Текст книги "Счастливо тебе, детка. Рассказы"

Море

Когда семья переехала в Сочи, Марусе было десять. Ее папу, первоклассного счетовода, в 1920-м командировали на стройку молодого советского города.

Сочи отличался от родного хутора в основном тем, что там было это странное… это… да непонятно что, в общем. Море Черное.

Изящный деревянный домик в два этажа стоял на улице Роз, недалеко от этого самого… как его там… пляжа. Уговаривали Марусю пойти купаться, но она ни в какую. Зачем еще?

Однажды любопытство все-таки привело Марусю на берег. О, Господи! И это оно? Море пугало и манило. Больше пугало. Зачем, интересно, кто-то по доброй воле лезет в эту огромную шевелящуюся лужу?

Маруся села подальше от колышущейся воды и стала смотреть. Она смотрела и смотрела, смотрела и смотрела. Красиво.

Тут море и само решило разглядеть ее, Марусю, поближе, пощупать, что это за новая гостья в оборочках пришла знакомиться. Оно волной резко обняло Марусю прямо на берегу. Девочка думала, что умерла – было совсем нечем дышать, только мокро, солоно, почти горько, и ужас, ужас, ужас… море отпустило, отстранилось. Но поздно! Ведь Маруся теперь была вся мокрая. Нарядное платье хоть выжимай, даже нижние юбки и, стыдно сказать, чулочки.

Маруся убежала и больше уже не соглашалась идти к этому наглому, бесцеремонному морю, которое может так вот вдруг, одним махом испортить весь наряд. Много лет Маруся прожила в этом прекрасном городе, самом красивом на земле. Переехали с мужем восстанавливать совхозы только в конце сороковых. Но больше она не купалась море.

Грязнуля Мирта

У Валентина был Казбек, у Томы – Мирта, а у маленького Ванечки – Марта. Козлята так же весело резвились, как и дети. Вместе играли в догонялки и прыгали по кроватям. Они и спали в одной комнате. Зимой в сарае козлятам было бы холодно. А так тепло и весело всем. Малыши, все шестеро, любят молоко. Козлята – мамино, их хозяева – коровье.

Как-то все дружно напились молока и прилегли отдохнуть в детской.

Вошла мама Маруся. Смотрит, все ли в порядке. И что же она замечает? Все дети как дети, а Мирта – грязнуля. Надо ее умыть. Мама взяла тряпочку и стала тереть черную мордочку неряхи. Но молоко не стирается! Мама трет и трет, Мирта плачет и блеет.

Тут Тома поняла, в чем дело: «Мама, у Мирты же молочко на лице нарисовано!» И правда – рот козочки очерчен белой полоской. Зря мама ее стыдила.

И до сих пор вспоминают, внукам рассказывают Валентин, Тома и маленький Ванечка, как мама мыла глязнулю Мирту.

Оля на хозяйстве

Вот Оле девять лет. Совсем большущая. Она старшая в семье. Сейчас старшая из детей, а уже через пять лет окажется просто самой старшей в семье.

Оля все на свете умеет. Она отличница, мамина помощница. Оля не Оленька. Она Ольга, потому что Ванечке семь, Ниночке четыре, в Верочка еще не родилась.

У Оли есть бабушка, но она живет не в городе Сталино, а в селе Червоное побережье, за двести восемьдесят километров.

Папина папа умер в тридцать седьмом, и папина мама недавно вышла замуж во второй раз. Опять удачно – за отличного старика-свиновода по фамилии Жеребной. Теперь они уезжают в свадебное путешествие – на ВДНХ в Москву, чтобы показать там во всей красе своих запорожских свиней. Сороковой – замечательное время.

В августе бабушка приехала и просит Олю побыть на хозяйстве с месяц. Дольше в Москве делать нечего, да и у Оли начнется учебный год, ей будет не до этого. А сейчас надо смотреть за телкой, двумя поросятами и курами.

Как же взрослой Оле льстит такое доверие! Невозможно передать, как льстит. Конечно, она поможет. Уезжай спокойно, бабушка. Олина мама сомневается. «Дочечка, ты хочешь сама жить и смотреть за скотиной? А справишься?» – папа знает, как правильно разговаривать с этой девочкой.

– Справлюсь, папочка!

В Червоном побережье жила тетка с семьей. Двоюродная сестра Вера, Олина ровесница, согласилась ночевать в бабушкином доме за компанию с Олей.

Вот так и началась взрослая жизнь. Рано утром надо подоить и выпустить корову, всех накормить. Свиньи едет свеклу. Свекла в огороде торчит на пять сантиметров из земли. Оля дернет за ботву, ковырнет ногой и несет лакомство своим хрюшкам.

Вечером надо встретить корову, опять накормить всех подопечных. И чтобы порядок везде был. Мама любит, чтобы всюду было убрано как следует и Олю приучила. Оля справляется. Все лето так и живет. Обедает она у тетки, а завтракает и ужинает сама в бабушкиной хате. Часто тетка дает ей хлеб, колбасу на ужин, Оля варит картошку с бабушкиного огорода, яйца, которые несут ее куры.

Лето закончилось, а бабушка все не едет. Оля осталась в чужом селе и попросилась в школу через дорогу. Приняли, и пошла она в чужом селе в третий класс. В школе два учебных кабинета – в одном сидят ученики первого и третьего классов, в другом, со второй учительницей – второклашки и четвероклашки. С пятого класса дети ходят в десятилетку, она километрах в трех отсюда.

Теперь Оле труднее – по хозяйству надо справиться до уроков. Опаздывать нельзя – Устья Михайловна – строгая учительница. Оля она успевает, и в школе отличница. Успевает, успевает, успевает…

Со временем Вере надоело ночевать в чужом доме, да и поссорились они, Оля пыталась воспитывать, учить уму-разуму двоечницу Веру, перестала давать ей списывать… Теперь Ольга совсем одна.

К Новому году, когда молодожены возвращаются из столицы с лаврами лучших свиноводов, медалями и зарядом патриотизма, они застают свое маленькое подворье в отличном состоянии. Оля продержалась!

*

Она и в восемьдесят шесть больше похожа на вечный двигатель, чем на прабабушку нескольких молодых людей и девушек.

Американский шрам

Летом 1974-го в Мериде было особенно жарко. Четырехлетний Луис Альберто скакал козликом по двору. Жаль, что нельзя прямо сейчас перенестись из этого пекла в Новый Орлеан на Марди Гра. Или в Диснейленд. Ну почему так? Туда, бабуля сказала, они поедут аж в следующем году. Или в следующем месяце? Какая разница, все равно нескоро. А Луиджи скучно и одиноко именно сейчас! Что делает мексиканец любого возраста, когда ему скучно? Пьет колу! А когда одиноко? Ну, конечно, за колой бежит!

Слава Марии Гваделупской, бежать было недалеко. Дедуля всегда держит в саду запас этого божественного напитка. Ящики стоят один на другом, их много. Чтобы живительная влага, чего доброго, не закончилась неожиданно.

Луис Альберто в прыжке хватает одну горячую бутылочку и, продолжая прыгать, трясет ее. Хочется полюбоваться пузырьками, да и остынет быстрее, если ее поторопить, миленькую бутылочку. А то как пить? Пусть кола и самый вкусный напиток в мире, но бутылка же раскаленная! Потанцуем пока! Он трясет и поет, как настоящий мариачи.

И она разлетается вдрызг на острые стекла и кипяток. Она бросается Луиджи в лицо! Мама говорит, такое красивое лицо. Но теперь разве красивое? На нем кровь смешалась с колой! И он ослеп, кажется…

Луис Альберто был все еще без сознания, когда его забрала «скорая». Он слышал, как тетя успокаивает маму: шрам ничуть его не испортит. Даже если не удастся сохранить глаз, ничего страшного, не конец света.

Какое-то время он не видел даже после того, как сняли швы. А потом на память остался только геройский сантиметровый шрам у левого глаза.

Вы думаете, Луис Альберто перестал любить кока-колу? Нет, ничего подобного. Но когда в продаже появились пластиковые бутылки, вся семья перешла на них. На всякий пожарный.

Пати разных поколений

Годовалая Лида – очень смышленная девочка. Она показыает «сома» по требованию – очень четко и красиво моргает глазками. А еще Лида сама себя называет загадочным именем «Патя». Объяснения этому нет. Что это такое, Патя? Кто это? Если и знает, то только сама Лидочка, то есть Патя.

Когда Теме было одиннадцать месяцев, он начал называть себя «Патя».

– Да какой там «Патя»! Возмущалась мама. – Ты наш Темочка, Тема, понимаешь?

Сын решительно мотал головой и чеканил: «Патя».

Темочкина бабушка недоумевала, как и вся команда поддержки: ребенок говорит, но не то. Но какое-то знакомое слово все же.

Темочкина бабушка делилась по телефону с Темочкиной прабабушкой:

– Представляете, мам, Тема наш называет себя «Патя»!

Прабабушка не очень хорошо слышит:

– Да, Лида, а чего ты вспомнила? Да, ты называла себя «Патя» почему-то.

– Да не я мам, Вы что. Я про внука Вам рассказываю. Говорю, Тема показывает на себя пальчиком и представляется: «Патя».

Бабушкина мама рассмеялась:

– Вот видишь, значит, вы родственники. Оба Пати.

И теперь не добьешься у этих людей, откуда они взяли это чуднóе имя Патя. Родственнички, тоже мне.

Вовочка и его уши

Вовочке шестнадцать. Он новый чемпион Европы по боксу среди юниоров. По-настоящему. У него золотая медаль из города Бухареста.

И вот он, Владимир, идет морозной ночью от станции к родному уральскому поселку. Темнота, фонарей нет, пусто, никаких поклонников с цветами. Но он чувствует себя настолько крутым… реально крутым мужиком. Такие крутые не замерзают. Поверх тоненького пальто висит медаль, блестит за километры, но никого нет и за десятки километров, кажется. Эту дорогу он запомнил на всю жизнь – путь триумфа.

Вовочка шел без шапки и отморозил уши, между прочим. Уши побелели и хрустели.

Вот так. Даром что чемпион, будущий спецназовец, руководитель группы «Альфа», полковник ФСБ.

Сердце Милы

Мила – тонкая, тончайшая натура. Она не по возрасту мудра и еще большущий эстет в свои тринадцать. И так будет всегда. От всей души считает себя человеком из народа (модный в ее детстве эпитет), но человеком из народа так никогда и не станет, хотя физически всегда живет в самой гуще.

Ее сердце огромное. Автору не доводилось встречать сердец большего объема, несмотря на то, что хороших людей статистически гораздо больше, чем всех остальных.

Мила любовалась весной. Она умеет и любит любоваться. Она вместе с другими семиклашками шла из школы по по апрельским мокрым от дождей и растаявшего снега полям. Это было просто до невозможности прекрасно – зеленеющая рожь, невообразимые запахи весны, растворенной в нежных небесах Запорожья. Они пели. Идти от Федоровки до Александровки было далеко, но как приятно! Мила шла босиком по теплым лужицам, шлепала по воде и хохотала колокольчиком от счастья. Остальные (они трусы!) боялись разуться. Не сезон, говорят. Да кому важен сезон, если сейчас такая теплынь!

После этого многочасового приключения Мила заболела воспалением легких, которое не могли вылечить даже в областной больнице, где она лежала несколько месяцев. Апрельская девчоночья шалость дала осложнение на сердце. Диагноз «ревматизм сердца» так и остался с ней с седьмого класса.

В двадцать восемь Миле сделали операцию в Киеве. Амосов прочел письмо и пригласил на обследование, за которым тут же последовала спасительная операция. Мила приехала со знакомой девушкой, у которой был тот же диагноз и которая побоялась, не согласилась на операцию. Она умерла через два года.

А Мила согласилась. Дочке тогда было семь, и Мила на изо всех сил мечтала дожить до ее выпускного вечера.

Она все так же переживает, любуется, восхищается, делится и помогает. И все благодаря своему необъятному, чудесному сердцу, спасенному Амосовым.

Кстати, скоро выпускной вечер у внука Милы.

Послушная девочка

Пекло стояло невыносимое. Радио на пляже зомбирующим тоном психотерапевта нахваливало «теплое августовское солнце, сочетание морского, степного и горного климата». Август прошел, а текст остался. Это несоответствие было одной из главных тем в разговорах сентябрьских отдыхающих. Для сентября, однако, было слишком жарко. Горластый продавец чебуреков кричал с надрывом: «Че-ээ-ээ-ээ-бу-рреки га-аа-рячие!» Все, все покупали чебуреки. Спокойные дружелюбные чайки неторопливо переходили от одной компании курортников к другой. Тут тебе и колбаска, и шашлык, и арбузы с дынями, и вареная кукуруза, и… много чего. Голодное время для чаек наступит только через двадцать пять лет, когда люди перестанут раскладывать скатерти-самобранки прямо на песке. Тогда чайки исхудают и обозлятся. А пока затишье, застой, сытость и спокойствие – поздний Советский Союз.

Родители Леночки считали, что такой взрослой девочке, как их дочь, самое время научиться плавать. Тем более, что для правильного процесса обучения есть все условия. В начале восьмидесятых при каждом спасательном пункте пляжной полосы работали детские курсы по плаванию. Но было слишком жарко! И, кроме того, кто же согласится плавать на песке? Только не Леночка. Плавают не на песке, не на деревянных «топчанах», а в море. Хуже того, надо было бесконечно ходить по кругу вместе с другими несчастными, делая какие-то никому не нужные дыхательные упражнения. Надо было лежать на животе и дергать руками-ногами, представляя, что ты плывешь. А счастливые родители заключенных стояли кольцом за периметром импровизированной площадки, отгороженной канатом, и любовались. Леночка сказала: «Я не хочу». Она любит воду, любит нырять, но плавать боится. Месить песок на солнцепеке, делая вид, что учится плавать, она не любит уж точно. И сейчас, и позже в своей жизни Леночка предпочитала практику теории. Мама с папой уговаривали: ты же взрослая девочка, все понимаешь. Понимает все. Но очень жарко. Неохота плавать на суше: «Не буду». «Ну, и иди тогда куда хочешь. Я не хочу тебя больше видеть», – сказала в сердцах мама. Леночка и пошла. Во время очередного марша по кругу она перешагнула через веревочную ограду и пошла. Видимо, родители зажмурились от яркого солнца на минуточку и… зевнули. Леночка спокойно пришла на свою базу отдыха, устроилась играть на веранде своего домика. А куда еще ей было идти? Прогуливавшиеся мимо отпускники заговаривали с ней, кто-то угостил яблоком, кто-то барбарисками, кто-то еще чем-то, кажется. К приходу родителей насобиралось прилично гостинцев. Главное – неуклюжий хоккеист. Он остался на память об этом происшествии – деревянная фигурка медвежонка в костюме хоккеиста. Шлем сдвинут на бок, мордочка растерянная, в лапах – сломанная клюшка.

Пока Леночка балдела на тенистой веранде, родители, само собой, сходили с ума на пляже. О пропаже ребенка объявляли по радио между сеансами гипноза: «Внимание! Пропала девочка трех лет, Лена, в белой панаме и белых трусиках. Если вы заметили этого ребенка на пляже, просьба привести ее на спасательный пункт номер тридцать пять». Милиция искала Леночку в воде и на суше курортного поселка. Мама-сердечница в предынфарктном состоянии. Поиски все-таки привели на базу. Леночку никто не ругал, но она удивилась.

P.S. Плавать Леночка научилась через два года. Папа затащил ее на круге поближе к буйкам, снял круг. А потом отплыл: «Давай сюда!».

С тех пор считала море своей стихией. Если бы можно было дышать в этом ласковом жидком шелке, не выныривала бы вообще. Мечтала переплыть море. А что? Устанет – полежит на воде, отдохнет. И дальше. Сказали ведь – можно куда хочешь.

Джемете. День рождения

Как здорово быть взрослой. А еще лучше быть взрослой именинницей, когда тебе уже целых четыре года, а не каких-нибудь там три годика.

Алена не хотела пропустить ни минуты этого чудесного дня. Она встала очень рано и пошла гулять по базе отдыха. Вот сейчас все будут радоваться при виде такой большой и хорошей девочки, поздравлять и дарить подарки. А их много не бывает.

Но рано утром никто, кроме нее не ходил по аллеям с розовыми клумбами, а тем более не подбегал с подарками, сыплющимися из рук. Неужели все поздравители спят? Ну, ладно. Пусть высыпаются. Алена добрая, она ведь сегодня королева.

И вот отдыхающие проснулись. И… они (неслыханно!) проходили мимо в сторону пляжа молча, как будто и нет никакого дня рождения.

Алена поделилась наблюдением с мамой. Оказалось, все эти люди не виноваты, они даже не подозревают, КАКОЙ сегодня день.

Ближе к обеду всей семьей поехали в Анапу на катере «Поэт Андрухаев». За подарком! Алена даже и забыла почти об утреннем инциденте.

Самое удивительное началось вечером. Вечер превзошел все ожидания.

На веранде поставили столы и собрали, кажется, сотни родителей тех детей, с которыми Алена играла в «казака-разбойника». А потом… За верандой поймали ежика. Он группировался и разворачивался в чьей-то белой панамке. Трудно даже представить себе, как было весело! В довершение картины над гостями, «казаками» и «разбойниками» с визгом носились летучие мыши. Вот это праздник!

А какой подарок подарили родители! Настоящую, самую лучшую в мире красную сумку. Она была пузатенькая, украшенная спереди цепочкой из четырех металлических колец. Такая чудесная сумка для улиток.

Хозяин дня рождения

Сегодня 9 мая 1989 года. Мише стукнуло четыре. Дату отмечали в уютной квартире на улице Синева города Крымска. Пришли гости. Гостей развлекали мультиками, играми, музыкой. Кормили и ловили по всему дому, оттаскивая от острых углов и розеток. На то и дает Бог некоторым людям старших сестер – Наташу (родную) и Лену (почти родную).

Наташа с Леной заболтались и с тревогой удивились тишине в детской. Что-то не то. Лена пошла проверить. Открыла дверь и навсегда запомнила картину.

Во главе стола именинник, перед ним коробка конфет «Ассорти». Гости сидят по обе стороны длинного стола и следят за движеньями Миши, затаив дыханье. Он берет конфету за конфетой, надкусывает и кладет обратно в пластмассовую ячейку.

Лена: «Миша, что ты делаешь?» Миша (серьезно): «Ищу белую начинку. Они доедят.». «Он белую любит, он хозяин ДЕНЬ РОЖДЕНЬЯ,» – с готовностью и благоговеньем объяснила гостья Яна, сидевшая с правой стороны.

Вот так. Настоящего хозяина сразу видно.

Моя подруга Аня Лисичкина

В парикмахерской время течет по-другому. По большей части – в томном ожидании. Ждут клиентки, ждут мастерицы, если им вдруг не подходят те клиентки, которые уже здесь. Алена сидела в общем зале на маникюре и диву давалась.

На ее работе, в универе народ разворачивается быстрее. Разговоры если и ведутся, то ДРУГИЕ. И думала: вот интересно, раз все эти женщины так свободно распоряжаются временем, не подозревают, что оно движется в одну сторону и не перемотать, то, может они и не состарятся никогда? Кто его знает.

Разговоры вели досужие. О ценах, о чужих мужьях, о знаменитостях, даже о нераскрытых преступлениях, недоразумениях и несчастных случаях разных лет.

Алена никогда не стала бы участвовать, если бы они не упомянули событие, о котором никто не имеет права судачить.

– А тут же когда-то девочка погибла из английской школы, то ли на тополь полезла, то ли ветки ломала, короче на нее этот тополь упал. Дети балуются, че тока не бывает.

*

Аня Лисичкина не дожила чуть больше месяца до своего тринадцатилетия. И она не после смерти стала ангелом (так все говорили), она всегда была ангелом.

Аня Лисичкина – самая красивая девочка в классе. Для Алены это неоспоримый факт. Даже не только потому, что Аня – ее лучшая подруга и отличный человек. Она действительно красавица, даже в своем переходном кривом-косом возрасте. Тоненькая, ладненькая, с длинными густыми волосами, с пронзительными большими глазками. Русалка. Мальчики во всю начинали влюбляться..

– Лисичкина? Не знаю такую, – Дина Кокоркина из 6 «Б» мыла руки возле столовки и рассуждала. – Сто пудов, самая красивая из всей параллели наша Хатуна. Она вообще мастер спорта по художественной гимнастике.

Хатауна, да, красивая. Но Аня еще и очень добрая, тактичная, терпеливая, веселая. На трудах она готовит и шьет лучше всех, да и быстрее. У нее брат – капитан дальнего плавания, он скоро женится на своей однокласснице Желтухиной. Аня с ней дружит.

Когда был первый звонок, брат нес Аню на плече, а она звонила в колокольчик. Фартук у нее тоже был какой-то особенный, кружевной.

Только такой подружке на восемь лет можно было подарить книжку стихов собственного изготовления, со своими дурацкими карандашными рисунками.

В тот день по расписанию у одной из двух подгрупп было вводное занятие по непонятному и никому не нужному спецкурсу «Семья и общество». Класс разделили по алфавиту, на эти дополнительные уроки надо будет оставаться после основных. Кто хотел к друзьям-подружкам в другую подгруппу, того Любовь Андрияновна перевела. Но Алена с Аней в этот день поссорились, никто не стал проситься в подгруппу к подруге…

Был очень сильный ветер. Такие бывают, когда вдруг открываются наши «февральские окна». Сорокаминутка «Семья и общество» постепенно заканчивалась, тут вошел Дима Бегунов и сказал: «Лисичкину убило деревом».

Из Диминого рассказа все узнали, что он пытался спасти Аню – когда увидел, что трухлявый тополь падает, он крикнул, чтобы она отбежала. Она отбежала. Но так, что удар пришелся именно в шею.

Аню отнесли в поликлинику строителей напротив и вызвали «неотложку». Когда «неотложка» приехала через сорок минут, было поздно.

Сразу стали говорить: бесполезно выяснять, почему ничего не предприняли в поликлинике, почему не наложили шину или что-нибудь, почему пациента с переломанным позвонком посадили к стене. Почему «скорая» приехала так нескоро. Стали говорить, что она все равно осталась бы инвалидом, даже если бы выжила. Но это условное никчемное наклонение.

Говорят, стена, к которой ее прислонили, на метры пропиталась кровью.

Ее похоронили в родной станице родителей. Невестин наряд на такой юной девушке смотрелся по-настоящему страшно.

Аня приходит во сне. Не частно, но приходит. Первый раз пришла сразу же, шестнадцатого февраля. В начали сна Ани не было, только ее родители, полностью седые. В ожидании у незнакомой хаты-мазанки с соломенной крышей. Они молчали, Алена не могла понять, что случилось. И почему-то не могла спросить. Во сне она не знала, что подруги больше нет. Плакала почему-то, но понять не понимала.

Потом появилась Аня. Они поговорили очень коротко. Аня пообещала прийти через двадцать лет. Значит, Алене будет тридцать два. До тридцать двух Алена считала, что Аня должна выполнить обещание – забрать ее. А приближаясь к этому рубежу стала надеяться, что Анины слова могут означать другое – родится доченька. Ни то ни другое не случилось. Ничего примечательного не случилось в тридцать два. Если не считать развод.

Она часто как будто бы рядом, а в храме – всегда. Как и Аленина бабушка Маруся, умершая меньше чем за месяц до Ани Лисичкиной. Кто придумал дурацкий спецкурс «Семья и общество»?