Текст книги "Мужлан и флейтистка"

Федор Федорович волновался. Как его примет осиротевший пес?

Приютившая его женщина сказала:

– Ох, хорошо, что вы его заберете, а то я и не знаю, что с ним делать, лежит целыми днями у крыльца, не ест, только воду пьет, нос горячий, отощал совсем, бедолага…

– Апельсиныч! – негромко позвал Федор Федорович.

Пес даже головы не поднял.

Тогда Федор Федорович подошел к нему, присел на корточки, погладил, почесал за ухом.

– Апельсиныч, здравствуй! Ты меня не помнишь? Подымайся, брат, поедем ко мне жить, что ж делать, такое горе, я понимаю, но жить-то все равно надо, ты молодой еще совсем. Погоревал и будет. Ну как, поедешь ко мне?

Пес вдруг поднял голову и посмотрел на нового хозяина. Кажется, он за мной приехал, кажется, он добрый, и совсем неопасный… Наверное стоит взять его в хозяева. Он большой, в обиду не даст и голодным не оставит… А я такой голодный… Ой, а он уже дает мне что-то вкусное… Оно так пахнет…

И Апельсиныч взял с ладони нового хозяина кусочек вареного мяса, припасенного Татьяной Андреевной.

– Ах ты милый! – обрадовался Федор Федорович. – Вот, возьми еще!

Пес поднялся, сел и внимательно посмотрел в глаза нового хозяина. И ткнулся носом ему в ладонь. Федор Федорович не удержался и поцеловал пса в пыльный лоб. Надел ему поводок. Апельсиныч попил воды из миски и вздохнул. Мол, я готов!

– Ну надо же, сразу вас признал! – обрадовалась хозяйка дома. – Вот спасибо вам!

Татьяна Андреевна не поехала с ними, осталась погостить. А Апельсиныч уселся на переднее сиденье. Ему понравилась машина, в ней не пахло ничем противным, ни сладкими духами, ни пивом… И от нового хозяина пахло приятно. Кажется, мне с ним будет хорошо…

Глава шестая

– Скажи, Матвевна, а что это у Свиридова на столе стоит фотка собаки, а не жены или любовницы? – спросила любопытная уборщица тетя Клава.

– А вот затем, чтобы все, кому не лень, свой нос в его дела не совали.

– А у него жена-то есть?

– Это не мое дело! И уж тем более не твое!

– Да ладно тебе, Матвевна, все равно ж рано или поздно все узнают. Только, может, он больной? Почитай уж полгода тут работает, а еще ни одну бабенку не оприходовал. А девки на него заглядываются…

– А теперь, Клава, опасно с девками на работе дело иметь, засудить могут… Все, убрала – и иди с глаз долой!

– Да иду, иду!

В самом деле, личная жизнь начальника живо интересовала женскую, правда, немногочисленную, часть коллектива. Сведения о ней были столь скудны, что не давали пищи для пересудов. Был женат, есть дочь, живет один в ведомственной квартире, собака у него с дурацкой кличкой Апельсиныч, вот и вся информация…

Наступила зима, Федор Федорович буквально света белого не видел. Жизнь была расписана по минутам. Перевести дух удавалось только на прогулках с Апельсинычем. Он здорово привязался к собаке. И Апельсиныч тоже беззаветно полюбил нового хозяина. А какое счастье валяться в снегу, повизгивая от удовольствия, и видеть, как смеется хозяин. Обычно они гуляли рано утром и поздно вечером, а днем его выводила добрая женщина Татьяна Андреевна. По воскресеньям к хозяину приходила его дочка, и Апельсинычу казалось, что хозяин как-то заискивает перед нею, как-то суетится, что ли… А девочка Апельсинычу не нравилась, и хозяин в такие минуты тоже не нравился. Неправильно ведет себя. Иногда они ходили гулять втроем, и эти прогулки Апельсиныч не любил. Предпочитал, чтобы они куда-нибудь уходили вдвоем, а его оставляли дома. А когда хозяин возвращался один, пес радовался.

– Что, Апельсиныч, не нравится тебе моя Шурка?

Пес преданно смотрел в глаза хозяину. И если б мог, ответил бы: да, не нравится! Она чужая какая-то…

– Что ж поделаешь, я сам виноват… Она ж еще ребенок. Может, подрастет, поймет. Мне и самому с ней трудно… А знаешь, раньше мы дружили, любили друг друга… И мне от этого так хреново, Апельсиныч… Хорошо еще, что у меня столько работы, некогда ни о чем думать. И как хорошо, что ты у меня есть… Собака моя дорогая!

И хозяин целовал Апельсиныча в лоб, а тот взвизгивал от удовольствия.

Как-то в конце декабря они отправились на вечернюю прогулку в парк. Было светло от снега и ярких фонарей. Апельсиныч, спущенный с поводка, с наслаждением купался в снегу. У них уже появилось немало знакомых собак и собачников, впрочем, со многими Апельсиныч был знаком еще при старых хозяевах. Но одну из старых знакомых, шарпеиху Дотти, вернее, ее хозяйку, Апельсиныч в последнее время невзлюбил. Она так явно клеилась к его хозяину, а хозяин, человек вежливый, почему-то не шугал ее, они нередко прогуливались рядом и о чем-то беседовали. Апельсинычу хотелось порвать ее в клочья… Но во-первых он знал, что нельзя, а во-вторых, не чувствовал ответного импульса со стороны хозяина. Но сегодня, за три дня до Нового года, народу в парке было мало. Только где-то впереди гуляла хозяйка боксерши Ники. Пожилая добродушная женщина, при виде Апельсиныча всегда восклицавшая: «Господи, какой же ты красавец! Самая красивая собака в Москве!» Они уже повернули домой, как вдруг впереди появилась какая-то женщина без собаки, а такие женщины совсем не интересовали Апельсиныча. Она шла быстро, с большим красивым пакетом в руках. И вдруг откуда ни возьмись на нее налетела другая женщина, тоже бессобачная, пихнула ее в снег и принялась мутузить, что-то истошно крича.

– Апельсиныч, ко мне! – хозяин схватил его за ошейник и опрометью бросился к дерущимся.

Первая женщина, опомнившись от неожиданности, не желала дать себя в обиду. Драка была нешуточная! Апельсиныч залаял! А хозяин, бросив его, принялся разнимать дерущихся женщин. Ему это не сразу удалось. Но он схватил за шиворот нападавшую, встряхнул как следует и поставил на ноги. Та продолжала истошно вопить:

– Будешь знать, сука рваная, как на чужих мужей зариться! Я тебе еще покажу! Кровью умоешься! – но накал ненависти уже несколько ослаб. – Зря вы, мужчина, влезли…

Федор Федорович только отмахнулся. Вторая женщина еще лежала на снегу, морщась от боли. Он помог ей тоже подняться.

– Стоять можете?

– Могу. Спасибо! – она отряхивала снег с шубки.

– Может, полицию вызвать?

Нападавшая при слове «полиция» припустилась бежать.

– Вы ее знаете? – спросил Федор Федорович.

– Если честно, первый раз вижу! – с трудом переводя дух, ответила женщина.

– Но, похоже, она вас знает, – не без иронии заметил Федор Федорович.

– Да она просто сумасшедшая.

– Вот, возьмите, – Федор Федорович подал женщине ее сумку, которая в пылу борьбы отлетела в сторону.

– Спасибо большое, вы такой галантный… В наше время это редкость… И какая у вас красивая собака!

– Вы далеко живете? Проводить вас? А то мало ли…

– Да нет, спасибо, я далеко живу, просто была тут у подруги, она заболела… Я вызову такси. Ох, а где же мой телефон? Кажется, я его выронила… – в голосе женщины послышалась паника. – Ох, у меня там вся жизнь… в этом телефоне.

Она принялась озираться вокруг.

– Не волнуйтесь, сейчас поищем! Мой пес незаменимый сыщик, я вечно что-то в доме теряю, он все находит.

Федор Федорович достал из кармана свой телефон и показал собаке.

– Апельсиныч, ищи!

– Как, вы сказали, его зовут? – поразилась женщина.

– Апельсиныч! – улыбнулся Федор Федорович.

Пес смотрел на хозяина, словно пытаясь понять, чего от него хотят. Потом вдруг сорвался с места и стал искать.

– Неужели найдет?

– Я надеюсь!

– Ох, простите, я даже не назвалась… Меня зовут Ираида… Ираида Валерьевна.

– Очень приятно, а я Федор Федорович. О, глядите, нашел!

В самом деле, Апельсиныч несся к ним, держа в зубах телефон.

– Ну надо же, кто бы сказал, не поверила бы… Ох, спасибо тебе, милый Апельсиныч! Какая чудесная кличка, ласковая… нежная…

– Да? Обычно все говорят, что кличка дурацкая, а мне нравится. Но, боюсь, ваш телефон может сейчас забастовать, он мокрый. Знаете что, тут рядышком есть кафе, куда пускают с Апельсинычем. Идемте, вы выпьете кофе или чаю, а я вызову вам такси.

– Ну что вы, я и так отняла у вас столько времени!

– Да ерунда. Идемте! Берите меня под руку, а то вы на каблуках…

– Вы просто невероятно любезны, Федор Федорович!

Апельсиныч, поняв, что они идут не домой, а в любимое кафе, взлаял от радости. Там ему всегда давали что-нибудь вкусное, какой-нибудь кекс или печенье. И вообще там всегда ему радовались.

Вот и сейчас охранник сказал:

– Это кто к нам пожаловал? Сам Апельсиныч! Здравствуйте, господин Свиридов! Добро пожаловать!

И тут же подскочила официантка Светочка и сунула Апельсинычу печенье. Пес лизнул ей руку и смиренно улегся под столик.

– Ираида Валерьевна, заказывайте все, что угодно, полагаю, вы голодны?

– Нет-нет, я же была в гостях… Разве что чашку кофе!

– А хотите кофе с миндальным молоком? – спросила Светочка.

– А у вас есть? С удовольствием!

Между тем Федор Федорович помог ей снять шубку и только тут на свету разглядел ее. Это была весьма миловидная женщина лет за тридцать, с тонкими чертами лица, хрупкая и какая-то нежная. Невозможно было представить себе ее отчаянно дерущейся с бабой, вдвое превосходящей ее габаритами.

– Чему вы смеетесь? – она подняла на него огромные карие глаза в пушистых ресницах. – Думаете небось, птичка-невеличка, а боролась со здоровенной вороной!

– Признаться, что-то подобное я подумал, но без орнитологических ассоциаций, – добродушно рассмеялся Федор Федорович. – Только я все же не поверю, что она напала на вас ни с того ни с сего.

– Причину она сама себе придумала… У меня с ее мужем никогда ничего не было и не будет! Он уж очень не в моем вкусе. Можно сказать, пострадала невинно.

Ух какая, с виду и впрямь святая невинность, но в глазах такие бездны… заволновался вдруг Федор Федорович.

– Вот, ваш кофе с миндальным молоком! – Светочка поставила перед Ираидой Валерьевной большую чашку и тарелку с фирменным кексом.

– С миндальным молоком? – удивился Федор Федорович. – Это вкусно?

– Очень, – ответила она, отхлебнув глоток. – Но это все-таки дамский напиток…

– Светочка, сделайте мне тоже чашку, я кулинарно любопытен! Знаете, я недавно был на Кубе, так какой только дряни я там не пробовал…

– На Кубе? А что вы там делали?

– Отдыхал, ловил рыбу… с другом…

– И пробовали всякую дрянь?

– Именно! – засмеялся он.

«Черт побери, кажется, это называется флирт? – удивленно подумал он. – Она мне нравится… Впереди новогодние каникулы… Надо поближе познакомиться. Чем черт не шутит…»

– Федор Федорович, а можно я дам Апельсинычу кусочек кекса?

– Можно, он этот кекс обожает.

– У него губа не дура, кекс и вправду очень вкусный. Апельсиныч, вот, возьми! Ох, какой ты милый! Нравится? На, возьми еще кусочек!

Кажется, она положила глаз на хозяина, вон как ко мне подлизывается, неприязненно подумал Апельсиныч. Все тетки, которые хотят с ним завести шуры-муры, начинают подлизываться ко мне… Но эта, кажется, ему понравилась. Первый раз такое… Ну, поглядим, может, она и неплохая… Во всяком случае приятнее, чем его Шурка… Добрее… Ну, там видно будет.

– Ираида Валерьевна, – начал вдруг Федор Федорович.

– Лучше просто Ира, – улыбнулась она.

– Хорошо, – улыбнулся он в ответ, – а вы не хотите послезавтра пойти со мной… на одно мероприятие?

– Послезавтра? А что за мероприятие?

– Ну, новогодний корпоратив у меня на работе, то есть мероприятие будет в ресторане…

– Я бы с радостью, Федор Федорович, но послезавтра я, к сожалению, не смогу.

– Ну что ж, на нет и суда нет, – огорчился Федор Федорович.

– Да вы не обижайтесь, просто я ведь не москвичка. Я живу и работаю в Питере. И послезавтра у меня спектакль. Я играю в оркестре Мариинки, я флейтистка…

– О! – как-то растерялся Федор Федорович.

– А вы бываете в Питере? Любите его?

– Если честно, у меня так мало времени всегда в Питере… Приезжаю утром, уезжаю в тот же день ночью… Хотя, конечно, город впечатляет…

– А я безумно люблю Питер, несмотря на ужасный климат… И сынишку стараюсь заразить этой любовью.

– А сколько вашему сынишке?

– Десять. Учится в музыкальной школе…

– По классу флейты?

– Нет, фортепьяно. У нас в семье все музыканты. И дед был пианистом, и мама пела в филармонии… и я…

– А ваш муж?

– Мужа нет. Мы давно в разводе.

– Он оказался недостаточно музыкальным? – ляпнул на радостях Федор Федорович.

– И это тоже, помимо прочих недостатков.

– Ирочка, а что если… Ну, вдруг у меня случится командировка в Питер, вы не дадите ваш телефон, а?

– Ну почему же с удовольствием, – очаровательно улыбнулась она. – Вот.

Она вырвала листок из записной книжки и написала номер телефона.

Он оторвал половинку листка и написал номера своих телефонов.

– Извините, визитки с собой нет, не предполагал, – вдруг покраснел Федор Федорович. – А как зовут вашего сына?

– Сашка. Или Шурка.

– А у меня дочка, ей восемь, и тоже Шурка. Но с ее матерью мы в разводе.

– А вы какой-то большой начальник?

– С чего вы взяли? – удивился Федор Федорович.

– Ну… как-то… мне так кажется.

– Ну да… начальник…

– И вы технарь?

– О да! Вас это смущает?

– Ну что вы, наоборот! Так приятно не понимать, чем занимается интересный мужчина.

– Это вы обо мне?

– Ну я вообще… – залилась вдруг краской Ираида. – Ну и о вас, в частности. Понимаете, в нашем мире… поговоришь с человеком, и вроде даже понравится он тебе, но на нем как будто сразу ценник висит…

– Не понял!

– Ну, музыкант, к примеру, или артист… или, скажем, писатель… вот за мной ухаживал один довольно известный писатель…

– А, понял! – рассмеялся Федор Федорович. – Он вам сперва понравился, а потом вы прочли его творения…

– Именно! Именно! – захлопала в ладоши Ираида.

До чего же она милая, подумал Федор Федорович, и непосредственная. Сразу сказала, что я ей нравлюсь… практически открытым текстом…

– Давно я не встречал такой очаровательной особы. Ирочка, вы прелесть!

– А я давно не встречала столь галантного и обаятельного мужчину. Но мне уже пора. Поздно! Я остановилась у тетки, она будет сердиться, что я так поздно…

– Сейчас вызову такси, это быстро…

Он достал телефон, и буквально через две минуты пришла машина.

– Ирочка, вы на каникулы никуда не уедете?

– Нет. Я работаю.

– Я, возможно, приеду в Питер…

– А привозите дочку, я добуду билеты в театр, познакомим ее с моим сыном…

– Не уверен, что это возможно. Но я постараюсь приехать. Очень этого хочется.

– Спасибо вам за все, Федор Федорович! Вы удивительный человек… С вами тепло!

И она уехала.

– Ну что, Апельсиныч, пошли домой! Светочка, сколько с меня? А кофе с миндалем – это и впрямь дамские штучки…

Похоже, хозяин влип, думал Апельсиныч, но она живет где-то далеко, и пока мне это ничем не грозит.

– Апельсиныч, тебе небось требуется еще чуток погулять, а? Даю десять минут, а то спать хочется…

Пес обрадовался. Поваляться в снегу такой кайф! А хозяин стоял, глядя на обожаемого пса, и думал: черт возьми, оно, конечно, приятно закрутить с такой дамочкой, ишь ты, флейтистка! Флейтисток у меня еще не было… Но она живет в Питере, а времени ни на что нет… Так, может, и затеваться не стоит? Обнадежу женщину, а соответствовать не смогу… Тут просто переспать не получится… Не тот случай… Хотя кто знает. Вон накинулась же на нее какая-то баба, и вряд ли приехала из Питера, может она в Москве вовсе не у тетки остановилась, а у мужика… у мужа той тетки… Да ерунда… не похожа она на дешевую шалаву… А на дорогую? Фу, Федя, как не стыдно! Такая милая интеллигентная женщина… А ты старый циник. Ладно, там видно будет, скорее всего, я через два дня и думать о ней забуду. Ну и хорошо.

– Апельсиныч, домой!

На новогоднем корпоративе Федор Федорович откровенно скучал, не любил он такие мероприятия.

– Федор Федорович, почему не танцуете? – зазывно улыбнулась ему девушка из финансовой дирекции, красивая и дельная.

– Извините, Людочка, не умею и не люблю.

– А пойдемте, я вас научу, это просто!

– Нет уж, увольте, я вам все ноги отдавлю.

Людочка ушла, явно разочарованная.

А пойду-ка я домой, что тут делать… А там Апельсиныч скучает…

Глава седьмая

– Ириша, откуда синяки? – спросила мама.

– Да в поезде стукнулась, он внезапно затормозил, ну я и налетела…

– А что еще интересного было в Москве?

– Собаку чудесную видела.

– Что за собака?

– Да вроде беспородная, но такой красоты… Светло-рыжая, пушистая, уши торчком, хвост роскошный…

– И где ж ты ее видела?

– А я от Наташки возвращалась, и слышу, хозяйка ее зовет: «Апельсиныч! Апельсиныч!»

– Как? – удивилась мама. – Апельсиныч? Какое смешное имя!

– Да, но очень этой собаке подходит. Он такой ласковый, милый… этот Апельсиныч!

Ираида старалась не рассказывать матери ничего, что так или иначе может ее взволновать. Поэтому о безобразной драке и о появлении в критический момент Федора Федоровича она промолчала. Но поскольку впечатления ее переполняли, то она позвонила лучшей подруге Лиле, скрипачке из их же оркестра.

– Лиль, есть тема! Закачаешься! Давай завтра после репетиции посидим где-нибудь!

– Не вопрос! А что за тема? Или это не телефонная тема?

– Именно!

– Даже намекнуть не можешь?

– Нет.

– Хорошо, тогда до завтра.

На репетиции дирижер два раза сделал Ираиде замечания.

– Ираида, что с вами? Вы почти никогда не фальшивите, а сегодня…

– Простите! – побледнела Ираида. Для нее такие замечания были как нож острый.

Наконец репетиция завершилась.

– Ирка, что с тобой? – подскочила к ней Лиля. – Да он тебе реже всех замечания делает, а сегодня аж два раза… Это неспроста! Все из-за твоих новостей? Пошли скорее! Только не в буфет, там не дадут поболтать.

– Давай пройдемся до Невского, там где-нибудь и приземлимся, – предложила Ира.

– Пошли!

– Погода сегодня хорошая, приятно пройтись…

– Ладно, начинай рассказывать! – потребовала Лиля.

– Можешь себе представить, в Москве я навещала подружку, она заболела. Мы поболтали, и я пошла к метро… и вдруг на меня налетает какая-то тетка, здоровенная, вдвое крупнее меня, валит с ног и начинает мутузить, а при этом орет благим матом, мол, будешь знать, как отбивать чужих мужей!

– А кого это ты, интересно знать, отбиваешь?

– Даже и не думала! Это была жена Карякина. Ей что-то померещилось…

– Ошизеть! И что?

– Да она на меня навалилась всей тушей, а я понимаю, что надо сопротивляться, а то она и убить может, ну я и начала царапаться и пихаться… Но тут вдруг раздался громкий лай, и какой-то мужик схватил эту тушу за шиворот и оттащил от меня. Она стоит, пыхтит, как паровоз. А он помогает мне подняться и говорит: «Может, полицию вызвать?» А эта корова как побежит, только пятки сверкали…

– Так… Кажется, я смекаю… Мужик оказался таким, как надо, да?

– Да, Лилька, да! Он помог мне встать, отряхнуть снег, поднял мою сумку, и тут я вдруг сообразила, что, когда эта идиотка на меня напала, я держала в руках телефон. А тут гляжу, нету его. А у меня там вся жизнь…

– Украла! – ахнула Лиля.

– Нет! Этот мужик велел своей собаке искать, и та нашла в сугробе, можешь себе представить!

Ира рассказала подруге обо всем, что произошло дальше.

– Он тебе здорово понравился, этот Федор Федорович, да?

– Ну, в такой ситуации это естественно, согласись!

– Соглашаюсь, да! Говоришь, он с виду большой начальник?

– Ну да… Понимаешь, он гулял с собакой, а когда в кафе снял пальто, то был в сером костюме, с галстуком, причем рубашка у него была темно-сиреневая, а галстук светло-сиреневый… немного провинциальный вид…

– Ерунда какая! Пришел человек с работы и сразу повел собаку гулять, некогда ему переодеваться. А потом, сейчас такие сочетания рубашки и галстука в моде, чтоб ты знала.

– Да нет, я же не осуждаю его, просто рассказываю… а так он милый, добрый… и в общем-то даже интересный.

– А лет ему сколько?

– На вид за сорок, но он такой крупный, что кажется старше…

– Толстый, что ли?

– Ни капельки не толстый, а, как говорили раньше, кряжистый…

– Такой как обнимет, аж кости захрустят, да?

– Именно! – залилась вдруг краской Ираида.

– Хотелось бы на него своими глазами взглянуть.

– Он говорил, что на праздники может и приедет. Я звала его приехать с дочкой, я бы билеты в театр им достала, но он как-то нахмурился и сказал, это вряд ли получится.

– Вот и хорошо! На кой ляд тебе его дочка! А как чувствуешь, приедет?

– Понятия не имею! Вот, я тебе все рассказала, мне полегче стало… А теперь я постараюсь о нем забыть. На всякий случай.

– Между прочим, правильная позиция, а то размечтаешься… Как говорит Валентина Васильевна, «разбежишься, а нога в говне!».

А Федор Федорович уже на другой день и думать забыл о прелестной флейтистке. С него вдруг срочно, несмотря на наступающие долгие праздники, затребовали подробный отчет о работе его департамента. Правда, это требование не застало его врасплох, он собирался предоставить отчет сразу после праздников, поэтому ничуть не запаниковал, хотя ему сказали, что отчет пойдет непосредственно президенту страны, но еще раз все проверить было необходимо. «Черт возьми, а за полгода мы многого добились», – подумал он с удовлетворением. Срочно собрав ведущих специалистов на совещание, он предложил им высказаться по поводу отчета.

– Федор Федорович, вы же сами видите, тут все в порядке! – воскликнул Иван Борисович, его заместитель.

– Вроде бы да, но, может, у кого-то есть другие соображения, хотелось бы услышать…

– Можно мне? – спросил молодой сотрудник Слава Божок.

– Да, Вячеслав, слушаю!

– Это не по теме. По теме у меня возражений нет.

– Валяй не по теме!

– Федор Федорович, простите, когда вас перевели к нам, вашу прежнюю команду возглавил некто Хлынов…

– И что? – насторожился Федор Федорович.

– Он, похоже, скоро завалит дело. Он почувствовал себя там просто царем, всем, кто смеет ему возражать, а таких немало, он начинает мелко и грязно пакостить…

– Откуда сведения? – нахмурился Федор Федорович.

– А у меня сестра там работает.

– Да? Кто такая?

– Ольга Викторовна Божок!

– И что с Ольгой Викторовной?

– Хлынов практически сразу начал к ней придираться и всячески гнобить.

– А конкретнее? Господа, вы все свободны до конца каникул, а мы с Вячеславом все обсудим сами. Желаю всем хороших праздников и бодрости к концу каникул, а то я вас знаю… Расслабитесь, и еще пол-января уйдет коту под хвост. Предупреждаю, я этого не потерплю! С наступающим вас!

– Спасибо, Федор Федорович, что сочли возможным выслушать меня.

– Давай, Слава, рассказывай!

– Так вот, Ольга пару раз возразила ему на совещании, а он вдруг заявил: я вам не Свиридов, эта вольница кончилась, извольте выполнять распоряжения начальства или подавайте заявление об уходе!

– Спятил мужик!

– Ну, Ольга и еще двое сотрудников сразу подали заявления. Он как будто очень удивился, с чего бы это… Потом сказал кому-то, а люди услышали, «я эту свиридовщину искореню», и подписал им заявления, но…

– Что?

– Накатал на всех троих телегу в ту организацию, куда их хотели взять.

– И что?

– Там им сказали, что, в принципе, готовы их взять, но не сейчас, а через полгода, когда шум уляжется… А людям надо на что-то жить! У них семьи, и вообще… А потом он всем прислал письмо, что, мол, готов взять их назад, погорячился, мол…

– Вот скотина! И что?

– Никто назад не пошел. Кто-то уехал, кто-то перебивается, короче, даже в таких условиях не желают с ним работать. Федор Федорович, он завалит дело! Ольга в ужасе, и не столько из-за себя, она-то не пропадет, у нее прекрасный муж, но она за дело болеет! Говорит, при Свиридове все работало как часы… а теперь все валится…

– Ох, Слава, молодец, что сказал, я разберусь, только зря не пришел прямо ко мне, а так, на совещании… Зря! Лишние уши!

– Да я уж понял, но мне неудобно было, вроде как по личному… Но я бы пришел, только узнал я все буквально вчера… Ольга была проездом в Москве, вот все и рассказала. Кстати, вам большой привет передавала.

– Спасибо, и ей тоже… Обязательно скажи ей, я с Хлыновым разберусь…

Отпустив Вячеслава, Федор Федорович хотел позвонить Коломенскому, но сообразил, что там уж все третьи сны видят. Ох, черт, праздники… Надо бы съездить туда, самому на месте во всем разобраться, но праздники, будь они неладны!

Ну что ж, буду и я праздновать! На Новый год их с Апельсинычем пригласил к себе на дачу Илья. Сказал, что встречать они будут по-семейному, с родителями Ильи, в тишине и покое. Такая перспектива радовала. Татьяна Андреевна испекла какой-то фантастический торт, вернее даже два – один большой, а второй совсем маленький!

– Большой возьмете в гости, а маленький вам, когда из гостей вернетесь…

– Ох, спасибо вам огромное! – растрогался Федор Федорович.

Тридцать первого утром он заехал к Елизавете Марковне, привез большой букет тюльпанов и громадную коробку шоколадных конфет.

Старая женщина обрадовалась.

– Федор Федорович, ну зачем вы! Мне ей-богу же неловко!

– Бросьте, Елизавета Марковна! Если б вы знали, как я всегда отдыхаю в вашем доме!

– Ну, что слышно о вашей дочке?

– Ох, это больная тема…

– Простите!

– Да нет, просто все плохо. Ее там настраивают против меня, да уже настроили, собственно говоря. Вчера мне ее мамаша заявила, что не будет больше пускать Шурку в мой дом, якобы у нее аллергия на мою собаку… Нет там никакой аллергии, нету!

– А как собака к девочке относится?

– Настороженно! Чувствует, что Шурка ее не любит.

– Странно, дети обычно обожают собак, тем более таких красивых, как ваш Апельсиныч.

– Тем не менее! Мне теперь позволено видеться с дочерью только в общественных местах…

– Что за идиотизм, прости господи!

– Боюсь, я уже упустил ситуацию из-под контроля… А я мечтал взять Апельсиныча и Шурку и поехать всем в Питер на машине. Нашел гостиницу, куда пускают с собаками…

– И что? Теперь не поедете? И зря! Езжайте! Погулять по Питеру – это всегда такая радость!

– А поехали с нами!

– Что? – засмеялась Елизавета Марковна. – С вами?

– Ну да! А что? Машина у меня удобная, хорошая…

– Да нет, голубчик, Федор Федорович, я люблю встречать Новый год дома, у телевизора, тем более, он у меня теперь новый, хороший…

– Ну так я тоже, если поеду, то после Нового года!

– Нет-нет, для меня это слишком утомительно, голубчик! А вот ответьте мне на один, возможно, нескромный, вопрос.

– Ну давайте ваш нескромный вопрос!

– Скажите, почему у вас все костюмы серые? И почему вы всегда в костюмах с галстуком?

– Не знаю, – растерялся вдруг Федор Федорович. – Как-то не думал… Я привык с галстуком… Да и на моей должности это как бы подразумевается. Я давно уж в начальниках хожу. А что? Это неправильно?

– Да нет, на службе, вероятно, правильно, но как-то однообразно, что ли… Вы такой видный, интересный мужчина, а костюмы все серые. Я вот уже четыре насчитала, и все серые!

– А какие надо? – испугался Федор Федорович.

– Ну, мало ли… Синие, коричневые, и вообще, не обязательно костюм, можно, например, купить твидовый пиджак и носить его тоже с галстуком… Возможно, например, синий пиджак и серые брюки… Или наоборот…

– Да? Приму к сведению! А знаете, отчего это? – вдруг рассмеялся он. – Оттого что я серость непроцарапанная!

– Что? Как вы сказали?

– Это теща меня так называла! Серость непроцарапанная!

– Глупость какая! В этом виновата только ваша жена, женщина должна следить за тем, как одевается ее муж!

– Да ей, видать, фиолетово было… Елизавета Марковна, спасибо вам огромное!

– Да за что, голубчик?

– А вот за ваше небезразличие! Ну и за Апельсиныча! Он ведь ко мне благодаря вам попал, а это такой пес!!!

Жалко его, подумала Елизавета Марковна, такой хороший, интересный мужчина и чудовищно одинокий… Дай Господь ему счастья!

Слова Елизаветы Марковны запали ему в душу. И по дороге домой он вдруг заехал в магазин мужской одежды. Магазин оказался достаточно дорогим. Ничего, имею право сделать себе подарок к Новому году.

Его встретил лощеный молодой человек с любезной улыбкой на губах.

– Могу я быть вам полезен?

– Можете! – обрадовался Федор Федорович. – Мне нужны какие-то, как бы это выразиться… неслужебные вещи!

– Неслужебные? – удивился продавец, на бейджике было написано «Кирилл».

– Видите ли, Кирилл, по роду своих занятий я должен ходить на работу в костюмах с галстуком, а вот…

– Понимаю! – воскликнул Кирилл. – Нужны брюки и пиджаки отдельно, пуловеры и так далее?

– Вот именно!

– На какую примерно сумму вы рассчитываете?

– Вы соберите мне гардеробчик, а там посмотрим! Ради такого дела не поскуплюсь.

– Понял! И как хорошо, что вы именно сегодня к нам заехали! У нас перед праздниками хорошие скидки, да и народу сегодня нет, все больше по продуктовым и сувенирным бегают.

Вообще-то Федор Федорович терпеть не мог магазины, но сегодня ему было здесь интересно. Кирилл мастерски подбирал вещи. Темно-коричневые брюки, твидовый пиджак в коричневых тонах.

– Этот пиджак можно носить, опять-таки, с рубашкой и галстуком, а можно с джемпером, вот с этим, темно-зеленым, к примеру…

– Ой, – испугался Федор Федорович, но примерив зеленый джемпер, вдруг страшно понравился себе.

– Ну, Кирюша, у тебя глаз-алмаз!

В результате, оставив в магазине кучу денег, он вышел с огромным пакетом, поставил его в машину, а Кирилл вынес ему еще два объемистых пакета.

– Вот, целое приданое вам собрали! – безмерно радовался молодой человек, еще бы, под конец года, в практически пустой день, такая выручка! Он вручил столь щедрому покупателю скидочную карту магазина, и в качестве приза еще элегантный шейный платок, которых Федор Федорович сроду не носил.

Занеся покупки в квартиру, Федор Федорович подумал: уж не рехнулся ли я? Но потом аккуратно и с удовольствием развесил вещи в шкафу. Скоро уж надо ехать на дачу к Илье. Он говорил, что гостей там не будет, а еще Вера когда-то уверяла его, что в Новый год надо надеть на себя три новые вещи… Ну что ж, надо так надо! Он надел серые брюки, вишневый тонкий свитер и серый в клетку пиджак. Надо же, опять-таки серое, но совершенно другой вид! А я ничего еще… Хотя нет, я еще очень и очень! Кажется, впервые в жизни залюбовался собой Федор Федорович. Апельсиныч с удивлением наблюдал за хозяином. Что это с ним? Крутится перед зеркалом, улыбается сам себе…

– Апельсиныч! Решено, второго едем с тобой в Питер! К девушке по имени Ираида! Знаешь, в Питере, говорят, вкусные пирожные! Познакомимся с ее сынишкой… И главное, никуда не будем спешить… Ох, хорошо! Милый ты мой, а сегодня поедем за город, там снегу много, поваляешься вдоволь! Собака ты моя дорогая! Нет у меня никого ближе тебя, друг ты мой золотой!

Хозяин трепал его по загривку, целовал в нос, Апельсиныч визжал от восторга! Как же повезло с хозяином! Бэллочка была добрая, но разве сравнишь ее с новым хозяином! Он вообще лучше всех! Бэллочка тоже со мной разговаривала, но она все больше на мужа жаловалась, а это разве сравнишь с настоящим мужским разговором…

Позвонил Илья.

– Федя, ты еще не выехал? Смотри, угодишь в пробку.

– Уже сажусь в машину. Да, может, надо что-то купить?