Текст книги "Большая книга ужасов – 87"

Николя-из-под-моста

Они насилу дождались, когда сумерки начали переходить в вечер. Медленно взошел месяц, появились первые звезды, и Бруйяр и Адриан наконец тронулись в путь. Добираться предстояло до Пасси. По прямой дороге не слишком далеко, однако надо было обходить поля, на которых при включенных фарах еще работали комбайны, убирающие урожай и оставляющие за собой аккуратные круглые тюки соломы. По прогнозам скоро должны были начаться дожди, и местные фермеры спешили очистить поля.

Сразу за мостом, миновать который было невозможно, потому что он проходил над линией железной дороги, пришлось подниматься по узкой обочине. Цокот копыт Бруйяра по асфальту казался оглушительным. Дорога шла между горами. Они в Бургундии невысоки, но смыкаются тесно, поэтому пути между ними прокладывали с трудом: кое-где дороги так сужаются и извиваются, что автомобилистам, мотоциклистам и пешеходам нужно было смотреть в оба, не говоря уж о коне, который не хотел попадаться на глаза встречным-поперечным.

Иногда в чаще нервно вскрикивали полусонные птицы, но вообще-то стояла тишина. И в этой тишине особенно остро и волнующе благоухал полуспящий лес. Аромат цветущего белого винограда, опутавшего стволы подступающих к дороге дубов и кленов, словно оплетал не только их, но и всю округу.

Адриан удивлялся, насколько хорошо Бруйяр видит в темноте. Вдобавок он смотрел не только вперед, но как бы и вокруг. Адриан вспомнил, что когда-то читал, что оттого что глаза у лошадей расположены по бокам головы, площадь обзора у них – 350 градусов. Теперь он понимал, что это значит! Было даже немножко страшновато…

Но вот поросшие лесом горы расступились, и по обе стороны дороги потянулись поля, над которыми курился седой туман. В нем было что-то зловещее, и Адриану стало жутко. Ничего не видно, и неизвестно, что или кто скрывается в этом тумане…

Дорога мягко пошла вниз, к ней снова подступили горы. Слева и справа на склонах виднелись очертания садов; потянуло сладким запахом ночных цветов.

Впереди тихо, влажно позванивала река, омывая берега. Казалось, кто-то осторожно перемывает мелкие камешки. Звуки были удивительно мелодичны и напоминали тихую песню без слов, как будто, погруженный в свои мысли человек безотчетно что-то напевал.

А вот и он – сидит на мосту, свесив ноги в воду выше колен и задумчиво смотрит на мягко сверкающие в лунном свете волны. Водит рукой по воздуху, и льется мелодия – красивая, трогательная… Чудеса!

Вдруг человек услышал цоканье копыт и, бросившись с моста в воду, скрылся с головой.

Волны так и вспенились!

«Это Николя-из-под-моста, – подумал Бруйяр осторожно, словно прошептал. – Если кто и поможет нам, так только он…» – И выкрикнул:

– Это Бруйяр из Френа. Покажись, Николя! Сделай милость.

Да ничего он не выкрикнул, разумеется, однако у Адриана создалось полное впечатление, что он слышит громкий голос.

Из воды тотчас высунулась золотоволосая голова. Ярко-синие глаза настороженно всмотрелись в полумрак.

Адриан громко ахнул: волосы у этого человека были совершенно сухими, и на бледном лице ни капли воды!

Ну разумеется, Адриан не ахнул. Звук потонул где-то в глубине мощной головы Бруйяра. Однако незнакомец, похоже, все расслышал и расхохотался:

– Кто ко мне пожаловал! Неужели тот самый Бруйяр из Френа, который попался человеку? Теперь попробуй от него избавиться! Люди – они такие: что заберут – уже не выпустят!

– Да не хочу я ничего забирать, я хочу освободить Бруйяра и сам освободиться! И вообще, откуда ты об этом знаешь? – обиженно воскликнул Адриан.

Ну разумеется, он не воскликнул – только подумал. Но мысли эти прозвучали достаточно громко и вызывающе. Вообще создавалось впечатление, что конь, человек и это странное существо переговариваются как нормальные люди! Адриан не знал, на каком языке идет разговор, однако все трое отлично понимали друг друга.

– Как говорится, слухами земля полнится, – лукаво сообщил незнакомец и тут же представился: – Меня зовут Николя-из-под-моста, и попрошу без фамильярности. Никаких дурацких сокращений от моего имени я не принимаю: Ник, Николя – это не для меня! Теперь поговорим о вас. Итак, коня зовут Бруйяр. А как зовут глупца, засунутого в его тело?

– Адриан Марсо, – буркнул тот.

– А не родственник ли ты некоему Жерару из Френа, более известному как Дэвэн Марсо? – насторожился Николя-из-под-моста.

– Это мой предок, – шепнул Адриан довольно робко, потому что не знал, как может отреагировать странный человек на признание родства Адриана с его прапра… ну, короче, с колдуном Марсо.

– Вот оно что! – восторженно воскликнул Николя-из-под-моста и, подпрыгнув так, что снова оказался сидящим на этом самом мосту, радостно забил ногами по воде.

Адриан снова ахнул, увидев, что его ноги вывернуты коленями назад… а от колен – это ноги рыжего с золотистым отливом коня!

– Ну, расскажи мне что-нибудь про колдуна Марсо! – жадно попросил Николя-из-под-моста. – Я ему очень обязан!

– Пожалуй, ты знаешь о моем предке больше, чем я, – вздохнул Адриан, а Бруйяр добавил:

– Ни я, ни Адриан его никогда не видели. Мы ничего о нем не ведаем. Если нам удастся разъединиться и Адриан обретет человеческое обличье, он найдет записки своего предка, прочитает их и расскажет мне. А я все сообщу тебе, клянусь. Но сейчас позволь мне задать вопрос! О тебе ходит легенд даже больше, чем про колдуна Марсо…

– Неужели? – приосанился Николя-из-под-моста. – Ну, расскажи хоть одну!

– Говорят… – начал Бруйяр, и Адриан приободрился, потому что в первую минуту он подумал, что Бруйяр наврал: просто хочет подольститься к Николя-из-под-моста, а на самом деле никаких легенд о нем и слыхом не слыхивал. Ну что ж, каждому французу и, видимо, каждому французскому коню известна пословица «Искусство нравиться начинается с искусства льстить!». – Говорят, что ты по своей воле мог принимать обличье лошади. И вот однажды ранним утром ты отправился в таком виде пощипать свежую росистую травку, но какой-то хитроумный крестьянин подглядел это превращение, подкрался к тебе и набросил на шею веревку с петлей…

– Ты нарочно выбрал именно эту легенду, чтобы выставить меня дураком?! – оскорбился Николя-из-под-моста и опять плюхнулся в воду.

– Нет-нет! – завопил Бруйяр. – Я ведь знаю, чем кончилась эта история! Я восхищаюсь тобой!

Золотоволосая голова Николя-из-под-моста поднялась над поверхностью.

– Восхищаешься? – спросил он с подозрением.

Бруйяр закивал так усердно, что у Адриана заболела шея.

– А ты рассказал эту историю своему человеку? – спросил Николя-из-под-моста.

– Ну что ты! – воскликнул Бруйяр. – Я бы попросил тебя самого рассказать ее нам.

– Да, – важно кивнул Николя-из-под-моста. – Эта история из тех, которую никому не вредно послушать! – Он словно выпорхнул из воды, уселся на свое излюбленное место и начал рассказывать: – Все было именно так, как ты говоришь. Я устал сидеть на мосту и мечтал повидать свет. Я ведь некоторым образом человек, а люди, как известно, всегда хотят того, чего у них нет. Правда, мальчишка?

Адриан только вздохнул, но Николя-из-под-моста принял это за согласие и продолжил:

– Я обернулся конем, начал бродить по лугам и щипать свежую траву. И попался этому проклятущему крестьянину, который набросил мне на шею зачарованную петлю! Он взвалил на меня столько работы, что и ломовая лошадь бы сдохла. И вдобавок морил голодом да бил, не жалея хлыста. Я просил, умолял его меня отпустить, ведь у него были еще лошади, но он только смеялся надо мной. Петля сдавливала мне горло – и что я только не делал, чтобы ее сорвать! Но чары-то никак не сдернешь! И вот я решил перерезать веревку о лезвие косы. Она стояла в амбаре. Кое-как я повернул ее копытом, улегся наземь поудобней – и давай тереться шеей о лезвие. Я не чувствовал боли и не замечал, что течет кровь. А веревка по-прежнему стягивала мне горло. И вот я почувствовал, как лезвие коснулось яремной вены[26]26
  По яремной вене проходит кровь от головного мозга и обеспечивает жизнеобеспечение организма. Яремная вена находится в оболочке сонной артерии, поэтому иногда ее называют просто сонной артерией.


[Закрыть], и вместе с кровью из меня хлынула жизнь. А в те времена я еще не был бессмертным. И сказал себе: чем жить лошадью на привязи и однажды сдохнуть от непосильного труда, лучше умереть по своей воле. И еще крепче прижался к смертоносному лезвию косы.

Адриан и Бруйяр замерли от ужаса.

– Наверное, я уже умер, а может быть, только умирал – но вдруг передо мной появилось некое создание… это была белая лошадь без головы. Ну да, без головы – однако я услышал ее голос! То есть, понимаете, я услышал, как она спросила меня: «Неужели ты готов умереть, лишь бы не влачить такое существование, какое влачишь сейчас?» Я прохрипел из последних сил: «Да! Я хочу умереть!» Послышался вздох. Моей шеи коснулось ледяное дыхание – и кровь перестала течь. Я почувствовал, что силы вернулись ко мне, поднялся на ноги и уставился на удивительное создание, стоящее передо мной. Я уже говорил, что у белой лошади не было головы – но все же я видел ее глаза! Страшные глаза… Нет, я не могу их описать – их надо видеть. Нет-нет, лучше не надо! – Николя-из-под-моста содрогнулся, обхватил себя за плечи, съежился, но все-таки продолжил свой рассказ: – И белая лошадь сказала: «Меня зовут Матерью мертвых лошадей. Я утешаю умирающих скакунов – и беру под свое покровительство только тех животных, которые не зовут смерть. Они или погибают в битве, или умирают от старости в свое время. Ты первый конь, который не только призвал смерть, но и попытался подчинить ее себе. Так иногда поступают люди. Значит, ты больше человек, чем представитель нашего племени. Если я позволю тебе умереть, это нарушит равновесие между миром живых и миром мертвых лошадей. Поэтому я оставлю тебя жить. И помогу вернуть твое прежнее обличье. Вставай и пойдем со мной!»

Николя-из-под-моста с трудом перевел дыхание и заговорил опять:

– Мы шли довольно долго, прошли через лес и оказались около ограды. За ней лежало поле. В этой ограде был пролом. Рядом валялись груды кольев, досок, веревок, прутьев… словом, всякого материала, который используется для починки оград. Некоторые из этих вещей поросли мхом, такие они были старые! Мать мертвых лошадей сказала: «Эту ограду нельзя починить. Ее построил колдун Марсо, который однажды решил побывать оборотнем. Он сбросил свою одежду, надел на себя волчью шкуру и долго бегал по лесам. Это ему так понравилось, что он едва не забыл свою человеческую суть. Но однажды вспомнил ее и захотел вернуться к людям. Однако колдун Марсо забыл, где оставил человечью одежду, а без этого оборотню, который сам, по своей воле, избрал эту долю, невозможно вернуть прежнее обличье! Чуть ли не год он скитался по полям и лесам, измучился, изверился, но, по счастью, все-таки нашел свою одежду на границе поля и леса, около этой самой ограды. На радостях он так стремительно бросился вперед, что проломил ограду! Торопливо оделся, забросил шкуру в лес, пошел было по полю к деревне, но, вспомнив о горькой доле оборотня, который не может стать человеком, вернулся и зачаровал эту ограду так, чтобы всякий, кто хочет вернуться в свое истинное обличье, будь он человеком, обращенным в зверя, или зверем, обращенным в человека (и такое случается, можешь мне поверить!), нашел спасение, пройдя через этот пролом, который отныне нельзя будет починить. А теперь, бедный зачарованный конь, проползи со стороны поля – только так, чтобы твои задние ноги остались в лесу!» – Николя-из-под-моста схватился за голову и застонал: – Я даже не помню, как это происходило, как мне удалось проползти по земле. Но вдруг ощутил, что снова стал самим собой! Снова принял обличье человека с конскими ногами! – Он радостно засмеялся. – Мать мертвых лошадей показала мне обратную дорогу к моему родному мосту. Знали бы вы, до чего же трудно мне было вернуться домой… Ведь я отвык передвигаться на двух ногах! Но как только окунулся в воды родной Серен – забыл и усталость, и вообще все плохое, что со мной произошло. На прощанье Мать мертвых лошадей даровала мне вечную жизнь, запретив шутить со смертью, и научила играть на невидимой воздушной скрипке – чтобы мне не было скучно на мосту и я бы не отправился снова искать приключений на свою шею. И вот теперь я сижу здесь, по ночам играю или пугаю разных дураков, а днем или рыбачу, но сразу отпускаю рыбу обратно, или строю глазки хорошеньким девчонкам, которые проезжают тут во время верховых прогулок.

– Эх! – не то вздохнул, не то зарыдал Бруйяр. – Как часто я возил здесь этих девчонок! Какие были времена! Как же хочется, чтобы они вернулись! Умоляю тебя, Николя-из-под-моста, научи, как найти ограду, которую нельзя починить! Укажи нам туда дорогу, чтобы мы могли спастись и разъединиться!

– Помоги нам! – отчаянно воскликнул Адриан.

Николя-из-под-моста насупился, покачал головой и отвернулся, буркнув:

– Это невозможно.

Сюрприз

– Очень странно, – проговорил мсье Верьер, подходя к дому и озадаченно поглядывая на дочерей, которые уныло молчали всю дорогу и тащили свои велосипеды, даже не сделав попытки сесть на них. – Вам в самом деле неинтересно, кто у нас в гостях и о каком сюрпризе я говорил?

– Интересно, – буркнула Лиза.

– Ужасно интересно! – буркнула Таня.

На самом деле это их ну совершенно не интересовало! Из головы не шли несчастные Адриан и Бруйяр, до слез доводило собственное бессилие, невозможность им помочь, как-то одолеть эту злодейку Калиго Корней с ее воронами!

Резкое карканье заставило их вздрогнуть. На садовых воротах сидела большая ворона и крутила головой, косясь на людей.

– Пошла! А ну прочь! – крикнул мсье Верьер, сильно хлопнув в ладоши.

Ворона шарахнулась, неуклюже переступив на своих когтистых лапах, а потом снялась с места и с наглой ленцой улетела куда-то в сторону соседского сада.

– Что-то случилось? – насторожилась Лиза.

– Ты чего так рассердился? – насторожилась Таня.

– Вот увидите, что они сделали с машиной мсье Съекля – еще не так рассердитесь! – хмуро бросил их отец.

– С чьей машиной?! – вскричали девочки, не веря ушам.

– С моей, – ответил высокий и очень худой седоватый человек, выглянув из гаража Верьеров. В руках, обтянутых резиновыми перчатками, он держал метелку и совок.

– Вы торопитесь, Съекль, – покачал головой мсье Верьер.

Сестры с удивлением вытаращились на гостя!

– Вы же говорили, ваша машина обработана особым защитным средством от коррозии. Значит, не стоит спешить: эта гадость должна хорошо высохнуть, – продолжал Верьер. – Потом мы ее сметем, а остатки осторожно смоем каким-нибудь хорошим моющим средством. Сейчас вы просто все размажете, и отчистить потом будет труднее. Конечно, если вы настаиваете, можем снова отогнать машину на улицу и полить ее из шланга – но представляете, какая грязь будет вокруг? Соседи нас не похвалят! Поэтому давайте действовать как договорились. Вы переночуете у нас, а утром возьмемся за дело. Кстати, позвольте представить вам моих дочерей. Это Лиза, это Таня. А это, барышни, тот самый Доминик Съекль, книжку которого вы с таким увлечением читали сегодня утром.

– «Суеверия департамента Йонн»?.. – восхищенно прошептала Лиза.

– «Ведьма Калиго Корней и колдун Дэвэн Марсо»?! – восхищенно прошептала Таня.

– Это вы написали?! – воскликнули они хором.

– Признаюсь, – с улыбкой кивнул Съекль. – Эту книгу написал я. Кстати, из всей серии она самая популярная. Почему-то сборники суеверий департаментов Верхняя Гаронна, Манш, Па-де-Кале, Сона и Луара, Вандея, Валь-де-Марн или, например, Кальвадос имели куда меньший успех. А тираж «Суеверий в департаменте Йонн» был распродан мгновенно! Более того, у меня создалось впечатление, что ее прочли не только люди, но и вороны.

– Вороны Калиго Корней?! – Лиза от изумления едва не уронила велосипед, а Таня уронила, но мсье Съекль оказался достаточно галантен и поднял его.

– Польщен… сразу видно, что вы действительно прочли мою книгу! – усмехнулся писатель, передавая велосипед Тане. – Очень может быть, что это были потомки ее ворон. Я шучу, конечно: ведь Калиго лежит в земле!

– В земле?! – возмущенно воскликнула было Таня, но Лиза толкнула ее в бок, и сестра умолкла.

Конечно же, Съекль понятия не имеет, что Калиго Корней ожила и вороны ее тоже ожили! Но сказать об этом нельзя. Как объяснить, откуда они это знают? Кто же поверит, что девочки своими глазами видели эту ведьму и ее свиту?!

– Ну да, ведь колдун Марсо прикончил ее, только не знаю как, ну и ворон ее, очевидно, тоже, – пояснил Съекль. – Но когда я сегодня уезжал из Френа, на мой «Рено» ни с того ни с сего набросились вороны – целая стая. И они, можно сказать, гнали меня всю дорогу до Муляна, заляпав и крышу, и капот, и ветровое стекло так, что я почти ничего не видел и несколько раз чудом избежал аварии. На въезде в Мулян мне встретился комбайн, грохот которого, видимо, напугал птиц, и они оставили меня в покое. Я свернул на обочину, попытался вытереть ветровое стекло – и увидел вашего отца, а он любезно предложил мне приют и помощь.

– Да-да, – поддержал его мсье Верьер, – я как раз отправился искать невесть куда запропастившихся дочерей, как вдруг появился мой знаменитый знакомый, попавший в такую жуткую историю. Осторожней, барышни, ставьте велосипеды в гараж – не испачкайтесь.

У жителей Муляна (деревни, которая возникла несколько веков назад!) гаражами служили огромные старинные амбары, конюшни или каретные сараи. У Верьеров это был именно такой сарай. Раньше там почти наверняка стояла не карета, а телега для сена или зерна и какая-нибудь скромная повозка для людей, а в позднейшие времена вполне могли поместиться два автомобиля и велосипеды взрослых и детей. Еще у стены были сложены или составлены бледно-серые плиты из тесаного камня, некоторые с отколотыми углами, покрытые сетью мелких трещинок, образовавших причудливый узор. Плиты достались мсье Верьеру по наследству от прежних владельцев дома, но применения им пока не нашлось.

Девочки не глядя прислонили велосипеды к этим плитам, в ужасе уставившись на заляпанный птичьим пометом «Рено» Доминика Съекля. Ужасно хотелось зажать нос, но это было невежливо.

– Пошли отсюда, – брезгливо морщась, сказал наконец Верьер. – У нас все-таки ужин впереди, а этот запашок отобьет всякий аппетит.

– Да, момент, я только возьму из машины сумку, – кивнул Съекль, открывая заднюю дверцу и доставая оттуда большой потертый портфель и очень стараясь не испачкаться при этом о грязную дверцу, из-за чего не удержал портфель – и тот упал наземь.

От удара его замок раскрылся, и на гаражный пол выскользнула большая коричневая тетрадь в потертом кожаном переплете. Очевидно, переплетал ее невеликий умелец, потому что из нее вылетело несколько листков, исписанных фиолетовыми чернилами, да и, судя по виду пожелтевшей бумаги, с тех пор прошло немало времени, вот тетрадь и развалилась.

Съекль чертыхнулся, наклонился, подхватил тетрадь и поспешно начал собирать листки, отряхивая их от мелкого гравия, которым был посыпан пол гаража. Ему помогал Верьер. Они не заметили, как быстро переглянулись девочки, убедившись, что обеим пришла в голову одна и та же догадка.

Так вот куда пропала тетрадь колдуна Марсо! Вот кто ее украл из незапертого дома! Вот почему за Съеклем гналась стая ворон! Да, это были вороны Калиго Корней, которые сами охотились за рукописью колдуна Марсо… Конечно, ведьма собиралась ее уничтожить – а если так, значит, в тетради наверняка есть совет, как расколдовать Адриана и Бруйяра.

Не сговариваясь, сестры поняли, что надо делать: Лиза шагнула вперед, словно хотела помочь, и загородила Таню. А та проворно подхватила страничку, лежащую у самых ее ног, и сунула в ту полотняную сумку, в которой девочки приносили еду для Адриана и Бруйяра и которая до сих пор лежала в корзинке на багажнике Лизиного велосипеда. Сумку Таня повесила через плечо, а потом, демонстративно зажав нос и охая, выбежала из гаража. Лиза же осталась помогать собирать разлетевшиеся страницы, но, если честно, не из человеколюбия или желания помочь, а в надежде стащить еще одну.

Увы, ей не повезло. Мужчины оказались удивительно проворными: всё мигом собрали и выскочили из гаража. Лизе пришлось последовать за ними.

Судорожно вдыхая свежий воздух, Верьер передал смятые страницы Съеклю, мельком взглянул на одну из них и прочел вслух:

– «Один человек уверял меня, что сжечь на огне рыбью кожу, птичьи перья или звериную шкуру – верный способ извести всю породу». Мон дьё! – засмеялся он. – Что это у вас? Руководство для браконьеров древнейших времен, судя по виду бумаги? Откуда у вас этот манускрипт?

Лиза приостановилась, насторожившись.

– Я его купил, – охотно ответил Съекль, убирая разрозненные листки и тетрадь в портфель. – Заплатил немалые деньги. Это настоящее сокровище для историка.

Лиза оглянулась на него и вбежала в дом.

Таня топталась на пороге, поджидая ее, и сестра прошептала:

– Он сказал, что купил рукопись. Вот врет, а?!

– Девочки! – послышался сердитый голос мадам Верьер. – Вы что, решили сегодня нас с отцом окончательно вывести из себя? Немедленно мойте руки и накрывайте на стол! Таня, повесь сумку на место! – Она указала на крючок за дверью, куда Верьеры обычно вешали все хозяйственные сумки и сумочки, и Таня, которая уже направилась к двери, чтобы получше спрятать похищенный листок, вынуждена была повесить сумку со своим драгоценным трофеем.

Девочки разочарованно вздохнули и побежали по лестнице наверх, в ванную, которая находилась этажом выше. Стоя перед краном, услышали, как по лестнице поднялись в мезонин отец и мсье Съекль: значит, гостя решено устроить на ночь там.

– Интересно, он портфель взял с собой или внизу оставил? – прошептала Лиза. – Может быть, когда он спустится, мы заглянем в мезонин? Как будто что-то забыли…

Таня решительно кивнула, но буквально через минуту раздался стук в дверь, и отец поторопил их освободить ванную. Выйдя, они увидели, что Съекль держит портфель в руках, с ним и в ванную зашел: понятно – решил ни на минуту не расставаться с драгоценным манускриптом.

Сестрам ничего не оставалось, как спуститься на кухню и начать накрывать на стол.

– Ничего, мы его спросим, где он взял рукопись, пусть ответит! – сурово шепнула Лиза, и Таня сурово кивнула.

Наконец мадам Верьер произнесла традиционное «А табль!»[27]27
  К столу! (франц.)


[Закрыть], все уселись за стол и взялись сначала за дыню[28]28
  Дыню французы обычно едят раньше других блюд.


[Закрыть], а потом за помидоры с моцареллой, оливковым маслом, перцем и морской солью.

Портфель лежал на диване, и Съекль то и дело поглядывал в ту сторону.

Подали кровяные колбаски, поджаренные с яблоками. Только сейчас девочки почувствовали, как проголодались за день! Впрочем, похоже, проголодались все, потому что разговоры начались, только когда дошли до десерта – сыра и фруктов.

– Доминик, вы из-за этой рукописи так беспокоитесь, что глаз со своего портфеля не сводите? – спросил наконец Верьер, и девочки уставились на отца с обожанием: несмотря на свои воинственные намерения, сами задать такой вопрос они бы ни за что не решились: такой моветон![29]29
  Моветон – дурной тон, плохое поведение (франц.).


[Закрыть] Родители бы им этого не простили! – Боитесь, она сбежит?

Съекль усмехнулся:

– Просто не верю своему счастью. Не представляете, сколько лет я за этим манускриптом гонялся! Это ведь знаете что?!

Таня сунулась было вперед и даже открыла рот, но Лиза успела наступить ей на ногу, чтобы не проболталась. Таня любила похвалиться, из-за чего мама со смехом называла ее Гастоном. Ну помните, в «Красавице и чудовище» есть охотник Гастон, который вечно хвастается? Вот и с Таней такое иногда бывало. На счастье, она вовремя прикусила язык, вспомнив, что они с сестрой никак, ну никак не могли знать, что собой представляет заветная тетрадь!

– Это записки того самого Дэвэна Марсо, о котором вы читали в моей книге! – с торжеством заявил Съекль. – Оказывается, они хранились у его потомков во Френе. Я узнал об этом совершенно случайно и просто места себе не находил. Хозяева живут в Париже и появиться в деревне должны только в понедельник. На счастье, туда вчера приехал их сын Адриан…

Девочки быстро переглянулись и навострили уши еще сильней, если это вообще было возможно.

– Я заехал к Марсо, отдал им деньги и попросил разрешения забрать рукопись. Они попытались дозвониться сыну, чтобы предупредить о моем приезде, однако его номер был недоступен. По словам родителей, Адриан часто забывает зарядить телефон. Чтобы мне не пришлось слоняться около дома, если парень куда-то ушел, Марсо дали мне запасной ключ и записку для Адриана, чтобы тот не принял меня за вора. И я поехал. Каково же было мое изумление, когда во Френе я обнаружил открытый дом – и никаких следов мальчика. На полу валялся его рюкзак, на столе подсыхал вчерашний багет с ветчиной… Я подождал, потом поднялся на чердак, забрал заветную тетрадь из старого сундука, где, по описанию мсье Марсо, она находилась, оставил Адриану записку родителей, добавив несколько слов от себя: мол, тетрадь я забрал, но за нее уплачено, свяжись с родителями, сел в машину – и… и вдруг откуда ни возьмись налетела стая ворон! Ну, результаты этого налета вы сами видели. Однако меня беспокоит, что мальчик оставил дом открытым и так и не появился, пока я там был!

– А мы знаем… – гордо заявила Таня, и Лиза, вспомнив про Гастона, снова со всей силы наступила ей на ногу.

Таня так и подпрыгнула, подавившись следующим словом.

– Что вы знаете? – удивился мсье Верьер.

– Мы знаем… мы знаем… – промямлила Таня, пытаясь сообразить, как выкрутиться, но на помощь пришла Лиза:

– Мы знаем, что Калиго Корней превращала людей в лошадей. В вашей книжке прочитали, мсье Съекль! А вы не знаете, как можно коня превратить обратно в человека?

– Ну, есть много способов! – охотно заговорил Съекль. – Например, перекувырнуться через воткнутый в землю нож. Существуют также особые заговоры…

– А если человек как бы соединился с конем? Ну, он одновременно и человек, и конь, понимаете? – нетерпеливо перебила Лиза, и родители поглядели на нее с укоризненным недоумением.

– То есть стал кентавром? – серьезно спросил Съекль.

– Нет, просто он… – начала было Лиза, но вдруг ее внимание привлекло какое-то движение за окном. Сначала показалось, будто ветром принесло ветку и она царапнула стекло. Но внезапно она увидела, что это не ветка, а по стеклу скребет птичья когтистая лапка, над которой появилось бледное лицо с черными глазами, словно прожигающими стекло!

Лиза вскрикнула, и все тоже обернулись к окну, но увидели только, как ветер играет в воздухе сухим сучком.

– Ветер откуда-то взялся, – удивилась мама. – А был такой тихий вечер!

– Откуда ты это взяла – про человека, который соединился с конем? – спросил мсье Верьер.

– Прочитала где-то, уже не помню где, – отважно соврала Лиза.

– Вообще самым верным способом вернуть оборотню его истинное обличье считается уничтожение того, кто его превратил в животное или зверя, – задумчиво проговорил Съекль. – Как говорится, убей злого колдуна – и колдовство рассеется. Но вопрос: как это сделать?

– Вот именно! – воскликнула Таня и наткнулась на недовольный взгляд отца.

Больше не было сказано ни слова. После десерта мсье Верьер включил телевизор: как раз начался старый знаменитый детективный сериал «Луи-антиквар», не раз виденный, но никогда ему не надоедающий, поскольку, как известно, мсье Верьер и сам был неравнодушен к антиквариату.

Тем временем девочки, не дожидаясь, пока мама отдаст команду, убрали со стола и загрузили посуду в машинку. Это был хороший повод сновать из столовой на кухню и, пользуясь этим, незаметно вытащить из висящей почти на самом виду сумки пожелтевший листок, выпавший из заветной коричневой тетради. Потом сестры поднялись в свою спальню. Да, они тоже любили «Луи-антиквара» и смотреть его им тоже не надоедало – но сейчас нашлось дело гораздо важней.