Текст книги "Тот самый Дикий ангел"

– Все в порядке Лина! Я просто…

– Не обманывай меня. Расскажи мне всю правду о своих чувствах к Блондину. Хватит носить на себе эту маску. Ты же влюблена в него! Ты же не можешь налюбоваться на него! Когда мы убирались в его комнате, я видела, как ты украла его фото. Ты же любишь этого дурака, любишь!

– Ничего я его не люблю, – скорее по привычке сказала я. – Не знаю… не думаю… А как проверить, что это любовь?

– Ну, раз ты украла его фото – думаю, что… – рассмеялась Лина.

– Дурочка… Все равно он мне не пара. О таком парне я не могу даже мечтать…

– А почему бы и нет?

– И ты еще спрашиваешь? Ты что, ослепла?!

– По-моему, ты давно не смотрела на себя в зеркало. Ты же прекрасна… Какое у тебя лицо. Послушай, что я тебе скажу. Вот увидишь, ты выйдешь замуж за богача. Представляю, как ты входишь в церковь вся в белом, такая красавица…

– Знаешь, я с детства об этом мечтаю. Белое платье… Мечтаю, что я – невеста и венчаюсь в храме. Падре Мануэль спрашивает, согласна ли я выйти за моего жениха, и я говорю: «ДА!» Но… когда священник спрашивает жениха, согласен ли он взять меня в жены, тот начинает смеяться и говорит: «Разве можно жениться на такой пигалице!»

– Знаешь, ты спятила! Перестань думать так. Ты считаешь, что не достойна его, но это не так! Это он не достоин тебя. Возможно, будет лучше, если ты выбросишь его из головы. Возможно, со временем ты перестанешь тосковать по нему, но это не гарантирует тебе счастья с кем-то другим. Ты должна бороться за свое счастье, тем более, это взаимно, а, значит, шансы у тебя велики.

* * *

Быстро перекусив, я взяла чистящую жидкость и тряпку и пошла в гостиную делать уборку. Сегодня мы с Линой вдвоем, поэтому работы очень много. Я вытирала пыль с полок, где стоял различный дорогой алкоголь. И тут послышались шаги. В гостиную вошли Иво и его девушка.

– Иво, прошу тебя, нам надо поговорить, – начала Андреа.

Мне очень не хотелось быть невольной свидетельницей их разборок, поэтому я старалась справиться с полками как можно быстрее.

– Говорить не о чем! Я все сказал.

– Ошибаешься, Иво. Клянусь! Я тебе не изменяла!

Что?! Вот так поворот! Блондинчику изменили? – присвистнула я. – Это что-то новенькое.

Я сначала не хотела слушать, о чем они говорят. Но это было невозможно. Драная кошка практически кричала, пока Иво был абсолютно спокоен.

– Меня не интересует, изменяла или нет. Знаешь, зачем я зашел к тебе утром? – спросил Блондин.

– Навестить меня?

– Не совсем. Я решил с тобой расстаться. Спасибо, ты облегчила мне задачу. Я понял, что люблю другую и решил уйти от тебя.

– Я тебе не верю… Нет, Иво, ты любишь меня, я это знаю. Не будь ребенком…

Андреа то срывалась на крик, то начинала плакать. Господи, когда же закончатся эти полки! Все стеклянное. Осталась последняя. Но, к тому времени, мне уже стало интересно, чем закончится их диалог, и я уже открыто слушала их. Недаром Донья назвала меня любопытной обезьяной.

– Все правильно, я ребенок. Вот почему у меня теперь совсем юная невеста, гораздо моложе меня. И я от нее без ума!

– Я тебе не верю! – плакала Андреа. – Что это за девчонка, о которой ты говоришь?! Я ее знаю?

– Знаешь! Вот она!

Мне тоже стало интересно, кто это. Я повернулась и увидела, что Иво направляется в мою сторону. Он подошел очень близко и поцеловал меня.

– Теперь моя невеста – Милагрос! – сказал он, прижимая меня к себе.

Я впала в ступор. Я просто стояла и хлопала глазами, не зная, что сказать. Я не понимала, зачем он приплел меня сюда. Это что, очередная шутка?! Он умеет играть на чувствах, особенно моих. Когда я пришла в себя, то молчать не стала.

– Вот разбежался! А меня ты спросил? Что это ты еще выдумал? – начала задавать я вопросы, высвобождаясь из объятий Иво.

– Что за чертовщину ты мелешь? – набросился на сына Федерико, которому тоже посчастливилось застать эту сцену.

– То, что слышали! Милли – моя невеста! – продолжил ломать комедию Иво и снова притянул меня к себе. И опять поцеловал!

– Нет, это не правда… – пыталась сказать я, но в то время Блондин опять поцеловал меня в губы, не дав произнести ни слова. -

– Ничего подобного, – закричала я, затем последовал еще один поцелуй. – Что же такое???!!!

– Теперь нам не нужно ничего скрывать! – Иво смотрел прямо в глаза.

– Вы только посмотрите на эту пигалицу!!! – возмущенно завопила Андреа.

После ее слов я решила подыграть Блондину и сказала:

– Ты прав, любимый! Больше нам не надо ничего скрывать! – и с этими словами я поцеловала его так же страстно, как возле клуба. Приоткрыв глаз, я увидела, как ошарашенная публика смотрит на нас, открыв рты.

Слухи о том, что я – невеста сына хозяина – быстро распространились по дому. И у каждого его обитателя на этот счет было свое мнение. Марта чуть не лопнула от зависти, ведь «я смогла охмурить хозяина раньше ее». Сакорро была рада за меня и даже предложила устроить в честь этого праздник.

В гостиной меня перехватила бывшая девушка Блондина.

– Послушай, это еще не конец! – схватив меня за руку, прошипела Андреа. – Ты мне дорого за все заплатишь. Я тебе покажу! Ты еще меня узнаешь…

– Держись от меня подальше, а то останешься без рук, поняла?! Я – невеста Иво, а ты – драная кошка! – сказала я ей и ушла на кухню, потому что слушать ее у меня не было никакого желания. Я ожидала этих нападок и поэтому остро на них не реагировала.

На кухне меня поджидала сестра Иво – Вики.

– Еще одна! – вздохнула я и приготовилась выслушивать в свой адрес гадости.

– Эй, ты, послушай, – сказала блондинка – Предупреждаю тебя! Хватит болтать, что ты – невеста моего брата. Разве не видишь, дурочка, что он пошутил? Я лишь хочу предостеречь тебя от удара.

– Это неправда!

– Правда, дурочка. Посмотри на себя в зеркало! Неужели ты думаешь, что можешь быть невестой Иво?

– Зачем мне глядеться в зеркало, если я нравлюсь твоему брату?

– Может, ему и понравится разок…

– Это неправда!

– Вот как? Представь себе, что – правда. Хочешь выйти замуж – найди себе какого-нибудь таксиста или швейцара. Высоко взлетишь – больнее будет падать… Тебе ясно, я надеюсь? – она посмотрела на меня с презрением и ушла.

Да, уроки высокомерия и умения унижать людей эта блондиночка хорошо усвоила. Но что, если она права? Вдруг Блондин сделал это только для того, чтобы позлить свою семью? Что, если он решил таким образом заодно отомстить мне за все, что я сделала с ним?

Вечером, когда мы были в своей комнате, я поделилась своими переживаниями с подругой. Лина постаралась меня подбодрить.

– Просто твоя будущая золовка – настоящая гадюка, вот и сказала так от злости. Кроме того, раз бывшая девушка Иво тебе угрожала, то настоящая невеста не она, а ты!

– Наверное, ты права… Если эта выскочка так на меня обозлилась, значит, я отбила у нее парня. И моя золовка исходит ядом. Спорим, она и спит, свернувшись клубком!

– Да я просто уверенна в этом, – расхохоталась Бабочка.

* * *

Сегодня у нас было занятие по музыке. Я долго пыталась убедить Донью послушать МОЮ музыку, потому что от ее классики меня клонило в сон. После долгих уговоров она согласилась. На ее же удивление, ей понравились мои композиции в плеере, Донья даже задвигала бедрами в такт музыке. Это было очень забавно.

После мы выпили чаю и поговорили по душам. Анхелика сказала, что рада за меня, за нас с Иво.

– Ты его любишь? – спросила она.

– Да, Донья. Я будто во сне. И не хочу просыпаться. Я люблю его.

– Но вы так мало знакомы, девочка. Не боишься, что совершаешь ошибку? – настороженно спросила она.

– Боюсь, Донья. Конечно, боюсь. Но я влюбилась в него с самой первой встречи, я уже пролила из-за него немало слез. Но я верю, что это того стоит. Что вместе мы преодолеем все преграды.

– Дай, Бог, Милли. Дай, Бог, – сказав это Донья, погрустнела.

– Так, ну все. Свою часть уговора я выполнила, теперь – Ваша часть. Собирайтесь, нам надо ехать.

* * *

На футболе было очень весело. Мы так давно не собирались с ребятами на одном поле, что, увидев меня, они с радостными воплями бросились навстречу. Мы немного потренировались, а затем началась настоящая игра!

Мы с Лукасом играли в паре и постоянно атаковали соперника. Я слышала, как болеет Донья. Она так кричала, что даже сорвала голос! Я краем глаза наблюдала за ней.

По итогам нашей товарищеской встречи я забила три гола. Мы победили со счетом 5:3. После игры был отличный обед, за которым мы делились новостями. Падре Мануэль даже рассказал парочку анекдотов! Давно я не видела его в таком хорошем настроении.

* * *

Перед ужином мы с Линой накрывали на стол. Она поинтересовалась, почему я продолжаю работать служанкой, ведь уже должна сидеть за столом со всеми. Я решила, что вопрос резонный, и быстренько побежала переодеваться. Надев свою лучшую одежду(красную юбку, топ, сапоги), я появилась как раз тогда, когда Луиса спросила у Блондина, где его невеста.

– Здесь, – ответила я. – Вот и я, дорогая свекровь. Если не нравится «свекровь» – могу называть Вас мамой!

– Помолчи, Карлитос! – сквозь зубы зашипел на меня Иво и, когда, за его спиной появилась бывшая девушка, мне все стало ясно…

– Значит, ты невеста Иво? – надменно спросила она.

– Да, невеста. Так что тебе теперь здесь делать нечего!

– Милли… Боюсь, ты не заметила, что это была шутка… насчет невесты, – вмешался Иво.

– Шутка… – я растерялась. – Хочешь сказать, ты надо мной посмеялся?

– Да, маленькая шутка… Я и не думал, что ты примешь все всерьез!

– Нет… Я и не приняла всерьез! Просто Иво не сказал, что все уже закончилось, и что можно больше не разыгрывать вас… – пытаясь спасти остатки собственной гордости, сказала я всем собравшимся.

Еле сдерживаясь от слез, я ушла из гостиной. Я прибежала в свою комнату, достала фото Блондина и порвала его в клочья. Слезы душили меня. Предатель! Негодяй! И какая я дура! Идиотка! Снова купилась на его уловки, а он смешал меня с грязью в который раз!

– Знаешь что, Бабочка? Мужчины – это как футбол. Там можно выиграть или проиграть. Выйти в чемпионы или вылететь из турнира. Но чемпионат все равно продолжается. И тебе нужно думать о следующем турнире!!! Просто это поражение выбило меня из строя, понимаешь? Как мне больно… Ты не представляешь, как мне сейчас больно. Они сейчас надо мной смеются, уроды… Ты не представляешь, Бабочка, как мне плохо…

* * *

– Кажется, принцесса очнулась, – сказала Марта противным голосом. – Я знала, что ты недотепа, но не настолько же. Ну, что, тебе подрезали крылья?

– Ты права, мне подрезали крылья, – у меня не было сил даже спорить с ней.

По распоряжению Доньи Бернардо принес мне завтрак прямо в комнату. Я уговаривала его забрать поднос, но дворецкий так и не согласился. Все твердил, что это приказ сеньоры. Еда не лезла мне в горло. Поэтому я предложила свой завтрак Лине и та охотно его съела.

Я собралась с духом, переоделась в униформу и отправилась навестить Пабло. Он был единственным, кто не знал о том, что произошло вчера в доме. Мне хотелось поговорить о чем-то отстраненном, а не слушать слова жалости в свой адрес.

Пабло сразу понял, что со мной что-то не так.

– У тебя грустные глаза, Милли. Что случилось? – спросил он.

– Давай не будем об этом, – попросила я. – Глупости это все. Я глупая.

– Нет, не глупая… Ты прекрасна!

– Перестань!

Я решила перевести тему и спросила про неоконченный портрет невесты Пабло.

– Когда ты закончишь рисунок?

– Никогда, – резко сказал Пабло. – Давай договоримся: ты не говоришь о своих глупостях, о которых не хочешь говорить, а я не говорю о своем прошлом?

– Хорошо, – согласилась я. – Почему ты не выходишь из своей комнаты? Ответ «коляска» не принимается. Я знаю много людей на колясках, которые радуются жизни больше чем те, кто умеет ходить, и даже занимаются спортом.

– Я не такой.

– А я не верю. Мне кажется, тут дело в другом. Скажи, что ты просто хочешь, чтобы твой отец чувствовал себя виноватым?

– Не совсем. Я хочу, чтобы мой отец хотя бы признал свою вину и извинился передо мной. Я хочу, чтобы он ощутил мою боль.

– Простите, сеньорита, но нам нужно проделать кое-какие процедуры с хозяином, – скал Бернардо, входя в комнату. – Вас зовет сеньора Анхелика. Вы можете вернуться сюда позднее.

– Ладно, «оловянные глаза». Увидимся, Пабло.

Я знала, что сейчас Донья будет выпытывать из меня информацию, поэтому, стоя у дверей, я попыталась взбодриться зарядкой для лица. Я быстро покорчила рожицы и взбила руками волосы. Кажется, так я стала выглядеть менее измученной.

Я сказала ей, что просто плохо спала ночью. К счастью, Донья все понимала сама и не стала докучать мне вопросами, а лишь дала несколько поручений и перенесла наше занятие на другой день.

В гостиной меня остановил Блондин.

– Мне нужно с тобой поговорить.

– Что ты еще хочешь мне сказать?

– Ты не поняла шутки и побежала жаловаться к бабушке. Теперь она отказывается участвовать в моем новом проекте. Все из-за тебя!

– Слушай, ты! Ты меня совсем не знаешь. Если бы я хотела тебе что-то сказать, то сказала бы прямо в лицо и не стала бы никуда ходить. Особенно жаловаться твоей бабушке.

– А почему ты не пришла ко мне, почему побежала к бабушке?

– Я еще раз тебе говорю! Я никуда не бегала! Я, наоборот, сегодня всех избегаю, чтобы не ввязываться в разговоры! А ты. Знаешь, кто ты? Ты…

Мне стало так обидно. Так больно. Эмоции переполнили меня, и из глаз полились слезы.

– Почему ты так со мной поступил? Почему? Я ведь люблю тебя! Люблю по-настоящему. Всем сердцем. Зачем ты постоянно делаешь мне больно?! – я больше не могла оставаться с ним рядом и просто сбежала.

– Милли, – только и мог пробормотать Иво. В его голосе я почувствовала боль… или жалость.

* * *

Всю эту неделю я посвятила занятиям с Доньей. И старательно избегала всяческих разговоров о той истории, а остальную часть времени пряталась в комнате Пабло.

Мы очень сблизились за это время. Он понимал меня, как никто.

Он не жалел меня, а разговаривал на ровне.

Сегодня мы больше обычного болтали с Пабло, и мне очень захотелось вправить мозги его отцу. Мне надоело, что эти двое отгородились друг от друга. Один – прячется в своей комнате, другой – не слишком стремится поменять существующее положение вещей.

В гостиной Бернардо наряжал большущую красивую елку.

– Я никогда не видела такой большой елки, Берни! У хозяев все с размахом. Большое Рождество, большая елка, большой дом, много еды и подарков. А что прислуга этого дома делает на Рождество? Где Вы, например, проводите праздник?

– Здесь… Я работаю, – растерянно ответил он.

– Это несправедливо! Рождество надо проводить с семьей или друзьями.

– Не говорите глупостей.

– Это не глупости, Бернардо.

– Сеньор Бернардо, – поправил он.

– Хорошо, сеньор Бернардо. Рождество – это единственное, что у нас есть. Мы не можем позволить отнять у нас и его тоже. А давайте-ка поставим свою елку на кухне. Пусть небольшую. Зато нашу. Ну же, Берни, позвольте нам поставить елку на кухне, пожалуйста.

Бернардо пристально посмотрел на меня, и я увидела в его глазах что-то такое… Вот будто видишь кого-то знакомого, родного человека, с кем давно не встречался… Мне показалось, что на его глазах даже выступили слезы.

– Вы вдруг напомнили мне…

– Кого?

– Никого… Извините… – Берни сильно разволновался и не договорил… Он стал усердно заниматься елкой, а я, так и не получив никакого ответа, пошла дальше.

Узнав у Лины, что Дамиан в кабинете, вместе с Мартой, я поспешила туда, где застукала парочку за страстными объятиями. Мне стало противно. Марта была похожа на уличную девку, а то и похуже.

Этот слизняк Дамиан – не лучше. Лапал ее, не боясь, что кто-то войдет. При моем появлении они даже не засмущались. Эта змеюка Марта только скривила недовольную рожу из-за того, что их прервали.

Она встала со стола, на котором до этого практически лежала, и поправила платье.

– У меня к Вам важный разговор, сеньор, – начала я.

– Хорошо, Милагрос. Марта, выйди, пожалуйста, ответил он, и Марта с недовольным видом покинула кабинет, яростно хлопнув напоследок дверью.

Но стоило Марте исчезнуть за дверью, как Дамиан устремился ко мне.

– Ты хотела остаться со мной наедине…

– Вы родились с поврежденными мозгами или повредили их позже? – охладила я его пыл. – И не смотрите на меня так.

– А как я на тебя смотрю?

– Как тогда, когда Вы вошли в мою комнату. Помните?

– Ты была в полотенце и смотрелась великолепно. Если ты захочешь, чтобы я вытер тебе спинку – только позови. Я могу сделать массаж…

– Перестаньте, прошу Вас. Вы омерзительны! Я пришла поговорить о Вашем сыне. Скажите мне, Вы его любите?

– Конечно, люблю.

– Что-то не похоже, я ни разу не видела Вас в роли отца.

– Он меня отталкивает, считает виноватым…

– Я знаю, что он думает. Он рассказал мне об аварии. Но Вы не виноваты.

– Он думает, что виноват.

– Почему Вы позволяете ему так думать?

– Ну, скажи, что я должен сделать…

– Я не знаю, что Вы должны сделать, но Вы не должны опускать руки, даже если он такой упрямый. Убедите его выходить на воздух, бывать на солнце.

– Ты думаешь, что это легко?

– Нет, если бы было легко – я бы уже сделала это.

– Попытайся еще раз, вдруг выйдет.

– Почему не попытаетесь Вы? Это можете сделать только Вы. Он потерял мать, но не отца и должен это понять. Кричите! Кричите не один раз и не два, а тысячу раз. Кричите, пока он не услышит. Выведите его на воздух и заставьте услышать Вас! Не позволяйте ему быть глухим!

Я видела, что мои слова его задели, он не знал, что ответить.

– Так что Вы будете делать с сыном?

– Я пока не знаю, – вполне серьезно произнес Дамиан.

– Пабло дал мне свой ключ, чтобы я заходила к нему в любое время. Скажите мне, если соберетесь к сыну. Я уверена, что сам он Вам не откроет, поэтому ключ я Вам одолжу.

После разговора с Дамианом я решила, что нужно рассказать об этом Пабло. Ведь я не могу сводить его с отцом за спиной. Между нами не было секретов, пусть не будет и впредь.

Я пошла к Пабло, стараясь, чтобы меня никто не увидел. Мы не афишировали нашу дружбу. Я открыла дверь в комнату и ахнула. Комната была пуста! Его инвалидное кресло стояло около окна, на нем аккуратно лежал плед, которым Пабло укутывал ноги. Куда он делся?? Может, у него есть запасное кресло? Может, что-то случилось, и его забрали в больницу? Я заволновалась…

– Ты где? – я задала вопрос, понимая, что ответа не услышу. Комната была абсолютно пуста.

Мои мысли прервал стук в дверь. Я прижала ее, чтобы никто не смог войти.

– Пабло! Пабло, открой дверь! Скажи ей, чтоб она открыла дверь! – кричал Иво.

Еще раз оглянувшись, я вышла из комнаты в узкий проем, чтобы Иво не смог заглянуть внутрь и поспешно закрыла дверь на ключ.

– Ну-ка, дай войти! – пытался протиснуться Блондин.

– Нет-нет, нельзя. Сеньор отдыхает.

– А ты что, убаюкиваешь его?

– Может, Вы перестанете мне докучать? – я хотела пройти мимо, но Иво преградил мне путь.

– Значит, у тебя есть ключ от его комнаты. Какая ты быстрая, не теряешь времени… Не один – так другой?!

– Не понимаю, о чем ВЫ!

– Я говорю, что ты авантюристка, тебе не терпится снять униформу. Униформу служанки, в которой тебе тесно. И ради этого ты готова продать душу дьяволу! ДА?!

– Ты говоришь серьезно? – его слова сильно обидели меня. – Серьезно?! Сейчас же извинись или клянусь… – мои кулаки непроизвольно сжались, я уже замахнулась на него…

– Клянешься в чем? – услышала я голос Луисы. – Уйди с глаз моих и благодари мою свекровь, что я тебя не прогнала. Если бы это зависело от меня… – сказала она с презрением.

– Я никому ничего не должна, сеньора. Я не цепляюсь за этот дом, в котором меня с первого дня называют воровкой и проституткой!!! – с этими словами я демонстративно толкнула Иво и пошла прочь.

– Разве мы не правы? – бросила мне вслед Луиса. Я еле-еле смолчала и отправилась к себе.

Придя в комнату, я стала собирать свои вещи. Моему терпению пришел конец. Я могла стерпеть многое от этой семьи, но когда меня открыто назвали меркантильной девкой… Я не такая. Я никогда не променяю любовь на деньги! Знала бы Луиса, как ее братец крутит шашни со служанкой – молчала бы в тряпочку Но, кажется, весь дом знает, а она не в курсе! Марта – ее любимица, а я – мусор…

– Что ты делаешь? – спросила Лина, оторвавшись от книжки.

– Разве не видишь? Собираю вещи. Я люблю тебя, Бабочка, но находиться здесь я больше не могу.

– Но, что произошло?

– Ничего! – нервы сдали, я бросила одежду на пол и зарыдала.

– Я не хочу, чтобы ты уходила, – вытирая мне фартуком слезы, сказала подруга.

– Я больше не выдержу их отношения ко мне. Ко мне все относятся плохо, и так было всегда. Клянусь, я этого не заслуживаю. И Иво туда же. Он меня обидел, очень обидел. Назвал авантюристкой! – тараторила я сквозь слезы.

– Но от этого еще никто не умирал.

– По-твоему, этого мало?

– Нет, это ужасно. Когда он это сказал, где?

– Только что. Я вышла из комнаты Пабло и была в коридоре. Иво мне такого наговорил…

– Ты что-то делала плохое с этим парнем – инвалидом?

– Что я могла делать с Пабло?! – возмутилась я.

– Когда я вошла… – тут я поняла, что могу сказать лишнего и прикусила язык. – Мы, как обычно, начали разговаривать, потом я вышла и встретила Иво. Он меня оскорбил, поэтому я уйду из этого дома! Уйду, все решено!

– Хорошо, уходи. Тебе на всех наплевать, плевать на меня, Донью, Падре, на всех. Ты эгоистка. Ты думаешь только о себе, о своих чувствах. Тебе наплевать на других.

– Я думала, ты меня утешишь или хотя бы поддержишь…

– Нет, я не стану тебя утешать! И знаешь, почему? Если ты уйдешь, то доставишь удовольствие Иво. Этот Блондинчик будет думать, что назвал тебя правильно, и ты ушла потому, что тебе стыдно! Он будет думать, что прав. Если ты поведешься на его провокации – все решат, что его слова – правда. Пусть это и не так.

Я обняла Лину. Возможно, она и права. Возможно, я опять погорячилась. Но у меня уже нет сил бороться… В комнату заглянул дворецкий и сказал, что Донья зовет меня немедленно.

Вытерев слезы, я пошла к ней.

– Вы звали меня?

– Значит, ты собралась оставить меня?

– Я собиралась уйти, но остаюсь. Пусть я вульгарная, но я порядочная. У меня чистая душа. Я никому себя не дарю и, уж подавно, не продаю!

– Ничего не понимаю.

– Ладно, Донья, идите в постель. Завтра я Вам все расскажу. Клянусь, я никуда не уйду.

– Какой бы ни была причина, я рада, что ты остаешься.

Перед сном у меня было еще одно дело, на которое вдохновили слова Лины. Я не буду уподобляться этим людям, я – не они. Я взяла из шкафа свою униформу и пошла к Блондину.

Я не стала стучать в дверь, я просто вошла. Сейчас мне все равно, один он или нет. Пусть выслушает меня!

– Видите эту униформу? – я поднесла вешалку с платьем к лицу Блондина. – Посмотрите внимательно, видите?

– Да, и что? – в тот момент он смотрел на меня, как на сумасшедшую.

– А то, что на ней не висит бирка, что это «дерьмо». Эта униформа – не «дерьмо», как и человек, который ее носит. Мне не стыдно, что я ее ношу. Это моя работа и мне не стыдно работать. Если я когда-то сниму униформу, то лишь потому, что найду другую работу. Я буду всю жизнь работать, я не авантюристка. Я – дура!

– Почему?

– Потому что не могла себя защитить, когда ты меня оскорбил, поэтому я – дура.

– Милагрос…

Я не стала больше слушать его и сделала то, что должна была сделать еще в коридоре. Я со всей силы треснула ему по роже с «правой», да так, что он свалился на кровать, которая стояла позади его.

– Теперь мы в расчете! – сказала я и хлопнула дверью.

* * *

Утром я, как и обещала, все рассказала Донье. В том числе я поведала ей о том, что сделала вечером с ее внуком. Такого озорного смеха от нее я еще не слышала. Она так смеялась, особенно над той частью, где ее внучек упал на кровать от удара.

Мне показалось, что последний урок этикета длился целую вечность.

Мне нравятся занятия с Доньей. Я даже узнаю много нового и стараюсь это применять в жизни. Так, например, Сакорро заметила, что я некоторые вещи стала говорить по-другому, а иногда даже их поправляю и говорю, как правильно. Видимо, «культурный пример заразителен». Или как там говорят…

В гостиной я снова увидела эту сладкую парочку, Марту и Дамиана. Уже даже не прячутся. Но я удивилась, когда увидела, что она дает ему деньги. Хотя нет, я не удивилась, но это сильно разозлило меня. Я подождала, пока они разойдутся, и пошла к Марте.

– Ты дура? Зачем ты даешь ему деньги? Он ведь тебя использует, а ты ради него обкрадываешь родную мать!

– Скажешь хоть одно слово и я… – начала Марта.

– И что ты? Не смеши, я ничего не скажу, но только ради твоей матери. Лучше верни деньги туда, где они лежали, иначе…

– Чтоб ты сдохла! – бросила мне вслед Марта и ушла.

Я занялась своими делами. Вытерев пыль с картин на втором этаже, я пошла к дворецкому, чтобы узнать, нет ли еще чего для меня. Сегодня я хотела загрузить себя различной работой. Потому что иначе я думала о Блондине, а это очень меня раздражало.

Спускаясь по лестнице, я увидела Тито.

– Какого черта ты здесь делаешь в такое время?! Ты вор, Тито? – потребовала я объяснений. Очень странно, что он тут и в такое время.

– Милли… Говори потише, я не вор. Я все тебе объясню… – зашептал бродяга.

– Что ты здесь делаешь?

– Успокойся, не говори так громко. Я скажу тебе правду… Я…

– Он мой друг! – вмешался Берни. – Этот сеньор пришел за едой, которую я для него храню. В этом доме остается много еды, зачем ее выбрасывать? Вы согласны со мной? – обратился ко мне дворецкий.

– Да-да, он дает мне еду, чтобы не выбрасывать… Этим я и живу, – подтвердил его слова Тито.

– Ты очень ловкий, – только и могла сказать я. Я понимала, что меня дурят, но не понимала, где именно!

– Забери своего дружка, Берни, пока его тут кто-нибудь не увидел. Может, вам помочь чем-то?

– Нет, не нужно. Займись своими делами, девочка, – сказал мне Бернардо и увел под локоть Тито.

– Но я уже все переделала и шла к тебе, чтобы ты поручил мне что-то еще.

– Пока ничего нет. Пойди выпей чаю, – бросил он через плечо.

Я пошла искать Лину. У меня созрел отличный план, как заработать денег для монастыря. Как-то мы гуляли по саду и заметили прекрасные розы, которые выращивает Луиса. Мне сразу пришла в голову идея продать их и вырученными деньгами помочь монастырю. Это не первый раз, когда мне в голову приходят такие замечательные штуки. А эта показалась мне самой отличной из всех. Я называла себя уличным предпринимателем, я всегда работала сама на себя и знала, что когда-нибудь я найду такое дело, которое будет приносить мне не только деньги, но еще и счастье.

Подругу я так и не нашла, потому что ей дали какое-то суперсрочное задание.

Мне надоело скитаться без дела, поэтому я решила пойти к Пабло. Вчера я не застала его, поэтому сегодня надеялась поговорить с ним. Он стал мне хорошим другом. До сегодняшнего дня я действительно думала, что он честен со мной.

Я осторожно вошла в комнату и вздохнула с облегчением, когда увидела там Пабло в кресле.

– Ты очень красивая, – улыбался мне он, когда я вошла…

– Почему Вы обманываете меня?

– Я тебя не обманываю, – растерялся он.

– Обманываешь. Потому что… Говоришь, что я сегодня красивая, – я не это имела в виду, но продолжила играть в его игру. Если он не хочет говорить мне, значит, тому есть причина. – Ты пьян? Или даже хуже, ты слепой.

– Да, я слепой. Но я рад, что ты меня навестила. Я проснулся очень рано, плохо спал сегодня.

– Я представляю. Наверное, тебе до смерти надоела эта коляска.

– Да надоела. Ты странная сегодня, почему ты так на меня смотришь?

– Ничего, я просто думала о тебе вчера, хотела зайти. Но не получилось из-за большого количества дел. Скажи, а нет такого лечения, чтобы ты снова начал ходить?

– Нет. Мы обращались к множеству врачей.

– Ты уверен?

– Абсолютно. Милли, почему ты задаешь все эти вопросы? Что случилось?

– Не важно. Я вчера говорила с твоим отцом и…

– Не стоило этого делать. Что ты ему сказала? – перебил меня Пабло.

– Я напомнила ему о том, что у него есть сын, которому нужна его поддержка.

– Но это не так. Мне она не нужна.

– Всем нужна, даже тебе.

Нас прервал Бернардо.

– Милагрос, не могла бы ты выйти, мне нужно поговорить с сеньором наедине, – сказал мне он.

– Но ты можешь говорить при мне, у нас ведь нет секретов друг от друга, правда? – я вопросительно посмотрела на Пабло.

– Конечно, нет. Но, пожалуйста, выйди. Это касается моего лечения, и я не хочу, чтобы ты слышала то, как все безнадежно, – в очередной раз выкрутился Пабло.

– Спасибо. На кухне что-то произошло… Сакорро вся в слезах… Ты не могла бы выяснить, в чем дело, – попросил Берни, выталкивая меня за дверь.

– Кажется, я знаю, в чем… – еле слышно ответила я.

На кухне была паника. Сакорро плакала и говорила, что ее обокрали. Кто-то забрал все ее сбережения! Пока Лина, Рамон и Рокки успокаивали Сакорро, я отвела в сторонку Марту.

– Лучше скажи ей правду! Или я тебя прибью! – пригрозила я ей.

– Да отстань ты от меня!!!

– Милли, что происходит? Что ты ей говоришь? – спросила Сакорро, услышавшая часть нашего разговора.

– Она говорит, что, если я скажу правду – она разобьет мне рожу! – выпалила Марта. – Потому что вчера я видела, как она украла твои деньги!

– Что?! – открыв рот от изумления, переспросила я. – Что ты сказала, змея?!

– Не могу поверить, Милли, как ты могла сделать такое? Что я тебе сделала? – еще сильнее заплакала Сакорро.

– Милли, если тебе нужны были деньги – ты должна была сказать об этом – осуждающе сказал Рамон, качая головой.

– Вы сошли с ума! О чем вы говорите, я ничего не крала! Вы себя слышите! Это сделала твоя дочь, она отдала деньги Дамиану, – пыталась я объясниться.

– Что ты сочиняешь, идиотка? Ты воровка! Ты воруешь не первый раз, инцидент с медальоном сеньоры Анхелики так и остался тайной! Сеньора Анхелика тебя простила, но другие не простили. Мама, она украла твои деньги. Ты поверишь своей дочери или этой воровке?!

– Сакорро… – я растерянно смотрела на нее и поняла, что, какая бы ни была у нее дочь, шансы, что мне поверят, ничтожно малы.

– Не могу поверить, Милли, что ты со мной так обошлась!

– Постой, Сакорро, я клянусь тебе, что это не я! Разве ты не видишь, что она врет, – почти падая на колени, говорила я.

В этот момент на кухню зашла Донья.

– Я как раз искала тебя, – обратилась она ко мне, но, увидев, что я плачу, оборвала свою фразу. – Что тут случилось?

Я взахлеб рассказала ей о том, что меня обвинили в краже денег у Сакорро. Еще я рассказала, как видела, что это ее дочь передавала их Дамиану, и что мне никто не верит, ведь однажды меня уже обвинили во лжи.

Я давилась слезами, пытаясь доказать Донье свою невиновность.

Та дослушала меня и попросила Лину привести Сакорро, а затем оставить нас втроем на кухне…