Текст книги "Клеймо красоты"

Да, в этой тишине было что-то пугающее. Ирина на цыпочках прокралась в холл и припала к окошку, выходящему во двор.

Чудилось, она заранее знала, что увидит… В поросшем травою бугорке откинулась дверца и оттуда высунулись могучие плечи Витали. Он подтянулся и выскочил, как пробка из бутылки. Следом, извиваясь всем телом, выползал Змей.

Ну конечно! У погреба оказался еще один выход!

Ирина обежала холл безумным взглядом. В камине полыхают дрова – не больно-то спрячешься! Под стол… за диван… Глупости. Нет ни одного укромного уголка, разве что под лестницей.

О! Лестница на второй этаж! Однако на втором-то этаже ее и будут искать первым делом – и поймают, конечно. И тогда… и тогда…

Не раздумывая, Ирина метнулась обратно в кухню, смела всю нагроможденную на крышке баррикаду, с силой, рожденной отчаянием, откинула люк – и вновь задвинула крышку над своей головой в то самое мгновение, как на крыльце затопал Виталя, оглашая окрестности возмущенным ревом:

– Ирка, сука! Попадись мне!

Ирина слетела с последней ступеньки и растянулась на стылом полу подвала. О господи, хоть бы Виталя оказался и на самом деле таким тупым, как с виду! О господи, хоть бы Змей был лишен кошмарной интуиции, присущей всем представителям его рода и вида! Хоть бы они не догадались, куда подевалась беглянка!

Она вскочила и обхватила руками голые плечи. Как здесь холодно! Бредовая мысль затаиться и дождаться ночи, пока Виталя со Змеем уснут, а потом украдкой выбраться на свободу превратилась в ледышку прежде, чем Ирина успела понять ее нелепость. Нет, надо немедленно найти выход во двор!

Стиснула руками голову, силясь сориентироваться и понять, в какой стороне этого необъятного погреба может находиться дверь. Даже думать не хотелось о том, что Виталя и Змей могли запереть ее снаружи… Где же она, где? Все углы темны…

Ирина напрягла зрение, всматриваясь. Что-то забрезжило справа, она побежала, спотыкаясь. По глазам ударил яркий свет. Ирина инстинктивно рванулась к нему и внезапно оказалась посреди двора, поросшего высокой, давно не кошенной травой.

Какое-то мгновение она не могла понять, что к чему, и вдруг ударила догадка: да она же выбралась! Выбралась из подвала!

Ирина оглянулась – и увидела Виталю, который пялился из окошка второго этажа во двор, словно не верил своим глазам. Не дожидаясь, пока он сообразит, что к чему, Ирина перелетела двор, с силой рванула засов и выскочила из калитки. Увы, снаружи на воротах не было ни засова, ни щеколды. Ничего, у нее еще есть время, пока те двое спустятся во двор, да выбегут на дорогу, да сообразят, в какую сторону она побежала. Может, еще ноги себе переломают на крутой лестнице…

Но пока прямой шанс переломать ноги выпадал ей. Кинувшись вгорячах в глубь леса, Ирина поняла, что и двух шагов не пройдет на своих каблучищах по неровной земле, по бурелому. А пока разуется, столько времени потеряет. Да и не факт, что босиком сможет бежать быстрее, вон какими иглами усыпано все под соснами. Вдобавок лес просматривается насквозь, лучше уж по дороге, вдруг какие-нибудь добрые люди…

Мысли скакали в голове в такт неровным прыжкам по ухабистой дороге. Боже мой, боже, помоги! Ведь и вчера, и ночью, и сегодня утром ты был на моей стороне, будь же милостив ко мне еще немножко!

Нет… Лимит везения исчерпан. Яростно-довольный вопль раздался за спиной. Ирина оглянулась, споткнулась при виде двух знакомых фигур, но все-таки удержала равновесие и зарысила вперед в последней отчаянной надежде на чудо.

Господи, господи боже мой!

Что это? Шум мотора? Нет, просто ветер гуляет в вершинах сосен, гуляет, гуляет…

Мотор ревет!

С удвоенной энергией заработали ноги.

– Помогите! – пронзительно завопила Ирина, простирая вперед руки. – Спасите, люди добрые!

И замерла при виде автомобиля, выскочившего из-за поворота дороги, как хищный зверь.

Зверь, воистину – черный зверь с тупой мордой и непроницаемым взором зеркальных глазищ, с огромными шипастыми лапами, на которых он передвигается с жуткой, фантастической скоростью. Нет, на этаких автомобилях добрые люди не ездят…

Да это же подмога! Только не ей, а Витале со Змеем! Такие же братки, отморозки, бандиты!

Захлопали дверцы, высокий парень с угрожающим выражением лица выпрыгнул на дорогу, за ним другой, со страху показавшийся Ирине схожим с первым, как брат-близнец, потом третий…

В последнем припадке ужаса Ирина метнулась на обочину, но тут же запуталась в собственных ногах и упала на колени, громко зарыдав от злости и бессилия.

Чьи-то руки схватили ее за плечи, рывком подняли.

– Ф-фу, стыдобища! Прикройся!

Зеленые глаза укоризненно блеснули у самого ее лица. Ирина машинально приняла что-то в руки, взглянула. Это был головной платочек – белый, ситцевый, в меленький горошек.

Понадобилось немалое напряжение мозга, чтобы Ирина поняла, зачем ей платок. Бог ты мой, она ведь голая по пояс! А следующее мыслительное усилие помогло сообразить, что протягивает ей платок та самая деваха в красном сарафане, которую Ирина совсем недавно видела за околицей Осьмаков в компании коровы.

Правда, на сей раз коровы рядом не было. Зато был черный зверь на колесах и три парня, которые с угрожающим видом двинулись… нет, совсем даже не к Ирине.

К Витале со Змеем!

* * *

– Как вам это вообще в голову пришло?! Ведь такой риск!

Катерина устало пожала плечами. Этот вопрос ей за вечер задали раз шесть, не меньше. Сначала наряд, присланный из отдела охраны, – ее спасители. Потом опергруппа из районного отделения милиции, вызванная разбираться с двумя схваченными грабителями. Теперь этот капитан в дежурке отделения, куда все наконец приехали. Заглянул в дверь еще какой-то высокий парень, посмотрел с любопытством на Катерину, словно тоже хотел спросить: «Как вам это пришло в голову?!» – но ничего не спросил, только смешно взъерошил светлые волосы и исчез.

Катерина устало вздохнула.

– А что было делать? Видите ли, номер нашего пульта охраны – 65-41-18. А у той женщины – 65-18-41. Легко ошибиться, правда? Я ошибалась несколько раз, и, наверное, не только я. И она привыкла, что к ней то и дело звонят люди и говорят: поставьте на охрану или снимите с охраны. Сначала она объясняла: вы не туда попали, злилась, а потом, видно, надоело. Не знаю, может, она вообще по жизни пофигистка, или чувство юмора у нее такое своеобразное, только она больше никому ничего не объясняет. Говорит: «Нет проблем!» – и все. Я как раз на прошлой неделе нечаянно ей позвонила, назвала свой номер, все такое, а потом сообразила: на пульте говорят: «„Ока“ номер…» – ну, свой служебный код называют, и таких словечек – нет проблем! – от них не услышишь. Я сразу перезвонила куда надо. А сегодня подумала, когда этот «чулок» сам решил снять охрану: если звонок на пульт не поступит, они должны, должны будут прислать машину!

В эту минуту в соседнюю комнату вошел человек. Кабинет был пуст, однако свет горел, и окно стояло настежь, несмотря на глухую ночь. Человек осуждающе покачал головой, подошел к окну и взялся за створки, но в это мгновение до него долетел мужской голос из соседнего кабинета.

– А если б этой вашей «пофигистки» не оказалось дома? Или она сказала бы, что не туда попали? Или кто-то другой взял бы трубку? Что тогда? – с детским любопытством спросил капитан.

– Не знаю, – растерянно поглядела на него Катерина. – Тогда он меня застрелил бы, наверное.

– Ну, вообще-то задержанные не показывают, что шли на «мокруху», – проговорил приехавший с Катериной оперативник. – Будто бы тот, который их нанял, просто заплатил им за участие, сказав: все, что сможете унести, – ваше. И никаких разговоров о… Они, дескать, даже не знали, что у него пистолет при себе.

– Ну ты даешь, А́сипов, ты даешь! – восхитился капитан. – Они тебе что, в расстрельной статье должны с порога сознаться? Сейчас наплетут, что впервые в жизни видели этого типа, а на самом деле…

– А знаете, очень может быть, – задумчиво перебила Катерина. – У меня тоже создалось такое впечатление, что они – случайная компания.

– Это почему ж вы так решили?

– Ну, например, те двое испугались, когда запищала сигнализация. А «чулок» знал, что она есть, или предполагал. Если бы они работали сообща, он должен был их предупредить о сигнализации, верно?

Человек в соседней комнате задумчиво кивнул. Он вроде бы даже забыл, что собирался закрыть окно, потому что в два шага вернулся к двери, погасил свет и опять подошел к подоконнику. Более того, он сел, устроился поудобнее и принялся внимательно слушать.

– Ну, это так, психология, – отмахнулся капитан. – Хотя и не исключено… Во всяком случае, задержанные уперлись, мол, этот парень нанял их около стекляшки, наобещал златые горы и реки, полные вина, и таким образом образовалась преступная группировка. Теперь такой вопрос, Екатерина Дмитриевна. Что конкретно они могли искать в вашей квартире?

– Представления не имею, – пожала плечами Катерина. – Я уже говорила вот… товарищу. – Она кивнула на оперативника со странной фамилией А́сипов. – У меня в самом деле нечего взять. Я живу очень просто, долларов дома не храню, да и рубли…

– Насчет рублей вообще интересно, – подхватил Асипов. – У гражданки Старостиной имелась сумма денег около двух тысяч деноминированных рублей, положенных в ящик тумбочки. Там же находились и документы: диплом об окончании вуза, паспорт, сертификат на приватизированную квартиру, еще некоторые бумаги, несколько фотографий на документы, какие-то письма. И в одном полиэтиленовом пакете со всем этим гражданка Старостина хранила деньги…

Капитан укоризненно покачал головой. Он явно не одобрял, что деньги, пусть и не самые большие, валялись у гражданки Старостиной, можно сказать, где попало.

Катерина огорчилась. Ей понравился этот капитан, так восхищавшийся ее сообразительностью, с ним было легко разговаривать, ему хотелось снова и снова объяснять, что и как происходило, а теперь он рассержен на гражданку Старостину, и очень сильно. «Ну и дура же она!» – подумала Катерина, и только потом вспомнила, что гражданка Старостина – это она сама и есть.

– Грабитель явно искал что-то среди документов, – продолжал Асипов. – Нашел, не нашел, это нам неизвестно, хотя гражданка Старостина показывает, что ничего не исчезло. Однако все документы он расшвырял как попало по комнате и деньги тоже небрежно бросил в угол. Один из задержанных, у которого они были изъяты при обыске, показал, что подобрал их на полу, что нанявший его с приятелем незнакомый человек их просто бросил, будто ненужные.

Человек, сидевший на подоконнике, задумчиво посмотрел на звезды, словно спрашивал их: что же искал «чулок» в квартире гражданки Старостиной? Звезды таинственно мигали.

– Загадочно, – пробормотал в эту минуту капитан. – И что, гражданка Старостина… то есть, извините, Екатерина Дмитриевна, и что, в самом деле ничего не пропало?

Катерина пожала плечами:

– Говорю же, особо пропадать было нечему. Рубли ему не понадобились, драгоценности все на мне, вот, колечко, цепочка и сережки, но их не тронули. Может, просто не успели. Все остальные украшения – бижутерия, совсем дешевая. И документы все на месте. Насчет точного количества старых фотографий не скажу, но вряд ли этот «чулок» пришел, чтобы взять на память мои фотографии, верно?

«А почему бы и нет?» – подумал человек на подоконнике.

– Да, вы, наверное, правы, – согласился капитан, меряя взглядом Катерину.

Капитан совершенно не собирался обижать гражданку Старостину, просто сейчас, среди ночи, ему было не до тонкостей и деликатностей. Ну кому, скажите на милость, придет в голову врываться в квартиру, чтобы взять на память фотографию скучной, можно даже сказать, унылой женщины, которой на вид двадцать пять, а возможно, и на десять лет больше, худой, бледной, а точнее, бесцветной, с гладкими русыми волосами, закрученными на затылке в куцый узелок? Гражданка Старостина Екатерина Дмитриевна не предпринимала ни малейших попыток как-то приукрасить себя, словно давно смирилась со своей заунывной внешностью.

«Голова у нее, конечно, работает, вон как обставила грабителей, но мордашка… А может, ее и не волновало никогда, как она выглядит, есть ведь такие женщины, как их, синие чулки, что ли», – подумал капитан, который все-таки чувствовал, что ляпнул что-то не то.

Впрочем, сейчас это не имело никакого значения: в отделение милиции люди приезжают среди ночи отнюдь не для того, чтобы обмениваться комплиментами.

Человек в соседней комнате зевнул.

– Хорошо, – подавив зевок, сказал капитан. – Вернемся к нашему фигуранту. Вы показываете: лицо закрыто чулком. Но этого мало. С такими показаниями мы далеко не уйдем. Все-таки были у него брови, нос, голова, у головы была какая-то форма, рост опять-таки был какой-то. Вы же видели всех троих около магазина, тогда на нем еще не было чулка. Хоть что-нибудь вы должны были зафиксировать в памяти! Прошу вас, сосредоточьтесь, Екатерина Дмитриевна.

Услышав этот вопрос, человек в соседней комнате даже чуть свесился с подоконника во двор, чтобы лучше слышать.

– Да я ведь его не видела, – тихо сказала Катерина. – На компанию у «стекляшки» не глядела. Один из них был смуглый, другой весь какой-то скомканный, а он мне вообще в память не врезался. Только кепку его помню. Наверное, он очень обыкновенный, без особых примет. Бывают такие люди, вы знаете.

Капитан посмотрел на нее и кивнул: бывают, что и говорить!

– Он вел себя очень сдержанно, – продолжала Катерина. – Говорил приглушенным голосом. И даже после того, как стрелял в дверь ванной, после того, как понял, что все пропало и надо бежать, он угрожал мне все так же ровно, спокойно, мертвенно. Наверное, он очень редко выходит из себя и прекрасно контролирует ситуацию.

Она умолкла. Капитан несколько секунд смотрел на нее, ожидая продолжения, потом пожал плечами и разочарованно сказал:

– Ну, это опять же психология! Значит, доведись вам встретиться с этим парнем лицом к лицу, вы пройдете мимо и не узнаете его?

– Если лицом к лицу… – задумалась Катерина. – И если он опять будет говорить таким мертвым голосом…

Человек в соседней комнате закатил глаза, словно хотел сказать: «Ну, это уж чересчур. Слишком много если!»

– Хорошо. Сделаем фоторобот согласно показаниям задержанных, а вы посмотрите, может, что-то и добавите. Но это уже завтра, – сказал капитан. – Приходите часикам к двенадцати, займемся этим делом. А сейчас пора домой, спать.

Асипов громко зевнул, но тут же спохватился и прикрылся ладошкой.

– Спать? – испуганно спросила Катерина. – Я что, поеду домой? А если он вернется?

Человек в соседней комнате, сделавший движение спрыгнуть с подоконника, насторожился.

– Кто и зачем? – спросил капитан, и в его голосе впервые за все время прозвучали нотки раздражения.

– Ну, этот, «чулок», – робко подсказала Катерина. – Он, кажется, так и не нашел в моей квартире того, что искал, но не просто же в гости он ко мне приходил, верно?

Асипов хихикнул.

Человек в соседней комнате усмехнулся уголком рта.

– Ну? – сердито сказал капитан.

– Ну и вдруг он ночью вернется?

– А вы ему что, откроете? – полюбопытствовал капитан с плохо скрываемым ехидством.

Хихикнули в ответ сразу трое: Асипов – искренне, человек за стенкой – презрительно, Катерина – нервно:

– А если он через балкон заберется?

– А вы балкон на ночь закройте, – посоветовал капитан. – Ну а сейчас, чтобы вы не волновались, вас отвезут на нашем транспорте, вон сержант вас проводит, осмотрит квартирку на всякий случай.

Асипов посмотрел по сторонам, словно искал, нет ли здесь какого другого сержанта, кроме него. И, не найдя никого, понурил голову.

– А вы что, думаете, он сейчас уже там, ждет меня? – испуганно спросила Катерина. – Господи! Ведь он оборвал сигнализацию, квартира не сдана на охрану!

– А вот это – плохо, гражданка Старостина, – сухо сообщил капитан. – Между прочим, на его месте я бы этим воспользовался.

Человек соскочил с подоконника и метнулся к двери. Он двигался очень быстро, но каждое его движение было бесшумным, как у рыси. Он успел выскочить за дверь и даже немного пробежал по коридору, когда из соседнего кабинета вышли Катерина, капитан и Асипов. Человек мгновенно сменил свои размашистые прыжки на неспешную, чуточку усталую походку, однако не выдержал и оглянулся. Смерил всех троих взглядом и повернул за угол, к лестнице, ведущей на первый этаж.

– Я его уже видела, – задумчиво сказала Катерина.

– Кого? – спросил Асипов, который спал на ходу.

Холл первого этажа был пуст, но сумеречная тишина длилась только мгновение. Распахнулась настежь дверь, и омоновец, ухмыляясь во весь рот, вогнал в отделение трех размалеванных девчат, одетых чисто условно, как дань приличию. На одной вообще было намотано только банное полотенце. Другая девушка горько, с подвывом плакала, держась за подбитый глаз. Вслед за девицами втащили, заломив ему руки за спину, огромного красивого парня, потом пинками препроводили еще нескольких…

– Субботник, что ли, привезли? – пробормотал Асипов, по стеночке пробираясь к выходу и делая Катерине знак следовать за собой.

Капитана закрутила многоголосая человеческая волна. Катерина даже не успела проститься с ним, как дверь закрылась.

Они с Асиповым сели в «Волгу» и через несколько минут были около Катерининого дома.

– Подожди меня, – сказал сержант шоферу. – Я сейчас, осмотрю квартиру – и назад поедем.

– Дай закурить.

Асипов начал шарить по карманам. Всполошенно закричала какая-то птица, и он уронил спички.

Катерина поежилась от вечерней сырости, оглядываясь на темную массу деревьев, сгрудившихся в конце двора. Птица еще раз сердито крикнула и улетела, шумя крыльями.

Асипов первым вошел в квартиру, прошарил все углы, даже под диван заглянул и удовлетворенно зевнул:

– Ну, я пошел. Спокойной ночи. – Взглянул на несчастное лицо хозяйки и замешкался: – Хотя… знаете что? Вы ведь все равно боитесь, да?

– Боюсь, – угрюмо призналась Катерина.

– Давайте сделаем так. Вы свет в комнате погасите, а на кухне пока не выключайте. Не полная темнота, не так страшно будет. А часика, к примеру, через два я нарочно заеду к вам проверить, как дела. Придумаем сигнал, просто на всякий случай. Ну… если вам станет совсем худо, вы включайте свет в комнате. Если же заснете и не захотите, чтобы я вас побеспокоил, погасите везде свет. Договорились?

Катерина задумчиво поскребла ногтем косяк, на который опиралась. Она подумала, что человек, мечтавший ее убить, может каким-то образом все-таки проникнуть в квартиру еще до истечения этих двух часов, сделать то, что хотел, и уйти, аккуратно выключив за собой свет.

Но она ничего не сказала Асипову. Кто его знает, может, он правильный мент, кажется, так это называется, и решит, что его долг – остаться караулить гражданку Старостину. Тогда еще и его убьют. Да и вообще…

– Ну, договорились? – пробормотал Асипов, зевая на разрыв рта и думая сейчас только о том, что успеет вздремнуть в машине, а потом найдет в отделении свободную каморку и хоть на час, хоть на полчаса прикемарит украдкой! – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – прошептала Катерина, запирая за ним дверь.

Потом она погасила люстру и в полутьме, при слабых отсветах из кухни, начала стелить постель.

* * *

Что-то пыхтело, кряхтело и звучно чавкало за спиной, а также стукалось глухо. Топталось множество ног. Иногда земля вдруг начинала гудеть, словно от падения чего-то тяжелого.

Ирина все еще стояла на коленях, прижав к груди платочек, не в силах не только подняться, но и обернуться, посмотреть, что же происходит за ее спиной. Что-то страшное, судя по разгоревшемуся лицу девахи в красном платье, которая топталась рядом, стиснув на груди руки и азартно блестя глазами.

Наконец взгляд ее снова упал на Ирину.

– Обезножела, что ли? – спросила с брезгливой жалостью. – Давай помогу!

И, ловко ухватив под мышки, вздернула Ирину на ноги.

– Эх а-яй, ну и каблуки! – хмыкнула чуть ли не испуганно. – Как ты на этих ходулях хоть шаг сделала? А ну, повернись, платок завяжу.

Ирина только и могла, что тупо смотреть на энергичное румяное лицо, яркие зеленые глаза. Тогда деваха развернула ее, как тряпичную куклу, к себе спиной и ловко завязала концы платка между лопатками. Платок оказался довольно большим и спереди прикрыл не только грудь, живот, но и немножко бедра.

– У тебя булавочки нет? – озабоченно спросила деваха, шныряя глазами от Ирины к какой-то бесформенной темной куче, мотавшейся по дороге. – Еще бы на заднице застегнуть – и хоть на бал.

Ирина захихикала. Все плыло у нее перед глазами, ноги подгибались, однако вдруг сделалось дико смешно: ну куда она пришпилила бы эту булавочку, прямо к телу, что ли?!

– Хотя да, – хохотнула и деваха. – Что я говорю! У меня же у самой есть.

Она провела рукой по карману и отколола с изнанки преизрядную булавищу.

– Бабка дала, – пояснила деваха, отшагнув за спину Ирины и стягивая нижние концы платка чуть ниже попы. – От сглазу. Ну, вот и все. Ты только садись покуда осторожнее, не дай бог, расстегнется да вопьется – так заорешь…

И внезапно заорала сама:

– Петька! Сзади!

У Ирины от этого вопля, перекрывшего все допустимые децибелы, даже в глазах прояснилось. И она увидела, что темная кряхтящая масса, которая мечется по дороге, – это пять дерущихся человек.

Двое были ей знакомы – слишком хорошо знакомы… Виталя и Змей. Трое других… вроде бы она их тоже где-то видела. Ну конечно, это они так своевременно прикатили на черном автомобиле. Спасители! Сейчас они измолотят этих ненавистных отморозков, в порошок их сотрут! Все-таки их трое, а тех гадов только двое! Так их, так!

Ирина всхлипнула от избытка чувств.

– Да ладно-ка, – покосилась деваха. – Чай отобьются, ребята крепкие.

Ирина взглянула на нее дикими глазами, не понимая такого сочувствия к избиваемым злодеям, однако, всмотревшись в картину боя повнимательнее, поняла, что грани между избиваемыми и избивающими были порядочно стерты.

Численное преимущество мало что давало защитникам Ирины. Виталя стоял неколебимой скалой. Вдобавок у этой скалы имелись мощные ручищи, которые мелькали, будто крылья ветряной мельницы при урагане. Их стремительные движения почти невозможно было уловить, однако то один, то другой нападающий отлетали на дорогу, мгновение валялись плашмя, оглушенные, потом, словно спохватившись, вскакивали и бросались вперед, чтобы снова нарваться либо на удар Витали, либо на неуловимый бросок Змея. Он, чудилось, прошивал эту кучу малу своим цветастым телом, будто иголка с ниткой, предпочитая нападать сзади и бить по самым чувствительным местам, потому что оттуда, где появлялся Змей, то и дело слышались болезненные вскрикивания.

– Петька! Дай ему бодка! – вдруг заорала деваха.

Из переплетения тел вырвалось одно, в серой рубахе, и, словно только и ждало подсказки, с силой ударило Змея в живот раскосмаченной русой головой. Громко ахнув, Змей отлетел на несколько метров и, распростершись у самых колес автомобиля, остался недвижим.

– Маришка, в машину! – крикнул русоголовый, на миг блеснув такими же зелеными, как у девахи, глазами, и снова ринулся в гущу боя.

– Командует еще! – обиженно буркнула деваха, однако послушно двинулась к автомобилю, волоча за собой спотыкающуюся Ирину.

– Это ты, значит, Маришка? – догадалась та, когда обе девушки забрались внутрь и прилипли к стеклам.

– Ну, – кивнула деваха, не оборачиваясь. – А ты кто?

– Ка… Как мое имя, ты имеешь в виду?

– Ну, хоть имя скажи.

– Ирина. Ира.

– Иришка, значит. Маришка с Иришкой сидели в затишке, – проворчала деваха, втискиваясь носом в стекло и нетерпеливо теребя подол сарафана. – А мужички давали друг дружке тычки.

– Спасибо тебе, – пробормотала Ирина, только теперь осознав, кому обязана своим спасением. – Это ведь ты парней привела?

– Ну да, увидела, как тот слон тебя гнет, – и подняла на деревне крик. Ребята сразу схватились – и ходу.

– А говорят, там только старики да старухи…

– Старик, – уточнила Маришка. – Один старик на всю деревню, остальные жители – пять бабок. А на этих парней просто повезло, они буквально за час до тебя приехали по всяким делам. Я их и не знаю толком никого, кроме Петьки. Вроде бы вон тот, в синей майке, каратист, – Сергей, это его машина, а который в черном – Павел. Ну а в серой рубахе – Петруха.

Ирина добросовестно пыталась различить цвета, но черное, синее и серое пятна перемещались слишком быстро.

– У Петрухи глаза точь-в-точь как у тебя. Он твой брат? – спросила она, рассудив, что постороннего человека не станут называть уменьшительным именем. Маришка бросила на нее странный взгляд, потом снова отвернулась к окну:

– Друг брата.

– А-а…

Действительно, это многое объясняло!

Судя по напряженным Маришкиным плечам, ей совершенно не хотелось продолжать светскую беседу. Теперь соотношение сил было трое на одного, однако рыжеволосая скала по имени Виталя все еще казалась неколебимой, несмотря на то, что каратист Сергей и крутился вкруг своей оси, и размахивал пяткой, и кричал пронзительным голосом. Скале все было нипочем, разве что нос у Витали сделался расквашен и глаза заплыли. Однако и противники выглядели не лучше, а конца сражению не предвиделось… Вдобавок на земле началось какое-то шевеление, и Ирина с ужасом увидела, что оживает поверженный Змей.

Он поднялся сначала на четвереньки и какое-то время стоял так, ошеломленно мотая головой. Потом выпрямился и шатучей походкой двинулся в бой, однако Ирина успела увидеть, как рука Змея скользнула в карман и выхватила оттуда что-то длинное, блестящее. Нож!

– Нож! – выдохнула Ирина.

– Нож! – завопила Маришка, ныряя рукой под сиденье, выдергивая оттуда монтировку, а затем вылетая из машины. – Петька! У него нож!

Со сверкающими глазами, румяная от ярости, в красной, словно бы обагренной кровью одежде, она была сейчас похожа на какую-нибудь былинную девку-богатырку, а то и вовсе на Магуру-перуницу, славянскую валькирию. Маришка сделала мощный взмах, готовая смести Змея с лица земли монтировкой, подобно тому, как хоккеист сметает шайбу со льда клюшкой, однако Петруха успел выхватить грозное оружие из слабых женских ручек и подсек Змея под коленки. Словно подломившись, он грянулся оземь и вновь сделался неподвижен. Нож подлетел к ногам Петра, и тот азартно пнул его, да так, что просверк прочертил подлесок обочь дороги и исчез.

Эта мизансцена на какое-то мгновение отвлекла внимание основных боевых сил и дала Витале возможность передохнуть. Однако передыхал он очень своеобразным образом: не вытирал, к примеру, пот со лба, а, подобно Змею, сунул руку в карман и достал из широких штанин… нет, не нож, а пистолет.

Черный ствол нахально уставился на отпрянувших парней:

– А ну, девку сюда! Сами убирайтесь, пока я добрый. Ирка! К ноге!

Маришка громко ахнула. Ирине почудилось, будто сердце сжалось маленьким ледяным комочком. Втиснулась в спинку сиденья, обхватив себя руками, зажмурилась, словно надеясь, что все страшное сейчас исчезнет…

– По-моему, силы равны, – долетел до нее задыхающийся голос.

Маришка ахнула снова.

Ирина решилась открыть один глаз, но как-то так получилось, что распахнулись оба – изумленно. Сергей тоже держал пистолет! Другой рукой он приподнимал голову Змея, к виску которого и был приткнут ствол:

– Уходи, а то… Считаю до трех, потом щелкну твоего размалеванного приятеля.

Голос его звучал негромко, но была в нем такая леденящая душу решимость, что по Ирининой спине побежали мурашки, а на окровавленном Виталином лице появилось растерянное выражение.

Все застыли, меряя друг друга взглядами. Маришка нетерпеливо теребила руками сарафан. У нее был вид римской матроны, которая, склонившись к арене, где валяется поверженный гладиатор, настойчиво опускает большой палец, подавая тем самым знак: «Убей его!» – однако никто не обращал на нее внимания.

Вдруг разбитые в лепешку губы Витали дрогнули и раздвинулись в подобии улыбки:

– Да ну… Да вы чо, мужики? Из-за бабы – на мокруху? Ладно, по своим! Девку забирайте, черт с ней. Она не наша, мы ей ничего не сделали.

– Как не сделали? – вылетела вперед Маришка. – А платье? Когда я ее с тобой в машине видела, она была в платье!

– За гвоздик зацепилась, – буркнул Виталя.

– За гвоздик!.. – взвизгнула было Маришка, но Сергей схватил ее за руку и сдержал боевой порыв:

– Ладно, хватит на сегодня. Пусть забирает своего индейца.

Виталя, оскалясь от злости, спрятал пистолет в карман и наклонился поднять Змея.

Сергей тоже убрал оружие и, не оглядываясь, пошел к автомобилю, одной рукой убирая со лба взмокшие волосы, а другой поддерживая Павла, который ощутимо прихрамывал.

Петр отступал последним, настороженно оборачиваясь на Виталю и Змея, словно ожидал от них еще каких-то подвохов, и подталкивал Маришку, с лица которой никак не сходило воинственное выражение.

Молча, тяжело дыша, набились в автомобиль. Сергей завел мотор, дал задний ход и ехал так до тех пор, пока распростертый Змей и склонившийся над ним Виталя не скрылись из глаз.

Начал разворачиваться. Дорога была узкая, автомобиль сначала сунулся за обочину задними колесами, потом передними. Всех швыряло друг на друга. Павел болезненно охнул.

– Что, попало? – встревоженно обернулась с переднего сиденья девка-богатырка. – Давайте остановимся, посмотрим, что с ногой. Вдруг перелом?

– Упал, очнулся – гипс… – пробормотал Петр, который сидел рядом с Ириной и деликатно старался держаться от нее подальше, однако это ему не очень удавалось, особенно когда при разворотах их швыряло друг на друга.

– Ох, лучше не надо останавливаться, – морщась и улыбаясь одновременно, попросил Павел. – Нету у меня никакого перелома. К тому же заимка тут недалеко, этот рыжий примат вполне успеет добежать и вернуться, к примеру, с автоматом. А то и с пулеметом! От таких маразматиков всего можно ожидать. А у нас всего один ствол.

– Это точно, – кивнул Сергей, выравнивая наконец автомобиль. – Зажигалки-автомата, тем более – пулемета у меня нет.

Последовала минута молчания, во время которой Сергей вынул из кармана свой пистолет, спустил курок… из ствола бесшумно выплеснулось пламя и образовало ровный язычок.

– Ой… – пискнула Ирина и вдруг принялась хохотать, как сумасшедшая. Да и все уже хохотали, не в силах справиться с накатывающими приступами смеха, падая друг на друга от толчков и обессиленно постанывая.

При очередном повороте дороги Ирину просто-таки забросило Петру на колени, что вызвало новый обвал хохота. В это мгновение Маришка оглянулась, и ее зеленые глаза встретились с залитыми слезами смеха глазами Ирины. Маришка тотчас же отвернулась, и в кабине снова воцарилось безмятежное веселье.

Однако теперь смеялись все, кроме Ирины, впрочем, это было вполне объяснимо, поскольку именно в эту минуту расстегнулась внушительная Маришкина булавка.