Текст книги "Эффект Грэхема"

Глава третья
Джиджи
Это просто поцелуй

Последние несколько лет папа ведет программу «Короли хоккея». Впервые она вышла в эфир через год после того, как он бросил профессиональный спорт, хотя изначально, уходя на покой, он совершенно не планировал заниматься ничем подобным. Сначала канал TSBN предложил ему девятизначную сумму (да-да, девятизначную), пригласив на должность спортивного комментатора. Вот только за несколько дней до начала работы он вместе с Джейком Коннелли – еще одним спортсменом, только вышедшим на пенсию, – появился на канале ESPN. Они вместе обсуждали финал Кубка Стэнли, и один-единственный выпуск передачи обеспечил каналу такие рейтинги, какие ESPN много лет даже не снились. Ребята с TSBN тут же почуяли большие деньги и сообразили, что папе куда больше подходит роль обозревателя, а не просто комментатора в прямом эфире. В итоге они предложили ему вести «Короли хоккея» вместе с Коннелли, а остальное – уже история.

И теперь эти двое говорят в эфире обо всем, что связано с хоккеем. Об НХЛ, студенческих играх и международных матчах. Даже о том, что творится на этом фронте в старших школах. Ни одна тема не остается в стороне – за это зрители и любят передачу. А вот мне больше всего нравятся названия сегментов. Продюсеры у них – изобретательный народ и с ума сходят по аллитерациям[9]9
   Повторение одной или нескольких согласных для придания тексту большей музыкальности и выразительности.


[Закрыть].

Видимо, поэтому карточка для сегодняшнего вечернего блока, посвященного студенческому хоккею, озаглавлена «БРУТАЛЬНОЕ КРОВОПРОЛИТИЕ В БРАЙАРЕ». Судя по всему, новости об утренней потасовке уже добрались до крупных спортивных телеканалов.

– Как-то слишком театрально, тебе не кажется? – спрашиваю я папу, когда он звонит через пару часов после эфира. – Это была, наверное, наименее кровопролитная драка из всех, что я видела. Пара капель крови максимум.

– Эй, нам нужны просмотры. А кровь в хоккее приносит большие деньги.

– Ты ведешь передачу с Джейком Коннелли, самым красивым мужчиной в мире. Поверь мне, просмотры у вас и так будут.

– Стоп-стоп-стоп, – принимается стонать он. – Ты же знаешь, как меня расстраивает, когда ты начинаешь петь песни дурацкой смазливости Коннелли. У меня сразу комплекс неполноценности активизируется.

В ответ я хохочу.

– Что ты, что твоя мать! С чего вы вообще взяли, что он хорош собой? У него внешность-то средненькая в лучшем случае.

– О нет, явно не средненькая.

– Не согласен.

Посмеиваясь про себя, выуживаю из комода спортивные брюки. Мы сегодня смотрим кино у Уитни в комнате, чуть дальше по коридору.

– Ты сегодня разговаривала с братом? – интересуется папа.

– Нет. Он писал мне вчера вечером, прислал какой-то глупый мем, но в остальном от него ничего не слышно уже несколько дней. А что? Он снова исчез со всех радаров?

Есть у моего брата-близнеца привычка: когда он пишет музыку, мир вокруг словно перестает для него существовать. Телефон вырубается. И в итоге мама постоянно беспокоится, потом пишет мне и пытается выяснить, нет ли от Уайатта вестей.

Уайатт в отличие от меня в колледж не пошел. Об этом он заявил нашим родителям утром после школьного выпускного, хотя его приняли в три лучших университета страны, включая Джульярд[10]10
   Одно из крупнейших американских высших учебных заведений в области искусства и музыки.


[Закрыть]. Он явился, весь такой деловой (насколько возможно для пацана в рваных джинсах и затасканной футболке), усадил их и сказал, что в колледже его ничему не научат, что его призвание – музыка, и не надо даже отговаривать их отпрыска от принятого решения. Мол, спасибо, я определился.

Три недели спустя он переехал в Нэшвилл[11]11
   Столица американского штата Теннесси, считается столицей кантри.


[Закрыть]. А ведь он даже не кантри пишет. По стилю он ближе к смеси фолка и поп-рока, точнее сказать сложно. Все, что я знаю, – он крут. Просто невероятен. Музыкальный талант он явно унаследовал от мамы.

Вот только знаете, что больше всего бесит меня в брате? Он унаследовал еще и папин талант. Он еще и в хоккей играет, причем играет хорошо.

Он просто не хочет.

У меня это в голове не укладывается. Как можно не хотеть играть в хоккей?

Что с ним, черт возьми, не так?

Меж тем папа продолжает говорить:

– В любом случае я тут подумал: если он приедет домой, может, и ты заглянешь? Скажем, в следующие выходные или через выходные?

– Да, думаю, смогу. У нас открытие сезона только через несколько недель.

– Кстати, как тебе парни? Как они сыграли утром, я имею в виду.

– Понятия не имею. Я же говорила: они потренироваться успели минуты две, а потом Джордан набросился на одного из иствудских парней. Они дрались, пока Люк Райдер их не растащил.

– У этого Райдера дурной характер. Понятия не имею, как он справится под началом Дженсена. Такой тренер всю эту чушь терпеть не будет.

– Честно говоря, пока непохоже, что хоть кто-то из них успешно справится.

– Если ты волнуешься, что Кейс не попадет в команду, то не стоит. Он точно будет в стартовом составе.

– Это меня как раз вообще не волновало, но переход хороший. Решил закинуть крючок?

– Какой крючок? – невинно откликается папа. – Нет, ну раз уж ты подняла эту тему…

Я закатываю глаза. Хорошо, что он меня не видит.

– Мы не сошлись снова, если тебя это интересует. Я знаю, ты им просто одержим, но надо двигаться дальше, друг мой.

– Я им не одержим, – протестует отец. – Мне просто нравится этот парень. Я думал, он хорошо тебе подходит.

Я так тоже думала.

Пока он мне не изменил.

Вот только папа об этом не знает. Семья у нас тесная, дружная, но есть вещи, которые я родителям не рассказываю – например, не обсуждаю с ними свою сексуальную жизнь. Не говорю, сколько бокалов могу выпить на вечеринке и что иногда балуюсь косячком.

И уж тем более не рассказываю о том, как парень, в которого я была безумно влюблена, целовался с другой в тот самый вечер, когда я призналась ему в любви. Ни за что.

– Слушай, мне пора, – торопливо произношу я, пока папа не взялся за расспросы. – Киновечер с Уитни и Ками.

– Ладно. Передавай им привет. Люблю тебя, Стэн.

– Передам. Я тебя тоже люблю.

Только я заканчиваю разговор, как на экране всплывает сообщение от Кейса. Наверное, уши загорелись, пока мы с папой его обсуждали.

Кейс: Можем поговорить?

Пожалуйста.

Я смотрю на сообщение. Палец завис над клавиатурой, но я никак не могу заставить себя набрать ответ.

Знаю, что должна. Легко было игнорировать его сообщения и звонки летом, но теперь мы оба вернулись в кампус, так что, наверное, стоит все прояснить. Тем не менее я даже не знаю, что еще сказать. Мы расстались. Я не хочу снова сходиться с ним и не готова вновь стать ему лучшим другом.

Кейс: Наверное, стоит добавить: я у твоей двери.

Черт бы его побрал. Он даже не дал мне принять решение, и это так бесит, что я, топая ногами, подхожу к двери и с силой распахиваю ее настежь.

Кейс и правда на пороге – в спортивных брюках, черной толстовке, в бейсболке козырьком назад. Заметив мое недовольное выражение лица, он закусывает губу.

– Знаю. Я идиот. Не надо было вот так заявляться.

– Не надо было, – киваю.

– А еще, думаю, мне стоит вернуть вот это, – он протягивает ключ-карту от входной двери в Хартфорд-Хауз.

Я быстро выхватываю ее у него из рук. Черт. Я совсем забыла, что она осталась у него.

– Ну, раз уж я здесь… – Он знакомо улыбается, той самой улыбкой, от которой у меня обычно тает сердце.

Впрочем, сегодня ему не суждено растаять до конца: он явился без приглашения, и меня это сердит.

– Удели всего пять минут, – видимо, он замечает мои сомнения, потому что взгляд светло-голубых глаз становится умоляющим. – Пожалуйста, – тихо добавляет он.

Я приоткрываю дверь пошире.

– Ладно. Но мне пора уходить. Меня ждет Уитни.

– Я недолго, – обещает он.

Он проходит небольшую гостиную и благодаря своей мощной фигуре тут же занимает бо́льшую часть пространства. У меня апартаменты с двумя спальнями в Хартфорд-Хаузе, одном из лучших общежитий Брайара. А еще это одно из старейших зданий, практически полностью увитое плющом, и, поскольку построили его еще до того, как университет начал с максимальной эффективностью использовать каждый квадратный метр площади, комнаты и апартаменты здесь гораздо больше, чем в других общежитиях. Хартфорд расположен на самом краю кампуса, совсем рядом с дорожками для бега, что просто идеально: несколько раз в неделю мне удается пораньше встать и пробежаться перед тренировкой. Спортзал я никогда не любила. Мне нравится свежий воздух, даже зимой.

Вместо того чтобы сразу заговорить о том, зачем пришел сюда, Кейс засовывает руки в карманы и начинает с безопасной темы.

– Утром сегодня сурово вышло, – говорит он. – Знаю, вы наблюдали.

– Да. Напряженная была атмосфера. Дженсен вам потом устроил трепку?

– О да, – морщится он. – А потом сделал меня одним из капитанов.

Такого я не ожидала.

– Серьезно? А почему было не оставить Демейна капитаном?

– А он не выбирал. Ребята выбрали. И дальше – лучше. По словам Дженсена, нам нужно два капитана, мол, так мы объединим команду или что-то в этом духе. Это же просто чушь. Никто ни с кем объединяться не собирается. – Каждое его слово пронизано горечью. – И в любом случае знаешь, кого выбрали вторым капитаном? Люка Райдера.

Я прямо ощущаю, как брови ползут вверх от удивления.

– Ты шутишь, что ли? Они его выбрали капитаном? Да у парня характер как у кактуса.

Кейс фыркает:

– Метко сказано.

Несколько секунд мы молчим, и я мысленно готовлюсь к смене темы. Я всегда предчувствую, куда повернет разговор, как предчувствую приближение дождя. Я просто ходячий барометр для дождя и неловких разговоров.

– Я очень скучаю по тебе, – признается он, и голос у него такой несчастный, что признание душным облаком повисает в комнате. У меня просто сердце разрывается, когда он говорит подобное, так что приходится от волнения прикусить щеку.

– Кейс…

– Я знаю, что у меня нет никакого права так говорить. Я просто… я скучаю по тебе. И ничего не могу с этим поделать. – Пару мгновений он колеблется, а потом спрашивает: – А ты по мне хоть немного скучаешь?

Он так честно на меня глядит – просто еще один удар по моему больному сердцу. Скверно все это, ведь Кейс на самом деле действительно хороший парень. Поступил он ужасно, но злодеем его это не делает. Я абсолютно уверена, что он не хотел причинить мне боль. Просто совершил ошибку.

Нет, резко возражает другая часть меня. Он не ошибку совершил. Он сделал выбор.

– Джи?

– Конечно, я скучаю по тебе, – признаюсь я, потому что врать ему у меня никогда не получалось. – Но это не отменяет того факта, что мы расстались.

Выражение его лица становится подавленным.

Тяжело вздохнув, Кейс падает на черный кожаный диван, который нам купили родители моей соседки, когда сообразили, что наша старая софа куплена на гаражной распродаже в Гастингсе. Родители у Мии… мягко говоря, снобы, но у этих снобов отличный вкус.

И вот теперь Кейс сидит на этом диване, закрыв лицо, и мне едва хватает силы воли, чтобы не подойти ближе и не обнять его. Всегда ненавидела, когда Кейс расстраивается. Для него это совершенно неестественное состояние. Он вообще очень позитивный человек и все трудности переносит спокойно. И сердце у него действительно доброе. Из-за этого парня просто невозможно ненавидеть.

Наконец он поднимает голову.

– Я хочу вернуть тебя. Малыш, пожалуйста, – голос у него срывается.  – Без тебя все просто ужасно.

По броне, выстроенной мной вокруг собственного сердца, бегут трещинки.

– Я знаю, что тебе все это тоже ненавистно, – умоляет Кейс. – То, что мы не вместе. Знаешь, каким было лето без тебя? Тяжелым. Просто, блин, невыносимым.

И да, и нет. Я правда скучала по нему летом, не буду даже отрицать. Но еще я не засыпала в слезах и не сочиняла в заметках телефона абзац за абзацем печальные любовные послания о том, как он меня ранил и как трудно будет снова сойтись. Правда в том, что я даже не знаю, возможно ли это. Нет, я не холодная и не черствая. Друзья говорят, я слишком легко прощаю. И ведь я уже простила Кейса, правда.

Но забыть, что он сделал, не могу.

– Ты мне изменил, – спокойно напоминаю я.

– Это просто поцелуй! – несчастным голосом возражает он, и меня тут же охватывает злость. Я уже открываю рот, чтобы разразиться гневной тирадой, но Кейс успевает первым.

– Знаю, знаю. У нас разные представления об измене. Просто мне кажется, то, что я сделал, даже не измена…

– Ты обжимался с другой! Это не «просто поцелуй», Кейс. И это правда измена.

– Ну сглупил, ясно? Я полностью признаю, что облажался.

Точно такой же спор состоялся у нас в июне, когда он признался, что сделал. Точно такой же спор состоялся, когда он пытался вернуть меня. Меня от всего этого уже тошнит.

– Ты хочешь заново сойтись, но даже не готов признать, что изменил!

– Я ошибся, – заметив мое напряженное выражение лица, он тоже напрягается. – Ладно. Я изменил. Хорошо? Я изменил и сожалею об этом каждую секунду каждого дня с тех пор, как это случилось. Я был пьян и психовал, потому что отношения у нас становились совсем серьезными, и я… сорвался, короче, – повторяет он, опустив голову. Ему явно стыдно.

Стоять перед ним становится неловко, так что я сажусь рядом. Оставляю между нами пару футов расстояния, но он поворачивается ко мне. Ноги у него такие длинные, что мы соприкасаемся стопами – кончик его потертого кеда и моего носка.

– Ты обещала, что подумаешь, – тихо напоминает Кейс. – О том, чтобы все начать сначала.

Я напряженно вздыхаю.

– И я подумала. Но, как и сказала тебе в последний раз, когда мы переписывались, я не хочу снова сходиться.

Кейс мрачнеет. Он берет меня за руку, и я позволяю. Наши пальцы переплетаются. До чего знакомая у него рука – теплая и сухая, с мозолистыми подушечками длинных пальцев.

Он так изучающе на меня смотрит.

– Прошу тебя. Я просто хочу доказать, что не пытаюсь заморочить тебе голову и не в игры играю. Я совершил ошибку и несу за это ответственность. Но прямо сейчас я хочу, чтобы ты знала одно, самое важное: что я люблю тебя.

Сердце мое трепещет. Он понятия не имеет, как долго я ждала, когда же он произнесет эти слова. Вообще-то все полтора года, что мы встречались. Я так быстро влюбилась в Кейса, но заставляла себя молчать, не торопиться с признанием – боялась отпугнуть его. А потом, когда наконец-то впервые выговорила заветные три слова, он не сказал того же в ответ. Разумеется, потом, после поцелуя с другой, он ими прямо-таки начал разбрасываться, но в тот вечер, когда я произнесла: «Я люблю тебя», он не ответил: «Я тебя тоже».

От воспоминания об этом трепетание сердца в груди сменяется холодом.

– Ты явно настроена скептически, – произносит Кейс, внимательно изучая меня.

– Не знаю, как я настроена. Я… у меня нет для тебя ответов. Мы расстались.

Он медленно кивает. Проводит рукой по своим золотистым волосам, и мой взгляд, как всегда, притягивает мужественная челюсть. Любая девушка, только взглянув на это идеальное лицо, бросится в его объятия и воскликнет: «Да возвращайся, конечно!»

Я так торопиться не намерена. После всего случившегося – нет.

– Ладно, я понимаю, – произносит Кейс после долгого молчания. – Не буду тебя задерживать.

Меня волей-неволей охватывает чувство вины, и я сжимаю его руку, пока он не успел отстраниться.

– Послушай, я все равно твой друг, – заверяю его. – Запомни, что, если я когда-нибудь тебе понадоблюсь, ты можешь просто позвонить, ясно?

– Знаю. И я тоже всегда приду тебе на помощь. – Он тянет меня за руку, и мы оба встаем. – Ладно, пойду. И тебе пора, Уитни ждет.

Уже у порога Кейс отпускает мою руку и распахивает объятия. Я не могу сопротивляться и обнимаю его. Позволяю ему прижать меня к себе. В его руках я как дома.

На мгновение меня одолевает искушение поднять голову. Позволить ему коснуться моих губ и самой раствориться в поцелуе.

Вот только потом я вспоминаю, как этими самыми губами он целовал другую, и мимолетный порыв тут же исчезает.

Глава четвертая
Джиджи
Что, правда, Карл?

На следующий день рано утром я отправляюсь на каток – сегодня в планах одиночная тренировка. Уже на выходе сталкиваюсь с мужской командой – у них второй день тренировочного лагеря. После проката умудряюсь втиснуть пробежку, но очень недолгую, потому что на улице слишком влажно, даже хуже, чем я ожидала. Я как раз возвращаюсь в общежитие, когда мне звонит Уайатт и принимается жаловаться на маму, которая не выразила надлежащего восторга по поводу его новой песни. Я так понимаю, ей не понравилась аранжировка, но он так причитает, будто она велела ему бросить музыку насовсем и пойти работать продавцом в аптеку.

В конце пробежки сбавляю темп и позволяю себе насладиться тем, что весь кампус в моем распоряжении. Уроки начинаются только в понедельник, и вот тогда Брайар оживет, превратится в настоящий улей. Студенты и преподаватели заполонят мощеные дорожки, оккупируют кованые скамейки. Покрывала раскрасят траву в разные цвета, а вокруг студенты будут бросать фрисби и играть в футбол. Даже когда погода изменится, кампус все равно останется красив. Опустится снежный покров, деревья покроются инеем. В Новой Англии нет плохой погоды. Любовь к этим краям у меня в крови.

В крови она и у моего брата, вот только Уайатт никогда не умел сидеть на месте. Его вечно тянет в странствия – прямо настоящая болезнь. Вечно убеждает папу, что в межсезонье мы непременно должны отправиться в какую-нибудь эпичную поездку. Серфинг и скоростной спуск по тросу в Коста-Рике. Трекинг в Южной Америке. Подводное плавание на Мальдивах. Они с папой невероятно близки, но, как бы Уайатт ни отрицал, на самом деле он тот еще маменькин сынок.

Именно поэтому я смеюсь и прерываю его на середине гневной тирады.

– Так, давай просто притормозим с этим якобы гневом, а? Мы с тобой оба знаем, что в итоге ты поступишь так, как она скажет.

– Неправда, – упрямится брат.

– Серьезно? То есть проигрыш ты менять не собираешься?

– Если и поменяю, то потому что сам так решу, а не потому что мама сказала.

– Ага, как же. Продолжай аутотренинг, чемпион, – я театрально кашляю в трубку. – Маменькин сынок.

– Я не маменькин сынок! – О, а вот и возвращение гнева.

– А разве у тебя на аватарке не фотка с мамой?

– Да, но она с «Грэмми»[12]12
   Музыкальная премия, вручаемая ежегодно американской Национальной академией искусства и науки звукозаписи.


[Закрыть]! – ворчит Уайатт. – Кто откажется поставить на аву фотку с «Грэмми»?

Ну, я бы отказалась. Вероятно, дело в том, что мне совершенно не хочется напяливать шикарное платье, чтобы потом меня фотографировали на вручении какой-то там премии. В прошлом году я могла пойти на церемонию вместе с ними – мама написала музыку для альбома нового трио, играющего инди-рок, и получила за него несколько номинаций на «Грэмми», но Уайатт такие мероприятия любит куда больше меня.

– Что ж, очевидно, от своей дражайшей сестры я поддержки тоже не получу.

– Дражайшей? – фыркаю я в ответ. – Вот сказанул-то!

У входа в Хартфорд-Хауз я останавливаюсь завязать шнурок.

– Слушай, мне надо идти, – говорю я ему, поднявшись. – У меня на день куча планов.

– Пока, предательница.

Насчет планов я не шутила и уже вскоре еду в город – в гости к своей лучшей подруге. Хочу извлечь максимум из солнечного влажного утра.

Диана живет в новом жилом комплексе Мэдоу-Хилл[13]13
   Дословно переводится как «холм на лугу».


[Закрыть]. Не самое подходящее название, учитывая, что рядом нет ни луга, ни холма. В Гастингсе, штат Массачусетс, место находится в основном ровным жилым улицам, маленьким паркам и тропинкам в тени деревьев. И все же этот новый жилой район мне нравится. Балконы с белыми перилами выходят на большой, красиво оформленный двор с огромным бассейном и несколькими рядами шезлонгов под красно-белыми полосатыми зонтиками. Божественно.

Сегодня я слышу ее голос не через домофон у входа в подъезд, а с балкона.

Поднимаю голову и вижу, как она мне машет.

– Можешь не подниматься, я уже спускаюсь! Встретимся у бассейна!

Поправляю на плече пухлую пляжную сумку и отправляюсь на задний двор, где, к моему изумлению, нет ни души. Пусто!

Задняя дверь открывается, и Диана несется мне навстречу. На ней джинсовые шорты и ярко-розовый лиф от бикини. Платиновые волосы собраны в высокий хвост, который подпрыгивает при каждом ее шаге.

Если кто-нибудь попросит меня описать Диану Диксон одним словом, я скажу: «бомба». Ростом она чуть выше пяти футов[14]14
   Около 150 см.


[Закрыть], но энергии в ней пугающе много, а еще она очень эффектна и обладает огромной жаждой жизни. Я ее просто обожаю.

– Где все? – тут же спрашиваю я, обводя рукой пустой бассейн. – Почему никто не наслаждается солнышком?

– Джиджи, люди вообще-то на работу ходят. Не все такие свободные дамы, как мы с тобой.

Я смеюсь. Она ведь права. Вечно забываю, что район не студенческий. Тут живут взрослые люди. Из всех жильцов Диана самая младшая.

На первом курсе она жила вместе со мной и Мией в апартаментах на троих, но в конце второго семестра у нее умерла тетушка и оставила Диане в наследство эту квартиру. Я так расстроилась, когда она уехала, но сложно винить человека за желание сбежать из общежития. Теперь у нее свой дом, свое личное пространство, а ипотеку за квартиру тетушка полностью выплатила.

Думаю, я могла бы оказаться в схожем положении: родители предлагали снять или купить мне квартиру за пределами кампуса, когда я только начала учиться в Брайаре. Но мне эта идея пришлась не по душе. Они и так платили за мое обучение: от стипендии я отказалась, потому что считаю неправильным быть из богатой семьи и отбирать возможность у того, кто не может позволить себе учебу в Лиге плюща.

По той же причине я не хочу дополнительных бонусов, которые идут вкупе с богатыми родителями. Жить в общежитии дешевле, чем за пределами кампуса, потому что здесь все включено, так что, раз уж родители финансируют все мое пребывание в колледже, мне не хочется брать больше денег, чем нужно.

– Надеюсь, ты прихватила солнцезащитный крем, потому что мой закончился.

Я приоткрываю сумку.

– Со мной не пропадешь, детка.

– Я даже не сомневалась.

Мы застилаем полотенцами два соседних шезлонга и по очереди намазываем друг друга кремом. Солнце печет неимоверно.

– Как прошла утренняя практика у чирлидеров? – спрашиваю я. – Эта новая девица все еще претендует на твое место?

Диана не просто чирлидерша, она делает выбросы. В команде она лучшая, по крайней мере была в прошлом году, когда они заняли второе место на национальном чемпионате. Вчера подруга написала мне, что волнуется насчет новенькой: появилась какая-то зажигалка-первокурсница, которая в составе школьной команды выиграла четыре последних национальных чемпионата среди старшеклассников.

– Марго? Выбыла, – невозмутимо сообщает Диана. В глазах у нее, впрочем, скорее сожаление, чем облегчение. – Порвала ПКС[15]15
   Передняя крестообразная связка коленного сустава.


[Закрыть] сегодня утром на тренировке. Тренер говорит, она выбыла на целый год.

Мне только и остается, что присвистнуть.

– Вот черт. Сурово.

Студенты, занимающиеся спортом, знают, что от травм никуда не деться, но порой так легко забыть, до чего хрупким бывает человеческое тело. Вот ты пытаешься стать чирлидершей на вершине пирамиды, а через мгновение оказываешься на обочине и пропускаешь целый сезон.

– Да, я ей сочувствую.

Скинув сандалии, я хватаю бутылку с водой и усаживаюсь на край бетонной площадки перед бассейном. Опускаю ноги в воду и понимаю, что она даже теплее, чем я ожидала.

Оглядываюсь через плечо на Диану.

– А ты так и встречаешься с двумя парнями?

Та скидывает шлепанцы и усаживается рядом со мной.

– О, все еще круче. Теперь их трое.

– Господи. Я бы от такой многозадачности сыпью покрылась.

Она преувеличенно тяжело вздыхает.

– Да, становится тяжеловато. Так что ты поможешь мне решить, кого выбрать.

– А со всеми встречаться ты не можешь?

– Я пыталась! Последние несколько недель старалась сократить их число с двух до одного, а вместо этого пополнила список еще одним. Но хотелось бы уже раздеваться начать, так что пора сделать выбор. Свой цветочек я раскрою только одному из них.

Я как раз по неосторожности хлебнула воды и теперь принимаюсь кашлять.

– Ах да, твой драгоценный цветочек.

Диана не девственница, но ужасно привередлива к тем, с кем спит. А еще постоянно веселит меня своими абсурдными метафорами, когда мы обсуждаем секс или чьи-то части тела.

Зеленые глаза озорно горят.

– Короче, мне нужна твоя помощь. Помоги мне определиться.

– Ладно, послушаем, как обстоят дела. Один из них – парень из вашей команды, так? Который делает трюки? Как там его зовут? Хотя, знаешь, я никого из них не помню по имени. Ого. Плохая у меня память.

– Даже не думай, напоминать не собираюсь. Не хочу, чтобы ты мыслила предвзято. Потому что у третьего парня просто ужасное имя.

– Что? Да ладно, какое? Пожалуйста, скажи. Роджер? Бифф? А может, Карл?

– Я скажу тебе в конце. Когда ты выберешь.

– Тебе бы только подразнить. Ладно. Ухажер А. Чирлидер.

Она кивает.

– Очень спортивный. Очень целеустремленный. С ним действительно весело. Дерзкий, но не высокомерный. Ужасно сексуальный. Единственная проблема – все пропевает.

– В смысле, постоянно поет песни?

– Нет же, – стонет Диана. – Он все пропевает. Типа «а тепе-е-ерь пожую-у-у-у-ка жва-а-а-ачку-у-у».

От этого музыкального шедевра меня сгибает пополам от хохота.

– О боже. Мне он нравится.

– Серьезно, одна из самых отвратительных привычек, что мне встречались за всю жизнь. Ухажер Б – настоящий музыкант, но даже он столько не поет.

– О, музыканта я помню. Он написал тебе песню, где пытался срифмовать «Диана» и «бананы». – Я уверенно качаю головой. – Ни в одной песне о любви не должно быть слова «бананы». Кроме того, у тебя семья из Саванны, что ж он такой шикарный вариант упустил?

– С рифмами у него не очень, – признает подруга. – И с чувством юмора тоже. Он не понимает моих шуток и весь такой серьезный.

– Музыканты часто бывают серьезными.

– Знаю, но мне нравится, когда у парня хорошее чувство юмора.

– У ухажера В оно есть?

– О да. А еще он немного чудаковатый. Изучает физику. Очень умный, но никакой снисходительности в общении. Совершенно очаровательный. Вообще не мой тип, но на прошлой неделе мы столкнулись в «Кофе-Хат», и я почему-то почувствовала к нему влечение.

– А минус?

– Немного не уверен в себе. Постоянно расспрашивает о моих бывших, а когда я ему задаю тот же вопрос, злится.

– Это, конечно, раздражает, но он хоть вопросы не нараспев задает.

– Верно подмечено. О, а еще он постарше.

– Насколько?

– На шесть лет. Ему двадцать шесть. Он в магистратуре.

Я обдумываю все, что она рассказала.

– Так, ладно. Основываясь на всех имеющихся данных, я выбираю между ухажером А и ухажером В. Думаю, все зависит от того, кого ты хочешь получить – нахального чирлидера или милого ученого. Будь я на твоем месте, я бы, наверное, попытала счастья с ученым. Для тебя это стало бы приятной сменой темпа. И, уверена, он будет хорош в постели. Я прямо нутром чую.

– Любопытно. Ладно. Решение принято! Пусть будет ухажер В.

На этой ноте подруга соскальзывает с дорожки и плюхается в воду. Она тут же уходит под воду, а потом выныривает на поверхность и трясет хвостом, как мокрая собака. Меня в итоге обдает волной брызг, и я начинаю смеяться.

– Ты просто жестока! – обвиняю я, хотя прохладные капли приятно остужают лицо. А вообще-то пошло оно все. Поправляю завязки бикини и тоже прыгаю в воду.

Ощущения райские. Воды свежая и холодная, приятный контраст с удушающей влажностью и неумолимым солнцем.

Некоторое время я плаваю на спине, а потом вдруг вспоминаю нечто очень важное.

– Эй, погоди-ка, а как зовут ухажера В? Давай, выкладывай.

Диана подплывает ко мне, медленно рассекая воду. Время тянет.

– Что, правда, Карл?

Она в ответ вздыхает.

– Персиваль.

У меня рот так и открывается.

– И ему всего двадцать шесть? Что за родители так поступают с ребенком? Он хотя бы откликается на Перси?

– Ему не нравится имя Перси, но, может, я его уговорю, – Диана начинает плыть рядом со мной, посмеиваясь. – Знаешь что? Мне даже неважно. Мне нравится Персиваль. Он-то мне и нужен.

Следующий час мы проводим в бассейне, плавая и болтая о всякой ерунде. Потом еще час валяемся на солнышке, пока живот у меня не начинает урчать так, что его уже невозможно игнорировать.

– Черт, Джи, утихомирь его, – ухмыляется Диана.

– Ничего не могу поделать. Умираю от голода.

– Хочешь, закажем что-нибудь на обед?

– Не могу. Я встречаюсь с Уиллом в городе. Кстати… – Я резко сажусь и засовываю руку в сумку в поисках телефона. – Надо бы время посмотреть.

– Ты знаешь, что я думаю о твоих отношениях с Уиллом, – Диана цокает языком. – Нечего общаться с друзьями бывшего.

– Ну, изначально он был моим другом. – Смотрю на экран. – Черт. Почти час. Скоро надо выдвигаться. Не хочешь к нам присоединиться?

– Не-а. Я пробегусь по тем движениям, которые мы выучили утром на тренировке. Но вечером возвращайся. Появился новый канал с реалити-шоу, и они запустили целую сетку всяких проектов, некоторые просто безумные. Потрясающее зрелище.

– О боже, ты смотрела «Интрижка или судьба»? Мы с мамой одержимы этим шоу.

– Да! – выпаливает Диана, и в итоге мы еще пятнадцать минут обсуждаем лучшее (и при этом – худшее) шоу о свиданиях во всем мире. Чепуха, на которую почему-то тратишь по десять часов своей жизни, а потом сожалеешь об этом.

В итоге я вынуждена прервать этот чудесный разговор, потому что пора зайти в квартиру и переодеться к обеду.

* * *

Не только Диана корит меня за то, что я по-прежнему близка с друзьями Кейса. Об этом мне твердят практически все, и их предупреждения маячат где-то на задворках моего подсознания, пока я иду к ресторану «У Сьюзи», где встречаюсь с Уиллом Ларсеном.

В свою защиту скажу, что я действительно подружилась с Уиллом задолго до того, как начала встречаться с Кейсом. Он, как и я, родился в Бостоне, мы ходили в одну старшую школу. Даже на пару свиданий сходили, пока не поняли, что таких платонических отношений, как у нас, наверное, ни у кого не было, нет и не будет. Химии – ноль.

Именно Уилл познакомил меня с Кейсом на первом курсе, он же убедил сходить с Кейсом на свидание. Я всю жизнь играла в хоккей и старалась не встречаться с хоккеистами. В основном потому что знаю, какие они.

Они – известные бабники.

Хм. Если задуматься, получается, все случившееся – вина Уилла.

– Привет, – обнимаю его, когда он встает из-за стола.

Уилл звонко целует меня в щеку и ослепительно улыбается. У него очарование соседского парня, перед которым редкая женщина устоит.

– Смотри-ка, – он демонстрирует мне ламинированную страницу. – Новое меню.

– Какой сюрприз.

Они тут меню меняют где-то раз в месяц. Такое ощущение, что владельцы никак не могут определиться, какой ресторан хотят содержать.

– Сэндвичей с деревенским хлебом больше нет, – сетует Уилл. – Как жаль. Они мне нравились.

– Да, шикарные были сэндвичи, – пробегаю взглядом по меню и хмурюсь. – Что-то многовато суши. Это настораживает.

Уилл посмеивается.

– Может, они переименуют свое заведение в «Суши у Сьюзи».