Текст книги "«Ярость богов»"

Этот человек подошел к нему на последней ярмарке миллионеров. Они не были знакомы, но от довольно молодого еще мужчины исходило ощущение властности и уверенности, которое дается только привычкой распоряжаться очень большими деньгами и судьбами людей.

Мужчина сказал, что ему нужен посредник, который мог бы провести экспертизу и купить на аукционе драгоценности. Павел Генрихович кивнул понимающе. Ничего необычного в такой просьбе не было. Многие люди не хотели лишний раз демонстрировать свое богатство и приобретали ценные вещи – картины, антиквариат, драгоценности – через посредников.

Узнав, что речь идет об одном-единственном драгоценном камне, Павел Генрихович испытал некоторое разочарование. Но в ходе дальнейшей приятной беседы за коньяком и сигарами выяснилось, что это артефакт с именем, и ювелир воспрянул духом. А уж услышав сумму предложенного гонорара, и вовсе был приятно удивлен.

Заказчик выдвинул два условия: полная секретность и неразглашение его имени (которое пока ровным счетом ничего ювелиру не говорило) и проведение геммологической экспертизы. А в качестве эксперта потребовал привлечь эту пигалицу, Мириам. Павел Генрихович мысленно чертыхнулся, но желание клиента, к тому же так щедро оплаченное, нельзя не уважить.

То есть дело выглядело простым и приятным, пока до него не добрался Михаил, начальник службы безопасности Павла Генриховича. В обязанности службы безопасности, помимо непосредственной охраны объектов (магазинов, складов, домов руководства и непосредственно начальника), входил сбор информации о крупных и солидных клиентах. А также о клиентах сомнительных и перспективных.

Сначала Михаил пришел и несколько обескураженно доложил, что не может ничего толком выяснить о новом клиенте. Имя, отчество, фамилия никому ни о чем не говорят. Счета в банках имеются и немалые, живет на широкую ногу, но откуда взялся, совершенно непонятно. Отпечатки пальцев ни по каким базам не проходят, паспорт австралийский, хотя какой он австралиец… Зато Михаил сумел собрать неплохое досье на рубин, которым так живо интересовался клиент. Впрочем, история «Ярости богов» читалось как исторический роман с элементами фантастики, и Павел Генрихович не очень-то поверил этим сказкам. И тем не менее у него появились нехорошие предчувствия.

А затем разведка донесла, что он не единственный желающий приобрести бесценный рубин. Это было предсказуемо – на то и аукцион. Но службе безопасности удалось выяснить имена двух других претендентов на обладание «Яростью богов». Впрочем, имена – лишь видимость. Важно, кто за этими именами прячется. Один был арабский шейх. Не подарок, но он хотя бы богат, а если ему еще и дядя поможет (если отвлечется от любимых верблюжьих гонок), то они и камень Каабы купят, не то что какой-то рубин.

Но вот другой покупатель… это совсем откровенная ширма для целой группы не слишком богатых, но зато очень воинственных людей. То, что они подали заявку на участие в аукционе, могло означать две вещи: либо они вдруг нашли очень много денег, либо… либо рассчитывают, что ряды покупателей должны сильно поредеть.

И это только двое. Всего заявлено пять участников. Еще двоих он не знает. Его ребята из службы безопасности землю роют, пытаясь установить имена других претендентов на обладание исторической реликвией, но пока все безрезультатно.

Павел Генрихович очнулся от неприятных мыслей, захлопнул альбом, чтобы не видеть желчного и насмешливого лица графа Цепеша, и вызвал к себе начальника службы безопасности.

– С этого часа, – негромко говорил он Михаилу. – все переходим на военное положение. Помнишь, мы с тобой разрабатывали сценарий на случай дня Х? Так вот, этот день настал.

– Надолго? – деловито спросил начальник охраны.

– Не знаю, Миша. Минимум на неделю. Надеюсь, все решится в день аукциона. Но до того момента нужно следить за всеми лицами, причастными к истории с рубином… И семья… я не хочу, чтобы кто-нибудь добрался до моих детей. Где они сейчас? На Сейшелах? Кто с ними? Ты им веришь? Хорошо… Скажи, чтобы не расслаблялись, у них там не отпуск. Свяжись с местной полицией, пусть тоже поглядывают. В Москву ни ногой, пока я лично не разрешу.

Михаил, кадровый разведчик и бывший одноклассник, кивнул и пошел претворять в жизнь тщательно продуманный и подготовленный план охраны семей Павла Генриховича и Семена Исаевича. А также надо ввести усиленные меры безопасности на производстве, в офисах, торговых точках… Лицо Михаила Ивановича было, как всегда, спокойно, но в душе он чувствовал некий подъем. Чего греха таить – кадровые военные больше всех умеют ценить мирное время… но иногда все же немного скучают по войне.

Отделавшись от сладкоречивого Семена Исаевича, Мири выскочила на улицу. Мороз благодатно подействовал на разгоряченную голову, вымел прочь тревожные и тяжкие мысли, и она быстрым шагом пролетела половину Тверской улицы, вдыхая холодный, пахнущий бензином воздух, с удовольствием разглядывая пестрые и яркие витрины, подставляя лицо мелкому снегу. Проскочив Маяковку, Мири решила, что пора обдумать случившееся, удивиться цепочке совпадений и порадоваться предстоящей встрече с редким камнем. Тверская улица не слишком приспособлена для гуляний. Народ движется по нешироким тротуарам деловым шагом, беспардонно толкая медлительных приезжих и задумчивых растяп. Получив пару тычков, девушка свернула в переулок. Здесь тише и можно идти не спеша. Собственно, здесь можно двигаться только медленно, потому что покрытые льдом тротуарчики горбаты, и никто не позаботился посыпать их песочком.

Мири брела, глядя под ноги и поражалась полному отсутствию радости в душе. Ничего, кроме тревоги, она не чувствовала… Даже странно! Любого человека волнует возможность увидеть шедевр – рукотворный или созданный природой – не суть важно. Нет скрипача, который не хотел бы взять несколько нот на скрипке Страдивари. Самый толстокожий турист замирает в восторге, когда созерцает Ниагару и гид объясняет, что это самый известный, красивый, шумный и так далее водопад в мире. Чудо природы. Исключение, шедевр!

Она, Мири, будет держать в руках камень, который является не только историческим артефактом, но и шедевром, эксклюзивным творением. И где же радость и предвкушение предстоящего события?

Мири поскользнулась, схватилась рукой за ледяную водосточную трубу, зашипев от боли, отдернула пальцы, потеряла нить размышлений и огляделась. Она с удивлением обнаружила, что совершенно не понимает, где находится. По обе стороны неширокой и безлюдной улицы тянулись одинаковые невзрачные дома. Судя по невысокой этажности, застройка пятидесятых-шестидесятых годов двадцатого века. В ближайшем дворе торчат гаражи; напротив, словно остов обглоданного хищниками кита, высится странное металлическое сооружение. Не сразу Мири сообразила, что это «лазалка» на детской площадке, сваренная из труб и порядком облезлая.

Часы показывали два часа дня, но Мири показалось, что вокруг сгущаются зимние сумерки. С серого низкого и совершенно непроглядного неба сеялась ледяная крупа; пронизывающий ветер горстями швырял ее в лицо. Мири подняла воротник модной короткой курточки, сунула руки в тонких перчатках в карманы и стала оглядываться. Впереди, на углу, тускло мерцали огоньки на вывеске убогого магазинчика. Она поспешила к нему, надеясь спросить дорогу и просто перевести дух. Господи, да что это я, удивлялась девушка, все ускоряя шаг. Ведь это практически центр Москвы. Она свернула, не доходя до Белорусского вокзала и, наверное, оказалась где-то в районе Тишинской площади. В целом все понятно, но так холодно и страшно, как бывает, только если заблудиться в незнакомом и опасном месте. Что-то яркое мелькнуло на углу, ледяные снежинки вспыхнули в свете фар автомобиля. О, какое облегчение – поймать машину и попросить подбросить хоть до ближайшего метро! Ярко-красный автомобиль двигался медленно, что немудрено в такую погоду. Осторожный водитель – это хорошо… и вдруг в мозгу девушки мелькнула совершенно параноидальная мысль: человек за рулем ищет кого-то. Машина двигается, прижимаясь брюхом к асфальту; мощный мотор работает почти бесшумно; хищный блеск хромированных деталей – как оскал влажных зубов.

Мири опомнилась, когда, рванув на себя дверь, влетела в теплое и пахучее нутро магазинчика. Продавщица, замотанная в шерстяной платок, шумно прихлебывала из большой кружки что-то горячее. В углу притулились два липких столика на высоких ножках и за одним из них двое молчаливых людей с плоскими восточными лицами ели лапшу из дымившихся паром пластиковых лоточков.

Взглянув на бледное испуганное личико девушки, которая тяжело дышала, замерев у двери, продавщица забеспокоилась:

– Эй, ты чего?

– Я… – замерзла, – выдохнула Мири, прислушиваясь к происходящему снаружи. – И заблудилась в переулках. Можно мне чаю, горячего.

– Да ради бога, – тетка отставила кружку в сторону, протянула Мири пластиковый стаканчик, бросила туда чайный пакетик и залила кипятком из большого электрического чайника.

– Метет на улице-то? – спросила она.

– Да… ужасно, – покосившись в сторону трапезничающих работяг, Мири осталась у прилавка. – Спасибо. Сколько с меня?

Мири расплатилась и принялась осторожно отхлебывать горячий и невкусный чай.

– Скажите, как побыстрее добраться до метро? – спросила она.

Метро оказалось не так уж далеко; снег почти улегся; по улице грохотал воняющий дизелем грузовик. Мири спешила ко входу в подземку и сама себе удивлялась: вот напридумывала ужасов каких-то. Москва – город, конечно, контрастный, но скорее всего дело в нервах. Слишком долго думала она о чертовом камне. И словно его кроваво-красный отблеск упал на самые обычные вещи и сделал их страшными. Так нельзя. Мири постояла пару минут на улице, подышала холодным воздухом, а потом бодро зацокала каблучками вниз по ступенькам.

Нырнув в метро и парясь в его пахучей тесноте, она в сто какой-то раз раздумывала: не купить ли машину? Одна в салоне, пахнуть будет любимыми духами… И всякие типы не станут пялиться. Она поймала в стекле напротив отражение какого-то дядьки – тот смутился и отвел глаза. «Впрочем, когда перестанут пялиться, пора будет подтяжки делать и думать о пенсии», – решила девушка. Она надвинула капюшон на голову и покрепче прижала к себе сумку. – «Может, это паранойя? Но почему-то я сегодня весь день чувствую, что на меня кто-то смотрит», – думала она. И этот ужас в переулке, когда ей показалось, что ее ищут…

Уже десантировавшись на своей остановке из метро, Мири вспомнила, что есть дома нечего, а очень хочется. Так, тут должен быть ресторанчик… точно, вон напротив. Ох нет, тут же была кофейня… а теперь – хинкальня. Название для русского уха как-то не очень. Ты забыла, что, мягко говоря, не совсем русская, напомнила себе девушка. И в Лондоне я с удовольствием хожу в индийский ресторанчик напротив своего дома. Там такие пирожки обалденные! Может, и тут окажется съедобно? Она решила рискнуть и, перебежав дорогу в неположенном месте, нырнула в украшенную восточными узорами дверь.

Через сорок минут Мири вытерла перепачканные маслом губы и поняла, что сейчас просто треснет. Овощи в салате были свежими, а плов – выше всяких похвал. Пахнет тут, конечно, чадно… на вентиляции сэкономили, да и курят в зале… Все хорошо не бывает. Потом она вспомнила о Серже, который трудится над ее ширмой и вполне мог забыть поесть. Подозвав официантку, Мири спросила:

– Скажите, а можно мне заказать с собой?

– Конечно! У нас многие берут. Тут как-то барашка на свадьбу делали…

– Мне не надо барашка, что вы… мой друг – вегетарианец.

– Больной? – сочувственно спросила официантка.

– Нет, почему же, – растерялась Мири. – Просто он не ест мяса… Не нравится оно ему.

– Самса есть с курятиной!

– А совсем-совсем без мяса? Только овощи? Ну, яйца или сыр можно…

Девушка задумчиво покрутила в руках блокнот, потом ее смуглое лицо озарилось улыбкой (которая казалась еще ярче из-за подсветки золотых зубов).

– А идите в кухню и спросите дядю Ахмета. Он вам скажет, что есть для вашего друга.

Мири двинулась в указанном направлении и, открыв дверь в углу зала, оказалась в чадной кухне. Здесь запах мяса и специй стоял такой, что слезились глаза. «Все, – подумала девушка, – одежду всю сразу от входа в стиральную машинку. Я сейчас вся пропитаюсь этими запахами и буду благоухать, как восточный базар».

– Дэвушка, что надо?

Перед Мири оказался разбойничьей внешности мужик. Черная с сединой борода, полные губы, маленькие глазки, на бритой голове чудом держится маленькая белая мусульманская шапочка. Вокруг бедер повязан фартук в веселенький цветочек. В здоровенной волосатой лапе он сжимал неприятно окрашенный чем-то темным нож.

– А-а я… – Мири попятилась.

– А? – мужик наступал на нее, грозно хмуря брови.

– Дядя Ахмет! – из двери выскочила та самая официантка и что-то быстро залопотала на своем языке.

Бородач мгновенно расплылся в улыбке и теперь уже не был так неприятно похож на полевого командира, вышедшего на тропу войны.

– А, плов кушала, понравилось, да?

Мири закивала.

– Самса хочешь?

– Нет-нет, мне бы для друга, но он мяса совсем не ест… и курицу не ест.

– Вай, – Ахмет сочувственно покачал головой и, похоже, тоже решил, что у Сержа диагноз. – Ну, так я ему плов сделаю сладкий, с изюмом и орехами, а?

– Здорово! – обрадовалась Мири.

– И еще хачапури могу сделать. С сыром и яйцами. Или только с сулугуни. Или с зеленью. Иди сюда, попробуй и скажи, какой хачапури тебе нравится.

– Ой, спасибо, я только что поела…

– Иди, как же не попробовать, я же не есть тебя зову!

Дядя Ахмет легко перекинул нож из правой руку в левую (Мири вздрогнула), подхватил девушку под локоть и повлек ее в другой конец кухни. Здесь, у окна, стоял стол и на нем блюда с выпечкой. Как оказалось, через окно торговля шла прямо с улицы.

Ахмет подхватил с одного блюда хачапури и сунул Мири:

– Пробуй!

Та послушно откусила и закивала головой:

– Очень вкусно.

– А теперь попробуй с зеленью!

«Конец мой настал», – тоскливо думала девушка. Она бросила взгляд в окно, пытаясь придумать, как бы сбежать от дяди Ахмета, и вдруг увидела дядьку, который показался ей удивительно знакомым. Предпенсионного возраста мужик в кепке сидел в темных «Жигулях», припаркованных у тротуара и курил в открытое окно. «Тесен мир», – меланхолично подумала Мири. Потом к дядьке подошел парень – темная куртка, темная шапочка, никакое лицо… Но оно тоже показалось девушке знакомым. «От переедания, что ли», – растерянно подумала она. Все вокруг как-то вдруг смазалось и поплыло. Мири пришла в себя за столиком. Перед ней стоял стакан холодной воды. Она жадно выпила половину, и ей стало лучше. Теперь девушка слышала сочувственное кудахтанье дяди Ахмета:

– Вай, сомлела, да? Там воздух такой горячий и запах такой вкусный. Но привыкнуть надо. Тебе лучше?

– Да, спасибо, – Мири рассчиталась за обед, сказала Ахмету, что часа через полтора зайдет за пловом и пирожками, и выбралась на улицу. Держась изо всех сил, она дошла до своего дома, ни разу не оглянувшись. Но, уже взявшись за ручку подъезда, бросила-таки взгляд через плечо. Парень в темной куртке стоял на углу, у входа во двор, и делал вид, что не смотрит в ее сторону.

Мири поднялась в квартиру и подошла к окну. У обочины стояло много машин. И сверху было не так-то просто определить, где те самые «Жигули». Но она была уверена, что машина там.

Мири умела ругаться по-французски, по-русски и на иврите. На английском она тоже знала два-три полезных в этом отношении слова, но как-то никогда не могла почувствовать органичность в крепких выражениях английского языка. То ли дело – русский или французский! Пожалуй, сейчас на язык просились слова, выученные в детстве в элитной московской школе.

«Что же это, мать их, делается, а? Это называется слежка». Этого дядьку в кепке она видела в метро. И парня, кажется, тоже, хотя в нем Мири не так уверена. Первым порывом было позвонить Павлу Генриховичу, то есть Семену Исаевичу, конечно, шеф к телефону не подходит, и отказаться от заказа. Подумав, она решила вот так сразу не отказываться, но пожаловаться. Пусть приставит к ней телохранителя! В следующий миг ей пришла в голову новая мысль. «А если это уже люди Павла? Ах он… гад! Кто ему позволил за мной следить»? Рука опять потянулась к телефону, но Мири все же заставила себя остановиться.

Если предположить, что это действительно люди Павла Генриховича, то они ее охраняют… значит, есть от кого? Мири бросила затравленный взгляд в сторону окна. Зимний день угасал, его сменяла холодная ветреная тьма, и девушке совсем расхотелось оставаться дома одной. Она торопливо приняла душ, вымыла волосы, собрала сумку и пошла было к двери. И остановилась. «Там, внизу, – этот дядька в «Жигулях» и тот, второй. Может, они и правда работают на Павла Генриховича и всего лишь присматривают за ней… но все равно, это чертовски неприятно. И, чего уж там, просто страшно». Мири стояла перед закрытой дверью и никак не могла решиться покинуть дом. «Ну же, – подгоняла она себя, – я не могу торчать здесь до вечера. Надо заехать к Сержу… и забрать еду у Ахмета». Девушка сунула руку в карман, достала ключи. На пол упал прямоугольник визитки. Она подняла карточку и вспомнила, что получила ее от того таксиста, Виктора. Вау, как просто! Нужно вызвать его и она уже не будет одна. Он такой большой и сильный, наверняка в его обществе она сможет добраться до квартиры Сержа без особых проблем.

Мири вернулась в комнату и торопливо набрала телефон таксиста. Виктор был немногословен, приехал удивительно быстро. Поднялся на этаж и два раза коротко позвонил в дверь (Мири краснела, когда просила его об этом, но ее уже буквально колотило от страха), подхватил сумку, и они вместе спустились вниз. Виктор усадил девушку в машину, сходил к окошку хинкальни и забрал у Ахмета заказ. Довез Мири до дома Сержа и поднялся с ней к квартире. Она протянула было руку к звонку, но Виктор вдруг перехватил ее ладонь.

– Вы знаете, что за вами следят? – спросил он. – Темные «Жигули». В машине двое.

– Да… – Мири пожала плечами, стараясь выглядеть храброй. – Это из-за работы.

Он кивнул, поставил сумку и шагнул к лифту.

– Подождите, – заторопилась девушка. – Отвезете меня сегодня в аэропорт? Самолет в десять из Шереметьева.

– Я буду в семь.

Оказавшись в жилище Сержа, Мири почувствовала себя спокойнее. Все-таки живой человек рядом. Впрочем, если уж говорить откровенно, то если бы кто-то принялся выносить из квартиры мебель или попытался похитить Мири, Серж среагировал бы не сразу. Пирожкам и плову он, конечно, обрадовался, поел, а потом ушел обратно в мастерскую, заверив Мири, что ширма будет готова к сроку. А когда Серж погружается в работу, он становится совершенно невосприимчивым к внешним раздражителям.

Мири устроилась на том же самом диване в кухне, где ночевала прошлый раз. Квартира имела весьма своеобразную планировку. От входной двери длинный и узкий коридор вел в огромную мастерскую, уставленную стеллажами с красками, инструментами, растворителями, картинами, иконами, старинными лампами и прочими артефактами, принятыми мастером на «лечение». По стенам жались хромоногие столики и стулья с резными спинками, комодики и этажерки. Здесь Серж проводил целые дни, иной раз он и спал тут же, на надувном матрасе в углу. Еще в квартире была ванная – просторная комната с окном и удивительно шумным унитазом. Как только кто-то дергал за веревочку, чтобы спустить воду, бочок, висевший чуть ли не под потолком (а потолки здесь были больше трех метров!), разражался гулом, надсадным шипением и лишь потом низвергал по гудящим трубам ниагару воды. Кухня – метров пятнадцать – легко вместила вполне удобный диван, шкаф с одеждой, плиту, раковину и все остальное, включая шикарную кофеварку. Стены и потолок в квартире были незатейливо (и явно очень давно) покрашены масляной белой краской. Пол – старый паркет, затертый до состояния белесости.

Мири, которую мучила жажда после острой восточной пищи, налила кружку чая и забралась с ногами на диван. Стараясь не смотреть на особо страшненьких тварей, которыми полнились картины Сержа, она получила время спокойно обдумать случившееся. А случилось так, что Павел Генрихович поручил ей найти камень, о судьбе которого она когда-то читала отрывочные сведения и слушала в детстве страшные сказки, но это еще не все. Самое странное, что и в письме Тавернье, которое нашлось в ширме, упоминался этот же рубин – «Ярость богов». Мири вздрогнула, встретившись глазами с монстром, изображенным на одном из эскизов – огненная голова, разинутый в крике рот, пытавшийся поглотить мечущихся у его ног человечков. Бр-р.

Мири уставилась в темное окно (купить Сержу занавески, что ли?) и принялась размышлять. Все события последнего времени выстраивались в череду совпадений, которые вели ее к «Ярости богов». Как только в ее жизни появился чертов камень, его отблеск наложил зловещую и недобрую тень на происходящее днем и на сны, которые приходят по ночам… «Ярость богов» – рубин с историей. Артефакт, появившийся на свет для того, чтобы нести людям ужас и смерть – так гласят легенды и предания. Но что такое легенды? Истории, повторенные многократно разными рассказчиками. Легенды обрастают все новыми деталями и вымыслами, и в конце концов превращаются в сказки. Разве она, Мири, боится сказок? Глупости! Она современная и практичная молодая женщина, профессионал в своей области.

Мири выпрямилась и гордо расправила плечи. Поставила на стол чашку. Показала язык темноте за окном. Посмотрим на это дело с другой стороны, решила она. Ей представляется редкая возможность провести экспертизу исторической достопримечательности – рубина с именем, принадлежавшего когда-то знаменитому Жану Батисту Тавернье. Нельзя упустить такой шанс. Кроме того, подобные моменты профессиональной жизни всегда приносят свои дивиденды: после аукциона ее известность как крупного специалиста возрастет. Мири злорадно улыбнулась; при следующем заказе Павлу Генриховичу придется увеличить гонорар. А что касается совпадений… Бабушка не раз повторяла, что некоторые встречи и события предназначены нам судьбой. У каждого человека есть своя миссия в этой жизни, и чем крупнее личность, тем более ответственное и трудное испытание выпадает на ее долю. «Я геммолог, – думала девушка, – и жизнь моя связана с драгоценными камнями. Кто знает, возможно, судьбе нужно, чтобы именно я взяла в руки “Ярость богов”. Для чего? Там будет видно…»

Когда они с Виктором добрались до аэропорта, Мири робко спросила:

– За нами следили?

– Да. Та же машина.

Может, ему показалось, что она усомнилась в его словах, но Виктор повернулся к девушке и добавил:

– Я был охранником до того, как стал таксистом. Квалификацию пока не потерял. Если что, звоните.

– Спасибо.

Он проводил ее до стойки регистрации, где уже дожидались «сопровождающие лица» – секретарь и охранник. Виктор скользнул равнодушным взглядом по Николаю и внимательно оглядел Рустема. Тот лишь улыбнулся и подхватил сумку Мири. Все трое прошли регистрацию, таможенный контроль и выпили по чашке кофе в одном из баров зоны дьюти-фри.

– Пойдете по магазинам? – спросил секретарь у Мири.

– О нет, не думаю. Я летаю достаточно часто, да и настроения нет. – отказалась девушка.

«Объявляется посадка на рейс номер 872 до Женевы компании Swiss Air», – раздался искаженный динамиками голос. Все трое прошли в зону вылета. Мири стояла у стеклянной стены и смотрела на самолеты. «Вот, наверное, тот, что полетит в Женеву».

Красивый город в Швейцарии, на берегу озера. Город банков и богатых чиновников, спокойный и чинный… иногда ужасно скучный. Но зато самое подходящее место для хранения денег и драгоценностей. Кругом камеры, преступности практически нет, все солидно и безопасно.

Самолет подогнали к «трубе»… Вскоре они уже сидели в комфортабельных креслах бизнес-класса. Мири первым делом сунула нос в набор для пассажиров. Она заметила, как насмешливо улыбнулся Николай, и рассердилась на него. Вот черт! Ну и ладно, пусть смеется. Она не так уж часто летает бизнес-классом (иначе никаких заработков не хватило бы), а всем известно, что в Swiss Air в наборчики кладут хорошие крема и шоколадки. Прикольно же! Мири подавила желание показать секретарю язык и принялась с интересом перебирать флакончики. Николай углубился в газету, а Рустем просто закрыл глаза и погрузился, должно быть, в нирвану. Но буквально через несколько минут Мири почувствовала, как он выпрямился, и, взглянув на охранника, увидела, что Рустем, вытянув шею, смотрит в сторону занавесей, где суетились стюардессы, и прислушивается.

– Что случилось? – удивилась она.

Рустем быстро и как-то плавно встал на ноги, рывком поднял Мири из кресла и, подхватив сумки, двинулся к выходу, бросив Николаю:

– Поторопись.

Мири поймала на себе удивленные взгляды нескольких солидных джентльменов, мимо которых они прошли. Она почувствовала неловкость и хотела уже спросить Рустема, какого черта он тащит ее к выходу, но не успела. Оказавшись у шторки, они нос к носу столкнулись со стюардессой. Первое, что увидела Мири, были круглые от страха глаза девушки. Но она улыбалась заученной кукольной улыбкой и быстро затараторила по-английски:

– Прошу вас вернуться в зал аэропорта. Небольшие проблемы со взлетной полосой. Как только она будет освобождена ото льда…

Рустем отодвинул стюардессу с дороги, и втроем они быстро покинули самолет.

Когда они оказались в ложе аэропорта для vip-персон, Мири плюхнулась в кресло и сказала:

– Не везет. Придется ждать, пока сколют лед или что они там делают…

– Лед тут ни при чем, – негромко сказал Рустем.

– В смысле?

– Я слышал, как они объявили красный код.

– И что это значит?

– Что самолет был заминирован.

Мири растерялась. Или испугалась. Она как-то не то чтобы отключилась – вокруг шумел аэропорт, хотя особой суеты заметно не было. Рустем и Николай о чем-то негромко переговаривались, но она не слышала, о чем. Потом Рустем тряхнул ее за плечо, и девушка очнулась.

– А?

– Мы считаем, – сказал Николай, – что нам нужно покинуть аэропорт и попытаться выбраться из Москвы каким-нибудь другим способом. Менее предсказуемым.

Мири молча взирала на него. Потом до нее дошел смысл сказанного.

– Вы что, хотите сказать, что это из-за нас? Что это нас пытались… а!

Боль в руке, которую сдавили пальцы Рустема, помешала ей закончить фразу.

– Не устраивай истерику, – приятно улыбаясь, прошипел телохранитель. – Иначе я отлуплю тебя по щекам.

– Попробуй только! – Мири вырвала руку и злобно сверкнула глазами. – Я откушу твой кривой нос!

Рустем хмыкнул, но продолжать перебранку не стал. Они вышли в общий зал и направились было к выходу. Но теперь уже Мири вцепилась в рукав охранника.

– Минуточку! Слова «менее предсказуемый способ» ничего не значат. Мне кажется, пока мы не оказались на российской территории, нужно придумать какой-то реальный план.

– А что вы имеете против российской территории? – вякнул вдруг секретарь.

Рустем и Мира взглянули на него удивленно, и он буркнул:

– Извините. Я тоже нервничаю.

Они отошли в сторонку и сели у окон. Здесь немилосердно дуло и в пределах слышимости не было ни одной живой души.

– И все-таки я считаю, что это случайность… или совпадение, – упрямо заявила Мири. – Кто мы такие, чтобы из-за нас минировать самолет?

– Мы конкуренты, – сухо отозвался Николай. – Это же очень просто: чем меньше людей доберется до аукциона, тем больше шансов завладеть камнем окажется у выживших.

Мири растерянно молчала. Мысль, что ее только что пытались убить, что из-за какого-то артефакта заминировали целый самолет и собирались погубить столько людей, просто не укладывалась в ее голове.

– Кто покупал билеты? – спросил Рустем, как только они устроились на пластиковых сиденьях.

– Я, – секретарь пожал плечами. – Вчера вечером заказал три билета. Но какое это имеет значение?

– Это показывает их осведомленность, – отозвался Рустем. – Минирование самолета нужно подготовить и грамотно организовать.

– М-да, – Николай потер лицо ладонями. – То есть за мной следили? Но я просто позвонил…

– Телефон можно прослушать.

– И мобильный? – спросила Мири недоверчиво.

– Записи всех разговоров по мобильным телефонам хранятся некоторое время на специальных серверах, – сухо проинформировал их Рустем.

– Да, я понимаю, – несколько недоверчиво, как показалось Мири, протянул секретарь.

– Нужно принимать в расчет то, что все мы пользуемся компьютерами, а если ты попал в комп, то доступ к информации – лишь вопрос времени и денег, – монотонно продолжал телохранитель.

– Но что же нам делать? – растерянно спросила Мири. – Если так рассуждать, то куда бы мы ни купили билеты, все равно засветимся. Поезд – это тоже паспорт и ввод имени в компьютер.

– С ума сошла, какой поезд? Хочешь, чтобы тебя убивали медленно? – белые зубы Рустема сверкнули в хищной улыбке, и Мири опять рассердилась. – Нет, надо как-то сообразить…

– Минуточку, а если долететь до Калиниграда? – оживился Николай. – Там со всех сторон границы. Визы у нас есть. Берем машину – и ту-ту.

– Сколько до Калининграда лету? – деловито поинтересовался Рустем.

– Часа три.

– Три с половиной, – отозвалась Мири. – Я там была. Ездила насчет янтаря…

– А какой там аэропорт? – перебил ее охранник.

– Ну, такой, маленький. Название милое – Храброво. Один зальчик, выход прямо на улицу, вокруг рощицы, словом, пастораль.

Губы Рустема сжались. Ему явно не улыбалось дать врагам три часа форы, а потом оказаться в малолюдном, пусть и пасторальном месте.

Должно быть, Николая посетили те же мысли. Он тоже нахмурился и заявил:

– Кажется, это была плохая идея. Но все равно, давайте думать дальше. Единственно возможное решение и окажется верным. У нас не такой большой выбор.

– А какой у нас выбор? – робко спросила Мири.

– Если мы не можем выбраться из страны, не попав в систему компьютера, то надо попытаться воспользоваться преимуществом времени, – решительно сказал Рустем. – Мы должны улететь быстро, типа по горящим билетам. И, попав за границу, сразу же раствориться. Не пользоваться кредитками, не показывать паспорта. Так будет шанс добраться до места.

– А может, нам раздобыть другие документы? – спросила Мири. Немного покраснев под осуждающе недоуменными взглядами мужчин, она пояснила:

– В кино всегда так делают.

– Извините, мисс, но у нас нет в запасе шпионского снаряжения и пачки фальшивых паспортов, – насмешливо сказал секретарь.

– А жаль! – выпалила девушка в извечном стремлении оставить за собой последнее слово.