Текст книги "Эмма Дженкинс"

Глава 4

Оставшиеся дни до отъезда пролетели быстро, словно картинки в синематографе. Я нагрузила себя таким количеством дел, что тосковать просто не осталось времени. Нужно было собрать вещи, написать прощальные письма бывшим одноклассницам (их должна была передать Лиззи), купить разные мелочи и школьные принадлежности, съездить к Хиггисам на день рождения Аннабель, помочь ма в оранжерее и па с бумагами. Словом, я готова была делать что угодно, лишь бы не останавливаться, не дать себе шанса расклеиться.

В назначенный день и час Харрис загрузил наш багаж в магикар, и мы попрощались с ма и Лиз. Сестра очень хотела проводить нас до цеппелина, но па не разрешил. «Ты нужна маме», – мягко, но непреклонно напомнил он. Я обещала писать так часто, как смогу, обняла их по очереди и села на заднее сиденье. Мотор взревел, и я нашла в себе достаточно сил, чтобы улыбнуться и помахать моим родным на прощанье. Когда кованые ворота закрылись за магикаром, я без сил привалилась к плечу па и почти сразу же задремала. До Брэдфорда мы доехали без приключений. И когда я открыла глаза, Харрис уже искал место для парковки.

– Проснулась наша мистресс, – прогудел он, поглядывая в зеркало, – а мы уж будить вас хотели.

Мистресс! Я вздрогнула от этого обращения. Да, надо привыкать. Теперь я маг, и обращаться ко мне будут так.

– Проголодалась? – па отложил газету. – До отлета у нас есть немного времени, можем пообедать.

Перекусив, мы снова сели в магикар, и Харрис доставил нас к воздушному порту – трехэтажному, розовато-бежевому, с вывеской, подсвеченной магическими огнями. Пока Харрис менял наши билеты на посадочные талоны у специальной стойки, мы с па расположились в креслах зала ожидания, и я осмотрелась. Больше всего меня поразил купол потолка, украшенный фресками. На нас, пассажиров, сверху вниз смотрели нарисованные задумчивые создания, закутанные в плащи. Это были маги воздуха. Рядом были седобородые старцы, держащие в руках свитки с чертежами, – ученые. Вместе они изобрели и подарили людям цеппелин. Еще две-три минуты, и мы пройдем здание насквозь и выйдем к взлетным платформам.

– Волнуешься? – спросил па. И я не сразу поняла, о чем он. Моя судьба так резко изменилась, и мне приходится так внезапно и быстро покидать родной край, что я просто не вспомнила о своей нелюбви к полетам на цеппелинах. Нет, у меня не было ни страха, ни паники, тем более что после гибели моих родителей правила безопасности ужесточили так, что аварий больше не случалось. Но войти и занять свое место в цеппелине мне все равно будет нелегко.

– Немного – кивнула я.

Да, немного волнуюсь и совершенно никуда не хочу.

Вернулся Харрис, объявили посадку. Огромный силуэт цеппелина, удерживаемого у земли тросами и магией, темнел в воздухе перед ярко освещенной площадкой, словно удивительное морское чудовище левиафан из энциклопедии.

Когда наш багаж был размещен и пассажиров пригласили подняться на платформу, я нырнула в объятия моего милого Харриса и почувствовала, что вот-вот позорно расплачусь у всех на виду.

– Ну-ну, – ласково улыбаясь в усы, прогудел тот. – Лети с легким сердцем, стрекозка! Здесь тебя всегда будут ждать. – Харрис и па пожали друг другу руки. Мы взошли на платформу и ухватились за поручни. Чуть позже, когда все зарегистрированные пассажиры оказались на местах, платформа плавно поднялась к корзине цеппелина. Выдвинулась лестница, по которой пассажиры один за другим поднялись на борт. Маг-воздушник, стоящий на платформе и контролирующий процесс, дал сигнал своему коллеге на борту, и лестница поднялась. Мы с па прошли в салон и удобно устроились в креслах напротив пожилой супружеской пары. Легкое покачивание и вид из небольшого круглого окошка – вот и все, что напоминало: мы не на земле.

Высоту наш цеппелин набрал плавно, но довольно быстро (спасибо воздушникам, управляющим нашим небесным левиафаном). И все же я сжала подлокотники кресла с такой силой, что они чуть не остались у меня в руках. Пришлось сделать медленный вдох и выдох.

– Все в порядке? – спросил па, мягко пожимая мою все еще скрюченную от напряжения и холодную руку своей – уверенной и теплой. И я, наконец, смогла расслабиться.

– Да, па, – сказала с благодарностью.

Столица встретила нас холодной пасмурной погодой. Пронизывающий ветер пробирался в рукава накидки и раздувал юбку. Контраст с солнечным Брэдфордом оказался разительным. Паровой вокзал находился в центе города. Времени у нас хватало, поэтому мы смогли себе позволить и неспешную поездку на извозчике, и небольшую экскурсию. Лиденбург и в этот раз произвел на меня не слишком приятное впечатление. Прямые узкие улицы, мощенные камнем, грязь. Почти все дома вокруг были серые. И даже если глаз находил розовые, голубые или желтые здания, то оттенок их был нечист, словно краску разводили в той же грязной жиже, которая хлюпала по краям дороги. И небо, низкое, унылое, достойно дополняло этот пейзаж. Однако чем дальше мы двигались к центру, тем чище и шире становились улицы, тем больше магикаров попадались навстречу, тем ярче одевались люди. Когда же мы переехали большой каменный мост через Виенну, разница стала еще заметнее.

Улицы стали в два раза шире, по зеленым бульварам прогуливались господа в дорогих костюмах и дамы, словно сошедшие с обложки модных журналов. Даже переулки, куда приходилось иногда сворачивать из-за плотного движения магикаров, выглядели торжественно.

А уж когда мы добрались до главной площади города, роскошь ослепила и оглушила. Повсюду каскады и фонтаны, цветочные клумбы в несколько ярусов, сверкающие белизной мраморные скульптуры, блеск позолоты. Главным украшением площади оказался огромный лазоревый дворец, выстроенный полукругом.

Мы проезжали мимо центрального парка, храмов, известных на всю страну музеев, деловых и торговых центров, где было оживленно, как на брэдфордской ярмарке в праздничный день, кружили вдоль притоков Виенны и заглянули в совсем новые районы города, не столь роскошные, но зеленые. Мы огибали парки и высотные здания университетов. И вот, наконец, показалось здание парового вокзала.

Колеса мерно стучали, паровик покачивался, я неотрывно смотрела, как пробегают мимо дома, деревья, большие строения – заводы, как уверял па, реки и холмы. Все это успокоило меня и заставило вспомнить о важном. Я решилась продолжить разговор, начатый несколько дней назад.

– Па, – тихо начала я, – так кинжалу не место в кондитерской лавке? Ты считаешь, мне не стоит этим заниматься?

– Милая, – па сразу же отложил газету, которую взялся было просматривать, – я просто считаю, что тебе надо узнать себя получше. Я совершенно не удивлен, что Лиз так вдохновлена этой идеей, но никогда не замечал, чтобы тебе нравилось хозяйственное дело или кулинария.

– Думаешь, у меня не получится?

– Дело не в этом. Иногда полезно побыть в одиночестве, чтобы понять, чего ты хочешь на самом деле. Но если ты не передумаешь, я первый поддержу тебя.

– Спасибо, па, – я обняла человека, заменившего мне отца, – а вдруг я окажусь магом смерти? Вот будет поворот!

– О! – воодушевился па. – Это было бы совсем неплохо. В наших краях утилизировать мусор некому. Ты была бы нарасхват.

– Стать мусорной королевой Брэдфорда – вряд ли это мое призвание.

– Зато какой доход, дочка, какой доход! – рассмеялся па, так забавно играя бровями, что удержаться от улыбки не было никакой возможности.

Вот и Далвертон. Встречающее нас здание вокзала, темно-серое с белыми карнизами, выглядело по-школьному скромно. Здесь тоже предпочитали серый всем остальным цветам, но зелени было больше, а улицы казались чище, чем в столице. То тут, то там попадались приятные глазу детали: деревья, стволы которых были укутаны разноцветными вязаными чехлами, клумбы, выложенные мозаикой из матового стекла, небольшие уютные домики с резными ставнями и яркими черепичными крышами.

– Много мастеров хороших у нас тут живет, – рассказывал извозчик, пока вез нас в гостиницу, – и ученый народ имеется. Институт здесь да университет, ну и школы хорошие тоже есть. Для магиков школа вот – лучшая в стране. Только хлопот от них много, хорошо, что перевели их в здание старой усадьбы, что на отшибе. Сразу спокойнее в городе стало.

Мы неторопливо ехали по одной из старинных улиц города. Симпатичные двухэтажные домики, и совсем небольшие, и довольно просторные, тесно прижимались друг к другу. Дух ушедшего времени витал здесь в воздухе. И было легко представить, что мы перенеслись на двести лет назад.

– А вот и гостиница ваша, – показал извозчик на большой кирпичный особняк с темной, почти черной отделкой и башенкой под треугольной крышей. Наши апартаменты размещались на втором этаже. Три комнаты – гостиная и две спальни, совсем небольшие, но уютные, с добротной мебелью из темного дерева. Мы заказали ужин, отдохнули с дороги. Затем па решил спуститься в общий зал, а я села за письма Лиз и ма, чтобы па мог увезти их с собой.

Из письма Эммы к Лиззи (второй день в Далвертоне)

Сегодня мы ездили в школу-распределитель магов. Знаешь, как называют такие заведения сами воспитанники? ШРАМ. Так и говорят: «Снова в ШРАМ», «ушел из ШРАМа». Как считаешь, забавно или не очень?

Вообрази большое поместье, кованый забор с затейливыми воротами. Огромное главное здание, похожее на крепость: кирпично-красное, с белыми карнизами, без лепнины. Оно выстроено в форме восьмерки, поэтому у него есть два внутренних дворика. В главном здании дирекция и очень много классов. Вокруг стоят здания поменьше: классы для младших учеников, общежития, столовые и павильоны. А вокруг полигоны, где учат стихийников, оранжереи для магов жизни и еще много того, что я не успела рассмотреть.

Мы встретились с директором – мистом Хортоном. Это невысокий лысоватый мужчина лет пятидесяти, очень подвижный и с таким хитрым взглядом, что па ни за что бы не взял его в управляющие, он сам потом так сказал. Пока па беседовал с ним в кабинете, я пила чай в приемной и смотрела в окно. Заметила в одном из двориков мальчиков и девочек лет десяти-двенадцати. Одетые в спортивную форму, они бегали по кругу и преодолевали полосу препятствий под руководством наставника. Стоило ему отвернуться, и мелкие проказники тут же принимались хулиганить – кидались огоньками, брызгались водой. Чуть не спалили друг другу волосы. Все это так странно! Не чувствую себя частью этого мира.

Чуть позже нам представили одного из старших преподавателей – мэтра Далтона. Он похож на пожилого профессора, только без очков, с небольшой белой бородкой, очень вежливый. Мэтр любезно согласился провести для нас небольшую экскурсию по школе. И заодно назначить мне наставника (здесь так положено). Интерьеры школы произвели на меня гнетущее впечатление: серый каменный пол, обшитые темным деревом стены, небольшие окна. Тот, кто строил это здание, был ужасно нелюдимым. Мы зашли в неприятное помещение – что-то среднее между кабинетом врача и лабораторией. Мэтр Далтон поместил меня в специальную установку, чтобы увидеть мою ауру. Две целых четыре десятых… Сила растет. Ось все так же не просматривается. Мэтр минут десять пытался разглядеть хоть какие-то признаки оси, но тщетно. Я начала нервничать, но он сказал, что так бывает, если оба полюса одной оси одинаково развиты, хотя именно таких случаев, как у меня, он не видел. Поэтому предложил пока выбрать направление мне по вкусу, а дальше видно будет. Я вспомнила о наших грандиозных планах и, не задумываясь, выбрала магию жизни. Какое совпадение! Мэтр – маг-целитель! Он берется меня курировать!

После этого мэтр проводил нас к общежитию. Мне придется жить там вместе с другой ученицей. Таков устав школы: с новенькими обязательно должен находиться рядом кто-то более опытный, чтобы в случае чего «взять под контроль спонтанный выброс силы или позвать на помощь преподавателей». Я сразу почувствовала себя ходячей бомбой среди других ходячих бомб. Кастелянша общежития мистресс Грин, суровая дама средних лет, очень напомнила мне мэтрисс Шульц. Жить я буду на третьем этаже с некой Алисией Уилби, огневичкой. Форму и ключи от комнаты мне выдадут при заселении. О ужас, уже завтра. Скучаю. Твоя Эмма.

Остаток вечера мы провели с па. Играли в карты, дурачились, вспоминали смешные семейные случаи. О том, что завтра я впервые останусь одна, я старалась не думать.

Во сне я снова с друзьями. Теперь их только двое – Эд и крепкий русоволосый парень, маг земли. Мы у него в гостях. Пока взрослые беседуют в гостиной, а младшие кузены ищут нас по всему дому, мы пробираемся в мастерскую нашего друга.

Мы сидим за большим рабочим столом под лампой. Вокруг стеллажи и комоды. Наш приятель роется в ящиках, задумчиво потирает затылок – видимо, забыл, где хранятся нужные ему детали или инструменты. Тем временем Эд открывает первый попавшийся ящик и присвистывает. Заглядываю туда и открываю рот от изумления: сверкающая россыпь огненных рубинов всех оттенков красного. Самый маленький из них – с ноготь моего мизинца. Наконец, все нужное найдено. Маг земли кладет на стол два круглых камешка, тоже красных, но не таких блестящих («Гранаты», – доносится до меня как сквозь толщу воды), и медную проволоку. Удивленно смотрю на то, как ловко крепкие пальцы сплетают из проволоки браслеты, закрепляя по камню в каждый. А Эд сосредоточенно глядит на его работу и двигает пальцами так, будто плетет невидимую сеть и накидывает ее на руки друга. Тот, продолжая плести, вдавливает пальцы в камень, словно вплавляет в них нечто незримое. Так вдвоем они и продолжают работать. И когда второй браслет готов, их пальцы подрагивают от напряжения, а на высоких лбах блестят бисеринки пота.

«Вот, держи, готово», – с усталой улыбкой протягивает мне браслеты мой самый надежный друг. «Спасибо, Лай, Эд!» – благодарность моя не знает границ. Я обнимаю друзей крепче, чем могла бы обнимать братьев.

Лай. Конечно, Лай. И когда я проваливаюсь в другой сон, на моем лице еще блуждает улыбка.

Глава 5

Па подписал необходимые документы для заселения у мистресс Грин и помог донести вещи до моей (уже моей!) комнаты, где, к счастью, пока никого не было. Сама же комнатушка радости не прибавила: вся обстановка – две узкие кровати, два небольших письменных стола с одинаковыми лампами, два узких шкафа да умывальник в углу. Небольшое окно с простенькими цветастыми занавесками как бы нехотя пропускало свет, и уже сейчас комната казалась темной. Я щелкнула выключателем, и под потолком вспыхнула люстра с тремя лампочками без всяких плафонов, освещая новые детали: стопки тетрадей на одном из столов, вырезки из журналов на стенах, чисто выметенный, но щербатый деревянный пол, полосатые вязаные половички у кроватей.

– Ну что ж, – протянул па. – Жить можно. По крайней мере, твоя соседка чистоплотна, это большой плюс.

Он занес мои чемоданы и коробки в комнату.

– Пора, милая, проводи меня! Заодно зайдешь к кастелянше за формой и дальнейшими инструкциями.

Мы вышли из комнаты. Сегодня здесь более оживленно, вчера по ступенькам бегали ученицы и с интересом поглядывали на нас с па.

– До свидания, дочка, – па обнял меня на прощание. – Долгие проводы – лишние слезы. Пиши нам, пиши сестре. Буду звонить вашему директору время от времени. Мы любим тебя и обязательно приедем на каникулы.

– Буду ждать. Люблю вас, – улыбнулась я па и помахала ему рукой, когда он обернулся, открывая дверь. Ну вот и все.

К горлу подступил ком, но я вовремя вспомнила, что нет времени страдать: надо получить форму, узнать, где здесь ужинают, а также завтракают и обедают, разобрать вещи. С первого пункта я и решила начать.

Мистресс Грин ждала меня в своем кабинете.

– Так, Дженкинс. Ну-ка, прикинем размер. Ага! Вот ваша форма.

На стол легла стопка отутюженной одежды. «Серая», – вздохнула я мысленно.

– А вот форма для спортивных занятий!

На стол легла новая стопка, на сей раз бурая.

– Комплект постельного белья, – а вот и третья стопка кипенно-белого цвета. – Белье раз в неделю сдаете в стирку, получаете взамен новое. Форму и личные вещи стираете и чистите сами. А еще вот, получите, – на стол легла металлическая бляшка, – пропуск. Предъявляете на входе и выходе в школе и в общежитии. Артефакт!

Последнее слово кастелянша произнесла горделиво, подталкивая бляшку в мою сторону.

– О! – я протянула к ней руку, и тут же меня ударил маленький колкий разряд. – Ой!

– Запечатлелся, – довольно кивнула коварная женщина. – Теперь никто, кроме тебя, воспользоваться им не сможет. Приходить в общежитие не позже десяти вечера. Не шуметь, кавалеров не водить! Вопросы есть какие-нибудь?

– Да. Во сколько тут ужинают? Где можно посмотреть расписание? И можно ли выходить из школы в город?

– Ужин в семь, столовая в отдельном корпусе, выйдешь отсюда и налево второе здание. Выходить новичкам можно только в сопровождении старших учеников. А расписание… Наставника знаешь своего?

– Мэтр Далтон.

– Тогда расписание найдешь в холле главного корпуса на стенде виталистов.

Я уже и забыла, что так называют магов жизни. Поблагодарив мистресс Грин, я сложила все выданные стопки одежды и белья в одну и побрела наверх. Странные были ощущения: открывать дверь своим ключом, выходить на улицу, чтобы поесть, и не знать никого вокруг. «Демонова кочерыжка», как сказала бы Лиззи. Столовая оказалась совершенно не похожей на ту, что была в заведении мэтрисс Шульц. Обеденный зал намного больше и совсем не так уютен. Я отстояла длинную очередь, но мои худшие опасения не оправдались. Еда выглядела неплохо, даже выбор имелся, хотя и небольшой – котлеты или рыба, рис или пюре из картофеля, отвар или компот. Я взяла свой поднос с ужином и окинула взглядом зал – народу было много, но свободные столики еще оставались. К одному из них я и направилась. Но не успела осилить и трети порции, как на мой стол опустился еще один поднос.

– Привет! Ты, наверное, тоже новенькая. Сидишь одна, ни с кем не общаешься. Не против, если я присоединюсь?

И, не дожидаясь ответа, на соседнее место уселась девушка. Миловидная, отметила я мельком, светловолосая, похожая на фарфоровую куколку, которая сидела у нас в каминном зале. Даже маленький ротик так же чуть приоткрыт, словно от изумления.

– Да, я только что приехала.

– И как тебе здесь?

– Пока не поняла, – ответила я честно.

– Зато я прекрасно поняла. Это кошмар какой-то! И школа, и комнаты, и еда…

Девушка брезгливо покосилась на свои тарелки.

– И вообще. Раньше я училась в хорошей школе в Лиденбурге, а тут, – она понизила голос до шепота, – всякий сброд: ни манер, ни представлений о приличиях… Кстати, я Ханна, давай дружить.

Мне под нос подсунули маленькую крепкую ладошку с короткими, но тонкими пальчиками, которую я слегка пожала.

– Эмма. Очень приятно.

– Ой, я так рада, что тебя встретила. Ты хоть выглядишь нормально. Не как эти, – она быстро оглянулась по сторонам. – Сразу видно, что из приличной семьи.

– Какой у тебя дар? – спросила я, чтобы сменить тему.

– Жизни, – ответила Ханна с таким выражением, словно это единственный приличный вариант из всех имеющихся, – третий с половиной уровень. А у тебя?

– Тоже, наверное.

– Как это? – захлопала глазами моя новая знакомая. Но тут ее осенило. – Ой, так это мы с тобой учиться будем? Кто твой наставник?

– Мэтр Далтон.

– И у меня. Как я рада нашему знакомству!

А я вот что-то не в восторге.

Покончив с ужином, мы вместе отправились в общежитие. А там оказалось, что моя новая знакомая не хочет идти в свою комнату, а полна решимости помочь разобрать мои вещи. Достойного повода отказаться от ее помощи я придумать не смогла, а потому имела счастье выслушать демонову уйму причитаний об убогости фасона и материала нашей формы, а также охи и ахи по поводу некоторых моих вещей («Ах, прелесть какой халатик, где ты его купила? Мне срочно нужен такой же!»). Когда Ханна все-таки ушла к себе, я почувствовала невероятное облегчение. Наконец-то я одна! И тут же усмехнулась: надо же, а несколько часов назад я чуть не расплакалась по той же самой причине.

Остаток вечера прошел вполне спокойно. Соседка моя так и не появилась. Я закончила разбирать вещи, сходила в душ, а по дороге познакомилась еще с двумя девушками, живущими на моем этаже. Знакомство, правда, из разряда «привет-привет», но лиха беда начало. Потом я немного почитала и легла спать, пытаясь представить, что сейчас делают мои родные.

Кажется, тревоги минувшего дня дали себя знать, потому что завтрак я проспала. И, возможно, спала бы и до обеда, если бы в моей жизни не появилась Алисия.

Сквозь пелену дремы я услышала, как в замочной скважине повернулся ключ, а затем дверь распахнулась, и в комнату вошла девушка. Довольно высокая, худая, но не хрупкая – в ней чувствовалась сила. Волны светло-рыжих волос едва закрывали уши. Черты лица резко выделялись, чуть прищуренные ореховые глаза скрывали насмешку. Девушка опустила чемодан, скинула туфли и накидку:

– О! Новая соседка! Ну, привет.

– Привет, – я уселась на кровати и уставилась на нее ясным взором, совенок из зоопарка в полдень, когда ему докучают посетители. Взгляд застывал то на ярких волосах, то на желтом платье «революционной» длины чуть ниже колена. – Ты, наверное, Алисия!

– Наверное, – усмехнулась девушка, – а ты, значит…

– Эмма. Эмма Дженкинс, – для чего-то решила уточнить я, словно тут новенькие Эммы табунами бродили.

– Ну и горазда ты спать, Эмма Дженкинс. Вставай, а то обед проспишь!

Алисия забралась на свою кровать с ногами и открыто рассматривала меня.

– Богатенькая, – произнесла она наконец. – И откуда ты?

– Из окрестностей Брэдфорда. И ты права, у моих опекунов хорошее производство. Денег нам вполне хватает.

– Опекунов? А родители?

– Погибли. Давно уже.

Мы немного помолчали.

– Ну а мы люди простые, можно сказать, с улицы, – в насмешливом голосе соседки слышался вызов. Светло-карие глаза смотрели с интересом. Что, мол, на это скажешь?

– Рада с тобой познакомиться, Алисия, – сказала я от души.

И мои родители, и ма с па учили меня тому, что происхождение – не главное. А воротить нос от тех, кому не повезло так, как тебе, – последнее дело.

Девушка подошла к окну и приоткрыла одну из створок.

– Не против? – снова не без ехидства спросила она меня.

Я покачала головой.

– Дар какой у тебя?

– Никто пока не в курсе, – почему-то захотелось рассказать все как есть. – Два с половиной уровня, но ни полюс, ни даже ось пока неизвестны.

– Да ну? – Вот теперь в голосе Алисии Уилби прорезался настоящий интерес. – И куда тебя определили?

– К магам жизни. Наставник – мэтр Далтон.

Девушка задумчиво хмыкнула и повернулась ко мне.

– Если уж Далтон не вытащит из тебя зачатки дара, то можешь быть уверена: ты не виталист. Дотошнее его я в жизни никого не видела. Ладно, соня, пойдем, отведу тебя в столовую. А то еще уснешь по дороге.

И мы пошли на обед. По дороге то и дело приходилось останавливаться. Алисия приветствовала знакомых, с некоторыми шушукалась, с некоторыми спорила, а с одной девушкой обменялась такими солеными шуточками, что мне стало неловко. У входа в столовую мы столкнулись с группой парней. Один из них, со светлой челкой, падающей на глаза, противно ухмыльнулся и крикнул в нашу сторону:

– Смотрите, огневушка-поскакушка завела себе новую подружку.

– Отвали, Стен, и не позорься, пора бы уже вылезти из песочницы, – презрительно бросила Алисия и слегка подтолкнула меня в спину: пошли, мол.

– Тебя тут все знают, – не смогла не отметить я, когда мы поднимались по лестнице.

– О да! Так, чем нас сегодня покормят? – и мы пристроились в конец очереди, куда более длинной, чем вчера.

Сегодня я ела за большим столом в окружении приятелей Алисии. Сквернословили некоторые из них ужасно, но ко мне отнеслись дружелюбно. Расспрашивали, давали советы, рассказывали разные забавные случаи и смеялись, когда я рассказывала о наших с Лиз проказах в школе мэтрисс Шульц. Ханну я тоже заметила: она шла с подносом, думая, куда бы примоститься. Когда я махнула ей рукой, приглашая к нам, она с негодованием посмотрела на меня и прошла мимо.

После обеда наши с Алисией пути ненадолго разошлись. У нее были свои дела, а мне нужно было взглянуть на расписание.

В главном корпусе народу было чуть меньше, чем в столовой. Потолкавшись минут десять, я нашла, наконец, свое расписание и начала аккуратно переписывать его в тетрадь, когда меня вдруг очень невежливо схватили за локоть.

– Виталисточка, значит! Ничего себе такая! – передо мной стоял тот самый белобрысый Стен. – Передай своей рыжей подружке: если будет выпендриваться, я ей это припомню!

Дослушивать эту проникновенную речь я не стала. Молча отдернула руку и поспешила уйти.

Прогулки ради я обошла почти всю территорию школы, кроме полигонов, и только после этого вернулась в общежитие. Завтра должны были начаться занятия, а сделать предстояло много. Например, привести в порядок форму. Даже в то небольшое зеркало, которое висело над умывальником, было видно, что она висит на мне как на вешалке. Я крутилась, пытаясь понять, как исправить удручающее положение. Наконец, решила немного сузить платье в талии. Сказано – сделано. Небольшой дорожный набор для шитья был у меня с собой, и я взялась за работу. Когда я уже заканчивала, в комнату вошла Алисия.

– Ух ты, богатенькие девочки сами ушивают себе платья? – беззлобно осведомилась она.

– Они еще не на то способны, – решила отшутиться я, перерезая нитку. – Сейчас посмотрим, что вышло.

Примерка показала, что вышло чуть лучше, но до стандартов лиденбуржской моды этому платью было так же далеко, как от меня до Брэдфорда пешком.

– Да, серый – явно не твой цвет, – прокомментировала Алисия. – Хотя я вообще еще не встречала тех, кому он был бы к лицу. Но если сделать защипы вот тут и вот тут, то сидеть будет неплохо.

Я и глазом моргнуть не успела, как девушка выхватила пару булавок из набора и ловко подколола платье в нужных местах. Мне осталось только аккуратно снять платье и подшить.

– И правда, так гораздо лучше, – вертелась я перед зеркалом полчаса спустя. – Спасибо тебе. С меня что-нибудь вкусненькое. Ну, когда смогу в город выбраться.

– Заметано! – Алисия улеглась на свою кровать и принялась листать журнал. Я тем временем собирала сумку на завтра: складывала тетради, автоперья, карандаши и прочие необходимые вещи. Затем села писать письма ма и Лиз. Когда закончила, оказалось, что подошло время ужина, и мы снова пошли в столовую.

Вставать завтра предстояло рано, занятия начинались в восемь утра. Я немного переживала, что не услышу будильник, но Алисия меня успокоила.

– Ничего, с завтрашнего дня врубят звуковое оповещение по школе, подскочишь в семь как миленькая.

Успокоенная этим объяснением, я легла спать.

Мой сон тревожен. Я сижу на берегу реки. То зачерпываю ладонью воду, то завороженно вглядываюсь в толщу воды, желая испытать то же чувство покоя, что и камни, лежащие на дне. Эти мысли пугают меня, но кажутся такими манящими.

Я забываю о них в тот момент, когда мой друг, светловолосый водник, садится рядом. Всегда подтянутый, аккуратный, отмеченный той утонченной красотой, которая предполагает изнеженность, сейчас он не похож на себя. Льняные кудри в беспорядке, глаза уже сухие, но предательски красные, кулаки сжаты в бессильной злобе. Мне не нужно даже спрашивать, в чем дело. Причина всегда одна. Его мать неизлечимо больна, даже лучшие целители не дают надежды. А отец, сильнейший маг воды, тяготится таким положением и уже подыскивает себе новую жену. Снова слова друга доносятся до меня урывками. «Урод. Как можно! Прямо при ней! Ненавижу!» Мне тоже тяжело. Я знаю, что родные предлагали его отцу меня в качестве невесты, и в который раз готова благодарить Источник за то, что не наградил меня даром.

Я беру друга за руку. Наши отражения в воде похожи на двух неприкаянных странников.

– Рид! Мы же никогда, никогда не станем такими, как они?

– Лучше сдохнуть.