Текст книги "История и культура индийского храма. Книга I. Рождение храма"

Елена Андреева
История и культура индийского храма. Книга I. Рождение храма

© Андреева Е. М. Текст, 2020

© ООО ИД «Ганга». Оформление, 2021

* * *

Правила чтения терминов

В книге многие термины даются в транскрипции. Это, как правило, санскритские и тамильские слова, представляющие собой имена и эпитеты некоторых божеств (Piṣṭapurikā Devī), названия отдельных мифологических существ или целых групп (yakṣa), наименования из сферы искусства (karaṇa), обозначения предметов культа (mūrti) и элементов храмовой архитектуры (maṇḍapa), названия текстов (Kāśyapaśilpa) и специфических реалий духовной жизни представителей индуизма (mokṣa). Там, где приводятся термины из других индийских языков, автор обычно следует своим источникам, которые не всегда дают транскрипцию – нередко это бывает просто название текста, храма, населенного пункта, учреждения или организации, а также имени либо эпитета, данное на английском языке.

В большинстве случаев термину в транскрипции, который дается в скобках, предшествует транслитерация, например, такшака (takṣaka). Иногда какой-либо термин дается без транскрипции – если нет никакой необходимости говорить о его происхождении, а внимание акцентируется на каком-либо событии или явлении. Или же термин дается только в транскрипции – если важно подчеркнуть его происхождение либо обратить внимание на его этимологию. В некоторых случаях дается транскрипция как санскритского термина, так и его тамильского эквивалента. Большая часть тамильской религиозной терминологии имеет санскритское происхождение.

Обычно даются в транскрипции и выделяются в тексте курсивом термины, являющиеся названиями произведений, которые не переведены на русский язык. Но если произведение на русский язык переведено, хорошо известно отечественному читателю или рассматривается в какой-либо русскоязычной работе без указания транскрипции, то в таком случае и в настоящей книге оно тоже может даваться без транскрипции, и не выделяется курсивом.

Для транскрипции санскритских слов используется система IAST – Международный алфавит транслитерации санскрита (International Alphabet of Sanskrit Transliteration). IAST основывается на стандарте, принятом в 1894 году на Международном конгрессе ориенталистов в Женеве, и позволяет передавать фонетически точную транскрипцию для индийских письменных систем.

Таблица согласных санскрита

В санскрите есть: долгие и краткие гласные (a – ā; i – ī; u – ū), дифтонги (o, e, au, ai) и слогообразующие сонорные (ṛ – ṝ, ḷ – ḹ).

В тамильском языке есть краткие и долгие гласные, а также два дифтонга: a – ā; i – ī; u – ū; e – ē; o – ō; ai; au. Глухие и звонкие согласные фонологически не различаются; звонкость зависит от положения согласного в слове.

Таблица согласных тамильского языка

Введение

С самых давних времен люди понимали, что весь мир пронизан божественной энергией. Однако в мире во все времена было совсем немного людей, способных воспринимать богов и иные миры даже после многолетних духовных практик. Храм же – это особое высокоупорядоченное пространство, где каждый верующий способен почувствовать божественное присутствие. Это пространство, объединяющее мир людей и мир богов, поэтому одни его называют местом встречи Неба и Земли, а другие – Небом на Земле.

Идея храма как особого рода пространства, созданного средствами архитектуры, предполагает вступление человека в контакт с почитаемым здесь божеством. У каждой религии имеется свое представление о храме и у каждой культуры есть свой способ общения с богами. Индия же как страна с богатой и давней историей и большим разнообразием религиозных традиций предоставляет как исследователю, так и духовному искателю богатейший материал для изучения своего наследия. И не случайно Индию называют страной храмов. А в Южной Индии говорят, что местность без храма непригодна для проживания людей. И действительно, без храмов Индию представить невозможно. Они являются одной из наиболее характерных особенностей, создающих внешний облик этой удивительной страны и придающих ей своеобразие, неповторимый колорит и очарование.

В Северной Индии сохранилось относительно мало древних храмов – многие из них были уничтожены чужеземными завоевателями. Но Южная Индия с уникальной полнотой и ошеломляющей яркостью сохранила для нас свои храмы. Более всего известны большие храмы и храмовые комплексы, включающие в свой состав множество отдельных святилищ и различных построек. Есть огромное количество совсем маленьких храмиков, состоящих из одного-единственного святилища, где может разместиться только жрец. Также существует множество скромных деревенских храмов, которые обычно не столь богато украшены, как большие храмы, а то и вовсе представляют собой примитивные строения, не претендуя на стилистическую утонченность. Кроме того, самые настоящие алтари устроены просто на улице – под деревом, на краю дороги, в нишах стен[1]1
  Однажды Диди Чакрадхари, известная по деятельности «Брахма Кумарис», посетив несколько лет тому назад Россию, отметила (то ли с упреком, то ли с сожалением), что здесь буквально на каждом углу установлены алкогольные магазины и киоски – в отличие от Индии, земля которой столь же обильно покрыта храмами и алтарями.


[Закрыть].

Некоторые храмы стоят в стороне от человеческих поселений, полуразрушенные и почти забытые; некоторые давно поглотили джунгли, пески, волны океана – их слава принадлежит далекому прошлому; а иные знамениты и сейчас, даже далеко за пределами Индии, представляя собой целые города, к которым стекаются верующие из самых отдаленных уголков Индии и других стран.

За многие века индийские мастера сумели создать бесчисленное множество архитектурных шедевров для своих богов и выработать несколько архитектурных стилей. На территории п-ова Индостан издревле существовало великое множество царств и правящих династий, множество разных народов, культур, языков, обычаев, традиций и религиозных культов, что неизбежно создавало условия для возникновения архитектурного разнообразия.

За две тысячи лет в Индии возникла уникальная храмовая культура, сочетающая в себе мощный стержень постоянства в виде непрерывности древних традиций и вместе с тем удивительную пластичность в виде способности откликаться на постоянно меняющиеся условия, приспосабливаясь к новым реалиям. Кроме того, храмовая культура непрерывно обогащалась и продолжает обогащаться благодаря взаимодействию двух составляющих индуизма – большой традиции, основанной на ведах и агамах[2]2
  Хотя агамическая традиция во многом сформирована из локальных культов и верований, представляющих малую традицию, сами агамы утверждают, что основаны на учении вед и содержат сущность вед.


[Закрыть] и представляющей собой своеобразный центр, или стержень, и малой, состоящей из разнообразия местных традиций и культов и представляющей собой внешний круг[3]3
  Под «большой традицией» (или «великой традицией») иногда понимаются идеи, которые культивируются за пределами деревни, и напротив, «малая традиция» неизменно связывается с локальными деревенскими культами (Saraswathi, 2000: 1).


[Закрыть]. Между ними никогда не существовало непроницаемой границы – эти две традиции столетиями влияли друг на друга, образуя тот непостижимый синтез религий, который сегодня принято называть индуизмом. Это синтез на уровне идеологии и ритуала. Можно сказать, что синтез ведизма и локальных культов породил новую реальность, которая проявилась примерно к IV–V вв. н. э.

Храм тоже является синтезом – верований, искусств, ценностей, образа жизни. Но вместе с тем это религиозный институт, выполняющий социально-экономическую и образовательную функцию. Уже в раннее средневековье он был доминирующим религиозным институтом и учреждением, обладавшим высоким статусом и властью, а не просто представлял собой место для совершения пуджи (pūjā). Более того, храм как материальный объект часто представляет собой самое настоящее произведение искусства, состоящее из частей и элементов, которые глубоко символичны и где даже за самой малой архитектурной деталью стоит множество смыслов. Поэтому храм можно читать, как книгу. Также храм – это совершенно особый вид архитектурного сооружения, в целом не соотносимый с другими видами зданий. Именно поэтому его возведение сопряжено с выполнением специфических ритуалов и соблюдением особых правил.

Обо всем этом мы постараемся рассказать на страницах нашей книги, которая будет состоять из трех частей. Первая часть под названием «Рождение храма» будет посвящена, главным образом, происхождению и развитию храмовой архитектуры, а также храмовому строительству. В ней речь пойдет об архитектурных стилях, о правильном выборе участка и строительных ритуалах, о структуре храма и его символике. По сути, в первой части храм представлен больше как архитектурное сооружение – в отличие от второй части, где о храме будет говориться в основном как о религиозном институте. Здесь мы расскажем о буднях и праздниках храма, о храмовом персонале и храмовом хозяйстве, о храмовом управлении и отношениях с властью, о роли храма в экономической, политической и культурной жизни общества, а также проследим эволюцию храмового института. В третьей части речь пойдет об образовательной функции храма, его эстетике и связи с различными видами искусства. Здесь также о храме будет говориться как о некой идее или совокупности идей и способе их воплощения.

Однако поскольку в рамках одной книги невозможно дать подробное описание всех сторон, связанных с существованием индийского храма, нам пришлось внести ряд ограничений. Во-первых, мы сосредоточимся исключительно на индуизме и будем рассматривать лишь индуистские храмы. Во-вторых, нам придется ограничиться лишь Южной Индией, преимущественно территорией Тамилнаду, хотя периодически будем обращаться к материалу, относящемуся к другим регионам, например, к Одише. В-третьих, мы ограничимся лишь одним архитектурным стилем – стилем дравида, который характерен в основном для современного штата Тамилнаду и близлежащих регионов[4]4
  Хотя южноиндийский архитектурный стиль (дравида) используется и другими религиями для строительства собственных культовых сооружений. Примером может служить архитектура Шантиванама – христианского ашрама, находящегося в Тамилнаду. Ашрам был основан в 1950 году бенедектинским монахом Анри Лё Со (1910–1973), который посвятил свою жизнь необычному эксперименту – глубокой инкультурации в индуизм через принятие санньясы. Он основал Шантиванам вместе со своим единомышленником, аббатом Жюлем Моншаненом. Открытие ашрама произошло в день святого Бенедикта, 21 марта 1950 г. Жюль Моншанен и Анри Лё Со облачились в одежды шафранного цвета, как и положено настоящим санньяси. Они надели на шею деревянные кресты с вырезанной в центре пранавой – знаком ОМ, символизирующим Слово, Логос. Обеты санньясы оба монаха принесли Христу, призвав гостей в качестве свидетелей. Монашеским именем Жюля Моншанена стало имя Свами Парам Аруби Ананда, а Анри Лё Со стал Свами Абхишиктешваранандой, сократив впоследствие имя до Абхишиктананды. Подробнее об Анри Лё Со и Шантиванаме см. книгу М. Демченко «Путь Сатчитананды».


[Закрыть]. И, наконец, в-четвертых, в данном исследовании речь будет идти, главным образом, о больших агамических храмах, и только в минимальной степени мы коснемся темы храмов деревенских.

Итак, в центре нашего исследования находится южноиндийский храм в стиле дравида – как архитектурное сооружение, как институт, как идея. Хронологически исследование охватывает период примерно в две тысячи лет – с момента появления первых храмов на территории Южной Индии и вплоть до наших дней.

До настоящего времени в отечественной индологии южноиндийская храмовая архитектура, как и храмовая культура, не являлась предметом специального и всестороннего изучения. Данное исследование вызвано необходимостью восполнить существующий пробел, чтобы познакомить российского читателя с удивительным миром южноиндийского индуистского храма. Это и есть наша главная цель.

Поскольку первая книга посвящена развитию южноиндийской храмовой архитектуры и храмовому строительству, то первое, на что следует обратить внимание, – это правила, касающиеся сооружения храмов, их украшения, создания изображений божеств и диаграмм. Эти вопросы рассматриваются в пуранах, агамах, тантрах и в многочисленных комментариях к ним, а также в специальных текстах, посвященных вопросам архитектуры. В Индии такие тексты известны как шильпа-шастры (śilpa-śāstra). Обычно под этим термином понимается группа текстов, в которых рассказывается об иконографии индуизма и о храмовой архитектуре. Данный термин ассоциируется с традиционным знанием, в рамках которого излагаются правила, методы и каноны возведения зданий и обсуждаются вопросы, имеющие отношение к архитектуре и градостроительству, а также к скульптуре и живописи.

Некоторые из известных текстов, относящихся к категории шильпа-шастра, были созданы еще в VI веке – как на санскрите, так и на других индийских языках. Однако все это богатство не было доступно широкой аудитории в силу кастового устройства индийского общества, когда доступ к знаниям имеется у достаточно ограниченного числа населения. Но храмы как возводились, так и продолжают возводиться, хотя порой утверждается, что ни один из изученных храмов не был построен в соответствии с этими текстами [5]5
  Точно неизвестно, сколько такого рода текстов было прежде, но знатоки говорят, что их осталось мало: одни говорят, что 32, а другие, что 64 (Raz, 1834: 1). Считается, что должно быть 32 основных текста (mukhya) и 32 дополнительных (upa). В ряде стихов, которые имеют хождение среди индийских мастеров, сохранились имена авторов и названия 64 трактатов, а также имена божеств-покровителей или риши (Raz,1834: 2).


[Закрыть]. Конечно, отдельные фрагменты текстов были доступны каменщикам и ремесленникам, но касались они в основном пропорций и канонических правил строения. В результате к началу XVIII века тексты шильпа-шастр стали практически непонятны (Kanekar, Bafna, 1998: 345).

По словам А. Харди, научное отношение к шильпа-шастрам колеблется между двумя точками зрения. С одной стороны, считается, что эти тексты традиционно устанавливают и содержат правила возведения зданий и скульптур, и, соответственно, там есть ключ к их пониманию. С другой стороны, их польза полностью отрицается на том основании, что их, скорее всего, составляли брахманы, которые были изолированы от практической архитектурной деятельности и совершенно не имели строительного опыта. Вероятно, как предполагает А. Харди, истина находится где-то посередине (Hardy, 2009: 41).

В любом случае, тексты, посвященные строительству храмов, излагают теорию и представляют собой предписания с учетом конкретной традиции, характерной для определенного места и времени, что само по себе интересно. Но жизнь всегда богаче: мастеров часто приглашали из других областей, да и многие проектировщики открыты для нового опыта и готовы повторить хотя бы частично превосходные архитектурные образцы, появившиеся в других местах. Теория и практика далеко не одно и то же, хотя между ними и существует тесная взаимосвязь.

Также хотелось бы обратить внимание читателя на то, что в области храмовой архитектуры имеются определенные различия между североиндийскими и южноиндийскими текстовыми традициями. Это может касаться не только описаний архитектурных стилей, но также некоторых терминов, которые используются для обозначения элементов и частей храма. Однако не всегда эти различия бывают столь очевидны. Примером может служить текст Samarāṅgaṇa, который наверняка можно связать с Северной Индией – и без подробного лингвистического анализа ясно, что некоторые важные термины имеют отношение к североиндийской архитектурной традиции[6]6
  На североиндийское происхождение текста указывают следующие моменты: план основания и, судя по всему, купола тоже, представляет собой квадрат, а какие-либо упоминания о прямоугольных, апсидальных, круглых и эллиптических планах, которые характерны для крайнего Юга, отсутствуют. Также к северноиндийской архитектурной традиции относятся некоторые термины: святилище называется не вимана (vimāna), а прасада (prāsāda), этаж называется бхуми (bhūmi), а не тала (tala), основание для моулдинга – питха (pīṭha), а не адхиштхана (adhiṣṭhāna), купол элемента кута (kūṭa) – колокол (ghaṇṭā), а не вершина (śikhara), и т. д. (Hardy, 2009: 46).


[Закрыть]. Вместе с тем текст описывает виды оснований, которые встречаются только в тамильской традиции (и ее производных) (Hardy, 2009: 46). Поэтому не всегда бывает понятно, какое отношение имеет конкретный текст к южноиндийской архитектуре.

Особый интерес представляет санскритский текст Kāśyapaśilpa[7]7
  К сожалению, оригинальные версии многих текстов для автора данной книги были недоступны, поэтому пришлось обратиться к фундаментальным трудам других специалистов, посвятивших многие годы на перевод самих текстов и на изучение соответствующих контекстов.


[Закрыть], который посвящен храмовой архитектуре, искусству и ритуалистике и который, по меткому высказыванию А. Шленчки, является сочетанием агамы и шильпа-шастры[8]8
  Если шильпа-шастра имеет дело с технической стороной строительного дела, то вопросы ритуалистики больше характерны для другой группы текстов, где уделяется повышенное внимание другим темам и особенно вопросам религии. К таким текстам можно отнести агамы, пураны, тантры и др.


[Закрыть], чем напоминает мифическое существо типа макары или киннары, объединяющее черты нескольких животных, рыб или птиц (Ślączka, 2007: 12). Kāśyapaśilpa относится к южноиндийской традиции[9]9
  Также в Южной Индии встречаются, хотя и довольно редко, части таких трактатов как «Mānasāra», «Māyāmata», «Sanatkumāra», «Sārasvatyam» и др. (Raz, 1834: 2), но все они доступны автору лишь в виде фрагментов и цитат, содержащихся в работах других исследователей.


[Закрыть] и датируется XI–XII вв., автором текста считается мудрец Кашьяпа, получивший, согласно традиции, знание шильпы от самого Шивы. Для нас данный текст представляет особый интерес по той причине, что содержит описание важных строительных ритуалов, которые являются необходимыми при возведении шиваитских храмов.

Тексту Kāśyapaśilpa посвящено исследование А. Шленчки (Anna A. Ślączka) Temple Consecration Rituals in Ancient India. Text and Archaeology (2007), где важное место отводится трем ритуалам – закладке первого камня, закладке шкатулки с драгоценностями и размещению венчающих кирпичей[10]10
  Эти ритуалы описаны и в других санскритских текстах (с VII по XVI вв.), которые так или иначе касаются вопросов архитектуры и религии.


[Закрыть]. Помимо изучения самого текста А. Шленчка обратилась к данным археологии, исследовав старые храмы[11]11
  Большинство этих памятников датируются VIII–XIV вв.


[Закрыть] (вернее, то, что от них осталось), которые были обнаружены в Индии и за ее пределами – на территории Шри-Ланки, Непала и стран Юго-Восточной Азии (Тайланд, Камбоджа, Вьетнам, Малайзия и Индонезия). В ходе своего исследования она выявила одну любопытную особенность: несмотря на то, что практически все тексты, упоминающие строительные ритуалы, относятся к индуизму, материальные следы этих ритуалов были обнаружены не только на месте индуистских храмов, но и буддийских. Таким образом, еще одной темой исследования А. Шленчки является связь между двумя группами храмов, их общие элементы и различия.

Еще одно интересное исследование посвящено санскритскому тексту Hayaśīrṣa Pañcarātra. Это диссертация Э. Раддок (Elisabeth E. Raddock) Listen how the wise one begins construction of a house for Viṣṇu (2011), основанная на первых четырнадцати главах текста, который автор определяет как самхиту (saṃhitā). Кроме того, в диссертации представлен перевод этих четырнадцати глав (paṭala). Hayaśīrṣa Pañcarātra датируется примерно IX веком и относится к вишнуитской тантрической традиции панчаратра. Соответственно, текст имеет дело с возведением храмов в рамках вишнуизма, а его название свидетельствует о связи с культом Вишну в аспекте Хаяширши, или Хаягривы, хотя некоторые его разделы посвящены иконографии других божеств[12]12
  Часть под названием Ādi-kāṇḍa рассказывает об иконографии Вишну, в частности, в образе Хаяширши (букв. Конеглавый), а также Шивы и Деви; Saura-kāṇḍa описывает иконографию Сурьи; Saṃkarṣaṇ-kāṇḍa дает описание образов Ганеши. Кроме того, текст упоминает о Брахме, Гаруде, планетах, стражах сторон света, описывает варианты Шива-лингамов, рассказывает о способах установки божественных образов в храме, о материалах, из которых они должны изготавливаться, и т. д. (Das Gupta, Kumar, 1976: 141). Таким образом, в тексте содержится богатый материал по иконографии индуистских божеств.


[Закрыть] – Ганеши, Деви, Шивы, Сурье и т. д.

Однако для нашего исследования более важной является тема ваступуруша-мандалы, которой Hayaśīrṣa Pañcarātra уделяет большое внимание. Несмотря на то, что текст не относится прямо к южноиндийской архитектурной традиции, и, вероятнее всего, был составлен в восточной части Индии (Бенгалия или Одиша), мы неоднократно будем обращаться к нему, помещая южноиндийский храм в более широкий контекст, что позволит лучше понять особенности и принципы индуистской архитектуры.

Основную цель своей диссертации Э. Раддок видит в исследовании ритуалов, связанных с планированием храма, а также в исследовании предыстории, значении и использовании ваступуруша-мандалы, которая используется в процессе храмового строительства, предпринимаемом в соответствии с текстом Hayaśīrṣa Pañcarātra. Согласно данному тексту, храм мыслится как центр универсума и должен возводиться непременно на основе ваступуруша-мандалы. Э. Раддок пришла к выводу, что во времена создания текста ваступуруша-мандала была не просто ритуальной схемой, но являлась неотъемлемой частью архитектурного планирования.

Информация, относящаяся к архитектуре, скульптуре и иконографии, содержится и в агамах. Агамы – это огромный пласт религиозной литературы, состоящей из сотен санскритских текстов, которые в основном относятся к шиваизму, шактизму и вишнуизму[13]13
  В текстах, относящихся к шиваизму (шайва-агамы), речь идет о поклонении Шиве, а также Ганеше, Сканде, Вирабхадре и Нанди. Тексты, относящиеся к шактизму (шакта-агама), говорят о поклонении Деви, а тексты, относящиеся к вишнуизму (вайшнава-агама), – о Вишну соответственно, а также о Лакшми, Ханумане и т. д. Вместе с тем существует два вида вишнуитских агам, относящихся к двум традициям – это панчаратра-агама и вайкханаса-агама. Но шиваитские и шактийские агамы тоже составляют пару, представляя собой некоторое единство. Поэтому встречается точка зрения, согласно которой существует четыре вида агам. По словам Г. Сарасвати, иногда агамы называют тантрами, но между этими двумя названиями текстов различий практически нет, особенно когда речь идет о шиваитских и шактийских агамах, поскольку считается, что оба варианта текстов были явлены через Шиву (Saraswathi, 2000: 16).
  Согласно К. Звелебилу, по содержанию агамы делятся на теолого-философские, йогические, ритуальные и касающиеся предписаний возведения храмов и создания мурти. Тем не менее, тексты, находящиеся в употреблении, посвящены в основном ежедневным религиозным обязанностям верующих, наставлениям в вопросах богослужения и проведения религиозных праздников. При этом главным источником знания ритуала является устная традиция и краткие справочники, содержащие отрывки из агам. Также агамы содержат перечни имен различных божеств, мантры и гимны. По выражению К. Звелебила, агамы являются последней стадией развития индуистской ортодоксальности (Звелебил, 1969: 289).


[Закрыть]. Эти тексты содержат информацию о возведении храмов и о храмовых ритуалах, целью которых является переход от мирского к сакральному, от человеческого к божественному. Многие агамы приписывают авторство известным риши и мудрецам далекого прошлого, хотя в действительности немногие из них могут быть отнесены к периоду ранее IX в. н. э. К тому времени в стране уже были храмы, и поклонение в них совершалось, по-видимому, в соответствии с давним обычаем. Тексты агам ставят своей целью систематизировать строительство храма и формализовать процедуру поклонения, которая уже существовала (Rao, 1994: 187).

Одной из самых главных агам южноиндийского шиваизма является Kāmikāgama, относящаяся к шайва-сиддханте. Этим текстом руководствуется большинство тамильских храмов (наряду с текстом Kāraṇāgama). Kāmikāgama состоит из двух частей – Pūrvabhāga и Uttarabhāga. Кроме разделов, посвященных ритуалам, жречеству, философским идеям, праздникам, текст содержит ценные сведения, касающиеся храмовой архитектуры и установлению в храме изображений богов. Ценные для нашего исследования сведения содержатся в первой части агамы, где перечисляются варианты васту-мандалы и приводится их описание.

Помимо шильпа-шастр и агам сведения о храме содержатся в пуранах (таких как Agni, Matsya, Mārkaṇḍeya, Viṣṇudharmottara и т. д.), в астрологических трактатах, например, в тексте Bṛhatsaṃhitā Варахамихиры (VI в.), где есть разделы о планировке домов и храмов, и в других текстах (Rūpamaṇḍana, Caturvarga-cintāmaṇi и т. д.). Пураны помимо мифологических и ритуальных сведений содержат целые трактаты по различным дисциплинам – астрологии, грамматике, архитектуре и т. д. Примером может служить Garuḍa-purāṇa, затрагивающая некоторые важные вопросы, связанные с храмовым строительством. Но делает она это в довольно сжатом виде, посвящая данной теме только три главы (46–48), в которых речь идет о планировании участка для строительства, о формах и видах храма, а также о некоторых ритуалах, имеющих отношение к храмовому строительству. Тексту Garuḍa-purāṇa посвятила несколько своих работ отечественный индолог Е. В. Тюлина. Наиболее древние части текста, по ее мнению, относятся к IV–VII вв., хотя оформление пураны произошло позже, в IX–X вв. (Тюлина, 2009: 437).

В тексте Viṣṇudharmottara-purāṇa, который является дополнением к «Вишну-пуране» и датируется примерно первой половиной I тыс. н. э., рассказывается о происхождении скульптуры, освещаются вопросы иконографии, описываются принятые у местных мастеров единицы измерения. Различные части этого текста были изучены, переведены и включены в свои исследования как зарубежными, так и отечественными специалистами (С. Крамриш, В. В. Вертоградова и др.).

В целом для пуран характерно включение в свой состав разделов о возведении храма, поэтому наиболее известные трактаты, посвященные храмовому строительству, входят в состав таких пуран как Agni, Matsya и Bhaviṣya. Кроме того, некоторые пураны содержат интересный материал, касающийся ритуалистики. Например, одна из частей текста Agni-purāṇa (примерно VI–IX вв.) посвящена освящению прудов и водоемов, благодаря чему мы можем больше узнать о древних ритуалах, имеющих отношение к воде. Этой теме посвящена одна из работ Е. В. Тюлиной под названием «Описание освящения водоемов в «Агни-пуране» (2018).

Все теоретические тексты, посвященные строительству и архитектуре, организации и украшению внутреннего и внешнего пространства зданий, строительному ритуалу относятся к специфической отрасли знаний, которая известна в Индии как васту-видья (vāstu-vidyā) или васту-шастра (vāstu-śāstra). По сути, данное название является синонимом термина śilpa-śāstra, но предполагает упорядочивание пространства. Трактаты по васту-видье представляют собой компиляции, состоящие из фрагментов различных произведений, относящихся к разному времени и лишь приблизительно подобранных по тематике. По словам Е. В. Тюлиной, эти тексты чрезвычайно сложны для перевода, поскольку создатели пуран, в которые строительные трактаты вошли как составная часть, не стремились дать последовательное описание васту-видьи – они пытались создать грандиозную и целостную картину мира. При этом составители-компиляторы вряд ли сами были строителями и скульпторами, потому в их текстах множество противоречий, повторов и ошибок. Большую трудность представляет и то, что в текстах используются узкоспециальные термины. Одни из них вообще невозможно перевести, поскольку в других произведениях они не встречаются. Другие термины переводятся весьма условно, так как в зависимости от времени создания и тематики текстов они могли означать разные понятия. Кроме того, для компиляций использованы тексты, имевшие хождение в узкой профессиональной среде, где многие положения были понятны с полуслова и не требовали специального разъяснения (Тюлина, 2010: 12). Как заметила Е. В. Тюлина, отрывок, посвященный васту-видье, является своего рода цитатой, которая указывает на самые значимые для составителей пураны стороны архитектурной традиции. И материал подобран с таким расчетом, чтобы не было явных противоречий с главной концепцией произведения. Поэтому не удивительно, что подобный текст не мог служить руководством для практического применения (Тюлина, 2009: 438).

Библиография, посвященная индийской храмовой архитектуре, довольно обширна, и многие работы содержат описания текстов по васту-видье, цитаты из разных трактатов, а также переводы отдельных глав и фрагментов. Примерно так же обстоят дела с другим видом источников – эпиграфикой: отдельные образцы надписей присутствуют в исследованиях различных авторов, где приводятся в качестве примеров и доказательств какого-либо положения, для демонстрации той или иной ситуации. Кроме того, в течение последнего столетия было издано немало сборников, в которых собран эпиграфический материал, относящийся к различным областям и периодам. Многочисленные надписи, выгравированные на стенах южноиндийских храмов, предоставляют ценную информацию исследователям, работающим над темой исторического развития южноиндийских регионов и средневековых царств, а также над темами, относящимися к храмовой архитектуре, храмовой жизни и храмовому персоналу. Эпиграфические данные остаются одним из важнейших источников по истории Южной Индии[14]14
  Южноиндийские надписи более многочисленны, чем надписи того же периода из Северной Индии. В Тамилнаду в больших количествах надписи начинают появляться с III в. н. э., то есть со времени правления династии Паллава.


[Закрыть].

Еще один интересный текст – это храмовая хроника Koyil Olugu, написанная на маниправала (смесь тамильского языка и санскрита). Текст представляет историю знаменитого храма Шрирангама и рассказывает, кроме прочего, о происхождении виманы. Хроника доступна в переводе на английский язык и в пересказе Т. С. Партхасаратхи (T. S. Parthasarathy, 1954).

И, конечно же, невозможно обойти молчанием древнетамильскую поэму Иланго Адихаля «Шилаппадикарам», которая датируется V–VI вв. н. э. (Бычихина, Дубянский, 1987: 40). Здесь содержатся ценные сведение относительно религиозных культов и храмов, существовавших на территории Тамилнаду примерно в середине I тысячелетия нашей эры. Текст доступен на русском языке в переводе Ю. Я. Глазова («Повесть о браслете», 1966).

Религиозная литература, относящаяся к различным направлениям и принадлежащая к разным историческим периодам, тоже оказывается весьма полезной. Даже если тексты не южноиндийского происхождения. Но поскольку на Юге эти тексты были известны и оказывали влияние на религиозную практику и на жизнь храмов, то мы сочли возможным периодически обращаться к этим источникам, чтобы картина храмовой жизни получилась более многогранной. К таким текстам относится, например, «Ригведа», в которой содержится гимн о Пуруше, «Рамаяна», где говорится о летающей колеснице «Пушпака», «Законы Ману» и др.

Также в настоящем исследовании использовались различные описания отдельных храмов, относящиеся к разному времени. Тем не менее, несмотря на обилие письменных источников, для понимания некоторых аспектов храмовой архитектуры и культуры одних только текстовых данных бывает недостаточно. В частности, это относится к пониманию ритуалов, связанных с возведением храмов в Индии. Ситуация порой выглядит следующим образом: с одной стороны, в распоряжении ученых имеется группа текстов, которые дают описание строительных ритуалов, при этом не совсем ясно, где конкретно они использовались и были ли вообще в ходу когда-либо; с другой стороны, на довольно обширной площади обнаружено большое количество археологических находок, указывающих на совершение здесь когда-то строительных ритуалов, но не понятно, какими именно идеями и текстами руководствовались совершавшие их люди. Поэтому мы постарались привлекать не только исследования отечественных и зарубежных коллег, но и материал живых религиозных традиций.

Исследование храмовой архитектуры предполагает знакомство как с теоретическими работами, так и с архитектурными сооружениями. Следовательно, подготовительный этап работы над книгой включал полевые исследования – посещения многочисленных храмов Южной Индии (Тамилнаду, Карнатака, Андхра Прадеш) и других регионов (Махараштра, Западная Бенгалия), изучение специфики конкретных храмов, а также серьезное знакомство с иконографией индуизма и религиозным искусством, включая индийский классический танец. Были также изучены положения тела главных божеств (mūlavar) в sanctum sanctorum и второстепенных божеств в различных святилищах. Информация, полученная в ходе полевых работ, была подкреплена литературными данными, а также личными размышлениями и интерпретацией. В процессе написания книги автор стремился сбалансировать литературные и полевые источники, чтобы создать как можно более полную и отчетливую картину развития храмовой архитектуры и создания божественных образов.

С конца XVIII и в начале XIX века западные путешественники начали открывать для себя индийскую архитектуру и проявлять к ней повышенный интерес, описывая со всеми подробностями дворцы и храмы Индостана в своих заметках, письмах, отчетах. Это были просто описания, к которым со временем добавились рисунки и картины западных художников, а также подробные прорисовки, планы и схемы целых строений и отдельных деталей. Примером могут служить путевые заметки французского ученого Ле Жантиля, который возглавлял индийскую экспедицию с 1760 по 1768 год. Его отчет был опубликован в 1779 году и включал изображения южноиндийских гопурамов (Kanekar, Bafna, 1998: 346).

Первым из индийцев, кто попытался на научном языке объяснить шильпа-шастру, был южанин Рам Раз (Рам Радж). Его труд под названием An Essay on the Architecture of Hindus был опубликован в 1834 году. Изначально Рам Раз намеревался собрать воедино все известные тексты и их переводы, чтобы с разных сторон и во всей полноте описать архитектуру индуизма. Но вскоре стало понятно, что эта задача непосильна для одного человека, и поэтому он ограничился переводом текста Mānasāra, который, по его мнению, лучше всего иллюстрировал суть шильпа-шастры. Его очерк, по сути, является описанием этого текста, но с некоторыми комментариями и обсуждением взаимосвязи, существующей между египетскими пирамидами и индуистскими храмами.

Однако в то время тема, которой занимался Рам Раз, не вызывала большого интереса в научных кругах, и настоящее изучение храмовой архитектуры началось гораздо позже. Несмотря на то, что исследования, касающиеся индийской архитектуры, проводились на протяжении всего XIX века, настоящий интерес к этой теме появился только в первой половине XX века. И подлинными основоположниками исследований индуистского храма были А. Кумарасвами и С. Крамриш.

Настоящий переворот произошел в 1946 году, когда С. Крамриш опубликовала фундаментальный труд The Hindu Temple, вышедший в двух томах. С. Крамриш разделяла стремление Рама Раза описать теорию архитектуры индуизма, опираясь на тексты. Но, в отличие от него, она опиралась на более разнообразный материал, а не на один текст. При этом она уделяла внимание вопросам, имеющим отношение к символизму и планировке храму, его пропорциям, иконографии. Ее книга и по сей день остается важным источником для понимания шильпа-шастры и символики индуистской храмовой архитектуры.

Так была заложена основа для научного изучения индуистского храма. И с тех пор появилось множество интересных исследований, посвященных различным аспектам индийской сакральной архитектуры. Скажем всего несколько слов о самых важных, на наш взгляд.

Прежде всего, хотелось бы назвать несколько работ, носящих фундаментальный характер, авторы которых касаются самых разных вопросов, связанных с происхождением, строительством и структурой южноиндийского храма. К их числу, несомненно, принадлежит многотомная энциклопедия Encyclopaedia of Indian Temple Architecture (1986–1999), изданная под редакцией М. Мейстера (Michael W. Meister), и солидный труд, состоящий из трех томов, созданный С. К. Рамачандрой Рао (Rao, S. K. Ramachandra) Art and Architecture of Indian Temples. Можно также упомянуть работу Г. Гхурье (Ghurye G. S.) под названием Gods and Men (1962) и работу С. Сахаи (Sahai, Surendar) Temples of South India (2010).