Текст книги "Свои, родные, наши!"

Они вошли в самый обычный дом, поднялись на третий этаж. Егор позвонил в дверь. Открыл им какой-то мужчина лет пятидесяти, при взгляде на которого Кира сразу поняла: это военный. На нем был штатский костюм, но все равно – выправка, манера держаться, вести разговор выдавали принадлежность к армии. И это был не просто старший товарищ – это явно был начальник Егора.

Значит, и Егор – военный?..

– Меня зовут Петр Петрович. Спасибо, что пришли. Пожалуйста, проходите.

Они прошли в безлико и очень просто обставленную, холодную комнату (создавалось впечатление, что здесь никто не живет, а так, иногда заглядывает), и после первых же слов этого человека Кира поняла, где находится.

– Мы хотим задать вам несколько вопросов о вашем новом знакомом, Эндрю Джеймсе.

Петр Петрович улыбался, он говорил доброжелательно, однако, как ни старался, не смог придать вопросу характер обычного житейского интереса человека к человеку. Да еще эта странная квартира…

Ну кто, скажите, кто может вот так скрытно, на какой-то квартире, расспрашивать человека о его знакомом иностранце?!

«КГБ, – внезапно догадалась Кира. – Этот человек – из КГБ. Я слышала, у них есть какие-то квартиры… встречаться с агентами, с осведомителями… наверное, это именно такая квартира. И что получается? Егор – осведомитель КГБ? Тайный агент? И меня сюда привел, чтобы завербовать? Да нет, не может быть!!!»

– Скажите, Кира, в беседе с вами Эндрю случайно не интересовался вашим дедушкой? – спросил Петр Петрович.

– Я не совсем понимаю… – пробормотала Кира. – И если вы мне не объясните, я ничего отвечать не буду, и вообще, я ухожу и все расскажу деду!

Такой оскорбленной она себя в жизни не чувствовала. Значит, Егору нужна вовсе не она? Ему нужен Эндрю? Вернее, информация об Эндрю? И только ради этой информации он так смотрел на Киру, что она подумала, она подумала…

Ну и дура! Размечталась!

Она вскочила, но Егор оказался на пути, обнял:

– Успокойся, Кирочка, успокойся. Присядь, прошу тебя. Петр Петрович, позвольте мне.

– Давайте, товарищ капитан, – кивнул тот, и Кира упала на стул, как кукла.

Да, все правильно. Она все угадала правильно… Вот ужас!

– У нас есть подозрения, что Эндрю Джеймс связан со спецслужбами, – осторожно сказал Егор.

– Ерунда какая-то, – беспомощно пробормотала Кира. – А ты? С чем связан ты, Егор? Или ты не Егор?

Ну да, пусть скажет ей прямо. Или врать начнет?

Егор не начал врать. Достал из внутреннего кармана удостоверение, раскрыл перед Кирой:

– Капитан госбезопасности Ковалев.

– Хоть с именем не соврал, – едко бросила она. – Все-таки Егор. Ну что ж, работа у вас такая, товарищ капитан: во всех иностранцах видеть церэушников. А я не верю!

– Ну и зря, – усмехнулся Петр Петрович.

– А придется, – резко сказал Егор. – Кирочка… то, что я тебе сейчас скажу, – государственная тайна. В нашей области строится объект, связанный с оборонной промышленностью…

– А товарищ Говоров, как первый секретарь обкома, как раз и знакомится с материалами этого стратегического объекта, – подхватил Петр Петрович.

– И Эндрю не зря крутится вокруг вашего дома, – продолжал Егор. – Мне кажется, ему нужны эти сведения.

– Ну, раз вы его подозреваете, – арестуйте, – пожала плечами Кира. – Я тут при чем?

– Мы хотим взять его с поличным, – пояснил Петр Петрович. – И вы должны нам помочь.

– Должна? – вскинула брови Кира.

– Да, Кира, – кивнул Петр Петрович.

– Должна! – Егор взял ее за руку.

Эти слова о долге Кира понимала. Они не были чужды ей. Она любила свою страну и готова была на все ради нее! Если бы Егор Ковалев или этот Петр Петрович просто подошли к ней, например, после занятий, представились, назвали свои звания… Петр Петрович, судя по виду, не меньше чем подполковник, конечно, а Егор капитан – такой молодой, а уже капитан! Наверное, отличился по службе. Много шпионов поймал? Или много таких же дурочек, как Кира, завербовал, сверкая глазами и обольстительно улыбаясь?.. Если бы у них сразу был деловой разговор! Если бы не было этого… того, что она приняла…

Противнее всего, что Егор на самом деле никаких авансов-то не делал. Ну, улыбался, ну, предложил встретиться… И только Кира на радостях придала этой обычной встрече характер любовного свидания. Потому что ей так хотелось! Ей очень хотелось!

Ну вот и получила…

Надо было злиться на себя, а не на Егора, но ей было стыдно признаться себе, что спорола такую глупость, увидела любовь там, где ее и в помине не было.

А Эндрю? Если все так, как ей рассказали, значит, и его Кира не интересовала? Она была для него ключом, которым он откроет какой-то сейф с бумагами? А Катя? Она вообще никто для Эндрю? Средство подобраться к ключу, что ли?

Как все это противно!

Егор распахнул перед ней дверцу машины, потом сел за руль.

– Ну а теперь повеселимся, – сказал оживленно. – Куда тебя отвезти?

– Я уже повеселилась, хватит, – презрительно ответила Кира. – Отвези меня домой. Хотя… я сама доеду до дома со своего первого свидания.

Она попыталась выйти из машины, но Егор схватил сзади за руки и не пустил.

Кира вырвалась, взглянула на него негодующе:

– Ты обманул меня! Использовал!

– Пора взрослеть, Кира! – резко сказал Егор. – Не веди себя, пожалуйста, как ребенок!

– Хорошо, я повзрослею, – кивнула она с горькой улыбкой. – И сделаю, как ты хочешь. Соблазню, заманю…

– Кира, – подался к ней Егор. – Не злись! И помни: никто не должен знать, о чем мы с тобой разговаривали и где ты была.

– Даже дед?!

– Пусть товарищ Говоров спокойно работает. Об остальном мы позаботимся.

Она вздохнула.

– Что я должна делать? – спросила покорно.

– Принимай ухаживания Джеймса. Веди себя как раньше. Он не должен догадаться, что под наблюдением. Справишься?

– Легко! – усмехнулась Кира. – Потому что я не верю в то, что он преступник! Его интересую я, а не какие-то там дедушкины папочки и бумажечки. И в отличие от вас, товарищ капитан, Эндрю честный.

– Кирочка… – потянулся было к ней Егор, но Кира отпрянула:

– Не трогай меня!.. – Посмотрела ему в глаза и тихо призналась: – А я в тебя чуть не влюбилась… Но теперь, Егор, наблюдай в подзорную трубу, как я буду счастлива с другим! Эх, ты… командир полка, нос до потолка, уши до забора, сам как… помидора!

И, вложив в эту детскую дразнилку всю свою обиду и злость, она выскочила из машины так проворно, что Егор не успел ее задержать.

Вздохнул тяжело. Он понимал, что Кира сделает все, что от нее требуется. Но неужели он ее потерял? Неужели между ними все кончилось, так и не начавшись?

Не только она почти влюбилась, вот в чем штука…

* * *

На старый Новый год Говорову позвонил давнишний знакомец – Мирон Полищук и пригласил в гости. Хотя такого праздника Михаил Иванович и не признавал и было ему забавно, что «хороший чекист» решил исполнить старорежимный обычай, однако русскому человеку лишь бы повод был с друзьями посидеть! К тому же приглашен к Полищуку был и Дементий Шульгин, а значит, и Тася, так что Говоров очень обрадовался и дал согласие приехать. Однако ему было неловко перед Кирой. Опять девочка одна останется на праздник… Звал внучку с собой, однако та уселась за письменный стол, обложилась книжками и отказалась трогаться с места.

Разумеется, Михаил Иванович не знал, что Полищук, который по-прежнему служил в КГБ, пригласил его по настоятельной просьбе подполковника Сизова, которого Кира знала просто как Петра Петровича. И Михаил Иванович не имел, конечно, представления, что Кире об этой поездке было заранее известно. Если бы дед заартачился, она бы его уговорила поехать во что бы то ни стало. Это было первой частью ее задания. Вторая – немедленно позвонить Эндрю и пригласить его к себе в гости. Конечно, он согласился с восторгом! Кира назначила время, а потом перезвонила Егору.

Он ждал звонка, и не он один. Спустя буквально несколько минут от здания КГБ отъехал заранее подготовленный фургончик, напичканный звукозаписывающей и прослушивающей аппаратурой. Кроме техников, фургончик сопровождали подполковник Сизов и капитан Ковалев…

Специалисты знали свое дело: на кухне, в гостиной и кабинете Дома с лилиями были мигом установлены микрофоны, а записывающую аппаратуру поставили в мансарде под крышей – в заброшенной комнате. Кира воспротивилась было, но все же пришлось согласиться – там было самое укромное место, куда Эндрю уж точно не сунулся бы.

Подполковник и техники остались в мансарде, а Егор и Кира спустились в гостиную.

Эндрю должен был появиться с минуты на минуту.

– Значит, так, Кира, – серьезно сказал Егор. – Самое главное – ничего не пей.

– А что? Эндрю меня отравит? – съехидничала она.

– Кира, не ёрничай! Это враг! И ему нужны документы из сейфа. Я не хочу тебя пугать, но существуют такие препараты – без следов и запаха. Нужно уронить бокал или пролить вино, если он предложит выпить. А самое главное – дать ему возможность остаться одному на десять-пятнадцать минут. Поняла?

– Да, – кивнула Кира, и в ее глазах, которые только что смотрели насмешливо и враждебно, вдруг появилась растерянность. – Егор… мне что-то вдруг так страшно стало!

Егор не мог признаться, но ему тоже вдруг стало не по себе.

В таких операциях он участвовал не раз, но впервые вдруг пришло ощущение: он делает что-то не так, не стоило бы…

Но поздно. Поздно отступать!

– Кирочка, – сказал он ласково, – ничего не бойся. Мы здесь. Я рядом. Все будет хорошо.

Раздался звонок в дверь.

Кира вздрогнула.

– Так, пора, – шепнул Егор. – Удачи.

Кира, поправив волосы и платье – красное, самое нарядное! – пошла открывать.

Егор помчался вверх по лестнице, вбежал в мансарду, взял наушники…

Он слышал смех Киры – какой-то ненатуральный, слишком уж веселый, – и беспокоился, не заметит ли этой ненатуральности Эндрю. Ну что же, надо надеяться, он примет это за обычное волнение девушки, которая встречает парня, который ей нравится.

Кира тоже на это надеялась, потому что чувствовала неестественность каждого своего слова, каждого движения.

– Вау! – смешно воскликнул Эндрю, входя в гостиную и оглядываясь.

– А что? – насторожилась Кира.

– А то, – Эндрю осторожно обнял ее за талию, – что я давно об этом мечтал!

– Ты знаешь, – забормотала она, упираясь ладонями в его грудь, – ты располагайся, а я… а у меня утка!

В самом деле, в духовке «доходила» утка с яблоками, аромат которой разносился по всему дому.

Эндрю покорно вздохнул и начал открывать шампанское.

Микрофоны улавливали малейшие шумы, и в мансарде был слышен шелест фольги, потом легкий хлопот, когда Эндрю вытащил пробку, потом бульканье – вот он налил шампанское в один бокал… почему-то только в один, затем что-то звякнуло, словно о краешек бокала чем-то постучали, и Егор как бы увидел в руках Эндрю пузырек, из которого он сыпал в вино Киры белый порошок, осторожно постукивая пузырьком по краю бокала, чтобы не высыпалось лишнего: иначе порошок не растворится в шампанском, останется белый налет, да и вкус изменится.

Из кухни доносился звон посуды, тяжелое дыхание Киры, которая доставала из духовки противень с уткой, и Егору очень хотелось предупредить ее, предостеречь, шепнуть на ухо: будь осторожна! Оставалось надеяться, что она не забыла всех его наставлений.

Кира их и в самом деле не забыла. Поэтому, когда Эндрю подал ей шампанское, она сразу обратила внимание: ей он налил заранее, а себе – при ней, – и насторожилась. Однако Эндрю настаивал, что им нужно непременно выпить на брудершафт.

Кира запаниковала: пить на брудершафт – значит целоваться. Ну уж нет! И когда они сцепились руками и Эндрю поднес к губам свой бокал, Кира выронила свой.

– Я такая неловкая! – причитала она. Знал бы Эндрю, сколько ловкости стоила ей эта неловкость! А когда Кира увидела, каким странным взглядом смотрит он на осколки и лужу шампанского на полу, она окончательно поверила, что Егор предупреждал ее не напрасно.

Ее затрясло так, что Эндрю это заметил:

– Посуда бьется на счастье. Что ты так дрожишь?

Привлек Киру к себе, потянулся поцеловать, но она напряглась, не давалась.

– Что с тобой? – удивился Эндрю. – Первый раз, что ли?

Кира закивала, не вполне понимая, о чем он спрашивает:

– Да… Утка! Там утка!

И кинулась на кухню, как за спасением, чувствуя, что не может больше выдерживать эту игру, мечтая, чтобы все кончилось, все уже кончилось, вся эта игра в шпионов! Егор говорил, что следует дать возможность Эндрю остаться одному на десять-пятнадцать минут. Ну так нужно предоставить ему такую возможность как можно скорей, потому что у Киры нет больше сил, она не годится на такое!

– Она боится, – сочувственно сказал Петр Петрович в мансарде.

Егор угрюмо кивнул. Он это давно понял, и он тоже хотел, чтобы все скорей кончилось.

Может быть, пока Кира на кухне, Эндрю бросится в кабинет?..

Но нет, в кабинете тихо. Кажется, не рискнул.

Тем временем Кира украдкой выглянула из кухни и увидела, что Эндрю задумчиво стоит посреди гостиной. Ну иди же, иди в кабинет! Не решается. Боится, что она выйдет, увидит, что его нет, отправится искать…

Что же такое придумать, чтобы Эндрю был твердо уверен: минимум десять минут спокойных поисков ему обеспечены?

Нашла!

Кира схватила противень с уткой и швырнула его на пол, постаравшись сделать это так, чтобы жирные брызги попали ей на платье. И отчаянно вскрикнула:

– Утка!

Эндрю понял: случилось что-то неладное.

– Кира, что такое?

Заглянул на кухню, увидел куски мяса на полу – вперемешку с раздавленными яблоками и растекшимся по всей кухне подливом…

И пристально вгляделся в лицо Киры.

Девушка бессвязно бормотала, отводя глаза:

– Я так старалась…

– Я не могу слышать, как дрожит ее голос! – пробормотал Егор наверху.

– А Джеймсу, похоже, нравится! – усмехнулся подполковник – и добавил успокаивающе: – Да не волнуйся, Егор. Все по плану.

– Да не волнуйся, Кира, – донесся снизу голос Эндрю. – У меня будет шанс побывать у тебя в гостях еще раз.

«Ишь, чего захотел!» – мрачно подумал Егор.

«Не дай бог!» – в ужасе подумала Кира. Тут же перепугалась, что Эндрю поймет, о чем она думает, – и разулыбалась так сладко, что самой противно стало:

– Ой, я сейчас приду… я только переоденусь…

«А в это время ты зайди, пожалуйста, в кабинет!» – взмолилась она мысленно, взбегая по лестнице на второй этаж и боясь оглянуться на Эндрю, однако чувствуя, как он провожает его взглядом.

В наушниках Егора простучали Кирины каблучки.

– Похоже, началось, – сказал он напряженно.

– Да, – отозвался Петр Петрович, вслушиваясь. – Похоже, Джеймс идет по коридору… подходит к кабинету…

Подполковник ошибался. Эндрю Джеймс шел не по коридору. Он осторожно, стараясь, чтобы не скрипнули ступеньки, поднимался по лестнице. Разумеется, он не думал о том, чтобы его шаги не могли поймать звукоуловители, ибо ни о чем подобном не подозревал. Он был озабочен только тем, чтобы его шаги не расслышала Кира.

Ее испуг, застенчивость, неловкость распалили Эндрю сильнее, чем самое утонченное кокетство. Прожженные шлюшки вроде Кэтрин его совершенно не интересовали. Однако невинность, девичья красота, неопытность, робость – это доводило его до исступления. Он был убежден, что Кира к нему не просто неравнодушна – что она влюблена в него. Не зря же она позвала его на этот невразумительный русский праздник – ну что за чушь: старый Новый год, так не бывает! – позвала только его. Она хотела остаться с ним наедине, однако потом оробела. И решила дать ему зеленый свет, уронив эту идиотскую утку. В том, что Кира проделала этот фокус нарочно, Эндрю ни на миг не усомнился. Она рассчитывает на его догадливость и смелость… ну что же, она не ошиблась!

Кира снимала платье, когда он ворвался в ее комнату.

Кружевные колготки, кружевные трусики, коротенькая шелковая рубашонка, стройные ноги и бедра – это зрелище лишило Эндрю разума. Он набросился на девушку и опрокинул ее на кровать.

Кира пыталась вырваться, кричать, но он зажимал ей рот поцелуями, несвязно шепча:

– Ты же сама этого хотела, я знаю!

– Пустите! Пустите! – стонала она все слабее, а сама каждое мгновение ждала, что вот сейчас распахнется дверь – и ворвется Егор, спасет ее.

Он же обещал, что будет рядом!

Он обещал прийти ей на помощь! Но Егор не шел, а справиться с Эндрю у нее не было сил.

А тем временем Егор не находил себе места. Судя по тишине, в кабинете никого не было. В столовой тоже. Но где Кира? Где Джеймс?

– Что-то не так! – Он рванулся было в коридор, но подполковник резко окликнул:

– Егор, остановись!

Он неохотно вернулся, шепча:

– Где Кира? Кира, Кира!

– Тихо! – прошипел подполковник. – Джеймс появился. Идет к кабинету. Открыл дверь… Ну что же, берем?

Через несколько минут в кабинет Говорова, где Эндрю как раз открыл сейф и лихорадочно перебирал бумаги, ворвались оперативники.

– Руки! – скомандовал Егор.

Эндрю рухнул на диван, с ужасом уставившись на парня с пистолетом в руке.

Вошел подполковник:

– Добрый вечер, господин Джеймс. Нашли, что искали?

– Не успел, – буркнул Эндрю, вставая.

– Где Кира? – спросил Егор.

– Откуда я знаю? – пожал плечами американец.

Егор выскочил из кабинета, слыша, как за его спиной подполковник скомандовал:

– Берите красавца.

Егор открывал то одну дверь, то другую, и ему казалось, что в этом доме какое-то бесконечное количество комнат! Вдруг ему послышались всхлипывания. Заглянул в какую-то дверь, но сначала не увидел никого в полутьме. Потом рассмотрел, что кто-то забился в угол между кроватью и тумбочкой, словно хотел спрятаться.

Да это же Кира!

Егор бросился к ней, упал на колени рядом:

– Кира!

Она дралась, отталкивала его:

– Не подходи! Уходи!

– Все, все! – бормотал Егор, пытаясь обнять ее. – Все уже позади. Все кончилось!

Она так отчаянно рыдала… Что же случилось, никак не мог понять Егор. Этот негодяй к ней приставал, что ли?! И Кира от него тут пряталась? Если бы Егор знал… Но здесь не была поставлена прослушка!

Наконец Кира перестала вырываться и прильнула к нему, словно обессилев.

– Ты молодец, – сказал Егор. – Мы его взяли.

Но Кира плакала и бормотала что-то несуразное:

– Я не хотела. Я отбивалась. Но он был такой сильный, очень сильный! А у меня никогда ни с кем ничего не было. Я даже не целовалась…

И вдруг Егор заметил, что на кровати простыни, одеяло, покрывало сбиты в кучу, подушки раскиданы. Машинально начал поправлять покрывало – и вдруг с ужасом увидел на нем кровь.

Кровь!

И только теперь он понял, что тут произошло…

Кира увидела, куда он уставился, стала вырывать у него покрывало, но Егор бросился вон из комнаты:

– Скотина! Тварь паршивая!

Эндрю уже выводили из дома. Егор догнал его, набросился, ударил в лицо кулаком.

Его с трудом оттащили.

– Shit!.. It’s fucking blood!..[5]5
  Эта чертова кровь! (англ.)


[Закрыть] – закричал Эндрю, вытирая разбитый нос.

– Fucking rapist![6]6
  Поганый насильник! (англ.)


[Закрыть] – с ненавистью выкрикнул Егор.

– Fuck you![7]7
  Пошел ты! (англ.)


[Закрыть] – рявкнул в ответ Эндрю, но его уже вытолкали за дверь.

Егор помчался наверх, влетел в комнату Киры, но она была пуста. Выскочил в коридор, огляделся.

Дверь мансарды, откуда уже вынесли аппаратуру, медленно колыхалась от сквозняка.

Егор кинулся туда – и увидел Киру, которая стояла на стуле, пытаясь перекинуть через низко нависающую балку веревку с петлей.

– Ты чего удумала? – взревел он, бросаясь вперед и стаскивая девушку со стула.

– Оставь! Отпусти меня, оставь! – Она вырвалась с неожиданной силой, забилась под какой-то стол, глядя на Егора с такой ненавистью, что ему стало больно, как от пощечины.

Он сел на пол рядом с этим столом.

– Я ничего не слышал, – попытался он оправдаться. – В спальне не было прослушки. Прости меня…

Раздались тяжелые шаги. Медленно вошел Петр Петрович. Постоял, глядя сверху на молодых людей, потом тоже опустился на пол:

– Кирочка… нам очень жаль. Понимаете, очень сложно просчитать все заранее, особенно в такой работе, как наша. Поэтому бывают издержки…

– Значит, я ваша издержка? – с ненавистью выкрикнула Кира. – Да?

– Вы не сомневайтесь, виновных накажем, – виновато бубнил Петр Петрович. – А обо всем, что произошло, доложим товарищу Говорову.

– Что?! – прохрипела Кира. – Не смейте никому рассказывать!

Слезы хлынули у нее из глаз. Егор подался было к ней – нестерпимо хотелось обнять, утешить! – но она смотрела с такой ненавистью!

– Мне плохо! – плакала Кира. – Мне больно и стыдно! Я растоптана, я… Я как те простыни в спальне!

Петр Петрович сокрушенно опустил голову.

– Дедуля ничего не должен знать! – настойчиво сказала Кира. – Я все хочу забыть! Ничего не было! Слышите?! Ничего не было!

Егор скрипнул зубами.

Что же он натворил… Что он сделал с этой девушкой?! Чему принес он ее в жертву? Безопасности своей страны или своему тщеславию? Ну да, они схватили Эндрю Джеймса, но разве стоил этот мелкий щипач-шпионишка такой страшной жертвы?

– Я сделала все, о чем вы меня просили, – тяжело, задыхаясь, проговорила Кира. – А теперь сделайте, о чем я прошу. Пожалуйста!

– Никто ничего не узнает, – наконец кивнул подполковник. – Разрешите выразить благодарность за сотрудничество.

– Заткнитесь! – с ненавистью крикнула Кира. – И уходите из моего дома!

– Егор, – позвал Петр Петрович, но тот покачал головой:

– Я останусь.

– Прости, дочка. – Петр Петрович с тяжелым вздохом поднялся. – Прости.

– Я тебя не брошу, – сказал Егор, пытаясь взять Киру за руку, но она выскочила из-под стола, яростно прокричав:

– И ты проваливай! Я тебя не знаю!

– Я тебя не брошу, Кира! – настойчиво повторил он.

Она расхохоталась – да так зло, едко:

– Какое благородство! Что, девочку жалко стало, да? А кто, кто обещал: «Я буду рядом»? Ненавижу тебя! И если ты сейчас не свалишь…

– Я не свалю, – перебил Егор.

Она зажмурилась, словно больше не могла на него смотреть, рванулась к двери, но вот остановилась, повернула голову:

– Если ты не уйдешь, я скажу деду, что это ты со мной сделал! Он убьет тебя!

– Ну и пусть, – мрачно ответил Егор.

Ему и в самом деле было все равно…

Кира убежала вниз, забилась в угол в гостиной и твердила одно: уходи, уходи, уходи…

Но Егор не уходил. Заставил ее пойти в ванную, умыться, снять то ужасное платье, надеть халат, прилечь на диванчике. Укрыл пледом. Наконец Кира, до предела измученная, уснула.

Егор вымыл посуду, прибрал на кухне, надраил пол – как привык в армии! – а потом сидел рядом с Кирой и думал о том, что теперь делать и как жить.

Он и не заметил, что уже начало светать, наступило утро и вернулся Михаил Иванович.

Тот был сильно навеселе – и совершенно не рассердился, увидев, что внучка спит, а рядом на стуле сидит какой-то бледный молодой человек.

– Ты кто? – спросил, ткнув в него пальцем.

– Егор Ковалев! – вытянулся тот по стойке «смирно».

– Ага! – смекнул Говоров. – Так это к тебе она на свиданку бегала?

Егор мрачно кивнул. Знал бы дед Киры, чем окончились эти свиданки!

– Садись, чего вскочил? – махнул рукой Говоров.

Прошелся туда-сюда, испытующе поглядывая на Егора:

– Интересно… Интересно! А вот скажи-ка мне, Егор, что ты тут делаешь в восемь часов утра? Ты уже пришел или еще не уходил?

Голос его построжал.

Ну что мог Егор ответить?! Он просто встал и молча смотрел Говорову в глаза.

– Смотри, Егор, – тихо сказал тот, – для меня эта девочка – самый дорогой человек.

– Михаил Иванович! – перебил Егор горячо. – И для меня тоже!

Говоров посмотрел внимательно – и вдруг хлопнул его по плечу.

– А я не сплю, – внезапно раздался голос Киры. – Можете не шептаться.

– Во! – обрадовался Говоров. – Кирюшка!

– Михаил Иванович, – сдавленно сказал Егор. – Кира вам хочет что-то сказать.

Она взглянула исподлобья. Сразу видно, вспомнила, как угрожала: «Если ты не свалишь, я скажу деду, что это ты со мной сделал! Он тебя убьет!»

– Говори, Кира. Я готов!

Пусть скажет. Он готов ответить… за все ответить. И он готов жениться на Кире! И не просто готов! Он хочет этого, вдруг осознал Егор с изумлением, он хочет этого больше всего на свете!

Кира поднялась с дивана, нерешительно подошла к Михаилу Ивановичу… и вдруг выпалила:

– Со старым Новым годом, дедуля! – Поцеловала в щеку – и, даже не взглянув на Егора, быстро поднялась по лестнице.

И в стуке ее каблуков снова прозвучало: «У-хо-ди! У-хо-ди!»

– И это все? – удивился Говоров. – Ну, значит, со старым Новым годом. – И приглашающе махнул Егору рукой: – Пойдем выпьем!

Но тот покачал головой и, схватив под мышку куртку, вышел вон.

Таким несчастным и таким оскорбленным он себя в жизни не чувствовал…

Конечно, Михаил Иванович был немало изумлен таким поспешным «отступлением» кавалера, но задерживать его не стал. Честно говоря, он немало испугался, что Кира сейчас возьмет да выпалит: «Я выхожу замуж за Егора!» Но ничего подобного она не сказала, и видно было, что между ней и этим парнем пробежала черная кошка.

Догадка подтвердилась, когда вечером Егор позвонил, а Кира наотрез отказалась подойти к телефону, только буркнула угрюмо:

– Скажи ему, чтобы больше не звонил!

Мирить их, заступаться за Егора Михаил Иванович не собирался. Хватит, намирился уже на своем веку! Вон, мирил-мирил Лилю и Родиона, а что из этого вышло?! Нет, пусть молодые сами со своей жизнью разбираются. А он будет наблюдать со стороны и ни во что вмешиваться не станет. Со всем будет соглашаться.

И Михаил Иванович только плечами пожал – однако не стал спорить, когда Кира сообщила, что будет теперь жить в мансарде. Конечно, ее надо отремонтировать, привести в порядок, но она переедет из своей комнаты сюда. Здесь ей спокойней.

Говоров согласился. В конце концов, Кира теперь в этом доме хозяйка…

* * *

Сергей и Лиля виделись каждый день. И обоим было так странно, что двадцать лет жизни прошли вдали друг от друга, а главное – так же пройдет и дальнейшая жизнь!

«Наверное, единственное, за что мне стоит благодарить собственную глупость, из-за которой я поддалась на уговоры Германа, так это за то, что в мою жизнь снова вернулся Сережа, – думала иногда Лиля. – Конечно, только как друг, но все-таки вернулся!»

Она и сама не знала, радует ли ее или огорчает именно это определение их отношений – просто друзья…

Сергей выполнил обещание и отвел Лилю к своему издателю. Очень барственный и в то же время приветливый, по-старинному галантный, Иван Илларионович Ростопчин сказал, что «Дом с лилиями» прочел, одобрил и будет издавать. Тираж, правда, окажется невелик – книга ведь на русском языке, читательская аудитория не бог весть какая обширная, и гонорар сможет заплатить только в тысячу фунтов.

Услышав это, Лиля онемела. Эта сумма для нее была непредставимо огромной!

Необыкновенно счастливая, вышла она от издателя, но уже на улице привычная грусть овладела ею. И когда провожавший ее Сергей спросил, почему она так печальна, ведь сейчас все очень хорошо складывается, Лиля коротко объяснила:

– Потому что всем этим я не могу поделиться со своими родными. Понимаешь?

– Понимаю. – Сергей сочувственно приобнял ее за плечо. – Скучаешь?

– А ты как думаешь? – Лиля тяжело вздохнула. – Папа с Кирой со мной не разговаривают, маме с Шульгиным звоню – постоянно срывается…

– Да, прослушка не дремлет! – едко усмехнулся Сергей.

– Вот так вот и живу, – проговорила печально Лиля, – как между небом и землей. Здесь я не человек, потому что эмигрантка, а там не человек, потому что предательница. Вот только Аришка меня и держит на этом свете. И ты, Сережа…

Сергей остановился, повернул Лилю к себе. Лиля посмотрела ему в глаза и сказала:

– Знаешь, то, что ты для меня сделал, я никогда не забуду…

Сергей наклонился, поцеловал ее в щеку – и вдруг выпалил:

– Я завтра утром улетаю. Командировка заканчивается, мне нужно возвращаться в Союз.

Лиля даже пошатнулась от неожиданности:

– Подожди… значит, сегодня наш последний день? И… вечер?

В голосе ее звучала робкая надежда. Но Сергей покачал головой:

– К сожалению, есть кое-какие формальности, которые мне нужно уладить до отъезда. Так что… попрощаемся сейчас.

– Прямо здесь? – Лиля растерянно оглянулась.

Они уже были недалеко от дома. Неужели он не зайдет хотя бы на минуточку?..

Сергей сдержанно кивнул:

– Да. Пиши мне. Хотя бы одно слово. Хотя бы раз в месяц. И я буду знать, что у тебя все хорошо.

Лиля прикусила губу. Хорошо? У нее все хорошо?! Здесь, в чужой стране, и… и без него?!

Слезы закипали в глазах, но она постаралась усмехнуться:

– Какое слово?

– Ну, это уж ты сама реши, Карамелька, – улыбнулся в ответ Сергей, снова чмокнул ее в щеку – и ушел.

Лиля смотрела вслед – и ей казалось, что несчастней минуты не было в ее жизни…

На другой день Лиля осталась дома. Эти тысяча фунтов, этот внезапный подарок судьбы, давали небольшую передышку. Теперь можно какое-то время спокойно поискать работу, а не кидаться сломя голову в первый попавшийся ресторан, соглашаясь на самую низкую оплату. Хотя, с другой стороны, что она умеет, кроме как мыть посуду? Вот и сейчас она именно этим и занята…

Лиля невесело усмехнулась. В эту минуту раздался звонок в дверь.

– Ариша, открыто! – крикнула она, подумав, что это звонит дочь, которая вот-вот должна была вернуться из школы.

Однако в комнату вошел Сергей… с букетом лилий в руках!

Лиля только тихо ахнула от изумления – и бросилась к нему.

– Это я, – пробормотал Сергей – и они вдруг принялись целоваться так, как целовались только в юности… Нет, они не могли, не умели целоваться так в юности, потому что были еще слишком наивны, неопытны, а теперь это были поцелуи мужчины и женщины, которые поддались страсти и не могут оторваться друг от друга.

Сначала Сергей обнимал ее одной рукой, потом уронил букет и прижал Лилю к себе так, что она дышала с трудом, но не вырывалась, а только шептала между поцелуями счастливо:

– Сережа, Сережа…

Наконец он чуть отстранился:

– Я в аэропорт. Самолет через два часа. Я просто не мог тебя еще раз не увидеть и не поцеловать…

Она смотрела, слушала, улыбалась блаженно.

– Лилька, я двадцать лет тебя ждал! – горячо говорил Сергей. – И как трус бежал вчера. Боялся напроситься в гости, думал, что… думал, что снова меня прогонишь!

Лиля покачала головой:

– Сейчас я бы не прогнала.

– Милая моя! – бормотал он, целуя ее снова и снова. – Милая моя! Любимая Лилечка!

Издалека, словно из другого мира, донесся автомобильный гудок.

– Мое такси. Пора ехать…

– Ну пожалуйста, ну останься… ну еще чуть-чуть, еще на минуту! – взмолилась Лиля.

Сергей покачал головой. Лицо его стало печальным.

– Сережа, – в тревоге спросила Лиля, – но мы еще увидимся, да?

– Я не знаю, – сказал он отчаянно.

– Как? – растерялась Лиля. – Ты хочешь сказать, что сейчас мы видимся в последний раз?!

Сергей сокрушенно покачал головой:

– Пойми, загранкомандировку получить очень трудно, даже для меня. Могут вообще не выпустить.

– Нет, Сережа… – простонала она в ужасе.

– Тише, тише, только не плачь, Карамелька, – забормотал он нежно. – Я постараюсь… если это в человеческих силах, я обязательно к тебе приеду, я обещаю!