Текст книги "Психосоматика. Тело говорит. Как научиться слушать свое тело и подобрать ключ к его исцелению"

• Ангина. Воспаление задней стенки глотки и миндалин сопровождается букетом неприятных симптомов: невозможно глотать, говорить, даже спать становится тяжело. В этом случае воспаление, подобно аденоидиту, возникает как защитный механизм, но формируется в чуть более сложной психосоматической реакции: «Я не могу защитить себя при помощи своего голоса». Действительно, кто слушает ребенка? Редкий родитель! Чаще всего детское мнение, и уж тем более сопротивление, подавляется, ребенку буквально затыкают рот и не дают проявить себя. Его внутренний протест и потребность (такая естественная и простая!) защитить себя не исчезают, они и вызывают воспаление. Это очень простая реакция: «Мне больно от того, что я беззащитен». Развивается ангина, тело ребенка уже начинает кричать, чтобы его услышали, распознали истинную боль маленького существа: и душевную, и физическую.

То первое повреждение и все последующие создают «отпечаток» в теле – это своего рода «трещина» во внутренней опоре, которая под воздействием внешних факторов рано или поздно превратится в болезнь. Прежде чем перейти к разбору негативного детского опыта, давайте все-таки чуть подробнее коснемся темы детской тревожности. Как минимум для того, чтобы вынести всем матерям оправдательный приговор.

Тревожная среда: повреждение тела тревогой

Человек рождается в теле, и с момента зачатия, в ту самую секунду, когда папина и мамина клетки объединяются, он становится единым целым. Развитие не делит его только на клетки, только на эмоции и только на мысли. В процессе созревания, формирования телесной оболочки, все прочие процессы происходят естественно и одновременно.

Так и сейчас, будучи взрослыми, мы не можем разделять себя только на симптом, только на плохое настроение и только на тревожную мысль о будущем. Человек – это единое целое, и все внутри него происходит сразу на трех уровнях: сознание, подсознание и тело.

Когда ребенок формируется в организме матери, он не является частью ее тела. Но мама и ее тело становятся частью мира ребенка. Повторим это еще раз, это важно сейчас осознать, прочувствовать и применить. Вы никогда не являлись частью вашей матери. Ребенок с первых минут зачатия и до момента родов живет внутри мамы, но он совершенно отдельное, обособленное существо.

Мама же является местом, в котором растет и обитает ребенок. Мама – это мир для него, и так будет продолжаться до трех лет. Ребенок использует ресурсы матери – ресурсы мира – для того, чтобы расти и развиваться. Он делает это по праву своего рождения и не должен быть благодарен за то, что его решили зачать. Это МИР выбрал ЕГО.

Какие у вас отношения с миром? Вы принимаете его блага, деньги, возможности, уроки? Проведите параллель, не бойтесь ее осознать, анализ даст вам множество ответов, которые ранее были недоступны вашему сознанию.

Ребенок умеет чувствовать, считывать и распознавать то, что происходит внутри мамы, с первых минут жизни, несмотря на то что всецело занят своим увеличением и развитием. Он чувствует изменения мира вокруг и приспосабливается к условиям: снова работает инстинкт самосохранения, снова происходит адаптация, снова разум старается подготовиться к возможным угрозам.

Ребенок чувствует вкусную сладкую конфету, которую съела мама. Чувствует мягкую кровать, на которой она лежит, отдыхает, чувствует, как все ее тело расслабляется. Чувствует и папины пощечины, от которых мама горько плачет, бессонные ночи, страхи, горе и чувство вины. Мама – это целый мир.

Мама не виновата в том, что она плачет, тревожится или боится. Это ее личная боль, личная трагедия и личная история. Но любая любящая мать в момент, когда осознает свое влияние на будущее ребенка, тут же приложит все свои силы для того, чтобы помочь себе изменить внутреннее состояние. Это одна из сильнейших мотиваций в жизни женщины: «Я готова изменить себя для того, чтобы мой ребенок был счастлив».

Мама – это целый мир. Многогранный, неизведанный, разный, но такой родной. Это первая среда, активирующая инстинкт самосохранения.

В жизни беременной женщины могут случаться самые разные ситуации, как правило, поводов для тревог и беспокойств хватает. Но это вовсе не значит, что весь стресс и каждое переживание отразятся на ребенке.

Если у мамы есть поддержка, если у нее крепкая внутренняя опора и после перенесенных переживаний она уделяет осознанное внимание своему восстановлению, такой стресс никак не повлияет на ее состояние. Импульсы уверенности, спокойствия, усвоения прожитого опыта будут переданы ребенку, он будет понимать, что «мир разный, но безопасный для меня». Тело мамы будет говорить с ребенком через внутреннее эмоциональное состояние и частично передавать ему знания, обучать его навыкам выживания, которые пригодятся после рождения.

И другая ситуация, когда стресс повреждает маму, отбирает у нее часть ее существа, нарушает целостность. Возможно, мама, будучи маленькой девочкой, и сама была повреждена, и тогда ее тревога – это попытка защититься от прошлой боли. А может, эта тревога и вовсе передается из поколения в поколения, обучая каждого нового потомка тому, что «мир опасный, бойся, защищайся». В этом случае тело имеет коллективную семейную память, основанную на негативных установках и прошлом страшном опыте. С ним невозможно справиться, пока не появится кто-то новый в родовой цепи, кто сможет стать первым целым звеном: исцелить свой род, справиться с тревогой и создать новое тело с новой памятью и крепкой внутренней опорой.

Таким образом, тревожная среда может формироваться не только после стресса и повреждения матери, но и в результате травмы поколений. В обеих ситуациях ребенок получит сигналы от маминого тела об опасности, и, как только мир начнет ему угрожать, активируется инстинкт самосохранения.

Как правило, эта особенность никак не проявляется во время беременности, но после родов практически сразу дает о себе знать: колики (гиперчувствительность к стрессу мамы и ее адреналину), плохой сон, частые и долгие крики, легкое пробуждение, чувствительность к звукам и т. д. В период подготовки к беременности уже можно корректировать поведение через развитие маминого спокойствия и создание максимально комфортных условий, которые будут укреплять безопасность мира вокруг ребенка.

Если этого не сделать, тревожность будет прогрессировать. Начнут увеличиваться аденоиды, будут повторяться отиты, нарушения пищеварения и самое грозное состояние детства – атопический дерматит. Являясь не заболеванием, а «состоянием раннего возраста», атопия полностью зависит от эмоционального состояния матери, каждым новым шелушением и покраснением отражая состояние «готовности защищаться».

Мир опасный, и красный цвет в этом мире носит маркер опасности: «Не нападай, не поздоровится!» Так же и кожа ребенка начинает защищать его от внешней угрозы. Неважно, что этой угрозы не существует, что она реальна лишь в мыслях и эмоциях мамы: ребенок считывает ее, не замечая несоответствия, являясь частью ее, частью мира.

В процессе сепарации в возрасте семи лет либо атопический дерматит проходит, в случае если ребенок сумел сохранить неповрежденность своей внутренней опоры, когда состояние матери просто перестает влиять на его здоровье. Либо, напротив, формируется трещина, и атопия начинает прогрессировать в нарушения пищеварения, дыхания и т. д. Реакция защиты становится более выраженной и резкой, ведь теперь ребенку предстоит выживать в мире без влияния материнских эмоций. Теперь он сам по себе.

Негативный детский опыт: повреждение тела болью

Иногда негативный опыт наслаивается на тревожное повреждение, и в этом случае симптомы со стороны тела нарастают быстро, проявляются практически сразу и только прогрессируют со временем. В первую очередь это жестокое обращение с ребенком, т. е. систематический крик, удары, затрещины, унижение, обесценивание, ссоры и скандалы в доме, драки между папой и мамой, а также наказания.

Обратите внимание, мы вынесли мамам оправдательный приговор за то поведение, которое они не осознавали. Но с криком будет немного другая история, крик – это сильный повреждающий фактор, бьющий по самым уязвимым местам детского тела и души. И не может быть никаких отговорок и причин, оправдывающих жестокое обращение с детьми.

То, чего взрослый боится по отношению к самому себе, он применяет к своему ребенку. Крик считается абсолютной нормой, затрещины – мерой воспитания, а ругань за двойку – и вовсе обязательной мерой. Вот только крик для ребенка ничем не отличается от физического воздействия, для маленького человека это сильнейшее психоэмоциональное давление и повреждение.

Затрещина – это удар сзади от самого близкого человека. Когда не ожидаешь, когда сжимаешься в ответ на нее или замираешь в ожидании удара. Ваше тело сейчас реагирует. Погладьте себя, согрейте затылок, шею и плечи мягкими касаниями ладоней. Все хорошо, вас никто не ударит. Вы в безопасности.

В будущем перенесший насилие ребенок не сможет дать отпор, каждый раз, когда он готовится к обороне или нападению, шея и затылок начнут покрываться миллионами мурашек или вовсе случится сильный мышечный спазм.

Тело помнит все. Особенно наказания, которые почему-то применяются к ребенку, но не применяются ко взрослым. Почему-то перед малышом никогда не извиняются, считая его третьей ногой, не членом семьи, а приложением к этой семье. В этом состоянии может формироваться множество установок и негативных мыслей, которые будут закладывать четкую программу дальнейшей жизни.

Негативный детский опыт способен подвести ребенка к одному очень страшному выводу: «Лучше бы меня не было» – и это спусковой крючок будущей аутоиммунной патологии. Не у всех, у кого был негативный детский опыт, развивается аутоиммунная патология, но у каждого, у кого есть аутоиммунная патология, был в прошлом негативный детский опыт.

Это прямо противоположная реакция инстинкту самосохранения – уничтожение самого себя. Внутри ребенка разворачивается настоящее поле боя между тревогой и отчаянием, страхами и апатией, желанием жить и желанием умереть. В какой-то момент клетки иммунной системы начинают атаковать собственные ткани и запускают хроническое воспаление.

Одна из реальных историй, которые мне рассказывают пациенты и участники курсов, по-настоящему, по-детски, отражает то, что происходит с ребенком в момент травмы:

«Папа был моим другом. У мамы был Леша, мой брат, а у меня был папа. Он очень меня любил. Мы часто играли, гуляли, он возил меня на круглую карусель, сажал на самую красивую лошадку и ждал меня, пока я каталась.

Когда папа умер, умерла и какая-то часть меня. Мне было восемь, но в тот день детство закончилось. Я была с ним до самого последнего момента. Помню, как сидела на кухне за уроками, на улице было почти темно. Папа подошел ко мне из коридора, встал в дверном проеме и тихо сказал мне: «Тасенька…», а потом упал.

Я сорвалась, помню, как я сорвалась со стула и упала рядом с ним. Мне было так страшно. Казалось, что в этот момент мне нужно что-то сделать, чтобы вернуться обратно во времени. Я помню, как держала его за руку и чувствовала, как эти проклятые минуты отбирают его тепло. Я не плакала.

Я вообще больше никогда не плакала. Мне казалось, что никогда в моей жизни не произойдет ничего более страшного, что было бы достойно моих слез…

Мама и брат пришли, когда было уже совсем темно. Мама закричала. Пыталась оторвать меня от папы, но я вцепилась в него. Потом пришли какие-то люди, и я уже не смогла с ними бороться: мне пришлось отпустить его. Не помню, что было дальше. Следующие несколько лет стерты из моей памяти… Какое-то размытое темное пятно.

Ничего не помню.

Но точно могу сказать, что Тасеньки внутри меня больше не осталось. Следующие воспоминания, они серые, грязные – это школа, потом институт и попытки работать. Это мама, которая стала таким же серым пятном. Это брат, который только после рождения моего первого ребенка стал мне другом.

Наверное, только после рождения дочери в мире снова начали появляться краски. Воспоминания стали более яркими. Потом родилась вторая дочка. А потом мы однажды оказались в том парке с круглой каруселью.

И там была Моя Лошадка…

Пока мои дочки катались, я впервые за все это время заплакала. Хорошо, что рядом со мной был муж, иначе мне стало бы плохо. Казалось, что тело изрыгало из себя всю ту тьму, которую так долго носило в себе.

После этого я начала работу над собой. И это будет долгий процесс, но сейчас я вижу краски. Разные оттенки. Я умею радоваться. Умею плакать. И мне так хочется исцелить ту маленькую Тасеньку внутри себя, которую я однажды потеряла. Я верю, что однажды это получится».

Потеря одного из родителей, физическое или психоэмоциональное насилие, неблагополучная семья, когда родители имеют зависимости или психические заболевания, превращают детство в полосу препятствий. У ребенка есть только два варианта: стать крепче и переписать жизненный сценарий своей семьи либо поддаться и продолжить травму рода.

Как правило, он принимает это решение неосознанно, в раннем возрасте, и использует все возможные методы компенсации и самовосстановления для того, чтобы суметь выбраться из той тьмы, которая его окружает. Иногда на помощь приходят фантазии, иногда чтение, иногда друзья, иногда активное развитие талантов – у всех по-разному.

Но тело плохо переносит боль. Детское тело так чувствительно к ней! Это уже с возрастом мы становимся жестче, грубее и невосприимчивее, но Внутренний ребенок каждый раз вздрагивает от этих ударов. И если память забывает, стирает повторы повреждений, то тело помнит тот самый первый удар, который отобрал у человека часть его целостности.

«Чтобы заполучить мамино внимание и нежность, мне приходилось болеть. Только тогда она гладила меня по голове, а не била. А сейчас я болею, когда мне нужно проявить нежность и заботу к себе. Иначе я не могу остановиться и продолжаю себя бить: надо, надо, надо…»

Обнимите себя сейчас. Если прямо сейчас неуместно, обязательно сделайте это, когда останетесь наедине с собой. Обнимите себя за плечи, успокойте дыхание, закройте глаза. Найдите где-то внутри себя призрак своего Внутреннего ребенка. Скажите себе: «Я у тебя есть. Все будет хорошо. Я буду себя защищать и любить. Я никогда себя не брошу». Немного покачайтесь из стороны в сторону. Затем снова возвращайтесь в привычный ритм и повторите еще раз сегодня перед сном.

Конечно, для ликвидации последствий детского негативного опыта требуется помощь психотерапевта, но простые проявления заботы и прикладные практики помогают управлять своим телом, отпускать боль и восстанавливать себя. Это тоже часть комплексного подхода, где человек является менеджером процесса, применяя различные инструменты для своего соматического и психоэмоционального выздоровления.

Детская боль оставляет шрамы, которые не заживают. Что бы ни происходило потом с человеком, как бы благополучно он ни проживал свою будущую взрослость, эти шрамы напоминают о себе в самые неподходящие моменты. Они, подобно невидимым веревочкам, дергают за крючки, заставляя закрываться от других людей, не говорить про себя, никому не доверять, не поворачиваться спиной, всегда ожидать угрозу или постоянно проявлять эмпатию.

Эмпатия является позитивным помощником только в случае, когда ее развитие идет через эмоциональный интеллект. Но чаще всего способность к эмпатии закладывается в детстве, когда ребенку приходится угадывать едва заметные детали, которые могли защитить его: едва заметный запах алкоголя от отца, морщинка у мамы в углу рта, которая появляется только тогда, когда та была не в духе…

Эмпатия – тот же шрам, способность приспосабливаться к опасности, становиться частью событий и ни в коем случае не выделяться среди них. Такие дети в будущем становятся чувствительными ко всему вокруг, кроме самих себя. Словно книгу на китайском языке, они не могут прочитать свои эмоции, чувства и мысли.

Потому что это неважно. Неважно, что ты там чувствуешь, когда дверь в детскую комнату пытается сломать пьяный отчим. Важно только выжить и остаться целым.

Детский негативный опыт ложится в основу внутренней опоры, невидимой нитью он прошивает ее насквозь, делая хрупкой и уязвимой. Ребенок становится чувствительным к чужому мнению, словам и поступкам. Это все создает стресс, который начинает влиять на его мысли, сущность и в конце наносит финальный удар по здоровью тела.

Почему это важно? Потому что так создается будущее ребенка.

Тело растет из детства: воспитание и наказания

На благоприятной почве, в семье, где ребенок является частью единого целого, где он окружен уважением, пониманием и воспитанием через мудрость и любовь, формируется крепкая внутренняя опора. На неблагоприятной почве, в которой приходится выживать, внутренняя опора становится хлипкой и трескается от минимального усилия.

Удивительно, но от попыток склеить и скрепить эту опору жесткими креплениями в виде воспитания ребенка через подавление («Не плачь», «Не кричи», «Не буду тебя таким любить!», «Да что ты вообще от меня хочешь?», «А вот у Маши сын получил пятерки по всем предметам» и т. д.) она становится только слабее. В будущем ребенок начнет и сам к себе применять подобный тип обращения, заставляя себя работать тогда, когда ему плохо, или вступать в отношения с человеком, который его уничтожает.

Унижающее сравнение ребенка с кем бы то ни было крайне болезненно. «Сын маминой подруги» – это боль поколений, гонка в попытке заслужить любовь и яркая болезненная реакция на любую критику. Если положить в почву яд, на ней не вырастет здорового дерева.

Почва задает программу будущего отношения человека с самим собой, формирует внутренний голос, и именно от окружения зависит, будет ли он критикующим, уничижающим или принимающим и любящим. То, что человек станет в будущем говорить себе, закладывается в детстве.

Во-первых, это мысли. Да, те самые невидимые пчелы, летающие в голове и способные становиться настоящим тревожным роем. Этот тревожный рой может возникнуть очень рано, заставляя ребенка переспрашивать, беспокоиться, волноваться перед какой-то важной встречей, грызть ногти, выдирать волосы и бояться чего-то страшного, что невидимо, но всегда находится впереди.

Никто не учит ребенка управлять мыслями, никто не спрашивает его: «Солнышко, что ты сейчас чувствуешь?» Чаще всего это грубое, унизительное и отталкивающее: «Не дергайся!», «Хорош пальцы есть!» и т. д. Ребенок делает простой вывод: «Мама меня не понимает, я остался один», – и мысли, беспокойные циклы навязчивых переживаний становятся его постоянными спутниками.

Во-вторых, это эмоции. Здесь еще сложнее, потому что, как мы с вами уже разобрали вначале, человек является эмоциональным существом и его эмоции развиваются стихийно с момента рождения в зависимости от темперамента. У кого-то гнев, ярость, недовольство, возмущение проявляются ярче, у кого-то более сглаженно, но эти эмоции постепенно усложняются, становясь все более многогранными.

Какая первая реакция родителя на детский гнев? Да, это страх. Что происходит дальше? Родитель сам на мгновение становится ребенком и начинает кричать на своего же малыша, защищаясь, обороняясь от его естественной эмоциональности. Такое простое, но так глубоко спрятанное повреждение, передающееся поколениями. Теперь же мы постараемся научиться слышать свои эмоции, принимать их, не бояться и не защищаться от них, видеть внутри них свое естество, данное при рождении.

Внутренний родитель не кричит, он говорит, слушает и предлагает варианты решения, ведь у него в достаточной степени развиты дипломатические навыки и он не боится потерять контроль над ситуацией. То же самое мы можем использовать по отношению к самим себе в ситуациях, когда чувствуем себя маленьким беспомощным ребенком: поговорить с собой, послушать себя, рассмотреть варианты решения проблемы. Так эмоции проживаются естественно и безопасно для тела.

В-третьих, это телесные ощущения. Пассивное обучение чувствования тела начинается с самого рождения, с тактильной передачи любви: это мамины объятия, кормление грудью, массаж, купание, сопровождающиеся ласковыми добрыми словами, включенность мамы в эти моменты. Осмысленные навыки управления, как правило, требуют внимания родителей чуть позже, когда ребенок отделяется от матери и в возрасте трех лет начинает осознавать себя как отдельное существо и отдельное тело.

Нужно научить ребенка правильно дышать, отслеживать дыхательный ритм и помогать себе при волнении или после бега, обучить его правильному положению языка во рту, правильному глотанию, обратить его внимание на мышечные боли, показать, как не терпеть спазм, не сжиматься в ответ на стресс. Далеко не все взрослые обладают этими навыками, а мы говорим про ребенка. Но осознавая и слыша свое тело, он будет способен выстраивать здоровые отношения с миром.

Внутренняя опора предопределяет судьбу ребенка. Если он получает от родителей любовь, ему не требуется заполнять пустоты внутри себя, в них всегда что-то находится – доброе и согревающее. При появлении на свет все, что нам нужно, – это любовь, внимание, уважение, доброта, защита, забота и близкий контакт.

Если ребенок не получает этого, он потратит всю жизнь на то, чтобы заполнить внутреннюю пустоту. И чем взрослее он будет, тем больше пустоты будут походить на незаживающие раны. Исцеление может произойти только в одном случае: когда уже взрослый человек поймет, увидит, нащупает и ощутит, что такое истинная любовь к своему Внутреннему ребенку. Так он обеспечит сам себе любовь, внимание, уважением, доброту, защиту, заботу и близкий контакт.

Страшный сон психосоматолога – это ребенок, которого растили послушным. Его с рождения оставляли «проплакаться» в кроватке, чтобы он не капризничал. Не разговаривали, когда он пытался проявлять эмоции. Били, когда был упрямым. Подменяли правду ребенка на ложь родителя.

Нельзя забывать о том, что тело – это хранитель правды. Именно в теле ребенок, а затем взрослый человек несет весь свой опыт, эмоции, мысли, чувства, все свое существо. Еще одна реальная история от девушки, мама которой использовала строгие методы наказания для воспитания и развития «послушания» у ребенка:

«В детстве я была послушной девочкой, постоянно думала о том, как бы не нарушить какие-то правила, помню, что у меня был страх: если я буду плохой, то меня ждет наказание. Мне было известно, что надо быть ласковой, ведь взрослые это поддерживают. Что нельзя говорить то, что думаешь, ведь им это не нравится. Что лучше не доставать никого собственными переживаниями. Я словно все время сдавала экзамен на пригодность: взрослые одобряют мои действия, значит, я имею право жить. Да, именно так все и было, без преувеличения.

Если мои поступки не одобрялись, мне хотелось сквозь землю провалиться, слиться со стеной, я остро чувствовала свою никчемность. Так и протекала моя жизнь: другие принимали решение о том, что мне делать, хотеть, чувствовать. Это было удобно: я была безответственной, ребенок же. Разумеется, требовалось постоянно быть начеку, но это у меня хорошо получалось. В моей голове были напоминания: главное, хотеть поменьше, молчать побольше, не надоедать маме и папе своими желаниями.

Но как-то раз все резко изменилось: я стала слышать упреки о том, что мне ничего не хочется, что я ничего не решаю. Оказалось, что я уже взрослый человек и должна соответствовать, только чему? Я же ничего не умею, могу только слушать других. Я была послушным ребенком. И в этом, как сейчас мне стало понятно, моя трагедия».

У нас с вами нет задачи обвинить родителей, но есть потребность поговорить о том, как можно повредить собственному ребенку. А как можно улучшить детство наших детей? Как можно обратить внимание на свои ошибки и ошибки своих родителей, чтобы исправить их? Только так: через правду.

Вас наказывали в детстве? Вспомните, что вы чувствовали тогда. А что чувствуете сейчас? Можно себя обнять, пожалеть и согреть. Я серьезно. Отложите книгу, обнимите себя за плечи и мягко покачайтесь из стороны в сторону. Все хорошо. Вас можно больше не наказывать. Даже больше: никто в этом мире не имеет права применять к вам наказания. Дышите.

Ваше тело знает, как вам нужно жить, чтобы быть здоровым. Доверьтесь ему, отложите книгу на несколько минут. Погрузитесь внутрь своего дыхания. Просто послушайте ваше тело. Оно знает все ответы, необходимые вам, чтобы прямо сейчас что-то изменить в своей жизни.

Те импульсы, которые дает сознание ребенка, влияют на его здоровье. Но не всегда мы понимаем, что подвергались жестокому обращению. Парадокс памяти заключается в том, чтобы затереть то, что невозможно вынести. Плохие воспоминания, подзабытые скандалы и скрытые методы наказаний, которые крайне (непозволительно!) часто используются родителями. Например, наказание молчанием:

«Мама у меня молчала… и так было всегда. Сколько себя помню, стоило мне провиниться или сделать что-то не так, мама уходила. Нет, она была рядом, кормила и провожала в школу, но, если честно, лучше бы она уходила по-настоящему.

Иногда она могла не говорить со мной месяцами. Так было, когда я попросила остаться у бабушки на выходные, потому что мне у нее нравилось. Мама очень сильно обиделась, видимо, подумала, что я ее предала… Сейчас я могу это понять, но в шесть лет не понимала.

Часы, дни, недели – молчание. Я даже различала его оттенки. Вот оно грозное, вот тоскливое, а вот здесь, кажется, даже ласковое.

Мама умела молчать. Папа не выдержал первым и бросил меня, когда мне было семь. Он просто ушел, а я осталась с ней.

Тогда стало по-настоящему плохо. Это давило. Сдавливало. Уничтожало меня. Она не оставляла записок, никаких посланий. Иногда показывала что-то знаками. Все остальное надо было додумывать.

Вместе с папой от меня ушла и бабушка. Она тоже перестала со мной общаться. Я не знаю, что я сделала. Мне просто хотелось, чтобы меня любили или хотя бы говорили со мной.

Хорошо, что была школа. Если бы не было школы, я бы, наверное, сделала что-то плохое. Там были учителя и ребята, с которыми можно было говорить, но они не знали, что происходит дома, а я не рассказывала, потому что считала, что так у всех, что это нормально.

Потом мама начинала говорить, и все становилось хорошо. Она любила меня. И я до сих пор хорошо помню эти моменты примирения, когда она приходила ко мне в комнату, садилась рядом и произносила что-то ласковое. Тогда мне казалось, что мир оживает. Я плакала и обнимала ее.

А потом снова что-то происходило, как бы я ни старалась быть хорошей. Что-то ерундовое. И мама снова замолкала. В эти моменты мне казалось, что проще умереть, чем снова погружаться в безмолвие. Весь мир серел. Мне было физически плохо от этого. Я просила, умоляла ее простить меня, но она никогда, никогда, никогда меня не слушала.

Так было лет до 12. Каждый год. Каждый месяц. А потом мне стало все равно.

Я помню, как она в очередной раз пришла в мою комнату и начала что-то говорить, а я не хотела ее видеть. Я встала и ушла, молча».

Любые наказания неприменимы к детям. Да, это серьезный манифест, требующий перемен: полного пересмотра процесса воспитания, развития навыков дипломатии, умения слушать и, главное, осознания, что родитель обязан обеспечивать любовь, внимание, уважение, доброту, защиту, заботу и близкий контакт своему ребенку.

Единожды нанесенный ребенку удар навсегда отпечатывается на нем, меняет нейронные структуры клеток головного мозга, порождает телесный страх, он даже может повлиять на продолжительность жизни [5, 6]. Побитый, треснутый малыш будет всю жизнь бояться нового удара, но продолжит оправдывать своих родителей. Эти подавленные, скрытые эмоции и потребность в справедливом отмщении никогда не «проходят», они беззвучно работают внутри тела.

Сейчас, когда мы с вами разобрались в том, что огромный процент взрослых психосоматических заболеваний закладывается в детстве, мы переходим к следующей главе. Наша задача – найти связь между повреждением и последствием этого повреждения, научиться слышать тело и помогать ему снова становиться здоровым, сильным и молодым.