Текст книги "Управление случайностями"

Но торжества победы Юля почему-то не испытывала. И хотелось ей только одного – поскорее добраться до дома и заснуть…

* * *

Если бы Юля могла знать, чем кончится вся эта история, она обошла бы несчастную влюбленную за километр и никогда не стала бы ей помогать!

Нет, с девочкой-то все было в порядке – она действительно была счастлива со своим новым другом, и даже отыскала Юлю, чтобы поблагодарить. Но реакция Тонечки на случившееся была несколько странной, почти пугающей. Когда Юля рассказала ей о своей успешной авантюре, Тонечка, вопреки обыкновению, не стала радоваться вместе с подругой.

– Ты напрасно так поступила, – вместо похвалы заметила она. – Ты еще не раз пожалеешь об этом…

– Но почему?! Ты что, думаешь… Ты думаешь, с ней что-то случиться?!

– Не с ней, – возразила Тонечка. – С тобой…

– Как это?! – Юля перепуганно на нее уставилась. – Что ты имеешь ввиду?!

– Да нет, – успокаивающе махнула рукой Тонечка, – это не предсказание. Это простая логика…

Юля облегченно вздохнула: логика – это гораздо спокойнее… Но все-таки, почему она «напрасно так поступила»?!

– Дело в том, Юля, – объяснила Тонечка, – что во время своего… гм… приключения, ты изменила распределение вероятностей. Наверное, ты хочешь спросить меня, почему я не увидела этой возможности, когда смотрела в будущее?

– Хочу!

– Ну, тогда рассмотрим для примера такой случай. Представь себе: стоит человек и падает ему на голову кирпич… Интересно, что тут смешного?

Юля виновато посмотрела на нее: конечно, нет ничего смешного в падающем кирпиче, но уж очень важный вид был у Тонечки, когда она говорила…

– Ничего, – ответила она. – Это я так, ты рассказывай…

– Так вот, – продолжила Тонечка, – кирпич падает, и чем ближе он, тем меньше вероятность спасти человека. Его нужно быстро оттолкнуть с этого места, а чем быстрее, тем сложнее будет среагировать. А потом его уже нельзя успеть выдернуть из-под кирпича, но можно, скажем, разбить этот кирпич выстрелом, или еще что-то подобное… А потом, для того, чтобы спасти этого разиню, нужно уже нечто, чего в нашем мире нет… Вот эту вероятность уже очень трудно увидеть: нужно испытать такое же вдохновение, как и тот, кто придумает это «нечто».

– Поня-атно, – протянула Юля. – Значит, тогда я испытала вдохновение, и поэтому у меня все получилось… А ты эту «маловероятную вероятность» не увидела…

– Совершенно верно.

– Интересно… Так что же, ты не можешь увидеть, скажем, написание гениальной картины?

– Ну, как тебе сказать… По косвенным признакам могу понять, что будет написана гениальная картина, но увидеть ее до реального создания – увы!

– Понятно… Но, черт возьми, – Юля вдруг вспомнила, с чего начался их разговор, – от чего ты все-таки меня предостерегала?!

– Ты испытала вдохновение, – после паузы ответила Тонечка, – и теперь может случиться так, что все остальное покажется тебе бледным по сравнению с этим…

– То есть, ты хочешь сказать, я потеряю вкус к жизни?

– Не исключено.

– Ну, знаешь!

– Есть профессии, – не реагируя на возмущенное восклицание, сказала Тонечка, – где вдохновение – чуть ли не норма, а талант – обязательное требование. Проще, когда задано направление… А у тебя что? Осуществлять маловероятные события? Где, когда, какие? Часто ли будут повторяться стечения обстоятельств, подобные тем, что понадобились тебе для твоего, как ты выразилась, наития?

– Ну, и что?

– А то, что подавляющее большинство людей живут уныло и бездарно, но, к своему счастью, не замечают этого. Им не с чем сравнивать! А у тебя есть теперь, с чем сравнить, а возможностей как не было, так и нет…

– Так что же я, повеситься должна? – перебила Юля. – Загляни тогда в мое будущее, посмотри: умру я от тоски или нет?!

– Не говори глупости! – строго сказала Тонечка. – А смотреть в твое будущее я не собираюсь: во-первых, я слишком хорошо тебя знаю, а во-вторых, ты мне далеко не безразлична!

Больше подруги не разговаривали на эту тему, но остался у Юли от их беседы какой-то неприятный осадок. И не в том было дело, что она испугалась, нет… Просто возникло совершенно четкое ощущение, что в чем-то Тонечка ее обманула тогда. Недоговорила, или не на том акцентировала внимание, или еще что-то подобное… В общем, непонятно!

* * *

Как оказалось, Тонечка не зря предупреждала Юлю, что ей может стать скучно жить. Умом Юля понимала, что не может такого быть, что глупости это… но когда вспоминала об испытанном мистическом наитии, то все кругом теряло смысл и краски!

Юля боролась с этим, как могла – какого черта, ей только двадцать лет, еще рано разочаровываться в жизни! Она много читала, ходила в кино, поступила на курсы шитья, покупала билеты на концерты, соблазняла всех подряд, бывала на всех доступных вечеринках, ездила на выходные за город… Но все это давало только временное облегчение! Если бы Юле год назад кто-то сказал, что с ней случится такое, она смеялась бы до упаду, а вот теперь… Да, права была Диана! Дружба с эсперкой принесла-таки ей несчастье – но разве Тонечка была виновата в этом?!

Однако Юля теперь реже виделась со своей подругой. Не потому, что сердилась или обвиняла в чем-то – просто не хотела, чтобы та видела ее несчастной! Тонечка, похоже, о многом догадывалась, однако держала язык за зубами, и только очень настойчиво, иногда даже слишком рьяно поощряла все юлины способы «борьбы с тоской».

…На этом дне рождения Юля тоже оказалась «от скуки». С Викой они почти не были знакомы – так, здоровались при встрече. Но к ней была приглашена Диана, и Юля решила, что вполне может присоединиться.

Поначалу вечеринка показалась даже интереснее обычного: среди гостей оказался двоюродный брат Вики, исследователь Службы по изучению и обеспечению безопасности парапсихических явлений – той самой, что вплотную занималась эсперами, и чьи сотрудники интересовали обывателей не меньше, чем сами эсперы!

Разумеется, Евгений Миллер (так звали викиного брата) оказался в центре внимания, хотя и основательно из-за этого смущался. Он неохотно рассказывал о своей работе, отговариваясь тем, что разглашать служебные тайны не имеет права – ну, тут ему и дали жару! Мигом доказали, что СБ – смесь инквизиции и тайной полиции, что изучать людей, как подопытных кроликов, дело безнравственное… Попахивает слежкой, если не насилием, как глубокоуважаемый исследователь СБ на это смотрит?!

А он никак не смотрел. Юля вдруг отчетливо поняла, что ему давно и навсегда надоели подобные разговоры: наверняка он сам не раз думал об этих неразрешимых проблемах, нашел какой-то ответ – для себя лично! – и теперь наблюдает за неожиданной агрессивностью компании студентов просто с отвлеченным любопытством…

Юля чуть улыбнулась Евгению, он весело ответил на ее взгляд – самая подходящая ситуация, чтобы познакомиться! Да, но… Что скажет Тонечка, когда узнает? Она и так опасается СБ – стоит ли давать ей лишние поводы для беспокойства? Ведь никто не знает, как поведет себя этот парень, если узнает о ней… Вдруг любой ценой попытается добраться до «интересного объекта исследований»?..

Осознав все это, Юля быстро поднялась, и не дожидаясь, пока Евгений заговорит с ней, тихонько пробралась к выходу…

Но мимолетная встреча все же запала в память, и через несколько дней Юля рассказала о ней Тонечке.

– Спасибо, что подумала обо мне, – ответила та, – хотя, как мне кажется, парень не стал бы навязываться с любопытством… Судя по твоему описанию, обычный романтик-идеалист, из недавних выпусков! – презрительно заключила она. Потом неожиданно улыбнулась: – А вообще-то он как – симпатичный?

Юля пожала плечами.

– Обыкновенный. Невысокий, аккуратный, бесцветный – только глаза и запоминаются… И между прочим, у идеалистов таких глаз не бывает! Но это не важно, ты лучше скажи, что значит «из недавних выпусков»?

– Ну, из тех, кто прошел полную программу обучения, кто специально «натаскан» на нетрадиционные исследования. Их только лет восемь назад начали в СБ набирать, молодежь заманивать… До этого-то просто переучивали психологов…

Юля с сомнением покачала головой. Романтик-идеалист в таких условиях обязательно кинулся бы в бой, а не отсиживался бы молча в углу! Нет, тут что-то другое… Но она не стала спорить с Тонечкой: какая разница, в конце-то концов, если знакомство все равно не состоялось! Ее волновало другое: почему все остальные вели себя так агрессивно? Странно это было для обычно спокойной и доброжелательной к новичкам компании…

Тонечка удивилась вопросу:

– А ты не поняла? Очень просто: он изучает парапсихологию, то есть человеческую душу в крайних, самых сильных проявлениях. Запретная тема… в каком-то смысле! Потому что все мечтают жить в полную силу, но почти все прячут эти мечты даже от самих себя…

Это спокойное разъяснение буквально обожгло Юлю: все мечтают о «крайних проявлениях души»! Но мечтать – это одно… Мечты забываются, оттесняются заботами, стираются разочарованиями. А что делать тому, кто испытал ни с чем не сравнимое вдохновение, заглянул в запретную для большинства область – и все только для того, чтобы дверь туда безжалостно захлопнулась?! Забыть об этом? Черта лысого, такое не забывается!

– Что мне делать?! – почти закричала Юля. – Что мне делать? Я не могу так больше!

Тонечка была невольной виновницей произошедшего – так неужели она не найдет выхода?

«Не найдет, – поняла Юля, едва взглянув ей в лицо. – Могла бы – нашла бы давно, а не дарила бы мне билеты на модные премьеры, чтобы отвлечь от тоски…»

– Это надо пережить, – тихо сказала Тонечка, и Юля буквально ощутила ее участие, – это надо пережить, другого выхода нет. Пройдет год-другой…

– Что?! Ждать два года? Чего?! – в ужасе воскликнула Юля. Срок, указанный Тонечкой, показался ей просто бесконечным: если за два месяца можно так известись от тоски, то что же говорить о двух годах?..

– Ты как ребенок, честное слово! – грустно улыбнулась Тонечка. – Разве год – это много?

– Ну и что изменится за это время? – мрачно поинтересовалась Юля.

– За это время ты либо забудешь о своем слишком ярком переживании, либо…

Тонечка замолчала, и Юля почувствовала ее нежелание говорить дальше.

– Либо что?! Говори, раз уж начала!

– Ну… ты научишься управлять своим вдохновением. Найдешь область применения для него. И будешь счастлива, гораздо счастливее многих…

Юля задумалась. Тонечка говорила так, словно сама пережила когда-то нечто подобное. А что, наверное, так оно и есть! «Найдешь область применения своему вдохновению…» Например, предсказывать судьбу, заглядывая в будущее! Разве Тонечка не испытывает при этом недоступные большинству ощущения?!

Но у Юли-то нет никакого особого дара. Она случайным образом оказалась в переплетении парапсихических реалий – просто потому, что, не вняв предостережениям, слишком приблизилась к настоящей эсперке!

«Нет, – подумала Юля, – у меня один выход: забыть обо всем. Об этой проклятой дружбе, о предсказаниях, о запретном вдохновении. У меня останется знание психологии, тантрические танцы – разве этого мало? А сдавать экзамены я смогу и без помощи чужого ясновидения…»

* * *

Но начавшаяся учеба придавила Юлю совсем уже невыносимой тоской. Разрыв с Тонечкой тоже переживался болезненно – хотя расстались они спокойно, согласившись, что так действительно будет лучше.

– До встречи в следующей жизни! – пошутила на прощание Тонечка. – Надеюсь, в другом воплощении мы все же узнаем друг друга…

«Как она всегда спокойно говорила о смерти, – не раз думала Юля. – Конечно, она верит в бессмертие души, и ей легко… Но кто знает, не буду ли я счастливее в своем следующем воплощении?..»

Однако сама Юля не могла думать о самоубийстве всерьез – слишком страшным казался такой поступок. Да и как это сделать быстро и безболезненно? Смазать лезвие новокаином и перерезать вены? Отравиться снотворным? Прыгнуть с крыши?..

Во всех этих способах Юлю отвращало одно: унизительный страх последнего шага. Проще говоря, те несколько минут, когда предстоит быть еще живой, но уже приговоренной…

Но судьба, видимо, твердо решила испытать ее на прочность. Удар был неожиданным и оглушающим: в очередной пьесе институтского театра роли для Юли не нашлось…

И если бы дело было в ее способностях или особенностях роли! Так нет же, ее просто отвергли, даже не потрудившись толком объяснить причину. «Ты не подходишь», «ты и так-то еле учишься, чтобы еще тратить время на репетиции», «тут не танцевать надо, а думать и чувствовать»…

Проплакав весь вечер, Юля с беспощадной ясностью поняла, что если удача уходит, то уходит полностью. Она не могла представить себе, как появится завтра на занятиях, как будет выслушивать удивленные вопросы и невыносимо сочувственные утешения. А кое-кто и откровенно обрадуется – тот же Игорь, с некоторых пор он Юлю просто не выносит…

К кому она могла пойти в такой ситуации? Поехать домой? Но родители никогда не относились всерьез к ее театральным увлечениям, не говоря уже о парапсихологии, так что бесполезно искать у них утешение! В общем, Юля поняла, что только одному человеку во всем мире может доверить свою боль…

…Тонечка тоже выглядела не лучшим образом, словно после болезни, и ходила слегка прихрамывая. Юлю она встретила без малейшего удивления, как будто ждала. Молча усадила в кресло, закутала в шерстяной плед, напоила чаем с какой-то душистой травой. И с этими простыми действиями она создала вокруг такое ощущение покоя, что через несколько минут Юля почувствовала, что уйти отсюда она не сможет – да и зачем уходить? Тонечка наверняка знает легкие способы самоубийства… и это избавит Юлю от необходимости просыпаться завтра, вспоминать о пережитом унижении, как-то там еще трепыхаться…

…Тонечка не удивилась просьбе. Она ни о чем не спрашивала – только долго вглядывалась в лицо подруги, словно стараясь увидеть нечто большее, чем даже обычное будущее.

Юля испуганно притихла: происходящее неожиданно обрело жутковатую определенность… и похоже, Тонечка давно знала о таком исходе! Но неужели она всерьез согласится помочь?!

Но Тонечка, похоже, все воспринимала всерьез…

– Ну, что же, – сказала она наконец. – Если ты так решила… Ты ведь окончательно решила, да?

– Да, – словно помимо воли прошептала Юля.

– Тогда я пойду с тобой! – твердо произнесла Тонечка. – Нельзя не признать, что я тоже виновата в случившимся с тобой.

Впервые при Юле она достала из стола пачку сигарет, закурила. Юля тупо смотрела на серые пласты дыма, колышущиеся перед глазами… И какой у Тонечки был ровный зачаровывающий голос!

– Ничего ужасного тут нет, – говорила она негромко, словно бы самой себе. – Чтобы чего-то достичь, надо возвращаться на землю неоднократно… Если хочешь сказать что-то новое, повтори это раз десять, а то решат, что ты просто оговорился… Башмачок Исиды избавляет от боли, только не каждый может его заслужить…

От странных речей кружилась голова, и Юле казалось, что она уже не в этом мире, что ее уже нет – или наоборот, она только сейчас появилась! Тонечкин перстень разливал мерное сияние, от него трудно было оторвать взгляд, и Юля хотела, чтобы все это продолжалось бесконечно…

– В этом мире нужен только фиолетовый цвет, а остальные лишь приводят к нему, приводят и угасают… Но падать всегда больно, и все больнее и больнее с каждым разом… Ты будешь счастлива, если не испугаешься, если не шагнешь назад… Никто никогда ничего не забывает…

Наконец Тонечка замолчала. Тогда Юля, уже совершенно опьяненная, подняла голову, посмотрела ей в глаза – и отшатнулась от увиденного. Жесткий испытующий взгляд, от которого очарование смерти пропало начисто, как не бывало!

– Ты… ты что? – с трудом спросила Юля.

– Ничего, – ответ прозвучал подстать взгляду, – скоро отправимся в другое воплощение!

– А… как это случится?

Тонечка издевательски усмехнулась:

– Здесь включена неисправная ВЧ-печка. Скоро мы задохнемся от электронного газа!

Холодное бешенство окончательно смыло с Юли остатки наваждения. Она вскочила, еще нетвердо держась на ногах, влепила садистке-предсказательнице увесистую пощечину и стремительно выбежала из комнаты…

«Это уже слишком, – крутилось у нее в голове, – так не шутят даже в сумасшедшем доме!»

* * *

Юля не думала больше о самоубийстве: любая, даже самая отдаленная мысль о нем напоминала пережитое ожидание смерти, и как будто снова звучал холодный издевательский голос: «Скоро мы задохнемся от электронного газа!».

Но зачем Тонечка так жестоко подшутила над ней? Зачем?! Неужели настолько презирает? Неужели правду говорят об эсперах – нормальные, мол, люди для них все равно что обезьяны… Да, но ведь Юля чувствовала, что Тонечке было интересно с ней, не могла же она так ошибаться?!

Юле было бы легче, если бы она могла с кем-то поделиться этим мучительным вопросом. Но с кем? Кто сможет воспринять такое без испуга или отвращения? Никто: ведь даже те, кто восхищался когда-то «Тенью вампира», сочтут Тонечку ненормальной и никак не помогут разобраться в ситуации…

Ну, а Диана – это вообще особый разговор!.. Перед ней Юля изо всех сил изображала спокойствие, только старалась поменьше разговаривать, чтобы неожиданные слезы не выдали ее…

Как-то вечером Юля была одна дома: Диана обещала вернуться только к утру, и это было прекрасно, потому что хоть несколько часов можно было не притворяться! Настроение у Юли было хуже некуда, делать ничего не хотелось, и она бестолково слонялась по комнате, тыкалась из угла в угол, бесцельно перебирала вещи в шкафу, книги, украшения на столике у зеркала… и вдруг обнаружила, что стоит возле зеркала, держит в руках палочку губной помады и пишет на стекле уже третий раз: «Я подарю тебе новую жизнь, я подарю тебе новую жизнь, я подарю тебе…»

– Что это?! – в ужасе закричала Юля, и голос ее прозвучал в тишине пустой квартире. – Что это за бред…

В это время за спиной грянул телефонный звонок. Юля схватила трубку:

– Алло! Алло, я слушаю!

Пауза – и короткие гудки…

Юля оглянулась. Знакомая комната казалось чужой и враждебной. Как в детстве, когда ей случалось оставаться дома одной – от страха она забиралась под одеяло, боясь шевельнуться… а изо всех углов чудился шорох непредставимых омерзительных тварей!

– Да что же это такое, – дрожащим голосом сказала она, пытаясь успокоиться. – Что со мной сегодня?

«Надо на улицу! – подумалось ей. – Скорее!»

Там светят фонари, там машины и автобусы, там много людей, там не страшно… Там можно позвать на помощь! И постоянно оглядываясь, Юля кое-как оделась и выбежала…

На улице страх ослабел и притаился, так что Юля даже посмеялась над собой: надо же было так психануть! Нервы никуда не годятся! Но возвращаться домой она все равно не собиралась, и оправилась бродить по городу…

Часа через два она оказалась возле дома Тонечки. Это было неудивительно, что ноги принесли ее сюда, сколько раз Юля бывала здесь, сколько интересного узнала она под крышей этой маленькой стандартной квартирки!

Юля невольно подняла голову… И с удивлением увидела, что в тонечкином окне горел свет! Это было необычно, если вспомнить о времени, и неожиданно для себя, словно бы через силу, Юля вошла в подъезд. «Надо поговорить с Тонечкой в последний раз! – запоздало определила она свой странный поступок. – Кто знает, может, она захочет объясниться… Может быть она тоже мучается из-за своей дурацкой шутки?!»

Но Тонечка не мучилась… и уже ни с кем не могла объясниться.

Неладное Юля почувствовала, когда обнаружила, что дверь в ее квартиру не заперта. Это очень не вязалось с обычной тонечкиной осторожностью. Тишина в квартире стояла какая-то… непонятная, а Тонечка лежала на диване в знакомой гостиной. И Юля, хотя никогда до этого и не видела умерших, сразу поняла что подруга ее мертва.

На столе стоял самый обыкновенный, но как-то очень значительно выглядевший стакан с остатками жидкости. Юле страшно было даже прикоснуться к нему… В первый момент ей захотелось убежать, но постепенно она успокоилась: смерть здесь еще была таинством, а не ужасом. Она ни на что не намекала, ни о чем не говорила – она просто была. Пришла за той, что сама позвала ее, и не собиралась пугать оставшихся. Здесь излишне было бы читать молитвы: Тонечку провожала тишина.

На журнальном столике лежал пустой конверт с написанным адресом, рядом чистый листок бумаги. А на подоконнике – металлический поднос с горсткой пепла на нем. Скорее всего, эта горстка – первый вариант письма… Юля взяла конверт в руки, посмотрела: адрес – поселок Шотшаны, адресат – община «Лиловый лотос».

«Лиловый лотос», – прошептала Юля, и это прозвучало, как заклинание. – «Лиловый лотос»…

Наверное, именно оттуда Тонечке и присылали переводы… «Обычно я получаю их даже раньше, чем понадобится!» Но что за люди живут в этой общине? Наверное, хорошие… Ведь именно о них вспоминала Тонечка в свои последние минуты!

Юля осторожно спрятала конверт в карман плаща и в последний раз посмотрела на подругу. Ей очень не нравилось то выражения покоя, которого при жизни никогда не было на тонечкином лице, и которое ей совершенно не шло. На руке Тонечки по-прежнему был ее перстень, но казалось, что со смертью владелицы померкло и ее единственное украшение. Нет, перстень точно изменился, Юля была уверена, что ей это не кажется! Но она не решилась дотронуться до него, и на цыпочках вышла из квартиры.

* * *

Ни по дорогое домой, ни дома, Юля не плакала. Чувства отключились – она могла только вспоминать, стараясь разобраться… Разобраться в чем?!!

Ведь Тонечка на самом деле покончила с собой. И кто знает, может, Юля тоже была виновата в этом? Ведь они дружили, Тонечка доверяла ей, помогала, а Юля дала ей пощечину и ушла, ничего не поняв. А ведь другу можно простить даже идиотскую шутку!

А может быть, Тонечка «ушла в другое воплощение», как и собиралась, и просто «не взяла с собой» Юлю? Передумала в последний момент, и не нашла ничего лучше этой глупой фразы об электронном газе, чтобы перебить очарование смерти… «Ф-фу! – Юля снова вздрогнула, вспомнив отвратительную сцену. – Ну, неужели она не могла остановить меня как-то по-другому?» Но почему Тонечка вообще решила остановить ее? Может быть, увидела в ее будущем нечто такое, из-за чего стоило оставаться жить? Тогда дальнейшее поведение Юли выглядит просто отвратительным – нечего сказать, отблагодарила за спасение!

От бесконечных вопросов можно было сойти с ума, и только один человек мог разъяснить недоразумение – но этого человека больше не было в живых. И вот тут, впервые осознав, что спросить не у кого, Юля отчаянно разрыдалась. Тонечка ушла навсегда, они больше никогда не увидятся… Это было невозможно, несправедливо, бессмысленно!

Запоздало Юля подумала о своих близких, что было бы с ними, реши она сделать то же…

– Я поеду в этот «Лиловый лотос»! – сказала она вслух. – Я сама отвезу этот конверт… и расскажу, что случилось с Тонечкой. И увижу, кому она писала, перед тем как расстаться с жизнью!..

…Когда вернулась Диана, Юля собиралась – неторопливо и даже внешне спокойно. Она уже посмотрела по карте, где находится община – какой-то богом забытый поселок с количеством жителей «менее ста», горный приграничный район, до ближайшего заметного города – Сент-Меллона – сорок километров. Из столицы в Сент-Меллон трижды в день летали самолеты, дальше придется добираться автобусом…

– Ты куда это собралась? – довольно агрессивно спросила Диана.

Юля посмотрела на нее отрешенно, словно впервые увидев. Надо же, все вокруг изменилось, а Диана все такая же добропорядочная зануда! Как странно…

– Я уезжаю, – коротко ответила Юля.

– Надолго, позволь спросить?

– Как получится…

– Ну, конечно! – Диана не скрывала раздражения. – Зачем учиться, если номера билетов заранее известны?! Не понимаю, почему эту гадалку…

– Хватит злословить, Диана, – прервала ее Юля. – Она умерла!

Несколько секунд Диана молча пыталась осознать услышанное. Потом спросила хрипло:

– Как? Как… умерла?

– Покончила с собой. Отравилась.

Помимо воли Диана поморщилась: ну, конечно, она же католичка, самоубийство для нее – грех непростительный… Юля холодно усмехнулась: где же хваленое «не суди, и не судим будешь»?!

Впрочем, что за ей дело теперь до Дианы? С невероятной отчетливостью Юля поняла, что прежняя жизнь для нее кончилась, и все, что оставалось в этой прежней жизни уже не имело никакого значения…

Она не спеша подошла к зеркалу, аккуратно стерла надпись, не заботясь, интересует ли Диану, что там было написано и зачем, потом застегнула сумку и накинула плащ:

– Прощай, Диана, – сказала она спокойно. – У меня через час самолет!

* * *

Сент-меллонский автобус оказался кошмарной колымагой – удивительно было, что он вообще мог ездить! После полуторачасовой тряски по горному серпантину Юля преисполнилась худших ожиданий. И действительно, когда она наконец добралась до Шотшан и показала конверт с адресом, ей сказали, что «Лиловый лотос» – это компания экстрасенсов, которые живут в «доме за рекой», гостей не любят, но сами иногда появляются в поселке, умеют делать потрясающие вещи… а идти к ним «во-он по той дороге, через переправу, километров семь».

Немного отдохнув, Юля пошла «во-он по той дороге». Очень хотелось увидеть людей, о которых все в Шотшанах говорили, слегка понижая голос! Что-то подсказывало, что они будут похожи на Тонечку…

Где-то через полтора часа Юля добралась до небольшой, но быстрой речки и сразу увидела то, что местные жители называли переправой – несколько больших истертых камней, неровной цепочкой пересекавших стремнину. Путешествие по ним обещало быть довольно опасным для неподготовленной горожанки. Здесь дорога обрывалась – на другом берегу круто поднималась вверх лишь узкая тропинка…

Юля вздохнула. Она уже здорово устала от автобуса и последующего перехода и была не прочь немного передохнуть перед тем как приступать к рискованной переправе. К тому же солнце было уже высоко и стало заметно припекать. К счастью, вдоль берега протянулась полоска довольно густого кустарника, и Юля быстро нырнула в его тень, чтобы насладиться приятной прохладой…

Увы, наслаждения не получилось. Кустарник оказался какой-то разновидностью лоха – гибкие упругие ветви были густо усажены острыми шипами, и Юля едва смогла выбраться из их цепких колючих объятий. Проклиная все на свете, она начала приводить в порядок одежду… и вдруг сквозь предательские заросли увидела на другом берегу девушку – лет двадцати или чуть старше, очень красивую. Увидев, как она ловко и быстро спускается к реке, усталая исцарапанная Юля ощутила черную зависть в смеси с белой ненавистью. Раздражение требовало немедленной разрядки, и план возник мгновенно – как только Юля сообразила, что из-за кустов ее не видно с другого берега…

…О подобных воздействиях ей в свое время рассказывала Тонечка. До сих пор Юля никогда не рисковала применять их на практике, но сейчас не сомневалась, что все получится…

Вначале надо было просто смотреть. Юле никогда не приходилось стрелять, но теперь ей казалось, что именно так смотрят через прицел. Незнакомка ощутила взгляд, забеспокоилась. Остановилась, завертела головой… Потом продолжила путь по камням, но уже менее уверенно. А Юля начала повторять все ее движения, как бы отождествляя, «сливая» себя с нею. И когда девочка нерешительно остановилась на очередном камне, собираясь перешагнуть на другой, Юля одновременно с ее шагом резко дернулась вправо, имитируя падение… и услышала громкий всплеск и вскрик: ведомый повторил маневр!

Юля выбралась из зарослей… и ей стало стыдно: незнакомка сидела на берегу в промокшем насквозь платье и, сморщившись от боли, держалась за щиколотку. О таком немилосердном результате своих экспериментов Юля как-то не подумала!

«Черт возьми, – сообразила она вдруг, – да ведь она наверняка из „Лилового лотоса“! Как я раньше не догадалась?! Хорошее получилось знакомство, нечего сказать… Впрочем, она же не знает, почему упала…»

Преодолев смущение, Юля решительно подошла.

– Меня зовут Юля, – представилась она и показала конверт с адресом: – Ты не оттуда, случайно?

Девушка мельком взглянула на конверт, встрепенулась, словно стряхивая с себя боль, лицо ее прояснилось, и она взглянула на Юлю с доброжелательным интересом, но без удивления.

– Инга, – представилась она, подавая руку (что смотрелось из положения «полулежа» довольно-таки смешно). – Да, я из «Лотоса». А ты… Это письмо от Тонечки?

Юля тяжело вздохнула, но ответила решительно и сразу:

– Это только конверт, письма нет. А Тонечка… Она умерла!

Инга стремительно вскочила, непонятным образом избежав новой травмы, схватила Юлю за руку:

– Как?! Что с ней случилось?

Юля коротко рассказала. Инга долго молчала, уйдя в себя, потом снова взглянула на Юлю:

– Ты была ее ученицей?

– Скорей, подругой…

Во взгляде Инги появилось сомнение, но она ничего не сказала, а спустя минуту попросила:

– Пойдем со мной, расскажешь нашим, как это было… Можешь?

– В каком-то смысле, – отозвалась Юля, – я за этим и приехала!

С некоторым трудом девушки перебрались через реку – Инга еще хромала, а Юля откровенно боялась прыгать по камням, но все обошлось. Потом они долго шли по тропинке, Инга приглядывалась, но ни о чем не спрашивала…

Наконец подъем прекратился, и тропинка вывела их к неширокой лощине, образованной двумя высокими заросшими кустарником склонами. В глубине лощины уютно расположился одинокий домик, и Юля поняла, что это и есть «Лиловый лотос».

…Вблизи постройка оказалась довольно крупной, больше, чем она ожидала. Это был обыкновенный деревянный дом с несколькими верандами, не особенно красивый, но основательный. Однако впечатление патриархальности начисто разрушал огромный ветряк на стальной мачте и блестящие лепестки солнечных батарей над несколькими окнами. (Юля подумала, что не только в захолустном поселке, но и в ее родном городе ничего подобного не было – и прониклась уважением к обитателям «Лотоса»!)

У крыльца росли аккуратные кусты жасмина и жимолости, а за домом раскинулся небольшой огород. Людей нигде не было видно, впрочем, Юля не особенно оглядывалась: Инга, не задерживаясь, провела ее внутрь.

Они вошли в просторную гостиную, обставленную очень скромно, но мило. Юле сразу бросились в глаза картины на стенах – красивейшие абстрактные рисунки, и сколько! Но едва она успела обратить на них внимание, как дверь распахнулась, и комната мгновенно наполнилась молодыми парнями и девушками… быстро же они узнали о приходе гостьи! Впрочем, слышимость в деревянном доме должна быть хорошая…

Ощутив на себе пронизывающее любопытство чужих взглядов, Юля на мгновение смутилась, даже испугалась. Хотя бояться было решительно нечего: обитатели «Лотоса» выглядели вполне доброжелательно. Но вместе с тем чувствовалось в них что-то особенное – то ли настораживающее, то ли отстраняющее…