Текст книги "У меня живет жирафа"

На примерку Таня приехала с отцом. Ия увела девушку в примерочную.

– Ой, я не знаю, боюсь, он будет во все лезть. Он в самую последнюю минуту сказал, что хочет поехать со мной.

– Ничего страшного. А может, вашему папе еще все понравится.

– Да, как же… Он ничего не понимает, у него вообще нет вкуса.

– Таня, в примерках мужчины вообще ничего не смыслят, да задурим мы ему голову. Не волнуйтесь.

Платье сидело идеально.

– Ну еще бы, такая фигура. А сверху накинем пелеринку.

– Ой, как красиво… Ия, вы волшебница.

– Все, можете показаться вашему папе.

Девушка вышла из примерочной.

– Вот, папа, смотри.

– А эта хрень с капушоном зачем? – он так и сказал «капушон».

– Папа, я надену ее, если будет холодно, а потом сниму.

– Сейчас сыми!

Ия помогла Тане снять пелеринку.

– Богато! Ничего не скажешь! А у тебя, дочка, оказывается, фигура что надо! Жаль, мордашка подкачала.

– Что вы такое говорите! – возмутилась Ия.

У Тани между тем глаза были полны слез.

– Что есть, то и говорю! Пусть знает, что красотой не блещет, и мужа своего ценит.

– Вы совсем не любите вашу дочь? Тогда зачем вы сюда приехали? Говорить ей гадости? А в день свадьбы вы с утра тоже будете ей говорить такое? – вдруг страшно разозлилась Ия.

– Да я ж только правду говорю. Ты вот красавица с мордочки, а фигура у тебя не очень, длинная и тощая.

– Вы знаете, на вкус и цвет товарищей нет. А Таня в день свадьбы будет такой красивой, что вы ахнете.

Таня от испуга сжала руку Ии.

– А знаете почему? Потому что избавится от вашей тирании.

– Смелая девушка, – с угрозой в голосе произнес папаша.

– Просто я тоже говорю правду, как вы. Вам эта правда не нравится, а нам тоже не нравится ваша правда.

– А ты мне нравишься, норовистая лошадка! – И он как-то плотоядно ухмыльнулся. – И платье красивое. Даю добро.

Ах ты, сволочь, подумала Ия, добро он дает, капушон несчастный!

Наконец они ушли.

– Ийка, ты спятила? – накинулась на нее Аня. – Он же тебя может в порошок стереть!

– Ничего, как-нибудь, меня просто захлестнуло ненавистью. Капушон!

– Ага, я тоже отметила. Давай будем звать его Капушон.

– Давай. Но как можно на людях так говорить о дочери? Это ж каким носорогом надо быть.

– А он, между прочим, тут о тебе все расспрашивал. Видать, запал.

– А что спрашивал?

– Ну, замужем ли ты…

– А ты что сказала?

– Правду, что в разводе… Еще спросил, есть ли у тебя мужик. Я сказала, что не в курсе. Но поклонников много. Ох, Ийка, чует мое сердце, ты еще с ним хлебнешь.

– Да что я с ним хлебну? Сдам платье, и прощай, Капушон!

– Хорошо бы так…

– Ой, Ань, вечно ты что-то придумаешь.

Тут запищал Иин телефон. Пришла эсэмэска от Голубева: «Любимая, можно я приеду в восемь?»

Она ответила: «Ура! Но лучше в девять».

– Твой?

– С чего ты взяла?

– А ты вон как заулыбалась… Смотреть приятно.

Но тут явилась очередная клиентка.

Голубев принес ей букет пестрых астр.

– Люблю астры, – улыбнулась она, целуя его. – Но мне от них всегда немножко грустно.

– Почему?

– Потому что астры – это конец лета.

Я зиму не люблю.

– Да, московская зима – это противно. Но можно поехать за город, походить на лыжах…

– Вы голодный?

– Признаться, да. Но, может быть, мы сходим куда-то поужинать, чтоб тебе не возиться?

– Нет, у меня есть ужин, я утром приготовила. Как чувствовала, что вы придете.

Она принялась накрывать на стол. Он обожал смотреть, как она снует по кухне, что-то достает, хлопает дверцей холодильника, гремит сковородкой, у нее все это получалось легко, ненатужно и очень красиво. На ней было легкое домашнее платьице какого-то удивительно красивого и невульгарного желтого цвета, восхитительно оттенявшего смуглую кожу.

– Какое красивое платье… Цвет дивный.

– Да, дюшес.

– Что дюшес? – не понял он.

– Цвет называется дюшес. Цвет груши.

Он встал, подошел к ней сзади, обнял, поцеловал голубую жилку на шее.

– Ты мое счастье, – прошептал он.

Она, не отрываясь от сковородок, погладила его по щеке.

– Садитесь. Все готово. Вина хотите?

У меня чудесное чилийское вино. «Тарапака» называется.

– Белое?

– Да. Сухое.

– Хочу. Ты ж не прогонишь меня до утра?

– Вы со мной кокетничаете?

– Отнюдь. Просто я не уверен, что…

Я должен буду тебя огорчить.

У нее упало сердце.

– Что? Что случилось?

– Ничего не случилось. Просто я вынужден буду уехать на целый месяц.

– Куда?

– Далеко. В Латинскую Америку. Буду снимать для канала программу о жизни бывших нацистских преступников в Аргентине. Мне это очень интересно…

– А вы один едете?

– Нет, со съемочной группой.

– А Нина Бронникова тоже едет?

– Да. А почему ты спросила?

– Просто так…

– Ты что, ревнуешь меня? К Нине?

– Да. Ужасно. И буду мучиться. Весь месяц.

– Дурочка! Жирафенок мой глупенький!

Я только тебя люблю. Запомни, только тебя.

– Но ведь у вас что-то было с Ниной, я знаю!

– Как ты можешь знать, чудачка, то, чего не было?

– Я чувствую.

– Ну, придумать себе можно любую страшилку. Хочешь терзаться ревностью, терзайся, – рассердился вдруг он. – Я же вот не задаю тебе вопросов про твоего деверя, хотя меня это тоже мучает.

– Но я в Москве, а мой деверь сейчас спасает людей на Дальнем Востоке, а вы с Ниной будете там вместе… И она тоже будет вас ревновать ко мне, и вы, чтобы доказать ей, что она ошибается, будете с ней спать, тем более вы вряд ли целый месяц сможете обойтись без женщины.

Он был крайне озадачен.

– Девочка моя родная, я только тебя люблю. Поверь ты мне.

– А я верю. Но спать с ней вы будете.

И потом у вас с ней столько общего… работа… Но пусть… Просто помните, что я буду мучиться, потому что люблю вас больше жизни и кроме вас у меня никого нет и никто мне не нужен.

И все, мы закрыли эту тему. Когда вы едете?

– Через неделю.

Она достала из холодильника бутылку и налила ему вина. Он понял, что она не прогонит его. Ох, хитрюга, подумал он, сумела заранее внушить мне чувство вины. Но до чего же хороша…

Платье для Тани было готово за два дня до свадьбы. За ним приехал папаша.

– Ну что, красавица, давай платье!

– А Таня почему не приехала? А вдруг что-то не так? Надо же примерить.

– Она наказана.

– Господи, за что?

– Это тебя не касается. Вот твой гонорар. Да пересчитай, деньги счет любят.

Ия пересчитала.

– Все в порядке. Спасибо.

– Слушай, а почему это твоя фирма ютится в каком-то переулке? Тебе надо другое помещение подыскать. Где-нибудь на Тверской или на Садовом кольце. Там попрестижнее будет.

– У меня пока нет денег на такое помещение. Аренда и так дорогая. Заработаю, переберусь.

– А тут хрен заработаешь, многим сюда ходить западло.

– Но вот вы же пришли.

– Ну, Танька долго ныла. И потом Анциферовская дочка у тебя свадебное платье шила. Слушай, а хочешь, я тебе куплю магазин где-нибудь в хорошем месте?

– Нет, спасибо. Не хочу.

– А почему это ты не хочешь?

– Но вы же взамен чего-то потребуете. А я не готова.

– Ишь ты, умная баба. Не люблю умных. Значит, не хочешь?

– Благодарю вас, но для меня ваше предложение неприемлемо. Меня вполне устраивает это помещение. Еще раз спасибо, – убийственно холодным тоном проговорила Ия.

– Ну, была бы честь предложена. Так что, в случае чего, пеняй на себя.

С этими словами он удалился.

– Ой, Ийка, с огнем играешь! – сказала Аня, слышавшая весь разговор.

– Да что он мне сделает!

– Что в его башку взбредет. Поджечь может. Еще как-то навредить… Да мало ли…

– Ерунда! Побесится и перестанет. У него через два дня дочка замуж выходит, не до меня ему будет, а там, глядишь, еще какую-нибудь девушку приметит, более сговорчивую.

– Поглядим. Но мне что-то боязно.

А Ия могла думать только о том, что завтра рано утром Голубев улетает на целый месяц. Вчера они уже попрощались. Он сказал, что в последний вечер не сможет к ней приехать, и она буквально сходила с ума от ревности. Но постаралась скрыть это от него. Не нужно, чтобы он уехал с раздражением в душе. Она приготовила вкусный ужин, весь вечер была спокойна и даже весела. Они провели бурную ночь, а утром он спросил:

– Ну что, жирафенок мой любимый, ты успокоилась?

– Да! – покривила душой Ия.

А он счел за благо поверить ей.

Но он был еще в Москве, и это ее терзало. Может, улетит и тогда я успокоюсь, все равно уже ничего не изменишь…

Ия допоздна задержалась на работе, не хотелось идти домой, тут ей было легче. Внезапно в дверь позвонили. В такой час двери всегда заперты. Сквозь дверное стекло она увидела мужскую фигуру.

– Вы к кому?

– Ия, открой!

– Кто это?

Голос был незнакомый.

– Ия, это Леха Чащин, помнишь меня? Мы с тобой учились…

– Господи, Алешка! – Она отперла дверь.

Это и в самом деле был ее одноклассник Леха Чащин, он был в нее влюблен классе в восьмом. Теперь это был здоровенный детина в спортивной куртке. Они обнялись.

– Леха, ты что, жениться надумал? Чего так срочно? Да заходи, хочешь кофе? Печенье вкусное есть… Куда ты пропал?

– Ийка, все потом… Я пришел тебя предупредить. Тебе надо срочно смыться из Москвы.

– Леш, что ты такое говоришь?

– Ийка, ты знаешь Валерия Курдюмова?

У Ии оборвалось сердце.

– Ну, знаю, просто он… вернее, его дочка…

– Короче, тебе надо в два дня смыться из Москвы. Причем соблюдая все меры предосторожности. Он надумал тебя похитить.

– Похитить? Что за бред?

– Это не бред, Ийка, это, к сожалению, реальность. Я его охранник и еще… выполняю всякие поручения. Так что я знаю, что говорю. Такое уже бывало. Но если ты исчезнешь на месяц, он поищет-поищет, да и махнет рукой. Проверено. Но ты его здорово разозлила… Он мне уже велел разработать план…

– Какой план?

– Ийка, не тупи! Лучше тебе не знать… как все бывает.

– Но зачем же ты на него работаешь?

– А у меня отец инвалид, Курдюмов дал мне денег на операцию в Германии, а еще… Короче, я ему должен… Но когда я понял, что он на тебя покушается, не выдержал и вот примчался к тебе. Поверь, все более чем серьезно. Ты должна как можно скорее выехать в Питер.

– Почему в Питер?

– Я не договорил. Выехать в Питер, а оттуда вылететь за границу, если у тебя есть шенген, или в любую безвизовую страну.

– Но почему из Питера?

– Потому что он проверит все аэропорты.

– Но он может и в Питере проверить.

– Нет, у него такие завязки только в Москве. И потом, он не должен понимать, что ты сбежала, просто уехала куда-то в отпуск. И лучше, чтобы я тоже не знал, куда ты полетишь.

– Леха, но как я могу… – вконец растерялась Ия. – У меня же работа…

– Но бывает же форс-мажор! У тебя есть кому доверить ателье?

– Ну, в принципе, есть… Аня.

– Можешь прямо сейчас позвонить?

– Ну, наверное, могу…

– Звони!

– А что говорить?

– Можешь вызвать ее сюда?

– Попробую.

– Звони с моего телефона!

– Почему?

– А он велел поставить твой телефон на прослушку. Приедешь в какую-нибудь страну, купи тамошнюю симку. У тебя деньги-то есть?

– Есть. Алло, Анюта, можешь сейчас вернуться в салон?

– Что-то случилось?

– Да.

– Иду!

Аня тоже жила поблизости и буквально через десять минут влетела в салон.

– Ийка, что? Капушон?

– Да.

– Ой, а вы кто?

Алексей не сводил глаз с хорошенькой пухленькой Ани.

– Ой, я вас видела! Вы охранник Капушона!

– Кого? – не понял Алексей.

– Да мы так прозвали Курдюмова.

– А!

– Ань, мы с Лехой учились в школе, и он пришел меня предупредить… Короче, мне надо уехать.

– Куда?

– Об этом никто знать не должен, ни вы, ни я! – вместо Ии ответил Алексей.

– Но как же заказы?

– Ань, Гуля дошьет, что раскроено. Если будут претензии, выписывай расписки, а я, когда вернусь, выплачу все неустойки…

– Но меня же будут спрашивать…

– Обязательно, – заметил Алексей.

Несмотря на подлинный драматизм ситуации, Аня почувствовала, что нравится Алексею, который тоже ей глянулся, и это вдохновило ее.

– Я знаю, что надо делать!

– Что? – хором спросили Алексей и Ия.

– Я буду всем говорить, что ты умчалась на Дальний Восток к своему мужику, который там попал в больницу. Ищи там тебя, свищи!

– Нет. Про больницу я не согласна!

– Алеша, а ваш патрон меня пытать не станет?

– Да нет, ерунда.

– Знаете что? Просто скажешь, что я плохо себя чувствовала в последнее время и меня положили в больницу, я упала в обморок, у меня кровотечение, короче, что-то по женской части… Авось, ему станет неприятно…

– А что, мысль неплохая. Но он может захотеть в этом убедиться. Заставит меня прочесать все больницы, навести справки в «скорой». Он не так прост. Но направление мысли верное. Надо придумать, кто тебя в больницу увез.

– Ты просто позвонила какому-то своему другу-медику, он за тобой приехал. А кто он такой, я понятия не имею. Я в такой панике и растерянности, что с ума схожу. Твой телефон не отвечает, клиенты замучили, я кляну тебя на чем свет стоит… – вдохновенно сочиняла Аня.

– Анечка, да вы просто золото! – восхищенно проговорил Алексей. – Это самый лучший вариант.

– Так, может, мне и уезжать не надо? Просто отсидеться где-то?

– Нет, Ийка, ты его не знаешь. За месяц он угомонится. Но этот месяц… Короче, все куда серьезнее, чем вам, девчонки, кажется. Отмазку Аня клевую придумала, но все-таки ты должна бесследно исчезнуть.

– Но что он может ей сделать? – спросила Аня.

– У него есть своя схема. Девушку увозят, он ее прячет, насилует, потом запирает в подвале без еды дней на пять, а потом, вколов ей снотворное, перевозит на своем самолете на юг Франции, где у него вилла, и там, несчастную, сломленную, ослабевшую, начинает всячески обхаживать, кормить деликатесами, дарить брюлики, одевать у лучших дизайнеров, но документов у нее нет, удрать она не может… Короче, надо линять, Ийка.

– Господи, Леха, это звучит как…

– Ага, все как в дурном кино.

– А что потом с этими девушками? – дрожа от ужаса, спросила Ия.

– По-разному. На моей памяти было пять таких историй. Когда девушка ему надоест, он возвращает ее на место с солидной суммой в кармане. Но две из них… Знаете, что такое стокгольмский синдром?

– Примерно, – пролепетала Аня.

– Это когда похищенный принимает сторону похитителя. Короче, эти бедолаги в результате без памяти в него втюрились. И одна, когда он ее отослал домой, покончила жизнь самоубийством.

– Неужели такое бывает в жизни? – прижав кулачки к щекам, спросила Аня.

– Сам бы не поверил, если бы не был свидетелем.

– А почему ты его не сдашь ментам, ты же хороший парень? А, ты, наверное, ему должен, он, наверное, дал денег на операцию для кого-то из твоих близких, да? – наступала на него Аня.

– А ты почем знаешь? – вытаращил глаза Алексей.

– Знаешь, сколько я сериалов про такие дела смотрела? И, кстати, у этих сериалов не всегда хороший конец… Да, Ийка, тебе надо валить.

– А Таня, его дочка, знает о художествах папаши?

– Даже не догадывается. Она как раз хорошая девка, добрая, в мать. А мать у нее с собой покончила из-за муженька.

– Леш, а ведь ты рискуешь. Вдруг он кого-то пошлет за тобой? Или уже послал?

– Ну, это вряд ли! Он хоть и осторожный, но мне доверяет именно потому, что я еще ни разу его не подвел. Да, девчонки, я конченый подонок, но Ийку в обиду не дам. Короче, сейчас ты собираешь манатки, и я отвожу тебя в Шереметьево. Полетишь в Питер. А дальше я ничего знать не хочу.

– Я тоже поеду в аэропорт! – заявила Аня.

– Зачем? Тебе надо выспаться. Завтра у тебя будет трудный день, – возразила Ия.

– И, по-твоему, я смогу заснуть?

– Аня права. И она поможет тебе вещи собрать.

У Ии голова шла кругом.

Алексей посадил девушек в свой джип и уже через три минуты затормозил у подъезда.

– Поднимайтесь. Я жду в машине. Только побыстрее.

Девушки опрометью кинулись в подъезд. Когда они вбежали в квартиру, Аня вдруг прошептала:

– Ийка, ужас какой! Куда же ты поедешь?

– Есть у меня одна мысль…

– Нет, не говори мне! А вдруг меня будут пытать? А я боли боюсь. В кино знаешь как пытают…

– Анька, брось. Никто тебя пытать не будет. Да и Лешка тебя в обиду не даст. Он явно на тебя запал.

– Тебе тоже так показалось? А он ничего, интересный парень… И это все так романтично!

– Ань, ты мои цветочки будешь поливать?

– Не вопрос!

Ия между тем вынимала вещи из шкафа.

– Ты куда-то на юга намылилась? Сентябрь уже, а ты все такое легкое берешь?

– Ну да, бежать, так к теплому морю.

Когда они уже вышли в прихожую, Ия вдруг остановилась.

– Ты чего? Идем!

– А как же… Меня же все потеряют… Леха велел выбросить симку…

– Прав. А там, куда приедешь, купишь местную и уже оттуда свяжешься со своим любимым…

– Ох, Анька, спасибо тебе, я совсем уже ничего не соображаю!

– Неудивительно. В такой ситуации у кого угодно мозги отшибет! А вообще-то можно посмотреть на все под другим углом, – шептала Аня, пока Ия запирала квартиру.

– То есть?

– Тебе сказочно, просто невероятно повезло, что у этого гнусного Капушона оказался такой охранник…

– Знаешь, Анька, когда ты пришла ко мне наниматься, я сразу почувствовала, что ты чистое золото! – со слезами на глазах проговорила Ия.

Ей повезло, на ближайший рейс в Питер нашелся один билет. За время до отлета она придумала, что ей делать, и тут же купила новую симку. А старую спрятала до лучших времен. Едва выйдя из самолета, она набрала номер.

– Алло! – ответил далеко не сразу сонный недовольный голос.

– Алло! Авивка, ты?

– Ийка? Ты? Что у тебя с голосом? Большая печаль?

– Авивка, я влипла в такую идиотскую историю… Ты сможешь меня принять?

– Принять? А ты где?

– Пока в Питере, но собираюсь сегодня же вылететь к тебе.

– Ко мне? Куда? В Израиль?

– Ну да.

– Считай, ты уже прилетела. Я тут, под Питером, в Комарове.

– То есть как? – упавшим голосом спросила Ия.

– А вот так, отпуск у меня. Эй, подруга, ты чего там, ревешь, что ли? У тебя что-то случилось?

– Да, у меня много чего случилось… И мне надо на месяц слинять из Москвы, я думала к тебе, а теперь вообще не понимаю… – всхлипнула Ия.

– Стоп, ты сейчас где?

– В Пулкове.

– Хватай тачку и езжай на Финляндский вокзал, там сядешь на электричку и дуй до Комарова. Я тебя встречу на станции, только позвони, сообщи, каким поездом едешь. И не реви! Мы спокойненько все обсудим, и если надо будет, я тебя без проблем отправлю в Тель-Авив. Поживешь в моей квартире без меня, а я через десять дней вернусь, и мы с тобой там так зажжем… Ты все уразумела?

– Кажется, да.

– Вот и хорошо.

– А что ты делаешь в Комарове?

– У меня тут любовь, – со вздохом отозвалась Авива. – Ой, Ийка, как же я рада, что увижу тебя, Жирафа моя дорогая! Не теряй время!

Голос любимой подруги подействовал умиротворяюще. Ия взяла себя в руки и отправилась для начала в кафе. Она была страшно голодна. Выпив кофе с не слишком свежим чизкейком, она поехала на Финляндский вокзал. И хотя она обожала Питер и давно в нем не была, сейчас ей было не до архитектурных красот Северной столицы.

Прильнув к окну в электричке, она думала: во что я влипла? Так страшно… И я, в сущности, совсем одна, несмотря на двух мужиков… Да и где они? Оба фанатично преданы своему делу, а я для них мало что значу. А муж так и вовсе меня бросил… И слезы сами потекли из глаз.

Сидевшая напротив тетка вдруг открыла объемистую хозяйственную сумку, достала оттуда большое красивое яблоко и протянула Ие.

– Возьми, милая, мытые… из своего сада, сестре везу. И плюнь ты на них, не стоят они твоих слез!

– Кто? – не поняла Ия, но яблоко взяла. – Спасибо большое!

– Как кто? Мужики! Из-за мужика же ревешь?

Ия невольно улыбнулась и надкусила яблоко. Оно оказалось достаточно сладким, но прохладным и освежающим.

– Вкусно, спасибо!

– Ох, а ты когда не ревешь, красивая, зараза!

– Еще раз спасибо.

– Да чего там…

– Скажите пожалуйста, а до Комарова далеко еще?

– Двадцать минут.

– Мне позвонить надо. Алло, Авивка, буду через двадцать минут.

– Отлично!

Женщина вдруг спросила:

– Слушай, а что это за имя такое – Завивка? Или это кликуха?

Ия рассмеялась:

– Нет, это имя такое – Авива. На иврите значит весна.

– Еврейка, что ли?

– Да, еврейка… – напряглась Ия.

– У меня тоже была подруга-еврейка, Руфка, померла давно уж, а я все по ней горюю. Сроду никого добрее не встречала.

– Вот и моя Авивка – сама доброта, но это не в национальности дело.

– Может и так. Ну ладно, милая, тебе на следующей сходить. Бывай здорова и глазки свои красивые слезами не порти. – Она достала из сумки еще одно яблоко. – А это евреечке своей передай.

Ия растрогалась чуть не до слез. Она вдруг уверовала в то, что Авивка непременно ей поможет, и, возможно, это даже хорошо, что она сейчас здесь, в России.

Авива, невысокая, полноватая, медноволосая девушка, близоруко вглядывалась в сошедших с поезда людей. И вдруг как закричит:

– Жирафа, привет!

– Авивка, какое счастье, что ты здесь. Вот, держи! – Она протягивала подруге румяное яблоко. – Это тебе от одной доброй тетки из поезда.

– Мне? – крайне удивилась Авива.

– Тебе, тебе!

– Ийка, у тебя беда?

– Можно и так сказать.

– А от кого скрываешься? От Ромки?

– Вовсе нет. Ромка от меня ушел. И уже довольно давно.

– Ох, а почему я не знаю?

– Да я закрутилась тут… И потом… Да ладно… Дело совсем не в нем…

– А я тоже хороша, дура набитая! Прямо на перроне лезу с такими разговорами. Сейчас поймаем такси и поедем.

– Куда?

– Да недалеко, на дачу. У моего тут дача. Он будет только вечером, так что мы за день успеем со всем разобраться. Вижу, тебя надо лечить, правда, жирафов мне лечить еще не приходилось, но попробую, я вообще-то хороший ветеринар.

Ие сразу стало легче. Авивка всегда на нее хорошо действовала.

Они сели в такси и через десять минут подъехали к старой даче за старым забором. Участок сплошь зарос высокими кустами, никаких клумб и грядок. Только запах чуть прелой листвы.

– Ах, хорошо, – простонала Ия.

– Конечно, хорошо! А у нас в Израиле сейчас адская жарища, да еще американцы собрались Сирию бомбить, а как это еще на нас отразится… Но к черту политику! Давай, выкладывай, что у тебя стряслось, а я пока на стол соберу!

– Даже не знаю, с чего начать…

– Естественно, с самого начала. Что с твоим летчиком вышло, и далее со всеми остановками. Тебе кофе или чай? Ой, а хочешь холодного молочка, свежего, из-под коровки?

– Да, молочка, с черным хлебушком.

– Умница! И не бойся, корову я сама проверяла.

– Ну, Авивка, ты даешь!

– А ты как думала? Нешто я стану пить, а главное, поить своего любимого невесть чем?

– А кто он, твой любимый?

– Замечательный мужик!

– Тебя вывез в Геленджик?

– Что? – опешила Авива.

– Да песенка такая есть.

– Никогда не слыхала. А мой любимый, он тоже ветеринар, великий, можно сказать, я у него многому учусь и вообще… Но обо мне потом, у меня вроде бы все хорошо. Выкладывай, Жирафа! Молочка подлить? А обедать будем, когда Ашот приедет, ты с голоду до тех пор не помрешь?

– Да нет же! – с досадой воскликнула Ия, которой уже не терпелось все рассказать, сбросить с себя часть неподъемного груза.

Ия подробно все рассказала старой подруге – и об уходе Романа, об отношениях с Мишей, о романе с Голубевым и, наконец, о причинах столь поспешного бегства из Москвы.

– Леха Чащин? Помню его, он с пятого класса по тебе сох… А вообще история – зашибись! Просто кино. У нас в Израиловке по девятому каналу частенько такие истории показывают…

– Какие?

– Извини, ерунда… Сериалы там какие-то бесконечные и третьесортные гоняют. Но ты не дрейфь, подруга, тут тебя уж точно никто искать не станет. И Ашот что-нибудь придумает, он такой, всем помогает, и тебе поможет, как нечего делать…

– А я все только летнее взяла, на жару… – растерянно пробормотала Ия.

– Подумаешь, драма! Найдем, чем тебя прикрыть.

– Это-то скорее комедия, но пока я тут прячусь, мой бизнес может пойти ко дну. У меня в последнее время появилась настоящая клиентура.

– Послушай, а почему бы тебе не сообщить обо всем Голубеву?

Ия подняла на нее измученные глаза.

– Он же занимается разведкой, у него наверняка есть какие-нибудь достаточно влиятельные знакомые…

– Авивка, пойми, он сейчас в Аргентине, на другом конце света…

– Но если он тебя любит…

– Если любит.

– А ты сомневаешься?

– Я не знаю, я уже не понимаю, кому можно верить, а кому нет…

– Тогда свяжись с Мишей, он просто свернет башку этому ублюдку!

– И сядет в тюрьму?

…Владислав Александрович был занят с раннего утра до глубокой ночи. Он был всецело захвачен работой, многое явилось для него неожиданностью. Особенно потрясла встреча с девяностопятилетним бывшим полицаем из Белоруссии. Благообразный, седой как лунь старичок, роскошные белые зубы на смуглом сморщенном лице пугали жутким несоответствием общему облику, и оттого улыбка старичка казалась зловещим оскалом.

– Ох, братушки, в чем я-то виноват? Приказ выполнял, а попробуй, не выполни! А мой двоюродный брат своих расстреливал в подвалах НКВД, а ему почему-то и почет и пенсия, а я, вишь ли, преступник? Это разве справедливо?

В словах этого старика была своя логика.

В Советском Союзе палачей, как правило, не преследовали, а тихо-мирно отправляли на заслуженный отдых, и они зачастую громко сетовали на жизнь и почему-то с особым остервенением гоняли собак на скверах. И умирали они, как правило, в своих постелях, а этого белозубого полицая все никак не оставляли в покое…

– Знаешь, Влад, а мне его даже жалко, – сказала после интервью Нина. – Ну, допустим, посадят его, так он свою жизнь уже прожил и, судя по всему, совсем неплохо, вон детей шесть штук наплодил, внуков и правнуков без числа…

– Ты не права, – резко возразил Владислав Александрович, – и дело вовсе не в самом этом старике, а в том, чтобы ему подобные понимали, что наказание неотвратимо, что оно может настигнуть человека даже на пороге смерти. Впрочем, ты и сама все понимаешь, просто жертвы его для тебя уже некая абстракция, а он сам – такой вполне себе даже уютный старичок… Ты была в Яд-Вашем в Израиле? В детском зале? Нет? Тогда ты вряд ли сможешь прочувствовать…

– То есть я бесчувственная дура?

– Вовсе нет. Просто ты типичная женщина с добрым сердцем.

– А по-моему, я для тебя больше не женщина, а боевой товарищ, – в сердцах проговорила Нина.

Ему стало неловко, но он счел за благо промолчать. А что тут возразишь, когда все мысли в редкие свободные минуты устремлялись в Москву, к любимому жирафенку. И волнение сжимало горло. Почему-то вот уже три дня он не может ей дозвониться ни домой, ни на мобильный. В ателье тоже никто не берет трубку. Скорее всего, это шутки связи, но кто знает… К счастью, Нина больше на эту тему не заговаривала, но его мучила совесть. Зачем я вообще вздумал с ней спать? А ни за чем, просто она подвернулась в нужный момент и была достаточно настойчива… Но теперь, надеюсь, она поняла. А что же все-таки с Ией? Ни звонка, ни эсэмэс… Электронная почта тоже остается без ответа. Но работы у него было столько, что она волей-неволей вытесняла все тревожные мысли.

Ашот Геворкян оказался красивым ражим мужиком с необыкновенно добрым и располагающим лицом. Такому, подумалось Ие, легко доверяются и люди и звери.

– Ой, вы наша любимая подруга Ия по прозвищу Жирафа? Я сразу понял, кто вы! Рад, страшно рад вас видеть! Я все подбивал Авиву поехать в Москву, а она почему-то не соглашается!

– Ашотик, сейчас я тебя буду кормить.

– А почему только меня?

– Да мы с Ийкой целый день что-то жуем на нервной почве.

Ашот сразу стал серьезным.

– У Ии что-то случилось? Плохое, да?

– Надо бы хуже, да некуда! – шмыгнула носом Авива.

– Выкладывайте, живо! – потребовал он.

Женщины заговорили одновременно, перебивая друг дружку.

В конце концов Ашот не выдержал и стукнул кулаком по столу:

– Тихо, девушки! Кто из вас способен членораздельно и без излишних эмоций рассказать все и, по возможности, кратко, не растекаясь в подробностях?

– Я! – вызвалась Авива. – Вот: на Ийку положил глаз один сволочной олигарх, который любит сперва изнасиловать, растоптать морально свою жертву, запереть в подвале, морить голодом, а потом вывезти на Лазурный берег…

– Откуда такие подробности? – очень серьезно спросил Ашот.

– От одного нашего одноклассника, он доверенное лицо этого ублюдка…

– Понятно, рассказывай дальше!

Авива рассказала.

– Ну вот что, девочки, – медленно и как-то очень основательно начал Ашот, – Ия останется у нас, никому в голову не вскочит искать ее в Комарове. Но мне почему-то кажется, что вся эта хрень закончится самое большее дней через семь-восемь.

Авива внимательно на него посмотрела.

– Ашотик, тебе и вправду так кажется?

– Да.

– Ийка, ему всегда все правильно кажется, он не только гениальный ветеринар, он еще маленько экстрасенс.

– Не ерунди, любимая! Но если до конца твоего отпуска это не рассосется, полетите в Израиль вместе. А я… Я свяжусь с этим вашим Чащиным и слегка намекну, что Ия уехала, ну, допустим на Гоа…

– Зачем это? – вскинулась Авива.

– Во-первых, чтобы сбить со следа, а во-вторых, выясню, что там с Ииным ателье.

– Только не говори Лехе обо мне, а то он сразу догадается, что Ийка у меня. А лучше вообще ему не звонить.

– Послушайте! – вмешалась в разговор до сих пор молчавшая Ия. – Почему вы считаете, что Леха может меня сдать? Это нехорошо, несправедливо, он же сам меня предупредил и помог уехать!

– В общем и целом вы правы, Иечка, но, как говорится, береженого Бог бережет. Хотя Авива тоже права, не надо никому звонить.

– Ашот, а как вы считаете, я могу с вашего компьютера связаться с одним человеком, который сейчас в Аргентине?

– Я так понимаю, с любимым человеком? – ласково улыбнулся Ашот.

– Да, – зарделась вдруг Ия.

– Конечно, можете, почему бы и нет? Вряд ли ваш чересчур пылкий поклонник отслеживает почту какого-то питерского ветеринара.

– Ашотик, ты представляешь, этот ее любимый человек занимается историей разных разведслужб!

– И что?

– Ну, он, наверное, мог бы найти управу на этого маньяка?

– Типично женская логика! Никакая разведка в мире даже по блату не станет заниматься каким-то сексуальным террористом, если только он у них не в разработке. Поверьте, ветеринар тоже может помочь в такой ситуации. Но твой, уж прости, любимая, глуповатый вопрос, навел меня на одну мысль… Я недавно буквально с того света вытащил ротвейлера одного крупного полицейского начальника. Собака – чудо, чемпион мира, хозяин над ней трясется, так что я в любой момент могу к нему обратиться.

И обращусь!

– Погоди, Ашотик! А ты уверен, что этот твой полицейский чин не коррумпирован? Что он каким-то образом не связан с этим ублюдком и что он не кинется сдавать Ийку? Такой вариант ведь нельзя исключить!

Ашот с удивлением посмотрел на Авиву.

– Да, к сожалению, такой вариант нельзя исключить.

Заметив, что у Ии глаза уже полны слез, Ашот взял ее руки в свои и сказал очень мягко и сердечно:

– Иечка, дорогая вы наша, живите здесь и ничего не бойтесь, вам и впрямь лучше всего просто пока затаиться. Здесь вам ничего не грозит, так что успокойтесь, вы хотели побыть со старой подружкой, вот и славно. Может, за это время вам удастся объяснить этой упрямой женщине, что зря она не хочет выйти за меня замуж. Армяне хорошие мужья.