Текст книги "Дом на холме"

Красивая девочка в середине третьего ряда вполголоса фыркнула, и тут же ее соседка по парте сделала то же самое, как в зеркальном отражении.

– Я очень рада учиться вместе с вами, – глядя в упор на вредную парочку, с вызовом начала Эмили. – Надеюсь, мы станем друзьями. Я не знаю, что можно вот так рассказать о себе, чтоб не хвастаться. Да, Альберик Варлоу правда мой предок. Но мне хочется получить собственное место, а не положенное авансом за чужие заслуги.

Под конец своей короткой речи девочка покосилась на учительницу.

– Вы правы, мисс, – согласилась та. – У ребят еще будет шанс не на словах, а на деле узнать вас. Можете садиться.

– Спасибо, – за внешним спокойствием скрывалось страшное волнение.

Устроившись за партой, Эмилия достала лист и карандаш.

– Не обращай внимания на Берту и Беллу, – Никодемас приготовился писать. – Те еще занозы.

– Поздно, – саркастически бросила она, поймав на себе неприятный взгляд кудрявой красавицы. – Что я им сделала?

– Не ты, – отмахнулся друг. – Им весь мир что-то сделал. Потом объясню.

Тем временем, мадам Нанс откашлялась и призвала класс к порядку:

– Начиная со следующей недели, мистер Бредс выходит на пенсию, – сообщила она. – По этому случаю завтра после уроков в актовом зале состоится торжественное прощание. Явка обязательна.

– Давно пора, – шепотом заметил Никодемас.

– Его место займет новый учитель – я пока не знаю, кто – но постарайтесь произвести хорошее впечатление, – продолжала старушка. – Должна вас поздравить: этот год начался более успешно, чем предыдущий. Успеваемость, прямо скажем, недурна, желаю вам сохранить, закрепить и приумножить результат. Я очень хочу вами гордиться! Теперь о менее приятном…

Мадам Нанс пристроила на носу очки:

– Индекстрэ. – Большая книга в красном переплете плавно проплыла по воздуху точно в руки пожилой женщине. – Раз вы никак не разберетесь с графиками дежурств по классу, я приняла решение. «Эстафету чистоты» начнем с первой парты первого ряда, следующими дежурят сидящие за второй партой, и так далее. Возражения не принимаются.

Белобрысый тощий мальчик поднял руку.

– Имейте терпение, – учительница посмотрела на него поверх очков. – Вне очереди будут дежурить те, на кого поступит хоть одна жалоба. На сегодня таких трое: мисс Бонни (систематическое невыполнение домашней работы по Начертательной Символогии), мистер Стивенс (недостойное поведение на уроке Вивидологии) и мистер Рафли (скандал в библиотеке и неудачные алхимические эксперименты).

Девочка в свитере наизнанку залилась слезами, но никто не обратил внимания.

– Донесла, – мрачно протянул Никодемас. – Завтра все на торжественное прощание, а я класс драить.

– Не расстраивайся, я останусь с тобой, – твердо заявила Эмили.

– Это было бы здорово! – кивнул тот.

Время летело незаметно. Мадам Нанс рассказывала о предстоящих праздниках: дне учителя и юбилее школы. Планы этих двух мероприятий казались поистине грандиозными! Могла ли Эмилия представить, что учиться настолько увлекательно? Вредные девчонки с третьей парты сами собой выветрились из головы, так же как и урок, проведенный в медпункте.

Наконец прозвучала долгожданная реплика милой старушки: «Можете быть свободны».

Ребята зашелестели бумагой и защелкали портфелями. Только несчастная Бонни все плакала и плакала.

– Ты куда? – удивился Никодемас.

– Хочу успокоить вон ту девочку. – Эмили кивнула в сторону одиноко сидящей фигурки. – Тебе разве ее не жаль?

– Сама виновата, – коротко бросил друг и насупился. – У нее «дырка вместо памяти». Не ходи, если не хочешь попасть в «клуб неудачников».

– Какой вздор! – Она подхватила портфель.

Никодемас только пожал плечами.

– Здравствуй, меня зовут Эмилия, а тебя? – Заплаканные глаза смотрели испуганно.

– Робин, – гнусаво отозвалась их обладательница.

– Очень приятно.

– Правда? – недоверчиво уточнила девочка.

– Чистейшая! – заверила Эмили. – Почему ты плачешь?

– Меня игнорируют или дразнят – и тебя будут, если со мой станешь водиться. – Робин шмыгнула носом.

– Пусть попробуют. – Орин сделался теплым.

Успокоившись, заплаканная ученица вытерла рукавом круглое покрасневшее лицо. Складывалось ощущение, что мисс Варлоу – единственное живое существо, обращающее на нее хоть какое-то внимание. Остальные одноклассники проходили мимо с безразличными минами.

– Робин, у тебя свитер наизнанку, – решилась сообщить Эмили. – Может, поэтому ребята смеялись?

– Ой! – Бедняжка только заметила подобное неприятное обстоятельство. – Спасибо. Можешь звать меня Роби или еще короче – просто Би.

– Тогда я Эмми. – Заводить друзей значительно проще, чем казалось раньше. – До завтра.

– До завтра! – Робин окончательно перестала плакать и улыбнулась.

С чувством выполненного долга Эмилия вернулась к своей последней парте за портфелем. Би производила впечатление девочки умной, хоть и рассеянной. Подумаешь, какой-то свитер! Разве это повод считать человека неудачником?

Просунув руки в лямки, она направилась к выходу. Тут кто-то ощутимо толкнул Эмилию в бок.

– Кто водится с дурочками и рохлями – сам такой, – небрежно бросила кудрявая вредина.

– …сам такой, – эхом повторила ее подруга.

Демонстрировать двум злюкам язык было как-то несолидно, что ли. Самым разумным показалось просто их не заметить.

– Дождалась? – Никодемас подпирал плечом стенку. – Теперь не отстанут.

– Ты что, их боишься? – Эмили подняла бровь.

– Берта Прейвери – дочь директрисы! Ей все можно, – ядовито процедил тот.

– И что? – девочка удивилась еще сильнее. – Это что, дает право обижать других? Не думаю. Согласен?

– Согласен, – заверил мальчик. – Но вселенная не согласна.

В холле уже ждала Альхен в своем необычном жемчужном одеянии. Большие часы показывали без четверти три.

– Соскучилась? – мадам Александра приняла из рук Эмили портфель.

– Некогда было, – честно ответила девочка.

– Прощайтесь, у нас еще много дел, – поторопила кухарка.

Никодемас махнул подруге рукой и исчез в толпе.

Глава 4. Небо под землей

Новенькие учебники стопкой лежали на столе в детской, а на ручке шкафа на плечиках висела наглаженная форма. Впечатления, полученные за день, будоражили снова и снова: стоило зажмуриться, как перед глазами начинали плясать пестрые картинки.

Эмили открыла учебник по Начертательной Символогии и развернула перед собой лист. Делать домашнее задание не было особого желания, но как иначе заставить мысли прийти в порядок?

– «Дано», – написала она и задумалась.

… две высокомерные крысы и несчастная Би…

– Бррр! – Эмилия затрясла головой.

Опять заглянув в книжку, она с горем пополам заполнила условие. Самым приятным оказалось чертить. Ровненькие линии соединяли намеченные точки: тупоугольный треугольник. Прямо как местные правила… Сделав над собой титаническое усилие, Эмили закончила первую задачу.

Дверь бесшумно отворилась, и в комнату вошла мама:

– Успокой меня, моя дорогая, – начала она. – Скажи, что в школе не так ужасно.

– Мне понравилось! – Эмилия отложила перо. – Посмотри, пожалуйста: правильно?

Миссис Варлоу подплыла поближе, пристроила куда следует очки, висевшие на изящной серебряной цепочке, и склонилась над учебником. Потом подняла лист и принялась внимательно читать.

– Это черновик, – спохватилась девочка, заметив придирчивое выражение лица матери.

– Тогда претензий нет, – сообщила та.

Леди Аэрин не стала задерживаться в детской, но пообещала проверить домашнюю работу целиком. Остальные две задачи оказались точно такими же – несложными. Пообещав себе переписать все в чистовик после ужина, Эмили преспокойно выбралась в коридор.

Отец еще не вернулся из города, так что в библиотеке никого не было. Девочка взобралась на стул и стала рассматривать красивую коробку, в которой папа хранил свои сигары. Внимание привлекла аккуратно свернутая газета, краешком торчащая из-под стопки бумаг. Вообще-то Эмили не читала газет – но все когда-нибудь бывает в первый раз.

«Пригородные мошенники: Кто они?», «Изгои. Мифы и реальность (Специальное расследование)», – и так далее, и тому подобное. На полях папа явно что-то записывал, но разобрать его почерк мисс Эмилия не могла, как ни старалась. Задерживаться в библиотеке дольше она не видела смысла.

Намереваясь отыскать Люса и поговорить с ним, девочка спустилась на первый этаж. Холл представлял собой подлинное произведение искусства! Широкие перила лестницы заканчивались умными волчьими мордами, а потолок, на который рукой мастера нанесены портреты далеких предков, казался недосягаемо высоким. Точно в центре зала располагался изящный круглый фонтан: на постаменте из белого камня стояла босая девочка, одной рукой опиравшаяся на огромного лохматого пса, а другую протягивавшая вперед. С открытой ладони весело срывалась звонкая струйка кристально чистой ледяной воды.

Фигуры выглядели совсем как живые! Зверь гордо выпячивал грудь и сверкал выпуклыми глазами, а девочка счастливо улыбалась. Отец говорил, что этот фонтан на заказ сделали настоящие гномы очень-очень давно. Только Эмилия все равно считала, что коттедж у изгороди уютнее.

До ушей донесся характерный свист, с каким сталь рассекает воздух. Единственное место во всем доме, которое может служить источником подобного – трофейная, длинная зала, расположенная на первом этаже, увешанная чучелами и заставленная полками до половины. Люсьен часами пропадал там. В трофейной было собрано все, что осталось после того, как прапрадед Вильгельм Варлоу проиграл большую часть состояния в карты.

Разумеется, леди Аэрин считала, что дочери нечего делать в зале, «наполненной опасными для жизни предметами», сама же Эмилия стремилась в трофейную, точно мотылек на огонь.

Воспользовавшись тем, что остановить ее было некому, Эмили прокралась к заветному входу и осторожно посмотрела в щелочку. Ничего не увидев со своей позиции, она все же решила прокрасться вдоль стеллажей.

По гладкому дощатому полу в глубине плавно скользил Люс, клинком разгоняя незримых врагов. Обнаружив компанию, друг замер:

– Как прошло? – Он ловко очертил в воздухе дугу и отправил клинок в ножны.

– Здорово, – девочка приблизилась.

– А по голосу не скажешь, – скептически заметил Люсьен, водружая оружие на место. – Какие-то проблемы?

– Что делать, если кто-то кого-то считает неудачником и обижает его только потому, что у того первого «кого-то» мама директриса? – наконец, выдавила из себя Эмили.

– Не говори со мной загадками, – серьезно попросил тот. – Ты же хочешь получить совет? Вот не пойму я тебя правильно и ошибусь. Что тогда?

Мисс Варлоу пристыжено потупилась.

– У нас в классе есть девочка по имени Робин, – рассказывать вдруг стало легко. – Она сегодня весь день проходила в свитере наизнанку. И никто ей не сказал. А еще есть две… точнее, одна по имени Берта, и ее «отражение», которые считают себя лучше всех.

– В каждом классе есть такие, – справедливо заметил Люсьен, вешая себе на шею полотенце.

– И как с ними бороться? – Эмили с надеждой посмотрела другу в глаза.

– Единого рецепта нет, – ответил тот, но, заметив, как погрустнела девочка, взял ее за руку и вывел из трофейной.

В холле парочка присела на бортик фонтана.

– Вот вода. – Люс кивнул в сторону звонкой струи. – Что если попробовать ее ударить?

Он размахнулся и хлестнул поперек блестящей ленты. Раз, другой, еще… но ничего, кроме брызг, не выбил.

– Буду продолжать – устану только. – Люсьен лукаво улыбнулся. – Понимаешь теперь? Обижают тех, кто обижается. Скажи, тебе так хочется дружить с этой Бертой?

– Нет. – Эмили замотала головой.

– Перестань о ней думать, – подытожил тот. – И, только между нами, чей-то отец заседает в городском совете – это получше, чем директриса какой-то школы, тебе не кажется? А еще чей-то предок разработал и записал первые арканы, пусть я в этом ничего и не смыслю. Если Робин так понравилась – дружи и не оглядывайся.

После разговора с Люсом жизнь обрела новые краски. Захотелось, чтоб как можно скорее настало «завтра». Девочка ощущала невообразимый подъем сил: ей казалось, что сейчас она сумела бы свернуть горы, если бы потребовалось.

Умываясь перед сном, Эмили удивлялась блеску собственных глаз и не желавшей никуда деваться улыбке. Но стоило коснуться подушки, как кто-то невидимый точно «выключил» девочку – как мать выключала на ночь лампы.

* * *

Дайна битый час лежала с открытыми глазами, разрываясь между двумя желаниями: выпить порошка и уснуть наконец или сварить себе кофе. То и другое выглядело одинаково привлекательно.

Мисс Уиквилд села, спустила ноги с кровати и побрела в кухню, так и не решив, за чем именно. Темный коридор, чужие шкафчики и ящички, лестница… На полпути Дайна внезапно плюхнулась на колени и закрыла лицо руками.

В белоснежной ночной рубашке она сошла бы за призрака. Бесшумно вздрагивали плечи. Дайна кусала губы, сжимала кулаки так, что длинные ногти впивались в кожу, оставляя глубокие следы – но все равно, душа болела сильнее. Танцоры не способны на слезы.

Отчаянье, захлестнувшее внезапно, столь же внезапно отступило. Мисс Уиквилд взяла себя в руки, поднялась и вернулась в спальню. Сквозь щель в занавеске лился зыбкий бирюзовый свет. Такой знакомый свет. Окно другое, шторы – другие… другое все, но тот же самый свет.

Единственный способ сбежать от навязчивых лучей – скрыться с головой. Свернувшись клубочком под одеялом, Дайна постаралась ни о чем не думать. Но не тут-то было! Знакомое (всем нормальным людям, наверное, с детства) чувство, будто что-то натворил, и бессильно ждешь, пока раскроется правда, не позволяло расслабиться.

Когда усталость победила, издерганное сознание заняли дикие образы. Бесконечные переходы, повороты, развилки тюремного лабиринта. Влажный блеск на камнях – это из распахнутых настежь камер льется проклятый бирюзовый свет! Крошечная прыгающая фигурка впереди! Шепти? Голос тонул в шлепанье босых ступней:

– Скоро… скоро кошмар закончится… – фраза показалась знакомой.

Кобольд медленно развернулся. Вместо собачьей морды на Тень смотрели мутно-серые глаза с лица Найджела.

Проснувшись от собственного крика, мисс Уиквилд обнаружила, что утро уже наступило. Не в пример приветливый свет пробивался в комнату теплой узкой полоской.

Ничто не прочищает голову лучше прохладного душа. Стоя под упругими струями воды, Дайна представляла, как тревоги покидают тело. Завернувшись в полотенце, она весело подмигнула собственному отражению в круглом зеркале.

Хотелось дышать полной грудью, что-то делать! Можно было взять учебники и посвятить этот день подготовке, ведь с понедельника начнется «генеральная репетиция новой жизни».

Странно, но в обычной одежде Леди Уиквилд чувствовала себя хуже, чем голая. Дайна так и не решилась выйти за дверь, пока не застегнула на груди родную форму, а без маски это стало бы еще и опрометчиво. С природой Тени не поспоришь: «…прямое попадание солнечных лучей на кожу ослабляет связь Танцора с тьмой, независимо от специализации».

Маленькая площадь, сапоги звонко цокали по камням. Ласковый ветерок трепал практически невесомую ткань защитного покрова. Вдоль школьной ограды спешили серьезные папы и молодые мамы, провожая своих драгоценных мальчиков и девочек в мир уроков и перемен. Никто из них не видел черной фигуры, об этом мисс Уиквилд позаботилась. Покров незаметности все лишь немного сдвигал ее во времени относительно остального. И в тот момент, когда жили все эти люди, Тени рядом не было.

Под ребрами шевельнулось что-то. Ей уже двадцать пять, если документы не лгут…

Свист крыльев заставил обернуться не одну Дайну. Легким перышком прямо к парадной лестнице опустился пегас, пронесшийся над аллеей. Мисс Уиквилд открыла рот, да так и осталась стоять.

С лошади ловко спрыгнула высокая женщина с идеально прямыми платиновыми волосами. Дайна сразу опознала демобилизованного Танцора. Она старалась не знать о них, не знакомиться. Ведь каждый оставивший службу рано или поздно захочет умереть. Так Дайне будет проще исполнить свой долг. Жемчужная форма на незнакомке сидела великолепно, хоть и не имела знаков отличия.

Блондинка оглянулась. Пронзительные золотые глаза заставили сердце плюхнуться в желудок. Вторая Тень улыбнулась. Сейчас Леди Уиквилд не верила, что блондинка действительно смотрит на нее. Танцоры видят только проявления арканов, к которым расположены, лишь посвященный Вестник способен различать все.

Незнакомка протянула руки и осторожно подхватила маленькую девочку, сидевшую на спине крылатой лошади. Ту самую девочку!

Радость сдулась. Вот и нашлась Тень, так настойчиво пытавшаяся замять историю с окном. Несчастная Дайна не придумала ничего умнее, чем поскорее убраться восвояси. Подальше от жемчужной формы. Ноги не слушались, а руки похолодели.

Перед дверью нового дома мисс Уиквилд замерла. Глупо игнорировать обжигавший спину взгляд.

– Пригласите меня внутрь, – довольно жестко скомандовал голос.

– Да. Да, конечно. – Ком в горле мешал говорить.

Замок щелкнул язычком. Запах чужих комнат ударил в нос. Обе женщины вошли.

– Так и будем торчать в прихожей? – осведомилась незнакомка.

– Кто вы? – Дайна жаждала получить ответ и боялась его.

– Леди Александра Бонмонт. Имя ничего не скажет. – Нечеловеческие глаза сузились в щелочки. – Оно такое же «мое», как любое другое. Отчего-то у меня такое чувство, что мы способны сильно помочь друг другу. Предложите мне что-нибудь.

– Могу предложить кофе, – пожала плечами мисс Уиквилд.

– Не откажусь. – Незваная гостья проплыла вслед за хозяйкой по коридору.

В кухне, напоминая о вчерашней ссоре, тоскливо стояла мисочка с водой. Леди Александра села, откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди.

– Вы знаете, зачем я здесь? – без особой надобности уточнила Дайна.

– Похоже на то, – подтвердила блондинка. – Но очень хочу ошибаться.

Чайная ложечка звякнула об пол. Машинально достав следующую, хозяйка подвинула пузатую турку на огонь. Как же сложно получить ответ на вопрос, который не хватает смелости задать.

– Когда вас демобилизовали? – В лицо пахнул жар.

– Только не «демобилизовали», а «комиссовали», – поправила бывшая Тень. – Как видите, не могу отучиться от формы, хоть прошло уже почти тринадцать лет. Несчастный случай. Потеряла голову.

Время совпадало! На лбу выступил холодный пот. Дайна развернулась и расправила плечи.

– Леди Уиквилд, член Ордена Танцующей Тени, Вестник Смерти. – Маска слетела.

Повисла пауза. «Ну, скажи!», – колотилось в сознании. – «Скажи, что ты обрекла меня на это».

– У кого-то кофе убежал, – с наносной беззаботностью бросила Леди Александра.

– Неважно. – И это было чистейшей правдой.

– Продолжим изводить друг друга домыслами и недомолвками или сыграем в откровенность? – Гостья склонила голову набок.

Нервы завязались на сто узлов. Мисс Уиквилд не ответила. Дрожащими руками разлив остатки кофе по чашечкам, Дайна пододвинула стул:

– Мне нужна замена. Я не справляюсь, – произнесла и сама себе не поверила.

– Так не бывает, – нахмурилась Бонмонт.

– К сожалению, бывает. Вчера после применения аркана я упала в обморок… – Бедняжка густо покраснела.

– … и повредилась умом, – Леди Александра закинула ногу за ногу. – Один вопрос: аркан сработал? Да или нет?

– Да, – Дайна медленно кивнула.

– У вас весьма странное понятие о неудаче, моя дорогая. – Гостья положила себе сахару и принялась методично размешивать. – Случается всякое. Некоторые падают. Сколько раз вы проделывали этот трюк раньше? В полевых условиях, не на тренировке?

– Я… – Захотелось немедленно соврать, чтобы не показаться дилетанткой.

– Число, стремящееся к нулю. – Блондинка широко улыбнулась. – Манипуляции со временем самые сложные и трудоемкие. Осваиваются исключительно самостоятельно и сильно зависят от личности Танцора. Прибавьте сюда волнение с ответственностью и получите обморок.

Скорее всего, эта самая Леди Бонмонт скажет что угодно, только чтоб защитить своего ребенка. С другой стороны, очень Дайна жаждала поверить ее словам. Внутренняя борьба никак не отразилась на лице мисс Уиквилд.

– Вы замечали за дочерью?.. – договорить не удалось: чокнутая особа громко расхохоталась.

– Мне более двухсот лет, какие дети? – каждый звук пропитался неподдельной горечью. – Отец девочки – мой работодатель.

Дайна зажала рот обеими руками. Белая фигура предстала перед ней совсем в другом свете. Леди Александра ободряюще подмигнула. Хозяйка пристально всматривалась в незваную гостью. На вид той было лет тридцать – что само по себе ничуть не странно для Танцора. У Теней нет возраста, они вообще могут остаться такими, как в день официального посвящения.

– Вы… – шепотом начала Дайна.

– Ага, – не дослушав, кивнула та.

– Я же… – попытка возразить захлебнулась.

– Не успела спросить? – Бывшая Тень ловко щелкнула пальцами. – Не обязательно, если ответ «да». Ты сменила меня. Тебе же именно это нужно знать? Теперь разобрались.

Разговор зашел в тупик: обе стороны выяснили, что хотели, но отчего-то расходиться никто не спешил. Бонмонт молча пила свой кофе, время от времени глядя в спину той несчастной девочке, которой пришлось взвалить на свои плечи неподъемный груз. А Дайна бессмысленно таращилась в окно, разрываемая внутренними терзаниями.

Она столько всего хотела сказать человеку, переложившему на нее свою работу, но не представляла даже, что подобная встреча возможна на самом деле. Мисс Уиквилд наивно надеялась, втайне ото всех… так мечтала…

– Памяти обо мне не сохранилось? – хрипло спросила она.

– Нет, – тихо отозвалась Леди Александра. – Прости. Можешь обвинять меня, если кому-то от этого станет легче.

– Почему? – с трудом выдавила Дайна. – Почему я?

– Не знаю, – женщина закрыла глаза. – Не могу знать. Но точно помню, сколько раз мне казалось, что «не справляюсь». Не искала и не выбирала тебя. Просто так случилось. Не могу больше применять старшие и высшие арканы времени. Теряю контроль. Становлюсь опасна для окружающих. Хотела бы я понять, что в действительности произошло примерно пятнадцать лет назад. Только вот подобные действия мало что запрещены законом, так еще и невозможны.

Острый золотистый взгляд сталью полоснул по сердцу.

– Неправда, – мисс Уиквилд отошла от окна и снова села. – Некоторым из нас удавалось… вернуть память.

– Хм… – Леди Александра приподняла бровь. – А знаете, что с ней стало? Никто не любит слушать эту историю до конца. Индекстрэ!

Турка приподнялась и медленно, чтоб не расплескать остывающий кофе, поплыла к блондинке прямо в руки.

– До середины второго века от Великой Победы, – потянувшись за сахаром, продолжила женщина, – на память Танцоров смотрели сквозь пальцы. Время было тяжелое – можно даже сказать, смутное – где-то недосмотрели, где-то поспешили, где-то не успели. Война. Не до того.

– Факт, – кивнула Дайна.

– Терпение, – Леди Бонмонт подняла вверх указательный палец. – За последние более-менее спокойные сто лет вы совсем забыли о том, зачем вообще ее отнимают.

– «Мы живы, пока живет память о нас», – процитировала мисс Уиквилд.

– Мертвым нечего бояться, а одиноким не за кого, – сумасшедший блеск не заметить мог только слепой.

В следующую секунду кружка полетела в стену, пущенная ловкой рукой – но не успела Дайна сориентироваться, как чокнутая дамочка снова щелкнула пальцами. Кофе точно в нерешительности замер на «пороге свободы». Леди Александра встала из-за стола и, поравнявшись с кружечкой, осторожно погладила ее фарфоровый бок.

 
Время и место условны,
Константы лишь честь и доблесть.
А мы будем живы назло вам.
Счастливы будем на совесть…
Глаза – что сухие колодцы,
В душе бесконечная слякоть.
Если б суметь расколоться!
Тогда мы научимся плакать.
 

Голос беспрепятственно дотягивался до самых потаенных уголков сознания. Мисс Уиквилд обмерла, губы похолодели. Картина казалась нереальной.

Наконец оцепенение спало. Крошечная кофейная чашечка мирно покоилась на ладони, не потеряв ни капли. Искорки жара пахнули Дайне в лицо.

– Мастерство приходит с возрастом. – Леди Бонмонт будто погрузилась в себя. – Ты научишься. Пусть многое мне уже недоступно, но я еще кое-что умею.

– Стихи… – прошептала мисс Уиквилд.

– Мои. Корявые, но все же. – В кухне властвовал полумрак, тяжелые плотные шторы не пропускали свет. – В тот год мне исполнилось сто, и я перестала считать.

Леди Александра резко вскинула голову, блестящая лента разделила щеку. Женщина улыбалась.

– Вы плачете? – Дайна не поверила своим глазам. – Разве это возможно?

– Возможно все. Абсолютно все, – заверила она – Именно это утверждал Альберик Варлоу, только его так никто и не понял. Танцоры существуют вне времени. У нас нет семьи, кроме Ордена. У нас нет веры, кроме Ордена. Ордену принадлежат наши жизни целиком и навсегда. Отсутствие памяти о нас – идеальная защита. Если бы не возможность молча коллекционировать знания, вечная жизнь сделалась бы невыносимой.

– Итак? Что стало с «легендой»? – мисс Уиквилд никак не могла оправиться от потрясения.

Блондинка вернулась за стол и, будто ничего не произошло, отхлебнула кофе:

– Настоящим Танцором не станет тот, кто имеет недостаточную устойчивость, – сухим тоном лектора продолжила она. – Не стать Танцором и тому, чьей волей легко манипулировать. Ошибки случаются, реконструкторы не боги.

– Это так, – исключительно для поддержания беседы согласилась Дайна.

– Да, только все забывают, что можно сто раз быть кем угодно, но попасться на простую уловку. – Женщина хлопнула в ладоши так, что Леди Уиквилд вздрогнула от неожиданности. – Инцидентов, предусмотренных Декретом Секретности, за всю историю существования Ордена ровно два. Первый послужил поводом подписания Декрета, второй – ужесточения его положений.

Тишину, образовавшуюся в паузе, можно было при желании потрогать руками. Складывалось впечатление, что вредная блондинка молчит нарочно. Мучает. Когда Дайна уже открыла рот, чтоб попросить продолжать, та сделала это сама:

– Все началось почти как сказка. – История, пересказываемая всеми кому не лень, не теряла привлекательности. – На плановом мероприятии по получению добровольных показаний Тень забралась дальше, чем следовало, и обнаружила в прошлом свидетеля недоблокированный отрезок. Ирония судьбы. Это была история маленькой девочки и ее семьи. История о том, как две сестрички потеряли все, но обрели Орден.

– Значит, вспомнить действительно можно. – Мисс Уиквилд подперла щеки кулаками.

– Тогда, но не сейчас, – уперлась Бонмонт. – Но конец никто не любит. Наверное, потому что Тень лишилась рассудка и до сих пор заперта в лечебном учреждении (вот когда задумаешься, а хорошо ли оно, бессмертие). Нашла то, что навсегда сломало ее. Раньше легенда называлась «Пять Смертей» и считалась поучительной.

– Я думала об этом, – призналась Дайна. – Но разве на подобную участь обречены все? Вдруг найдется кто-то сильнее?

– Угу, и каждый считает, что сам непременно окажется тем единственным. – Блондинка криво усмехнулась. – Теоретически, твои родители еще достаточно молоды. Но не пытайся их искать. Такой совет старшего товарища. В твои годы я навещала бедняжку, получившую назад свое прошлое. Приятного мало.

– Это первый случай, а второй? – Она цеплялась за любой намек на надежду.

– Второй еще мрачнее, – покачала головой Леди Александра. – Действующая Тень обманула Орден и родила ребенка. Тайна сохранялась недолго. Дивные похитили младенца. Родной кровью подчиняется воля любого Танцора. Она совершила много страшных преступлений, прежде чем была остановлена… мной. Я убила лучшую подругу, а потом перед Трибуналом спасала ее честь.

На душе вдруг сделалось невыносимо тяжело. Слишком тяжело, чтоб сказать об этом.

– Я никогда не сомневалась, что служить делу Ордена – благо, – мисс Уиквилд сказала первое, что пришло на ум. – Не сомневалась, что все так, как должно быть, и каждый на своем месте.

– Тогда зачем ищешь себе замену? – искренне удивилась гостья.

А действительно… Зачем? На эту мысль ее пару месяцев назад натолкнул Найджел. Тогда Дайна жила в крошечном придорожном мотеле, кишащем клопами, только для того, чтоб выяснить, не провозят ли нелегальное оружие через границу на богом забытом участке. Терпение лопнуло, когда стало ясно, что по этой дороге вообще никто ничего не провозит! Да, она сорвалась. Да, наговорила много нелестного в адрес начальства – но быстро остыла.

– Не могу назвать точную причину, – призналась Дайна.

– Потому что нет ее, – железная логика. – И… между нами. Танцорам положено отработать сто лет от первого приказа, если только не случается ничего непоправимого. Раньше всем об этом объявляли сразу. Хочешь другой выход?

– Какой? – уточнила мисс Уиквилд.

– Простой. – Бывшая Тень поставила чашечку на стол. – Если дивные еще не в курсе, то в течение следующих семидесяти двух часов новость о предполагаемом Вестнике доберется и до них. Я не питаю иллюзий относительно чистоты наших рядов и безопасности каналов информации. Тогда-то и начнется самое интересное.

– А поконкретнее? – Дайна чувствовала, как глупеет на глазах.

Леди Александра только улыбнулась в ответ, но от этой ее улыбки захотелось провалиться в подпол.

* * *

Робин получила гору замечаний:

– Мисс Бонни, мне малоинтересен ваш затылок! – прикрикнула на несчастную громадного роста широкоплечая женщина. – Даже с научной точки зрения. Будьте так любезны, обратите ваш взор ко мне.

– Простите, мадам Живье, – в сотый раз покраснела девочка.

Эмили прекрасно знала причину подобного поведения и уже жалела, что не осадила Роби еще на первом уроке. Глупышка все время порывалась смотреть на нее, а Эмилия боялась, что «тютя Би» (так несчастную звали одноклассники) только навредит себе.

– Перестань вертеться, – шикнула она, когда та в очередной раз с восхищением уставилась на друзей.

– Хорошо, – одними губами ответила Робин.

Никодемас картинно закатил глаза и быстро заскрипел пером по надорванному листочку:

«Что? Нравится? Держись, скоро дурочка тебе портфель будет носить», – написал он.

«Не смешно! Я пытаюсь сделать как лучше», – слабое утешение.

«У Би голова – капусты кочан, от нее ты ничего не добьешься», – Никодемас жирно подчеркнул два последних слова.

«А мне от нее ничего и не нужно», – Эмили начала тихо закипать.

«Улыбайся, она опять на нас смотрит», – друг издевался.

Девочка занесла перо над бумагой, но так ничего и не написала.

– Мисс Бонни, покиньте класс! – попросила учительница. – Вы с таким вожделением смотрите на дверь, что я не смею дольше вас задерживать.

– Простите… – промямлила Робин.

– Это вы меня простите, – с нескрываемым сарказмом отозвалась мадам Бэсс Живье. – Но на урок вы вернетесь только с разрешения своего куратора.

Обливаясь слезами, нарушительница порядка собирала вещи. Никто, как водится, не обращал на бедняжку ни малейшего внимания. Чувство вины заставило Эмилию неуютно поежиться.