Текст книги "Лисий след на снегу"

– Эрик Рыжий – это, кажется, первооткрыватель? – припомнил Стриженов.

Мужчина громко рассмеялся:

– Да. Но еще это отель у вас за спиной. Прямо, вон по той улице, метров двести. Там еще у входа такая странная скульптура. Не заблудитесь. Удачи в поисках подруги.

Новый знакомый крепко пожал Стриженову руку. Дмитрий кивнул и поспешил к зданию отеля.

Глава 6
«Эрик Рыжий»

Дмитрий без труда отыскал нужное здание. Отель «Эрик Рыжий» оказался двухэтажным гостевым домом серого цвета без особых украшений и излишеств. Только перед входом стояла скульптура в виде нескольких уродливых лиц, нагроможденных друг на друга и таращившихся в разные стороны, Дмитрию сразу пришло в голову выражение «четырехликий лжец». По крайней мере, он бы назвал шедевр именно так. Глядя на серый фасад и скульптуру, журналист засомневался, что Лиса, с ее абсолютным вкусом и любовью к прекрасному, выбрала для себя именно этот отель.

Однако стоило журналисту войти в здание, как его сомнения рассеялись. Внутри «Эрик Рыжий» выглядел заметно лучше, чем снаружи: деревянная мебель под старину, картины на стенах, от абстрактных кругов до легких акварелей, уютные мелочи по углам: деревянные фигурки, изображающие птиц, декоративные цветные подушки, книги, свечи в изящных подсвечниках, и мягкая тишина, свойственная дорогим отелям, что не по карману студентам и семьям с маленькими детьми.

Пока Стриженов осматривался и думал, что делать, мимо него прошла пара: муж и жена лет шестидесяти. Оба элегантно одетые и ухоженные. Поравнявшись с журналистом, они вежливо поздоровались.

– Простите, – воспользовался моментом Стриженов, – где мне найти администратора?

– Администратора? А, вам нужна Эдда? Она хозяйка и местный пекарь, – ответила женщина с сильным скандинавским акцентом.

– Посмотрите вон там, – добавил ее муж и кивнул в сторону двери в глубине помещения.

Стриженов поблагодарил за помощь и распахнул нужную дверь. Это оказалась столовая: просторная комната с панорамными окнами, от пола до потолка, и огромным обеденным столом в центре. Стол представлял собой слэб – продольный спил ствола векового дуба. Огромная сучковатая столешница, испещренная трещинами и окантованная корой, привлекала к себе внимание почти так же, как старинный буфет, стоящий в углу комнаты, и высокий книжный шкаф у противоположной стены. Это была мебель с историей, мебель, хранившая тайны нескольких поколений одной семьи. Семьи, представительница которой сидела сейчас у стены за небольшим журнальным столиком, держала в руках дорогой современный планшет и с любопытством рассматривала Стриженова.

Дмитрий сразу догадался, что обаятельная пожилая дама лет шестидесяти пяти-семидесяти – это и есть Эдда. Ее светлые с проседью волосы были собраны в длинную косу и уложены вокруг головы, а от веселых голубых глаз разбегались тонкие лучи морщинок.

– Добрый день! Вы бронировали номер? – обратилась к Стриженову хозяйка, поднимаясь из-за стола и поправляя свой ярко-желтый фартук.

– Здравствуйте. Нет, не бронировал. Я не постоялец. Меня зовут Дмитрий. Я разыскиваю подругу, Алису Куратову. Скажите, она останавливалась у вас?

Эдда подошла к Стриженову, заглянула ему в глаза:

– Останавливалась. Но сейчас ее здесь нет. Она пропала на перевале. – Женщина вздохнула: – Вы не знали?

– Знал. Я хочу найти ее, – спокойно и уверенно сказал Дмитрий. – Конечно, местная полиция считает, Лиса погибла на перевале в результате несчастного случая. Но тело так и не нашли, а я не могу просто смириться с тем, что ее нет. Я журналист, уже давно занимаюсь расследованиями. Мне несколько раз приходилось искать пропавших. Может, я смогу найти и Лису. Живую или мертвую. Помогите мне, прошу вас.

– Как вы сказали? Журналист? Кажется, Алиса упоминала вас, – задумчиво сказала Эдда.

– Правда? Вы общались? – встрепенулся Дмитрий.

– Немного общались. Поговорили пару раз о жизни, об острове. Я всегда стараюсь пообщаться с новыми постояльцами, помочь им спланировать путешествие. Рассказать о самых удивительных уголках нашей страны: о ледниках, пещерах, горячих источниках… Я, конечно, все расскажу вам, но не знаю, поможет ли это. Так жаль Алису, она удивительная…

Дмитрий быстро кивнул. Да, Лиса удивительная. Он знал это точно и был благодарен уже за то, что Эдда не говорила о ней в прошедшем времени. Вместо этого хозяйка отеля усадила Стриженова за стол, принесла из кухни свежесваренный ароматный кофе, поставила перед журналистом блюдо с теплыми сырными булочками и пряным хлебом. И только после этого стала обстоятельно вспоминать все свои встречи и разговоры с Лисой.

В общей сложности Лиса провела в отеле семь дней. Она прилетела на остров десятого января из Москвы. Около полудня была в отеле, приехала на арендованной машине. Вероятно, так же, как Стриженов, забрала ее прямо в аэропорту. В первые дни отпуска Алиса много ездила и гуляла по окрестностям Рейкьявика. Днем она старалась посмотреть музеи, гейзеры, ближайшие маяки, вечерами ходила в рестораны и бары.

– В первые дни мне казалось, она чем-то расстроена, – рассказывала Эдда, – я спросила, что случилось. Она ответила, ничего страшного, домашние заботы не отпускают. Потом в отель приехала семья из Дании, очень требовательные и шумные постояльцы, я была занята, и дня два мы с Алисой только здоровались и обменивались дежурными фразами. – Эдда наморщила лоб, что-то припоминая, и продолжила. – Как-то утром она сама подсела ко мне за завтраком. Сказала, что накануне была в баре и услышала историю о Бьянке Йонсдоттир. Понимаете, это кошмарное происшествие, одна из самых темных страниц нашей истории. Три года назад пропала девушка, совсем молоденькая, всего двадцать лет. Спустя несколько дней ее нашли обнаженной и задушенной на пляже, в другой части острова.

Стриженов, до этого наслаждавшийся вкусным кофе, отставил кружку и внимательно посмотрел на собеседницу.

– Я слышал в общих чертах эту историю. А скажите, Эдда, Лиса спрашивала вас об этом деле?

– Да, она хотела узнать подробности. Спрашивала, помню ли я исчезновение Бьянки, следила ли за ходом следствия и было ли в той истории что-то странное. Но там все было странно. Как можно убить молоденькую девочку, зачем, за что? Откуда в гренландском моряке, который это сотворил, столько зверства и жестокости?! – Эдда нахмурилась, всем своим видом демонстрируя непонимание и неприятие.

– Скажите, Эдда, – Дмитрий помолчал, собираясь с мыслями, – это было очень громкое дело, его обсуждал весь остров. Так? А никто не сомневался в виновности моряка?

Женщина удивленно приподняла брови:

– Ваша подруга спросила то же самое.

– Что вы ей ответили?

– Что сначала версий было много, даже очень. Но когда моряка арестовали и нашли тело, никто уже не сомневался в его виновности. Все были потрясены произошедшим.

– А какие версии были в самом начале? – заинтересовался Дмитрий.

– Я не помню. Поговаривали вроде, что девочка ушла от своего парня незадолго до трагедии, и, может, это он ее похитил. А еще говорили, что у нее кто-то появился. Что она сбежала на пароме с любовником в Данию. У нас такое бывает иногда. Разное говорили. Даже про троллей, что это их проделки. Но того, что случилось на самом деле, никто не предполагал. Это что-то невозможное для нашего острова.

– Как это? – не понял Стриженов.

– Понимаете, Димитрий, – Эдда очень старательно проговорила имя журналиста, – у нас очень маленькая страна. Почти все знакомы. У нас могут поссориться два фермера, не поделить пастбище или еще что. И порой это плохо заканчивается. Сгоряча мужчины могут многое натворить, схватиться за оружие, например. Так бывает. Молодые люди могут выпить лишнего и устроить драку. Но чтобы убийство, жестокое убийство юной девушки… Такого у нас не случается.

– Зато другое случается, – неожиданно рассердился журналист. – Такое, как с Лисой, когда туристка просто пропадает без единого следа?

Эдда вздохнула и растерянно развела руками:

– У нас довольно суровая природа. Снежные вершины, скалы, океан, лавовые поля, горячие источники, как там искать? Иногда туристы, путешествующие по острову, пропадают, и найти их практически невозможно. Это трагично и ужасно, но так бывает.

– Простите, – Дмитрий постарался взять себя в руки, – я не хотел вас обидеть, просто Лиса близкий друг.

– Не извиняйтесь. Я понимаю. Незадолго до исчезновения у Алисы изменилось настроение, мне показалось, она чем-то увлечена. Помню, я еще подумала, что это остров так на нее влияет. И как раз тогда она сказала, что в России у нее есть друг, который расследует преступления, и его заинтересовало бы дело Бьянки. И еще сказала, – женщина наморщила лоб, – «мы знакомы много лет, хочется верить, я чему-то научилась у него». Она говорила о вас?

– Да. Обо мне. – Стриженов едва заметно улыбнулся Алисиным словам. – Скажите, Эдда, а в каком баре Лиса услышала историю Бьянки?

– Мне кажется, в «Валькирии». – Пожилая женщина пожала плечами. – Это совсем рядом, вдоль по улице и на первом перекрестке направо. Знаете, что странно, после того разговора о Бьянке Алиса перестала ужинать в отеле и стала ходить в этот бар. Я думала, она с кем-то там познакомилась.

Дмитрий удивленно приподнял бровь.

– Простите, вам неприятно это слышать? – смутившись, спросила Эдда. – Просто «Валькирия» не отличается вкусной едой. Можете мне поверить, я знакома с их поваром. Он ужасно готовит, да к тому же экономит абсолютно на всем. Ваша подруга любит хорошую кухню, она сама мне говорила. А в «Валькирии» можно ужинать только ради хорошей компании, ради пива или хорошего виски.

– Все в порядке. Лиса просто подруга, не любовница и не жена. К тому же виски она не пьет. Только вино, – задумчиво ответил Дмитрий.

Эдда кивнула. А Стриженов поднялся, собираясь попрощаться с хозяйкой отеля и посетить бар «Валькирия». Что-то же заставляло Алису приходить туда каждый вечер, и Дмитрию нужно было выяснить, что именно.

– Спасибо за помощь, – сказал Стриженов и, подумав, добавил: – К слову, у вас прекрасный отель. Намного лучше моего.

– Это вы еще не видели номеров. И к слову, вы можете сюда переехать, – улыбнулась Эдда, – номер, в котором жила ваша подруга, как раз пустует. Сначала я не сдавала его, потому что надеялась на ее возвращение. Потом ждала, пока полиция его осмотрит, а теперь приехали вы.

Дмитрий на секунду задумался:

– Не уверен, что мне нужен номер. После обеда я встречаюсь с полицейскими, они обещали рассказать о поисках, а потом собираюсь поехать на перевал. – Дмитрий поправил лямку своего дорожного рюкзака, показывая, что он прямо сейчас готов отправиться в путь.

Эдда подошла к журналисту и положила руку ему на предплечье.

– Друг мой, до перевала Эхси больше шестисот километров. Сейчас январь, в горах свирепствуют ветры и вьюги. Вы только приехали и не знаете еще наших дорог и климата. К тому же в новостях я слышала, что два участка на трассе 1 перекрыты на сегодня из-за снежных заносов и наводнения. Я по опыту знаю, если с утра закрыли два участка, к ночи перекроют еще с десяток. Оставайтесь на ночь. Завтра на рассвете отправитесь на поиски.

Стриженов тяжело вздохнул, понимая, что доводы Эдды имеют смысл.

– Вы меня убедили, Эдда. Давайте так: я закончу со встречами и делами и, если не произойдет ничего сверхъестественного, вечером приеду к вам в отель.

– Ужин в семь, не опаздывайте, – сообщила пожилая женщина таким тоном, будто Стриженов уже въехал в гостиницу, и поспешила на кухню.

Дмитрий проводил исландскую старушку задумчивым взглядом. Вышел в холл, посмотрел на лестницу на второй этаж, где, судя по всему, находились номера, на резные перила, массивные деревянные двери. Несколько дней назад по этим лестницам ходила Лиса, бралась за эти перила, ручки дверей, сидела с другими постояльцами за массивным столом. У Дмитрия по телу пробежал непривычный холодок, словно он увидел призрака. Журналист отогнал тревожные мысли и вышел на улицу.

За время его беседы с Эддой в городе поднялся сильный ветер, крупными хлопьями с неба падал снег. Дмитрий прошел немного вдоль улицы, кутаясь в куртку и жалея, что оставил машину возле хостела. Впрочем, две минуты спустя он уже стоял перед двухэтажным зданием, на фасаде которого красовалось изображение женщины-воина с длинными русыми косами, торчащими из-под шлема, и огромным копьем. Над входом мерцала и переливалась всеми цветами радуги вывеска «Бар „Валькирия“».

Стриженов подергал дверь заведения, она не поддалась. Взглянул на часы, было только без четверти одиннадцать, а бар, судя по вывеске, открывался в два часа дня. Времени было предостаточно, и Дмитрий решил вернуться к машине и прокатиться немного вдоль побережья, познакомиться с островом, его дорогами и природой. В конце концов, Эдда права: он впервые приехал в Исландию и пока плохо представлял особенности этой снежной страны.

Глава 7
На краю земли

Часом позже Дмитрий выехал из Рейкьявика и двинулся в путь по трассе 1 – кольцевой дороге, опоясывающей всю Исландию, вдоль побережья. Он не знал, куда поехать, и потому выбрал произвольную точку на карте – маяк на полуострове Рейкьянес примерно в семидесяти километрах от столицы.

Судя по информации в Сети, там Стриженов мог посмотреть сразу множество достопримечательностей: действующий маяк, побережье Атлантического океана, знаменитые горячие источники, а еще из Рейкьянеса можно было вовремя вернуться в город, чтобы успеть на встречу с сержантом местной полиции.

Дмитрий ехал по широкой идеально заасфальтированной дороге и с каждой минутой все отчетливее понимал, что попал в другой мир, отличный от всего, что он встречал и видел раньше.

Все, начиная от пейзажей и заканчивая ветром, снегом и дорогой, было здесь чужим и непривычным. Снег словно шел не сверху вниз, а строго наоборот – поднимался с земли к небесам. Он клубился у капота автомобиля то легкой дымкой, то целыми сугробами, внезапно возникавшими прямо под колесами зазевавшегося водителя. Ветер то и дело врезался в крыло автомобиля то справа, то слева, намереваясь столкнуть его с дороги на снежное поле. Вдалеке виднелись очертания гор, скал и кое-где мягкие плюшевые бока рыжих пушистых и низкорослых исландских лошадей, в большом количестве встречающихся на острове. Пару раз Дмитрий видел оленей, разгуливающих среди снега и выискивающих под белым покровом острова траву.

Дома или населенные пункты попадались редко. Чаще всего между фермами двух соседей было двенадцать-пятнадцать километров по трассе, а сами фермы выглядели так, что с трудом можно было понять, жилые они или заброшенные. Кое-где по обочинам дорог встречались занесенные снегом автомобили, дорожная и сельскохозяйственная техника, проигравшая схватку с непогодой и оставшаяся здесь до весны. Встречных машин почти не было, и постепенно у путешественника возникало устойчивое ощущение, что он один на острове, на бесконечной петляющей трассе в этом снежном краю. Это чувство только усиливалось в тени скал, нависающих над дорогой, вблизи темных, ревущих и бушующих вод Атлантического океана.

Добравшись на полуостров Рейкьянес, где стоял маяк, Дмитрий остановил машину. Вышел. Его тут же едва не сбило с ног сильным порывом ветра. Дмитрий накинул на голову капюшон куртки, поправил шарф и осмотрелся. С одной стороны, насколько хватало глаз, простирались снежные поля, с другой – лежал океан. Журналист осторожно приблизился к краю скалы и с опаской посмотрел вниз. Там внизу, метрах в тридцати от него, высокие волны врезались в черные каменные клыки суши. Вода пенилась, рвалась на куски и бурлила, а гул стоял такой, что мог заглушить даже мысли. Зрелище было одновременно пугающим и восхитительным.

«Вот он, край земли, – подумал Стриженов, – место, где все заканчивается, где проходит грань между нашим миром и бесконечной Вселенной, как в фантастическом романе. Здесь чувствуешь себя живым, свободным и легким. Таким легким, что кажется, еще шаг, даже полшага, и сорвешься с края, взлетишь, но уже не сможешь вернуться».

Дмитрий постоял еще немного, глядя на черные камни и обезумевший океан. Каждой клеткой кожи он чувствовал энергию, свободу и разрушающую силу огромных черных волн. И как в каком-то старом романе бездна под ногами смотрела на Стриженова и звала его прыгнуть, стать частью бушующей стихии, уйти в ничто, в пустоту. Дмитрий не боялся ни воды, ни высоты, он прекрасно плавал, знал, как устроены течения, любил ощущение полета, любил крыши и горные вершины. Но сейчас испугался того, как сильно черные скалы и ревущие волны тянут его к себе.

Он с усилием отвел взгляд от темной воды, развернулся и побрел вглубь полуострова, тяжело опираясь на холодную твердую почву. Он обошел по неглубокому снегу холм, на котором возвышался маяк – высокая белая башня с ярко-красным навершием. У подножия холма располагались технические постройки: дом смотрителя, сарай, загон для скота. Дмитрий издалека осмотрел их, не решаясь подходить близко и нарушать чей-то покой.

Он подумал, что жизнь здесь, на краю земли, на маяке, уединенная, отрешенная от мира с его заботами и хлопотами, – это то, о чем можно только мечтать. Что однажды он приедет в такое место, поселится вдалеке от всех и напишет свои лучшие книги, осмыслит, обдумает, заново переживет все те события, которые не успел толком прожить, прочувствовать. И именно в таком месте он однажды уступит зову черных скал и глубоких вод и станет воспоминанием. А впрочем, было бы кому о нем вспоминать.

Размышляя об этом, журналист брел все дальше по извилистой дороге, туда, где от земли поднимались плотные клубы белого пара. Необычное и пугающее зрелище. Впрочем, загадочного в нем мало. Стриженов уже знал, что ледяная Исландия славится своими термальными источниками и гейзерами, разбросанными буквально по всей стране. Даже горячая вода в дома исландцев поступает из этих источников, без всякого подогрева.

Такая вода может обладать как лечебными свойствами и быть комфортной температуры для купания, так и раскаляться почти до сотни градусов и содержать опасные примеси и кислоты. Все путеводители и рекламные буклеты, которые Дмитрий успел пролистать перед поездкой и в самолете, наперебой рекламировали комфортабельные спа-курорты острова. Но здесь, на Рейкьянесе, Дмитрий собирался посмотреть не облагороженные озера с теплой водой, а гейзеры – природные фонтаны, бьющие прямо из-под земли.

Он подошел к одному из них. На табличке рядом с ограждением сообщалось, что посещать источники нужно с осторожностью. Температура в них достигает плюс 97 градусов, а вода содержит небольшое количество соляной кислоты. Дмитрий всмотрелся в клубы белого пара, воду он не видел, горячий фонтан с трудом просматривался с деревянного помоста, даже не просматривался, а угадывался по шуму и плеску. И только трава, согретая горячей водой, ярким желто-зеленым островом стелилась вокруг источника.

Разглядывая необычное природное явление, Дмитрий вспомнил, как утром Эдда сказала, что в Исландии довольно суровая природа. Снежные вершины, скалы, океаны, лавовые поля, горячие источники. Не всегда пропавшего можно отыскать. Стриженов нахмурился, возвращаясь мыслями к пропавшей подруге и делу Бьянки Йонсдоттир, которое вполне могло быть причиной Алисиного исчезновения.

Почему одна женщина исчезла в снегах без единого следа, без намека и подсказки, а другую так легко обнаружили на черном песчаном пляже? Почему гренландский моряк, если только это он убил Бьянку, имея в запасе несколько часов времени и машину, зная, что океан вынесет тело на берег, так неумело его спрятал? Словно положил на виду, словно хотел, чтобы ее нашли? Дмитрий кивнул собственным мыслям. Он уже задавался этим вопросом раньше, еще в Питере, изучая дело Бьянки. Но теперь в Исландии все отчетливее просматривалась связь между исчезновениями двух женщин. И многие странности дела Бьянки больше не казались Стриженову мелочами.

Получалось, кто-то хотел, чтобы Бьянку нашли. Нашли как можно скорее. Вряд ли это был Николас Мосс. Возможно, матроса-наркоторговца все-таки подставили. И убийца очень постарался, чтобы все улики указывали на моряка.

«Если это так, настоящий убийца очень умен, расчетлив и опасен, – думал Стриженов. – Но одно дело – иностранный наркоторговец и двадцатилетняя девочка, и совсем другое дело – Лиса. Она может за себя постоять. У нее должен быть план. Она должна была выкрутиться».

Дмитрий снова окинул взглядом бескрайние снежные поля, ревущий океан, скалы, гейзеры и маяк. В другое время, в другой ситуации Исландия могла бы покорить его своей неподражаемой суровой красотой, нетронутой природой и величием. Но сейчас эти безлюдные покрытые снегом места хранили тайну Алисиного исчезновения, только они знали правду, и Дмитрий смотрел на них настороженно и тревожно.