Текст книги "Полоса везения, или Все мужики козлы"

– На свиданку, что ли?

– Какая свиданка, что ты! Идем, я тебе дам задания!

Оставив Белку одну, я вылетела из подъезда. Только бы Росинант не подвел! Но он, умница, завелся, как новый! И я все прекрасно успела.

– Ты что-то цветешь, подруга! – заметила Марина, оторвавшись от компьютера. – Или у тебя роман?

– Есть немножко! – засмеялась я. – А что, заметно?

– За версту видать! Кто он?

– При встрече все расскажу! Не сейчас же и не здесь!

– Тоже верно! Но хоть шепни, кто он по профессии?

– Технарь!

– Без копейки?

– С копейкой!

– Машина есть?

– Есть.

– Какая?

– «Фольксваген-пассат».

– Середнячок, но сойдет.

– Маринка, ты что, эксперт? – поразилась я.

– Ага, в нашем деле все надо учитывать.

– Я не очень поняла, какое отношение…

– Я тебе это тоже потом объясню. Не здесь и не сейчас.

– Ладно, я поеду. С наступающим, Маринка, и спасибо тебе!

– Не за что, подруга! Тебе давно пора проветриться. Дома меня встретила Белка с вытаращенными глазами.

– Ой, Маш, где тебя носит? Тут такое…

– Что? – перепугалась я. – Геша в окно выпал? – Да ты что? Смотри!

И она буквально втолкнула меня в комнату, где на столе стоял… огромный букет из желтых и сиреневых хризантем, точь-в-точь такой, как в прошлый раз, но побольше. И коробка конфет, раза в два больше прежней.

– Откуда это?

– Принесли.

– Кто?

– Какой-то парень.

– А записки нет?

– Нет, уж я проверила, можешь быть спокойна.

– Что за парень-то?

– Сказал, что посыльный. Похоже на то. У него на куртке бляшечка была. От фирмы «Сюрприз».

– И ты у него ничего не спросила?

– Знаешь, как я в него впиявилась! Но он молчал, как партизан. Я потом даже за ним проследила, но он сел в рафик с надписью «Сюрприз» и укатил. Я номер запомнила!

– Номер? Какой номер? – рассеянно спросила я. – Номер рафика!

– Зачем? Это ж не уголовное дело… Странно… Должен же наконец этот человек как-то проявиться…

– Ой, Маш, а цветы – обалденные! И в прошлый раз такие были, да?

– Да. Ничего не понимаю!

– И не надо! Просто радуйся – и все! Вот только…

– Что?

– Почему он прислал это с посыльным, а не проник сюда в твое отсутствие?

– Так я же замки поменяла и, кстати, была права. – Ой, Маш, я совсем забыла! Тебе звонил Максим Павлович.

– Да? И что сказал?

– Что заедет на минутку в половине второго. Мне уйти, Маш?

– Даже не думай! – прикрикнула я на нее. – Он объяснил, зачем приедет?

– Нет, просто, говорит, на минутку! Я думаю, он тебе что-нибудь подарит! Маш, ты будешь вся в подарках! А ты ему про цветы скажешь?

– Там видно будет.

– Нет, ты обязательно скажи! Пусть ревнует!

– Все, Белка, кончай треп, займемся делом. Я понимаю, ты тут мало что успела.

– Ошибаешься! Все, что было велено, я сделала! Жду дальнейших указаний!

– Правда? Ну, молодчина. Не девка, огонь! – засмеялась я.

И мы дружно взялись за дело. У Белки и в самом деле все горело в руках. В результате мы довольно быстро со всем управились.

– Маш, уже второй час, поди переоденься, а то ты вся в муке! – потребовала Белка.

Едва я успела привести себя в божеский вид, как в дверь позвонили.

– Я буду на кухне! – шепнула Белка.

Я открыла дверь. На пороге стоял Макс, держа в руках какую-то коробку и букет.

– Машенька, я заскочил поздравить тебя с наступающим! – громко проговорил он и тут же перешел на шепот: – Девочка где?

– На кухне. А в чем дело?

– Вот в этом!

Он сложил коробку и цветы на стул в прихожей, решительно шагнул ко мне и обнял.

– Я соскучился! Дай хоть поцелую тебя! Оторвавшись наконец от моих губ, он простонал:

– Как тут у тебя вкусно пахнет! Маш, чашку кофе, умоляю!

– Белка, поставь чайник! – крикнула я. – Макс, но ты хоть куртку сними!

– Да, да, конечно! Машенька, родная, это вот тебе к Новому году!

– А что это? – с любопытством спросила я.

– Это тюльпаны, я подумал, что к Новому году тюльпаны подойдут, да?

– Конечно! Спасибо!

– А вот это – радиотелефон!

– Боже мой, Макс, зачем… – смутилась я, проклиная внутренний голос, запретивший мне сделать ему подарок.

– Знаешь зачем? – опять перешел на шепот Макс. – Это чтобы ты могла брать его с собой повсюду. В ванную, например. Я позвоню, а ты мне скажешь: Макс, я в ванне! Я сразу представлю тебя в мыльной пене, и мне станет так хорошо…

Я расхохоталась.

– Я дурак, да?

– Есть немножко!

– Это я от тебя дурею! Давай-ка я быстренько установлю телефон!

– Маша, чайник вскипел! – донесся с кухни Белкин голос. Она честно не высовывала носа.

Я помчалась туда, заварила кофе и отнесла ему в комнату. Он уже успел подключить новый аппарат.

– Только ему сначала надо подзарядиться, – предупредил Макс, отпив глоток. – У тебя есть вторая розетка?

– Есть, на кухне. А что?

– Надо старый аппарат пока туда поставить, а то сегодня тебе многие, наверно, будут звонить. Но обещай мне, что потом ты его выбросишь. Уж больно он страшный!

Старый аппарат и впрямь дышал на ладан, так что подарок Макса пришелся весьма кстати. Ничего не поделаешь, полоса везения.

– Макс, а я тебе ничего не подарила… – с грустью сказала я.

– Ты? Мне? Ничего не подарила? Чудачка, дурочка моя, да ты сама лучший в моей жизни подарок. Я чувствую себя счастливым, помолодевшим… Я всю жизнь мечтал о такой, как ты…

– О какой? – решила я пококетничать и напроситься на комплимент.

– Об умной, веселой, рыжей… Постой-ка, а от кого эти цветы? – нахмурился он.

– Все от того же таинственного незнакомца! Без меня принесли, а Белка успела только увидеть, как посыльный садился в рафик с надписью «Сюрприз».

– Вот сыщица! – усмехнулся Макс. – Ты и вправду не догадываешься, кто их прислал?

– Не имею даже отдаленного представления! Все версии оказались негодными.

– Загадочная история! Но мне она не нравится, имей в виду!

– Ты хочешь, чтобы я выбросила эти цветы?

– Да нет, зачем же? Тебе они доставляют удовольствие!

– Это верно.

Макс допил кофе, еще раз показал, как обращаться с новым аппаратом, поцеловал меня и умчался.

Тут же из кухни вылетела Белка.

– Ух ты, какой клевый телефончик, не то что твоя развалюха! Маш, ты увидишь, радиотелефон – это кайф. Очень удобно! Молодец твой Макс! Одобряю!

– Нахалка же ты!

– А что нам еще осталось сделать?

– Да практически ничего.

– Может, все-таки смотаемся в аэропорт, встретим папу? Я так соскучилась, а, Маш?

– Белка, мы разминемся с ним! Представь себе, что мы застрянем в какой-нибудь пробке или мотор забарахлит, и что тогда? У папы нет ключей. Нет уж, будем ждать его дома!

– Я жутко волнуюсь, – призналась она.

– Из-за чего?

– Сама, что ли, не понимаешь? А вдруг он… не согласится, чтобы я жила у Лизы?

– Но ты же утверждала, что папа просто не знал, куда тебя девать, а потому и не уходил от мамы. А кстати, ты не хочешь поздравить ее с Новым годом?

– Зачем? – холодно осведомилась Белка. – Она за все дни ни разу даже не позвонила… Разве не так?

– А вдруг с ней что-нибудь случилось?

– Ну, уж тогда точно тебе бы сообщили… Просто она рада, что меня нет.

– Белка, а ты не преувеличиваешь?

Она подняла на меня взгляд, полный такой боли, что мне стало страшно.

– Знаешь, сколько раз она говорила мне, что она меня не хотела и родила только потому, что папа настоял… Думаешь, приятно это слышать?

– Белка!

– А про папу она говорит, что он загубил ее жизнь, что ему нужна была ее квартира…

– Но позволь… Насколько я знаю, эту квартиру дали Косте от работы?

– Эту – да! А раньше они жили в маленькой, и это была мамина квартира…

– Ну, я знаю… Белка, а ведь она скорее всего просто больна.

– Папа одно время тоже так думал и даже тайком привел в дом психиатра, а тот сказал… я этих всех терминов не помню, но суть была в том, что она… с жиру бесится… Что, конечно, у нее очень плохой характер и что она жутко распущенная… Машенька, миленькая, пожалуйста, поддержи меня, если папа заартачится! Я не могу больше так жить. Ты даже не представляешь, как мне тут хорошо, с Лизой. – По ее щекам полились крупные слезы.

Этого я уже не выдержала, схватила ее, обняла, прижала к себе.

– Белочка, маленькая, ну не плачь, пожалуйста, все образуется, все будет хорошо, я просто уверена, что Костя согласится, он же в тебе души не чает, наверняка захочет, чтобы единственная дочка жила как человек. И вообще, я просто не отпущу тебя в Питер!

От моих ласковых слов она еще пуще разрыдалась. Но тут позвонили в домофон, и я услышала в трубке голос Кости:

– Сестренка, открывай, это я!

– Белка, марш в ванную, папа приехал! Зачем ему сразу твои слезы видеть!

– Ура! Папа приехал! – И ее как ветром сдуло.

А я кинулась к лифту.

– Маруська, сестренка, сколько лет, сколько зим! До чего я рад тебя видеть! Так замотался в этой Америке, что даже про твой юбилей забыл! Поздравляю, Маруська, ты уже большая девочка!

– Костя, идем же в квартиру! Что ты вопишь на лестнице?

– Тоже верно, но это я от радости! А где Белка? У Лизы?

– Да нет, она тут, в ванной…

– Белка, где ты? – загремел Костя. – Дочка, я тут, ау!

Из ванной вылетела Белка в моем махровом халате, с мокрой головой. Молодец, сделала вид, что мылась. Она сразу повисла у отца на шее.

– Папочка, миленький! Приехал!

– Что, туго пришлось? – с сочувствием спросил он дочку.

– Об этом вы потом поговорите, – заявила я. – Костя, ты голодный?

– Как волк!

– Тогда мой руки и за стол!

– А подарки? Я вам привез подарки.

– Поешь сперва, мы уж как-нибудь потерпим!

Я смотрела на брата. Ну почему этому красивому, талантливому, веселому человеку выпала такая несчастливая судьба? Или это у нас с ним семейное? Мою судьбу тоже счастливой не назовешь… Но выглядит он хорошо. Подтянутый, спортивный, только глаза какие-то печальные…

После обеда он достал подарки.

– Маруська, вот это тебе! – протянул он мне красивый пакет.

Я заглянула туда и взвизгнула:

– Костенька! Это же то, что нужно!

В пакете оказалась отличная черная сумка, как раз такая, какую я хотела, – из натуральной кожи, мягкая, на длинном ремне и с множеством отделений.

– Угодил?

– Не то слово!

Полоса везения продолжалась.

Пока Костя доставал из чемодана Белкины подарки, она шепнула мне:

– Машенька, пожалуйста, заведи с ним разговор, а то я боюсь, что начну как-нибудь не так и только все испорчу!

– А если я испорчу?

– Ты не испортишь, я знаю! Машенька, ну пожалуйста, очень тебя прошу.

– О чем это вы тут шепчетесь, девочки? – поинтересовался Костя, входя в комнату с целым ворохом пакетов. – Вот дочка, держи!

– Ух ты, сколько! – восторженно заверещала Белка, подхватила подарки и унеслась в спальню, оставив меня наедине с братом.

– Ну что, Маруська? Как жизнь? – спросил он, усаживаясь на диван и с удовольствием закуривая.

– А у тебя как? – ответила я вопросом на вопрос.

– У меня? У меня, сестренка, не жизнь, а сплошной стресс. Просто рвусь на части и не знаю, что делать. И так нехорошо, и так неладно, как в том анекдоте. И что-то я притомился от такой жизни. А ты чудесно выглядишь, Маруська…

– Костя, знаешь… Может быть, то, что я скажу, покажется тебе странным, но ты с ходу не отвергай…

– Что такое? – насторожился Костя.

– Белка не хочет возвращаться в Питер.

– То есть как?

– Лиза предложила ей пожить у нее, они отлично ладят, Белка за эти дни так успокоилась… Она говорит, что просто не может больше жить с матерью…

И вдруг я заметила, что в печальных глазах брата загорелся какой-то огонек.

– Маруська! Я правильно понял? Белка будет жить у Лизы?

– Да. И я, конечно, тоже буду за ней присматривать по мере сил. Видел бы ты, какая она приехала…

– Маруська, но ведь это… Это выход, Маруська! Да еще какой! Если Белка сама так захотела… И Лиза… Ничего лучшего ты не могла мне сказать, сестренка!

– Значит, ты согласен?

– Согласен ли я? Ты предлагаешь мне жизнь и свободу и спрашиваешь, согласен ли я? Да я просто счастлив до небес!

Передо мной сидел другой человек. Только он уже не сидел, а бегал по комнате.

– Ты не представляешь, какие у меня открываются перспективы! Какие предложения я получал и вынужден был отказываться! А теперь…

– Ты о чем, Косточка? – вспомнила я его детское прозвище. – Какие предложения?

– Мне только что в Америке предложили трехгодичный контракт, шикарные условия, интереснейшая работа, а я вынужден был отказаться. Правда, Америка меня не привлекает, но я и в Европе запросто найду работу, меня приглашали и в Германию, и в Англию! Знала бы ты, сколько роскошных предложений я отклонил только потому, что не мог оставить Белку с матерью!

– Но ведь ты мог взять ее с собой!

– И что? У нее же трудный возраст, кто бы там за ней присматривал? А ведь надо еще устроиться, языка она не знает… А теперь… сестренка, такие горизонты…

– Костя, а как же Милочка?

– Какая Милочка? Ах, Милочка… Белка и об этом рассказала… Она очень славная, эта Милочка…

– Ты ее не любишь?

– Нет, это как в песне, встретились два одиночества. Мне было плохо, а тут подвернулась она… Ну и…

Козел, подумала я, такой же козел, как и все. А я-то считала, что мой брат исключение. Или исключений не бывает? А Макс? Нет, он, похоже, именно то исключение, которое подтверждает правило.

– Ты о чем задумалась, Маруська?

– Да так, ни о чем… Просто я подумала: тебе обязательно уезжать за границу?

– Обязательно, сестренка. Мне же надо заработать на две квартиры, а у нас это непросто. Я, конечно, и в Питере неплохо получаю…

– Зачем тебе две квартиры? – удивилась я.

– Как – зачем? Мне и Белке, она ведь может уже года через три-четыре выскочить замуж, и…

– И ты тоже можешь жениться, да?

– О нет! Я сыт по горло! Просто хочу жить нормальной жизнью. Но ты не думай, я не брошу Белку на вас с Лизой! И потом, сейчас не так уж важно, в Питере я буду жить или, допустим, в Стокгольме. Сел в самолет и прилетел. И вы сможете ко мне приезжать… Господи, у меня голова кругом пошла от радости! Лучшего подарка на Новый год ты не могла мне сделать, сестренка!

– Белка! – позвала я, прекрасно понимая, что девчонка конечно же стоит за дверью и слушает.

Она тут же влетела в комнату.

– Папа согласен! – объявила я.

– Ура! Папуля! Ура!

Она повисла у него на шее.

– Ну, вы тут поговорите, а я пойду полежу.

Я ушла к себе. У меня отчаянно разболелась голова.

А ведь предстоит бессонная ночь, надо немножко привести в порядок мысли и чувства.

Подумать только, с какой легкостью и Костя и Белка относятся к переменам в своей судьбе. А о Варваре как будто и не помнят. Какая бы она ни была, но ведь ей предстоит разом лишиться всего. И мужа и дочери. И еще вопрос, как она это перенесет. Я всегда терпеть ее не могла, но сейчас мне ее стало жалко. Что это – женская солидарность? Или просто все чувства у меня обострены из-за Макса?

Макс… Какой он все-таки милый… Заметил, что у меня телефон резиночкой перетянут, я как раз думала, что надо купить новый, когда получу деньги, а он… Это значит, что он внимательный. А что может быть дороже внимания для женщины? И тут я вспомнила, что скоро поеду в Таллин! Три дня в Таллине с Максом… Три упоительных дня. Пусть даже он будет очень занят, все равно… К тому же я уверена, он сумеет освободить себе какие-то часы… Мы будем вместе… Я покажу ему свой любимый город. Конечно, январь далеко не лучшее время в Таллине. Дни очень короткие, ветер с моря иногда так задует, что только держись, но какое это имеет значение, если мы будем вместе? И согретая мечтой о прогулках по холодному Таллину, я уснула. Пробудилась я от громкого крика Кости:

– Маруська, где ты там? – И тут же его голова просунулась в дверь: – Дрыхнешь, что ли?

– Дрыхну, а что, нельзя?

– Можно, можно, но надо поговорить!

– О чем еще? Ладно, заходи, садись!

Он сел в ногах.

– Маруська, что за история с таинственным незнакомцем?

– Я про это знаю ровно столько же, сколько и ты.

– Белка мне сообщила, что у тебя все-таки хватило ума поменять замки. Но меня интересует, у кого же были твои ключи?

– Я в какой-то момент даже на тебя подумала, но Лиза сказала, что ты в Америке. В конце концов этот человек ничего плохого не сделал, а рано или поздно ему эта игра надоест и он признается.

– Значит, по-твоему, это розыгрыш?

– Не исключено. Честно говоря, Косточка, мне уже надоело гадать, кто это.

– А теперь, сестренка, еще один вопрос… Ты, конечно, можешь послать меня к чертовой бабушке… Замечательный Макс, о котором мне рассказала Белка, это Мартьянов?

– Да, – кивнула я, стараясь скрыть бросившуюся в лицо краску.

– И что у вас за отношения?

– Любовь!

– Любовь? Не надо, сестренка! Он не тот человек…

– Почему? Что ты о нем знаешь? Что он нравится женщинам? Разве это плохо? Ты вот тоже нравишься женщинам, ну и что?

– Сравнила куцего и зайца! – засмеялся брат. – Я им просто нравлюсь, а от него они мрут как мухи. Сумасшедшее обаяние! Тебе это нужно?

– Мне это просто необходимо! Мне, кажется, никто и никогда не нравился так… Костенька, миленький, расскажи мне о нем!

– Ну вот, приехали! Что я могу о нем рассказать? Я его не видел лет восемь, не меньше. Мы вместе плавали на байдарках, в компании он был вполне хорош, надежный, с золотыми руками, веселый, песни под гитару пел.

– И что в этом плохого?

– Да ничего… Просто он не для тебя. И к тому же прочно женат.

– Почем ты знаешь, что прочно?

– Да вот не далее как месяца три назад мы с одним приятелем вспоминали наши походы, вспомнили и Макса, и приятель сказал, что он женат все на той же женщине. Очень просто.

– Но это же как раз хорошо о нем говорит! И потом, Косточка, я совсем не хочу замуж. Я просто хочу любви… Понимаешь?

– Понимать-то я понимаю, но почему именно Макс? Хотя это как раз неудивительно, по нему все бабы с ума сходят. Но я не хочу, чтобы моя любимая единственная сестренка была как все… Слушай, Маруська, лучше я тебе из Европы жениха привезу, какого-нибудь богатого фирмача или крупного ученого, а? Как ты на это смотришь?

– Да ну тебя, Костя, я с тобой серьезно, а ты все шутишь…

– Ох, сестренка, не умею я серьезно про все это разговаривать, тем более с женщиной, да еще на трезвую голову.

– Да, права была Анна Андреевна… – вздохнула я.

– Какая Анна Андреевна? – не понял Костя.

– Ахматова. Она говорила, что мужчины – это низшая раса.

– Да? Интересно! Насколько я тебя знаю, ты просто хочешь сказать, что я такой же козел, как все мужчины, но поскольку я только что приехал и вообще на носу праздник, ты привлекла на помощь Ахматову, верно?

– Верно, верно, – засмеялась я.

– А Макс твой не козел?

– Нет, он исключение, подтверждающее правило.

– Ах вот как? Хорошо бы. Но, конечно, сестренка, это твое сугубо личное дело, в кого тебе влюбляться. Но давай договоримся: если в течение года, нет, даже полугода, ты ни разу не объявишь его козлом, даже в глубине души, я выполню любое твое желание, а если объявишь, то с тебя…

– Тогда я тоже выполню любое твое желание, если, разумеется, оно будет мне по карману.

– Идет! Ты девушка честная и не обманешь меня, я знаю.

– Можешь быть уверен!

Новый год мы встретили очень приятно и уютно. Костя был в ударе. Веселил нас рассказами об Америке, которая ему не понравилась. Вспоминал наши с ним детские проделки, уморительно комментировал происходящее на телеэкране. Вкусный ужин, шампанское, прелестная елка, на которой я зажгла настоящие свечки… Не выношу эти электрические гирлянды. С боем кремлевских курантов я мысленно чокнулась с Максом и загадала: пусть в новом году у меня будет работа и Макс, а больше мне ничего не нужно.

На три часа у нас было заказано такси для Лизы и Белки. Костя поехал их проводить, а я быстро прибралась и постелила Косте в гостиной. Ах хорошо, красиво, елка, живые цветы… И пахнет так, как должно пахнуть в Новый год – хвоей, мандаринами, свечками. Я открыла форточку и села в кресло. Давно уже мне не было так хорошо в Новый год. Мир и покой в душе, любовь… Хотя покой и любовь не сочетаются между собой, но сейчас я ощущала это именно так… Потом встала и отнесла к себе в комнату подаренные Максом тюльпаны. Но кто же все-таки прислал хризантемы? Так этот человек и не объявился, хотя я надеялась, что в Новый год он все-таки даст о себе знать. Это немножко тревожило, но не слишком. Когда Костя вернулся, мы с ним открыли еще бутылку шампанского и до утра обсуждали его будущую жизнь. И легли лишь в восьмом часу, благо первого января можно спать сколько влезет.

Третьего января Костя уехал в Питер, пообещав заняться Белкиными школьными делами. Он хотел сначала, чтобы она поехала с ним, но Белка наотрез отказалась. Видно, боялась встречи с матерью. Костя не стал настаивать.

А я взялась за работу. Макс регулярно звонил и приходил раза два-три в неделю. Иногда оставался до утра, иногда уходил часа в два ночи. Я не задавала никаких вопросов, была вполне счастлива и чувствовала, что он тоже счастлив. Он не переставал твердить, что любит меня, и я начинала этому верить. Словом, год начался чудесно, изумительно.

Пятнадцатого числа я позвонила Вырвизубу. Он оказался на месте.

– Борис Евгеньевич, это Шубина! У меня все готово!

– Мария Никитична, дорогая! Вы так точны! Я восхищен. Что ж, завтра я тоже сдержу обещание. Жду вас ровно в два. Вам удобно? Может быть, за вами заехать, это ведь нелегкий груз?

– Благодарю вас, Борис Евгеньевич, но я на колесах!

– И мы поговорим о наших дальнейших планах.

– Я заинтригована!

На другой день ровно в два я звонила у знакомой двери. Открыл мне сам Вырвизуб.

– Мария Никитична, вы всегда так удивительно точны. Это поистине неоценимое достоинство в нашей стране. И весьма редкое. Прошу, прошу!

Он бегло проглядел некоторые страницы толстенной рукописи и расплылся в улыбке.

– Великолепно! Как жаль, что это всего лишь поваренная книга! Итак, прежде всего покончим с расчетами. Вот!

Он протянул мне конверт.

– Потрудитесь пересчитать!

Я пересчитала, все было в порядке. Спрятав свои сокровища в новую сумку, выжидательно взглянула на Вырвизуба. Он, кажется, неплохой человек, но уж больно неинтересный. В его же глазах светился телячий восторг.

– Осмелюсь, пока наши отношения находятся, так сказать, на нейтральном поле…

– Что? – не поняла я.

– Я хочу сказать… Наш первый договор выполнен с обеих сторон, а о новом мы еще даже не говорили, следовательно, в данный конкретный момент мы не связаны никакими деловыми взаимоотношениями…

Господи, к чему эти длинные и весьма витиеватые предисловия?

– Борис Евгеньевич, я совершенно не понимаю вас…

– Да, да, простите, я запутался, мне, знаете ли, трудно…

Я постаралась ободрить его улыбкой.

– Вы невероятно похорошели, Мария Никитична. Меня и в нашу первую встречу поразила ваша красота… А теперь… У меня просто нет слов…

– Борис Евгеньевич, к чему вы это?

– Нет, нет, я просто хотел вам это сказать, но боялся, что вы превратно истолкуете мои слова, поэтому и выбрал момент, так сказать, нейтральный, когда мы с вами не состоим, уже и еще, в деловых отношениях. По-моему, я что-то не то говорю… – вдруг смутился он. – Простите меня.

– Да за что прощать-то, Борис Евгеньевич? – засмеялась я. – Вы не сказали ничего плохого, наоборот, и к тому же проявили просто сверхъестественную, особенно по нашим временам, деликатность.

– Вы находите? – оживился он.

– Да, разумеется, но давайте все же перейдем ко второй части. У вас есть для меня еще какая-то работа, я вас правильно поняла?

– Совершенно верно! – с облегчением воскликнул Вырвизуб. – Итак, дорогая Мария Никитична, я хочу предложить вам пост главного редактора в нашем издательстве. Как вы на это смотрите?

Я ожидала всего чего угодно, вплоть до предложения руки и сердца. Но пост главного редактора…

– Борис Евгеньевич, но почему мне? Я никогда в жизни не занимала никаких постов. Я этого попросту не умею.

– Но вы ведь столько лет имеете дело с издательствами…

– Нет, Борис Евгеньевич, я просто неспособна заниматься такими вещами. Я примерно представляю себе круг обязанностей главного редактора и честно признаюсь, это не по мне.

– Значит, вы отказываетесь?

– Категорически!

– Жаль, очень жаль… Но я в общем-то предвидел такой ответ.

– Борис Евгеньевич, почему бы вам не предложить мне то, что я умею? Перевод, например? Или, на худой конец, редактуру?

– Мария Никитична, а что, если… Вы не согласились бы быть нашим консультантом?

– Консультантом? По каким вопросам?

– По вопросам перевода, разумеется. Это на первых порах, а потом, быть может, и по другим вопросам, даже по общей политике издательства.

– Боже мой, Борис Евгеньевич, как я могу определять политику издательства? Я человек совершенно не коммерческий. Вот что касается перевода, я с удовольствием. Понимаете, я профессионал и могу отвечать за свои слова. А что касается остального…

– Значит, консультировать нас в вопросах перевода вы согласны?

– Согласна. Более того, могу даже найти для вас отличных переводчиков с разных языков, естественно, при условии, что вы будете платить им несколько больше, чем в других издательствах. Но поверьте, игра стоит свеч, если вы будете иметь дело с классными специалистами. Это вам обойдется не дороже, а дешевле. Вот вы же отдали поваренную книгу черт знает кому и уж как минимум аванс ему заплатили, так?

– Так! Я понимаю вашу мысль, Мария Никитична. И полностью разделяю ваше мнение. Тогда давайте на первых порах сделаем так – прежде, чем отдать книгу для перевода, я буду заказывать пробы. Пусть переводчик сделает, ну, скажем, пять страниц. Вам этого достаточно, чтобы определить, годный товар или нет?

– Вообще-то мне и одной страницы достаточно.

– Вы владеете только немецким?

– Нет, еще и английским, и немного французским, но работаю только с немецким. Однако, уверяю вас, Борис Евгеньевич, чтобы определить качество перевода, мне вполне достаточно знать русский.

– Отлично! В таком случае предлагаю вам, ну, скажем, четыреста долларов в месяц за подобные консультации и, пока мы еще не перешли на новую систему, за редактуру тех переводов, что уже приняты издательством. Но это пока! Потом я надеюсь увеличить вашу зарплату. И еще, Мария Никитична, если вы захотите сами перевести какую-нибудь книгу, я буду только счастлив. Правда, к великому сожалению, далеко не всякую работу я смогу оплачивать так, как эту… Дело в том, что тут были задействованы деньги наших немецких партнеров… Но, думаю, мы с вами всегда договоримся.

– А вы дадите мне время подумать?

– Разумеется, но не очень долго.

– Хорошо. Тогда еще один вопрос. Я должна буду сидеть здесь целыми днями?

– Боже сохрани, хотя я был бы только рад… Нет, к сожалению, у нас здесь слишком тесно. И к тому же для вас это было бы утомительно. Вполне достаточно, если вы будете появляться здесь раз в неделю. Ну и, возможно, придется когда-нибудь поработать с переводчиком.

– А сколько листов мне придется редактировать в месяц?

– Как когда. Все будет зависеть от качества работы. Соглашайтесь, Мария Никитична. В наше время четыреста долларов в месяц не такие уж плохие деньги. К тому же у вас наверняка останется время на еще какую-нибудь работу, пусть даже не у нас, а в другом издательстве.

– Хорошо, я попробую, – кивнула я. Четыреста долларов в месяц, еще недавно я и не мечтала о таких деньгах. – Но только начну я не раньше первого февраля, мне нужно будет уехать на несколько дней…

– Прекрасно! Просто прекрасно! – просиял Вырвизуб. – Вы меня очень обрадовали, дорогая Мария Никитична. Желаю вам удачной поездки!

– Благодарю. В конце месяца мы созвонимся.

Он проводил меня до выхода, поцеловал руку и прочувствованно произнес:

– Я уверен, мы с вами еще многое сделаем на благо нашей литературы!

Я едва удержалась, чтобы не расхохотаться, но все-таки справилась с собой. Зачем обижать человека.

По дороге я попала в пробку. И невольно задумалась. Как резко изменилась моя жизнь за последний месяц. Еще недавно я еле-еле сводила концы с концами, а сейчас в сумочке лежат две тысячи сто пятьдесят долларов! Еще каких-то три недели назад моя душа была пуста, и постель тоже. А теперь у меня есть Макс, при одном воспоминании о котором меня бросает в дрожь. И дело не только в постели. Мне хорошо с ним каждую секунду, когда мы вместе. И даже когда его нет, мне все равно хорошо, потому что я знаю, я уверена, что он меня любит. Вот и сегодня он должен прийти, мы хотим вместе отметить окончание моей работы. И как здорово, что Вырвизуб предложил мне это новое дело! В общем, и жизнь хороша, и жить хорошо! А еще имеется какой-то таинственный поклонник. Из пятнадцати хризантем, присланных к Новому году, три пока стоят и выглядят как новые. Макс хоть и посмеивается по этому поводу, но, кажется, в глубине души ревнует. Он вообще ужасно ревнивый, но мне это даже нравится. Правда, мне в нем все нравится. Он такой добрый, веселый, щедрый, у него поистине золотые руки. Он успел починить у меня в доме краны, которые текли, розетки, которые искрили… И вообще, он старается всякий раз чем-нибудь побаловать меня. А теперь – моя очередь. Сегодня испеку свой знаменитый пирог с мясом, он его еще не пробовал, а потом устрою сюрприз похлеще – приеду в Таллин на день раньше него! С документами у меня все в порядке, как раз вчера звонила Маринка, сказала, что я могу заехать за паспортом и билетом. Я решила лететь на самолете, уж больно противно, когда к тебе в купе среди ночи вваливаются пограничники и таможенники. Да и лететь до Таллина всего час с небольшим. А там меня встретит подруга Марта, мы не виделись с ней целых три года. И весь день я смогу бродить по Таллину, который знаю и обожаю с детства.

И вдруг я испугалась. Все так замечательно, что даже страшно. Неужели что-то случится? Хотя нет, не должно, у меня же полоса везения! Я честно, без нытья и отчаяния, пережила долгую глухую полосу невезения, она длилась несколько лет, а тут всего-то месяц. Нет, нельзя даже мыслей допускать о чем-то плохом, наоборот, надо настраиваться на лучшее. Да и потом, это уж мне, скромной сорокалетней бабе, все кажется таким немыслимым счастьем, а если посмотреть со стороны… В кои-то веки заработала две тысячи баксов… А сколько я знаю людей, для которых это и не деньги вообще… Нашелся хороший мужик? Ну, это, конечно, редкость, но ведь он всего лишь любовник и ни о чем другом речи нет… Так что никаким неземным счастьем тут и не пахнет, уговаривала я сама себя. Во всяком случае, не такое это счастье, чтобы за него несчастьем расплачиваться.

Пробка стала помаленьку рассасываться, и я отправилась к Марине в агентство, по дороге купив букет цветов.

– Машка, зачем цветы, мы же не чужие! – возмутилась Марина. – Вот билет, вот твой паспорт, кстати, можешь в Москве поменять деньги на кроны, здесь список и адреса банков.

– А стоит тут менять?

– Поменяй немного, остальные возьми долларами, может, Марта захочет их у тебя купить, мало ли… Передавай ей самый горячий привет. Когда вернешься, обязательно встретимся и поговорим обо всем. Я чувствую, тебе надо мне многое рассказать, – подмигнула она мне.