Текст книги "У меня живет жирафа"

Часть третья

Ровно в четыре часа, было совсем темно, он подъехал к ее дому. Ему пришлось что-то наврать Нине, которая предлагала ему провести воскресенье у нее на даче. Это омрачило его радость. Но лишь слегка. Он позвонил:

– Иечка, не спишь? Я внизу!

– Бегу!

Через несколько минут она выбежала из подъезда. В джинсах, в резиновых сапогах. Он вышел ей навстречу.

– Ого, какая корзина! Давай, поставлю в багажник. А это что за сумка?

– Ну, тут все для пикника.

– О, какая предусмотрительность!

– А давайте эту сумку лучше поставим на заднее сиденье, в багажнике может пропахнуть чем-нибудь…

– Правильная мысль. Ну вот, садись, Иечка!

Она села. Он захлопнул дверцу. И мгновение помедлил. Кажется, я схожу с ума. Но о чем с ней говорить? Ну, для начала о грибах…

Он сел за руль.

– Пристегнись, Ия!

– Да-да. А куда мы поедем?

– За сто километров от кольцевой, я знаю там грибные места. Доверься мне, Иечка.

– А вы знаете грибы?

– Ну, в общем, да. А ты?

– Я тоже.

– Значит, нам не грозит опасность съесть бледную поганку? – засмеялся он.

– Ну, если вы не совсем вскружите мне голову, то я ручаюсь…

Он посмотрел на нее с удивлением. Да она кокетничает! И как-то даже изящно у нее это получилось.

– А вы мне уже вскружили голову.

– Владислав Александрович, но вы мне только что говорили «ты»…

– В самом деле. Я забыл… Но не получается сейчас почему-то…

– А можно я задам вопрос?

– Ради бога!

– Владислав Александрович, а почему вы вдруг решили пригласить меня? И почему за грибами?

К этому вопросу он был готов.

– Тут все просто. Кто-то сказал, что пошли грибы. Я стараюсь каждый год хоть разок, но вырваться за грибами. И я подумал: кого бы мне хотелось позвать, одному как-то скучно, перебрал многих и вдруг вспомнил о вас, о тебе. И позвонил наудачу. Ты согласилась.

– Понятно, – не без лукавства проговорила она. – А я так давно не была за городом… Столько работы…

– Кстати, ты сотворила чудо, наша Мария Евграфовна в твоем платье произвела истинный фурор.

– Среди девяностолетних старичков?

– Нет, в том-то и дело! Внучка юбиляра – модный дизайнер, она чуть из своего платья не вывалилась. Все пытала старушку, откуда такой туалет… но наша шпионка не раскололась!

– А вы откуда знаете, вы там были?

– Еще бы! Там было много моих героев. Удивительное дело, у большинства из них жизнь была, мягко говоря, нелегкая, даже порой чудовищно трудная, а они как-то сохраняют себя… Не все, конечно, но многие. Это поразительный факт.

– А почему вы занимаетесь именно историей разведок? Мне помнится, вы собирались заниматься…

– Ой, чем только я не собирался заниматься после журфака. Но однажды мне поручили сделать материал об одном нашем разведчике, и я увлекся…

– Но это же, наверное, очень страшно?

– Страшно? В каком смысле?

– Ну, насколько я понимаю, жизнь разведчиков вообще нелегкая, а уж советские разведчики… Им же еще постоянно не доверяли свои же. Особенно во время войны…

– Фильмов насмотрелась? Хотя ты права, это бывало иной раз просто чудовищно…

– Я, конечно, и фильмы смотрела, но я прочла все ваши книги, особенно мне показалось интересной история о том, как израильтяне ловили Эйхмана. Не оторваться…

– О, это моя первая книга, во многом еще наивная…

– Но она такая увлекательная! Мне кажется, вам бы надо писать романы.

– Ой, Ия, романы сейчас пишут все.

– Но хорошо-то пишут совсем немногие.

А еще я читала про дело Розенбергов, и мне показалось, что вы там о многом умолчали…

– Гляди-ка, какая приметливая… Да, тогда еще многое нельзя было обнародовать. В этом деле еще масса черных дыр… Смотри-ка, я не ожидал, что ты меня читала…

– Мне было интересно. Я ведь в детстве была в вас влюблена, как кошка, – вдруг проговорила Ия, сама себе удивляясь. С ума я, что ли, сошла? И почувствовала, что залилась краской.

Боже, какая прелесть, пронеслось у него в голове. Но если она признается в этом, значит, сейчас она ко мне равнодушна?

Между тем совсем рассвело, они уже выехали за город.

– Можно я окно открою?

– Конечно, открывай, а тебя не продует?

– Нет, я люблю сквозняк.

– Иечка, а ты, помнится, в детстве собиралась стать, кажется, то ли геологом…

– Археологом, – засмеялась она. – Из этого ничего не вышло, я провалилась на истфак, второй раз и пытаться не стала, уехала к Алинке и к маме и там закончила специальное училище… Я всегда любила шить, но почему-то этого стеснялась, мне казалось, что такая жердь за швейной машинкой – это смешно… Но Алинка меня пристроила в модельное агентство еще в Москве, в старших классах, чтобы я не комплексовала из-за роста…

– Ну какая же ты жердь? Ты красавица.

– Я красавица? Вы мне просто льстите…

– С какой стати мне тебе льстить? Черт, что там такое?

Их остановил гаишник.

– В чем дело? Я что-то нарушил?

– Нет, там баба… ненормальная, за рулем рожать вздумала!

– Так вызовите «скорую»!

– Товарищ, дорогой, пока еще «скорая» приедет, а тут до больницы шесть километров, довезите бога ради, я не могу пост оставить…

Парнишке было лет двадцать, и он чуть не плакал. Ия выскочила и побежала к машине, на которую указал инспектор.

– Что с вами?

– Рожаю… Ой, мамочки! Как больно-то… Помоги, сестренка!!!

– Сейчас, сейчас, машину подгоним и отвезем вас в роддом, тут близко!

Она замахала руками, Владислав Александрович подъехал как можно ближе, они с инспектором вытащили женщину из машины и положили на заднее сиденье. Она была маленькая, с огромным животом. И вдруг затихла.

– Никак померла? – позеленел юный страж порядка.

– Куда ехать-то? Жива она, просто боль отпустила.

Владислав Александрович осторожно взял с места. Ия сидела, обернувшись к женщине и держа ее руку.

– Не бойтесь, довезем, все будет хорошо. Кого ждете?

– Мальчишку.

– А чего ж сама за руль села? – спросил Владислав Александрович.

– Да мужа на работу вызвали. Мы еще через неделю ждали, и вдруг чувствую, пора… Вот и села за руль, больше некому было. Думала, доеду, и вдруг как прихватило, еле до поста дотянула, а там этот сопляк… Спасибо вам, граждане, ой, мамочки, жуть-то какая… Ой, ой, о! Как больно-то!

– Как вас звать-то?

– Настена. Я веттехник… сколько телят приняла, а сама напугалась… Дура дурой! Ой, мама!

Наконец они подъехали к зданию больницы.

– Скажите там, что Настену привезли. Они знают…

Владислав Александрович кинулся туда, предполагая, что еще придется объясняться с персоналом, они могут не захотеть принять роженицу, но, на удивление, все было достаточно цивилизованно.

– Здравствуйте, у меня в машине женщина рожает, Настеной звать…

– Вить, тащи носилки! – крикнула толстая тетка в белом халате.

Откуда ни возьмись появились два парня с носилками, и через несколько минут Настена была отдана в руки медперсонала.

– Спасибо вам преогромное, граждане!

Ия ждала у машины.

– Вот вам и грибы! – засмеялась она.

– Да никуда они не денутся! Подумаешь, на час всего задержались. Поехали!

– Поехали! – обрадовалась Ия. – Ну как там, все нормально было?

– Абсолютно. Ее там знают. И мужу уже кто-то стал звонить. Ия, а можно бестактный вопрос?

– Попробуйте!

– Почему у тебя нет детей?

– Муж говорил, что еще успеем. Но сейчас я даже рада этому… Ничего, у меня еще есть время. А у вас ведь есть сын?

– Есть. Санька. Чудесный парень, мы с ним большие друзья. Но живет он с моими родителями. Послушай, чем это так вкусно пахнет? Это из твоей сумки?

– Наверное. Я пирожков напекла. Хотите?

– Хочу! И вообще, нам следует немножко подкрепиться перед марш-броском в лес.

– Давайте!

Он съехал на обочину.

– Ну что, в машине поедим или на травке?

Она замялась.

– У меня в багажнике есть плед, так что будет удобно. Роса уже сошла…

Ия радостно улыбнулась. Он вытащил из багажника плед и большой термос.

– Давай мне сумку, она тяжелая.

Она отдала ему сумку. Господи, и это происходит наяву?

Они сошли с дороги, он расстелил плед. Ия достала из сумки красивую салфетку, красную в белый горошек, расстелила ее и принялась выгружать из сумки какие-то свертки и коробочки. Потом достала одноразовые тарелки и стаканчики, приборы, и все это белое в красный горошек. Через пять минут импровизированный стол выглядел так, что хоть сейчас снимай рекламу.

– Боже мой, Ия, да ты просто волшебница!

– Прошу вас! Пикник на обочине!

Он рассмеялся, и ему вдруг стало хорошо и легко. Он опустился на плед рядом с ней.

– Что тут у тебя?

– Вот эти пирожки с мясом, эти с картошкой, а есть еще с яблоками. А тут холодный ростбиф и малосольные огурцы, сама вчера солила.

– Боже, как вкусно, – простонал он, откусив кусок пирожка с мясом. – Как ты успела? Ты же столько работаешь?

– Выкроила вчера два часа. Мне хотелось… Я же никогда вас ничем не угощала… – она вдруг залилась краской, смутилась. А он умилился. – Ой, у меня же есть чай…

– Нет, давай лучше кофе выпьем, у меня в термосе хороший кофе. С перцем чили.

– Никогда не пробовала, интересно.

Он налил кофе в красивые стаканчики.

Она взяла стаканчик в руки, понюхала.

– Там сахар есть?

– Что ты! А ты любишь сладкий кофе?

Я как-то не подумал. Извини.

– Но, наверное, с перцем сахар не нужен? – Она отпила глоток. – Странно… Но вкусно. Неожиданно… Но вообще-то я люблю кофе со сливками, сладкий… А это… это мужской кофе. И вам очень идет…

– Кто бы мог подумать, что ты еще так потрясающе готовишь. Твои пирожки просто чудо, а ростбиф… с ума сойти. Он такой ароматный… а огурчики просто песня! Давненько я так не ел! Спасибо тебе, Иечка… – Он взял ее руку и поцеловал. Она вздрогнула.

– На здоровье, Владислав Александрович.

Он задержал ее руку в своей. На нежной длинной шее билась голубая жилка. Румянец проступал сквозь смуглую кожу. Она была восхитительна! Он вдруг придвинулся к ней вплотную.

– Ия, я схожу с ума… – прошептал он и снял очки.

Она дернулась.

– Тебе неприятно? – насторожился он.

Вместо ответа она вдруг обвила его шею руками.

– Мне приятно. Но немножко страшно…

– Чего ты боишься, дурочка?

– Не знаю… Поцелуйте меня, пожалуйста!

Он прильнул губами к голубой жилке на шее. Она задрожала. И погладила его по волосам. Он поднял голову. Ее глаза были закрыты. Он прижал ее сильнее и поцеловал в губы. Ему показалось, что лучшего поцелуя в его жизни не было. А опыт у него был немалый. Неизвестно, к чему бы это все привело, но тут из придорожных кустов выскочила собака. Большая веселая дворняга кинулась к ним и принялась, не обращая на людей внимания, лопать оставшуюся без присмотра снедь.

– Чарли, назад! – крикнул мужской голос.

Они отшатнулись друг от друга.

– Пошел отсюда! – возмутилась Ия, схватив лоток с пирожками. До них пес еще не добрался, но с ростбифом расправился.

Пес беззлобно взлаял и потрусил к хозяину.

– Что ж это вы, граждане? Нашли место! – крикнул хозяин собаки, пожилой мужчина с седой бородкой. – Хотя вас, милостивый государь, можно понять… Такая красавица… Чарли, фу! – Он взял собаку за ошейник и увел.

Они посмотрели друг на друга и расхохотались.

– А что насчет грибов? – со смехом спросила Ия.

Она все-таки старалась не смотреть на него, так как он был без очков. Ее все еще пугала синева его глаз.

– Едем, не отступать же от поставленной цели! – нарочито бодрым тоном отозвался Владислав Александрович.

Они быстро собрали остатки еды, Ия аккуратно сложила мусор в пластиковый пакет, завязала его и понесла к машине.

– Это мы выбросим в контейнер, когда он попадется. Ненавижу эту нашу манеру оставлять в лесу всякий мусор. Гадость такая!

– Да, это противно. Ну, едем?

– Конечно, едем!

Он был слегка разочарован и в то же время рад. Это опасные игры… Она так невозможно хороша и желанна… Какой идиот ее муж… Но там ведь был еще деверь, к которому она прислонилась… Его опять захлестнуло волной ярости и ревности. Что это со мной? Что-то не помню, чтобы я кого-то ревновал… Только жену, да и то до женитьбы… Но ее я любил. И что же, выходит, я люблю эту девочку? Зачем мне это? У меня Санька… Я обещал себе, что мачехи у него не будет. Следовательно, я не могу на ней жениться, с тоской подумал он. И искоса взглянул на Ию. Она сидела, закрыв глаза, но не спала… Она явно вспоминала то, что было полчаса назад… Неужто она до сих пор ко мне неравнодушна? Может быть, даже любит меня? Она читала все мои книги… Зачем такой девушке нужны книги по истории разведок? Абсурд! Значит, ей не книги нужны были, а их автор? Да ну, чепуха! Это же так естественно – заинтересоваться тем, что пишет человек, в которого ты в детстве была влюблена. А сейчас ее бросил муж, этот самый таинственный деверь, похоже, тоже слинял, ей просто для повышения самооценки нужен мужчина… Да, но я-то схожу с ума. Я точно знаю, что еще не испытывал того, что испытываю сейчас… У меня голова идет кругом. Не могу больше. Он вдруг резко затормозил и съехал на обочину. Она удивленно открыла глаза.

– Что случилось?

– Ия, скажи, как ты ко мне относишься?

Он видел, что она растерялась.

– Хорошо… Хорошо отношусь, разве не понятно?

Он молча смотрел на нее.

– Вы… Что вы хотите от меня услышать? Что я люблю вас? Ладно… Я люблю вас…

С детства. Я про вас потом забыла… Хотя нет, вру… не забывала… Просто мне казалось, что этого не может быть… что… где вы, а где я… Ой, только не снимайте очки!

– Почему? – удивился он.

– Я боюсь… И в детстве боялась…

– Чего ты боишься, дурочка?

– Понимаете, я как-то забываю, какие у вас синие глаза…

– Так, может, мне карие линзы носить? – засмеялся он.

– Нет… Ни в коем случае… – Она вдруг протянула руку, сняла с него очки. – А вот так уже нестрашно…

– Ия, девочка, я… я тоже люблю тебя, но…

– А какое тут может быть «но»? – просияла она.

– Я не смогу на тебе жениться!

– Жениться? Зачем жениться? Я не хочу за вас замуж. Я вообще не хочу замуж. С меня хватит… Знаете, даже если между нами ничего больше не будет… все равно, я услышала от вас то, чего никогда не чаяла услышать… Это уже само по себе счастье.

Господи, какое чудо! Неужели еще бывают такие женщины?

Он молча смотрел на нее.

– А… А почему вы… молчите?

– Слова в горле застряли, – хрипло проговорил он, притянул ее к себе и поцеловал. И опять этот волшебный, невероятный, ни с чем не сравнимый вкус поцелуя… А когда он вновь прижался губами к голубой жилке на шее и уже подобрался к застежке лифчика, она вдруг засмеялась и спросила:

– А как же грибы?

– А пошли они… – и он опрокинул назад спинки передних сидений.

– Ийка, что с тобой? – спросила Аня, когда в понедельник утром Ия пришла в ателье.

– А что со мной? – каким-то низким непривычным голосом спросила Ия.

– Ты как будто только что из-под мужика…

– И что с того? Имею право!

– Ой, Ийка, а кто он?

– Да так… один…

– Перспективный?

– В каком смысле?

– В смысле замуж…

– Абсолютно бесперспективный, но мне плевать, я его люблю!

– Ого! Круто! А он женатый?

– Ага!

– Тогда особо любить не советую!

– Там видно будет!

– Рассчитываешь развести?

– Даже и не думаю! Просто люблю.

– А он богатый?

– Нет. Но и не бедный. Нормальный.

– Это что же, любовь с первого взгляда?

Ия на секунду замешкалась с ответом, а потом решительно сказала:

– Вот именно!

Владислав Александрович заехал к родителям, привез для Саньки новый телефон.

– Владя, надеюсь, ты не слишком дорогой купил?

– Да нет, мама, они же теперь недолговечные, не имеет смысла.

– Да? То-то я смотрю, мой мобильник стал все время разряжаться. Папа говорит, надо купить новую батарейку.

– Бессмысленно. Сколько твоему телефону?

– Два с половиной года.

– Тогда и вправду нет смысла. Что ж ты не сказала? Я бы тебе тоже купил.

– Нет, Владя, я сама куплю. Я же знаю, какой мне нужен. Чтобы крупные цифры и буквы, чтобы только звонить и отвечать на звонки, а всякие прибамбасы мне абсолютно не нужны.

– Мама, только не забудь перекинуть все номера на симку, а то будет как в прошлый раз.

– А я не умею.

– Саньке скажи. Он лучше меня в этом разбирается.

– Владя, а что с тобой?

– А что со мной?

– Ты часом не влюбился?

– Да с чего ты взяла?

– Что ж я, своего единственного сына не знаю? Ой, Владька, колись, кто она?

– Да неважно, мама…

– Что значит неважно? У тебя, между прочим, сын, и ему абы кто не сгодится…

– Мама, о женитьбе речь вообще не идет. Да, я увлекся… Но сразу предупредил, что не могу жениться.

– А сколько ей лет?

– Двадцать восемь.

– Владя, она для тебя чересчур молода.

– Мама, поскольку речь не идет о женитьбе, то прости, но тебя это не должно заботить.

– Вон ты как с матерью… Зря! И раз так, я уже ее ненавижу!

– Мама! – вдруг страшно испугался Владислав Александрович. – Как ты можешь? Зачем? Она чудесное, редкое в наше время существо. Она меня любит, любит с детства…

– То есть как?

– А вот так. И все. Мы закрыли эту тему.

– Ий, тебя к телефону! – сказала Аня.

– Кто?

– Не знаю.

– Алло!

– Это Ия Руденко?

– Да, – ответила она и подумала: надо бы сменить фамилию. – Я вас слушаю.

– Дело в том, что моя дочь выходит замуж, – мужской голос в трубке звучал, как показалось Ие, очень надменно. – Когда мы с ней могли бы приехать, чтобы заказать платье?

– Да в любое время!

– Нет, вы назначьте точное время, я очень занят и не могу ждать, пока вы будете возиться с другими бабами.

– Хорошо. Сегодня в четыре часа вас устроит?

– Да. Ждите!

– Кто это? Клиент? – полюбопытствовала Аня.

– Папаша. Сам приедет выбирать дочке свадебный наряд.

– Воображаю! А почему не мамаша?

– Может, там и нет мамаши. Да какая нам разница?

Ровно в четыре часа в ателье вошел крепкий, бритый наголо парень лет двадцати пяти. Окинул взглядом помещение и что-то буркнул в переговорное устройство. Охранник, сообразила Ия.

И вскоре вошли двое – довольно невзрачная девушка и высокий грузноватый мужчина лет пятидесяти с красивым, но несколько обрюзгшим лицом.

– Кто тут госпожа Руденко?

– Это я.

– Ух ты! – произнес мужчина. – Ну, показывайте. Смотри, Танюшка! Да тут только одно свадебное…

– Присаживайтесь, пожалуйста. Может, хотите кофе или чаю? – предложила Аня.

– Мы сюда не чаи распивать приехали. Вот, дочка моя замуж выходит. Я предлагал поехать в Париж платье купить. Нет, уперлась, хочу к Ие Руденко! Подружка у нее замуж в вашем платье выходила, так она тоже хочет. А то, чего требует дочка, должно быть исполнено, точка!

– А вы Мистер Твистер? – улыбнулась Ия.

– Выходит так! Татьяна, выбирай!

– Папа, но я не могу так быстро… Ты езжай по своим делам, а я как выберу платье, пришлю тебе на телефон фотку.

– Разумно. Ну, я вижу, тут и вправду долгая канитель будет. Ладно, я поехал. Все равно я ни хрена в этих тряпках не разбираюсь.

– Спасибо, папочка!

Любящий папаша пошел к выходу. Уже в дверях он обернулся, окинул Ию оценивающим взглядом, чему-то усмехнулся и сказал:

– До скорого, девушки!

Таня зачарованно бродила среди манекенов.

– А между прочим, интересный мужик, – тихонько заметила Аня.

– Да ну, типичный Мистер Твистер.

Ия подошла к девушке.

– Скажите, вы хотите что-то определенное?

– Я пока смотрю. Знаю только, что не хочу традиционное белое платье. Хочу что-то скромное, но… Чтобы я в нем не потерялась. Короче, без наворотов.

– У вас великолепная фигура. Ее надо подчеркнуть. Я просто еще не знаю ваших предпочтений…

– А какой цвет сейчас в тренде?

– В этом сезоне очень актуален оранжевый, но вам это противопоказано.

– Ой, да, оранжевый я терпеть не могу.

– А вот зеленый… У вас же глаза зеленые.

– Зеленый? – задумчиво проговорила девушка. – Даже не знаю… Нет, наверное. Папа скажет, что я царевна-лягушка. А может, вот это? Мне так оно нравится!

– Нет, оно слишком цветастое, оно вас съест. О, кажется, я знаю… Аня, принести, пожалуйста, сиреневый гипюр…

– Сиреневый гипюр? Ни за что! Это такая пошлость!

– Подождите, давайте просто прикинем, не понравится, придумаем что-то другое.

Аня вынесла им кусок фантастически красивой ткани. В этом сиреневом почти отсутствовали розовые оттенки, это был цвет серовато-сиреневый и смотрелся он удивительно благородно. Но Ия достала из шкафа кусочек серебристой ткани и подложила под гипюр. Сиреневая ткань вдруг приобрела какую-то таинственность. Таня глаз не могла оторвать.

– Как красиво! Мне нравится, что есть серебро, но его совсем мало… Знаете, это как вода подо льдом перед закатом…

– Какое тонкое и точное сравнение! – поразилась Ия. – Вы художница?

– Нет. Просто люблю живопись. Это очень благородно выглядит. И вроде мне идет?

– Вам очень идет. Просто надо будет макияж поярче.

– А фасон?

– Одну минутку. – Ия взяла блокнот и мгновенно набросала фасон – очень облегающее платье с изящной легкой драпировкой с одной стороны юбки. – Вот, примерно так…

– Красиво! – зачарованно проговорила девушка. – А ничего, что декольте?

– Вы будете венчаться?

– Нет.

– Тогда нормально. У вас очень красивые плечи и грудь…

– Вы правда так считаете?

– Конечно. Не считала бы, не стала бы предлагать такой фасон. А вам что, никто не говорил, какая у вас роскошная фигура? Высокая грудь, тонкая талия…

– Нет, мне все больше говорили, что у меня глаза маленькие, нос длинный, я хотела сделать ринопластику, но папа не позволил…

– А насчет носа и глаз это тоже папа?

– Папа.

– А жених? Тоже папа нашел?

– Да.

– А вы его не любите?

– Не знаю. Он мне нравится. Но, по-моему, он женится не на мне, а на папе… – грустно проговорила девушка.

– Знаете, это все ерунда.

– Вы о чем?

– Глаза маленькие, нос длинный. Ерунда! Надо сделать пышную стрижку, подвести глаза, и вы станете неузнаваемой! Почему с такими комплексами вы не обратились к хорошему стилисту? Насколько я понимаю, материальных проблем у вас нет?

– Папа считает, что девушка должна быть натуральной… А мамы у меня нету.

– Знаете что, Таня, а давайте сделаем так… Вы в день свадьбы с утра приедете сюда, я договорюсь со стилистом. И вы явитесь к жениху такой, что он просто ахнет… А папа уже ничего сделать не сможет, к тому же вы так ему понравитесь, что он…

– Вы не знаете моего папу. Он может заставить меня смыть макияж. Просто потому, что я его ослушалась.

– Таня, ваш папа ничего не заметит и не поймет. Он просто решит, что это платье так вам к лицу.

– Скажите, а если… ну… чем-то прикрыть лицо… что-то вроде вуали сделать?

– Зачем?

– Понимаете, когда нас распишут, папа уже ничего не сделает, а пока… Он всегда твердит – выйдешь замуж, твори с собой что вздумается, а пока…

– Ну не чадру же на вас надевать, в самом-то деле. Неужто он такой самодур, ваш папа?

– Такой… Он на все способен, если ему вожжа под хвост попадет.

– Таня, а вы не преувеличиваете? Ведь согласился же ваш папа, чтобы вы сшили платье у меня, а не поехали в Париж?

– Согласился. Но только потому, что моя подруга у вас шила, а ее папа такой крутой, что мой его очень сильно уважает.

– Кажется, я придумала… Когда у вас свадьба?

– Шестого сентября.

– Замечательно! Шестого сентября может быть уже холодно. Я сделаю вам на это платье пелерину с капюшоном. Это будет очень эффектно, и до порога ЗАГСа вы в ней спокойно дойдете, а там уж…

– Здорово! Не зря мне о вас говорили! Вы чудо! А пелеринка из чего будет?

– Из этой же ткани. А ваш папа, он кто? Олигарх?

– Ну, на олигарха все-таки не тянет, но очень тянется.

– Понятно, – улыбнулась Ия. Эта девушка ей определенно нравилась.

У Тани зазвонил телефон.

– Папа! Алло, да, папочка. Выбрала. Нет, прислать не могу, я выбрала только ткань и фасон, мне жутко нравится. Чудо просто. Хорошо. – Она спрятала телефон. – Папа сказал, что вам, кажется, можно доверять, просто удивительно, папа никому вообще не доверяет. Можно я тут подожду чуть-чуть, за мной сейчас придет машина?

– Конечно. Хотите кофе или чаю? У нас потрясающее печенье. Специально заказываем в кондитерской.

У Тани блеснули глаза.

– Я с удовольствием!

Она буквально накинулась на печенье.

– Простите, мне сладкого не дают. А я так люблю…

– У вас что, диабет?

– Нет, у меня папа! – рассмеялась Таня. – Не будешь жрать сладкое, не разжиреешь, он всегда мне это внушает… А печенье у вас – мечта!

Ия вышла и через минуту вернулась с небольшой коробочкой.

– Я смотрю, у вас сумка большая, вот, спрячьте. Надеюсь, папа вашу сумку не обыскивает?

– Слава богу, нет. Спасибо вам огромное. Вы хороший человек, Ия. И имя у вас такое красивое…

– Ничего, Танечка, ждать осталось не так уж долго. Выйдете замуж, а там уж оторветесь. Только мужу не позволяйте вами командовать.

Таня беспомощно улыбнулась и сунула в рот еще одно печенье. Ей опять позвонили.

– Иду! – бросила она в трубку. – Знаете, Ия, после разговора с вами я вдруг подумала: может, я вовсе и не такая уж уродина. Это дорогого стоит. И фигура у меня классная… Словом, моя самооценка здорово повысилась после разговора с вами. Спасибо!

– Я рада. Значит, через пять дней жду вас на примерку.

– Через пять? Так долго…

– Раньше не получится, у меня много заказов.

– И вы со всеми заказчицами так возитесь?

– Ну, как вам сказать. Просто не всем это нужно.

– Вы чудо!

– Ийка, чего она такая зашуганная?

– Да папаша у нее, похоже, идиот и самодур. Совершенно заклевал девчонку, внушил ей, что она уродина…

– Убивала бы таких…

– Между прочим, моя мама тоже внушала мне, что я уродина. Алинка красавица, а я жердь… Родители частенько взращивают в детях комплекс неполноценности. Им кажется, что они желают детям добра, хотят видеть их более совершенными, а те потом всю жизнь этим комплексом мучаются. Если бы не Алинка, может, я тоже была бы такая зашуганная…

– Да тебе-то что шугаться, ты красавица, и мужики не переводятся… Вон как сияешь.

Ию и впрямь буквально распирало от счастья и восторга. Вчера вечером Владислав Александрович приехал к ней и остался до утра. У нее не было подруг. А так хотелось поделиться с кем-то. Со старшей сестрой она могла поделиться чем угодно, но только не этой радостью. Не скажу же я ей, что сплю с ее бывшим любовником, тем более что она хотела его вернуть. Единственная закадычная подруга Авива давно уже живет в Израиле, а по скайпу как-то не получается вести задушевные беседы. И вдруг ее словно обожгло – а как же Миша? Он ведь в какой-то момент обязательно приедет. Как он там, бедный? В новостях все время говорят, что вода в Амуре только прибывает. А он там спасает людей. Он вообще такой, спасатель… И меня спас. Ее вдруг залило теплом. Миша… Я, кажется, скучаю по нему… Господи, при чем тут Миша? Я же люблю Владислава Александровича, моего Влада… Но у нее никак не получалось говорить ему «ты», даже в постели. А он смеется и требует, чтобы я говорила ему «ты». «А то я чувствую себя каким-то почтенным старцем!»

И я совсем больше не боюсь, когда он снимает очки. У него такие добрые, близорукие и такие красивые глаза, в них отражается такая нежность, когда он на меня смотрит. Мне так хорошо оттого, что он со мной. И немножко оттого, что где-то далеко есть Миша… Неужели можно любить двоих? Эх, поговорить бы с Марией Евграфовной. Но звонить ей мне неудобно. Что я ей скажу? Знаете, я переспала с Голубевым, я его люблю, но еще немножко люблю Мишу? Бред! Но если я буду держать это в себе, меня просто разорвет! А может, поехать к Авивке? Она давно зовет, и отдохнуть недельку у теплого моря не мешает. Авивке можно рассказать все. Я так и слышу, как она мне говорит своим удивительным низким голосом, похожим на звучание контрабаса: «Тут все элементарно, мадемуазель! Ты просто сучка в период течки!» Авива работает ветеринаром, и все ее сравнения из мира животных. В детстве мы с ней собирали всех шелудивых котят и собак в округе, но относили их к ней, так как меня в дом с живностью просто не пустили бы. Авива как-то с детства понимала, как их выхаживать. Врожденный дар ветеринара. И сейчас в Тель-Авиве у нее большая практика. Хочу к Авиве в Тель-Авив. Правда, она всегда говорит, что раньше октября в Израиль лучше не соваться, жарко. А что, я уже три года не была в отпуске, имею право. Надо до октября разобраться с заказами, а новых пока не брать, высвободить себе недельку… Ох, а как же я без Голубева? А вдруг он захочет со мной поехать? Вот было бы классно! Хотя нет, если он будет со мной, я не смогу много общаться с Авивкой. Да ну, скорее всего мне просто не удастся вырваться. Работы так много, и нельзя ею пренебрегать… Я тут на днях прочла в каком-то журнале, что, когда один из супругов бросает другого, виноват тот, кого бросили. Какая-то артистка разразилась житейской мудростью. Чушь собачья! Бред самонадеянной бабенки. Чем я виновата в том, что меня бросил муж? Тем, что у меня денег меньше, чем у дочки олигарха? Да о чем я вообще думаю? У меня сбылась хрустальная мечта детства – меня полюбил Голубев! Он не может на мне жениться? Подумаешь, большое дело! Главное – он со мной. Я просыпаюсь иногда, а он спит рядом! Я смотрю на него спящего и не верю себе… А что это значит? Только одно – я самая счастливая женщина на свете, и гори оно все синим пламенем!

Что я наделал, думал Владислав Александрович. Да, я кажется и впрямь люблю эту женщину, но что я могу ей дать, кроме себя самого, а это не такой уж подарок… Я не могу на ней жениться, а ей нужна семья, ребенок, она нормальная женщина, прекрасная хозяйка, ей нужно гнездо, птенцы, над которыми она будет хлопать крыльями. А я? Я не хочу гнезда, не хочу птенцов, я вольный орел… Хотя какой я, к чертям, орел? Так, кукушка. Кстати, по-немецки кукушка мужского рода. Дер Кукук! Я вольный Кукук! Сына подбросил родителям и летаю себе… «У жирафа вышла дочь замуж за бизона». А я даже не бизон, я кукук. Довольно уже общипанный кукук. А жирафики, они млекопитающие… И что птице делать с млекопитающим?

Так он пытался защититься от своей любви, от этого терзающего его чувства, от желания ни на минуту не расставаться с Ией. От нежности, переполнявшей его, когда он смотрел на нее. От влюбленного взгляда огромных карих глаз с невероятно длинными ресницами. А вкус ее поцелуев, а кожа, шелковая, как шкурка юного жирафенка. Все эти мысли и чувства донимали его, мешали жить и работать.

Позвонила Нина.

– Влад, надо поговорить.

– Что-то случилось, Ниночка?

– Нет, просто есть задумки новой программы, хотелось бы обсудить. Надо встретиться. Давай увидимся в кафе.

Он удивился. Одно время он частенько бывал у нее. Видимо, она что-то поняла. И ведет себя на удивление деликатно. Она умна. И не хотелось бы портить с ней отношения. Она может быть хорошим другом. Хотя она, кажется, любит меня… Господи, я сошелся с ней, что называется, с горя, а теперь приходится расхлебывать. Идиот, тебе уже пятый десяток, а скачешь из постели в постель… Стыдно, господин Голубев.

Ия никогда не звонила Голубеву. Он сам звонил ей довольно часто и присылал нежные эсэмэски. Она с восторгом отвечала, но сама не была инициатором переписки. Боялась быть назойливой, боялась ему надоесть. И каждый день повторяла как заклинание: сбылась моя мечта, и даже если больше ничего не будет, все равно… Главное, что я услышала от него признание в любви.