Текст книги "Завтра октябрь. Несветские истории"

– Жаль, – разочарованно протянул Аркадий. Марине представилось, что он сразу ссутулился. – Я позвоню, настроение у меня будет! Всего доброго.

«Молодец какой, за два дня он со мной дружбу решил укрепить», – фыркнула Марина, продолжая движение. До дома она еще не доехала, дома ее не ждали, но и долго разговаривать с Аркадием ей не хотелось. Хотелось нежиться в остатках испытанного на йоге ощущения, но запасы его иссякали очень быстро. «Внешний мир, – продолжали течь мысли, – вот он вроде что-то предлагает, хотя бы Аркадия. Но это совсем не то. А что это за «то», или кто этот «то»?» Марина не знала. Она вообще пока ничего не знала и не понимала. Марина уже давно выпала из зоны душевного комфорта, и как его вернуть, тоже не знала.

Но Марина терпеливо и настойчиво искала этого знания, искала спокойствия духа. В том числе и через такие занятия, как Кундалини-йога, и вот такие искусственные упражнения в любви.

Некоторое непродолжительное время Марина думала об Аркадии. Она объяснила себе, что думает о нем исключительно из-за правильно начатого им диалога у Вероники в квартире. Она думала даже не о диалоге, а только над словами Аркадия: «Вам и дома скучно, Марина». Человек так просто взял и попал «в десяточку». А правильно выставленный диагноз – это уже большая вероятность правильно назначенного лечения.

* * *

– Аркадий в Москве, не звонил тебе? – поинтересовалась в ординаторской Вероника.

– Нет, не звонил. А что, должен позвонить?

– Я просто спросила, муж с ним вчера встречался. А вот Яна не знает о его приезде.

– Я тоже не знаю.

– Привет передать, если его увижу?

– Интонацию если попроще сделаешь при передаче привета, то передавай.

– Просто после нашего новоселья он ей так больше и не звонил, хотя в Москве был… – взглядом и паузой Вероника демонстрировала подозрение.

Женский педагогический коллектив тоже был весомой частью Марининой судьбы. Которая, как любая судьба, содержит в себе много интересного и столь же много неинтересного, но это ж судьба!

За прошедшие несколько месяцев Марина уже дважды общалась с Аркадием. В разговорах он упоминал нежелательность обсуждения их отношений с Вероникой и ее мужем. Марине было все равно, да и что, собственно, обсуждать? Хотя можно было выяснить у Вероники, неужели «не звонки» таких мужчин, как Аркадий, могут кого-то огорчать?

Аркадий позвонил первый раз месяца через два после их первой встречи на новоселье у Вероники. Марина уже и думать о нем забыла. На предложение Аркадия встретиться ответила отказом, сославшись на занятость.

А вот второй раз, когда он позвонил, они все же увиделись и увиделись опять благодаря мужниным «заслугам».

Его слабо мотивированные неночевки дома просто подталкивали Марину «в пасть» к другим мужчинам. Другие мужчины придавали этому вектору движения Марины от мужа к ним не только противоположное направление, но и такой мощный импульс, что Марина была готова прилипнуть к мужу просто на основании, что он «свой, родной» и недостатки его все – «свои, родные». И пусть уже все идет, как идет.

– Очень интересный экземпляр этот Аркадий, – делилась Марина после встречи, сидя со Светой у нее на кухне.

Именно тут, на кухне у подруги, время от времени проходили веселые психо-восстановительные сеансы. Светка – ее институтская подруга, от которой никаких секретов нет, про жизнь которой Марина тоже все знала. Светка взяла и родила в 35 лет. Роды и нормальные женские обязанности, видимо, полностью поменяли гормональную и психоэмоциональную составляющую активного Светкиного организма, и сидела она теперь дома, среди кастрюлек и детских игрушек без малого три года. Имела она умиротворенный вид и с удовольствием выслушивала «несчастия» и приключения своих «ненормальных» подруг. Тех, кто старших детей вырастили, младшими себя не обременили, а впали вместо этого благого для себя и общества дела в разные формы модного нынче кризиса среднего возраста.

– Родом он из Питера, семья живет в Бельгии, взрослый сын. Служба обязывает основную часть времени мотаться по странам и континентам. Рассказывал, что в Аргентине на прошлой неделе встретил одноклассницу. И как-то еще проговорился про то, что мог ли он, ленинградский комсомолец, предположить что когда-нибудь будет спать со своей одноклассницей в Аргентине, – увлеченно рассказывала Марина.

– Ну ладно, собственно, его дела. Я еще за всем этим бредом мысленно оцениваю, за что же его можно баловать, как мне рассказывали. Не обнаружила для себя ни одной зацепки. Сижу с ним и думаю про себя, как бы побыстрее уже уйти, но поддерживаю ничего не значащую беседу…. Не помню, как разговор зашел…

– A-а, о друзьях его поговорили и о Вероникином муже. И еще об одном, которого я на тусовке видела, где с ним познакомилась. Болтаем, и тут он просит меня, чтобы я Веронике не говорила о том, что мы встречаемся. «А мы встречаемся?» – удивилась я. «Ну будем встречаться. Это же так естественно» – говорит. Света, я что-то жевала, и на полминуты, наверно от неожиданности, рот открыла. Понимаю, что надо рот закрыть, а двигательные функции заблокировались. Что-то от мужчины в Аркадии осталось, и рот он мне помог закрыть. Просто протянул руку и поставил нижнюю челюсть на место. Я его поблагодарила и сказала, что мне срочно нужно домой. А домой мне понадобилось очень-очень срочно. За эти полминуты вся моя жизнь пронеслась перед глазами, и я в ней четко увидела тех двоих, которые опустили меня вот до таких чудаков, как Аркадий. Сначала я захотела доехать до дома и первым попавшимся подручным средством убить мужа. Он же меня убил! Ну когда бы я живая поехала в ресторан гостиницы, в которой остановился какой-то командировочный?! Потом, если бы меня еще не забрали в милицию, я бы поехала и прикончила своего бывшего любовника. Ведь нафига ему жить без меня? Это же не жизнь! Он ведь так убедительно обещал мне умереть, если я не стану его! Сам теперь, конечно, хорошо живет и нянькается с сыном, которого родила не я, а его спокойная и умная жена. Он с ней… Да ты что! Спал только в разных комнатах! Но сейчас у него почему-то не возникает вопрос, чьего сына он воспитывает. Света!!! Ну почему меня все предают? А из меня, такой хорошей, предательницу зачем делают?

– Да родить тебе надо самой, Марин! – примирительно говорила Света. – Честно! Столько вопросов отпадет само собой. Не самый плохой у тебя муж и не денется он от тебя никуда. Ты сама уже об этом знаешь. Просто притираетесь заново друг к другу. А ребенок, как бы ужасно это ни звучало, он склеит там, где расклеилось. Просто посмотри на нас. Ты ж все знаешь.

– Да ты понимаешь, Свет, даже если и не склеит. Я уже некоторое время, глядя на тебя с твоей Настей, думаю: «Какое же правильное вложение своей любви!.. Это ж не чужой муж – это свой ребенок! Свой!»

– Сравнила!

– Я уже не предохраняюсь какое-то время. Доктора говорят, что все нормально. Но то ли в голове у меня какая-то спираль, то ли не «заслужили» пока мы детей. Дети – это же свыше.

– Ну и чем закончилась ваша встреча с Аркадием? – Света бодрила погрустневшую Марину.

– А… На самом деле мы еще долго болтали потом. На убийство я, естественно, не поехала. С мужем же надо сына доучить. А в другой семье вообще малое дитя осиротело бы. Мне от такой безнадеги захотелось выпить. На свидание я с работы приехала, за рулем была. Аркадий заверил, что это не проблема и начал себя реабилитировать, чем окончательно порушил мой и без него разрушенный мозг. Он многословный очень, я так не повторю, но смысл такой. Его перемещения по миру – они довольно хаотичны. Во многие места, и в Москву в том числе, он приезжает, может, раза четыре-пять за год, на два-три дня. Морочить женщинам голову цветами и подарками он считает невыносимой пошлостью и мерзостью. Что отношения «эти» одинаково нужны и женщинам и мужчинам, я так и не поняла, для чего, – то ли для разрядки, то ли для зарядки… И что мы с ним можем, конечно, долго и нудно играть, как животные, в добрачные игры, а можем просто получить сексуальное удовольствие.

– Но, Свет, – продолжала Марина, – я тебе рассказываю сжато и быстро, а наш диалог длился часа три. Видимо, он меня все-таки заговаривал, раз я с ним в этот диалог вступила. «Скажите, – спросила я его, – а что важнее – получать сексуальное удовольствие или получать удовольствие от жизни в целом?» – «Получая сексуальное удовольствие, нормальный человек его плюсует к удовольствиям жизни в целом», – просвещает меня Аркадий».

Причем, понимаешь, весь этот бред проговаривается на «вы». Хотя я ему предложила перейти на сближающие местоимения, раз уж мы заговорили об «этом». Но он все «вы» да «вы». Ну и я не грубила. Хотя, по моим понятиям, он очень выпрашивал этой грубости!

– Да, ну бросьте вы! – говорю я ему. – Очень примитивная формула. У женщин «это» точно не арифметика. Женщина, в большинстве своем, едва ли добавит себе радости. Она потом себе потом такой вынос мозга устроит за «эту» физкультуру, так попортит нервную систему, что – спасибо, не надо. Я допускаю, что у части мужчин, возможно, все так, как вы говорите. Но, я думаю, не с таким уровнем интеллекта, как у вас. Даже не говоря об очевидном и тысяче раз написанных каких-то нравственных вещах, например, что страсти и удовольствия разъедают душу… Просто смотрите на факт. Вот вы, весь из себя такой Аркадий, который колесит по миру, и везде у него есть женщины. Вы тоже хотите не только сексуальных, но и человеческих, послушайте меня, че-ло-ве-чес-ких, – я уже, наверно была пьяная и громкая, – человеческих отношений, а не только сношений. Именно поэтому вы уже несколько раз приезжая в Москву, звоните мне, а не тем, кто у вас в свободном доступе. Вы нормально хотите сопротивления, поэтому тогда, у Вероники, обратили внимание на грымзу в строгом платье и водолазке.

– Хорошая была грымза и хорошее платье, – отвечает Аркадий. – Платье, кстати, ваше я вспоминаю. Для меня вы в нем были вызывающе сексуальной. И звоню я вам потому, что вы мне, разговорчивая Марина, очень понравились. И хочу я вас, Марина, а не ваше непонятное сопротивление.

– Оценка пять, – говорю, Аркадий! – первый, пусть и сомнительный, комплимент за весь вечер. А можно я, осчастливленная этим обстоятельством, поеду домой?

Он вызвал трезвого водителя, с ним меня проводил, и попрощались мы до следующего его приезда в Москву. Еще он предупредил меня, что никогда не звонит женщинам из других городов, даже по случаю восьмого марта.

– Ой, уезжайте уже быстрее, – попросила я, – для меня и так сегодня слишком много нового. Даже по случаю вашего редкого приезда я больше уже не выдержу.

– Ты давно общалась с Овчинниковой Галкой? – Света сменила тему.

– Давно, – отвечала Марина: – года три о ней ничего не слышала.

– Приходила ко мне недавно, – рассказывала Света. – Потрясающе выглядит, кстати! Она так у своего Андреича и работает. Но выпросила у него сексуальную свободу. Он ей эту свободу дал, на вариант помоложе обменял. Но Галка им материально не обижена. Морально не знаю, а материально точно – нет. Вся, как с обложки, на «Ягуаре». Во мне даже комплекс какой-то зашевелился, мол, жизнь мимо меня. Так вот Галка тоже говорит, что очень многое поменялось за время, которое она убила на своего «паника». Семью он так и не оставил, как ее все и предупреждали. Она теперь сидит на сайтах знакомств и рассказывает про мужчин что-то такое несуразное, что пересказывать даже не хочется.

Света перевела дух.

– Хорошо, Марин, что у нас все было и красиво, и с ухаживанием, и с соблюдением «традиций»…

Через паузу Света задумчиво добавила:

– А по результату что? Очаровывают, заговаривают, задаривают… Потом, кто раньше, кто позже та-ак разочаровывают. Мне нравится твой Аркадий, так честнее, что ли… Главное, чтобы в семье все было без потерь…

Подруги уже давно разговаривали во дворе на детской площадке, сидя вдвоем, отдельно от стайки мамашек.

Марина не сводила глаз с копошащихся ребятишек.

– Без каких уже без потерь? В семье все, что можно, с орбит послетало, – вздохнула она.

– Ладно тебе, – успокаивала подругу Света. – Это, видимо, такое испытание нашему поколению. Попробуй пожалуйся. Предков войнами испытывали, голодом, трудом непосильным. А наша война – это легкие деньги, легкие бабы, легкие отношения. И надо нашим бедным мужьям эту легкость как-то выносить. А мы, если быть до конца честными, вместо того, чтобы им помочь и вступить в борьбу за своих мужчин, открыли для себя другой фронт. После всех этих «небоевых» действий с побитыми душами все вернулись по домам. Ничего, Марина, это не жизнь, не руку или ногу потерять. Душа, говорят, бессмертна. Душу можно себе вернуть и даже в более крепком варианте. Вопрос – ценой каких усилий…

– Ты у меня такая умная!

– Сижу вот так, пока Настя в песочнице ковыряется, и думаю. С мамашами про качество памперсов и детского питания рассуждать – вообще не мое… Перестань тратить свое время и эмоции на разных Аркадиев. У тебя есть муж, на которого тоже всегда найдутся желающие…

– Для смеха хочешь тебе расскажу? Ты сейчас у Тамары шьешь что-нибудь?

– Ну куда мне сейчас шить? Куда надевать? До детской поликлиники прогуляться?

– Так вот, – отмахнулась Марина. – С ней заговорили о том, как угасают эмоции в семье. А она ж вся креативная. Иголку так из поджатых губ вынимает и говорит многозначительно: «Девочку вам надо с мужем взять».

– Где взять, – спрашиваю, – в детдоме, что ли? У меня у самой еще родить получится.

Посмотрела Тамарка на меня, как на дуру, и продолжать не стала. А до меня дошло, и я тоже продолжать не стала.

– И что до тебя дошло? Я что-то не поняла…

– А это, Света, еще один тип продвинутых семейных отношений. Спать не вдвоем с мужем, а например, втроем. И некоторые считают, что так тоже, как ты говоришь, честнее. Вот такие теперь новые понятия чести и совести.

– Да-а?! И куда мир катится!? – непритворно ужаснулась Света.

– Куда бы он ни катился, от нас он никуда не укатится, пока живы. В нашем мире рулим мы, и какой-то выбор все равно остается за нами.

* * *

– Мамочка, и что это за новости? – сын Марины, взяв мать за руку, заводит в спальню и указывает рукой на прикроватную тумбочку.

На тумбочке стопочкой лежат глянцевые журналы, но модели на обложках либо беременные, либо недавно родившие.

– Это, Тема, информация, которая в данное время меня интересует.

– Мама, – сделал большие глаза сын, – ты не пугай меня…

– А ты не пугайся. Да, сыночек, я беременная.

– Беременная?! Ну вы даете!!! В сорок лет! Мама, а где ты раньше была? А это ничего, что у вас сын в институте учится?!

– Всего-то на первом курсе ты учишься. И мне еще две недели тридцать восемь, не старь свою и так взрослую мать. Раньше, Артем, я, правда, не понимала, что детей чем больше, тем лучше. Мне когда говорили об этом, я думала, что я так люблю Темку. Как же я свою любовь делить буду между двумя или тремя… Я не понимала, что это не деление, а это совсем противоположное действие… умножением называется.

– Папа тоже хочет этого умножения?

– Ну конечно, это не только мое решение.

– Странно… Мне казалось, что между вами в последнее время отношения не очень. Я просто не говорил ничего. Раньше хоть орали друг на друга, и вдруг такая тишина… Я думал – перед разводом, страдал, между прочим… Комплексами из-за вас оброс.

– Это какие комплексы на тебя наросли? – поинтересовалась Марина.

– Например, глядя на вас, решил, что никогда не женюсь.

– Ничего, сыночка, у тебя впереди целая жизнь, чтобы с твоими комплексами бороться. И женись обязательно, глядя или не глядя на нас. У нас, кстати, очень хорошая, любящая семья. И орем мы друг на друга или не орем – все это исключительно из-за любви.

– Если у нас семья хорошая, то мне ее хватило, и никакой больше не надо!

– Ну Артемочка, ну пожалуйста, не расстраивай мамочку. Мама у тебя беременная.

– Хорошо, мамочка, ты полежи. А сыночек твой пойдет напьется. В восемнадцать лет узнать, что твоя мать беременна… Это очень серьезный стресс для неокрепшей психики.

– Это большая радость, Артем! Пройдет полгода – и у тебя будет брат или сестра. Я тебя поздравляю!

И если будешь пить, то только хорошее шампанское.

– Я же не с золотой молодежью тусуюсь, откуда у студентов деньги на хорошее шампанское? Водку я буду пить паленую… Шучу, я на тренировку. Может, хоть в бассейне в себя приду.

– Я так тебя люблю, сын! Ты у меня такой замечательный.

– Любишь… А сама второго рожаешь. Я ревновать буду. Восемнадцать лет прожить единственным ребенком – и вдруг!

– И вдруг счастье! – подхватила Марина. – Счастье, счастье! Верь маме, пока на слово, потом почувствуешь!!!

Беременность Марины протекала на удивление хорошо. У нее не было ни одного дня токсикоза, не было маточного тонуса, который был в первой и своевременной беременности, не было никакой тяжести в ногах. Марина посещала врачей строго по графику, и каждый раз врачи говорили, что все ее анализы, все показатели и ее, и плода – исключительно книжная норма. Естественно, она плыла телом и лицом, но все это физическое увеличение Марину не тревожило. Наоборот, все более и более успокаивало: «Очень хорошо, что меня становится больше», – думала Марина, глядя на свое отражение. В зеркале пока еще не обнаруживалось живота, но обнаружились увеличенная грудь и окрепшие руки. «В меня же должны поместиться и ребеночек и все это счастье», – Марина наконец вспомнила себя, ощутила себя, вернулась в себя. Вернулась после какого-то долгого и дальнего похода от себя и от своего спокойствия. А еще к ней вернулось доверие. Она опять доверяла себе, доверяла Саше и доверяла своей судьбе. И именно это ощущение доверия позволяло чувствовать себя помолодевшей на много лет – вот такой доверчивой Марина была в молодости. Ее доверию долгое время не нужно было ни на что опираться, оно было – и все, и Марине этого было достаточно. Сейчас центр, основа, опора этого доверия поселился в Марине, где-то внизу живота и постепенно становился больше и больше. Марина с удовольствием отслеживала в себе волшебные чувства, которые появились в ней вместе с ребенком, и это было несравнимо ни с какими медитациями.

Сегодня, в необычно жаркий для начала июня, день Марина просто собрала у всех пришедших на отработку студентов зачетки и выставила всем «зачет». Независимо от их знаний или незнаний.

«Проставившись» на кафедре, как положено, Марина официально ушла в отпуск, и наконец-то в декрет. Ни о каких отработках речь идти просто не могла. Когда и без того добрая Марина начинала задавать студентам вопросы, на которые те ответить не могли, начинала бунтовать в животе Маринина дочь. «Мама, – как будто говорила она, – пойдем гулять! Оставь ты этих детей в покое! И себя побереги!»

Марина не успела отъехать далеко от института, когда позвонил Аркадий.

– Здравствуйте, Марина.

– Здравствуйте, Аркадий.

– Как вы поживаете, Марина? Я всегда вспоминаю о вас, когда я в Москве, но позвонить только сегодня решился.

– Спасибо, что вспоминаете меня, когда в Москве!

Наверно, это почетно… Вы и не решались позвонить?

Не очень на вас похоже.

– Не всегда понятно, язвите вы или кокетничаете. Я показался вам наглым типом?

– А какая разница, по большому счету, кто каким кому показался? Давайте о чем-нибудь другом.

– С удовольствием! Я сижу в ресторане на берегу Москвы-реки. Здесь очень красиво, уточки плавают, но с ними не поговорить. Пожалуйста, составьте мне компанию.

– Нет.

– Нет?

– Я что-то должна объяснять?

– Нет. Просто здесь очень спокойно и хорошо.

Я вспомнил вас, ваше строгое платье, в котором я вас первый раз увидел. И я вдруг подумал: интересно, а как бы вы выглядели в летнем платье. Мне кажется, вы должны быть прекрасны в чем-то легком и летнем…

– Платье… – задумчиво произнесла Марина. – Ну что ж… Хорошо, я вам покажу свое летнее платье. В каком ресторане вы сидите и грезите?

На Маринин беременный взгляд, платье на ней сегодня было просто великолепным. Она его и выбрала по торжественному случаю ухода в декрет. Платье было не совсем подходящим для преподавателя института, но и праздник, и жара Марину извиняли. Платье из шелка пастельных тонов с крупными цветами, на подкладе, без рукавов, оно очень выгодно подчеркивало увеличенную грудь, и от груди струилось по животу почти до щиколотки.

Когда Марина подходила с распорядителем зала к столику Аркадия, он даже не смотрел в их сторону. И только тогда, когда Марина с ним поздоровалась, Аркадий встал и через паузу сел, поскольку Марине сесть помогли без него.

– Неожиданно! Умеете вы… Я-a пока не знаю, что сказать…

– Как вам платье? – Марина с интересом смотрела на Аркадия и наслаждалась произведенным эффектом.

Аркадий тоже смотрел на Марину, и лицо его еще выдавало шок и некий восторг:

– Красивое очень платье, но мне кажется – не только в нем дело. По-моему, вам очень к лицу беременность.

– Спасибо, мне многие об этом говорят. Это от счастья, от умиротворения и много еще, наверно, можно перечислить слов, но я не буду. И я сразу извинюсь, что возможно просто отнимаю ваше время, но когда вы сказали про платье, мне стало так весело… И я решила поделиться с вами улыбкой… Ничего?

– Ну, это как в кино! Я-a уже очень давно… Давно меня так не удивлял никто. Извините… Я прихожу в себя.

– Вот, Аркадий! Приходите, приходите в себя.

Я очень рада и за себя, и за вас, за ваше, пусть и недолгое, удивление. Мужчины и женщины все-таки должны друг друга удивлять. Вы меня, конечно, тоже в прошлый раз удивляли целый вечер, этой ерундой про ваши вахтовые сексуальные отношения по всему земному шару. Можете считать мое сегодняшнее появление ответом.

– Что вы будете заказывать?

– Ничего не буду. Лимонад мне закажите. Я на кафедре сегодня стол накрывала, меня наконец-то в декрет отпустили. Группы доучивала, семестр закрывала.

– Вы, наверно, строгий преподаватель?

– Нет, что вы! Сегодня всем двоечникам зачеты нарисовала. Но предупредила, что раньше и на экзамене, как своим, помогла бы. А теперь, извините – ваши проблемы, – Марина перевела тему:

– Как вы поживаете?

– Обычно. Без изменений, в отличие от вас. В Африке сейчас приходится часто бывать.

– Вау! Африканки?

– Марина, ну что вы? Вы сидите передо мной такая красивая, беременная. Мне кажется, что и сознание ваше сейчас такое невинное.

– Мое – да! Давайте про невинное. Но коротко, я с вашего позволения, допью лимонад и уеду. Есть еще дела у меня сегодня.

– Марина, скажите, вы за полтора года, которые я вас не видел, вы… – запинался Аркадий, – вы мужа поменяли?

– Нет, не поменяла. Вы знаете, врач мне говорит, когда узнала, что я пошла на беременность в одной семье и с такой разницей между детьми: «А что ж вы нетерпеливая такая, мамаша? Что ж вы внуков ждать не стали?»

Приятельница одна по телефону: «Деформировать фигуру для этого же мужа?! Что ж он тебе такого уникального подарил?» Много разных вопросов я услышала за это время. Нет, муж тот же. Конечно, мы сильно изменились оба за это время. Если судить по тому, как мы изменились, то рожаю и не я, и не своему мужу. Все по-другому теперь. И что из этого выйдет – посмотрим… Уточки здесь и вправду замечательные. Я поеду, Аркадий, жарко. Хочется лечь и ноги выше себя вытянуть. Заброшу-ка я сегодня все свои дела и вас, Аркадий, заброшу, – Марина улыбалась. – Сейчас я очень внимательна к своим желаниям, до свидания, Аркадий!

– А можно я буду иногда вам звонить?

– Звоните, – пожала плечами Марина.

* * *

Марина не слышала, когда пришел Саша, она проснулась, только когда он подошел к детской кроватке:

– Моя, моя дочка, – шепотом зажурчал папа. – А ты почему не спишь? Сухая еще? – раскрыл он памперс на Дарье. Дарья что-то по-своему мурлыкала ему в ответ.

– А ну-ка, пойдем на горшок, – бережно взял Саша на руки дочь.

Марина сквозь полуприкрытые глаза наблюдала, как папаша терпеливо сидит на корточках перед Дашей, помогает дочке звуками запустить процесс. Потом снимает ее с горшка, целует в попку, протирает ребенка, надевает свежий памперс и начинает чуть-чуть качать кроватку, приговаривая:

– Глазки закрывай, а утром еще посидим на горшке, нам же надо приучаться к культуре поведения. Папа еще Дашу поцелует. Спиии.

Стараясь не задеть Марину, Саша укладывается на свой край их семейной кровати, продолжая ворковать нежности Даше.

«Вот и хорошо», – засыпает удовлетворенная Марина.

* * *

Марина только выкатила коляску с Дашей, чтобы прогуляться по осеннему бульвару рядом с домом, когда зазвонил телефон и высветилась надпись: «Аркадий».

– Здравствуйте, Аркадий!

– Здравствуйте, Марина! Я все боялся вас беспокоить. У молодой мамы, наверно, много хлопот.

– Ну да, вырастить хорошего человека – это хлопотно.

– Марина, мне обязательно нужно вас увидеть. Хоть на минутку, но обязательно. Скажите, куда мне подъехать?

– Куда подъехать? А что за срочность, Аркадий?

– Ну пожалуйста, Марина. Я и без ваших ухмылок чувствую себя неловко… Скажите адрес, я подъеду, вам надо будет спуститься ровно на минуту.

– Мы листочками вышли пошуршать, я ногами, а Даша коляской. Приезжайте!

Марина продиктовала адрес, по месту нахождения Аркадия поняла, что он будет через пятнадцать-двадцать минут, а потом подумала, что ужасно выглядит. Но тут же мысленно получила от себя язвительное «успокойтесь, мамочка, есть у вас теперь красота!» Да, Дашка? – заглянула Марина в коляску.

– Скажи: расцветать, мама, буду, не нарадуешься! – Дашины глаза соловели, Марина села на скамейку, и, качая ногой коляску, подставила лицо осеннему солнцу.

– Свет, короче, – Марина придавила плечом телефонную трубку к уху, руки распаковывали пакеты. – Дарить подарки чужим женщинам – это пошло. Спать с ними? Конечно, нормально, если женщина не против. Но он при этом так жмурился и мотал головой, говорил, что ко мне это вообще не относится и подарок не мне, а…

– О-о-о! – Увидев подарок, Марина онемела. – Светка-а! А тему он выдержал!!! Кра-са-а-вец!

На детских плечиках висел шерстяной сарафанчик, с пышной, разумеется, юбкой, под сарафаном была мягкая кофточка цвета топленого молока.