Текст книги "Разочарованный (Thnks Fr Th Mmrs)"

Покинув пределы родной школы, ребята направились к развалинам. И вроде шли они вместе, но, с другой стороны, Марк шел немного поодаль от подруг, спрятав руки в карманы. Взглядом изучал землю под ногами. В его глазах можно было прочесть необъяснимую тоску, причины которой были известны лишь ему одному.

Еве было не по себе от молчания своих попутчиков, и, более не выдержав тишины, она заговорила:

– Говорят, то была школа то ли 900, то ли 859, – Марк заинтересованно посмотрел на Романову, а Кира кивнула, подтверждая факт. – Там в 1995 году произошел взрыв… или даже пожар, никто точно не знает.

– Смотря на характер развалин, смею предположить, что это был взрыв, после которого начался пожар, – высказал свою точку зрения Марк и покачал головой. – Правда… почему?

– Не знаю. Если покопаться в школьных легендах, думаю, можно найти что-нибудь, и, как мне кажется, это «что-нибудь», – Ева пальцами показала кавычки, – непременно связано со школой Зверя, – зловещим шепотом добавила она.

– Школа Зверя? – удивился парень. – Никогда не силы… – и тут Романова оборвала его:

– Наша школа. У нас ее так называют. Насколько я знаю – из-за номера, – мягко пояснила она, и парень послушно кивнул, – но мне кажется, что даже за названием кроется какая-нибудь тайна, очередная легенда, о которой толком никто не знает.

– Verstehen[8]8
  Verstehen – понятно (нем.)


[Закрыть].

Только не было досказано, что, согласно местной мифологии, этот взрыв пришелся именно на первое сентября двенадцать лет назад.

В эту субботу все ученики выглядели особенно подавленными, но никто не подавал вида.

Из-за ночных дождей на улице уже создавалось ощущение осени. Ева взобралась на невысокий бордюрчик и, руками поддерживая равновесие, обходила лужи. Время от времени ее рука опускалась на плечо Киры, которая шла по сухому краю. В отличие от них Марк шел прямо по лужам. У его сапог была высокая подошва.

Ворота Школы-на-Руинах, как ее называли в районе, отворились от сильного порыва ветра. Первые опавшие листья поднялись и пролетели над головами ребят. Ева вздрогнула, проникнувшись местной аномальной атмосферой. Про заброшенную школу ходило историй чуть ли не больше, чем про школу Зверя. Байки про пожары и взрывы, досужие вымыслы всезнающих горожан, да что душе угодно, могло дополнить и без того многочисленные городские легенды. Многие, кто учился в той школе долгое время, сходили с ума, поэтому почти не было людей, кто отучился там от начала до конца. Об этом рассказывала мать Киры, которая проучилась там год, будучи девятиклассницей. Тогда было три девятых класса, тридцать человек из которых перешли на время реконструкции из школы Зверя в ту, что now ruined[9]9
  Now ruined – ныне разрушен (англ.)


[Закрыть]. Заведение было неплохим, конечно, не таким престижным, каким в далеком прошлом являлась школа Зверя. Кроме того, в Школе-на-Руинах вместе учились обычные нормальные ребята и сумасшедшие личности. Разве все вместе это good[10]10
  Good – хорошо (англ.)


[Закрыть]? Нормальные же ученики сходили с ума. Даже Жанна – мама Киры – одна из самых адекватных людей, а их было немного, которых знала Ева – говорила, что иногда там слышался гул, так и оставшийся многими незамеченным.

– Ура, наконец-то я покурю! – все радовалась красноволосая, когда нынешние девятиклассники остановились перед разрушенным крыльцом.

Лучше всего сохранился первый этаж. В некоторых комнатах стены были почти целыми. Виднелась лестница на второй этаж, дышавший на ладан. От третьего этажа совсем ничего не осталось, как и от крыши. Повсюду птичий помет и разлагавшиеся голубиные тушки.

«Интересно, а что в подвале?» – мельком подумала Ева, приметив в тени люк, уходивший куда-то под школу. Тогда ей показалось, что именно с ним связана очередная городская легенда, о которой еще зайдет речь. Единственное, что могу сказать наверняка – Ева казалось правильной.

Кира сунула сигарету в зубы и, вопросительно посмотрев на подругу, протянула той пачку Winston. Точно в тот же момент Марк протянул Романовой Marlboro. И вроде следовало отказаться, но ей отчего-то показалось безумно милым, что Марк тоже предложил ей закурить. Пачка была красно-белого цвета, и табак, судя по запаху, был крепок. Ева взяла сигарету в руки и с непониманием покрутила ее перед лицом. Марк усмехнулся и забрал ее обратно, после чего прикурил две одновременно, заботливо вернув девушке дымившуюся сигарету.

Закурив, Кира посмотрела на часы, которые брат привез ей из Италии:

– Ой, – охнула она, – скоро пойду домой, у меня же сегодня танцы – надо подготовиться, а то если опоздаю, Саша меня прибьет, – пояснила Саванова. Саша была ее тренером.

– Удачи, Red Head, – затягиваясь, произнес Марк. У него были тонкие длинные для парня пальцы, как у пианиста или вора-медвежатника. – Ив, – он повернулся к Романовой, – думаю, мы еще погуляем?

– Да… конечно, – согласилась та, удивленно посмотрев на подружку, которая лукаво улыбалась.

Вскоре на руинах школы стало еще более жутко. Сделав затяжку, Ева с непривычки закашлялась. Кира курила довольно-таки медленно, вдумчиво, полностью погрузившись в свои мысли. Саванова выглядела как молодая дама полусвета тридцатых годов прошлого века, – для полноты картины ей не хватало к сигарете мундштука; Ева же старалась покурить как можно быстрее, чтобы запах не впитался в волосы.

Через несколько минут Red Head собралась с силами и пошла домой готовиться к спортивным танцам, которыми она занималась пятый год. Ребята хотели ее проводить, но та отказалась, аргументировав это как: «Я от вас устала, да и вообще, я вас не знаю, люди».

С уходом Киры наступило неловкое молчание. Такое, что Марк, несмотря на то, что после школы, как правило, выкуривал одну сигарету, потянулся вновь за Marlboro.

– Не кури много – вредно, – заботливо сообщила девушка, хотя понимала, что сказала полную чушь. Никто уже не прислушивался к социальной рекламе борьбы с курением. Марк, чего следовало ожидать, проигнорировал ее слова и закурил, ухмыляясь. – Почему ты решил перейти к нам? Ну, именно в девятом классе, практически перед экзаменами. А не за год до этого или уже после?

– Так было надо, – отрешенно отозвался парень. – Я даже не думал, что кто-то обратит на это внимание.

– Влад сказал почти то же самое.

– Берднев? – с неким недоверием уточнил Марк.

– Да-да, он самый, – активно закивала Ева. – Правда, он рассказывал, что больше никто не перейдет, кроме него и Насти.

– Прелестно, – фыркнул немец.

– Слушай, а ты когда-нибудь слышал легенду о центрифуге, которая никогда не остановится? – воодушевленно поинтересовалась девушка, осмотревшись. Молчание в столь загадочном месте ее гнело. Вокруг никого не было, словно все люди спрятались по домам. Несмотря на то, что Марк так и не ответил на заданный вопрос, они не закончили тему.

Показалось, что что-то где-то щелкнуло, будто механизм огромных часов с шестеренками. Затем оглушительно запищало. Именно так бы звучал ультразвук. Ева ничего не услышала, но с тревогой, для нее необъяснимой, начала оглядываться, а Марк от боли плотно закрыл уши руками и зажмурился. Изо рта выпала недокуренная сигарета.

– Что такое? – встревожилась Ева, кинувшись к однокласснику. Тот склонился над землей. Романова крепко взяла его за плечи, помогая устоять на ногах. – Марк, что с тобой?

Для парня мир сходил с ума чуть ли не на глазах – все плыло, рябило, то появлялось, то исчезало. Сердце сжалось в комок разрывавшегося страха. Это было заложено на инстинктивном уровне. Опасность. Напряжение внутри нарастало, но все прекратилось также быстро, как и началось. Марк неуверенно выпрямился, опустил руки и огляделся. Взгляд у него стал затравленным. Таким его Ева впоследствии видела лишь единожды.

– Молодежь, валите отсюда, а то в ментовку позвоню, – прокричал ребятам за забором мимо проходивший мужчина пятидесяти лет.

Ева автоматически потянула Марка за рукав. Его состояние почти стабилизировалось, когда они покинули Школу-на-Руинах.

– Центрифуга никогда не остановится, – шепотом произнесла Ева и отвела взгляд. Когда они оказались за воротами, немного помедлив, девушка отпустила рукав одноклассника. – С тобой все в порядке? Что это было?

– Сгоревшая школа или взорванная бензоколонка всегда как-то так влияет на меня. Несколько раз падал в самолете и то спокойней себя чувствовал! А стоит мне приблизиться к чему-нибудь поломанному, так моя голова готова разрушиться! Как будто само здание – я, – оправдывался Зильберштейн. – Я недавно подумал… Может, тебя своими силами транспортировать к дому?

Ноль – два. Как запечь ногу, сохранив витамины

 
You’re just a sad song with nothing to say
About a lifelong wait for a hospital stay
And if you think that I’m wrong
This never meant nothing to ya
 

(My Chemical Romance – «Disenchanted»)[11]11
Ты – просто песня без смысла:О жизни, в ожидании госпитализации.Если ты думаешь, что я не прав,То это для меня ничего не значит.My Chemical Romance – «Разочарованный»

[Закрыть]

Октябрь. 2007 год.

Прогресс – дело странное, особенно если дело касается школы Зверя. Новым директором постепенно внедрялись своеобразные новшества – например, торжества, которые ранее никто не праздновал. Об этих переменах все, даже учителя, узнавали в самый последний момент, когда срочно нужно было подготовить какой-либо номер. Но, пожалуй, начнем с эпизода, когда в класс перешел Влад. Позднее, чем планировалось, но тоже было неплохо, во всяком случае, так решила Ева.

Анна Александровна разрешила ему сесть на любое свободное место, поскольку план посадки должен был измениться после осенних каникул, на которые в школе были определенные виды.

– Привет, Ева, – радостно подсев к Романовой, поздоровался Влад. Он был одет в полосатую синюю толстовку, джинсы и идеально белые кеды. От юноши всегда пахло чем-то напоминавшим скошенную траву. То, как пахнет от человека, для девушки играло огромную роль – она была тем еще парфманьяком. – Свободно?

– Вроде как… да, – девушка на мгновение задумалась. По сути, Марк всегда опаздывал, вот ему и наказание за это. Как говорится: «Кто не успел, тот опоздал».

– Отлично, – улыбнулся Влад, но тут дверь кабинета распахнулась, и на пороге показался Зильберштейн (он выглядел настолько сурово, что ему не хватало топора).

Стиль Марка всегда казался немного странным. Необычным. Даже в помещениях он носил сапоги, и каждый раз они были разными. В этот раз обувь была черной лаковой, прошитой красной строчкой. Скинни были расцветки городского милитари. «Похоже, он не знает, как должны одеваться нормальные парни», – с легким укором подумала Романова, продолжая изучать внешний вид одноклассника. Марк, как молодая девушка, никогда два дня подряд не приходил в одном и том же. Поверх черной майки была надета клетчатая красная рубашка. Парень не совсем вписывался в коллектив девятого «А» класса. Зильберштейн мало с кем пересекался, лишь с Евой, поскольку та была соседкой по парте, и изредка с Кирой, так как та была подругой Евы.

– Берднев, – возмущенно начал Марк, – какого ты тут делаешь? С Ивой сижу я, – заявил немец и поставил на парту свою сумку, но та оказалась слишком тонкой и завалилась на бок.

– О Марк… Божественный луч света разозлен, прости нас, непокорных, – натянуто улыбнувшись, выговорила Ева и отвернулась от одноклассников.

– Вы прощены, – с абсолютным равнодушием произнес парень. – А теперь будь добр, свали.

– Не кипешуй, Марк. Я не только уступлю тебе твое место, но и не затрону твои сложности с сарказмом, – Влад лукаво улыбнулся. – Эй, Кира?

– Что? – откликнулась девушка, и ее глаза встретились с серьезным взглядом Влада. Совсем немного они играли в гляделки, но потом девушка сдалась и засмеялась.

– Я сяду с тобой?

– Садись, конечно, – разрешила Кира. – Дима все равно болеет.

Тем временем Ева с некой завистью наблюдала за ребятами, пока Марк разбирал содержимое сумки. На тот момент в классе почти все собрались, не хватало только Анны Александровны, которая в последнее время была загружена предстоявшими экзаменами своего класса. В кабинете царил гам, всем было весело, несмотря на постепенно приближавшийся первый пробник.

– А почему у меня тяжелые отношения с сарказмом? – через несколько минут поинтересовался Зильберштейн, переварив полученную информацию.

– Потому что не всем везет со мной как тебе, Марк, – хмыкнула Романова, доставая учебники.

Уроки с Марком всегда проходили разнообразно. На русском он обычно спрашивал, как пишется то или иное слово. На литературе он часто едко комментировал произведения и рассказы учительницы из жизни (временами на литературе мы отходили от темы урока и обсуждали что-то другое). Будучи кошмарным циником, Марк частенько раздражал Еву. Он предвзято относился к людям, позже Романова предположила, что помимо этого он является мизантропом. По характеру он был схож с учительницей по биологии и химии, Ниной Матвеевной, уроки которой ему, в принципе, нравились, но если была бы возможность, он с радостью стал бы прогуливать все подряд. Единственным предметом, на котором Зильберштейн вел себя примерно и был образцом для подражания, была химия. Ему нравились химические уравнения, но больше всего он любил опыты. Его глаза загорались детской радостью, когда Нина Матвеевна говорила: «А сейчас мы посмотрим, как то-то и то-то вступают в реакцию». Вместо «то-то» мы, естественно, что-то подставляем, хоть H₂O или даже H₂SO₄. Кстати, хотелось бы сказать буквально несколько слов об этой чудо-женщине.

Стаж работы Нина Матвеевны был уже лет так двадцать. В седьмом классе училась ее младшая дочь, Анечка, которая была поразительно похожа на мать. Нине Матвеевне было около сорока-сорока пяти лет, у нее были каштановые волосы, судя по всему, крашенные, с тонкой мелированной прядью. У каждого учителя школы Зверя была своя, скажем так, мулечка, у Нины Матвеевны, например, было требование справки за минимальный пропуск – три дня. Будучи в ее классе, пришлось раз и навсегда уяснить – никогда не пропускай ее уроки, тебе же лучше будет.

Впрочем, Еве определенно нравилось то, как обычно начинался урок химии: «А сейчас Зильберштейн нам расскажет…». Это чрезвычайно классно быть не хуже учителя.

Через какое-то время Романова смирилась, что сидит с Марком, но вскоре он стал кидать в ее сторону нелестные комментарии и замечания.

– Как пишется «сдесь»? – в привычной для себя манере спросил немец. Для Евы урок, где надо было много писать, без вопроса от Марка, переставал быть нормальным. Закатив глаза, Ева ответила:

– Здесь. В начале «з».

– Спасибо. Кстати, у тебя интересный почерк, – как-то заметил парень, и только Ева хотела поблагодарить его, как Марк продолжил: – В одной книге я видел, что такой бывает только у шизофреников.

– Спасибо, Марк. Куда бы я без тебя. Твои слова так много для меня значат, – с сарказмом сказала Ева, но юноша принял ее слова за чистую монету:

– Пожалуй, ты была бы самой милой больной, кто я видел, – виновато ответил тот.

– Маркуш, познакомься с сарказмом, – с натянутой улыбкой произнесла девушка. – Я смотрю, ты превосходно находишь общий язык с психбольными.

– Пф. В следующий раз предупреждай хотя бы, – раздосадовано буркнул Марк.

– Мне что, надо показывать табличку «Сарказм» каждый раз, когда я открываю рот? И да, «кого я видел», хорошо?

– Да, – кивнув, хмуро согласился одноклассник. – Постой. У тебя есть табличка «Сарказм»?

Вот с чего мы начали разговор; прогресс – дело тонкое, сейчас поясню. Время близилось к очередному пробнику ГИА по русскому языку, а за ним осенние каникулы, на которых планировалась поездка классом в другой город. Ева переживала, как она сдаст тестирование, а у Марка не было сомнений, что он завалит. К своим результатам он относился стоически. Конечно, в таком случае ему не видать поездки, но она, по его мнению, не стоила того, чтобы из-за нее надрывать здоровье и мозги.

За долгое время Марк впервые пришел раньше соседки по парте. Его это немного озадачило. Первая мысль, которая его посетила, была о том, что, мол, она могла заболеть; нервы, нервы… В классе все знали о серьезном отношении Евы к подготовительным курсам и экзаменам. Также Марк понимал, что Романова ни за что не стала бы прогуливать.

– Марк, ты не видел Еву? – высоковатым голоском спросила Татьяна, одноклассница. У нее были осветленные волосы и стройная фигура. Училась она прилично и с пеленок дружила с Кирой.

– Опаздывает, – пожал плечами Марк.

– Да нет же! – недовольно воскликнула Таня. Она была старостой с пятого класса, и все ее «ценили» за болтливость и лисью хитрость. Считалось, что ей вообще нельзя доверять. – Я когда в школу шла, услышала у поликлиники сирену. Ева же там живет?

– Ну, да, а мой дом напротив, – озадаченно сообщил Зильберштейн. – Никакой аларма не было…Погоди, ты намекаешь на то, что с Ивой могло что-то случиться?

– С Ивой? – недоуменно переспросила блондинка.

– Ну, Евой, хотя намного лучшее звучит Ива.

– Понятно, – кивнула староста. – Ладно, тогда если Романова внезапно нарисуется, передай ей, что пришел ее Avon.

– Окей, Blondie[12]12
  Blondie – Блондиночка (англ.)


[Закрыть], – согласился Марк и подмигнул, затем совсем тихонько добавил, чтобы никто не услышал: – Каким-то вы шлаком пользуетесь.

Смущенно захихикав, Таня отошла к своим подружкам. Не то чтобы она была в восторге от немца, но ей было приятно любое внимание от противоположного пола, в то время как Марк не воспринимал всерьез своих одноклассниц, равно как и прочих девушек, поэтому старался держаться от них как можно дальше; думаю, еще не пришло его время.

Минут через десять должен был начаться пробник, и только тогда дверь распахнулась – в класс вбежала Ева. Ее всю трясло, она запыхалась из-за бега.

– Хей, Ива, тебе Avon пришел, – первым делом сказал Марк, когда Ева уселась на свое место. Она продолжала дрожать. – Я, конечно, не против быть твоим секретарем, но я считаю, что для меня это слишком неблагодарное дело, я достоин большего.

– Я о нем совсем забыла… – отрешенно произнесла Ева, не обратив внимания на попытку Марка пошутить, и крикнула через весь кабинет старосте. – Татьяш, я тебе завтра деньги принесу.

– Ладно, только не забудь, – отвлеченно ответила та.

Марк наблюдал за встревоженной девушкой. Она трясшимися руками доставала учебники из сумки. Сегодня у нее был более спокойный, умеренный макияж, не такой яркий, какой бывает обычно. Но из-за моросившего дождика он слегка размылся в уголках глаз.

– Что за сирены? – поинтересовался парень, стараясь поймать перепуганный взгляд собеседницы.

– Откуда ты…? – начала было удивляться девушка. – Впрочем, неважно, – устало вздохнула она.

– Ты что-то увидела? – настойчиво предположил Марк.

– Около моего подъезда нашли мертвую падшую, – горько ответила Ева. – Я, конечно, наслышана, что наш район не самый благополучный, но никогда бы не подумала, что столкнусь с этим лично.

– Кто такие падшие?

– Булгаков так называл куртизанок, иными словами проституток, – пояснила девушка.

– Проститутка? – переспросил юноша.

– Ну, да, обычная, совсем мертвая, подъездная путана, – кивнула одноклассница. – Если честно, не хочу об этом говорить.

В дальнейшем Ева не распространялась насчет увиденного утром. Она пыталась сосредоточиться в написании пробника, но ей до сих пор было не по себе.

После прослушивания текста для изложения, оставшиеся четыре урока прошли в идеальной тишине. С полной уверенностью в том, что отписавшихся учеников отпустят домой после тестирования, они уходили в раздевалку; возле выхода их встречал охранник дядя Ваня, который сообщал, что директор издала приказ о том, что после пробников не отпускают, как то было раньше.

По расписанию следующим уроком должно было быть ОБЖ, но учитель сжалился над измученным классом и разрешил ничего не делать. Кира и Ева закончили единовременно. Они вместе спускались на первый этаж, в кабинет 114.

– Серьезно? Мертвая проститутка? – поразившись, переспросила Кира. Подруга активно закивала, почувствовав, как к горлу подступал ком. Вспоминая, где находился труп, девушка невольно поежилась – она вновь услышала тот резкий аромат свежей крови, смешанный с нервировавшим ноздри запахом адреналина. Это было и ужасно, и очаровательно – все в одном флаконе. Она не могла точно передать все свои ощущения словами, ведь единственная ее цель – забыть об этом утре.

– Абсолютно! Совсем мертвая, – позже Романова решила рассказать о том, о чем она не стала говорить Марку. – Знаешь, это, наверное, очень странно… Нет, это определенно странно! Не пойми меня превратно – я где-то уже видела эту девушку, ее лицо мне было поразительно знакомо.

Кира усмехнулась.

– Что?

– Я просто представила, что Марк бы сказал на эту фразу, – Ева вопросительно посмотрела на подругу. – Девацка, я смотреть, ты хорошо знать, где ффодятся шилюхи.

– Конечно, он противный, но не настолько же! Хотя…

Точно в тот миг мимо них проходил Марк, в своих любимых наушниках-чебурашках, которые вручную были выкрашены в черный цвет, а поверх колпаков были нарисованы красные кресты. Парень не слышал разговора девчонок, хотя нутром ощутил, что говорили о нем. На какое-то мгновение ему захотелось подслушать их, он даже потянулся к наушнику, но остановился, припомнив меткое выражение: «Меньше знаешь – крепче спишь».

Однако Ева больше никому не говорила об утреннем инциденте, даже Владу. После школы она хотела рассказать обо всем родителям, впрочем, впоследствии делать этого не стала, представив их реакцию на то, что их чадо могло увидеть такой ужас практически на пороге дома. Впрочем, ее отец и так работал в милиции, лучше ей сделать вид, что она ничего не видела и не знала о произошедшем убийстве. Кроме того, на ее нервы теперь сильно воздействовало ожидание результатов пробника.

В 114 кабинете было очень холодно. Вновь прибывшие поспешили закрыть все окна и занять наиболее удобное место. Третья парта среднего ряда приглянулась Кире и Еве. Марк огорченно вздохнул и сел перед подругами, достав тетрадь из сумки. Тонюсенькая зеленая тетрадка, самая обычная, в клеточку, только на обложке черной ручкой что-то было изображено. Спросите, имеет ли это какое-то значение? Определенно имеет, о чем я расскажу позднее.

На уроке не было ничего интересного. Кира все время о чем-то рассказывала – то о своей любимой группе МетамфетоМиР, более известная как ММР, то об очередной своей влюбленности, но Ева толком не слушала ее, уплывая в какие-то свои мысли.

Далее по расписанию была геометрия в 106 кабинете.

Ева по-быстрому занесла туда свою и Кирину сумки и пошла в столовую, где на переменах всегда можно было найти полкласса.

Кира все еще стояла в очереди, в то время как Ева приметила одиноко сидевшего за столом Марка. Ссутулившись, он вяло ковырял содержимое тарелки (честно говоря, не знаю, что это было, но боюсь, оно когда-то было живым, но позже перемолотым). Девушка, радостно улыбнувшись, села напротив него. Зильберштейн медленно поднял на нее взгляд и вскинул бровь.

– Приятного аппетита, – пожелала Ева.

– Ммм… Спасибо, – неуверенно поблагодарил он. Должно быть, хотел сказать «danke».

– Битте, – улыбнувшись, произнесла девушка с чистым русским говором.

Подумав немного, Марк весь сморщился, и его передернуло.

– Прошу, не надо, – жалобно вымолвил он и, взяв тарелку, покинул стол.

Садившаяся рядом Кира усмехнулась и поставила поднос с едой перед собой.

– Марк какой-то странный, – немного обиженно пробубнила Ева. Она переживала, когда на ее дружелюбность отвечали с пренебрежением.

– Он немец, чего ты хотела?

– По-твоему, все немцы странные? – усмехнулась Романова. – Тогда они чем-то похожи на китайцев.

– Эй, я все слышал, – хмыкнул Марк, отнесший тарелку в мойку и проходивший к выходу.

– Если бы все немцы были такими, думаю, в Германию никто бы не ездил.

Итак, а теперь вернемся к тому, с чего мы начинали главу. Прогресс – дело странное, особенно в школе Зверя. На следующий день девятый «А» класс на первом уроке вновь собрался в кабинете русского языка и литературы. Ева сидела и заполняла дневник. За пять минут до звонка в класс ворвался Марк. Он громко хлопнул за собой дверью, и вместе с ветром по помещению пронесся запах шипрового одеколона одноклассника. Еве он понравился.

– Я смотрю, ты сегодня рано, – прокомментировала появление немца Ева. – Я боялась, что ты не придешь вовсе.

– Эмм… – растерявшись, промычал Марк.

На белом листе, который Ева взяла в руки, большими печатными буквами было написано «Сарказм».

– О, verstehen. Великолепная идея.

Приближался конец октября, по школе прошел слушок, что новое руководство планировало устроить Хэллоуин. С костюмами, как у американских школьников. Несмотря на это, у Евы, любительницы триллеров, было иное представление о том, как она проведет этот день после занятий. В среду она с радостью засела бы дома вместе с обожаемыми фильмами ужасов, приготовив попкорна или, что еще лучше, заказав пиццу. Это придало бы ей силы для того, чтобы пережить последнюю сложную неделю перед каникулами. Тогда ей казалось, что эти всего лишь пять рабочих дней для нее будут хуже зомби-апокалипсиса, а просмотр фильмов на Хэллоуин будет чем-то вроде спасительной соломинки. Но, так или иначе, ей нравилось ощущение приближения заслуженного отдыха.

Саванова весь день была подавленная. Вероятно, на нее повлияло известие о том, что вокалистка ее любимой группы была найдена убитой. Тогда Еве не придала этому значения, что сделала напрасно.

– Я кушать хочу, – пожаловалась Кира перед началом урока.

– Ты хоть когда-нибудь не хочешь есть? – засмеялась Ева.

– Да. Когда я хочу спать, – невозмутимо ответила Саванова. – Правда, во время учебного года эти два понятия становятся едиными, – опечаленно вздохнула красноволосая.

Марк недовольно закатил глаза, что-то процедив на немецком. Парня всегда раздражали бессмысленные разговоры, несмотря на то, что он был любителем поговорить.

– Что на этот раз не так? – вежливо поинтересовалась соседка по парте, которая постепенно привыкала к заскокам одноклассника.

– «Кушать» применимо только к женщинам и детям, – с умным выражением лица разъяснил Зильберштейн.

– Откуда тебе знать, немец окаянный? – усмехнулась Кира, веселившаяся почти с любой реплики одноклассника. – Погоди, на что это ты намекаешь?

– Не вмешивай сюда религию, – буркнул Марк. – И для справки, я гностик, а не католик.

– Веришь или нет, но мне как-то пофиг, – равнодушно сказала Кира и перевела взгляд на Еву. – Ладно, я умываю руки, – сообщила Саванова и метнулась на свое место.

Звонок на урок оказался настолько неожиданным, что Марк, вздрогнув, подпрыгнул на месте. «Псих-одиночка», – ухмыльнулась Ева и упорядочила вещи на парте. Вскоре в кабинет зашла Анна Александровна, все ученики практически одновременно встали, лишь Марк остался верен своему стулу. Учительница с укоризной посмотрела на девятиклассника и спросила:

– Твоя задница слишком тяжелая для того, чтобы подняться, Марк? – по фамилии ученика она не называла, вероятно, из-за того, что ее было слишком долго произносить и проще обратиться по имени.

Парень недовольно фыркнул и медленно поднялся. Затем всему классу позволили сесть. Влада в школе не было, поэтому к Кире подсел Егор, который, стоило ему встретиться взглядом с Марком, зловеще улыбнулся и махнул тому украдкой рукой. У них не наладились отношения после первого сентября. Между мальчишками шла тихая война, тогда о ней еще никто даже не догадывался.

– Итак, у меня несколько объявлений, – учительница подошла к своему рабочему столу и взяла листок А4 в файлике. – Во-первых, ваши оценки за пробный ГИА по русскому языку. Напоминаю, что те, кто получили оценку ниже тройки, могут позабыть о поездке на каникулах.

– Написали как, хорошо или совсем плохо? – подала голос Сурикова, когда все напряженно замолчали.

– Я ожидала, что будет лучше, особенно после того, как мы на предыдущем уроке подробно разобрали часть С. Но, в целом, неплохо. Некоторые меня даже порадовали.

Марк угрюмо посмотрел по сторонам, надеясь, что не единственный завалил пробник. Ему никак не хотелось оказаться самым «слабым» в «сильном» классе. Огласили его результат:

– Зильберштейн. 28 баллов. Четыре.

От удивления парень даже открыл рот. Так четко пройти. Он был в шоке. Значит, вероятно, еще не все потеряно с поездкой. Ева также не могла поверить своим ушам – человек, который выражается так неправильно, как Марк, не мог получить четыре. Девушка призадумалась.

– Романова. 41 балл. Пять.

– Маэстро, – шепнул парень девушке.

– О, зэр щён, – ехидно улыбнулась Ева. Насколько она помнила, то Кира говорила, что по-немецки это упрощенный вариант благодарности.

В конечном счете, сдали двадцать пять человек из двадцати девяти. Намного лучше, чем на прошлом пробнике по математике.

Следующим объявлением стало то, что в среду проводится вечеринка Хэллоуин, против которой была настроена Галина Николаевна, истинно верующая православная женщина. Дресс-код – тематические костюмы, вход для ребят старше восьмого класса. Такие условия устраивали всех посетителей данного мероприятия. Прогресс – дело странное (неожиданное), но в школе Зверя, где уже сформировались свои традиции и обычаи, с каждым разом он был все страньше и страньше.

Желавшие отправиться в поездку должны были остаться после урока и написать заявление на имя директора, мол, они подтвердили свои знания на последнем пробнике, и на каникулах их ничто не будет держать в школе; у неудачников каникул не было в силу того, что им предстояло вновь писать тестирование по русскому языку. Вызвалось десять человек, на двоих меньше, чем предполагалось. В списке желавших оказались Ева, Марк и Кира. Егор бы сам с радостью отправился в другой город, но он не прошел по баллам, да никто из учителей и не взял бы за него ответственность. Помимо Егора еще хотел ехать Влад, по баллам он проходил – у него была твердая четверка, но он не пришел даже на подачу заявления… Романову это несколько озадачило, но в тот момент она не придала этому значения.

Кроме класса «А» в поездку также собирались ребята из параллельного, но на их счет еще ничего не было известно.

– Леш, чего ты толкаешься? – возмутилась Кира, когда ее брат-близнец, старше ее на двадцать минут, пихнул ее.

Ребята писали заявления, и, когда Ева сдала свое, Анна Александровна попросила ее и Киру задержаться. Некоторые одноклассники покинули кабинет, но остались Марк, переписывавший свое заявления набело, и Леша, собиравший вещи в сумку. Саванов был, как считали в классе, самым лучшим знатоком физики. Они с сестрой до мозга костей были технарями, но друг с другом никогда не ладили. Общим у них были мама, жилплощадь, фамильная схожесть. У обоих яркие голубые глаза; только если у Киры они были более синими, то у брата более серыми.

– Кира, Ева, вы в курсе, что завтра Хэллоуин? – начала учительница. Девчонки одновременно кивнули и переглянулись. – И кто-нибудь из вас собирается туда идти? – подруги отрицательно покачали головами. – А надо, поскольку будет проводиться конкурс костюмов и…