Текст книги "Полоса везения, или Все мужики козлы"

– Костя тоже давно бросил…

– А он знает, что девочка у вас?

– Конечно, я ему тут же позвонила. В Сан-Франциско!

– В Сан-Франциско? Он что, эмигрировал?

– Боже упаси! Он был в командировке и остался на Рождество у приятеля.

– Понял. Маша, расскажите хоть что-нибудь о себе, – попросил он. – Если бы я знал, что вы такая… я бы расспросил этих ваших знакомых в Торонто. Все-таки один вечер мы провели вместе.

– А что вы делали в Торонто?

– Закупал кое-какое оборудование для телекомпании.

– И где вы познакомились с Белиловскими?

– Я имел дело с Матвеем по работе, и он пригласил меня к себе в гости. Маш, это нечестно, вы опять расспрашиваете меня, а я о вас ничего практически не знаю.

– А что вы хотели бы узнать?

– Все!

– Это чересчур, – засмеялась я. – А конкретнее? Давайте я буду отвечать на ваши вопросы… Разумеется, если они не слишком нескромные.

– Ну вот! А я как раз собирался задать нескромный вопрос.

– Попробуйте!

– Маша, почему вы одна?

– Одинокая сорокалетняя женщина не такая уж редкость.

– Да, но вы… Вы так красивы и так… сексуальны, – добавил он и, кажется, смутился.

– У меня дурной характер!

– Не верю!

– Судите сами, у меня было три с половиной мужа, и я ни с кем не ужилась.

– А что такое полмужа? Это что-то вроде незарегистрированного брака?

– Совершенно верно!

– Извините меня, но они все… идиоты! Потерять такую женщину!

– Не буду спорить! – рассмеялась я.

– И что, вы вообще всех мужчин идиотами считаете? – поинтересовался он, весело глядя на меня.

– Не всех, но многих.

– А меня вы к ним еще не причислили?

– Пока нет. Вы мне еще не дали оснований!

– Постараюсь и впредь не дать вам оснований. Маша, – он взял мою руку и поднес к губам, поцеловал, но не отпустил. – Маша, мне давно ни одна женщина не нравилась так, как вы… – И он пристально посмотрел мне в глаза, словно хотел прочесть в них ответ.

Я поняла, что должна тоже что-то сказать.

– Мне хорошо с вами, легко… и тепло…

– Маша!

Официант принес закуски и принялся расставлять их на столе. Разговор поневоле прервался.

– Ох, до чего ж я голоден, – признался Максим. – С утра не успел поесть, столько работы было…

Мы занялись едой. Все было вкусно, как-то по-домашнему. Я видела восхищение в его глазах, и мне он тоже страшно нравился. От его прикосновений меня бросало в жар, от улыбки таяло сердце, и я чувствовала себя поистине неотразимой. Да, несомненно, у меня полоса везения! И поэтому все у нас с ним будет хорошо, даже отлично… Я, правда, не очень себе представляла, что именно будет хорошо. Постель? Возможно. Нас очень тянет друг к другу, а впрочем, зачем думать о будущем, надо жить сегодняшним днем, наслаждаться и, главное, ни о чем потом не сожалеть! И я наслаждалась буквально каждым мгновением, и это, очевидно, отражалось на моей физиономии, потому что он не отрывал от меня глаз.

Он пригласил меня танцевать. Кроме нас танцевала всего одна пара. Максим все крепче прижимал меня к себе, волнение нарастало.

– К тебе мы не сможем поехать, да? – прошептал он.

– Не сможем.

– Но как же нам быть?

Вопрос вполне идиотский, надо заметить.

– А тебе обязательно вернуться сегодня домой? Поедем ко мне на дачу! – страстно прошептал он. – Там мы будем одни. Затопим печку…

Мысль показалась мне весьма привлекательной.

– Я согласна. Это очень далеко?

– Минут сорок.

– Но ведь вы пили…

– Не страшно, у меня есть таблеточка, начисто отбивает запах. Поедем, милая моя, нам будет так хорошо там…

Я была в этом уверена, но вдруг внутренний голос сказал мне: не надо, не езди с ним на дачу! Вас там запросто может кто-то увидеть, соседи, например, он испугается, и это все испортит. Он нечасто напоминает о себе, мой внутренний голос, но ему можно верить.

Мы опять сели за столик. Подали горячее. Я молчала, мучительно соображая, что бы такое наврать и не ехать на дачу. Странно… Мне ведь так хотелось остаться с ним наедине, но ослушаться своего внутреннего голоса я просто не могла, такое уже бывало и никогда ни к чему хорошему не приводило.

– Маша, что случилось? – вдруг спросил он.

– Ничего не случилось.

– Но я же вижу… У тебя переменилось настроение… Ты не хочешь ехать со мной на дачу? Почему?

– Не знаю…

– Но не хочешь?

– Не хочу, – честно призналась я.

Он пристально смотрел мне в глаза.

– Ты просто не хочешь на дачу или… Или не хочешь быть со мной?

– Не хочу на дачу! – твердо ответила я.

Он с облегчением улыбнулся.

– Не хочешь, не поедем! Может, ты и права… Не стоит торопить события. А скажи, если бы вчера не возникла твоя племянница, ты бы прогнала меня?

– Нет, не прогнала бы…

– Ты странная женщина, но от этого еще более волнующая… Пойдем потанцуем, мне так хочется снова тебя обнять…

Я тоже жаждала вновь очутиться в его объятиях. Он был выше меня на целую голову, и в какой-то момент я просто прижалась лицом к его груди, чувствуя его запах, такой мужской… Вдруг я ощутила, что он напрягся и несколько ослабил объятия. Я подняла голову. У него было уже совсем другое лицо. Безразличное, с натянутой неестественной улыбкой. К счастью, музыка смолкла, и мы вернулись к столу.

– Максим, что случилось? – тихо спросила я.

– Ничего не случилось, просто… У меня заболела нога.

Он явно врал. Но в конце концов, меня это пока еще не очень касается. Я незаметно обвела взглядом зал. Ага, так я и думала! Появилась новая компания, пять человек. И одна дама из этой компании разглядывала меня горящими от любопытства глазами. Какой все-таки умный мой внутренний голос. Максим испугался! Очевидно, эта дама знакомая его жены. Что ж, я не могу его за это осуждать. С женой он живет всю жизнь, а меня видит третий раз. Вещи несопоставимые. Только вот одно я знала точно – видеть его испуганные глаза мне не хочется. Не хочется и все тут!

– Максим, у вас есть какие-то дела с германоязычными странами?

– Что? – совершенно ошалел он.

– Ну, с Германией, Австрией, Швейцарией?

– Да, с Германией… Но…

– Вы подойдите к вашей знакомой, которая так и ест меня глазами, и скажите, что я или представитель этой фирмы, или его жена…

Он смотрел на меня с недоумением, а потом вдруг расхохотался.

– Вы действительно потрясающая женщина! А я осел! Самый настоящий осел. Простите меня.

– Это подруга вашей жены? – не удержалась я.

Он замялся.

– Да… Но это не имеет никакого значения. Поверьте, Маша.

И все-таки настроение было испорчено. Чувствовалось, что он все время помнит о присутствии этой дамы. И наконец я не выдержала:

– Макс, мне пора!

– Как? Почему? – не слишком искренне удивился он.

– Поздно, скоро двенадцать, а у меня там Белка одна…

– Жаль…

Он жестом подозвал официанта и попросил счет. Потом достал из кармана таблетку и запил водой.

– Это для гаишников или вам нехорошо? – поинтересовалась я.

– Не скажу, что мне очень уж хорошо, но таблетка для гаишников.

Официант принес счет и удалился с подаренными мне цветами. Заметив мой удивленный взгляд, Максим сказал:

– Он их упакует. Я хочу, чтобы вы взяли их с собой.

– С удовольствием. Спасибо.

Выходя из зала, он с улыбкой кивнул подруге жены. Та в ответ загадочно улыбнулась.

Когда мы уже сели в машину, он вдруг расхохотался.

– Почему вы смеетесь?

– Маша, нас сегодня прервали почти на том же самом месте, что и вчера. Знаете, что это значит?

– Что нам не стоит и пытаться сойти с этого места?

– Отнюдь! Просто Бог любит троицу, и потому обязательно в следующий раз опять случится что-то подобное. Но зато потом…

– Что будет потом?

– Потом уж все будет как надо! Только следует поскорее разделаться с этим окаянным третьим разом. Давайте встретимся завтра!

– Завтра?

– Да, завтра! Ох, черт, я забыл! Завтра день рождения сына! Машенька, я позвоню, ладно?

Он довез меня до подъезда.

– Как не хочется прощаться, Маша.

– Мало ли что не хочется! Сегодня вам следует вернуться пораньше. Чтобы не возникло никаких подозрений!

– Не надо об этом думать, Маша. Это мои проблемы!

– Ах да, простите! Всего хорошего, Максим! Спасибо за цветы!

Я выскочила из машины и, чуть не плача, вбежала в подъезд. Но привычка есть привычка, и я открыла почтовый ящик. Оттуда выпала записка: «Машенька, я все поняла! И уехала к Лизе! Прости за все! Твоя Белла». Вот тут я дала волю слезам. Стояла в подъезде и рыдала, как дура. Но вдруг услышала, что кто-то входит, и шагнула к лифту.

– Маша!

Я резко обернулась.

– Маша, ты плачешь? Из-за меня, да? Маша, милая моя!

Он схватил меня, прижал к себе, потом отстранился немного и стал целовать, куда попало, в глаза, в нос, в щеку.

– Почему ты вернулся? – я первый раз сказала ему «ты».

– Не знаю… Мне показалось, что тебе плохо… И еще… захотелось попросить прощения… поцеловать… Не знаю! А что это у тебя в руках? – заметил он Белкину записку.

Я молча отдала ее ему.

– Маша! – закричал он. – Маша, какое счастье!

Я хотела спросить, не лучше ли ему вернуться домой, потом вспомнила, что это не мои проблемы, и нажала на кнопку лифта.

Он ушел только утром, сказал, что поедет прямо на работу. На лице его, усталом и осунувшемся, было написано такое счастье, что я засмеялась:

– Макс, погаси свет, а то все у тебя на работе догадаются, где ты был и что делал.

– Ну и пусть! Пусть лопнут от зависти!

С этим он удалился, а через десять минут позвонил из машины:

– Я хочу сказать… Я, кажется, люблю тебя! – И тут же отключил телефон.

Я была счастлива! Вот что значит полоса везения!

Но как бы то ни было, а работать надо, хочешь не хочешь. Я, естественно, не хотела, но заставила себя сесть за машинку, прекрасно понимая, что скоро меня все равно прервут. Уж Белка с Лизой не преминут узнать, как мои дела. Да и Танька тоже. Однако первым позвонил Вырвизуб.

– Мария Никитична, дорогая, как ваше здоровье? – для начала осведомился он.

– Спасибо, Борис Евгеньевич, все хорошо. Кстати, я ведь не поблагодарила вас за чудные розы. Спасибо большое!

– Рад, что угодил вам. Мария Никитична, как наши дела?

– Идут, Борис Евгеньевич, идут полным ходом, надеюсь, что скоро закончу. Вот только надо будет еще все это перепечатать набело, я сама не успею.

– Не волнуйтесь об этом! Сдадите так, как есть, наши девочки отлично сами наберут текст, вы ведь не от руки пишете?

– Нет, я на машинке.

– И прекрасно.

– Но тогда… Тогда я могла бы уже отдать вам то, что я сделала, – ляпнула я и тут же раскаялась: мы ведь условились, что он мне заплатит, как только я представлю рукопись, а так я ему отдам…

– Нет, Мария Никитична, не стоит. На носу долгие праздники, а у вас всего один-единственный экземпляр, он легко может потеряться. Не стоит. Все равно раньше пятнадцатого января никакой нормальной работы не будет.

– Ну, к пятнадцатому я вообще все закончу! – обрадовалась я.

– Вот и чудесно! К шестнадцатому числу я приготовлю деньги, а вы рукопись! Договорились?

– Да, разумеется!

– А потом, Мария Никитична, у меня еще есть на вас виды. Вы пока ничем не связаны, никаким договором?

– Пока нет. А что вы хотите мне предложить? – Мне было чрезвычайно любопытно.

– Знаете, многое! Но выбирать будете сами! Конкретнее пока говорить не стану, в наше время опасно много обещать… Но без работы вы не останетесь.

– Что ж, спасибо. Меня это радует.

– Где вы встречаете Новый год? – вдруг поинтересовался он.

– Новый год? Вероятно, у тетушки, как обычно, – осторожно ответила я.

– А я уеду в Египет! И потому хочу заранее пожелать вам в Новом году удачи и больших творческих успехов.

– О, спасибо, Борис Евгеньевич! И вам я тоже желаю всяческих успехов. В Египте сейчас, наверное, здорово, тепло и купаться можно?

– Говорят, можно!

– Тогда желаю вам хорошего купания!

– Мария Никитична, – он слегка охрип, – а вы бы не хотели… тоже в Египет? Я могу это устроить в два счета!

– Нет, спасибо, Борис Евгеньевич, – чуть не расхохоталась я, – мне же надо работать…

– Ну, в принципе…

– Нет, нет, благодарю, но я не поеду!

– Жаль. Простите за назойливость, – очень сильно смутился Вырвизуб.

– Да нет, что вы… При других обстоятельствах я, возможно, и поехала бы… Ну, ладно, счастливого вам пути!

– А вам – счастливо оставаться и с наступающим вас!

Да он, кажется, и впрямь в меня влюбился. Бедняга! И тут же меня обдало жаром от воспоминаний о минувшей ночи. Господи, что это было? Безумие, восторг, страсть? Нет, любое слово казалось мне штампом, недостойным пережитого. Я дожила до сорока лет, но только сегодня ночью мне на какой-то миг показалось, что вот, наконец, я нашла ту самую пресловутую вторую половинку. И, конечно, Макс был самым лучшим мужчиной, какие встречались мне в жизни. Неужели это и есть любовь? Ах, какая умница Вырвизуб, он сказал, что сдать надо шестнадцатого, значит, я вполне могу сегодня полентяйничать. Ибо какая может быть работа после не просто бессонной ночи, а после ночи любви? Тьфу, неужели не осталось для любви незатасканных слов и словосочетаний? Впрочем, это не имеет ни малейшего значения, главное, чтобы была сама любовь, а слова-то уж я как-нибудь подберу!

Я с легким сердцем встала из-за стола и подошла к зеркалу. Да, вид еще тот! Но до чего же глаза блестят! А губы распухли вполне недвусмысленно. Зато я точно знаю, что сейчас ни один мужик не устоял бы передо мной. Но они не нужны мне! Никто! Только один Макс… Макс! Макс!

Стоп, Маша, опомнись, остановил меня внутренний голос, и я решила прислушаться к нему. Иногда он говорит дельные вещи. Ночь любви, разумеется, дело хорошее, особенно после нескольких лет воздержания. Но ты, кажется, упоминала о любви? Рано, Маша, рано! Это всего лишь хороший, даже потрясающий секс, но любовь тут ни при чем. Но он сам позвонил… сказал, что любит! Ничего подобного! Он сказал, что, кажется, любит. Есть разница, согласись! И потом, он позвонил через четверть часа после того, как расстался с тобой, то есть еще не остыл. И принимать всерьез эти слова нельзя. Чуть ли не каждый мужик в постели бормочет что-то о любви, ну и велика ли цена этому бормотанию? Грош в базарный день. А звонку через пятнадцать минут – в лучшем случае два гроша или даже полтора. Ну и что из этого следует? Ничего особенного, просто радуйся удачно проведенной ночи и даже не очень рассчитывай на еще одну. Так надежнее и спокойнее. Это не любовь и даже пока не влюбленность, это всего лишь удовлетворенное желание. Если учесть, как давно ты этим не занималась, то не удивительно, что пришла в такой телячий восторг, и вполне возможно, что дело вовсе не в его талантах… Ну нет, дело очень даже в его талантах, – не согласилась я с внутренним голосом. Я же все-таки повидала в жизни мужчин и разбираюсь, что к чему… Да, я согласна, о любви еще рано думать и тем более говорить, но что касается его сексуальных способностей, то тут не может быть никаких сомнений.

Вот так плодотворно побеседовав с внутренним голосом, я пришла к выводу, что не стану никому ничего говорить. Было и было, подумаешь, большое дело! И виду не подам… А лучше всего скажу, что нашла записку слишком поздно, тогда и расспросов не будет, а то тетушка, а теперь еще и Белка, слишком интересуются моей половой жизнью. Правда, от Таньки вряд ли удастся что-то скрыть. У нее потрясающая интуиция.

И словно в ответ на мои мысли позвонила Татьяна.

– Машка, как вчерашний вечер? – полюбопытствовала она.

– Хорошо!

– Где были?

– Очень симпатичное заведение, называется «Под каштанами». Правда, каштанов я там нигде не приметила…

– Стоп, ты что-то разболталась, значит, хочешь скрыть суть…

– Тань, ты чего? Какую суть?

– Где вы были после кабака?

– Тань…

– Но где-то же вы были!

– Он отвез меня домой!

– И все?

– Ага, и все!

– Машка, брешешь! Ты же знаешь, скрывать от меня такие вещи бесполезно, тем более я знаю, что Белка к тете Лизе перебралась.

Тут уж я открыла рот от удивления.

– Откуда ты это знаешь?

– От верблюда! Какая разница, знаю и все!

– Татьяна, это твоих рук дело?

– Да ты что? Машка, ты мне зубы не заговаривай! У вас что-то было?

– Что-то было, – как можно небрежнее ответила я.

– Не очень, да?

– Ну, в общем…

– Ладно, с первого раза редко хорошо получается! Ты, главное, его не упускай! Стоит одному появиться, как сразу все липнут к тебе, как мухи, – повторила она мою давешнюю мысль.

– Между прочим, меня сегодня Вырвизуб уже приглашал в Египет! – решила я сменить тему.

– Шутишь?

– Честное благородное слово. Правда, он это предложил как бы вскользь, но тем не менее.

– И ты отказалась?

– Естественно. Еще не хватало!

– А вообще-то в Египте сейчас кайф! – мечтательно проговорила она. – Но тут я тебя понимаю. С Вырвизубом никакого Египта не надо. И что теперь будет?

– Ты о чем?

– Не о чем, а о ком. Кстати, как его зовут?

– Максим Павлович. Макс.

Я сама услышала, как предательски дрогнул мой голос. Конечно, и от Таньки это не укрылось.

– Маш, а голосок-то дрогнул…

– Ничего подобного, просто я жутко не выспалась.

– Он когда ушел?

– Утром.

– И всю ночь не давал тебе спать? А ты еще чем-то недовольна?

– Татьяна, прекрати!

– Хорошо, подруга, об этом мы с тобой поговорим при встрече. Советую тебе лечь и поспать.

– Спасибо за совет, я уж собиралась, а тут ты позвонила. Все, пока!

Положив трубку, я подумала, что просто обязана позвонить Лизе. А потом отключу телефон и завалюсь в постель. Трубку взяла Белка.

– Маша! – обрадовалась она. – Ну как?

– Что?

– Ты обнаружила мою записку?

– Да.

– И что?

– Ничего, – соврала я. Не хватало еще посвящать девчонку.

– Совсем ничего? – упавшим голосом спросила она.

– Не понимаю, чего ты от меня хочешь? Почему ты не могла по-человечески мне сказать, что решила пожить у Лизы?

– Да я же, наоборот, решила у тебя пожить, но мне твоя Таня позвонила и устроила такой разгон…

– Татьяна? По какому поводу разгон?

– По поводу твоей личной жизни. Ну я и перебралась к Лизе. У нее тут, кстати, вполне клево. И она такая милая… Ее сейчас дома нет. Маш, знаешь, что она мне предложила?

– Понятия не имею.

– Вообще переехать к ней!

– То есть как?

– Ну, если папа уйдет от мамы, то мне, считает Лиза, лучше будет не с ними жить, а с ней… С Лизой. Это было бы клево!

Час от часу не легче.

– Маш, ты так не думаешь?

– Не знаю… Но ведь папа твой пока что от мамы не ушел, может, и вовсе не уйдет.

– Уйдет! – с торжеством произнесла она. – Теперь уж точно уйдет.

– Почему теперь? – растерялась я.

– Потому что у Милы квартира маленькая!

– И что?

– Ну, втроем нам было бы у нее тесновато, и вообще… А если я к Лизе перееду… И потом, мне давно охота в Москве жить!

– А тебе маму совсем, что ли, не жалко?

– Нет! Совсем не жалко! Она, по-моему, счастлива будет до небес, когда одна останется. Ты, наверное, думаешь: какие жестокие эти дети! Но, во-первых, я уже не ребенок, а во-вторых… Знала бы ты, как мы живем… – с искренней горечью проговорила Белка. – Как в дурдоме… А с Лизой спокойно, она такая добрая, все понимает. И потом ты тоже здесь, я ведь тебя люблю, тетка! И ты мне во сто тысяч раз ближе, чем мама.

– Послушай, Белка, нельзя такие вопросы вот так, с кондачка, решать. Я все понимаю, но ты уж больно резко рубишь… К тому же Лиза уже не молоденькая, ей покой нужен, а ты небось наведешь полный дом друзей-приятелей, музыку эту вашу сумасшедшую врубать будешь…

– Маш, да ты что? – рассмеялась Белка. – Знаешь, чего я больше всего хочу? По-ко-я! Покоя, поняла? Дома мне он только снится, а тут… Друзей-приятелей у меня в Москве пока что нет, а что касается музыки, то я больше всего люблю то, что любит папа – Окуджаву, Визбора, Городницкого… Мы с ним всегда ходим на концерты авторской песни, когда они в Питере бывают. Лиза тоже против этого ничего не имеет, ей, правда, больше Высоцкий нравится…

– И мне тоже! Но и Окуджаву с Визбором я тоже люблю.

– Вот видишь, как все здорово!

– А по школе, по подружкам скучать не будешь?

– Ну, может, поскучаю немножко, только это все равно…

– Но ты отдаешь себе отчет в том, что папа-то останется в Питере?

– Отдаю! Но Питер все-таки не Рио-де-Жанейро, это раз, а потом я уверена, что папа меня не бросит.

– Естественно, не бросит, но будет в другом городе, с другой женщиной…

– И хорошо, и отлично!

– У тебя сейчас сложный возраст…

– Маш, неужели, если я попаду в какую-нибудь передрягу, ты мне не поможешь?

– Естественно, помогу!

– И Лиза тоже!

– Лиза-то поможет, без вопросов, а вот как насчет того, чтобы помогать Лизе?

– Да это же просто чепуха! Что мне стоит убрать квартиру, сбегать в магазин, попрошу папу купить ей стиральную машину…

Боже, как легко она решает все проблемы! Но определенная логика в ее словах есть.

– Маш, скажи, ты возражать не будешь?

– Я? С какой стати? Мне же спокойнее будет, что Лиза не одна… И если Костя наконец заживет по-человечески, я буду рада, вот только…

– Что? – насторожилась Белка.

– Ты полагаешь, что твоя мама так легко со всем этим смирится?

– Нет, наверное, но… Если папа оставит ей квартиру и вообще все…

– А ты уверена, что он готов на это?

– Уверена! Он только машину не отдаст, но она ей и не нужна, она же не водит.

– Ладно, поглядим! Вот Костя приедет, и мы все обсудим!

А я-то размечталась, что узнаю у брата все, что возможно, о Максе! Обстоятельства складываются так, что ему явно будет не до Макса. А может, и лучше? Может, не надо мне никаких лишних сведений о нем? Как говорится, много будешь знать, скоро состаришься, а мне теперь так не хочется стариться раньше времени! Мне хочется… Мне хочется вопить от восторга, танцевать, прыгать, одним словом, вести себя так, как вовсе не подобает сорокалетней даме, известной переводчице и члену Союза писателей! А еще хочется читать стихи! «Мне не к лицу и не по летам, пора, пора мне быть умней, но узнаю по всем приметам болезнь любви в душе моей!» Узнаю, ох, узнаю! И, что хуже всего, тянет все время говорить о нем!

Я ведь собиралась поспать, только сна уже ни в одном глазу. А сегодня у его сына день рождения, значит, мы не увидимся. И очень возможно, что он даже не позвонит. Он вчера обмолвился, что перед Новым годом много работы. Но сколько бы ни было работы, позвонить-то все-таки можно. И я с надеждой уставилась на телефонный аппарат. Нет, так не годится! Самое ужасное в любви – зависимость от телефона, когда боишься даже на секунду от него отойти, потому что по закону мирового свинства любимый позвонит именно в эту самую секунду. Если вообще позвонит.

Интересно, сообщила та дамочка из ресторана его супруге, что застала его с незнакомой бабой? Могла и не сообщить. И кстати, почему он так свободно не ночует дома? Позавчера собирался остаться у меня, а вчера остался – и никаких вроде бы проблем. Хотя дамочка из ресторана изрядно испортила ему настроение.

Господи, я же ничегошеньки про него не знаю. А хочу уже знать все. Но ведь я только что решила, что не надо лишних сведений… Дура непоследовательная… Конечно, если дать задание Таньке, она в три дня представит мне полное досье на него. Все-таки в Москве телекомпании исчисляются пока не тысячами и даже не сотнями. Впрочем, я вспомнила, как называется та, где он работает, – «Виктория – ТВ». Жаль, что ловить ее программы можно только с какой-то специальной антенной. Нет, это хорошо, а то бы я целыми днями смотрела какую-нибудь лабуду. Это тоже можно причислить к полосе везения… Ну, позвони же мне, позвони!

И словно в ответ на мои заклинания затренькал телефон. Звонок был из одного издательства, где переиздали толстый роман в моем переводе.

– Мария Никитична, вы могли бы сегодня приехать за деньгами? – спросила молоденькая девушка-редакторша. – У нас следующий выплатной день только через две недели, а нам надо бы расплатиться до Нового года!

– Приеду! – обрадовалась я. Полоса везения!

– После двух, пожалуйста!

– После двух так после двух, а до какого часа?

– До пяти!

Отлично, поеду на машине, успею до этих диких пробок. Я быстренько подсчитала, сколько мне там причитается, и вышла совсем неплохая сумма, около трехсот долларов. Подарочек к Новому году. Теперь я смогу спокойно купить подарки Лизе, Белке, Татьяне и… Максу!

Не вздумай, корова! – прикрикнул на меня внутренний голос. Ты всего одну ночку с ним провела, это еще не повод покупать подарки. Но хочется ведь… Мало ли что хочется. Это, наконец, глупо! Вот купишь ему подарок, а он тебе больше вообще не позвонит! Почему это он мне не позвонит? – испугалась я. Потому что козел! – привычно ответил внутренний голос. Нет, нет, он, кажется, совсем не козел… Когда кажется, креститься надо. Ладно, там видно будет, а вот Косте действительно нужно купить подарок, тем более что он всегда привозит мне что-нибудь из своих вояжей.

Отлично, на сегодня я при деле, а завтра с утра сяду опять за работу. И только сейчас я вспомнила, что вообще ничего сегодня не ела. И Гешу не кормила, скотина эдакая. Он, правда, где-то дрыхнет, видно не проголодался еще. Но тут же, зевая, появился котенок. Сел передо мной и сказал:

– Мяу!

– Гешенька, солнышко мое, прости!

Я тут же накормила беднягу, потом сама наскоро поела, пересчитала, сколько у меня осталось денег от аванса, и решила заняться подарками немедленно, еще до двух часов, чтобы не терять время. И в посудном магазине, что находится в соседнем доме, я купила Лизе отличную тефлоновую сковородку с толстым дном. Она давно о такой мечтала. Белке надо будет присмотреть какую-нибудь шмотку, Косте – галстук или кашне, а вот что подарить Татьяне? Она дама вполне состоятельная, у нее все есть… Ладно, придумается что-нибудь. Уже придумалось! Танька, вроде меня, обожает цветы, а для того, чтобы красиво их ставить, в доме необходимо иметь множество самых разных ваз, от керамических до хрустальных. Толк в этом она понимает. Значит, куплю ей вазу. И едва приняв такое решение, я обнаружила на витрине чудный стеклянный кувшин какой-то удивительно приятной и аппетитной формы. Я живо представила себе в нем букет сирени или ирисов и немедленно его приобрела. Ко всему он еще и стоил совсем недорого. Здорово, два подарка уже есть! Но пора уже ехать в издательство.

У кассы я встретила свою коллегу и давнюю приятельницу Нину Корабельникову, переводчицу с испанского. Мы сто лет не виделись.

– Машка! – закричала она. – Сколько лет, сколько зим!

– Привет, Нинуля!

Мы обнялись.

– Ну, как дела? – спросила Нина. – Выглядишь просто потрясающе! Постриглась! У тебя что, новый любовник?

– А как ты догадалась?

– Да на тебе это аршинными буквами написано!

Я почувствовала, что краснею.

– Машка! Это что же, большое и светлое чувство? – засмеялась она.

– Не знаю еще, может быть…

– А, так это еще самое начало! – догадалась Нина.

– Да, пока и говорить не о чем! А что у тебя новенького?

– А я, видишь ли, месяца через два стану бабушкой.

– То есть как? – поперхнулась я. – Это что же, твоя Аришка уже…

– Моя Аришка уже год как замужем.

– Господи, сколько же ей лет?

– Девятнадцать.

– Обалдеть. А тебе ведь еще и сорока нет?

– В июне будет. Постой, а тебе уже стукнуло? Двадцать второго?

– Угу.

– Надеюсь, ты не праздновала? А то это примета плохая.

– Нет, конечно, но не из-за приметы, просто работа срочная.

– Слушай, Машка, а как ты на эти гроши живешь? У меня все-таки муж неплохо зарабатывает, а ты ведь одна… – И она с пониманием окинула взглядом мою дубленку.

– Да перебиваюсь с хлеба на квас. Переиздания иногда выручают. А сейчас приличную работенку подкинули. Ничего, как-нибудь.

– А мне, Машка, жалко нашу с тобой профессию. Уничтожили ее… Хорошие переводчики все разбегаются. Кто куда. Кто преподает, кто свое пишет, а переводами всякая шваль занимается. Я иногда возьму в руки переводную книжку – и оторопь берет. До чего ж безграмотно!

– Да уж, – вздохнула я.

– Не понимаю, почему ты ничего не нашла для себя другого!

– А что я умею?

– Если бы вовремя сориентировалась, с твоей внешностью могла бы запросто пойти в путаны. Была бы уже богачкой!

– Нинка, я расцениваю это как высочайший комплимент! – расхохоталась я. – Но, боюсь, я бы в этом бизнесе не задержалась. Привередливая очень.

Она тоже засмеялась.

– Слушай, Маш, а поехали сейчас ко мне? Посидим, потрепемся, мы так давно не общались.

Я на мгновение задумалась.

– Нет, Нинуля, не выйдет! Мне надо еще кое-какие подарки к Новому году купить, и потом, у меня работа…

На самом же деле я хотела поскорее попасть к телефону.

– Нет, Машка, ты просто обязана поехать ко мне. Я вот сейчас смотрю на тебя и вижу, что тебе как раз подойдут Аришкины шмотки.

– Какие шмотки?

– Да ей отец накупил всякой красоты, а она вдруг взяла и выросла.

– Как выросла? Растолстела?

– Да нет, в длину выросла. А куда сейчас это добро девать? Там совсем новое пальто и теплая куртка роскошная… Тебе в самый раз будет.

– А сколько это стоит?

– Да нисколько не стоит!

– Нет, так я не согласна!

– Машка, не будь дурой! Мало ты мне в жизни помогала?

– Когда это было…

– А теперь у меня есть возможность… Чем совсем чужим людям отдавать, так лучше тебе.

– А ты продай кому-нибудь, – не слишком уверенно посоветовала я.

– Может, ты еще научишь, кому продать? Ладно, не выпендривайся, поехали, померяешь, может, тебе и не подойдет! Давай, давай, не ломайся! Тем более у тебя роман, тебе новые шмотки позарез нужны!

И я сдалась. Полоса везения продолжалась!

Нина жила недалеко, и минут через двадцать мы уже добрались до ее дома.

– Заходи, подруга, я сейчас холостякую, Олег только завтра вернется. Так что нам никто не помешает.

– А где он?

– В Киеве. Аришка живет у мужа. Красота, кто понимает! Есть хочешь?

– Пока нет.

– Приступим к шмоткам?

– Давай, а потом уж потреплемся всласть.

Она вытащила из стенного шкафа какие-то целлофановые мешки.

– Вот, начни с пальто.

Я ахнула. Не пальто, а мечта. Из мягкой, чуть ворсистой ткани светло-бежевого цвета с пушистым воротником.

– Какая прелесть, а что это за мех?

– Рысь. Ну, надевай, надевай. Ох, Машка, как будто специально на тебя шито. Блеск!

Я и сама видела, что блеск. Теплое, уютное, с пояском.

– Так, это ты берешь! – решительно заявила Нина, откладывая пальто в сторону. – Теперь примерь куртку!

Но куртка оказалась узка в груди, и я даже обрадовалась.

– Как жалко, – огорчилась Нина.

– Ничего, пристроишь кому-нибудь.

– Да вот некому… Слушай, а ты никого не знаешь? – Ну что, у Аришки подружек нет? И вообще, это молодежная куртка…

– А ты вот говорила, что Костина дочка сейчас в Москве…

– Белка? А что, ей, пожалуй, это будет в самый раз, тем более она приехала почти без вещей…

– Машка, это гениально!

Короче говоря, в результате Белке кроме куртки досталась еще куча прекрасных вещей, а мне чудный тонкий джемпер темно-синего цвета и роскошная твидовая юбка.

– Нинка, не знаю, как тебя и благодарить!

– Только вот этого не надо, считай, что я просто расчистила место в шкафу! Кстати, так оно и есть! Ну, ты не проголодалась?

– Еще как!

– Тогда пошли на кухню! Кислые щи будешь?