых в стороны, а главную самку и вовсе вышвырнул за пределы птичьего двора. Увы, никто серьезно не пострадал, зато мы выиграли время.

Рейнхарт метнулся ко мне и, схватив меня за запястья, прорычал:

− Позови его!

− У тебя снова приступ? О чем ты?

− Позови Гардиана!

− Если ты не заметил, мы Темная материя знает где, и…

Гардиан? Гардиан! Дракон из моих снов… В груди шевельнулся теплый комочек, а в глазах Рейна промелькнуло что-то такое, что выключило мой мозг. Я обняла его лицо руками и, встав на цыпочки, поцеловала. Прижалась губами к губам, чувствуя солоноватый привкус крови. Вокруг нас приходили в себя гром-птицы, с жалким шипением сгребая себя в кучки, а мой мир рассыпался на осколки и собирался заново. Я утонула в этом целомудренном поцелуе, чувствуя не жесткость губ и безразличие Рейнхарта, а бесконечную преданность и теплоту Гардиана.

Под моими руками таял человек и рождался дракон. Кто бы мог подумать, что мой поцелуй способен пробудить зверя! Когда я отстранилась, в мои глаза смотрел уже Гардиан: невероятный по красоте и величественности дракон. Его темно-сапфировая чешуя переливалась насыщенными благородными оттенками, а в золотых глазах плескалось пламя бесконечной любви. И я чувствовала ее всем сердцем настолько остро, что едва не захлебывалась от восторга. Гардиан, закрыв огромные глаза, на мгновение прижался горячим носом к моей ладони, а потом оттолкнул меня, намекая, что мне пора скрыться. Мне не нужны были слова, чтобы понимать его, я просто знала, что он хочет сказать.

− Будь осторожен! Хрустальной малышке очень нужна твоя помощь! Я буду с ней, пока ты не освободишься.

Дракон кивнул, пустил дым из ноздрей и, тяжело переставляя огромные лапы, развернулся к заметно присмиревшим птицам. Ну, воробушки? И кто теперь посмеется?

На этот раз я забивалась в щель с непонятным ликованием в душе. Делать добрые дела, не планируя их заранее, всегда приятно. А еще приятнее осознавать, что в мире появилась родственная душа, пусть она и не человеческая. Ту связь, которую я ощутила с Гардианом, не объяснить словами. Это за гранью понимания, за гранью разумного, за гранью реального. Это как вдох, который начинается в моих легких, а кончается – в его. Это как биение сердца, одного на двоих. Мы будто всегда были вместе, еще до сотворения миров. То, что я чувствовала, казалось сумасшествием, но делало меня счастливой. Я вновь держала на руках малышку и не могла поверить, что однажды это мягкое, беззащитное, почти прозрачное тельце обзаведется чешуей, роговыми наростами, огромными когтями и будет пускать огонь из пасти. Маленький ротик, лишенный зубов, сложно назвать пастью, а когтей и вовсе нет, но я знала, что у этой девочки обязательно наступит великое будущее. Если с рождения она так героически боролась за жизнь, то и взрослой не пропадет.