Текст книги "Тот самый Дикий ангел"

– Ты его украла?!

– Нет, Лина, я его одолжила. О-ДО-Л-ЖИ-ЛА! На время, понимаешь?!

– Где?

– У сеньориты Виктории.

– ЧТО?! Нет, куколка, спасибо, конечно, но я не пойду в платье сеньориты Виктории. Она убьет меня, когда узнает.

– Не узнает! Все будет «путем», Лина. Не паникуй. Главное, не порви его, а с остальным я разберусь.

– Мне не нравятся твои методы, Милли, – Качала головой Лина, но резко сменила тему. – Интересно, а Бобби ходит на танцы?

– Кто такой Бобби?!

– Это друг Иво. Он мне очень нравится, только он по уши влюблен в сеньориту Викторию и до меня ему нет никакого дела!

– Поверь, если сегодня он там будет – то обязательно тебя заметит! Это розовое лаковое платье на тебе отлично сидит и идет тебе даже больше, чем самой сеньорите Виктории, – приободрила я Лину и мы стали собираться на дискотеку. Я хотела прийти пораньше, чтобы можно было свободно потанцевать, пока зал на половину пуст.

Наконец, мы добрались до клуба. Дискотека уже была в самом разгаре, потому что раньше выйти нам не удалось. Лина больше часа истерила, что не пойдет в этом платье. Но, как только к ней подошел первый парень, она тут же забыла обо всем и начала кокетничать со всеми парнями, которые оказывали ей знаки внимания, пока мы пробирались к центру танцпола.

Несмотря на атмосферу праздника, я заскучала по Глории. Вспомнила, как мы с ней приходили сюда и точно так же веселились от души. Мне было не по себе от того, что я сейчас здесь без нее.

Лина прервала мои мысли, предложив уйти с дискотеки. Я не стала сопротивляться, но причину все же нужно было выяснить.

Вслед за ней я вышла на улицу.

На улице было тихо и спокойно. Бабочка, так я прозвала Лину за ее большое количество бабочек на ее форме, спряталась за углом клуба.

– Что случилось? Почему ты захотела уйти? Это ведь твой вечер!

– Здесь Бобби, – ответила Лина. – А, значит, и сеньор Иво тоже… Если бы он увидел меня – то рассказал бы хозяину, и меня уволили.

– Да брось, Лина! Ничего бы не было! Это твое личное время, и ты можешь проводить его как хочешь. А как иначе ты хотела познакомиться с Бобби? Поверь, здесь он тебя точно не заметит.

– Да, но все равно лучше подстраховаться! Я не хочу терять работу!

– Я не знала, что ты такая трусиха! Знаешь, что мне всегда говорила сестра Толстушка? Расслабься и получай удовольствие. Так она говорила, когда я заставала ее по ночам у холодильника, в то время, как днем она всем говорила, что села на диету. Но смысл – то ведь тот же.

– Ты вернулась! – раздался сзади меня мужской голос. – Ты вернулась! – повторял мужчина, словно под гипнозом, схватив меня за руку.

– Отстань от нее! – закричала Лина.

– Что тебе нужно? – спросила я, пытаясь вырваться. – Отстань от меня!

– Она сказала – отстань! – услышала я знакомый голос.

Иво, подоспевший, как всегда, вовремя, словно у меня в кармане жучок, по которому он всегда меня находит, застал маньяка врасплох и одним точным ударом он отправил Иво в нокаут.

Я подбежала к Блондину, проверить дыхание.

Лина, стоявшая рядом, верещала, что когда хозяин очнется, то мы останемся без работы и что нам срочно нужно бежать отсюда, пока толпа зевак не стала больше и сюда не пришел Бобби.

Удостоверившись, что с Иво все будет в порядке, мы скрылись в толпе и направились в сторону особняка.

Придя домой, я попросила Бабочку не беспокоиться. Если ее уволят, то я уйду с ней, но хозяева на это права не имеют, но если все же… То у меня куча бизнес – идей и мы не пропадем.

Мы тихо вошли в комнату, и включили свет. Марта ждала нас и с порога сказала, что расскажет все хозяевам. Но я предупредила ее, что если она откроет свой рот, то я выдеру все ее черные кудрявые волосы.

* * *

– Господи, за что мне такое наказание?! Никаких манер, никаких правил этикета, никаких норм! Господи! Эту девчонку ты прислал не из монастыря, а из самого дикого аула?

Я стояла в комнате Доньи. Старуха вот уже полчаса отчитывала меня за то, что я накрасила глаза тушью. Вернее, это сделала Лина. И еще вчера. Я просто не успела смыть макияж, ведь еще даже не ложилась спать. Мы всю ночь проболтали с Линой о мальчиках и о будущем. Да и какая разница?! Я ведь это сделала не для нее.

Донья кричала и обзывала меня. После долгих возмущений и нравоучений на тему того, что юная леди не должна краситься, она потащила меня в ванную комнату и заставила смыть всю косметику.

– Ты еще ребенок. Дети не красят лица – кричала она. – Ты выглядишь, как покрашенная дверь.

– Я не дверь! Это всего лишь тушь для ресниц, Вы знаете, что это такое? Или в вашем веке еще вы красили глаза углем?!?

– Ш-ш-ш! Тебе нужно научиться молчать, когда я говорю!

Когда Донья успокоилась и разрешила мне идти – я побрела в свою комнату. Сегодня никаких поручений больше не было. Наступило время заслуженного отдыха. Я забралась под мягкое одеяло и задремала.

Мне снился жуткий сон о том, как меня преследует вчерашний бродяга, а я пытаюсь ускользнуть от него, прячусь в подворотнях, но он настигает меня. Снова и снова. Я пытаюсь кричать о помощи, но слова застывают. Я будто немею. И вот ему, наконец, удается меня схватить…

– Милли, Милли! Что с тобой?

Я кое-как сфокусировала свой взгляд и увидела над собой встревоженную Лину.

– Что случилось? Зачем ты трясешь меня?

– Ты кричала, когда я зашла в комнату.

– Кричала? Мне приснился страшный сон. Помнишь, вчера, когда мы возвращались домой с дискотеки? Я еще сказала, что за нами кто-то идет.

– Помню. Но ведь там никого не было.

– Я уверена, что был. Это был тот же парень, что схватил меня тогда у клуба.

– Ты просто впечатлительная. Я искала тебя, Милли. Старухе стало плохо. К ней приехал врач и сейчас он осматривает ее в комнате.

Не став дослушивать Лину, я вскочила с кровати, наспех привела волосы в порядок и побежала к Донье. Когда я подошла к двери ее комнаты, то услышала голоса за дверью. Я прислонилась, чтобы получше разобрать, о чем там говорят.

– Ни за что! Я никогда не сдамся. Я чувствую! Я знаю, что мой внук жив. Я уверена в этом, – послышался мне голос Доньи.

– Но я чувствую тоже самое. Я просто говорю о другом, сеньора. Я говорю о том, что мы можем никогда его не найти, – этот голос мне тоже был знаком, он принадлежал «пингвину» – дворецкому.

– А я говорю о надежде. Я знаю, что однажды найду их.

Я постучала в дверь, но мне никто не ответил. Поэтому я разрешила себе войти без спроса.

– А Вам лучше еще какое-то время оставаться в постели, – сказал доктор.

Затем он собрал свои прибамбасы в коричневый чемоданчик и вышел из комнаты, любезно попрощавшись со всеми.

– Я тоже пойду, сеньора, – сказал Бернардо.

– Иди-иди, «оловянные глаза», – попрощалась я с ним.

– Донья! То есть… сеньора. Можно Вас спросить? А кто такая Росарио?

– Где ты услышала это имя?

– Когда я постучала в дверь, мне никто не ответил… Я нечаянно подслушала часть вашего разговора.

– Это мать моего внука.

– Я не знала, что у Вас есть дочь.

– У меня ее нет. Федерико – мой единственный сын.

– Простите, я не понимаю… Кто тогда Росарио? Первая жена Федерико?

– Нет, он на ней не женился. Оставил до того, как сделать это. Она… видишь ли… Она… – у Доньи задрожал голос и на глаза выступили слезы.

– Нет-нет, Донья, не нужно плакать. Поговорим о чем-нибудь другом. Например, о погоде. Сегодня так влажно… – начала я успокаивать ее, но поняла, что это не помогает.

Мне стало жалко Донью. Она была беззащитной и такой доброй. Я чувствовала, как у самой подступает ком к горлу. Анхе лика посмотрела на меня и, улыбнувшись, продолжила.

– Мой внук примерно твоего возраста. Сколько тебе лет?

– 27 ноября исполнится восемнадцать.

– Значит, через месяц твой День рождения? Нет, мой внук предположительно родился в январе, он на два месяца моложе тебя.

– Ваш сын не признал ребенка?

– Нет. Мой муж был деспотом, он заставил Федерико жениться, чтобы спасти компанию, хотя тот был очень влюблен в Росарио. Росарио была добрейшим человеком. Надеюсь, когда-нибудь я найду ее.

– Бедняга. Я имею в виду Федерико… Наверное, Росарио была очень счастлива иметь от него ребенка. Когда я впервые увидела Вашего сына – подумала, что мужчина не счастлив. Это написано у него на лице.

– Да, когда-то Федерико был очень счастлив. Он был совершенно другим человеком. Луиса убила в нем всю человечность, а деньги сделали его холодным и расчетливым. Но хватит о грустном на сегодня! Принеси мне лучше один тост с джемом и один с сыром. Что-то я проголодалась.

– Сейчас все будет, Донья! Никуда не уходите!

Я пошла на кухню, чтобы за тостами, но Сакорро не было на месте, и я решила приготовить их сама. Ведь что может быть проще! Намазать джемом, сверху – сыр и еще тост. Готово!

* * *

Боженька, за что ты так со мной? Что я натворила в прошлой жизни, что в этой ты меня так сильно наказываешь? За что мне все это? Объясни, пожалуйста», – разговаривала я сама с собой и с Богом, пока Донья возмущалась, возмущалась и опять возмущалась.

– Я хотела один тост с джемом и один – с сыром, – смотрела она на меня серыми, как жемчужины, глазами.

– Я так и сделала, – развела я руками.

– Ты положила все вместе, а я хотела один с сыром, один – с джемом, – ее голос начал срываться.

– Перестаньте капризничать!

– Не говори так, уличная девчонка!

– Уличная Ваша бабушка! Я сделала, что Вы просили. А теперь Вы меня ругаете. Что с Вами? Я Вам принесла тост с сыром и джемом.

– А я хотела ОДИН тост с сыром и ОДИН с джемом! – пыталась она мне объяснить на пальцах.

– Это старая привычка, так вкуснее, Вы попробуйте!

– Старая твоя бабушка! – вдруг выдала Анхелика.

– Видите, мы начинаем понимать друг друга, – подмигнула я, а Донья рассмеялась в ответ, так звонко, словно уже сто лет она не смеялась, а сейчас весь смех вдруг вырвался наружу.

Она смеялась, словно ребенок. Искренне. На секунду, я увидела в ее глазах счастье.

В коридоре меня остановила Лина и сказала, что хотела вернуть платье Виктории на место, но увидела на нем пятно.

– Принеси мне все чистящие средства, какие найдешь, Лина. Будем избавляться от него.

Зайдя в комнату, я насторожилась… Пахло мужским одеколоном. Я оглядела комнату и подошла к шкафу. Мне показалось, что внутри кто-то сидит. «А вдруг тот самый бродяга?» – испугалась я и, взяв в руки утюг, открыла дверцу резким движением.

– Не выдавай меня, – вывалился из шкафа Рокки, которого считают беглым преступником.

Рокки – водитель семьи Ди Карло. Он невысокого роста, зато высокого о себе мнения. Я думаю, что он влюблен в Викторию.

Рокки постоянно вертится около нее, играя роль водителя «Мисс Дейзи». Она даже дала ему имя – Морган. Нос не дорос до такой «штучки». Хотя, нос-то у него как раз огромный, отчего лицо такое комичное.

На днях на фирме хозяина произошла какая-то мутная ситуация с передачей денег и во всем обвинили его.

– Ты с ума сошел? Ты украл полмиллиона. Меня примут за соучастницу!

– Если бы у меня было столько денег, был бы я до сих пор здесь? – вполне резонный вопрос задал Рокки, и я согласилась с тем, что он не виновен, ведь у него и мозгов бы не хватило на такую аферу, нет я не думаю, что он туп, просто не по нему все это, его наверняка, подставили. – Можно я спрячусь здесь, пока все не уляжется. И убери из рук утюг, прошу тебя.

– Хорошо-хорошо! Никаких проблем я никому не скажу. Лина тоже не скажет, а вот с той с огромной гривой, как ее… Марта. Вот с ней могут быть проблемы, эта стерва не станет молчать. Но мы что-нибудь придумаем, ладно?

За дверью, послышались голоса. Это были Март и Лина.

Я затолкала Рокки обратно в шкаф.

Марта, кажется ничего не заметила и переодевшись, ушла.

Лина протянула мне корзину с чистящими средствами и изучив содержимое, я принялась поливать все подряд на платье Виктории.

– Милли, ты уверенна, что знаешь как вывести пятно?

– Нет, но как раз пытаюсь разобраться.

– Вылив все, что есть? А если это сделает только хуже?

– Лина, скажу сразу, это пятно не вывести, поэтому я просто перекрою его другим и мы сделаем вид, что никогда в жизни не видели его. Кто в доме занимается глажкой?

– Отлично! Она и будет отдуваться за испорченное платье.

* * *

После тяжелого дня я долго нежилась в ванной, думая о рассказе Доньи. Мне даже стало жаль ее сына. Хотя, с другой стороны… Он мог бы побороться за свое счастье! Вместо этого он потакал отцу, женился на нелюбимой, бросил родного ребенка… Нет! Не понимаю я этого. Трус он, вот он кто! Он такой же, как мой отец, наверное, поэтому я сразу невзлюбила его.

Завернувшись в полотенце, я вышла из ванны, посреди комнаты стоял Дамиан. Скользкий тип, брат Луисы. Низкорослый брюнет думает, что он самый умный здесь, а на деле просто скользкий червяк. Он помешан на себе и деньгах. Он и родную мать продаст, если за нее предложат кругленькую сумму!

На нем был серый костюм и дурацкий оранжевый галстук, а его противным одеколоном провоняла уже вся комната.

– Так-так-так, а ты хорошо смотришься в полотенце, – протянул он, а его взгляд неприятно заскользил по мне. Я сразу почувствовала себя какой-то липкой и противной. Захотелось вернуться в ванную и отмыться от этого взгляда… – Но ты будешь смотреться еще лучше, если скинешь его.

– А Вы будете смотреться просто отлично с вазой, разбитой о Вашу голову, если сейчас же не уберетесь отсюда.

– Успокойся, крошка. Такая милая и агрессивная. Мне нравится…

Я схватила с трюмо вазу и замахнулась.

– Тише! Поставь ее на место, я уже ухожу. Нек тебе и приходил.

Какой он противный. Настоящий жук! Бесит меня до дрожи… Ни одной юбки не пропустит! Ненавижу таких!

Когда пришла Лина, я рассказала ей о приходе Дамиана.

– Не обращай на него внимания. Его личная жизнь не складывается, вот он и захаживает сюда, к Марте.

– К Марте?! Ну что ж, это вполне логично. Стоят друг друга.

Марта – наша третья соседка, дочка Сакорро. Когда они приехали сюда, Марта была еще ребенком, который вырос в довольно вредную стервозную особу.

Марта мечтает выскочить замуж за какого-нибудь богача. В ожидании «принца» она, правда, не теряет время даром и вечно связывается не с теми парнями.

Вроде того же Дамиана, который пользуется ее наивностью и постоянно впутывает в свои авантюры.

Мне порой кажется, что Марта не такой уж плохой человек. Просто нацепила на себя маску стервы, а в душе несчастна… Она часто задирает всех, и, клянусь, когда-нибудь я выдеру ее мелкие кудри.

* * *

– Милли, ну пойдем со мной на танцы, – уговаривала меня Лина.

– Не хочется что-то. Я устала, голова кружится… Так что, компания из меня сегодня никакая. Сходи сама, раз так сильно хочешь. Уверена, ты не будешь скучать там одна.

Лине очень понравилось тогда на танцах. И она теперь ходит на них при первой же возможности. А это каждую субботу. А меня это сильно утомляет, особенно парни, которые не дают прохода и Иво, появляющийся из ниоткуда, пытающийся меня защитить от всего во что бы то ни стало.

На самом деле я уверена в том, что Лина туда бегает, чтобы подцепить Бобби.

И что она в нем нашла?! Худющий парень с длинным носом и низкой самооценкой, который теряется на фоне Иво. Бобби так сильно влюблен в хозяйскую дочь, что никого, кроме нее, уже давно не замечает.

Как-то он даже исполнил для нее песню на радио. Честно сказать, песня была не плохая. Да и голос у него хороший… Но Виктория со своими подружками засмеяла его. Вот курицы!

А Лина все не унималась.

– Я не хочу идти одна. Пошли со мной, Милли! Ради меня!

– Я же сказала, я не хочу. Давай в другой раз.

Лина все же пошла на танцы одна, а я расстелила постель и легла под одеяло. Тяжелый все-таки выдался денек. Зато я чувствую, что начинаю нравиться Донье. Теперь она не такая строгая со мной, хотя все еще учит уму-разуму. Ну, тут уж, наверное, ничего не поделаешь.

И меня все мучает один вопрос – почему она никогда не выходит из своей комнаты?

Кто-то считает, что она протестует, кто-то, что сошла с ума, а Рамон предположил, что Луиса ей запретила выходить, та считает себя полноправной хозяйкой в доме, несмотря на то, что дом принадлежит семье Ди Карло.

Ночью, вернувшись домой, Лина разбудила меня и вытащила в сад. Там мы присели на скамейку между кустами роз.

– Милли!

– Что?

– С Днем Рождения тебя! – сказала Лина и протянула мне шкатулку. В ней лежала заколочка, миленькая маленькая заколочка, украшенная стразами. Это было так трогательно, и я крепко обняла подругу.

– Спасибо тебе! Ты первая, кто поздравил меня!

Мне не часто дарили подарки, наверное, поэтому я так сильно их ценю…

– Слышишь? Кажется, кто-то идет, – насторожилась Лина.

В глубине двора послышались голоса.

Мы узнали Иво и его друга Бобби. Парни шли и обсуждали девиц, которых они сегодня кадрили на дискотеке.

Подойдя к нам, они подсели рядом.

– А что это за чудесные дамы сидят здесь, да еще и одни такой поздней ночью?

По голосу Иво было понятно, что он слегка пьян.

– Вас ждем, – язвительно ответила ему я.

– Да, вам, гляжу, и без нас хорошо. Простите, что помешали вашим объятиям.

Бобби засмеялся. Хоть и шутка была дурацкая.

– У Милли сегодня День Рождения, – робко произнесла Лина.

– А почему нам никто не сказал… ой! – сказал Иво и громко икнул. Он попытался сделать обиженное лицо, но это было больше похоже на кислую мину.

В этот момент он был очень смешон и мил.

Иво наклонился ко мне, чтобы поцеловать, но я успела предупредить этот неуклюжий жест и подставила руку.

Со словами «Поздравляю!» он поцеловал ее.

– Спасибо! – ответила я еле слышно, одергивая руку.

* * *

Утро началось празднично. Как я потом узнала от Лины, она специально встала пораньше и попросила Сакорро приготовить мне кекс, в который они вставили свечку.

С этим праздничным кексом и широкой улыбкой Лина и разбудила меня, произнеся пламенную поздравительную речь. Было видно, что для нее это тоже праздник!

Однако прохлаждаться мне было некогда. Уже полчаса назад я должна была подать завтрак Донье, но из-за ночных посиделок в саду, я не смогла проснуться вовремя.

Взяв на кухне поднос с уже остывшими тостами, я вошла в комнату. И даже постучалась перед этим!

– Простите, Ваш чай…

В своей комнате Анхелика была не одна. Казалось, здесь сегодня собрался весь дом.

– У Вас здесь танцы? – спросила я, оглядев толпу.

Но на мою шутку они отреагировали осуждающим взглядом.

– Что-то произошло, Донья? Вам снова стало плохо?

– Произошло ужасное! Кто-то украл у моей свекрови очень ценный медальон! – ответила Луиса.

– Святой Девы Соледат? Той самой, Донья?

– А ты откуда знаешь, какой?! – насторожилась Виктория.

– Милли, тебе ведь тогда понравился мой медальон, помнишь? – спросила Анхе лика. – Ты сказала, что у тебя тоже есть кулон с этой святой.

Днем раньше я, как обычно, сидела в комнате у Доньи, и мы разговаривали о ее пропавшем внуке, она показала мне золотой медальон с изображением Святой Девы, который подарит своему внуку, когда найдет его.

Я запомнила это, потому что сама поклоняюсь этой святой. Она для меня все. Мой медальон остался мне от мамы. Эта святая – покровительница одиноких. Это единственная вещь, которая у меня есть от нее.

Я хотела показать его Донье, так как она не поверила, что он у меня есть. По словам Анхелики, мало кто знает эту святую. К сожалению, я не могла доказать обратное: со мной не было медальона в тот день, я забыла его в ванной, на полочке, когда мылась…

– Ты ведь говорила, что поклоняешься этой святой, может, ты взяла его случайно? – не дождавшись моего ответа, продолжила Донья.

Меня охватила такая обида, что я чуть не разревелась прямо там.

– Вы что, Донья! Вы в своем уме?! Вы думаете, я могу что-то взять и не сказать об этом?! Я ничего не брала, Донья! – у меня полились слезы. – Почему все сразу думают, что, если я сирота, то, значит, и воровка?!

– Милагрос! Я тебя не обвиняю. Я только говорю, что сегодня – твой День Рождения. Поэтому возможно… – осторожно продолжила Анхелика.

– Нет! Я не воровка! Обыщите меня, если хотите!

– И обыщем! – выступила блондинка.

– Это не поможет. Служанки не дуры, – вмешалась Луиса. – Я уверена, что мы не найдем его. Скорее всего, она уже вынесла его из дома.

– Но я…

Я хотела им объяснить, что не выходила из дома в последние дни. Но после предложения Бернардо все же обыскать нашу комнату, все ринулись туда.

Все, кроме Анхелики. Она лежала на кровати бледная и беспомощная. Глаза потускнели от слез. От ее расстроенного вида мне было тяжело на душе, со слезами я спустилась на колени и встала возле кровати.

– Донья, зачем Вы так со мной? Донья, не нужно так со мной. Я ничего не сделала!

– Если это не ты – я извинюсь перед тобой.

Ее голос был сухой и ровный. Даже отчасти безразличный. От ее слов мои слезы полились еще сильней.

– Не утруждайте себя извинениями! Я никогда Вас не прощу Никогда! Меня смешали с грязью. А это самое противное чувство, которое я когда-либо испытывала. Мне казалось, что Вы единственная в этом доме, кто здраво мыслит, но нет, я ошиблась.

Я вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. В нашей комнате был полный кавардак. Луиса с дочерью переворачивали матрасы, выкидывали на пол содержимое всех тумбочек.

Я молча стояла в проходе и наблюдала за тем, что происходит.

– Молись, Милагрос! – обратилась ко мне Виктория – Молись! Ведь, если мы найдем медальон – тебя надолго посадят в тюрьму.

До последнего я была уверена, что они ничего не найдут. Ведь я его не брала!

Но когда Луиса подняла мой матрас – я увидела тот самый медальон!

– Как ты это объяснишь? – обратилась она ко мне.

– Сеньора, это не мое! Я ничего не брала! Я не знаю, как он там оказался, клянусь Вам!

– Поздно отпираться! Факты говорят сами за себя. Мы немедленно вызываем полицию.

– Это не правда! Я не крала его! – Я пыталась докричаться до них, но они не слушали меня.

– Милли, я помню, как ты говорила, что хотела бы иметь такой же медальон, как у бабушки, – вмешался Иво.

– Одно дело, когда что-то нравится, но другое – воровство! – Моему возмущению не было предела. – Да, я сказала, Донье, что хотела бы получить его в подарок, когда мы говорили о ее внуке. Но это всего лишь слова! Я ничего не крала. Бог – свидетель! Я лучше руку себе отрублю, чем возьму чужое.

– Если Бог свидетель, тогда скажи, чтобы пошел в полицию и вступился за тебя, – отрезала Луиса.

– Сеньора, если я позвоню в полицию – поднимется шумиха. Репортеры сбегутся, – деликатно вмешался Бернардо.

– Да, Бернардо прав. Никуда не надо звонить. Просто вышвырните ее и все, – сказал Федерико и вышел из комнаты. – Воровка в моем доме! Какой позор! – бормотал он себе под нос.

Иво осуждающе посмотрел на меня, вздохнул, и вышел вслед за отцом. Я со слезами на глазах осталась собирать свои вещи. До ворот меня проводил Берни. Он даже не смотрел мне в глаза, когда отдавал сумку.

– Я этого не делала, Бернардо! Ты же знаешь! Я этого не делала!

Но ворота уже закрылись, а я осталась за ними.

* * *

Я вышла из такси. Глория, увидев меня, тут же подошла и без слов обняла.

– Милли! Что такое? Ты плакала?

– Да как тут не заплачешь?!

– Что случилось?

– Эта чокнутая семейка, на которую я работала, обвинила меня в воровстве. У одной старой карги был красивый медальон. Его кто-то украл или она сама его потеряла, но обвинили во всем меня!

– Как ты могла вынести такое?!

– А что я могла сделать?

– Не знаю… Ну, расцарапать им физиономии, например. Как ты могла позволить обвинить себя в воровстве?!

– Ты права, я должна была что-нибудь сделать… Но в тот момент меня будто парализовало. Было так больно! Я с трудом сдерживала себя, чтобы не расплакаться при них. Хотя все равно это не оправдание, знаю. Я не должна была им позволить так унизить себя!

Еще какое-то время мы просидели на крыльце, обнявшись.

Мы молчали, но я прекрасно знала, Глория понимает все без слов. Сейчас ей было так же тяжело, как и мне. Я не знала, что сказать Падре, как объяснить ему все это, хотя, вероятно, ему уже позвонила Луиса. Он будет жутко недоволен, а мне придется искать новую работу. В любом случае, в тот ужасный дом я точно не вернусь!

К нам вышла сестра Толстушка. Я не стала от нее ничего таить. Рассказала все, как было.

– Не переживай, милая. Ты можешь всегда рассчитывать на нашу поддержку. Отнеси свои вещи в комнату и приходи в столовую, хорошо?

– Спасибо, сестра Толстуш… ой прости, Каталина.

– Ничего, ты можешь называть меня Толстушкой, – улыбнулась она.

Я отправилась в свою старую комнату, чтобы оставить вещи.

Здесь абсолютно ничего не изменилось, но мне показалось, что изменилось все. Будто меня не было тут целую вечность. За это время мне успели хорошенько наплевать в душу…

Я направилась в церковь – единственное место, куда я могла прийти, когда на душе скребут кошки.

Я подошла к алтарю.

Я знаю, что мне веришь только ты…

Ты же знаешь, что я ничего не крала.

Но этого мало. Как заставить их поверить мне?

Ты видел, как со мной говорил этот кретин Иво? Слышал, что он сказал: «Ты сказала, что хочешь такой же медальон»? Этот парень – двуличная скотина.

Я ведь уже почти поверила, что нравлюсь ему…

Прости… Я знаю, тебе не нравится, когда я так говорю, но я ужасно зла на него.

Клянусь, попадись он мне сейчас, я бы…

– Милли!

– Ч-что? – от неожиданности подпрыгнула я.

– Пошли в столовую, там сестра Толстушка ждет тебя, – сказала Глория, стоя на входе в часовню.

– Иду-иду.

Когда мы входили в столовую, Глория попросила меня закрыть глаза и не подглядывать. Она помогла мне переступить через порог, чтобы я не споткнулась.

Открыв глаза, я увидела Падре, сестру Толстушку и мать-настоятельницу. Как только мы вошли – они стали петь песню «С днем Рождения, тебя!». На столе стоял торт со свечками. Я быстро посчитала их, восемнадцать. На глаза навернулись слезы.

– Загадай желание и задуй свечи, милая, – сказала Толстушка.

– Я скажу Вам свое первое желание. Я хочу, чтобы вы всегда были рядом, потому что вы – моя семья. А второе… – это найти отца, – но его я прошептала только на ушко Глории.

Я задула свечи и обняла каждого по очереди.

Мы с Глорией вышли во двор и побрели вдоль стадиона.

– Милли, как ты думаешь, ты найдешь своего отца?

– Конечно, найду. Я это чувствую. И когда я найду его – ему не поздоровится!

– Ты говоришь со злостью, Милли!

– А как иначе? По его вине умерла моя мама!

– А, может, он ничего не знал? Не знал, что она ждет ребенка, не знал, где она и что с ней?

– Это его не оправдывает! У него было восемнадцать лет, чтобы попытаться найти нас. Найти меня!

Мы обошли стадион вокруг.

Краем глаза я заметила, как из кустов нас кто-то сфотографировал. Я повернулась и увидела на противоположной стороне поля того самого бродягу. Я поспешила к нему, но тот уже успел скрыться за деревьями.

– Ты видела, Глория?

– Видела, что?

Внимательностью Глория никогда не отличалась.

– Нас только что сфотографировал какой-то парень. И я, кажется, уже видела его.

– Парень?! Какой? Где он?

– Он был вон там.

Мы подошли к деревьям у конца стадиона и заглянули вглубь. Разумеется, там уже никого не было. – Не нравится мне это. Я уже ни раз замечаю, как за мной кто-то следит.

– Милли, мне страшно за тебя! А что если это тот Блондин, о котором ты мне рассказывала, подослал его следить за тобой?

– Ну, нет, у того мозгов на такое не хватит. Но это было бы весьма романтично, согласись? Не переживай за меня, ты же знаешь, я могу за себя постоять!

* * *

Кода мы распевались на хоре, к нам зашла сестра Толстушка и сказала, что меня спрашивает какой-то сеньор.

Я поручила ребятам распеваться дальше, а сама пошла в библиотеку.

Интересно, кому это я понадобилась? Неужели сеньор Ди Карло приехал, чтобы извиниться??

Зайдя в комнату, по периметру которой стояли высокие стеллажи с книгами, я действительно увидела Ди Карло. Только младшего.

– Вы?! Что Вы здесь делаете?

Его-то я точно не ожидала здесь встретить.

– Я пришел, потому что… потому что хотел прийти. Что здесь странного?

– Действительно, что тут странного?! Не убедительно! Убирайтесь отсюда, пока я не выбила Вам зубы, – я снова вспомнила, сколько унижений мне принесла его семья, и невольно разозлилась.

– Я пришел, потому что соскучился!

– Что? У меня, кажется, что-то со слухом. Извините, я Вас не расслышала!

– Ты все расслышала, я сказал, что соскучился.

– По-Вашему это смешно, да? Знаете, Вы совсем не умеете шутить. Вы недавно назвали меня воровкой, а сейчас говорите, что соскучились?!

– Прошу тебя, Карлитос… я…

– Как меня зовут?

– Это не важно.

– Как это, не важно?! Это очень важно! Как Вы можете скучать по кому-то, не зная его имени?

В библиотеку заглянул Лукас.

– Милли, мы уже распелись. Падре Мануэль отправил меня за тобой.

– Лукас, скажи Падре, что я уже иду.

– Какая ты недоверчивая, Милли, – продолжил Блондин. – Я, правда, соскучился по тебе. Видишь, я знаю, как тебя зовут. Поверь мне, я пришел извиниться.

– Вора уже поймали?

– Это не важно!

– Нет, важно! Твоя семья выставила меня за дверь, назвав воровкой. Никто даже не стал разбираться в этом, искать настоящего вора. Вам было проще обвинить во всем меня. Потому что я сирота, потому что – новенькая. Поэтому, засунь свои сопливые заявления в ж… туда, откуда ты их достал. И проваливай!

– Поужинай со мной, – выкрикнул Блондин, когда я толкала его к выходу.

– Зачем мне с тобой ужинать? Для чего? – удивилась я.

Он подошел ко мне так близко, что я ощутила его неровное дыхание.

– Ты мне нравишься, Милли, – нежно произнес он. – Нравишься такой, какая ты есть. Мне нравится твой смех, твои губы, твои зеленые глаза. Не важно, что ты об этом думаешь. Важно то, что чувствую я. Но словами это не выразишь…

На последних словах он чуть было не поцеловал меня. Наученная опытом, я заранее отодвинулась на безопасное расстояние.

Блондин достал из-за спины букет белых роз и протянул его мне. Он так трогательно на меня смотрел, что я чуть не согласилась поужинать с ним.

– Скажи «Да». Ну, пожалуйста, – умоляюще протянул он.

Я была одновременно смущена и очарована. Цветы были очень красивые. Нежные белые бутоны источали невероятный аромат, который кружил голову, как и взгляд Иво. Вообще, мне до сих пор никто не дарил цветы, не считая, сорванной с поля, ромашки от Лукаса…

– Я обещаю подумать, а пока забери свой веник и уходи! Ты и так отнял слишком много моего времени.

Я вышла из библиотеки, оставив Иво в легком шоке. Наверняка он не ждал такой реакции. Не думаю, что девушки часто ему отказывают…

В музыкальном классе был только Падре. Он сказал, что провел занятие сам и отпустил ребят играть в футбол.

– Почему они ушли без меня?

– Я пришел, чтобы посмотреть, как идет занятие.

Сестра Каталина сказала мне, что к тебе пришел какой-то сеньор. Тогда я отправил за тобой Лукаса. Вернувшись, он сказал, что ты болтаешь с длинноволосым парнем и скоро придешь. Мы подождали тебя пару минут. Потом, чтобы не допустить балагана, мне пришлось закончить занятие. Кто приходил к тебе?