Текст книги "Правило Диксон"

Отлично просто. Шейн не просто так грозился явиться на встречу, он и правда сдержал слово.

Когда я открываю дверь, он широко улыбается.

– Готова?

– Нет, – кисло откликаюсь я.

– Отлично. Пойдем.

Глава одиннадцатая
Диана

Сахарный номер

– Диана, протокол прошлого собрания у тебя? – спрашивает Бренда, наш председатель правления.

– Конечно, – я приподнимаю лежащий на коленях блокнот.

– Отлично.

В конференц-зале полным-полно народу, как всегда бывает на собраниях домовладельцев. Впереди стоит длинный стол, за которым сидят члены правления. Руководит всем Бренда, а немногословный Джексон и вечно молчаливая Трейси все делают так, как она скажет. Поступить наперекор Бренде – смертельный риск. Это не женщина, а настоящий дракон, который обратит их в пепел, если они скажут хоть слово против.

Весь остальной зал занимают ряды металлических стульев. Я сижу впереди, слева от меня – Шейн. Когда мы вошли, Вероника помахала ему, похлопав по пустому стулу рядом с ней. Он либо не заметил, либо притворился, что не заметил, и вместо этого уселся прямо рядом со мной, так что теперь я вынуждена терпеть его присутствие.

– Почему так много народу? – шепчет он. – Разве эти сборища не скучные?

– Подожди десять минут и поймешь, почему слово «скучные» не применимо к происходящему в этой комнате, – шепчу я в ответ и только потом спохватываюсь, что делаю.

Нет. Ни за что. Нельзя шептаться с ним, как будто мы какие-то заговорщики. Мы враги.

Бренда встает и обращается к собравшимся.

– Здравствуйте. Давайте начнем. Во-первых и в главных, я вижу, у нас пополнение, – она многозначительно смотрит на Шейна.

Тот в ответ по привычке нахально улыбается.

– Раскололи меня. Я Шейн Линдли. Живу в…

– Мы знаем, кто вы, – холодно перебивает она.

Шейн от удивления резко захлопывает рот.

– Мы предпочитаем, чтобы новенькие на первом собрании наблюдали и слушали. – Судя по выражению лица Бренды, само существование Шейна ее оскорбляет. – Участие не поощряется.

Сидящая справа от меня Прия кусает губы, пытаясь сдержать смех. На самом деле такого правила нет, так что бойкот явно докатился и до председателя правления. Насколько мне известно, по «Медоу-Хилл» стали ходить совершенно немыслимые слухи о новом жильце. Марни и Дейв из «Уипинг-Уиллоу» сказали, что слышали, будто Шейна в прошлом году сняли с самолета за то, что он хамил стюардессам. Понятия не имею, как эта байка вообще появилась.

– Двигаемся дальше, – продолжает Бренда. – Есть ли какие-то проблемы, которые стоит обсудить?

Найл тут же вскидывает руку, как делает на каждом собрании.

– Да. Я не заметил изменений в уровне шума по сравнению с прошлым месяцем. Думаю, надо ввести правило, запрещающее шуметь после восьми вечера.

Голос подает Рэй, тучный мужчина, который ходит на собрания с тихой женой:

– Это же просто нелепо. У некоторых из нас жизнь есть, дети. Как я заставлю детей тихо себя вести в восемь вечера?

– Не знаю, попробуйте укладывать их спать в семь. Разве к семи детям не пора в кровать? – спрашивает Найл.

– Ты меня учишь, как детей воспитывать? – повышает голос Рэй.

– Я тебя учу, как с уважением относиться к соседям.

Рэй встает. Найл скрещивает руки на груди, но старается не смотреть ему в глаза, спрятавшись за толстыми стеклами черных очков. Скромная жена Рэя, Лиза, тянет его за рубашку, чтобы он сел на место.

– Черт, – бормочет рядом со мной Шейн. – У вас тут всегда такая драма?

– Ты подожди, – так же тихо откликаюсь я. – На повестке дня вопрос о том, чтобы нанять нового чистильщика бассейна, потому что Веронику поймали, когда она трахалась с предыдущим в туалете возле зоны для барбекю.

Шейн фыркает, и я невольно улыбаюсь. Как бы я этому ни противилась, болтать с Шейном необъяснимо легко. Даже когда мы спорим или огрызаемся друг на друга, все как-то… само получается.

И теперь, признав это, я понимаю, что меня это ужасно беспокоит.

– Хватит! – практически кричит Бренда. – Прекратите, оба. Правление выслушало предложение Найла и рассмотрит его. – Она делает глубокий вдох, видимо, чтобы успокоиться. – Дальше на повестке дня прошение Карлы о запрете на размещение Лиамом и Селестой Гаррисон объявления в интернете о предоставлении их квартиры в аренду на короткий срок, на время их отпуска. Джексон, – она оглядывается на сидящего рядом с ней мужчину с клочкастой бородой.

Джексон привстает со стула, хмуро смотрит на местную чопорную командиршу, которую все стараются обходить стороной, и бормочет:

– Прошение отклонено.

Карла вскакивает на ноги.

– Вы не имеете права так поступать!

– Вообще-то имеем, – возражает Бренда. – Мы как раз голосовали по этому вопросу на прошлом собрании. Большинство согласилось, что Гаррисоны могут опубликовать объявление о сдаче квартиры в аренду на шесть недель, пока они будут в Атланте.

– Я голосовала против! – возмущается Карла. – Почему никто не слушает меньшинство?

– Потому что таков принцип принятия решения большинством голосов, – холодно замечает Бренда.

– Сядь, Карла, – ворчит Джексон, сев на свое место за главным столом. – Или я тебя сам усажу.

– Попробуй! Посмотрим, как у тебя получится.

Краем глаза я вижу, как Шейн трясется от смеха. Черт возьми. Он слишком наслаждается происходящим. Что, если он начнет ходить регулярно? Нельзя это допустить. Я только ради этих собраний и живу.

– У меня прошение! – объявляю я, вскинув руку.

Бренда кивает.

– Слушаю.

– Прошение на запрет всех вечеринок на территории жилого комплекса.

– Поддерживаю, – тут же подхватывает Найл.

– Ни в коем случае, – сердито встревает Вероника.

– Поверить не могу, что говорю это, но я согласна с Вероникой, – подает голос Элейн, высокопоставленный юрист из Бостона. – «Все вечеринки» – слишком общее понятие. Давайте как-то конкретизируем. Сюда входят дни рождения детей? И как же ежемесячное совместное барбекю?

Бренда грохает молотком о стол.

– Прошение Дианы отклонено. Голосование не требуется.

Шейн ослепительно мне улыбается.

– Стоило попробовать, – пожимаю плечами я.

– К слову о грядущем барбекю, – это снова Карла. – Хотелось бы обсудить требования к меню. Моему сыну нельзя приближаться к арбузам на пятьдесят футов[15]15
  Примерно 15 м. – Прим. пер.


[Закрыть]. Он умрет.

Тут заговаривает Шейн, и в голосе его – явное любопытство:

– Простите, а можно чуть поподробнее? Когда состоится это барбекю?

Все тут же замолкают.

Бренда его вопрос игнорирует.

– Оставим обсуждение барбекю для группового чата. Следующий пункт…

– Насчет группового чата, – перебивает ее Шейн, вперившись в Джексона. – На тебе футболка «Брюинз»… я достану два билета на их первую игру сезона, если добавишь меня. А то меня, кажется, нечаянно удалили.

Я снова вскидываю руку.

– Прошение о выселении Шейна Линдли из «Медоу-Хилл» за попытку подкупить члена правления.

– Поддерживаю, – поддакивает Прия. Она меня никогда не бросит.

– Прошение отклонено, – фыркает Джексон. – Я с радостью приму билеты.

Шейн радостно принимается тыкать меня в бок.

– Ха!

Бренда снова стучит молотком.

– Давайте перейдем к самому важному вопросу на повестке дня. Надо определиться с компанией по обслуживанию бассейна.

– Да, – бормочу я себе под нос. – Понеслось.

– Не понимаю, в чем проблема с предыдущей компанией, – бесстыдно заявляет Вероника.

– Ты серьезно, что ли? – восклицает Прия, повернувшись, чтобы как следует видеть местную охотницу на молодых мальчиков. Глаза ее метают молнии. – Мы все и так теряем время с этим обслуживанием бассейна из-за тебя, а ты хочешь растянуть это обсуждение?

– Из-за меня? – наигранно ахает Вероника. – Но что же я сделала?

К нападкам на нее подключается Карла.

– Бедный Найл был вынужден стать свидетелем твоего грехопадения, да еще и прямо рядом с писсуаром! Нашла место!

– Я так и не поняла, в чем проблема.

– Диана, зачитай, пожалуйста, фрагмент из протокола прошлого собрания, чтобы напомнить всем нам, что именно произошло между Вероникой и чистильщиком бассейна. Раз уж ей непонятно, почему нам приходится нанимать нового, – Бренда даже не пытается скрыть раздражение.

Я перелистываю пару страниц в блокноте и прочищаю горло.

– Что ж, Найл подробно описал, что зашел в мужской туалет во время нашего общего барбекю, а там Арвин, чистильщик бассейна, вздернул Веронику у стены между двумя писсуарами. Она при этом кричала, цитирую, «прочисти эту грязную шлюшку, как чистишь наш бассейн».

На этом терпение Шейна иссякает. Он склоняется ко мне и, уткнувшись мне в плечо, сотрясается от беззвучного смеха. Обтянутая футболкой грудь часто вздымается, пока он пытается восстановить дыхание. Реакция оказывается заразной, потому что теперь я сама пытаюсь подавить истерическое хихиканье.

– Теперь, Вероника, тебе понятно, почему продолжать сотрудничать с предыдущей компанией было бы неподобающе? – с прохладцей уточняет Бренда.

– Не совсем, – соблазнительным голосом откликается та. – Нельзя ли прочесть еще разок?

– Хватит! – рявкает Джексон. – Диего, прайс-лист других компаний по обслуживанию бассейнов у тебя?

– У меня. Давайте посмотрим. – Сидящий во втором ряду Диего из «Силвер-Пайн» начинает копаться в телефоне.

Остаток собрания проходит гладко, не считая момента, когда Вероника посылает Шейну воздушный поцелуй и на меня снова нападает неконтролируемый смех. Когда Бренда нас распускает, я выхожу из конференц-зала с Прией и Найлом, оставив Шейна на милость правления. Бренда подкараулила его в дверях.

– Отлично сработали, – говорю я своим ребятам из «Ред-Берч». – Знаю, Линдли занятный, но не позволяйте себя облапошить.

– Он меня и не облапошил, – твердо заявляет Найл.

– Отлично. Будь сильным.

Он выставляет вперед кулак и выжидательно смотрит на меня. Я пялюсь в ответ. Потом, вздохнув, стукаюсь с ним кулачком. Вот чем мы теперь с Найлом занимаемся. Стукаемся кулаками.

Шейн нагоняет нас, когда мы уже выходим через заднюю дверь «Сикомор».

– Ничего круче в моей жизни еще не было, – восторгается он. – Диксон! Почему ты не сказала, что эти собрания такие крутые? Ни одно теперь не пропущу. Господи, а что, если в этом сезоне игры будут по воскресениям? Что же делать? Ты не могла бы снимать для меня все?

– Бренда не разрешает снимать в конференц-зале, – резко замечает Найл.

Шейн тяжело вздыхает.

– Ну конечно, не разрешает. Это же Бренда.

Я сама с трудом подавляю вздох, но уже в следующую секунду он превращается в сердитое шипение, потому что на моем телефоне вспыхивает уведомление.

ДЖЕКСОН ДЕЛЮТ ДОБАВИЛ ШЕЙНА ЛИНДЛИ В ГРУППУ «СОСЕДИ».

Предатель!

Шейн проверяет телефон и издает победный вопль.

– Угадайте, кто получил второй шанс в групповом чате!

Прия окидывает его ледяным взглядом.

– Поздравляю. Постарайся не отправлять туда чрезвычайно бестактные прощальные сообщения.

Шейн подозрительно сощуривается, но Прия с Найлом уже ушли вперед.

– Это еще что значит? – спрашивает меня Шейн.

– Ой, прости, погоди минутку.

Мне надо сделать важное дело.

Я: Ребята, Шейн попросил удалить его из группового чата. Ему не потянуть столько общения с людьми. Пожалуйста, не добавляйте его снова. Он говорит, все эти групповые ситуации – ужасный стресс, но ему было слишком неловко признаться в этом на собрании.

ВЫ УДАЛИЛИ ШЕЙНА ЛИНДЛИ ИЗ ГРУППЫ «СОСЕДИ».

У Шейна на телефоне тут же появляется уведомление, и он от возмущения аж рот приоткрывает.

Я в ответ улыбаюсь.

– Все правильно. Эта девушка не боится злоупотреблять полномочиями администратора.

* * *

Тем же вечером кто-то барабанит в мою дверь. Открыв ее, я тут же вижу перед собой недовольное лицо Шейна. Он мрачен, как черная футболка, облегающая его мускулистую грудь.

– Прости, я не принимаю ходатайств, – мило заявляю я.

Он протискивается мимо меня в приоткрытую дверь.

– Что имела в виду Прия?

– Что?

Шейн проходит в гостиную. Он хмурится так, что брови сошлись в одну линию.

– После собрания Прия что-то сказала о бестактных прощальных сообщениях. Я весь день об этом думал, но так и не понял, в чем дело. Бессмыслица какая-то. Знаю, я шутил, что ты настроила соседей против меня, но ты что, серьезно меня поносила в их присутствии? Ты реально до клеветы дошла?

– До клеветы? Нет. Сказала ли я правду? Да.

– И что, черт возьми, это должно значит?

– Это значит, что ты бестактно повел себя с Кристал. И, честно говоря, довольно жестоко.

Он в недоумении пялится на меня.

– Кристал? Все дело в Кристал?

Я прохожу на кухню, намереваясь продолжить то, чем занималась, пока не явился Шейн. Хватаю бутылку текилы из ящика рядом с раковиной и ставлю ее рядом с блендером.

Шейн проносится мимо, разозлившись пуще прежнего. Я вижу, как напряжены его плечи. Как он вцепился в край белой гранитной столешницы.

– Что же такого плохого я ей сделал? – В его голосе смешиваются раздражение и недоверие.

– Ты что, шутишь? Я читала твое сообщение, Линдли. Чертовски сурово.

– А может, это ты шутишь? Я буквально этим утром слышал, как ты заявила бывшему, что он тебе больше не интересен. Чем твоя ситуация отличается от моей?

– Я отчитала Перси после того, как он месяцами являлся сюда и писал мне. Я была так сурова, потому что до него иначе не доходило. Когда я с ним только рассталась, я не сказала ему «прости, проваливай, береги себя».

Закатив глаза, я наливаю в блендер смесь для клубничной «Маргариты», текилу, кладу лед и нажимаю на кнопку. Лезвие начинает вращаться, кубики льда разлетаются на мелкие части, подобно разбитому стеклу. Я держу кнопку чуть дольше, чем необходимо. Это в некотором роде пассивно-агрессивная реакция на вынужденный союз с Найлом.

Когда шум прекращается, Шейн заговаривает снова. Он хмурится.

– Но я ведь совсем не так сказал.

– Вранье. Я читала твое сообщение.

Он качает головой, раздражаясь все больше.

– Ты хочешь сказать, что прочла всю нашу переписку, но меня судишь только по последнему сообщению? Согласен, получилось немного жестко, но ведь и она до этого написала мне много мерзостей.

– По последнему? – хмурюсь я, вспоминая сообщение, которое показала мне Кристал. – Но в переписке было всего одно, Шейн.

– Нет же, там было сообщений двадцать. Может, больше.

Я чувствую, как закрадывается подозрение. Не знаю, кому я не доверяю больше – Кристал или Шейну. Он, заметив выражение моего лица, кривит губы и извлекает из кармана темно-синих спортивных брюк телефон.

– Что, не веришь мне? Вот. Прочти сама всю эту чертову переписку.

Я наблюдаю, как он пролистывает поистине тревожную полосу текста, а потом вручает мне телефон.

– Начало вот тут, – бормочет он. – Где она говорит, что это лучшее свидание в ее жизни.

Я начинаю читать и ощущаю укол вины. И чем дальше я читаю, тем больше чувствую себя виноватой.

Шейн в большинстве сообщений даже мил. Он мягко отказывает ей. Даже когда она обвиняет его в том, что он водил ее за нос, он отвечает тактично и по-доброму.

А в ответ она… Божечки. Кристал как с цепи сорвалась. Да кого я обманываю? Не буду утверждать, будто у меня такого не было. Думаю, у большинства женщин есть в прошлом постыдная, практически сталкерская переписка с предметом их одержимости, в которой они опускаются до мольбы, а теми, у кого нет, я искренне восхищаюсь – ими и их умением не поддаваться неуверенности в себе и отчаянию.

Я определенно понимаю, почему Кристал удалила всю переписку, которая привела к последнему сообщению Шейна. Ее собственные сообщения сначала были слащавыми, потом жалкими, а потом горькими и неприятными.

К тому моменту, как Шейн написал «Я не хочу снова тебя видеть. Удачи», он, понятное дело, уже устал от нападок Кристал.

Кроме того…

Я отрываюсь от экрана.

– У вас не было секса?

– Нет! – возмущенно восклицает он. – А она сказала, что был?

Я пытаюсь припомнить, что именно она сказала. Кажется, там было выражение «замутили», но, когда я выразила удивление, что он так обошелся с ней после секса, она меня не поправила.

– Это вроде как подразумевалось, – признаюсь я.

Теперь, зная, что все дело было в одном поцелуе, я еще больше сочувствую Шейну: Кристал совершенно несправедливо на него обрушилась. Она угрожала рассказать всем знакомым девчонкам, что он пользуется женщинами.

Меня бы такое тоже возмутило, оно и понятно. Я не виню Шейна за то, что он огрызнулся. Я точно так же огрызнулась сегодня на Перси. Когда человек не понимает твоих доводов или отказывается тебя слушать, в итоге все равно сорвешься на него. Я не оправдываю поведение Шейна – просто теперь я его понимаю.

Я без единого слова возвращаю телефон. Шейн так же молча скрещивает руки на груди. Я невольно замечаю, как напрягаются бицепсы под гладкой смуглой кожей. Даже приятно, что у него нет татуировок, – от этого вены и мышца проступают только ярче.

– Я жду, – говорит он.

Я стискиваю зубы.

– Прости меня.

Он слегка кривит губы, что при желании можно принять за улыбку.

– За что? – не унимается он.

– За то, что поторопилась с выводами и решила, что ты повел себя по отношению к Кристал как козел. В свою защиту скажу, что большую часть времени ты ведешь себя как нахальный говнюк, так что я подумала, что ты просто не изменяешь себе.

– По-твоему, это хорошее извинение?

Фу какой. Ну ладно. Я знаю, когда надо поступить великодушно.

– Прости меня. Думаю, ты практически безупречно разрулил весь этот разговор. – И тут мне становится любопытно. – Ты сказал Кристал правду насчет своей бывшей? Что ты до сих пор не оправился после разрыва?

Шейн хмурится, и я вижу, что ему неловко.

– Все сложно.

– То есть это правда.

Он пожимает плечами, елозит одной рукой по блестящей столешнице. Заметно, что говорить об этом ему неприятно.

– Мы были вместе четыре года. По щелчку пальцев такое не пережить.

– Чувак, все нормально. Ты не обязан оправдываться, почему до сих пор сохнешь по бывшей. – Я достаю из посудомоечной машины пластиковый стакан и возвращаюсь к блендеру. – На этой ноте можешь уйти. Меня ждет «Маргарита» и четыре серии шоу «Интрижка или судьба», я и так отстала от графика.

– Круто. Хочешь, пиццу закажем? У меня в квартире пиво есть, я принесу.

Я пораженно пялюсь на него.

– Я тебя не приглашала.

– А, так я сам себя пригласил. Непонятно разве?

Так мы с Шейном оказываемся на моем диване с напитками в руках и открытой коробкой «Пепперони» на журнальном столике. Я быстренько рассказываю ему о том, какие пары сейчас живут в особняке.

– Из девушек я больше всего люблю Лени. А вот Донована мы просто ненавидим. Он ей в подметки не годится. А моя любимая пара на данный момент – Зоуи и Коннор.

– Тот самый Коннор?

– Знаю. Нахал, конечно, но он хоть не заставляет ее так себя называть. Он диджей на радио в Нэшвилле. Типичный представитель студенческого братства. Большой говнюк.

– И что с ним делает наша девочка Зоуи?

– Думаю, тот случай, когда противоположности притягиваются.

Шейн берет еще кусок, медленно жует. Мы оба неотрывно пялимся на экран, наблюдая за разворачивающимися событиями. Я, как всегда, совершенно очарована происходящим.

– Я просто говорю, что рассмотрела бы такую возможность, – раздается тихий, но твердый голос Зоуи. – Я открыта разным вариантам.

Коннор расстроен. Он проводит рукой по темным кудрям и устраивается на самом краешке кушетки.

– Какого черта, Зоуи? То есть, допустим, Бен тебя выберет, и все отлично?

– Кто такой Бен? – тут же требует ответа Шейн.

Я нажимаю на «паузу» и объясняю.

– Бен – новый парень. Каждую неделю приезжает новый парень и новая девушка, и каждый из них должен разбить одну устоявшуюся пару.

– Черт. А что происходит с теми, кого кинули?

– Ой, а они… – Я прямо чувствую, как оживляюсь. – Они отправляются в Сахарный домик.

Шейн фыркает.

– Кто придумывает эту ерунду?

– Величайшие продюсеры всех времен.

Мы смотрим дальше.

– Сахарный домик, надо же. Название такое, как будто люди туда отправляются потрахаться, – замечает Шейн.

Я снова нажимаю «паузу».

– Нет, для этого есть Сахарный номер.

Оказывается, когда Шейн не придуривается, у него низкий, раскатистый смех.

– Раз в несколько выпусков зрители голосуют, какая пара проведет ночь в Сахарном номере. Думаю, поэтому Коннор так расстроен – они с Зоуи только что провели там ночь. И это еще не все! Они там кое-чем занимались.

– Чем именно? – Вид у Шейна заинтригованный.

– Не знаю. Это им нельзя показывать. Но казалось, что он двигает рукой под одеялом. Когда люди проводят ночь в Сахарном номере, они привязываются друг к другу.

– Точно, особенно кто-то вроде Зоуи, – поддакивает Шейн. – Она очень чувствительная.

Я пытаюсь понять, не смеется ли он надо мной.

– Что? – вскидывается он. Вид у него слегка застенчивый. – По человеку всегда видно. Ты заметила, как она расстроилась, когда Жас стала подкалывать Тодда насчет волос на груди? Она отвела Тодда в сторонку и сказала, что вообще растительность на груди хорошо смотрится.

– Но раз она такая чувствительная, почему она не против переметнуться к Бену? – возражаю я. – Мы оба знаем, что, если Бен выберет Зоуи, Коннор, скорее всего, останется один, потому что Эрика его точно не выберет.

– Не, Эрике нужен альфа-самец, а он не такой.

– Я включаю. Цыц.

Шейн фыркает и тянется за пивом.

– Любишь ты покомандовать, черт возьми.

К концу эпизода пицца уничтожена, и мы оба выпили – я одну «Маргариту», Шейн – одно пиво.

– Дай-ка я еще пива возьму перед следующим выпуском, – говорит Шейн, вставая с дивана. – Тебе долить? – он кивает на мой почти пустой стакан.

Я киваю.

– Да, пожалуйста.

Он уходит не сразу. Сначала окидывает меня задумчивым взглядом.

– Что? – спрашиваю я.

Шейн жестом указывает на коробку из-под пиццы, на пиво, на телевизор.

– Так, значит, мир?

– Нет, – хмыкаю я. – Если спрашиваешь, значит, ты слишком наивен.

– Знаю. Я сразу понял, что глупость сморозил, – вздыхает он. – Дай минутку, схожу за добавкой.