Текст книги "Тяжело быть светлой, или Высший даймон прилагается"

– Что случилось, Деа?

Руфина склонилась ко мне и, игнорируя пристальные взгляды расположившихся напротив нас даймонов, потрепала по плечу. Я покачала головой.

– Ничего, Ру. Просто неспокойно как-то.

– Ведьмы? – одними губами спросила валькирия.

Я только плечами пожала, чувствуя, как неизвестно откуда взявшаяся тоска сковала мое сердце с такой силой, отчего мне едва удалось сдержать рвущиеся наружу слезы.

«Что это со мной?»

Вначале показалось, будто кто-то из гостей пытается повлиять на меня магией и насылает всякую ерунду, но это оказалось не так. Усилив щиты до максимума, отчего в голове слегка зашумело, я продолжала испытывать все те же чувства.

– Деа, что?

Руфина под столом сжала мою руку.

– Я пройдусь немного, что-то голова разболелась.

Я слабо улыбнулась подруге, но она не поверила.

– Я с тобой.

Валькирия решительно отодвинула стул, резким скрипом привлекая к нам внимание тех, кто сидел в непосредственной близости.

– Будь здесь, Руфина. Я просто прогуляюсь.

Я покачала головой, откладывая вилку в сторону.

– Чтобы еще какой-нибудь даймон погонял тебя по всему замку? – зашипела Ру.

– Если ты не заметила, дорогая, все даймоны здесь, – усмехнулась я, хотя самой нестерпимо хотелось выть.

Подруга внимательно посмотрела в мои глаза.

– Ты уверена?

Я только кивнула и, дождавшись, когда один из лакеев, прислуживающих гостям, поможет отодвинуть стул, быстро вышла из-за стола, а потом из зала, наполненного приглушенным гомоном голосов.

Оказавшись в коридоре, тут же ослабила шнуровку на корсете и отправилась бродить по коридорам, паучьей сетью опутывающим весь замок. Казалось, их слишком много. Временами попадались стоящие на посту вампиры, но их нисколько не волновала разгуливающая по коридорам валькирия, так как не пыталась заглядывать в комнаты, которые они охраняли. Мне это было не нужно. Я просто сосредоточилась на своих внутренних ощущениях, поскольку тоска никак не желала отпускать мое сердце, вцепившись в нее своими острыми коготками. Такого сильного чувства нехватки чего или кого-либо мне испытывать еще не приходилось.

И я шла гонимая им, пока не оказалась в большой галерее, одну стену которой занимали большие высокие окна, забранные легкими занавесками, пропускающими яркий солнечный свет, а вот три оставшиеся стены были увешаны картинами и портретами бывших монархов, но эти полотна меня нисколько не интересовали. Потолок галереи, украшенный лепниной и росписью, поддерживали белоснежные декоративные колонны, создавая ощущение воздушности и невесомости. Между ними стояли скамьи из белого мрамора. Я же, стуча маленькими каблучками по забранному отполированным паркетом полу, подошла к окну и присела на широченный подоконник, устремив взгляд на сад, разбитый прямо под окнами.

Тоска продолжала терзать мое сердце, подключив еще и душу, и в груди начало нестерпимо печь. На глаза тут же навернулись слезы, которые я уже просто не могла сдержать. Мне не удавалось объяснить самой себе, что же происходит. Где-то в глубине души всколыхнулся, было, гнев, но тут же был задушен. Я рыдала, глотая горькие слезы, а часть их стирала рукавом рубашки. О ком так убивалась? Что вдруг случилось? Эти вопросы вертелись в моей голове. Да кто бы еще смог на них ответить.

Тихий звук приближающихся шагов, заставил мое сердце испуганно сжаться, поскольку я еще помнила, кому они принадлежат, хоть и видела его только раз. Однако в просторном, залитом солнечным светом помещении галереи спрятаться было некуда. Я вскочила с подоконника, рванулась к двери и не успела, потому что с противоположного конца галереи послышалось недовольное шипение. Обернувшись на миг, заметила замершего в дверях давешнего даймона и остановилась, как вкопанная. Что за сила властвовала надо мной, не знаю, но она же заставила меня развернуться к нему лицом и сделать навстречу несколько шагов. То же самое сделал и даймон, только его глаза горели лютой ненавистью, обжигая мою страдающую душу.

– Ты! – зарычал он, скрестив руки на груди. – Опять ты!

Я отступила назад, но потом вспомнила, что все же являюсь валькирией, и страх мне не друг. Повторив жест даймона, остановилась и даже нагло усмехнулась.

– Я, и что?

Глаза даймона моментально превратились в две узкие щелочки, только это не спасало от ненависти, которой веяло от всего его облика.

– Окхтшер-р-р! – зарычал он, и на скулах его заходили желваки, а пальцы сжались в кулаки.

Даймон, тяжело дыша, подался вперед. Не знаю, с чем или кем внутри себя боролся он, но проиграл. Жаль. Я бы предпочла, чтобы он ушел, но… Взгляд его вдруг изменился, и даймон сначала с недоумением посмотрел на меня, а потом нечто такое проскользнуло в его глазах цвета морской волны, что заставило и меня шагнуть ему навстречу. Мрак вдруг заклубился за спиной даймона, а я почувствовала легкое дуновение за своей.

«О, нет! – подумала с горечью. – Этого еще не хватало!»

Только там все равно развернулись призрачные крылья. Я почувствовала их. К сожалению, управлять ими не умела, ведь эти крылья принадлежали моей душе.

Даймон стремительно приблизился, упал передо мной на одно колено и, прижавшись лбом к моему животу, замер. Я сначала опешила от его странного поступка, а потом, до конца не понимая, что делаю, положила руки ему на голову и легко погладила черные волосы. Даймон вздрогнул, и в этот миг мне показалось, будто мы знаем друг друга уже давным-давно. Что-то такое родное было в этом мужчине, нечто до боли знакомое, то, что так и влекло к нему. Даймон выдохнул и сжал руками мои ноги, из-за чего едва не упала и вынуждена была схватиться за его плечи. Чтобы когда-нибудь раньше я позволяла незнакомым мужчинам подобное? Да ни в жизнь! Но почему прикосновения даймона так приятны? Что это с нами происходит?

Сколько мы так простояли? Кто знает. Мне было хорошо рядом с даймоном, который продолжал прижиматься ко мне и жарко дышать в живот. Как по волшебству, тоска отступила, и сердце с душой успокоились, наполнившись теплом и светом, даже слезы на щеках высохли. И крылья за моей спиной распахнулись еще шире, а потом пропали, обдав напоследок легким дуновением ветерка. Я поежилась, и даймон поднял ко мне свое красивое лицо, улыбнулся, отчего глаза его радостно блеснули, словно луч солнца пробежал по морской волне. Улыбнувшись в ответ, подняла руку к его лицу, провела пальцами по лбу, убрав в сторону несколько неряшливых прядок, пробежалась по носу. Но мужчина не дал мне продолжить, перехватил мою руку за запястье и, поднявшись на ноги, крепко прижал к своему сильному телу. Руки его скользнули по моей спине, поднимаясь все выше к плечам. Когда пальцы даймона коснулись обнаженной шеи, по моему телу побежали мурашки. Щекотно…

Однако стоило ему задеть шрам, как он будто окаменел. И такой злобой повеяло от даймона, что я отшатнулась. Только пальцы его тут же сжались на моей беззащитной шее, казалось, еще чуть-чуть, и он просто сломает хрупкие позвонки. Даймон оторвал меня от пола и впечатал спиной в одну из колонн. Я испугалась, поскольку его ладонь сдавила гортань, и воздух просто перестал поступать в мои сжавшиеся от страха легкие. Глаза мужчины загорелись, наполнившись ненавистью. Его лицо и тело, что было видно даже через трещащую по швам одежду, покрылись буграми мышц, которые перекатывались под бронзовой кожей. Крылья даймона с шумом рванулись в стороны, заслонив собой солнечный свет. И тут я поняла, мне конец, потому что сама смерть смотрела на меня сквозь глаза даймона, который медленно трансформировался. У меня не было возможности освободиться, все мои навыки, как валькирии, просто оказались бесполезны против такой мощи и силы, повеявшей от огромного тела. Он зарычал прямо мне в лицо и оскалился.

– Азар!

Громкое рычание, раздавшее сбоку, заставило даймона вздрогнуть и оторвать от моего лица злобный взгляд. Даже хватка его слегка ослабла, что дало мне возможность вдохнуть воздух, которого так не хватало горящим легким. А в следующее мгновение сильная рука отшвырнула меня в сторону. Я чудом успела извернуться, но все равно крепко приложилась спиной о стену и охнула от боли. Благо висящие надо мной картины в тяжелых рамах держались крепко, и ни одна из них не подумала свалиться мне на голову. Я потихоньку сползла на пол, встав на колени, и увидела замерших посреди галереи двух злющих даймонов, их длинные хвосты нервно постукивали по паркету, а из приоткрытых пастей вырывалось приглушенное рычание. Один даймон был красноволосый, с красными же крыльями, а второй, наоборот черен, словно сама Тьма, и только глаза на его морде горели ярче огня.

– Окхтшеррр! – пророкотал черный даймон и рванул в сторону Дунгура, целя когтистыми лапами в шею противника.

Но красный даймон даже не шелохнулся, он поймал своего противника за плечи и, крутанув, бросил в сторону, как невесомую игрушку. Тот, кого он называл Азаром, расправил крылья и только благодаря этому не упал. Однако схватка на этом и закончилась, потому что сверху на расправленные черные крылья упала еле заметная сеть, сковав его и прижав к полу. Даймон заревел, задергался в попытке освободиться, но у него не вышло, тогда его оскаленная морда повернулась ко мне, и он выдохнул:

– Ненавижу!

Опустившийся передо мной на корточки Дунгур в рваном тряпье, что осталось от его дорогого костюма после трансформации, заслонил меня от ненавидящего взгляда, и я смогла перевести дух.

– Ты как? – спросил даймон, помогая мне подняться на ноги.

– Нормально, – прохрипела я, потирая шею. Ну вот, теперь синяки останутся.

За спиной Дунгура глухо ворчал, пойманный в сеть, даймон по имени Азар, но моего названного брата это нисколько не волновало. Он схватил меня за локоть и подтащил к отчаянно пытавшемуся освободиться сородичу. На миг нас обступила тьма, а потом выбросила в чьем-то просторном кабинете, за окнами которого стояла глубокая ночь.

– Ну что, детки, поговорим? – усмехнувшись, спросил Дунгур и развалился в широком кресле с высокой спинкой и резными подлокотниками.

– Мне не о чем говорить с тобой! – зло сплюнул Азар, который уже принял нормальный, то есть более привычный для меня облик.

Я огляделась по сторонам, мазнув взглядом по нескольким стеллажам с книгами, широкому письменному столу и паре кресел, что стояли у нетопленного камина. Наверное, он принадлежал Дунгуру, раз он так свободно здесь себя чувствовал.

– Зато мне хочется кое-что узнать, – подала я голос и приблизилась к Дунгуру, все это время смотревшему на гостя. – Что это было?

– Не думал, что когда-нибудь мне придется с этим столкнуться, – задумчиво протянул Дунгур и хищно прищурился:

– Азар, ты слышал когда-нибудь о драгосте?

– Что? – встрепенулся даймон и покачал головой. – Нет, нет…

– Да, мой дорогой, и еще раз да.

Мой названный братец широко улыбнулся и повернулся ко мне.

– Даже не знаю, радоваться за вас или, наоборот, посочувствовать.

– Ты лжешь! Этого не может быть!

Азар подскочил к креслу, в котором сидел Дунгур, и навис над ним.

– Это ложь!

Дунгур покачал головой и оттолкнул даймона от себя ногой, отчего тот отступил назад и бухнулся в кресло, стоящее напротив.

– Азар, Азар, ты, как всегда, излишне недоверчив.

– Что это значит? – тихо спросила я, глядя на то, как Азар уронил голову и спрятал лицо в ладонях. – Что это за драгост такой?

– Может, сам объяснишь девочке, во что ее втянул? – усмехнулся названный братец, стоило только Азару отнять руки от лица.

– Пусть тебя поглотит Бездна, Дунгур! – зло выдохнул даймон и оглянулся на меня. Лицо его свела болезненная судорога.

Азар порывисто вскочил на ноги и бросился к окну, начав расхаживать из стороны в сторону. Лунный свет, проникающий через стекло, серебристыми бликами лег на его черные волосы, на опущенные плечи, на которых еще болтались обрывки рубашки.

– Может, ты объяснишь?

Я перевела взгляд на улыбающегося Дунгура и подошла поближе.

– Что тебя так развеселило?

– Мне никогда еще не доводилось видеть даймона с влюбленной душой, – еще шире улыбнулся он, постукивая когтями по подлокотнику.

– Дунгуррр! – зарычал Азар.

– Влюбленной, что? – удивилась я, отступив за кресло, поскольку Азар с такой ненавистью не меня глянул, что о какой бы там ни было влюбленности с его стороны и речи быть не могло.

– Я не так выразился, наверное, – задумчиво протянул даймон и закинул ногу на ногу. – Видите ли, дети, драгост у даймонов случается очень и очень редко. Я за свою долгую жизнь с таким еще не сталкивался. Помню, когда-то отец рассказывал мне, что даймон, вступая в так называемый период взросления, то есть в то время, когда начинает активно искать пару для продолжения рода, может впасть в подобное состояние, когда влюбляется не во внешность, а, так скажем, в сущность женщины. Это сложно объяснить, поскольку случаи довольно редки сами по себе, и просто никому еще не удавалось объяснить их суть. Если коротко, то демоническая сущность Азара была привлечена твоей ведьминской сущностью, тем более ты светлая ведьма, а для даймона это настоящее испытание.

– Его душа привязалась к моей, я так понимаю? – упав в кресло и пытаясь справиться с охватившим меня шоком, еле выдавила я.

Дунгур пожал плечами.

– Что-то в этом роде.

– И что с этим делать? – спросила, боясь даже смотреть на Азара, который продолжал метаться у окна.

– Хотите, можете пожениться, из вас выйдет неплохая пара! – развеселился Дунгур и прошелся по мне оценивающим взглядом.

Азар зарычал, и из его спины с треском вырвались крылья. Он ударил рукой по стене у окна, отчего стекла в деревянной раме обиженно зазвенели.

– Если сможете, перетерпите это время! – продолжал веселиться мой названный родственник, хитро прищурившись. – Главное, чтобы за это время вы не оказались в одной постели, тогда связь окрепнет окончательно.

– Что? – возопили мы с Азаром одновременно и тут же замолчали, уставившись друг на друга.

– Все признаки налицо! – захохотал Дунгур, откинув голову назад. – Азар, а ты сможешь удержаться? Ведь это не Деаррин чувствует сильную симпатию к тебе, а ты к ней. Ей достаются только отголоски твоих сейчас очень сильных эмоций.

Я прислушалась к себе, но кроме раздражения и глухой ярости, ничего не почувствовала. И какое из чувств на самом деле относится именно ко мне?

– Никогда мой род не примет одну из Окхтшер, – зло процедил Азар, смерив нас с Дунгуром взглядом, полным неподдельной ненависти, а потом, подгоняемый насмешливым фырканьем, со звоном выбив своим телом раму, вылетел из кабинета.

Я пораженно замерла, глядя на то, как мелкие осколки разлетаются в разные стороны. Дунгур только хмыкнул и, откинувшись на спинку кресла, вытянул длинные стройные ноги вперед.

– Все равно вернется, – обронил он и поманил к себе со столика бутылку с вином и бокал на тонкой ножке.

– Вина? – спросил даймон.

Я только головой покачала, поскольку в душе у меня бушевала такая буря разнообразных эмоций, что страшно было потеряться среди них. Какие принадлежали мне, какие даймону, умчавшемуся в ночь? Как разобраться?

– Не переживай за него, ничего твоему Азару не сделается. Перебесится и обязательно вернется.

Дунгур по-своему расценил мое молчание и пригубил вино.

– Что?

Я встрепенулась, пытаясь отогнать все чувства на самое дно души, и моргнула.

– Вернется? Зачем? Он же ясно сказал, что ненавидит меня. За что только?

– Нда… Деа, Азар не тебя ненавидит, а мой род, в частности меня, ну, а ты просто под руку попала, – осушив бокал до дна, проговорил даймон и вновь его наполнил.

Я проследила взглядом за красной булькающей жидкостью, наливаемой в бокал, и сама почувствовала непреодолимое желание что-нибудь выпить, но не вина. Нет. Чтобы во всем разобраться, нужна трезвая голова. Мне и так с лихвой хватало того, что творилось в душе у даймона. Я обернулась к столику и, заметив на нем простой графин с водой, поманила его к себе. Свежая вода немного притупила жажду.

– Скажи честно, Дунгур, и много у тебя врагов? Должна же я знать, что приобрела, вступив в твой род.

Даймон поморщился.

– Деаррин, ну, а ты как думаешь? Мы же даймоны, в нашем мире жизнь легкой никогда не была, мы постоянно с кем-нибудь сражаемся. Однако можешь поверить, врагов у рода Окхтшер не больше, чем у других. Только никто из них не бросится тебя убивать, лишь бы насолить моей семье, ты ведь не кровная родственница. А что касается Азарона…

– Азарона? Что вы с ним не поделили? – тут же полюбопытствовала я.

Если Дунгура потянуло на некоторую откровенность, нужно было вытянуть из него как можно больше полезной для себя информации.

– Это не секрет.

Даймон пожал плечами и стянул со своей груди жалкие лоскуты, которые тут же полетели в полыхнувший ярким пламенем камин.

– Азар – это сокращенное от Азарона, – добавил он.

Красноватые блики легли на обнаженную грудь мужчины, и он уставился на огонь.

– Очень давно старшая сестра Азара была моей женой. Но Сандара не любила сидеть дома, она была не такая. Этой даймонессе нужны были сражения, и она повсюду меня сопровождала. Азара она тоже с собой таскала. Сандара была уверена, что настоящего воина из даймона сделать может только война, а не ежедневные тренировки с учителями.

Дунгур слегка улыбнулся.

– Такой была моя Сандара – женщина-война. Жаль, только она погибла у нас с Азаром на глазах, и мы не смогли ее спасти. Твари из нижних миров одинаково опасны для всех: хоть для людей, хоть для эльфов, хоть для нас, даймонов.

– И что, за это он ненавидит весь твой род? – удивилась я, искоса поглядывая на даймона, который продолжал смотреть на огонь, из-за чего мне почти не было видно его лица.

– Он одинаково сильно ненавидит и себя и меня по той причине, что мы не успели вовремя, что не спасли его сестру. Азар был слишком привязан к Сандаре, даже больше чем к родителям. Азарон хороший мальчик, просто еще молод, поэтому излишне импульсивен. Он так и не смог простить мне, что после гибели его сестры я вновь женился.

– У тебя есть семья? А как же эре Деребра? – удивилась я, подавшись вперед.

– Деа, не будь глупышкой. Деребра знает об этом.

Даймон недовольно прищурился. Видимо, обсуждать со мной свою личную жизнь ему не очень хотелось.

– Но почему?..

– Потому что Деребра никогда не родит мне сына, – глухо рыкнул даймон. – У валькирий рождаются только валькирии, у ведьм ведьмы. А мне нужен сын, наследник. Понимаешь?

– Извини, я об этом как-то не подумала.

Я выставила перед собой руки, и даймон отвернулся от меня к огню.

– Это не мешает мне любить других женщин. У моей законной жены, знаешь ли, тоже любовников выше крыши. Но это уже неважно. Главное, она родила мне двух сыновей и дочь. Большего мне и не нужно, – слегка ссутулив плечи, сказал Дунгур и плеснул в свой бокал еще вина.

Резкая боль вдруг пронзила мое тело, и я медленно начала заваливаться на пол. Даймон успел отреагировать и подхватил меня на руки. Его золотистые глаза впились в мое лицо.

– Дунгур…

– Этого еще не хватало, – выдохнул он и со мной на руках рванул куда-то прочь из кабинета.

Я ничего не видела, поскольку из-за невыносимой боли, что заставляла корчиться и стонать, перед глазами потемнело. Что это? О, Боги!

– Потерпи, девочка, – уговаривал меня даймон, срываясь на бег.

Куда и зачем бежал Дунгур, я не знала. Да и не до этого было, когда тело, казалось, разрывает на части, будто кто-то пытался оторвать от меня куски плоти, переломать мне кости. Уже не в силах сдерживаться, я кричала. Даже прикосновение рук даймона причиняло боль, но он не мог меня бросить.

Когда нас обступила прохладная тьма, я сначала подумала, что потеряла сознание, но это было не так. Просто Дунгур принес мое страдающее тело в подвальное помещение, где все – и стены, и пол и не слишком высокий потолок было из черного матового камня. В центре этой комнаты стоял стол, на него даймон меня и уложил. Как ни странно, но боль здесь стала потихоньку отступать, накатывая только волнами. Я смогла повернуть голову, и увидела Дунгура, который рылся в шкафу, стоявшем в самом углу. На пол что-то падало, но даймон продолжал раздраженно выворачивать содержимое ящичков. Вскоре он радостно хохотнул и, приблизившись ко мне, положил на грудь бледный камень. Боль тут же, как рукой сняло. Я удивленно уставилась в лицо Дунгура.

– Что это было? – прокряхтела, не рискуя двигаться из страха, что боль может вернуться.

Мне в этот момент было так хорошо. И каменная столешница приятно холодила лопатки и все, что ниже.

– Насколько я понимаю, Азарон решил сгинуть, чтобы избавиться от наваждения, – медленно протянул Дунгур и, взяв меня за руку, заставил сесть. – Камень держи, иначе вновь почувствуешь то же, что чувствует этот глупец.

– Спасибо, – искренне поблагодарила я даймона и, судя по всему, лунный камень, у которого имелась петелька, быстро прицепила к цепочке у себя на шее.

– Это родовой оберег, он защитит тебя от всего, даже от зова ведьм. Только никогда его не снимай, – обронил Дунгур и со стола стянул, вынудив опуститься на ноги. – Чувствую, Азар просто так не сдастся.

– Так это его боль я прочувствовала на себе только что? – ужаснулась я, почувствовав к даймону, по чьей вине едва не умерла от боли, жгучую нелюбовь. И черт с ней, с его влюбленностью. Пусть засунет ее куда подальше!

– Его, его.

Дунгур покивал, взял меня под локоть и вывел в длинный полутемный коридор, в конце которого во мраке виднелись ступени узкой лестницы, ведущей наверх.

– Он с ума сошел?

– Просто Азар не может смириться с тем, что душа, вопреки желанию его разума, привязалась к твоей душе. Поверь, ему сейчас очень трудно и больно, ведь ты, мало того, что ведьма, так еще и Окхтшер. Не прими я тебя в свой род, ты бы уже была собственностью этого даймона. Сейчас Азарон сам себе не принадлежит, им руководит опасное чувство, которое может свести с ума. Но он все равно вернется. Не сможет иначе, – усмехнулся Дунгур, продолжая придерживать за локоть.

– Почему вернется?

– Его душа связана с твоей душой. Ты этого можешь даже не почувствовать, но зато Азар чувствует и очень даже сильно. Он просто не выживет на расстоянии от тебя. Погибнет, так как все силы его души уйдут на поддержание этой связи. Чем дальше, тем больше требуется сил. Как-то так, – пустился в туманные объяснения Дунгур, помогая мне преодолеть слишком крутые ступени.

– Эй! – возмутилась я, когда мы вышли в хорошо освещенный коридор на первом этаже. – Хочешь сказать, я должна терпеть его присутствие?!

– Угу.

Даймон кивнул и не сдержал улыбки, когда увидел мое вытянувшееся лицо.

– И он будет все время ходить за мной по пятам?! – еще громче возмутилась я.

– Почти, – все так же улыбаясь, проговорил Дунгур и увлек меня за собой.

– Но я же валькирия! Я не могу взять его с собой! – возопила я, возмущенная до глубины души. – Мне не нужен надсмотрщик, пусть даже влюбленный. Тем более, его ненависть с лихвой перекрывает нежные чувства его души.

– Деаррин, тут я тебе ничем помочь не могу! – хохотнул Дунгур, толкая рукой тяжелую дверь и пропуская меня в просторную кухню. – И драгост – это не совсем любовь. Скорее, это непреодолимое желание овладеть понравившейся женщиной.

– Шутишь?

Я зло прищурилась и вырвалась из хватки названного брата.

– И вообще, мне нужно вернуться в Кар-Дур. Скоро свадьба.

– Об этом пока даже не думай, – веско заявил даймон, вытаскивая из шкафа накрытое блюдо и водружая его на стол. – Вампирам и так досталось. Мне еще скандала не хватало из-за тебя, дорогая сестрица.

Я растеряно развела руки в стороны.

– Но… как же? А эре Деребра? Я же не могу все бросить только из-за того, что какой-то даймон сошел с ума. И у меня, помимо всего прочего, есть своя личная жизнь.

– Об этом тебе тоже пока лучше забыть, – глянув на меня, обронил Дунгур и поманил к столу, где уже стояли тарелки с разложенными на них кусками запеченного мяса.

– Это еще почему? – фыркнула, присаживаясь за стол.

– Потому что Азар убьет любого, кто посмеет к тебе хотя бы пальцем прикоснуться, – хмыкнул даймон, отправляя в рот большой кусок мяса.

Сок брызнул и потек по его подбородку. Дунгур поморщился и тыльной стороной ладони стер жир с лица, а потом обтер руку об салфетку. Мда… этикетом тут и не пахло.

– Это несправедливо.

Я нахмурилась, нарезая ножом, даже сказала бы тесаком, свой кусок мяса на маленькие порции.

– Не подставляй своего эльфа, Деаррин. Он этого не заслужил. Пусть лучше потерпит, зато проживет всю свою неимоверно долгую эльфийскую жизнь, а не сгниет в могиле.

Я исподлобья глянула на серьезное лицо Дунгура и от переполнившей мою душу злости вонзила нож в столешницу.

– Как я вас ненавижу!

– А я здесь причем? – удивился даймон, вдергивая нож и отодвигая его подальше. – Это твои родители, Деа, такой тебя… хм!.. сделали. Не ведьмы, не валькирии, не даймоны, а только они.

– Конечно, они же и даймона этого бестолкового ко мне подослали.

Дунгур промолчал, но что-то очень странное промелькнуло в его взгляде и тут же пропало.

– Как бы там ни было, – сказал он, хлопнув ладонью по столешнице, – то, что случилось, уже случилось, и с этим ничего не поделаешь. Потерпи, Деаррин, глядишь, через месяц другой, может, через полгода Азара отпустит, и ты сможешь вернуться к привычной жизни.

– Так долго? – упавшим голосом спросила я, уткнувшись лбом в край столешницы. – Думаю, мы быстрее друг друга поубиваем. Нет, это Азар меня убьет.

– Главное, – загадочно протянул Дунгур, – не поддавайся его чарам, если не хочешь на всю оставшуюся жизнь стать его женой.

– О, неееет! – взвыла я.

– Крепись, сестричка, крепись! Мы, даймоны, знаешь, какие настойчивые в этом плане! – захохотал братец. – Тебе понадобится вся твоя выдержка. Тем более, ты все равно будешь чувствовать отголоски его эмоций. Слабо, конечно, но некоторым женщинам и этого достаточно.

Ему бы только веселиться, в то время как мне хотелось волком выть. Если бы это еще помогло избавиться от Азара с драгостом. Будь он не ладен!

«Думай, Деаррин, думай, – шипел мой внутренний голос. – Ты должна избавиться от даймона. Ведьм тебе, что ли, мало с их нескончаемым зовом?»

И я задумалась, так задумалась, что не заметила, как оказалась в отдельной комнате, за коном которой занимался рассвет.