Текст книги "Мама, давай вернём папу! История одного развода"

3

– Марина, открой, поговорить надо! Открой, это срочно!

«Папа!» – узнала родной голос Аня и бросилась к маме. Та крепко спала.

– Мама, там папа пришёл, открой ему дверь.

Мама спрыгнула с кровати, набросила на себя халат и выбежала в коридор. Стук в дверь не прекращался. Мама выдернула из замка ключ, и папе наконец удалось открыть дверь. Аня тут же вцепилась в его куртку.

– Папа, ты вернулся! Вернулся! Я знала! Мама, он увидел твои фотографии и вернулся!

Папа обнял Аню, поцеловал и присел перед ней.

– Нюр, попозже поговорим. Посиди в своей комнате, нам надо с мамой кое—что обсудить.

Аня обиженно убрала со своих плеч папины руки.

– Почему вы меня всё время выгоняете? Я уже не могу сидеть в своей комнате! Сколько можно?

– Аня, пожалуйста, – попросила мама. – Сделай, что отец сказал.

– Надоело! – взвизгнула Аня и ушла, прикрыв за собой дверь. В комнате она, как обычно, прижалась к щели, откуда были хорошо слышны все взрослые разговоры.

– Марин, ты дура или как? – неожиданно грубо начал папа. – Ты что натворила? Ты зачем матери Лили написала о нас? Кто тебя за язык тянул? Ну ей бы, Лиле, гадости и настрочила, при чем здесь пожилой человек? Она вообще ничего не знала о том, что я женат. А после твоего сообщения в соцсетях ей скорую пришлось вызывать. Она в больнице. Состояние тяжёлое, предынсультное. Она сердечница, гипертоник, ты хоть представляешь, что будешь нести ответственность, если она умрёт?

– Кто, я?! – закричала в ответ мама. – А то, что её доченька увела из семьи мужа, отца – это нормально? То, что выкладывает у себя на странице фотографии с женатым мужчиной – это, скажешь, приемлемо? Ты хоть о дочке подумал, когда фотографировался с этим щенком?

– С каким ещё щенком?

– С ее ребёнком! С безотцовщиной! Аня вчера так плакала, когда увидела эти снимки!

– А что делала Аня в соцсетях? Мы же договаривались…

– Не переводи разговор! Твоя шлюха выставила совместные – можно сказать, интимные! – фотографии с женатым мужчиной, с моим – моим! – мужем! И теперь обвиняет меня в том, что об этом узнала её мать, которая лайкала эти фотки? Я виновата? Сама она виновата. Надо было воспитывать лучше. Ты хоть знаешь, что твоя Лилечка уже не в первый раз пытается увести женатого мужчину? До тебя был отец её же ученицы! Неудивительно, что эту проститутку с позором выгнали с работы. Но теперь же надо найти отца для своего незаконнорождённого отпрыска! Вот и подвернулась жертва.

– Марин, ты довела до сердечного приступа пожилого человека. Это главное.

– Для меня главное то, что моя дочь осталась без отца. Но, я вижу, тебе на это наплевать.

– Я не собирался бросать Аню. Я могу её возить в школу и забирать оттуда, я хочу участвовать в её жизни, я буду помогать деньгами, я буду брать её с собой, если мы решим куда-то поехать.

– Вы решите, – голос мамы снова задрожал. – Коль, я всё поняла. Уходи. Скорейшего выздоровления твоей будущей тёще. В какой она больнице? Я пришлю ей букет. Можно, у тебя закажу? Лиля подберёт цветочки?

Папа хлопнул дверью. В замочной скважине так и осталась звенеть связка ключей. Когда Аня вышла из комнаты, мама сидела на полу в коридоре и плакала.

– Теперь мы точно остались одни, – сказала она, обняла дочь и ушла в спальню.

На кухонном столе Аня обнаружила открытый ноутбук, рядом стояли бутылка вина и фужер. Аня знала пароль – день свадьбы родителей, вбила шесть заветных цифр и тут же оказалась на страничке мамы в соцсети, в разделе «Сообщения». Мама написала целое письмо какой-то Надежде Карташовой.

«Уважаемая Надежда Викторовна! Я не была вашей ученицей, но многие мои подруги учились именно у вас и отзываются как о мудром, порядочном человеке. Скажите, почему же тогда ваша дочь выросла таким жестоким и беспринципным чудовищем, воровкой чужого счастья? До недавнего времени у меня была крепкая, дружная семья. Мы с мужем растили нашу Анечку – ей сейчас десять лет, работали, строили свой семейный бизнес, мечтали о втором ребёнке. Да, возможно, у нас были какие—то проблемы и ссоры, но это случается в каждой семье. Всё это было решаемо! И вот появилась ваша дочь, которая разрушила нашу семью, мою жизнь и жизнь моего ребёнка. Мой муж даже на развод не подал, а его любовница уже не стесняется с ним фотографироваться и выкладывать эти снимки в соцсети. Это подло и аморально. И знайте: я буду бороться за свою семью. А всё зло, которое причинила ваша дочь, обязательно вернётся. Да ещё и в двойном размере. И не только ей, но и вашему внуку, который, как известно, стал следствием таких же грязных и порочных отношений».

Сообщение было прочитано, но ответа на него не последовало. Аня щёлкнула на профиль Надежды Карташовой. На главном фото – уже немолодая женщина с пышной прической, в строгом сером костюме с букетом цветов на фоне школьной доски. Явно учительница. На других фотографиях – она же, но в яблоневом саду с маленьким мальчиком. Аня узнала его – тот самый, с которым зачем—то фотографировался папа. И ещё несколько фотографий – с уже знакомой Ане тётей Лилей.

Аня, как ошпаренная, закрыла ноутбук.

В понедельник её впервые проводила в школу мама. Ехали на автобусе. До этого долго стояли на остановке, и Аня очень замерзла. На улице мело. Утром папа несколько раз звонил маме и даже написал смс-ку о том, что хотел бы подвезти дочь, но мама категорически отказалась. Сначала Аня была на её стороне: раз папа возит чужую тётю, то ей, Ане, точно делать нечего в его автомобиле, но, постояв на улице в ожидании транспорта, поймала себя на мысли, что согласилась бы доехать до школы, даже если бы в салоне сидела тётя Лиля. «Нет, нет, как я могу так думать? – корила себя Аня. – Буду страдать вместе с мамой. А потом мы переедем в другую квартиру, и начнётся новая жизнь!».

Планы о переезде бодрили и отвлекали от мыслей о том, что родители все—таки разведутся. По дороге домой Аня оживленно рассказывала бабушке, как выглядит комната её мечты, и что мама обязательно найдет квартиру с такой комнатой.

Дома бабушка приготовила ужин, и они с Аней сели перед телевизором в ожидании мамы. Она пришла домой около восьми вечера и, к удивлению родных, светилась от счастья.

– Мама, Анюта, меня повысили! Меня повысили! – прямо с порога повторяла она. – Я даже не представляла, что сегодняшний день окажется таким счастливым! С сегодняшнего дня я замначальника нашего отдела! Представляете? Я – зам! Ещё вчера о таком я даже не мечтала! Вот теперь точно нужно будет переехать отсюда, потому что буду приходить домой позднее. Зато зарплата увеличится! О, ужин готов, спасибо, мамочка! Давайте ужинать?

– Мне ещё отца кормить надо, а то ворчать будет! – бабушка выпустила маму из своих объятий и, поцеловав Аню, ушла.

– Значит, торт поделим на двоих!

Мама поставила на стол свою любимую «Сказку» и, отмерив ножом равные кусочки, опустила нож в крем. В это же время телефон, который лежал на столе, загудел, и на экране всплыло сообщение от «Любимого мужа»: «Подал на развод. Жди повестку».

– Ай! – мама вскрикнула и присела на стул. С мизинца на левой руке брызнула кровь – порезалась. Из глаз покатились слёзы, то ли от боли, то ли от обиды. – Такой день испортил. Что же, Аня, а давай соберём ёлку!

4

Следующие дней десять мама искала подходящую для переезда квартиру. Аня даже несколько дней жила у бабушки, потому что после работы мама разъезжала с риелтором по городу. Но то слишком дорого, то первый, то последние этажи, то без нового ремонта – не въедешь, то мебели нет или вся трещит. А маме очень хотелось переехать до Нового года, и она продолжала поиски. Искала, пока в один из вечеров в их дверь снова не постучал папа.

– В следующий раз предупреждай, когда соберёшься прийти, у меня ведь тоже может быть личная жизнь, – вместо приветствия с порога заявила ему мама.

Услышав голос отца, Аня сначала хотела выбежать в коридор и даже встала с табуретки, но потом села обратно. Её переполняли самые разные чувства: желание увидеть папу, любопытство – о чём они там с мамой будут разговаривать? – и глубокая обида на него. Как ком в горле – бывает же такое! Все эти дни перед глазами Ани стояла та самая фотография: папа и чужой мальчик. Аня представляла, как папа забирает его из детского сада, как тот садится на её место в машине – возле водителя, на её детское кресло, как они вместе поют песни, как играют в города. Аня не делилась этими переживаниями с мамой, но с каждым днём она всё чаще думала об этом мальчике и всё больше ненавидела ту чужую тетю.

Папа не прошел дальше коридора, а остался стоять у двери.

– Зачем ты подала на алименты и раздел имущества? – спросил он. – Разве не понятно, что я и так буду помогать вам? А как ты собираешься машину делить? Она мне для работы нужна. На чём я буду ездить, возить товар?

– Возьмёшь что-то поскромнее, – спокойно отчеканила мама, как будто долго репетировала свой ответ. – Я посмотрела, сколько сейчас она стоит. Если продать, то половины мне вполне хватит на первый взнос. А на тачку мечты пусть тебе подружка добавит. Скажи спасибо, что не стала делить твои палатки с сорняками: слишком муторно возиться! Но, возможно, я передумаю.

– Знаешь, когда я подавал на развод, готовился к другому, – вздохнул папа. – Я боялся, что ты будешь просить время на примирение, потому что ещё любишь меня. Да, боялся этого и одновременно ждал, потому что сомневался, а тебя, смотрю, только финансовый вопрос и интересует.

– Зачем мне время на примирение? – вскрикнула мама. – Наоборот, я хочу как можно быстрей развестись, чтобы взять ипотеку. И перестань лезть ко мне в душу! Люблю, не люблю – разве тебя это интересовало, когда ты уходил к своей шлюхе?

Родители снова стали ругаться, а Аня забралась под стол, надеясь, что там не будет слышно, как они высказывают друг другу претензии.

– Хорошо! – неожиданно тихо сказал папа. – Я возьму кредит и дам тебе деньги на первый взнос, только отстань от моей машины. И ты мне разрешишь встречаться с Аней. Без твоего присутствия. Я хочу забирать её в один из выходных. Да, она будет видеться с Лилей и, возможно, будет играть с Артёмом. Но в первую очередь она будет общаться со мной.

– Нет, никакого общения с этой семейкой! Может, ещё твою девку мамой называть? Деньги ты мне и так выплатишь, я хорошего юриста найму.

– Ну, это мы ещё посмотрим, – вздохнул папа. – Тогда я подам в суд на общение с ребёнком. Она уже не маленькая, и суд встанет на мою сторону, разрешит общаться без тебя. А если начнутся фокусы, приду с приставами!

Аня не знала, кто такие приставы, но из уст папы это звучало так угрожающе, что она не выдержала и выбежала из кухни.

– Не буду я с тобой общаться! – закричала она. – Ни с тобой, ни с тем мальчиком, ни с твоей тетей-шлюхой!

– А—аня! – воскликнула мама.

– Твое воспитание, – заключил папа, с укором посмотрев на жену. – Аня, я тебя люблю, а мама не всегда права. Не надо повторять за ней плохие словечки. Прости.

После этого он ушел, оставив дверь открытой.

До Нового года оставалось всего три дня. 29 декабря в школе готовились к праздничному представлению.

– Интересно, твой папа придёт? – ухмыльнулась Вика Синицына, надевая платье Снежинки. Вообще она мечтала сыграть Маленькую Разбойницу, но роль досталась Ане. Вику это злило.

– Не знаю, – занервничала Аня.

Она не делилась с Викой тем, что происходит в семье. Сказала только Маше Кашиной и Оле Смирновой. Кто-то из них, получается, проговорился. Впрочем, в последнее время Ане казалось, что об этом уже знают все в классе, включая учительницу. Та внезапно стала проявлять к ней небывалую до этого доброту, даже жалость, которая Аню очень смущала. А другие девчонки в классе, глядя на неё, шептались.

– У него работы много, думаю, не придёт.

– Ладно тебе, все знают, что твой папа ушёл к любовнице, – хихикнула Вика. – У Машки, кстати, тоже папа маму бросил, она мне сама рассказывала. И у Лизы родители развелись. А Кира даже ни разу не видела своего папу, бывает же!

– Откуда ты знаешь? – удивилась Аня.

– Знаю, и всё.

– Мои ещё помирятся, – заявила Аня и даже сама удивилась, насколько она уверена в собственной правоте.

– Не помирятся, – покрутила головой Вика.– После такого никто не мирится. И, кстати, моя мама знает новую жену твоего папы. Она говорит, что твоя сама во всем виновата. Скандалит и чуть не убила бабушку. Прикинь, её тогда в тюрьму посадили бы. Вот ужас! С кем бы ты осталась? Если у отца новая семья, тебя, возможно, в детдом отправили бы…

Аня больше не могла слушать Викины размышления. У неё закружилась голова и зазвенело в ушах.

– Замолчи, а? – попросила она одноклассницу, но та не унималась.

– В общем, следи за мамой, как говорит моя, такие на что угодно способны.

После этих слов Аня бросилась на Вику.

– Замолчи! Замолчи сейчас же! – закричала она и сорвала с головы маленькой сплетницы расписной голубой кокошник с блестками.

Вика в долгу не осталась. Она ударила Аню по лицу и поцарапала ей щёку. В ответ Аня порвала на ней бусы, а затем и платье. Кто-то из детей позвал на помощь завуча Ирину Евгеньевну. Драчуний разняли.

– Она первая начала! – кричала Вика.

– Она сказала, что меня отдадут в детдом, потому что мои родители разводятся, – объяснила Аня, вытирая слёзы.

– Это правда, Вика говорила гадости про Анину маму, – застёгивая туфельку, пискнула со скамейки в дальнем углу Катя Агапова.

– Ну что ж, Вика, значит, сама виновата, участвовать в спектакле ты не сможешь, благо Снежинок у нас много, – заявила завуч. – Давай дневник, я напишу, чтобы твоя мама пришла ко мне завтра на беседу.

Затем Ирина Евгеньевна осмотрела Аню.

– Я тебя отведу в медкомнату, бегом! – скомандовала она. – До представления осталось полчаса, не больше, а ты в таком виде! И ведь заменить некому. И знай: отвечать кулаками – последнее дело. А на глупости вообще можно не обращать внимание.

Царапину на лице пришлось замазывать зеленкой. А синяк под глазом не поддавался пудре. Так что теперь Аня действительно была похожа на Маленькую Разбойницу. Да и настроение было соответствующим. «Снимай свои варежки и шубку! Теперь всё это будет моим!», «Ни к какому Каю ты не пойдешь! Останешься у меня!», «Ой, я сейчас расплачусь! Ха—ха—ха! Не смей мне возражать!» – кричала она Герде с такой злостью, что зрители стали перешептываться: у ребёнка явно актёрский талант. Когда Герда ускакала на поиски брата, Маленькая Разбойница разрыдалась на весь зал. Растроганные взрослые тоже всплакнули, а мама Ани всё надеялась, что на лице дочки грим, даже не предполагая, что после спектакля ей ещё придётся ругаться с родителями Вики и беседовать со Снежной Королевой, вернее, с завучем, о своих семейных неурядицах.

Папа Ани так и не пришёл на представление. А ведь она до последнего надеялась, что, увидев Маленькую Разбойницу, он тут же забудет об Артёме.

– Как думаешь, что можно было бы изменить в жизни, чтобы он не ушёл? – спросила Аня маму по дороге домой.

– Не знаю, – задумалась та. – Жизнь – это же не сценарий, когда можно взять и вычеркнуть одного из героев, как твою одноклассницу. Раз – и сняли с роли.

– А что, я бы с удовольствием вычеркнула из нашего сценария тетю—шлю…

– Аня, давай больше не будем говорить нехорошие слова. Даже о людях, которые нам не нравятся.

– Ну мы же не будем называть её по имени?

– Нет, давай придумаем ей смешное прозвище, но это слово должно быть приличным.

– Я теперь ненавижу лилии, для меня это самый плохой цветок. Хуже крапивы. Давай будем называть её крапивой?

– Или сорняком…

– Точно! Сорняком!

Заговорщицы рассмеялись. Кажется, это был их первый секрет на двоих. Обычно секреты у Ани были только с папой: мороженое, пока мама не видит, тройка, которую до родительского собрания нужно успеть исправить, потерянный учебник – папе пришлось покупать новый и отрезанный им в тайне от мамы локон с головы дочки с прилипшим к волосам слаймом…

До дома оставалась одна остановка. В цветочном павильоне, которым владел папа Ани, горел свет. Внутри находились несколько человек. Ни тёти Лили, ни папы там не было. Аня и мама одновременно посмотрели наверх, в сторону десятиэтажки, возвышающейся над супермаркетом. На пятом этаже свет горел во всех окнах, а в одном из них переливалась яркими цветами гирлянда. Может, именно это окно теперь папино? Мама взяла Аню за руку и тихо сказала: «Пойдем».

5

Это 31 декабря Ане казалось по-настоящему сказочным. Во-первых, маме не пришлось идти на работу. Во-вторых, с неба падали миллиарды снежинок. Таких пушистых и красивых, что хотелось поскорей выбраться на улицу.

– Мам, пошли на санках кататься! – попросила Аня.

– Иди с подругами, – послышалось из кладовки.

Маме часто дарили посуду: родственники, друзья, коллеги. И каждый раз она заворачивала эти красивые тарелки с чашками, супницами и салатницами в газетные листы и прятала подальше. Мечтала о том, что когда-нибудь начнёт пользоваться ими в своей квартире.

– Я вот что подумала, – вслух размышляла мама. – Давай сегодня поставим на стол самый красивый сервиз! А то пока дождусь своего собственного стола в собственном доме, состарюсь.

Аня обняла маму:

– Только зачем готовить, если папы с нами не будет? Лучше купим торт и съедим его вместо салатов. А сейчас пойдем на ледянках кататься!

Раньше мама всегда отказывалась от прогулок под снегом и тем более от санок и коньков, но в этот раз неожиданно согласилась. К тому же готовить только для себя и дочки, оказывается, совсем неинтересно.

– А пойдём!

Через час они обе катились с горки.

«У—ух! Мам, давай наперегонки – кто первый?», «А ты так умеешь – спиной с горки ехать?», «Мам, смотри! Я еду и кружусь!»

Аня чувствовала себя настоящим профи по катанию на ледянках. Она показывала маме самые неожиданные пируэты, и маме это нравилось. Она послушно повторяла за дочкой все движения и радовалась, что Аня наконец чувствует себя хоть немного счастливее.

– Мам, давай кто дальше с горки проедет? – не унималась Аня.

– Конечно, я! – отозвалась мама, разбежалась и, упав на живот, поехала вниз.

Аня остановилась под самой горкой, а её соперница проехала дальше.

– Ура! Я победила! – рассмеялась мама.

Она уже почти встала на ноги, когда совсем рядом послышался гул и крик «Осторо—о—ожно!»

Мама и ахнуть не успела, как её сбила с ног тяжеленная «ватрушка» с высоким пухлым парнем лет пятнадцати. Звук от удара был таким громким, что с горки к месту падения тюбинга сразу побежали все находившиеся на горке взрослые.

– Это моя мама! Разойдитесь! Дайте пройти! – прорывалась сквозь толпу Аня.

Мама лежала лицом вниз. Мальчик, который, как оказалось, ростом был не ниже её, отряхивал с себя снег и повторял: «Я не виноват, почему она не отошла?». Один из мужчин позвонил в скорую. Какая-то женщина щупала мамину шею и бубнила: «Она вообще жива? Кажется, не дышит».

Аня закричала.

Двое мужчин перевернули несчастную на спину. Всё её лицо было в снегу. Мама с трудом открыла глаза и убрала с щеки горсть ледяной крупы, обнажив растекшийся как клякса синяк. Левая рука не шевелилась. Двое мужчин попытались поднять пострадавшую, в ответ послышался ее пронзительный стон. Аня зажмурилась.

«Мы полчаса назад вызвали, какие пять минут! Где вас носит? – кричала незнакомая женщина в телефон. – Пробки у них. У нас тут женщина умирает!» «Может, кто-то сможет довезти до травмпункта?» – обратилась к зевакам другая и, строго посмотрев на виновника происшествия, спросила: – У твоих родителей есть машина? Позвони, пусть довезут.

Мальчик вытащил из кармана телефон и отошел в сторону. Минут через пять сквозь толпу неравнодушных пробралась маленькая худая женщина в сапогах на голые ноги и в блестящем сером пуховике, накинутом на цветастое платье.

– Боже мой, простите, простите! Вы как? Перелом? Что со скорой?

– У вас машина есть? – спросил кто-то. – Скорую помощь нереально дождаться. Везите сами в травмпункт.

– Я уже выпила шампанского, – развела руками женщина с голыми ногами. – А такси тоже нереально? Я бы поехала с ней. Нет? Сейчас мужу позвоню.

Она достала телефон и быстро нашла нужный контакт.

«Серёжа, ты в городе? Помоги, срочно! Димка на девушку наехал, у неё, кажется, перелом руки. Надо отвезти в травмпункт, а скорая не едет. Вот так, наехал. На чём, на чём… На „ватрушке“. Серё—ё—ёж! Потом! Потом хоть убей меня, но довези её до больницы! Умоляю! Мы рядом с домом! Гони!»

– Он минут через пятнадцать подъедет, – заикаясь, отчиталась женщина и посмотрела на маму Ани. – Мы рядом живём, вон в том доме, вы сможете дойти до нас, чтобы не мёрзнуть на улице? Ребята, помогите девушке подняться!

Но едва мама привстала, как ахнула и сразу рухнула на снег.

– В глазах темнеет, я ничего не вижу, – стонала она.

Аня, которая всё это время была рядом, заплакала. Руки сами нащупали в кармане мобильник. Папе она боялась позвонить с того самого дня, как он ушёл к тёте Лиле. Да и он не писал и не звонил. Обиделся? Боится? Тётя Лиля не разрешает? Сейчас это уже не имело значения.

– Папа! – зарыдала Аня в трубку, как только на том конце послышалось «Привет, Анют». – Мама упала с горки! Она ничего не видит, у неё рука не шевелится. Приезжай!

– Нюра, что ты такое говоришь, – растерялся папа. – Она в больнице?

– Нет, мы врачей ждем, а они не едут.

– Котёнок, а мама разговаривает? Ты можешь дать ей трубку?

– Нет, ей плохо, – захлебывалась слезами Аня.

– Анютка, я сейчас в Питере, это очень далеко от вас. Рядом с тобой есть взрослые?

– Да, но я не знаю никого.

– Дай трубку любому человеку. Пожалуйста!

Аня протянула мобильник женщине, которая до этого ругалась с диспетчером скорой помощи.

– Мой папа, поговорите с ним, – попросила она.

Женщина объяснила, что стряслось, и уточнила: «Вы приедете?» Но папа в ответ попросил передать трубку дочке.

– Солнышко, – начал он, – я постараюсь поскорей приехать, но прямо сейчас не смогу. Как только врачи скажут, что с мамой, сразу позвони мне. Жду, всё будет хорошо.

Папа отключился. В это время к маме подбежал незнакомый мужчина с очень широкими плечами, бритой головой и круглым носом.

– Я Сергей, – представился он. – Я отвезу вас в больницу.

Мужчина наклонился над мамой, покряхтел, неожиданно ловко поднял её на руки и понёс к машине. Аня, а также женщина с голыми ногами и мальчик с «ватрушки» побежали за ним. Злосчастный тюбинг остался на снегу.

– Сколько раз говорил тебе выбросить эту фигню! Теперь доигрался? – рычал мужчина на сына. – А ты куда смотрела?

– Серёж, я говорила, что кататься можно будет только на даче, кто же думал, что он с этой горки поедет?

– Дебил! – кричал широкоплечий мужчина. – Простите, я всё вам компенсирую! Я обещаю, всё до копейки! Я всё вам оплачу!

Он нёс маму, глядя в одну точку, словно считая шаги до машины. Оно и понятно: мама – высокая, едва ли не выше этого мужичка, да ещё в зимнем тяжёлом комбинезоне.

Наконец они подошли к большому чёрному кроссоверу.

– Ключи из кармана моего достань, – велел Сергей жене.

Когда дверь открылась, он осторожно усадил маму и Аню на заднее сиденье.

– Ты-то нормально? Не ушибся? – обратился он к сыну, тот кивнул. – Тогда я в больницу, оттуда позвоню. Всё.

Они поехали. В салоне тошнотворно пахло сладким апельсином. Аня знала, что мама не любит эти запахи, поэтому папа никогда не пользовался освежителем для автомобилей. Мама все так же закрывала лицо одной рукой. Аня видела, что ей плохо.

– Вас не тошнит? – обернулся водитель.

– Кажется, тошнит, – сказала Аня. – Ещё этот запах…

Сергей сорвал картонную апельсинку под зеркалом и выбросил в окно.

– Я даже не знаю, как извиняться, – пыхтел он. – Я сам против этих тюбингов, но жена – бывшая жена – она балует сына. У её родителей есть дача в коттеджном посёлке, там безопасная горка. Мы договаривались, что он будет кататься только там… Хотя, что я вам объясняю… Конечно, нам нет оправдания.

Сергей ловко объезжал пробки, без страха проезжая по дворам. Минут через пятнадцать они уже были на месте.

– Я сама дойду, – строго сказала мама, когда новый знакомый попытался снова поднять её на руки.

В коридоре травмпункта висела новогодняя гирлянда из разноцветной бумаги, стены украшали снежинки из салфеток. Сергей помог пострадавшей натянуть бахилы и повёл её к приёмному отделению. Возле кабинета врача сидело около тридцати человек.

– Все сюда? – округлил глаза Сергей.

– Нет, мы на дискотеку, – раздражённо отозвалась одна из женщин. Рядом с ней сидел парень, поглаживая то ли живот, то ли грудь.

– Да вы не переживайте так, – попыталась утешить пенсионерка из очереди. – Тут сопровождающих много.

И все-таки вызова к врачу им пришлось ждать не менее двух часов. Когда мама Ани наконец зашла в кабинет, Сергей достал телефон.

«Не знаю, сколько ещё, – тихо повторял он в ответ на звенящий женский голос в трубке. – Вот только зашла, ещё рентген и так далее. Ну а кто, если не я? Почему дед-то, если отец Димы – я? А она не могла, она уже выпила. Ничего она не алкоголичка, просто подруги пришли. Зай, ну хватит, время-то – три часа дня! До Нового года ещё дожить надо! Всё успеем! Да не кричи ты так. Не порть настроение, и так хреново, я же не знаю, чем вся эта история закончится. Жень, перестань! Зай…»

В трубке послышались гудки.

– Тебя как зовут? – обратился Сергей к Ане.

– Аня, а маму – Марина, – ответила она и внимательно посмотрела на собеседника. – Вы что, от жены ушли?

Сергей пожал плечами и грустно улыбнулся.

– Понятно, – заключила Аня и демонстративно отсела.

Неожиданно в коридоре появились её бабушка Валя и дедушка Юра.

– Анечка! Где мама? – щебетала бабушка. – Мне папа твой позвонил, сказал, что с ней такое случилось! Так мы с дедом до вас доехали, паспорт её и полис взяли. Где мама? У врача? Я зайду тогда.

Бабушка скрылась в кабинете и вскоре вышла оттуда вся в слезах.

– На лице места живого нет! Синева сплошная! Наверное, в больницу попадет.

Сергей опустил голову.

– А я даже не представляю, как сейчас ехать на другой конец города, чтобы собрать вещи, – развела руками бабушка.

– Я отвезу, – отозвался Сергей, поймав на себе удивленные взгляды, – это мой сын сбил вашу дочь…

– А вы куда смотрели? – упрекнула бабушка. – Весь праздник испортили.

– Бабушка! – вмешалась Аня. – Этот дядя совсем не виноват. Мальчик без спроса взял «ватрушку». Не надо его ругать.

Наконец в коридоре показался высокий полный мужчина в белом халате, который вёл под руку Анину маму.

– Вы муж? – обратился он к Сергею, увидев, что тот моментально подскочил со стула.

– Нет, – замялся тот. – Что с ней?

– К счастью, перелома нет, – улыбнулся врач. – Сильный ушиб, сотрясение. Можем подержать в стационаре несколько дней, но, думаю, в вашем случае лучше дома отлежаться. Если станет хуже – привозите. Вот список лекарств, которые надо пропить. Ну, а синяк – жалко, конечно, что на Новый год, но пройдет. Как говорится, до свадьбы заживет!

– У меня пока только развод впереди, – кряхтела мама.

А Аня от радости (главное, что мама не останется в больнице!) написала папе смс—ку: «Всё хорошо, перелома нет! Едем домой!»

Обратно Сергей вёз всю семью. Сначала доставил до подъезда бабушку и дедушку, затем – Аню и её маму. Он помог подняться обеим до квартиры, а через полчаса вернулся – с лекарствами и пакетами, заполненными фруктами, сладостями и прочими атрибутами новогоднего стола: салатиками в пластиковых контейнерах, баночками красной икры, соками и шампанским.

– Вот номер моего телефона, – протянул напоследок он свою визитку. – Звоните в любое время! И могу ли я вам попозже позвонить?

Мама продиктовала свой номер.

– Простите ещё раз, с Новым годом!

И новый знакомый – знакомства с которым Аня с удовольствием избежала бы – помчался вниз по лестнице, а мама закрыла дверь. По телевизору Надя из «Иронии судьбы» пела «По улице моей который год»… В свои десять лет Аня уже не представляла 31 января без этого фильма, и ей стало грустно, что они с мамой пропустили начало. Вторая половина ей не нравилась. Она достала мобильник. От папы пришло сообщение: «Ок». Аня не стала говорить, что он в Питере, ведь это была мамина мечта – встретить Новый год на Дворцовой площади. И Аня снова подумала, что уже вот-вот папа вручит «тому Артёму» какой-то хороший подарок. А ей – нет.

– Мам, давай вернём его?

– Кого?

– Папу.

– Думаешь, стоит?

– Без него грустно.

– Ничего, привыкнем. Может быть.

– Просто это нечестно! Почему какие—то чужие люди сейчас встречают Новый год с нашим папой?

– Так бывает. Это жизнь.

Речь президента и бой курантов они слушали, лежа на диване. Обе с синяками на лице, но счастливые оттого, что вместе и не в больнице. Мама обнимала Аню, а Аня все двенадцать раз загадала одно и то же желание: «Чтобы вернулся папа».