Текст книги "Тот самый Дикий ангел"

– Сакорро, я хочу сказать Вам то, что Вы должны знать. Я не стала делать это публично, чтобы избавить Вас от лишних страданий. Когда Милли обвинили в краже моего медальона – я выяснила, что истинная воровка – Ваша дочь. Дамиан попросил украсть медальон для него. Когда это раскрылось – Марта подложила его в кровать Милли, чтобы обвинили ее. Судя по всему, сейчас произошло то же самое. Поэтому я советую Вам извиниться перед этой девушкой и разобраться со своей дочерью с глазу на глаз.

Сакорро потеряла дар речи. Но было видно, что теперь-то она мне верит! Когда на кухню зашла Марта – мы оставили их наедине. Уходя, Анхелика сказала Марте:

– Я пришла сообщить твоей матери, что знаю, кто украл ее сбережения. Это сделал тот же человек, который украл мой медальон.

Марта чуть не упала в обморок. Мы с Доньей вышли в гостиную, где я кинулась ей на шею и расцеловала.

– Спасибо Вам! Вы меня снова спасли!

– Не благодари. Я сделала то, что должна была сделать уже очень давно, – расплылась в улыбке Донья. – Рассказать правду.

– Так зачем Вы искали меня?

– Я уже не помню. Но, как только вспомню – я тебя позову, – сказала Анхелика и снова рассмеявшись, присела на диван.

Я никогда не подумала бы, что она такая хохотушка.

– Принеси мне чашечку чая и можешь идти по своим делам. Уж не знаю, куда ты опять отпрашивалась, но это твое дело.

* * *

Мы с Линой срезали розы сеньоры Луисы и отправились в город. Торговля шла просто отлично. Люди с удовольствием покупали свежие живые цветы. Мне раньше никогда бы не пришло в голову, что растения так хорошо продаются, куда лучше открыток! Нужно будет взять это на заметку. Вдруг возле нас остановилась машина Иво.

– Я покупаю все розы, которые у тебя есть. Мне нужен красивый букет.

– Отлично, Лина, дай мне все розы. Ты заплатишь наличными?

– Сдачи не надо, – протянул деньги Иво и быстро уехал.

– Везет же некоторым. – сказала Лина.

– Да уж… – мне было нечего добавить. – Везет же!

Теперь, когда мы за раз продали все розы – можно было с чистой совестью возвращаться домой. Просто так гулять по улицам в такой холод не хотелось. Наверняка у Иво сегодня свидание дома или в дорогом ресторане…

Мы вернулись домой, и решили согреться горячим шоколадом.

Когда я готовила его – на кухню вошла Сакорро и стала просить прощения за то, что подозревала меня в краже.

– Все нормально, Сакорро, не переживай.

Тут вернулась Лина. В руках у нее был огромный букет цветов.

– Это же те розы, которые мы продали сегодня. Где ты их взяла? – удивилась я.

– Милли, это те самые розы, которые купил Блондин. Они лежали на твоей кровати. Прочти записку и все поймешь.

– Эти розы мои! Мои! – закружилась я с букетом по кухне. Я была счастлива!

– Мои выставочные розы! Они срезали мои розы!!! Боже мой! Кошмар! Как вы могли?! – услышала я голос Луисы, которая прибежала на кухню в поисках виноватых. – Вы?! Их срезали вы?! – обратилась она к нам, увидев свои розы у меня в руках.

– Нет-нет, сеньора, их мне подарил мой жених, – произнесла я первое, что пришло мне в голову.

– Твой жених? Значит твой жених – вор!

– Что происходит, мама? – спросил Иво, войдя следом на кухню. – Я услышал, как ты кричишь.

– Пожалуйста, Иво, выясни, кто жених этой служанки, и заяви на него в полицию!

– Жених?! Кто твой жених?!

– ВЫ!? – выпалила я. Я сама толком не понимала, что говорю, я была опьянена ароматом этих роз и тем фактом, что мне их подарил Блондин.

– Ты еще бегаешь за этой пигалицей?! – возмутилась Луиса.

– Только без оскорблений, я же к Вам со всем уважением, – возразила я ей.

– Подождите, с чего ты взяла, что я – твой жених? – пытался прояснить ситуацию Блондин.

– Разве нет? А кто же тогда подарил мне эти цветы? Только не ври, я прочитала записку и узнала твой почерк.

– Ты подарил ей мои розы!!! Как ты мог!!! – Луисе становилось все хуже и хуже с каждой секундой.

– Хорошо, я подарил, но она мне не невеста! – протестовал Иво.

– Прекрасно, вот тебе твои цветы и засунь их себе в… – я передала букет Блондину, и мы с Линой ушли из кухни. Пусть сам разбирается со своей мамашей!

Вечером за едой пришел Тито. Провожая бродягу до ворот, я решила поделиться с ним своим недавним открытием.

– Знаешь, Тито, твой друг оказался вруном. Он врет всем, не только мне. Никакой он не паралитик. Таких врунов я еще не видела.

– А с чего ты взяла, что он всем врет? И что он не паралитик?

– Потому что один раз я зашла к нему в комнату, а его там не было!

– Может, он был в туалете.

– Как он туда пошел? Ползком? Кресло-то стояло пустое. Больше я к нему не пойду. Не люблю обманщиков.

– Не надо так.

– Почему?

– Потому что ты ему нравишься.

– Тем более! Не хочу больше видеть этого обманщика.

– Но у него могут быть свои причины…

– Мне плевать на его причины. Он назвался мне другом, а сам обманывал меня. Если бы он сказал мне правду – я бы поняла его и сохранила его секрет, но сейчас я и знать его не хочу.

Тито обнял меня и сказал, что поговорит с ним при встрече.

– Не нужно. Не говори, что я тебе рассказала.

* * *

– Иди сюда! – подкараулил меня в коридоре Блондин и, схватив за руку, затащил в свою комнату.

– Эй, убери свои руки, товар не продается.

– Ты представляешь, какую подложила мне свинью?

– Ничего я не подкладывала, влип в историю, значит, сам виноват. Не знаю таких ребят, у которых есть невесты, а они дарят цветы другим девчонкам, – сказала я и попыталась открыть дверь, чтобы уйти.

Блондин оттащил меня от двери и запер ее на ключ.

– Что ты делаешь?! Открой дверь! Выпусти меня! Открой дверь, я сказала! Я буду кричать!

– Кричи. Я всем скажу, что ты сама пришла, чтобы соблазнить меня. Могу сказать, что выходил из ванной голый, а ты меня здесь ждала.

– Это неправда, никто тебе не поверит! Ты одет!

– А кто сказал, что я одет? – ухмыльнулся Иво и быстренько стал раздеваться. Он разделся до трусов и теперь смотрел на меня, словно победил в соревновании.

Я отвесила ему пощечину, выхватила ключ, пока он был шокирован, и выбежала из комнаты. Я хотела спрятаться у Пабло, но Блондин нагнал меня, и мы оба вломились в комнату к его кузену.

– Что случилось? Ты что спятил? – возмутился Пабло, глядя на Иво, стоящего перед ним в одних трусах.

– Еще как спятил! – подтвердила я. – Носится за мной практически голый!

– Пабло, я все тебе объясню… – стал оправдываться Иво.

– Нет, это я тебе объясню, – перебила я его и стала рассказывать. – Иду я по коридору – и тут он выскакивает из своей комнаты совсем раздетый и говорит: «Иди сюда, детка, сейчас я тебя…»

– Не слушай ее! – стал закрывать мне рот Блондин.

– Иво, ты в трусах, как же мне не поверить ей? – рассмеялся Пабло.

Блондин, видимо, наконец, вспомнил о своем внешнем виде и спешно ретировался, бросив на меня разъяренный взгляд.

– Спасибо тебе, – сказала я Пабло.

– Никогда не видел у моего кузена такого взгляда, – сказал он, смеясь. – Хорошо, что ты ко мне пришла, я как раз о тебе думал.

– Не нужно обо мне думать!

– Но почему? Мне нравится о тебе думать. А ты обо мне думаешь?

– Очень редко.

– Бернардо просил меня быть осторожней… с тобой. Он боится, что у тебя корыстные интересы. У меня же есть деньги…

– Ты что, издеваешься? И ты туда же! Засунь свои деньги, знаешь куда… Ты понял?!

– Ну, хватит, я с ним не согласен. Это Бернардо так думает.

– А ты как думаешь?

– Ты видела «Титаник»? – неожиданно сменил тему Пабло.

– Нет, все собираюсь. А кто тот красавец-блондин, который там играет? Если бы он пришел ко мне в одних трусах… Шучу-шучу… – рассмеялась я, пытаясь разрядиться.

– Там в фильме Леонардо Ди Каприо делает портрет главной героини, она ему позирует. Мне бы хотелось сделать твой портрет, чтобы ты позировала, как героиня фильма.

– Серьезно? Я? Ты шутишь. Здорово, еще никто никогда меня не рисовал!

– Да, я серьезно. Подумай и дай мне ответ.

– Да что тут думать, я согласна. Конечно, я согласна. Это же так круто! – прокричала я и обняла Пабло, оставив позади все обиды на него.

– Отлично.

– Ну, ладно. Я, наверное, пойду, а то уже поздно, день выдался каким-то длинным… я валюсь с ног. Я приду к тебе – и мы с тобой все обсудим.

– Договорились.

* * *

Утром за завтраком я поделилась со всеми, что один друг хочет сделать мой портрет и нарисовать меня, как девушку из «Титаника».

– Милая, на твоем месте я бы еще подумала. Ты уверена, что хочешь позировать перед другом абсолютно голой? – спросила осторожно Лина.

– Как это, голой?!

– Я видела этот фильм, девочка, так вот, там Лео нарисовал Кейт совершенно голой, – сказала Сакорро.

– Вот он, подлец! Он снова меня надул!

Отодвинув свой завтрак, я сразу же пошла к предателю.

– Знаешь, кто ты? – ворвалась я в комнату Пабло. – Ты еще хуже, чем твой брат. Он, по крайней мере, не вешал лапшу на уши, а сразу разделся.

– А что я сделал?!

– Ты скрыл, что девушка из фильма позирует голой! Все, больше ты меня не увидишь! Врун!

– Я тебя не обманывал.

– Не обманывал? Ну-ка, дай мне свою руку!

Пабло протянул мне руку и, я стянула его с коляски. Он упал на пол и сделал вид, что не может встать.

– Что ты делаешь?! – спросил он.

– Давай-давай, вставай! Шоу закончено! Давай, хватит валяться. Вставай, поднимайся! – кричала я, как ненормальная.

Пабло перестал притворяться и поднялся на ноги.

– Надеюсь, ты никому об этом не скажешь.

– Правильно, я не трепло, но больше ты меня не увидишь. Никогда.

– Почему, Милли?

– Все кончено. Я ненавижу врунов. И ты еще хотел меня раздеть… Забудь об этом!

* * *

Сегодня Донья брала меня с собой на фирму Ди Карло. Теперь, когда она снова выходит из дома, она везде берет меня с собой.

По дороге домой она рассказала мне, что ее сын обманывает людей, что там какие-то проблемы с материалами. Поэтому ей пришлось вмешаться. Признаться, я почти ее не слушала, думая о своем. О Блондине, Пабло и бродяге.

О том, что они такие разные, но в тоже время так похожи. Каждый из них по-своему уже хоть раз причинил мне боль.

Что со мной не так?

Может, я слишком наивна? Или, может, дело в них?

Я ведь чувствую, что нравлюсь Блондину, тогда почему он не может признаться в этом, зачем создавать такие сложности?

Я знаю, что нравлюсь Пабло и Тито, эти парни из разного круга, они добрее, чем Блондин.

Возможно, от того, что уже знают, что такое боль…

Но все они обманывают меня. Играют на моих чувствах.

После ужина ко мне подошел Бернардо и передал, что меня хочет видеть Пабло.

– Неужели ты так и будешь настаивать, чтобы он сам к тебе пришел?! Сеньор Пабло не встает с кресла! – убеждал меня дворецкий.

– Не выводи меня из себя, Берни!

– Ну, пойди к нему. Не нужно на него давить. Если он не хочет ходить, значит, у него есть на то основания.

– Значит, ты знал… Проговорился… А ты знал, что он пытался меня раздеть?

– Ну, вообще-то, это не мое дело…

– Зато мое! И мое тело! Почему бы тебе не попросить его нарисовать тебя, со всем твоим хозяйством наружу?!

– Я прошу тебя пойти к нему, я не прошу тебя раздеваться!!! – смутился он.

– Ладно! Я пойду. Но только для того, чтобы сказать ему еще раз, что он лжец!

Я заглянула в комнату к Пабло и увидела, что он не один, с ним Иво.

– Простите, вы разговариваете… я зайду позже.

– Мы как раз говорим о тебе. Я сказал кузену, что люблю тебя! – сказал Пабло.

– Меня?! – я чуть не упала от удивления.

– Да, он мой брат и нет смысла его обманывать.

– Слушай, не верь ему. Это такая же ловушка, как у тебя была со мной. Ты не можешь говорить это серьезно, Пабло! – сказал мне Иво. Он заметно нервничал.

– Почему это? – возмутилась я.

– Потому что он мой кузен, мы – одна семья… а ты… ты… Не заставляй меня говорить неприятные вещи… Ты служанка.

– Хочу сказать тебе одно, парень. Ты так высоко взлетел, что даже не хочешь посмотреть, что там внизу. Опустись на землю, пока не упал и не разбил себе нос!

– Я совсем не это хотел сказать… Я хотел сказать Пабло, что не нужно делать глупостей.

– Почему? Любить меня – это глупости?

– Я не это хотел сказать… – снова стал оправдываться Иво.

– Шел бы ты отсюда… – я вытолкала Блондина из комнаты.

– Не смейся, я пришла сказать, что на тебя обиделась! – сказала я Пабло, когда тот от души хохотал над сложившейся ситуацией.

– Хорошо. Только ответь, что ты об этом думаешь?

– О чем?

– Что я люблю тебя.

– Опять вранье. Ты не можешь меня любить.

– Милли, я серьезно.

– Я тоже. Твой брат прав, это глупо. И встаньте, если хотите со мной говорить, хватит врать.

– Ладно, хорошо. Я очень тебя люблю… – встал с кресла Пабло и хотел меня обнять.

– Ладно-ладно, руки прочь… Вот так и стойте, а мне пора на работу, – я уклонилась от его объятий и ушла как можно скорее. Продолжать этот разговор не хотелось. За дверью меня ждал Блондин. Он прижал меня к стенке.

– Что тебе нужно? Я тебе не игрушка, чтобы меня тискать! – возмутилась я.

– Не принимай всерьез то, что сказал Пабло! – сказал мне Иво.

– К твоему сведению, слова Пабло я всегда воспринимаю всерьез. К тому же, если ты еще этого не знаешь, я буду ему позировать.

– Это не мое дело.

– Позировать голой…

– ЧТО?! НЕТ!!! Ни за что!!! – стал возмущаться Иво.

– Почему?

– Потому!!!

– Раз ты можешь гулять голым по коридорам, то и я могу позировать так, как хочу! Только это ради искусства!

– То, что я сказал брату, не имеет никакого отношения к тому, что ты служанка. Потому что… потому что… Ты не будешь счастлива с человеком, который прикован к креслу.

– Есть женщины, которые выходят замуж за заключенных, и все равно счастливы.

– Это разные вещи, я же сказал, он инвалид.

– Возможно, Пабло и прикован к креслу, но все равно он – мужчина. Может, некоторые и ходят на своих двух ногах, но они не мужчины, а просто ребята. Так что насчет Пабло можешь не волноваться.

– Я о тебе волнуюсь!

– Обо мне?!

– Да, глупышка, о тебе, – сказал Иво и поцеловал меня в губы.

Я моментально оттолкнула его.

– Чтобы больше никогда… – с трудом выговорила я.

– Почему?

– Больше никаких поцелуев. У меня есть жених.

* * *

Я заметила, что Лина совсем потеряла голову от Бобби. Уж не знаю, что ей так нравится в этом парне, но, когда они общаются – Бабочка сама не своя. Она прямо светится, когда он рядом. А стоило ей узнать, что Бобби умеет петь – так она не отстает теперь от него с просьбами спеть что-нибудь «романтичное». Я не знаю, как сказать подруге, что Бобби увлечен хозяйской дочкой Викторией, что это ей он посвящает свои любовные песни, все кругом, кроме Лины знают это.

Впрочем, ладно. Сами разберутся. Мне бы решить что-то со своей личной жизнью. В последнее время в ней творится полный бардак. Мало того, что Пабло признался мне в любви… На днях Иво страстно поцеловал меня. Конечно, его сложно понять. Как говорят в таких случаях, то к сердцу прижмет, то к черту пошлет, но сейчас он переходит все границы. И все же его поцелуи не выходят потом у меня из головы. Они такие страстные и нежные, его губы такие родные, а его запах… он просто сводит меня с ума. Я бы хотела испытывать что-то такое к Пабло, ведь очевидно, что его чувства ко мне серьезнее, чем отношение Блондина. Я бы хотела, но не могу. И обманывать Пабло я не могу. Я не могу ответить ему взаимностью, хотя и верю, что он это заслуживает.

Вся в мыслях об Иво, я понесла Донье ее завтрак и нечаянно подслушала часть ее разговора с Федерико.

– Ты разочаровал меня своим второсортным строительством, всеми своими темными делишками, – говорила Анхелика. – Мне совсем не нравится, каким ты стал…

– А каким я стал, мама?

– Меркантильным, жестким, холодным… Вспомни, как тебя преобразила любовь к Росарио. Вспомни, как ты был счастлив, узнав, что она ждет ребенка!

– Хватит об этом! – разозлился Федерико. – Это – прошлое… Тем более, ты знаешь, что не я выставил ее за дверь.

– Тук-тук-тук, Донья! – я прервала их беседу, потому что не хотела, чтобы Донья расстроилась еще сильнее.

Федерико покинул комнату, а мы со старушкой остались секретничать. Она поделилась своими мыслями по поводу своего внука. Я посоветовала ей не терять надежду и просить Умника, чтобы он помог найти его.

Вечером мы с Линой и Рокки пошли на танцы.

Там нашего шофера сразу подцепила какая-то красотка.

Честно говоря, я была в шоке от того, какой популярностью он пользуется на танцах. Красавчик!

Мы с Бабочкой решили взять с него пример и повеселиться от души, но тут к нам подошел хозяин дискотеки. Он пожаловался, что группа, которая должна выступать, отменила концерт и теперь веселить народ некому.

Тут я вспомнила про Бобби. А ведь он очень недурно поет! Я попросила позвонить.

Я набрала номер Иво. Его номер я запомнила еще с тех пор, когда он пытался затащить меня на ужин и при любой возможности оставлял записку с адресом и телефоном.

Я спросила Блондинчика, может ли его друг спеть сегодня на дискотеке. Тот пообещал сделать все возможное.

Через час Бобби уже поднимался на сцену. Хоть тут его друг сдержал слово.

Когда он начал петь – зал замер. Что ж, у этого парня непримечательная внешность, зато отличный голос! Я начинаю понимать Лину…

Она, кстати, стояла рядом и сияла. Моя подруга была счастлива так, словно Бобби сейчас поет для нее…

* * *

Сегодня днем я собиралась снова вытащить Донью на футбол. Когда я пошла за ней, чтобы поторопить, то застала в гостиной Рокки и сеньориту Викторию. Они танцевали танго! Я не смогла сдержать громкий смех. Блондинка разозлилась и сообщила, что это не мое дело, а Рокки попытался оправдаться.

Мол, он учит сеньориту Викторию танцевать для того, чтобы она хорошо смотрелась на вечеринке. Ага, учит… Как же! Я-то видела, КАК он на нее смотрел.

Игра уже должна была начаться, но тут выяснилось, что в нашей команде не хватает игрока, но Падре сказал, что у него все под контролем, что один его знакомый согласился их выручить.

И вдруг на горизонте появился его «знакомый». Блондин.

– Я пришел поиграть с вами, – сообщил Иво, отвечая на мой немой вопрос. – Если ты не против, конечно.

– Против?! Почему это я должна быть против! Если ты, конечно, умеешь играть…

Иво играл недурно, но мы все-таки проиграли со счетом 1:3. Я пообещала соперникам реванш.

К нам подошел Падре Мануэль. Я думала, что он хочет пообщаться со мной, но вместо этого, он увел Блондина. Я тихонько последовала за ними и подслушала их диалог.

– Вы любите Чолито? – спросил Падре.

– Да.

– Да!?

– Что?! – тут Иво понял, что сказал. Теперь он был в шоке. – То есть, нет. Нет, конечно. Чолито – отличный пацан, свой в доску. Мы друзья.

– Хорошо, если так. Я хотел бы предостеречь Вас относительно этой девушки. Она очень ранима, поэтому, пожалуйста, не разбейте ей сердце. Между вами не может быть никаких отношений. Вы… Вы – хозяин, а она служанка. Прошу Вас не забывать об этом.

– Да, я понимаю, Падре. Простите, мне пора.

Блондин ушел, а я осталась стоять в своем укрытии в растрепанных чувствах. Почему все против?! Почему жизнь такая сложная?

* * *

В монастыре, за дружным столом, мне удалось, наконец, забыть о Блондине. – Этот индюк разочаровал меня сегодня в тысячный раз.

Сегодня сочельник, а в монастыре дела идут неважно. Это значит, что дети в этом году останутся без подарков. Я целый день думала над тем, как достать немного наличных, но в голову пришло только самое банальное – попросить взаймы.

Но даже взаймы попросить было негде, Блондин отказал мне, не смотря на то, что я привела ему весомые аргументы и я попросила у Доньи небольшой аванс.

Бернардо выдал мне немного наличных и днем я сбегала в магазин и накупила всяких сладостей и новогодних игрушек.

Мы отлично поужинали, пусть и без изысков, зато душевно. Падре прочел молитву.

Мы подняли бокалы с газировкой и только я собиралась произнести тост за праздник и поблагодарить Умника – как в окно влез Санта.

– Хоу-хоу-хоу! Ребятки, я принес вам подарки!!!

Я узнала бы этот голос из тысячи. Это был Иво!

Внутри все сжалось. Я не верила своим глазам, он вместо того, чтобы сейчас сидеть за праздничным столом со своей семьей, был сейчас здесь, в костюме Санта-Клауса, даря детям настоящий праздник.

Он подарил детям подарки, даже разрешил им рассказать стихотворения, которые они приготовили для Санты.

Когда ребятня разбежалась по своим комнатам с подарками, Иво остался с нами и поднял бокал за Рождество.

Утром Падре спросил меня, как я отношусь к Иво, нравится ли он мне.

– Я обожаю этого задавалу! – ответила я, не раздумывая. Ведь это действительно так.

* * *

Сегодня я узнала, что у нас несколько дней подряд будет гостить сестра Каталина. Глория проговорилась, что Падре специально послал ее шпионить за мной и Иво. Боится, как бы между нами не было романа.

Кстати, о романе. Пусть его и нет, но немного забавно слышать, как Иво объясняет своей девушке, почему его не было на домашнем ужине. Я решила подлить масла в огонь. Подошла к Блондину и поблагодарила его за «прекрасный вчерашний вечер». Андреа зашипела:

– Прекрасный вечер?? Ты провел его с ней?

– Мы были в монастыре, я поздравлял детей с праздником. Что в этом плохого?! – пытался защитить себя Иво.

– Я хотела вернуть Ваш костюм, Вы забыли вчера… – я еле сдерживала смех.

– Ты раздевался перед этой девкой??? – Андреа была в ярости.

Меня взбесили ее слова. Я бросилась на эту драную кошку и схватила ее за волосы. Никто не имеет права оскорблять меня без оснований. Она в ответ схватила меня за медальон. Цепочка порвалась, и он куда-то укатился. На крики сбежались все обитатели дома и устроили «разбор полетов».

Меня снова хотели выгнать, но тут вмешалась Анхелика. Она встала на мою защиту и потребовала, чтобы Андреа извинилась за свои оскорбления.

Та лишь фыркнула и уехала к себе домой с Федерико, который любезно предложил ее отвезти.

Что-то мне подсказывало, что между ними что-то есть.

Я отыскала медальон и отправилась в свою комнату. Блондин побежал за мной:

– Милли, я починю!

– Мозги почини своей девушке!

Перед ужином я поднялась к Донье и благодарила ее за помощь.

Анхелика была рада, что вмешалась. Все-таки она – нормальный человек, хоть и богачка. В отличие от этих… ее родственников.

Ночью мы с Линой решили разыграть Блондина. Украли из кабинета Дамиана сотовый, и позвонили ему.

Я томным голосом признавалась в любви и говорила, что схожу по нему с ума, что не могу назвать свое имя, что теперь буду звонить часто… Этот дурак повелся!

Он сказал, что наличие у него невесты – не проблема, что он бы с удовольствием хорошо провел время с «прекрасной незнакомкой». Кобель, что тут скажешь.

* * *

Навестив Пабло, я зашла к Донье, чтобы сказать, что поехала в монастырь. В комнату влетел Блондин и попросил оставить их. Я никогда его таким не видела! Он был расстроен и взбешен одновременно. Он даже накричал на меня, когда я не захотела сразу уходить. Вот это да! Когда я вернулась в комнату Анхелики, она мне все пояснила.

Оказывается, на стройке обрушилась стена, и один рабочий погиб. И все это из-за того, что компания Федерико сэкономила на стройматериалах. Теперь Иво упрекает отца в том, что их семья виновна в гибели человека! Бедный Блондинчик. Моя злость на него моментально рассеялась. Мне захотелось поддержать его.

Я пошла к нему. Иво был жутко расстроен. Сначала он попытался меня выгнать, но потом догнал в коридоре, извинился, упал на колени и зарыдал…

Я обняла его и села рядом.

– Мне сказали, что тебе плохо, но я не думала, что НАСТОЛЬКО! – послышался голос Андреа за моей спиной.

Я чуть было не полезла к ней с кулаками. Но потом плюнула и ушла. Пусть разбираются сами, без меня. Я и так слишком часто вклиниваюсь в их «семейную идиллию».

Несмотря на испорченное настроение, я все же не стала менять свои планы и поехала навестить Глорию.

– Ох, Глория. Я была бы и рада выкинуть Иво из головы, но он постоянно напоминает о себе. Блондин – моя незаживающая рана, – сказала я подруге, когда мы сидели на лужайке. – Он в самом сердце… Вот опять он!

Блондин приехал в монастырь, чтобы поговорить со мной.

Оказалось, что он был после похорон и очень расстроен. Я, как могла, старалась поддержать Иво. Я пыталась объяснить, что это не его вина, что ничего уже не изменишь. Он перевел тему, сказал, что не хочет забывать наш поцелуй, что ему понравилось целовать мои нежные губы…

– Ты же не пойдешь в монашки?! – внезапно спросил он.

– Да ну, Богу я просто друг, а не невеста.

– А мне будешь невестой?

– Не трепи языком!

– Я серьезно.

– А что тощая?

– Андреа? Я не люблю ее.

– Намекаешь, что любишь меня!

– Да.

– Расскажи это бабушке! – я попробовала вырваться, но он притянул меня к себе.

– Нет, я, правда…

Мы начали целоваться, забыв обо всем на свете. Это было прекрасно. Это было неправильно. Это было безумно. Это было нереально. Мы тонули в объятиях друг друга. Казалось, время вокруг замерло. Казалось, что мир вокруг нас перестал существовать. Звуки утонули, исчезли краски. Только его губы…

Нас прервал Падре Мануэль. Он выпроводил меня из церкви, а Иво попросил остаться и поговорить «по-мужски».

Я отправилась к Глории. Рассказала ей о поцелуе. Теперь она уверена, что мы точно поженимся. Но я почему-то так не считаю… Блондин даже домой меня не захотел везти после этого их «мужского разговора». Сказал, что у него появились срочные дела и ему нужно ехать в другую сторону.

* * *

Сегодня я случайно подслушала, как Федерико говорил Дамиану, что они с Бернардо обманывают Донью насчет смерти ее внука, что он жив, но больше им ничего не известно. Я не сдержалась и ворвалась к Федерико.

– Я все слышала! Зачем Вы обманываете собственную мать?!

– Это не твое дело! – огрызнулся он.

– Вы правы, не мое. Но оно касается Доньи, а я очень к ней привязана. Она должна знать правду. А Вы… Вы разве не хотите найти Вашего ребенка? Я знаю, что чувствуют брошенные дети, сеньор. Я знаю, каково это – вырасти с ненавистью к своему родному отцу. Ваш сын наверняка очень несчастен, а может это и вовсе дочь. Еще, скорее всего, он беден, ведь его мать – служанка, а Вы оставили их…

– Что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Хотя бы попытайтесь найти их. И не лишайте Вашу мать надежды. Это так жестоко.

Я пришла к Анхе лике и рассказала ей правду. Я против лжи. Против любой лжи. Она была счастлива. Я пообещала, что помогу им искать ее внука, ведь я сама жила среди бедных и знаю, где искать.

Перед сном Лина рассказала мне свою грустную историю. Интересно, в этом доме хоть у кого-то есть веселые?!

Оказывается, она тоже никогда не знала свою маму. Но ее мать не умерла. Она сбежала с мужчиной, которого боялась отпугнуть наличием ребенка. Лину воспитывала тетя. Но она была жестокой и била ее. Та сбежала и рано начала работать. Она до сих пор даже не представляет, где может быть ее мать…

Лина загрустила. Я понимаю ее. Воспоминания о моей маме тоже вызывают у меня грусть.

* * *

– Мне ведь даже не дали попрощаться с сеньорой Анхеликой, Линой, всеми… – кричала я, выходя из его машины, когда мы приехали в монастырь.

Днем, когда я вернулась из города, где продавала открытки, я увидела свои вещи в гостиной. Они были собраны по сумкам и стояли почти на пороге. Сначала я подумала, что это очередная шутка Блондина или его мамаши, но когда я увидела, как хозяин дома спускается в гостиную, то поняла, что на этот раз меня прогнал он.

Ничего не объясняя, он велел мне идти в машину и сказал, что компенсирует мне моральный ущерб.

– За что они так со мной, Глория? Что я им такого сделала! – Я ревела. Ревела в очередной раз. Не счесть, сколько слез я пролила за то время, что проработала у них.

То Блондин, то его мамаша, то теперь сам хозяин. И ведь, что случилось, я не пойму?!

– Милли, не переживай, твой приезд – прекрасный подарок всем нам к Крещению. А еще сегодня придут волхвы и принесут подарочки. Наверняка и в наших с тобой ботинках под утро что-то обнаружится!

Глория поражала меня. Я только что рассказала ей, как не справедлив этот мир, а она мне задвигает про волхвов и подарочки. Нормальная вообще?!

– Хватит бредить, подруга. Нам никогда не дарили подарки. Думаю, в этот раз тоже ничего не изменится.

– Ты не права, Милли, – вмешалась в наш разговор Толстушка. – Никогда не стоит терять надежду. Тем более, в такой праздник!

Я только хмыкнула. Но, чтобы не спорить, отдала свои ботинки Глории, а та поставила их на окно.

Волхвы не придут, не по мою душу, точно.

* * *

Утром меня разбудил визг Глории.

– Милли! МИЛЛИ!! Проснись!! К нам приходили ВОЛХВЫ!

– Что ты там болтаешь? – спросила я, ничего не сообразив спросонья.

– Посмотри на окно! – кричала Глория. – Нам оставили подарки!

– Да, ну! – я посмотрела на окно и увидела огромный сверток, на котором было написано «Для Милли, от четырех волхвов».

– А кто четвертый? Как ты думаешь, Глория? Неужели Падре Мануэль?

– Не думаю. Это, наверное, твой жених! Посмотри скорее, что внутри.

Внутри оказался большущий плюшевый белоснежный медведь. Такой огромный и такой красивый, что я рот разинула.

– Вот это да, Глория! Не знаю, кто мне это подарил, но я так счастлива!

– Как, кто? Я же говорю, твой жених. Это женихи дарят своим невестам плюшевые игрушки.

Подумав, я согласилась с подругой. Узнать бы еще, кто этот таинственный жених. Вот бы им оказался Иво. Ах, мечты… Вместе с Падре Мануэлем мы придумали мишке имя. Мы назвали его Микки Монтана.

Я оставила мишку в монастыре, а сама поехала в особняк Ди Карло разбираться. Падре Мануэль сказал мне, что меня уволили, так как решили сократить затраты. Но я не верю в это.

Я могу работать на Донью и бесплатно. Поэтому меня этот ответ не устроил. Интересно, что они на это скажут? Я ворвалась в дом и застала все семейство в гостиной.

– Я знаю, почему Вы меня уволили, – обратилась я к Федерико.

– 3-з-знаешь? – подавился он.

– Да, знаю… Вы…Вы… – я возмущенно смотрела на хозяина, который побледнел и, кажется, был готов сознаться в чем-то ужасном.

– Что опять несет эта девка? – спросила Луиса.

– Я уволил Милли, потому что я… я ее… – Федерико не успел договорить, я оборвала его.

– Потому что Вы – жмот! Падре признался мне, что Вы не хотите платить мне жалование. Так вот, я готова работать на Донью бесплатно!

Федерико схватил меня за руку и потащил в свой кабинет.

– Ты останешься в этом доме, только если пообещаешь мне, что будешь вести себя прилично. Что не станешь доставлять неудобства моей семье.

– Хорошо, сеньор, обещаю! – я плохо понимала, о чем он, но решила на всякий случай согласиться.

* * *

Приехав в монастырь за вещами, мне сказали, что меня ждет высокий красивый мужчина. Мне было очень интересно, кто же это. Войдя в библиотеку, я увидела Пабло. Я была счастлива видеть друга. И очень веселилась от того, что в монастыре все решили, что это и есть мой жених. Ну, пусть думают, что хотят.

Я сообщила Пабло, что меня вернули в особняк, и что когда я соберу вещи, я поеду обратно. Не долгим было мое увольнение.