Текст книги "Эффект Грэхема"

Глава одиннадцатая
Райдер
Чад Дженсен, королева драмы

Жизель пишет мне на следующий вечер и спрашивает, смогу ли я прийти завтра на наше первое индивидуальное занятие. До чего странно видеть ее имя на экране моего телефона. Может, странно видеть имя «Джиджи» – я несколько лет мысленно называл ее Жизель. Наверное, мой телефонный справочник должен этому соответствовать, так что я нахожу ее номер и меняю имя, посмеиваясь про себя: знай она об этом, ее бы это жутко взбесило.

Я: Мне удобно завтра. Но придется договориться с Дженсеном или Эдли, чтобы каток был свободен.

Жизель: Вообще-то у меня есть свое местечко, где можно потренироваться. Ты не против туда пойти? Но туда можно только вечером, после восьми.

Я: Понял. Я должен оставаться твоим грязным секретиком.

Жизель: В твоих устах это звучит двусмысленно.

Я: Зато правда.

Она снова принимается печатать. Уверен, собирается объяснить, почему ее не должны видеть в компании врага. Я, не дожидаясь ответа, отправляю следующее сообщение.

Я: Ничего, если Беккетт тоже придет? У меня на уме есть парочка упражнений, но нам понадобится третий, лучше защитник.

Точки исчезают, потом появляются снова.

Жизель: Ладно. Если ты считаешь, что это поможет.

Я: Не волнуйся, я позабочусь, чтобы он не выдал наш грязный секретик. Мы же не хотим запятнать твою репутацию хорошей девочки.

Жизель: Завтра напишу подробнее.

Очаровательно поболтали, как всегда!

Ухмыляясь, хватаю из холодильника пиво. Откручиваю крышечку и присоединяюсь к ребятам в гостиной. На дворе вечер пятницы, но никто никуда не пошел. Шейн развалился на диване, и на коленях у него сидит темноволосая чирлидерша. Встретил он ее только сегодня утром, во дворе, где она с подругами загорала топлес, а теперь она исследует языком его рот с такой тщательностью, будто намерена найти там золотую жилу. Когда я вхожу в комнату, они меня даже не замечают.

Беккетт сидит в кресле и играет в видеоигру. Заметив, куда я смотрю, он подмигивает:

– Я все прошусь к ним третьим, но…

Фыркаю, устраиваясь на другом конце нашего разборного дивана, – как можно дальше от целующейся парочки. Краем глаза наблюдаю, как Беккетт стреляет зомби на экране. Когда орда живых мертвецов припирает его к забору из проволочной сетки, он терпит поражение и теряет уровень, после чего откладывает пульт и берется за телефон. Что-то проверяет.

– Списков все еще нет, – замечает он.

Я киваю. Занятия в тренировочном лагере закончились сегодня утром, но финальный состав так и не сообщили. Дженсен сказал, они опубликуют два списка – список полного состава и список из девятнадцати человек стартового состава, которых он планирует тренировать для нашей первой игры.

Я откровенно волнуюсь за некоторых своих товарищей по «Иствуду». Кое-кто из парней явно не пройдет отбор, и смириться с этим будет непросто.

– Я-то думал, они сделают рассылку на электронную почту в конце дня, – продолжает Беккетт. – Знаешь, в разумное рабочее время.

В ответ я отхлебываю пива.

– Может, этот хрен любит драму.

Бек фыркает.

– О да. Чад Дженсен, королева драмы.

С другого конца дивана раздается тихий стон. Оказывается, Шейн уже запустил руку чирлидерше под рубашку.

– Эй! – окликает их Беккетт. – Найдите другое место.

Шейн отлипает от девицы. Взгляд у него немного помутнел, но в глазах определенно мелькает ирония.

– И это говорит главный эксгибиционист из всех моих знакомых, – подначивает он Бека.

– Ладно, согласен.

– Кроме того, тебе нравится представление.

– Конечно, мне нравится представление! – ворчит Беккетт. – Кара, что ты вообще делаешь с этим придурком? Я же явно лучше него.

Девица Шейна соскальзывает с его колен и садится рядом с ним на диван. Я краем глаза замечаю, как он стратегически поправляет брюки, как будто мы впервые видим подобную картину. С тех пор как Шейна бросила девушка (ах нет, простите, с тех пор как они расстались по взаимному согласию), он превратил случайные интрижки практически в новый вид спорта.

Вот и теперь он обнимает Кару и тянется за бутылкой бледного индийского эля, стоящей на журнальном столике.

– Списка так и нет? – спрашивает он, тоже проверяя телефон.

И тут у меня раздается сигнал входящего сообщения. Парни как один поворачивают головы.

– Это он? – Шейн буквально вибрирует от напряжения.

– Господи, да расслабься. Это всего лишь Оуэн.

Оуэн Маккей: Есть время поболтать?

Сначала собираюсь отправить сообщение в ответ, а потом думаю: да пошло оно все. Уж лучше просто позвонить.

– Сейчас вернусь. – Я выскальзываю из гостиной, на ходу набирая Оуэна.

Босиком иду к стеклянным раздвижным дверям в кухне. На дворе начало сентября, и солнце уже село, но на улице еще тепло. У домов на нашей улице приличные по размеру задние дворы, а веранды хоть и маленькие, но деревянные; у нас – из кедра, так что я с наслаждением сажусь на верхнюю ступеньку. Родители Шейна купили сюда комплект для дворика, но пока нам было лень его собирать, так что стол по-прежнему пылится в коробке в гараже, а стулья покрыты полиэтиленовой пленкой.

Из нескольких домов дальше по улице до меня доносятся голоса. В основном мужские, хотя изредка слышен и женский. Громкие взрывы смеха чередуются с поп-роком, какой-то песенкой, слова которой я даже разобрать не могу. Похоже, у кого-то вечеринка.

– Привет, – говорю я, как только Оуэн берет трубку.

– Привет! – откликается знакомый голос. – Как дела?

– Хорошо, брат, а у тебя?

– В последнее время дел невпроворот. Свалилась кое-какая внеурочная работа, и с июля она просто съедает все свободное время в графике.

А, командные мероприятия в межсезонье. Их жаргон мне знаком. И ведь до чего круто, если подумать: я знаком с настоящей суперзвездой, с большой шишкой в НХЛ – самим Оуэном Маккеем. Наверное, то же чувствует Джиджи.

Иногда я смотрю игры с его участием и думаю, что вообще я забыл в колледже, зачем теряю здесь время. Оуэн пошел играть за Лос-Анджелес сразу после школы, в восемнадцать. Пока был новичком, много времени на льду ему не давали, зато на второй сезон Оуэн стал звездой. И вот он играет уже четыре года, каждый сезон шикарнее предыдущего.

Именно Оуэн уговорил меня пойти в колледж. Он знал, насколько важно для меня получить образование, так что, когда я стал колебаться и подумывать, не пойти ли в профессиональный спорт сразу после старшей школы – по его стопам, он напомнил о тех целях в образовании, которые я сам же перед собой поставил.

Думаю, в итоге решение оказалось правильным. Не представляю, насколько хорошо бы я проявил себя в профессиональном хоккее в восемнадцать, по крайней мере, если судить по моему детскому поведению после матча на мировом турнире. К счастью, меня взяли в драфт, несмотря на тот случай. Права на меня принадлежат «Даллас Старз»[25]25
   Профессиональный хоккейный клуб, выступающий в Национальной хоккейной лиге. Клуб базируется в городе Даллас, штат Техас, США.


[Закрыть], и я с нетерпением жду, когда буду играть за них после выпуска.

Оказывается, «Даллас» – еще и причина этого звонка.

– Слушай, вчера вечером я поговорил с Хулио Вегой. Он был на турнире по гольфу, где играла команда. После церемонии награждения он отвел меня в сторонку, и вот тут-то всплыло твое имя.

Я застываю.

– Что он сказал?

Оуэн молчит.

– Что? – давлю я.

– Он упомянул мировой чемпионат. Специально отметил, что начальство за тобой следит.

Я морщусь.

Вот же черт. Отвратительные новости. Хулио Вега – новый генеральный менеджер «Далласа». Недавно у них произошли кое-какие изменения, и пару недель назад мы с ним разговаривали по телефону. Мне показалось, все прошло хорошо, но, видимо, моя выходка на молодежном чемпионате будет преследовать меня до конца жизни.

Я вздыхаю.

– Мне это дерьмо вечно будут припоминать, старик. А хуже всего то, что я никогда не выхожу из себя. Ты-то знаешь.

– Поверь мне, знаю, – усмехается Оуэн. – Ты, как айсберг, до последнего хранишь хладнокровие. Кляйн, должно быть, здо́рово черту перешел, раз ты так разбушевался…

Майкл Кляйн – сокомандник, которому я сломал челюсть на молодежном чемпионате. Ему потом делали шинирование.

Вот только я никому не сказал, что он ляпнул в раздевалке, и не собираюсь.

– Знаю, знаю, – продолжает Оуэн, не дождавшись от меня ответа. – Все это в прошлом, а потому не подлежит обсуждению.

Оуэн вечно подкалывает меня за фразу «все это в прошлом» – я обычно именно так отвечаю, когда из меня пытаются выудить то, о чем я говорить не хочу. Женщин это особенно бесит. А еще тех, кто не успел в жизни хлебнуть горя: они просто не в состоянии понять, почему некоторые двери я предпочитаю захлопнуть и запереть навсегда.

Конкретно за этой дверью нет ничего, кроме мрака и боли. Кто захочет снова добровольно лезть в такую грязь? Да и зачем – снова перемалывать опилки? Уж лучше пусть эта дверь в прошлое остается закрытой.

– В общем, хотел тебя предупредить, – говорит Оуэн. – Я же обещал, что буду смотреть в оба.

– Спасибо, я правда очень это ценю, – вздыхаю я и перевожу тему. – Ты, наверное, ждешь новый сезон?

– И не говори. Не могу дождаться возвращения на лед. А ты как? В Брайаре все нормально?

– Ни хрена. Тренировочный лагерь – просто отстой. Сплошная пассивная агрессия, а иногда – и просто агрессия. Ни разу не пассивная. На этой неделе на тренировку явился Гаррет Грэхем, и, разумеется, в тот единственный день, когда я опоздал.

– Опоздал? – удивленно переспрашивает Оуэн. – На тебя непохоже.

– Джип сдох. Коробка передач меня все-таки подвела, так что теперь он стоит в гараже в Гастингсе, потому что денег у меня нет. Приходится просить Шейна поработать шофером.

– Я переведу тебе деньги.

– Не надо, – начинаю возражать я.

– Брат, я же показывал тебе свой контракт. Я могу себе это позволить. Кроме того, я инвестирую в будущее талантливого игрока. Не могу же я позволить своему протеже опаздывать на тренировку.

Спорить с ним бесполезно: Оуэн еще упрямее меня.

– Ты не обязан, правда, но я тебе очень благодарен. Я все верну.

– Мне это не нужно.

Дверь позади меня отъезжает в сторону.

– Чувак, – зовет Шейн, – давай-ка внутрь. Быстро.

– Мне надо идти, – говорю я Оуэну. – Что-то случилось.

– Ладно, будем на связи.

– Ага, до скорого.

Я захожу в дом и понимаю, что, пока я висел на телефоне, нам на почту пришло письмо от Дженсена.

В гостиной к этому моменту стало многолюдно: явился Ник Латтимор с девушкой, Дарби и братья Хоули. Раньше я думал, что Рэнд повсюду таскает с собой младшего брата, а потом сообразил, что на самом деле это Мейсон повсюду увязывается за ним, чтобы присматривать за старшим братцем.

Судя по триумфально сверкающим глазам Рэнда, новости хорошие.

Шейн начинает зачитывать имена, и, услышав, что оба моих лучших друга вошли в список, я облегченно вздыхаю. Черт, ну конечно, они вошли. Дженсен показал бы себя идиотом, реши он оставить в стороне такого надежного защитника, как Беккетт, и такого мощного правого нападающего, как Шейн. Рэнд, Мейсон и Ник тоже попали в команду, а мы с Колсоном получили звание официальных капитанов – даже не временных.

– Старик, мы победили! – сообщает Рэнд.

Я хмурюсь:

– Что значит победили?

– Я про стартовый состав. В списке наших одиннадцать, а их – девять.

Шейн, склонив голову, все еще просматривает список.

– В стартовом составе – да. Но в итоге в команду вошло около шестидесяти процентов нынешних игроков «Брайара» и сорок процентов «Иствуда».

– Чувак, да какая разница, кто там полирует скамейку запасных? – возражает Рэнд. – На льду будет главенствовать «Иствуд», остальное значения не имеет. Верно, Райдер?

Я пожимаю плечами, изучая список на экране телефона. Дженсен во всем поступил правильно. Куда ни посмотри – повсюду отличный, надежный выбор. И уже то, что в стартовом составе наших ребят больше, доказывает, что любимчиков у него нет.

– Уверяю вас, кое-кого очень даже волнует, кто полирует скамейку запасных, – кривится девица Шейна, Кара, тоже примкнув к беседе. – Они сейчас, наверное, просто в бешенстве. Да еще и момент ужасный – список прислали прямо посреди прощальной вечеринки Миллера. Жесть.

– Миллера? – непонимающе откликается Рэнд.

– Миллер Шулик. Ну, который переводится. – Она почти смеется. – Знаешь, они ведь живут домов через пять от вас.

– Да вы, на хрен, шутите. Вы с ними соседи? – Вид у Рэнда такой, будто он только что выяснил, что на нашей улице случилась вспышка герпеса.

– Я понятия не имел, – признается Шейн.

– Кейс, Миллер и Джордан живут в доме на углу, в конце улицы, – объявляет Кара. – Точнее, Миллер уже не живет. В воскресенье он уезжает.

– А ты откуда все это знаешь? – встает в позу Рэнд.

– Я раньше встречалась с Джорданом.

– С Трагером? – шокированно уточняет он, и Кара кивает.

– С этим куском дерьма? Да что с тобой не так?

В ответ она глядит на Рэнда.

– Ого. Ну ты и сволочь.

Он ее ремарку благополучно игнорирует.

Впрочем, Кара права. Этот парень – мудак каких поискать.

Что он тут же и подтверждает.

– Думаю, надо пойти туда! – радостно предлагает Рэнд.

– Да ладно тебе, старик, – подает голос Ник. Вид у него раздраженный. – Мы не пойдем к ним домой, только чтобы позлорадствовать.

– Да, это как-то жестоко, – соглашается его девушка.

К моему удивлению, у Беккетта мнение совершенно другое.

– А может, не такая уж плохая идея.

– Серьезно? – изумленно спрашивает Шейн. – Ты правда хочешь пойти позлорадствовать?

– Нет, понятно, что я не это имел в виду, – закатывает глаза Беккетт. – Я о другом. Может, стоит пойти с предложением мира. Принести им ящик пива или еще что. Попрощаться с Миллером. Это ведь паршиво, что он переводится.

– Да ты только на вечеринку хочешь, – обвиняет его Шейн.

Наш друг улыбается.

– Не без этого, – он поглядывает на Кару. – Все говорят, вечеринки в Брайаре потрясающие, но что-то пока не видно.

– Еще даже занятия не начались, – оправдывается она. – Грик-Роу сейчас практически город-призрак. Поверь мне: как только все вернутся в кампус, ты получишь доказательства.

– Что ж, а пока предлагаю пройтись по улице и предложить оливковую ветвь в виде выпивки и травки, – подытоживает Беккетт.

Все поворачиваются ко мне. Как-то странно ощущается эта непрошеная корона, водруженная ими мне на голову.

– Я не собираюсь принимать за вас решения, придурки, – раздраженно напоминаю я, и Дарби восторженно смеется.

Рэнд уже пишет нашим сокомандникам.

– Я соберу остальных.

Конечно.

Такая, вашу мать, замечательная идея.

Глава двенадцатая
Джиджи
Дорогуша, ты играешь в хоккей за «Брайар»

Миллер Шулик сжимает меня в объятиях, прижавшись лбом к моему плечу.

– Я буду по тебе скучать, Джи.

Мы с ним пристроились на краешке дивана в гостиной, а вокруг бушует вечеринка. Точнее, до стадии бушевания она еще не дошла – Трагер до сих пор в рубашке. Как только он ее сорвет (издавая при этом жуткие вопли и поколачивая себя в грудь, как Тарзан), значит, пора по домам – именно так все обычно и происходит.

Впрочем, может сегодня все закончится по-другому. Электронная рассылка Чада Дженсена успела омрачить настрой. Последние сорок минут большинство парней исходят желчью насчет итогового состава команды. Как минимум десять человек в него не вошли, и некоторые из них так расстроились, что ушли. Обняли Миллера на прощание и мрачно побрели прочь с вечеринки. Я им сочувствую.

У противоположной стены стоит Кейс в компании Уитни. В руке у него пластиковый стаканчик разбавленного бочкового пива, и он потихоньку его поцеживает, пока Уитни о чем-то болтает. Взгляд голубых глаз то и дело устремляется в моем направлении.

– Ох, я тоже буду по тебе скучать, Шу. Ты уверен насчет Миннесоты? – мне приходится кричать ему прямо в ухо, иначе он ничего не услышит поверх ревущего из колонок рока.

– В прошлом году они выиграли «Замороженную четверку». Конечно, уверен. – Он с грустью пожимает плечами. – Кроме того, перемены к лучшему. Мне правда хочется начать все с чистого листа.

Меня всегда восхищало умение Миллера адаптироваться к любой ситуации. Сама я не люблю перемены и предпочитаю стабильность. Привыкнув к месту, человеку или образу жизни, я чувствую себя настолько комфортно, что с удовольствием целую вечность ничего бы не меняла.

Вот только так не бывает, и меня это страшно злит.

– Джи, давай, выпей с нами, – зовет Кейс.

Миллер тянет меня за руку с дивана.

– Пойдем. Мне надо долить, а тебе – налить. – Он многозначительно поглядывает на свой пустой стаканчик, потом на мои пустые руки, и я ухмыляюсь в ответ.

Нам удается избежать столкновения с четырьмя его сокомандниками, ввалившимися в комнату, – от них несет травкой. Вечеринка наполовину проводится в доме, наполовину – на улице. В начале вечера, когда мы еще сидели снаружи, меня просто поразило, сколько там было косяков. Хотя, наверное, в эти выходные парни могут расслабиться, учитывая, какую недельку им устроил Дженсен.

При нашем приближении Кейс резко отворачивается, и сначала я думаю, что он намеренно встал ко мне спиной, а потом осознаю, что у входа в дом началась какая-то движуха. Трагер с кем-то спорит.

Мы с Миллером переглядываемся.

– Не нравится мне это, – вздыхает он.

Выхожу за ним в коридор, а там… да, мне это тоже совершенно не нравится. На крыльце столпились хоккеисты, а именно – хоккеисты из «Иствуда». Беккетт Данн – красавчик-блондин, которого Камила, пуская слюни, сталкерит в соцсетях с тех самых пор, как увидела на тренировке, – держит ящик с двадцатью четырьмя бутылками местного лагера.

Кто-то успевает выключить музыку, так что теперь я слышу каждое слово.

– Серьезно, мы пришли с миром, – восклицает Беккетт, и взгляд серых глаз совершенно искренний.

– Так заберите свой мир и проваливайте отсюда на хрен, – огрызается Трагер.

– Расслабься, – встревает Кейс, положив руку Трагеру на плечо. Он подходит ближе к вновь прибывшим, настороженно кивает им. – Привет. Как дела?

Я пытаюсь разглядеть, кто там стоит за широкоплечим Беккеттом, кто еще решил так беспардонно заявиться на вечеринку. Не знаю почему, но удается разглядеть только Райдера. Хотела бы я знать, что он обо всем этом думает, раз уж он у них главный. Искоса посматриваю на него. Он стоит на крыльце, у самых перил, и вид у него скучающий. Так и должно быть.

– Как я уже сказал твоему парню, мы принесли оливковую ветвь, – сообщает Кейсу Беккетт.

– Как я уже сказал, отвалите, – рычит Трагер.

Вперед выходит Шейн Линдли, и происходящее явно начинает его раздражать. На этой неделе я изучила ребят из «Иствуда» и начала узнавать их в лицо. Линдли высокий, темноволосый и привлекательный, Данн – высокий, светловолосый и не менее привлекательный.

– Слушайте, парни, мы знаем, что вы видели список. Мы здесь, потому что дальше надо двигаться вместе, мы должны стать одной командой, понимаете? Не знаю, как принято у вас в «Брайаре», но в «Иствуде» мы побеждали командой, проигрывали командой и праздновали командой.

– Здесь то же самое, – неохотно соглашается Кейс.

– Да ладно, Кей, – встревает мрачный Трагер. – Не будем же мы тусоваться с этими чуваками. – Он едва удостаивает взглядом нарушителей спокойствия. – Они обошли нас в стартовом составе.

– А вы обошли нас в общей сложности, – огрызается кто-то из иствудских парней.

Присмотревшись, понимаю, что как раз с ним Джордан подрался в первый же день лагеря. Зовут его, кажется, Рэнд, и что-то мне подсказывает, что он – этакая иствудская версия Джордана. Такая же грубая ухмылка. Такие же алые от гнева щеки. Он, как и Трагер, напоминает раскаленный добела провод, готовый взорваться в любой момент.

– Это не считается, – бормочет Трагер. – Вы украли наши чертовы места.

– Знаете что? – теперь и Линдли становится скучно. – Проехали. Приятного вечера, дамы.

– Нет, подождите, – окликает их Кейс. – Заходите уже. Выпивки на всех хватит.

Я всеми силами пытаюсь скрыть удивление, а Уитни восторженно наблюдает, как не меньше восьми новых игроков входят в дом.

– Должно быть весело, – бормочет она.

Райдер идет последним. На нем джинсы и серое худи, а лицо ничего не выражает, хотя синие глаза изучают все вокруг. Уверена, он четко осознает все происходящее. Он, конечно, не оголенный провод, как его сокомандники, но всегда держится наготове.

– Жизель, – тянет он, кивая мне.

Кейс щурится.

– Не наглей, – предупреждает он Райдера.

Тот только усмехается и проходит мимо него по направлению к кухне. Я настороженно посматриваю на Кейса.

– Уверен, что это хорошая идея?

– Видимо, скоро выясним.

Восемью игроками дело не ограничивается. Со временем подтягиваются и другие парни из «Иствуда», а с ними – несколько моих сокомандниц. Камила приходит в облегающем красном платье и в компании какого-то парня из баскетбольной команды. Сообразив, что здесь Беккетт Данн, а она не может пофлиртовать с ним в присутствии своего кавалера, она тотчас же надувает губы.

Я пишу Диане и Мии – узнать, не хотят ли они прийти. У Мии другие планы. Диана отказывается, потому что смотрит «Интрижка или судьба», а еще она только что сделала маску из горохового пюре с углем – видимо, новая косметическая процедура. Подумав, решаю ничего не говорить насчет угля и гороха. Мне многое нравится в Диане, в том числе – ее умение наслаждаться собственной компанией. В наше время такое редко случается.

Потягивая водянистое пиво, болтаю с Миллером и Уитни, но сама держусь настороже. Вся эта ситуация не внушает мне доверия. Целую неделю эти парни дрались за места в команде. Эхо неприязни так и витает в воздухе, будто радиационное облако после взрыва ядерной бомбы. Даже когда они пьют, танцуют и передают друг другу косяки, четко чувствуется раздел между двумя группировками.

Как минимум два часа все спокойно. Когда в доме становится слишком душно, я выхожу во двор подышать. Несмотря на отсутствие разрешения, кто-то разжег на самом краю двора костер – явно ближе к ограде, чем следует. Если бы моя мама его увидела, у нее бы сердечный приступ случился.

Едва меняется направление ветра, меня внезапно окатывает волной дыма, да так, что глаза слезятся. Я принимаюсь пятиться назад и врезаюсь в твердую стену.

Удивленно поворачиваюсь и тут же понимаю, что пресловутая стена – на самом деле грудь Райдера. Господи боже. Этот парень из одних мышц состоит.

– Извини.

– Да ничего страшного. – Он указывает на стоящего рядом с ним парня. – Ты ведь знакома с Шейном?

– Официально нет, – протягиваю руку. – Я Джиджи.

Рукопожатие с Шейном несколько затягивается, и взгляд у него становится томным.

– Сокращение от «Жизель», верно?

Я отдергиваю руку и сердито поглядываю на Райдера.

– Вообще-то нет. Нет и еще раз нет. Просто вот этот король выпускного – настоящий кретин.

Шейн хохочет.

– Вы только посмотрите, – теребит он своего друга. – У вас уже личные шутки есть. Просто очаровательно!

Райдер сверлит его взглядом.

– Линдли! – кричит кто-то от костра. – Дай зажигалку!

– А, мне пора, – жизнерадостно восклицает он и подмигивает мне. – Рад знакомству, Жизель.

– Посмотри, что ты натворил, – поворачиваюсь я к Райдеру. – Все твоя вина!

– Никак не могу поверить, что твое имя не сокращение, – пожимает плечами он.

– Не сокращение, правда. Это все папина заслуга. Он меня так назвал. Мама выбирала имя моему брату, и вот она-то выбрала нормальное.

Несколько секунд Райдер молча наблюдает за пламенем красно-рыжих искр. Потом смотрит на меня.

– Ждешь нашего тайного занятия завтра?

– Зачем ты все опошляешь?

– Я вообще ничего подобного не делаю. Думаю, проблема в тебе.

Господи, может, он и прав. Еще недавно я валялась на ковре и страдала, а теперь мой мозг настроен на секс – двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Вчера вечером я довела себя до разрядки дважды, пока смотрела, как парочка из «Интрижка или судьба» трахается в Сахарном номере. Дурацкие реалити-шоу с дурацкими красавчиками и их лоснящимися телами.

Не знаю, что заставляет меня остаться с Райдером. Я могла бы уйти, присоединиться к Кейсу с Миллером, головы которых видны в кухонном окне. Могла бы найти Уитни и Ками, которых поглотила вечеринка.

Но все-таки я остаюсь снаружи – смотреть на огонь вместе с Райдером.

– Эта гребаная штука пожароопасна, – замечает он, критически оглядывая костровую яму. – Один порыв ветра, и вся изгородь загорится.

– Ты прямо как моя мама. Она как-то посмотрела сериал про пожарных по телевизору и теперь постоянно твердит о пожарной безопасности. Папа считает, что это «мило». – Я сгибаю пальцы, изображая кавычки. – Мы с братом считаем, что так и рехнуться можно. Она купила складную канатную лестницу, достающую до верхнего этажа нашего дома, – «на всякий случай». К ней прилагается корзина для домашних животных, с помощью которой можно спустить собак на землю. Я ей и говорю: мам, Коротышка и Бержерон[26]26
   Патрис Бержерон-Клири – канадский хоккеист, центральный нападающий и капитан клуба Национальной хоккейной лиги «Бостон Брюинз». В составе сборной Канады становился олимпийским чемпионом в 2010 и 2014 годах, чемпионом мира в 2004 году. Обладатель Кубка Стэнли. Член «тройного золотого клуба».


[Закрыть] ни за что добровольно не сядут в эту штуковину. Если что, лучше попробуй забросить их из окна прямо в бассейн.

Райдер таращится на меня.

– Что?

– У тебя собак правда зовут Коротышка и Бержерон?

– Да. Тебя что-то не устраивает?

– В некотором смысле.

Я только закатываю глаза.

– Обсуди это с моим отцом. Мы уже определились, что имена он выбирать не умеет.

– К слову, об этом… Как продвигается моя рекламная кампания?

– Мы с ним сегодня еще не разговаривали, но не переживай, в следующий раз непременно осыплю тебя комплиментами.

От костра доносится громкий смех, и, присмотревшись к тому, что там происходит, я с изумлением понимаю, что кое-кому хватило храбрости преодолеть невидимый рубеж между «Иствудом» и «Брайаром». Смельчаком оказался не кто иной, как Уилл, который теперь расслабляется в компании Шейна, Беккетта и еще двух парней, которых я не знаю по именам. Он фыркает в ответ на какую-то реплику Шейна, но добродушие и веселье длятся недолго. Уилл еще смеется, а кто-то из друзей уже оттаскивает его от иствудских игроков.

Райдер это тоже заметил и теперь ворчит себе под нос.

– И как все это должно разрешиться, капитан? – подначиваю я, не в силах удержаться. – Такое ощущение, что у вас тут патовая ситуация. Никто не собирается уступать.

– Вы уступаете, – замечает он.

– Я к этому вообще отношения не имею.

– Конечно, имеешь. Ты играешь в хоккей за «Брайар».

– Дорогуша, ты играешь в хоккей за «Брайар».

Он кривится.

Меня это просто в восторг приводит.

– А-а-а, тебе ненавистно такое слышать, да? – посмеиваюсь я. – Меня прямо-таки утешает знание того, как тебе здесь плохо. Кстати, а почему ты не перевелся?

Ответить он не успевает. Из открытых задних дверей дома доносятся громкие крики.

Ну конечно.

Что-то подобное должно было случиться. Странно, что только сейчас, а не раньше.

Вбежав внутрь, застаю кулачный бой в полном разгаре, прямо посреди комнаты. Дерутся Трагер и тот парень, Рэнд, кто же еще. Сцепились они не на шутку, и снова никто не пытается их разнять.

– Все еще думаешь, что это смешно? – брызжет слюной Трагер и врезает Рэнду кулаком по щеке.

Рэнд запрокидывает голову, но не отступает ни на шаг. Бросается на Трагера, и, сцепившись, они вдвоем летят на жесткий деревянный пол. Рэнд врезает Трагеру в нос, я слышу тошнотворный треск ломающейся кости, и у Трагера из ноздрей идет кровь. Толпа вокруг взрывается одобрительными воплями, заглушая музыку, которая по-прежнему орет из колонок.

– Из-за чего они дерутся? – шепотом спрашиваю подоспевшую Камилу. Выражение лица у нее встревоженное.

– Этот парень из «Иствуда» пошутил, что Миллер переводится, потому что струсил и не стал дожидаться, попадет ли в команду. Тут Джордан и слетел с катушек.

Трагер меж тем успел оседлать Рэнда и теперь таращится на него сверху вниз. Улыбка у него кровавая, а взгляд – безумный и почти животный.

– Хочешь поговорить о команде? «Иствуд» – отстой. Дженсен включил вас в состав, потому что ему вас жалко, у вас весь колледж ко дну пошел.

– Да мы лучше вас всех, вместе взятых, – орет Рэнд и тут же получает по зубам от Джордана.

Я протискиваюсь вперед, к Кейсу.

– Давай же, Кейс. Останови все это.

– Не знаю, стоит ли, – мрачно отвечает он. – Может, им надо выпустить пар и успокоиться.

Я же вижу, что этим дело не ограничится. Эти парни будут биться до смерти, если их не остановить. И меня эта драка веселит гораздо меньше, чем остальных гуляк, – многие кричат и подначивают драчунов, а некоторые еще и на телефоны снимают.

– Кретин ты сраный, – ревет Рэнд. Ему удается перекатиться и выбраться из-под Джордана, даже вскочить на ноги. – Вы все просто кучка придурков из Лиги плюща, возомнивших о себе невесть что.

– Я не виноват, что вы все нищие, – ворчит Джордан, тоже вставая на ноги.

– Да пошел ты! – И Рэнд снова бросается на Трагера.

Раз от Кейса никакого проку, я хватаю Райдера за руку. Он такой высокий, что мне приходится голову запрокинуть, чтобы посмотреть ему в глаза. Они совсем потемнели, а взгляд такой, будто он сейчас кого-нибудь убьет.

– Остановишь их? – тихо спрашиваю я.

Кейс, осознав, с кем я разговариваю, всем своим видом излучает неодобрение, но он свой шанс положить конец драке упустил. Он сказал «нет». Мгновение Райдер смотрит на меня. Потом выдыхает и делает шаг вперед. То, что совсем рядом с его скулой проносится чужой кулак, его, похоже, совершенно не волнует.

– Хватит.

Одно слово, сказанное низким командирским голосом.

Этого достаточно, чтобы Рэнд замер как вкопанный. Райдер толкает своего сокомандника в грудь.

– Уймись, Хоули.

Рэнд тяжело дышит. Из разбитой брови сочится кровь, оставляя липкую дорожку на лице. Я морщусь. Трагер выглядит не лучше. Нос у него опух, заляпан кровью и наверняка сломан.

Однако если Рэнда удалось утихомирить благодаря Райдеру, то Трагер по-прежнему напоминает заряженное ружье. Он снова бросается вперед, и один из его сокомандников, Тим Коффи, решает, что пора и ему побыть героем.

– Чувак, остановись, – велит Коффи, схватив Трагера за руку.

Вот только Трагер – как дикий зверь. Он отталкивает Коффи, отталкивает так резко, что тот теряет равновесие и падает прямо на журнальный столик. Под его весом столик разлетается на части, как колода карт. Во все стороны летят щепки, ножки трещат и вылетают из пазов, а в следующее мгновение Коффи, крича от боли, неловко приземляется на пол.

Прямо на запястье.