Текст книги "Исчезнувший город (сборник)"

– Ариэль говорил о вечности жизнеутверждающе, – подумала Аэлита, – а матушка говорит это так, словно нам суждена вечная разлука.

– За пять лет многое изменилось, дочка, – проговорил Лерол, обняв Аэлиту за плечи. – Но мне хочется верить, что ты осталась прежней, что ты никому не раскрыла нашу тайну.

– Никому, отец, – прошептала Аэлита. – Ни-ко-му. Но мое имя заставляет людей думать, что я умею летать, если не наяву, то во сне. Сам император сказал мне об этом и еще добавил, что не верит в мое простое происхождение.

– Император? – воскликнула Церера, выронив из рук фарфоровую чашку.

– Им-пе-ра-тор, – повторила Аэлита, побледнев.

Церера медленно опустилась на стул и прижала обе ладони к губам.

– Что случилось, матушка? – опустившись перед ней на колени, спросила Аэлита. Но Церера лишь покачала головой, ничего не ответив.

– Что случилось, отец? – спросила Аэлита, повернув голову к Леролу. – Не мучайте же меня, скажите, что случилось?

Лерол поднял дочь с колен, прижал к себе, опустил лицо в ее золотые волосы и зашептал:

– У нашего народа есть легенда, что девушка – птица спасет людей от гибели ценой собственной жизни. Злой император…

– О нет, Лерол, не продолжай, – взмолилась Церера. – Наша Аэлита совсем не похожа девушку – птицу из той легенды.

– А наш император вовсе не злой, – чуть отстранившись от отца, сказала Аэлита. – Он поручил мне нарисовать новый храм и подарил этот черный плащ, расшитый золотом, чтобы я могла беспрепятственно путешествовать за пределами Запретного города…

– Запретного города? – воскликнули в голос Лерол и Церера.

– Да, – прошептала Аэлита, поняв, что нарушила клятву, данную императору. – Только умоляю вас, никому не говорите, что я теперь там живу, потому что…

– Мы не скажем, дочка, – крепко прижал ее к себе Лерол.

– Не скажем, – подтвердила Церера, глянув на мужа полными слез глазами.

– Не спеши выполнять приказание императора, – попросил Лерол.

– Постарайся реже приходить к нам, – попросила Церера. – А, навещая нас, не надевай больше плащ императора. Возьми лучше мой.

Церера достала из сундука выцветший от времени черный плащ и, протянув его Аэлите, сказала:

– Не спрашивай ни о чем, дочка, просто сделай, как я прошу.

– Хорошо, матушка, – поцеловав ее руку, проговорила Аэлита. – Хо-ро-шо.

Распрощавшись с родителями, Аэлита отправилась в обратный путь.

– Почему, почему на долю бедной Аэлиты выпало столько испытаний, Лерол? – глядя на удаляющийся силуэт дочери, проговорила Церера.

– Так было предначертано свыше, – обняв жену, ответил Лерол. – У каждого из нас свой жизненный путь. Мы должны были вырастить Аэлиту и научить ее летать. Теперь наша власть над ней закончилась. Она стала взрослой, Церера. Наверное, нам следовало обо всем рассказать ей сегодня.

– Не-е-ет, Лерол, – покачала головой Церера. – Мы и так наговорили с тобой лишнего. Девочка ждала от нас отеческой ласки, а мы принялись рассказывать легенды о злом императоре и девушке – птице. Ах, как же мы жестоко обошлись с Аэлитой.

Церера уткнулась в плечо Лерола и беззвучно зарыдала.

– Не плачь, Церера. Что сделано, то сделано, что сказано, то сказано, и изменить ничего уже нельзя, – погладив Цереру по волнистым волосам, проговорил Лерол. – Судьбоносный маятник пришел в движение. Будем молить Всевышнего о помощи.

– Как тяжело на сердце, Лерол, – прошептала Церера. – Мне нечем дышать. Душа рвется в заоблачные дали.

– Нельзя, Церера, – проговорил Лерол. – Еще не время. Слуги императора будут теперь неустанно следить за каждым нашим шагом. Мы не имеем права выдавать Аэлиту.

– Не имеем права, – горестно вздохнула Церера.

Аэлита неспешно шла тайной тропой и сосредоточенно думала о словах родителей. Недомолвки и слезы матери огорчили ее, поселив в сердце тревогу и отчаянье. В лесной чаще ухнул филин. Аэлита остановилась и увидела сотни сверкающих глаз, следящих за ней из – за деревьев.

– Не бойся, это светлячки, – проговорила Ариэль, шагнув к ней из темноты. – Не обращай на них внимания. Идем. Нам нужно успеть войти в ворота Боевого Духа до первых солнечных лучей.

– Почему? – поинтересовалась Аэлита.

– Чтобы никто не увидел нас вдвоем, – ответил Ариэль.

– А светлячки не проболтаются о наших прогулках? – спросила Аэлита.

– Нет, – рассмеялся Ариэль. – Светлячки – посланники ночи, они прячутся от солнечного света.

– А почему нам с тобой надо прятаться? Почему никто не должен видеть нас вдвоем? – спросила Аэлита, подумав о том, что все вокруг неё говорят загадками, словно решили испытать ее терпение и умение хранить тайны.

– Я – джалледин – человек, не имеющий права снисходить до простолюдинов, пусть даже они избраны Земным Вдохновением, и им позволено жить в Запретном городе, – грустно проговорил Ариэль и пошел вперед.

– Но… зачем же ты заговорил со мной? – спросила Аэлита, последовав за ним.

– Из любого правила есть исключения, – ответил Ариэль. – В стенах Запретного города я – джалледин, а за его пределами я – Ариэль, влюбленный юноша, желающий дарить радость, творить добро и смотреть на мир глазами счастья. Я – свободный человек, Аэлита, но порой свобода кажется мне мнимой, и тогда… – Ариэль остановился, крепко сжал руку девушки и прошептал:

– Тогда я смотрю на мир глазами птицы, попавшей в клетку. Вот почему я заговорил именно с тобой, Аэлита.

– Спасибо, – улыбнулась она. – Надеюсь, что теперь мы будем смотреть на мир глазами счастья, Ариэль.

– Я тоже на это надеюсь, Аэлита.

Аэлита облегченно вздохнула. Слова Ариэля успокоили ее. Вернувшись во дворец Небесной Чистоты, она безмятежно заснула. Её душа, сбросив тленную телесную оболочку, умчалась в заоблачные выси.

Утром, прекрасно выспавшаяся Аэлита, отправилась бродить по широким улицам Запретного города, любуясь дворцами и храмами, не похожими друг на друга. Встречные люди в перламутровых одеждах приветливо ей улыбались. Птицы пели на все лады, ручьи звонко журчали, фонтаны рассыпали прохладные фейерверки брызг, деревья шелестели изумрудной листвой, белоснежные парусники скользили по разноцветным каналам, яркие цветы источали дивные ароматы, дополняя картину радостной безмятежности.

– Зря вы, матушка, беспокоились, – подумала Аэлита. – Человек, создавший такую идиллию, не может быть злым и жестоким.

Много позже Аэлита поняла, как слепы порой бывают люди, не замечая за внешней красотой хорошо замаскированное уродство.

Аэлита рисовала для императора картины, но ни одна из них ему не нравилась. Он хмурился, качал головой и, набросив на рисунок темную ткань, удалялся. Огорченная Аэлита забирала холст и, склонив голову, несла его обратно в свою комнату во дворце Небесной Чистоты. А под покровом ночи, она пробиралась через ворота Боевого духа к Синим горам, чтобы обо всем рассказать Ариэлю. Он внимательно слушал ее, а потом находил такие слова, что она моментально переставала плакать и принималась весело смеяться.

Однажды Ариэль предложил Аэлите выучить ритуальный танец джаллединов, позволяющий контролировать сознание и эмоции. Аэлита с радостью согласилась. Теперь каждую ночь она повторяла за Ариэлем странные движения, а он терпеливо объяснял ей, что положение рук должно быть именно таким, потому что в нем заключен особый смысл, символизирующий передачу знаний от небес земле.

– Правая рука, поднятая вверх, получает милость свыше, а левая, опущенная вниз, передает благодать миру, – говорил Ариэль, придавая рукам Аэлиты нужное положение.

А однажды он прикоснулся губами к ее губам и прошептал:

– Ти амо…

– Ти амо, – повторила Аэлита, не понимая значения этих слов, но зная, чувствуя, что это – слова любви.

Оглушенная нахлынувшими на нее ощущениями, Аэлита помчалась в родительский дом, не заметив, что не идет, а летит, парит над землей, как птица. Выцветший от времени черный плащ, который дала ей Церера, скрывал белоснежные крылья Аэлиты, делая ее невидимой в ночном небе.

– Матушка, матушка, послушай, как стучит мое сердце! – воскликнула Аэлита, прижав руку Цереры к своей груди. – Со мной твориться что-то странное… Есть ли этому объяснение?

– Да, Аэлита, к тебе пришла пора влюбленности, – улыбнулась Церера. – Кто же твой избранник?

– Золотоволосый Ариэль, поэт, музыкант, философ…

– Джалледин? – нахмурилась Церера.

– Да, – подтвердила Аэлита и побледнела, увидев строгий взгляд матери. – Умоляю тебя, матушка, не говори про Ариэля ничего плохого, иначе… иначе… я улечу прочь и никогда больше не вернусь сюда.

– Я желаю тебе счастья, дочка, – сказала Церера. – Если я сейчас промолчу, то ты можешь попасть в большую беду, а…

– Ну и пусть, пусть, пусть, – зажав уши, выкрикнула Аэлита и выбежала из дома.

Ночь приняла ее в свои объятия, скрыв от посторонних глаз.

– А-э-ли-та, – прошептала Церера, замерев на пороге.

– Она ничуть не изменилась, – проговорил Лерол, обняв жену за плечи. – Помнишь, как она убежала от нас, когда ее не выбрали хранительницы Небесной Гармонии?

– Да, – тяжело вздохнула Церера. – Но тогда ей было семь лет, а теперь семнадцать.

– Еще год до исполнения пророчества, – проговорил Лерол, глядя в ночную тьму.

– Всего лишь год, – прошептала Церера. – Мы должны рассказать ей обо всем, Лерол.

– Нет, – покачал он головой – Теперь уже ничего не исправить. Ни-че-го…

Огорченная Аэлита кружила в ночном небе, улетая все дальше и дальше от родного дома, от Запретного города и Синих гор. Всполох огненной зарницы заставил ее опуститься на землю. Аэлита впервые увидела рассвет и была поражена увиденным больше, чем поцелуем Ариэля.

Из бирюзовых морских волн поднялось персиковое полукружие, окаймленное радужным нимбом, разделенным на равные части золотыми лучами. Свет полился на землю прозрачностью горного водопада, стирающего черные краски ночи.

Аэлита увидела белоснежный резной мостик, соединяющий две покатые горы, поросшие сочной зеленью. В центре мостика стояла бело – розовая беседка с золотой крышей, на загнутых краях которой восседали странные существа: полулюди – полуптицы.

Позади покатых гор, соединенных мостиком, возвышалась гора, вершину которой скрывали облака. На ровном уступе высокой горы расположился ряд пагод с красными крышами, украшенными позолоченными драконами. Чуть в стороне находилась изящная мраморная башня, украшенная кружевной резьбой и серебряными колокольчиками, которые мелодично позвякивали на ветру. Башню венчали две поднятые к небесам золотые ладони. Солнечный диск на миг задержался в них и продолжил свое движение вверх по небесному своду.

Аэлита спряталась в тени высокого платан. Ей не хотелось покидать это удивительное место. Хотелось подняться по ступеням, выдолбленным в скале, посидеть в беседке, заглянуть в окошки пагод и постоять у мраморной башни, звенящей серебром колокольцев.

Весь день провела Аэлита в тени могучего дерева, наблюдая за беззаботной жизнью смуглолицых людей с темными волосами. А когда солнечный диск нырнул в бирюзовую морскую гладь, Аэлита потихонечку пробралась на гору. Легкой тенью скользнула она по кружевному мостику, выгнувшему свою округлую спину, посидела в бело – розовой беседке, заглянула в темные окошки пагод и, затаив дыхание, замерла у мраморной башни. Серебряные колокольчики тихонько звякнули, словно приветствуя Аэлиту. Она медленно подняла вверх правую руку, как учил ее Ариэль, и закружилась в танце джаллединов.

Плащ Цереры упал на землю, сделав Аэлиту видимой.

– Ангел! Ангел! Танцующий Ангел! – послышались восторженные крики.

Прямо перед собой Аэлита увидела смуглолицего юношу с черными, как ночь глазами. Его пронзительный взгляд напугал её. Аэлита с силой взмахнула крыльями и взлетела в небеса за миг до того, как юноша опустил золотую сеть на то место, где она только что стояла.

– Почему ты промедлил, Ацил? – выйдя из мраморной башни, спросила темнокожая девушка, одетая в шелковый наряд бронзового цвета, который подчеркивал её идеальную, словно выточенную из камня фигуру.

– Простите, императрица, – покорно склонив голову, сказал смуглолицый юноша.

Темнокожая красавица ударила его золотым стеком по плечу и, резко развернувшись, удалилась.

– Спасибо, Люция, – улыбнулся Ацил, проводив взглядом удалившуюся императрицу. – Чем дольше не попадется в наши сети девушка – птица, тем сильнее будет моя власть над вами.

Он медленно наклонился, поднял с земли черный плащ Аэлиты и, прижав его к губам, прошептал: «Спасибо».

Утром Аэлиту вызвали к императору. Низко поклонившись, она поведала ему о чудесном городе, который приснился ей нынче ночью.

– Нарисуй же его скорей, Аэлита! – воскликнул император. – Я чувствую – это то, что нам нужно.

Аэлиту проводили в просторный полукруглый зал с высокими окнами и оставили одну. Нарисованный ею город понравился императору. Он велел повесить картину Аэлиты в своей спальне и приказал приступить к строительству храма Высшей Гармонии.

Под покровом ночи счастливая Аэлита помчалась к Синим горам и, прижавшись к Ариэлю, призналась, что умеет летать. Он лишь усмехнулся и, прошептав: «Ти амо», исчез.

– Ти амо, – повторила Аэлита, с грустью подумав, что он – джалледин, и им не суждено быть вместе.

Аэлита вздохнула, выпрямила спину, чуть вытянула вперед шею, медленно приподняла руки, которые тут же превратились в крылья.

– Девушка – птица, девушка – птица, – послышался со всех сторон злобный шепот.

Аэлита поспешно укуталась в черный, расшитый золотом, плащ императора и помчалась к воротам Боевого духа, но они оказались крепко запертыми. Аэлита прижалась к ним спиной, испуганно наблюдая за горящими точками светлячков, окружающими ее со всех сторон.

– Лети прочь, Аэлита, – послышался взволнованный голос Ариэля. – Улетай скорей, скорей…

Аэлита взмахнула крыльями и исчезла в темноте ночи.

– Почему ты промедлил, Ариэль? Почему ты не схватил ее? – строго спросил император, распахивая ворота Боевого духа.

– Простите, – низко склонив голову, проговорил Ариэль.

Император приподнял его подбородок длинным золотым стеком и, прищурившись, проговорил:

– Ты – джалледин, Ариэль. Ты не должен был снисходить до простолюдинки, пусть даже она избрана Земным Вдохновением.

– Я не смог победить свои чувства, – ответил Ариэль, глянув в злые глаза императора.

– Ты знаешь, что ждет непокорных, Ариэль? – возвысил голос император.

– Да, – спокойно ответил юноша. – Вы вырвете мое сердце и…

– Нет, – усмехнулся император, – я накажу тебя по – иному. Стража, заточите его в башню Императорского превосходства.

Стражники окружили Ариэля и повели в тюрьму, подталкивая остроконечными пиками.

– А вы куда смотрели? – грозно крикнул император на своих тайных соглядатаев, прячущихся за деревьями. – Почему не схватили девчонку?

– На ней был ваш плащ, – принялись оправдываться слуги.

– Мы были уверены, что она никуда не денется.

– Мы окружили ее со всех сторон.

– Мы не верили, что она действительно улетит.

– Все, хватит! – крикнул император. – Я не желаю слушать глупых оправданий. Ступайте и отыщите Аэлиту. Расскажите всем, что золотоволосый Ариэль посажен в башню Императорского превосходства, что спасти его от смерти сможет только девушка – птица.

– Мы исполним ваше приказание, император, – пообещали соглядатаи и исчезли во тьме.

Император поднял голову к небесам и рассмеялся:

– Тебе не уйти от меня, Аэлита.

– А-э-ли-та! – рассыпалось над землей громкоголосое эхо.

Императрица Люция возлежала на высоком ложе, покрытом малиновым шелком, и безучастно взирала на факиров, глотающих огонь.

– Прогони их, Ацил, – зевнув, проговорила она.

Смуглолицый слуга трижды хлопнул в ладоши и жестом указал факирам на дверь. Они послушно удалились.

– Я недовольна тобой, Ацил, – проговорила Люция, строго глянув на слугу. – Как ты мог упустить девушку – птицу?

– Не волнуйтесь, императрица, – сказал Ацил, опустившись перед Люцией на колено. – Эта девушка непременно вернется сюда еще раз. Красота здешних мест будет манить ее. Серебряный звон колокольцев будет сниться ей во снах. Черные, как ночь глаза, смуглолицего юноши будут преследовать ее всюду. Магическая сила земного притяжения обязательно приведет ее сюда. Но для этого нужно… – Ацил прижал руку императрицы к своим губам.

– Что, что нужно для этого? – воскликнула Люция.

– Разгадать одну загадку, – покорно склонив голову, ответил он.

– Ты же прекрасно знаешь, что я не люблю загадки, Ацил, – рассердилась Люция. Она поднялась со своего ложа и, ударив Ацила по спине золотым стеком, громко повторила:

– Не люб-лю!

Порыв ветра ворвался во дворец, вспенил шелк на окнах, растрепал черные волнистые волосы Люции и, умчался дирижировать серебряными колокольцами. Люция и Ацил несколько минут молча слушали дивную мелодию, льющуюся с небес.

– О-о-о-о! – восторженно проговорил Ацил, когда колокольчики смолкли.

– Что, что они поведали тебе на этот раз? – схватив слугу за руки, воскликнула императрица.

– Сначала поцелуй, Люция, – прикрыв глаза, проговорил Ацил.

– Нет, – выкрикнула Люция, ударив его по рукам золотым стеком. – Ты стал забываться, Ацил. Я – императрица, а ты…

– Я – ваш опекун, ваш наставник, ваш верный слуга, – ответил он, улыбнувшись.

– Значит, ты должен выполнять мои приказы, – сдвинув брови, проговорила Люция.

– Должен, – кивнул Ацил.

– Говори, – приказала Люция, глянув на слугу сверху вниз.

– Вам следует надеть черный плащ, который обронила девушка – птица, – заговорил Ацил, медленно произнося каждое слово, – и под покровом ночи отправиться под большой раскидистый платан, чтобы встретиться там с…

– Золотоволосым юношей, который сниться мне каждую ночь, – прижав руку к груди, мечтательно прошептала Люция. – Ах, Ацил, мне просто не терпится увидеть его наяву! Неужели сегодня это случиться? Но… возможно ли это?

Люция с надеждой посмотрела на Ацила. Он приподнял голову, несколько раз провел рукой по подбородку, нахмурил брови, прикрыл глаза, а потом, вздохнув, сказал:

– М-да… Возможно ли встретить человека из своих снов? М-м-м… Пожалуй… Да. Ведь прилетела же к нам девушка – птица, хотя…

– Неужели у золотоволосого юноши тоже есть крылья? – воскликнула Люция, не дослушав Ацила.

– Я думаю, нет, – покачал головой Ацил. – У джаллединов не бывает крыльев.

– У джаллединов? – удивилась Люция.

– Да – да, у тех, кто служит злу, – улыбнулся Ацил.

– Ты хочешь сказать, что золотоволосый юноша из моих снов – злодей? – проговорила Люция. Глаза ее округлились, а брови взлетели вверх, как две испуганные птицы.

– Не берусь утверждать наверняка, – заулыбался Ацил, низко склонив голову, чтобы императрица не заметила коварного блеска его глаз. – Но… на вашем месте, я бы не ходил под платан без охраны. Вы можете взять с собой меня. Я не стану вам мешать, я спрячусь поодаль, а…

– Хорошо, Ацил, – задумчиво глядя мимо слуги, проговорила Люция. – Сегодня вечером ты пойдешь со мной. Но… – Люция строго глянула ему прямо в глаза. – Не смей появляться до тех пор, пока я сама не позову тебя.

– Повинуюсь, моя госпожа, – улыбнулся Ацил, низко поклонившись.

Под покровом ночи императрица, одетая в темный плащ Аэлиты, подошла к старому раскидистому платану, крона которого была похожа на огромный зонт, а могучий ствол напоминал монументальную колонну. В свете луны место выглядело загадочно. На земле лежали серебряные тени. Люция замерла, увидев, как от дерева отделилась серебряная фигура и направилась к ней.

– Вы – призрак, или – живой человек? – прошептала Люция, протянув вперед тонкую смуглую руку. Человек в серебряном плаще привлек императрицу к себе, проговорив:

– Я – живой!

Люция испуганно отстранилась, воскликнув: «Кто вы?» В лунном свете золотые волосы юноши показались ей темными, бирюзовые глаза – черными, как ночь, а белая кожа – смуглой.

– Я – тот, кого ты ждала, кого мечтала увидеть, – прошептал юноша и прижался губами к ее губам.

Люция вырвалась и громко закричала: «А-а-а-ци-и-и-л!» Человек в серебряном плаще поспешно скрылся за могучим стволом платана. Прибежавший на зов Ацил, никого кроме испуганной Люции не обнаружил.

– Ты был прав, прав, – уткнувшись в грудь Ацила, проговорила императрица и залилась слезами. – Этот юноша служит силам зла…

– С чего вы взяли, императрица? – спросил Ацил.

– Когда он целовал меня, я почувствовала, как силы покидают меня, как земля уходит у меня из – под ног, – ответила Люция, продолжая тихонько всхлипывать.

– Возможно, поцелуй застал вас врасплох, – улыбнулся Ацил, – поэтому вам показалось, что вы вот – вот лишитесь чувств.

– Неужели… – растерянно проговорила Люция, отстраняясь от смуглолицего слуги. – Поцелуй меня, Ацил.

Он низко склонил голову и прижал ее руку к своим губам.

– Нет, – рассердилась Люция, вырвав свою руку. – Поцелуй меня так, как ты бы поцеловал возлюбленную.

Ацил глубоко вздохнул, обнял императрицу и прижался губами к ее губам. Ветер разбудил серебряные колокольчики на мраморной башне, заставив их наигрывать мелодию рассвета.

– Ступай, Ацил, – отвернувшись от слуги, проговорила императрица. – Ступай. Я должна поразмышлять в одиночестве.

– Но, Люция, я не смею оставить вас…

– Ступай, – прикрикнула на него императрица.

– Повинуюсь, моя госпожа, – проговорил Ацил и поспешно удалился.

Оставшись одна, Люция опустилась на землю, прижалась спиной к могучему стволу платана и, скрестив на груди руки, принялась наблюдать за пробуждающейся природой.

Тем временем Ацил ловко спрятал серебряный плащ под своей темной накидкой, легко поднялся по каменным ступеням, весело насвистывая, прошел по белому кружевному мостику и скрылся в покоях мраморной башни, довольный ловко разыгранным спектаклем.

Люция наблюдала за солнечным диском, который на миг задержался в золотых, распахнутых ладонях на шпиле дворцовой башни, удивляясь нахлынувшим на нее чувствам. Её тело стало легким, почти невесомым, словно лишилось земного притяжения. Душа рвалась в небо, а сердце трепетало, как попавшаяся в сачок бабочка.

Люции показалось, что она может летать, что стоит только приподнять руки, довериться налетевшему ветру, и можно будет воспарить туда, где в распахнутых золотых ладонях мирно покоиться яркое солнце. Но Люция не стала испытывать судьбу, вспомнив рассказ Ацила о том, как разбилась о камни девушка, решившая взлететь.

– Запомните, императрица, полететь вы сможете только тогда, когда выпьете магический эликсир, – зазвучали в памяти Люции наставления Ацила. – Но для его приготовления нужно поймать девушку – птицу.

– Так ловите же ее скорее! – воскликнула тогда Люция.

– Не все так просто, моя госпожа, – ответил Ацил. – На земле почти не осталось крылатых людей.

– Значит, я никогда не смогу испытать ощущение полета? – нахмурилась Люция.

– Сможете, – лукаво улыбнулся Ацил. – Непременно сможете. Я сказал, что на земле почти не осталось крылатых людей. Это значит, что они пока еще есть. А так как земля наша круглая, то куда бы не полетела девушка – птица, рано или поздно она прилетит в ваши владения. Она залюбуется горами, морем, пагодами, беседкой, мраморной башней, заслушается серебряными колокольцами, и тогда…

– Тогда? – глаза Люции заблестели.

– Тогда мы набросим на нее золотую сеть, – сказал Ацил.

– И… – прошептала Люция, подавшись вперед.

– Вы, императрица, прикажете ей отдать вам свой дар, – низко склонил голову Ацил.

– Прикажу отдать мне свой дар, – повторила Люция. – Ах, скорей бы, скорей бы прилетела к нам эта девушка – птица.

– Вам придется запастись терпением, госпожа, – улыбнулся Ацил. – Не вы одна желаете поймать девушку – птицу.

– Мне должно повезти больше, чем другим, – топнула ножкой Люция. – Мое желание выше облаков.

– Тогда, все непременно будет по вашему желанию, госпожа, – улыбнулся Ацил.

После этого разговора прошло немало времени, прежде чем Люция услышала крики: «Ангел! Ангел! Танцующий Ангел!» и увидела пред своей башней крылатую девушку.

Изумленная императрица замерла у распахнутого окна, залюбовавшись плавными движениями девушки, легкими взмахами белоснежных крыльев, точно повторяющими мелодию серебряных колокольцев, которыми дирижировал ветер. Когда перед девушкой – птицей появился Ацил, Люция испугалась. Ей стало жаль танцующего Ангела, жаль расставаться с иллюзией совершенства.

– Хоть бы он её не поймал, – прижав ладони к губам, прошептала Люция. И, увидев, что девушка легко взмыла в небеса, облегченно вздохнула. Затем, приняв грозный вид, Люция вышла из дверей замка и строго спросила Ацила:

– Почему ты промедлил?

Ответ слуги она почти не слышала, думая тогда о том, что золотоволосая крылатая девушка очень похожа на юношу из ее снов.

– Возможно, девушка прилетала, чтобы передать мне весть от моего золотоволосого возлюбленного… – подумала Люция и, укутавшись в темный плащ Аэлиты, поспешила к своему дворцу, на крыше которого весело звенели колокольчики, приветствуя новый день.

Ацил поджидал Люцию у входа.

– Госпожа, колокольчики говорят о том, что час близок, – льстивым голосом проговорил он. – Скоро мы получим то, что желали…

– Мы? – удивилась Люция.

– Да, мы, – склонил голову Ацил, – потому что ваши желания становятся моими желания. К тому же, только я знаю, как приготовить эликсир, который даст вам крылья… А мне – безграничную власть.

Последние слова Ацил проговорил так тихо, что Люция не обратила на них никакого внимания. Она легла на высокое ложе и, прикрыв глаза, приказала Ацилу рассказывать ей сказки. Убаюканная звоном колокольцев и тихим голосом Ацила, императрица уснула, не ведая о том, что легенды, рассказанные смуглолицым слугой, скоро станут явью, что ей самой придется метаться между правдой и ложью, между порядочностью и предательством, между жизнью и смертью.

Аэлита постучала в окошко родительского дома. Увидев дочь, Церера широко распахнула дверь, обреченно прошептав: «Уже?»

Лерол поспешно захлопнул дверь, погасил свет и, сдвинув с места старый сундук, открыл потайной ход.

– Нам надо спешить, Аэлита, – сказал он, крепко сжав руку дочери.

– Погоди, Лерол, дай нам проститься, – прижав Аэлиту к груди, проговорила Церера. – Прости, если я была плохой матерью. Прости, что я не предупредила тебе обо всем заранее…

– Матушка, тебе не в чем себя винить, – воскликнула Аэлита. – Это я, я должна просить у тебя прощения за свой несносный характер, за свои капризы. Мое упрямство, моя гордыня навлекли на нас беду. Я никому не должна была говорить о том, что умею летать, а я… Я не сохранила нашу тайну. Что теперь с нами будет? Неужели мы утратим свой чудесный дар?

– Нет, – проговорила Церера, проведя рукой по золотым волосам дочери. – Нет, Аэлита мы не утратим свой дар… Все будет хорошо… Я верю… Ступай… Нет, постой… Дай мне плащ императора…

Аэлита послушно передала матери черный, расшитый золотом плащ.

– Зачем ты опять его надела?

– Прости, матушка, – потупила взор Аэлита. – Я обронила твой плащ возле мраморной башни с серебряными колокольцами.

– Ты была у Вершины Мира? – воскликнули Лерол и Церера.

– Я не знаю, как называется это место, но в Запретном городе завершается строительство точно таких же причудливых пагод, беседки и мраморной башни, которые я видела возле высокой горы, вершина которой спрятана за облаками, – ответила Аэлита.

– Все, как в легенде, – прошептала Церера, прижав ладонь к губам. – Вам не стоит терять ни минуты, Лерол. Прощай, Аэлита. Пусть хранит тебя моя любовь.

– Матушка, ты говоришь так, словно мы расстаемся навсегда, – испуганно проговорила Аэлита, прижавшись к матери.

– Нет – нет, – улыбнулась Церера, но глаза ее остались грустными – грустными. – Мы обязательно встретимся с тобой… Встретимся, когда будем парить белыми Ангелами во вселенной.

В дверь негромко постучали раз, другой, третий. Лерол подтолкнул Аэлиту в темноту подземного хода:

– Скорее. Это слуги императора. Они выследили тебя.

– Прощайте, – долетел до Аэлиты тихий шепот Цереры, закрывающей потайную дверь.

– Матушка, я люблю тебя, – услышала Церера прощальные слова.

Она придвинула на место старый сундук, закуталась в черный плащ императора и подошла к двери, в которую настойчиво стучали.

– Кто там? – спросила Церера. – Что вам нужно в столь поздний час?

– Именем императора, откройте, – приказали снаружи.

– Мы – добропорядочные граждане, мы не сделали ничего такого, чтобы прогневить императора, – сказала Церера, делая вид, что возится с замком.

– Открывайте немедленно! – грозно крикнули снаружи. – Открывайте, не то мы выломаем дверь. В вашем доме прячется опасная преступница.

– В нашем доме нет никого постороннего, – проговорила Церера.

– Хватит болтать, – прикрикнули на нее снаружи. – Считаем до трех и ломаем дверь.

– Ломайте, – прошептала Церера и улыбнулась. – Пока вы будете возиться здесь, я спокойно выйду через окно.

Она ушла в дальнюю комнату, распахнула окно и выпрыгнула в сад.

– Вон она! – закричали стражники.

– Ловите, ловите её, не дайте ей улизнуть!

– Но на ней плащ императорской неприкосновенности. Как быть?

– Император специально подарил ей этот плащ, чтобы мы могли безошибочно опознать ее и не упустить.

Церера ловко увернулась от золотой сети, в которую стражники пытались поймать ее. Отбежав в сторону, она взмахнула сильными крыльями и воспарила над землей. Золотая стрела прервала ее недолгий полет. Бездыханное тело Цереры упало на землю.

– Что ты наделал? – строго спросил начальник стражи у меткого стрелка. – Императору она была нужна живой.

– Скажем, что она убила себя сама, – пробубнил стрелок.

– Несите эту птицу в Запретный город, пусть император сам решает, что с ней делать, – приказал начальник стражи. – Главное, что мы не дали ей улететь…

Солдаты завернули тело Цереры в черный плащ императора и понесли во дворец.

– Кто это? – воскликнул император, откинув капюшон с лица, лежащего перед троном тела.

– Девушка – птица, – ответил начальник стражи, гордо выпятив грудь.

– Это не Аэлита, – зло сверкнул глазами император, ударив его по лицу золотым стеком. – Вы снова позволили ей перехитрить вас.

– В доме была лишь эта особа, – скороговоркой выпалил главный стражник. – Она выскочила в окно и взлетела в небо… Мы набросили на нее сеть, но она выхватила золотую стрелу и закола себя…

– Прекрати врать, – приказал император, еще раз хлестнув стражника по лицу. – Разве я не вижу, что это – императорская стрела. Таких стрел нет у простолюдинов, живущих за пределами Запретного города.

– Простите, мой господин, – низко склонил голову стражник.

– Ступайте в дом. Там наверняка должно быть тайное убежище или тайный ход. Разыщите его, но не вздумайте предпринимать никаких действий – приказал император, приподняв подбородок слуги золотым стеком. – Выманить Аэлиту мы сможем хитростью. А поможет нам в этом наш дорогой джалледин Ариэль.

Император улыбнулся своим тайным мыслям. Начальник стражи поспешно удалился, боясь резких перемен в настроении императора.