Текст книги "Агата"

Идя с Агатой среди толпящихся шумных людей, граф несколько раз любезно раскланялся со знакомыми, такими же знатными господами. После одной из встреч остался неприятный осадок. Им навстречу шла княгиня Анна Леопольдовна Луговская. Роскошная одежда и яркая внешность не могли скрыть напыщенность, скорее даже подчеркивали ее. У этой вельможной дамы было капризное выражение лица, будто ее заставили прийти сюда, а сама она вовсе этого не хотела. Все ее, судя по всему, здесь раздражало и вызывало отвращение, словно она зашла в хлев к свиньям. Рядом с ней суетились двое слуг, а полная женщина, по-видимому экономка, помогала выбирать вещи. Анна Леопольдовна окинула Агату неприязненным взглядом, и губы княгини скривились еще сильнее.

– Что-то вас, Алексис, давно не видно в музыкальном салоне! Чем-то вы, должно быть, очень заняты, милый друг? Напрасно, скажу я вам, вы забыли свет. Напрасно… Вы пропустили чудный квартет, который играл намедни. Очень удивили, скажу я вам: такого исполнения давно не слыхивали ни Петербург, ни Москва. А третьего дня пел известный тенор… Приходите, приходите непременно! Да, Алексис, была Мария Антоновна, ваша бабушка. Ах, Нарышкина как хороша! До сих пор держится как первая фрейлина императора. – Княгиня рассмеялась. Было непонятно, то ли она насмехается над увядшей красотой Нарышкиной, то ли все-таки ею восхищается. – А вы ведь так похожи на нее, Алексис! Приходите! Приходите в салон, милый друг! Мы скучаем без вас. Особенно кое-кто… – Последнюю фразу княгиня произнесла со значением. Взглянула на Агату и повторила: – Особенно кое-кто!

Сквозь полуопущенные ресницы Анна Леопольдовна рассматривала спутницу графа. Поцеловав при встрече княгине руку, он вновь взял ладонь Агаты в свою, чем озадачил ее светлость. «Это не принято! Простолюдинка! Не положено! Какая распущенность!»

Граф понимал, что завтра по Москве рекой польются сплетни, толки, пересуды. Ну и пусть! Он был готов к этому. В конце концов, кому какое дело?

Была еще одна любопытная встреча. Александр Николаевич заметил своего друга из соседнего имения, к которому часто ездил в гости. Он был так же молод, как и Алекс, весел, приятен в общении и искренне рад свиданию. Он поцеловал Агате руку и произнес:

– Каких очаровательных спутниц ты выбираешь себе, Алекс!

Мужчины о чем-то поговорили, отойдя в сторонку, пока Агата рассматривала торговый ряд, заполненный самоварами, медными чайниками, большими коваными сундуками и маленькими, почти детскими сундучками и шкатулками, расписанными деревенскими художниками. Помимо крестьянской утвари, там же продавались разного размера кадушки, ступы, лапти и корзины. После короткой беседы с графом Гурьевым его товарищ, повернувшись к Агате, произнес:

– Вы чрезвычайно милы, сударыня! Просто прелесть! Мое почтение!

– Это мой добрый друг, князь Андрей Михайлович Оболенский. Его имение находится рядом с нашим, в Глухово-Богородском. Он славный, – сказал Александр Николаевич. – Мы дружим с самого детства. Его матушка и моя maman приятельницы. О-о-о, сколько у нас было приключений, совместных охот и веселых вечеров! Это удивительный человек. Князь Андрей очень богат, но предпочитает ходить на службу. Считает, что сидеть без дела очень скучно. Может быть, он кое в чем и прав, но в том, что касается службы, я не совсем с ним согласен. Он легкий человек, веселый и остроумный. Да, он очень славный. Пока что не женат, но родители уже присмотрели ему хорошую партию, и, скорее всего, в ближайшее время состоится венчание.

– А он любит ее? – спросила Агата.

– Кого?

– Свою невесту.

– Раз решил жениться, значит, любит. Или полюбит со временем. Этого я не могу знать, но мне известно, что воля родителей для князя Андрея важнее всего… А сейчас я отведу тебя в нужный ряд и ты выберешь себе подарок.

– Вы уже сделали мне подарок!

– Это так, ерунда, – махнул рукой Александр Николаевич. – Идем!

– Видишь, Агатенька, какой здесь порядок соблюдается, – сказал он через некоторое время. – Купцы, торгующие шелком, не будут стоять рядом с купцами, продающими сукно и полотно. Что до ремесленников, то они тоже занимаются каждый своим делом, свое и продают – здесь мастера, что делают седла, а там сапожники, портные и – в отдалении – золотых дел мастера. Вот смотри – канитель[5]5
  Канитель – тонкая металлическая нить для вышивания.


[Закрыть] серебряная и золотая… А вон там, в скромном на вид магазинчике, драгоценности продают, женские украшения. Туда-то мы с тобой и пойдем.

За прилавком стоял толстый лысый господин в круглых очках. Он был любезен и внимателен.

– Чего изволите, ваша милость? Кольца, диадемы, ожерелья?

Беднота в его магазинчик не заходила, поэтому он понимал, что пришел настоящий покупатель.

– Подберите для барышни жемчужное ожерелье и какую-нибудь красивую заколку.

Продавец некоторое время перебирал содержимое своих ящичков и наконец вынул изумительное ожерелье – крупный жемчуг сиял и переливался. Его незачем было и примерять, ибо не существовало на свете женщины, которой это украшение не подошло бы. Агата стояла молча, не в силах справиться с охватившими ее чувствами.

– Что бы вы еще желали купить, милостивый государь?

– А скажите-ка, милейший, нет ли у вас украшений из агата? Видите ли, эту прелестную девушку зовут Агата, и я хочу купить для нее что-нибудь с этим камнем.

– Конечно есть! И хотя агат считается полудрагоценным камнем, он обижен совершенно незаслуженно. Поверьте, в нем столько же очарования и тайны, сколько в вашей спутнице! Магия этого камня заключается в его способности создавать гармонию тела, ума и души.

Продавец заглянул в очередной ящичек и достал оттуда брошь и заколку для волос.

– Прошу вас, ваше сиятельство, всмотритесь, как играет этот камень! Он словно живой. Приглядитесь к этим темно-коричневым разводам с лиловатым оттенком на серо-молочном фоне. А сиреневый отблеск?.. Это же чудо как красиво! О-о-о! Настоящий изыск, свидетельство хорошего вкуса… Ни один самоцвет не ведет себя так, как агат. Ни один! Это взрыв фантазии, союз льда и огня, в нем одновременно любовь и ее ожидание…

– Не думал, что агат так известен и популярен, – произнес граф.

Было очевидно, что продавец искренне рад слушателям. Он загадочно улыбнулся и продолжил:

– Среди богатых господ агат пользуется популярностью лишь у обладателей изысканного вкуса! Недаром его называют королевским минералом. Не найти двух одинаковых агатов… Пусть барышня возьмет камень в руки.

Агата подошла к прилавку и взяла заколку для волос. Украшение было крупным, но легким. Камень приятно прохладный, словно в инее. Да, заколка была очень красивой.

– Вот, к примеру, этот редкий экземпляр дымчатого агата привезен из Якутии, а украшение из него было сделано известной ювелирной фирмой Павла Акимовича Овчинникова. Слыхали, наверное, про нее? О-о-о! Она прославилась на весь мир, а Овчинников-то этот был сперва простым дворовым мужиком при князе. Так-то… Простым дворовым мужиком! Вот что талант делает! Уж и про князя того забыли, а если и вспоминают, то только потому, что у него был такой дворовый! Если бы у вас было время, я рассказал бы вам про этого ювелира, ставшего известным и богатым. И еще много чего другого. Но обычно господам некогда, они спешат; вы тоже, вероятно, спешите.

– Да, мы спешим, но вы так интересно рассказываете…

– Я буду счастлив, если вы приобретете эти украшения. К тому же этот камень прекрасно подойдет к глазам сударыни. Если вас заинтересуют другие экземпляры, я могу заказать ландшафтный агат. Доверьтесь моему вкусу! На срезах этого камня можно увидеть волшебные картины, созданные рукой природы. Целый карнавал неповторимых узоров!

– Да вы поэт, ей-богу!

– Просто я люблю то, чем занимаюсь.

– Агата, тебе нравится? – спросил Алекс.

Девушка молча кивнула. Она была смущена до крайности и не могла понять, отчего граф делает ей такие дорогие подарки.

– Пожалуйста, милейший, сложите все в шкатулку черного дерева, инкрустированную перламутром. Ту, что стоит у вас в витрине. Очень миленькая, я сразу ее приметил.

– Чрезвычайно удачный выбор, сударь! Я забыл сказать вам главное: агат – камень, который приносит счастье. Я желаю обрести счастье той, которая будет его носить.

Уходя, Александр Николаевич произнес:

– Премного благодарен. Я непременно буду рекомендовать ваш магазин и ваш товар достойным людям. Желаю здравствовать!

Звякнул дверной колокольчик. Шумная ярмарка снова дохнула в лицо…

Зимний день короток, и стемнело рано. На улице зажглись фонари, и ярмарочные ряды озарились мутно-желтым светом. Пошел крупный пушистый снег. Возле фонарей он кружился в медленном диковинном танце, а по мостовой мела, вихрилась поземка.

– Агатенька! Я обещал твоей маменьке привезти тебя дотемна. Мы должны возвращаться, чтобы она не рассердилась. Ты довольна нашей поездкой?

– Очень!

– А украшения тебя радуют, скажи мне?

– Да, очень радуют. Только это ведь так дорого! Неловко принимать от вас такие подарки…

– Отчего же, милая? Я богат, и подобные вещи для меня пустяки. Я очень хотел сделать тебе приятное, вот и все. Единственное, о чем я хочу тебя попросить, – некоторое время не показывай украшения маменьке, чтобы она не подумала дурного. Договорились?

– Хорошо, как скажете!

Граф и Агата сели в карету. Они вновь были рядом, близко-близко друг к другу.

Когда они подъехали к дому, его сиятельство обнял девушку, притянул ее к себе, заглянул в испуганные глаза, прикоснулся губами к щеке. Его губы задержались чуть дольше, чем если бы это был дружеский поцелуй, чуть сильнее прижал он к себе Агату, чуть громче стучали их сердца и кружились головы…

Глава 10

Молодой граф Гурьев гостил в доходном доме Анны Браун уже две недели. Он все сильнее погружался в новые, неизвестные ему доселе ощущения. Александр Николаевич нисколько не ценил своих побед и при расставании с очередной пассией был совершенно безразличен ко всему, что этому сопутствовало.

Московские актрисы, даже самые известные и успешные, отталкивали его своей навязчивостью. Атмосфера великосветских салонов, общество знатных господ и их напомаженных, кривляющихся дочек его раздражали. Привычная связь с Грушей утомила графа, но из-за мягкости его характера и привычной лени через какое-то время все возвращалось на свои места. Однако вдруг Алексу стало скучно…

Ворвавшаяся в эту однообразную жизнь юная девушка своей наивностью и очарованием заставила молодого графа очнуться от утомившего его полусна. Против обыкновения он задержался в Москве надолго, и уезжать ему совсем не хотелось. Алекс намеревался сохранить то, что перевернуло его душу и сделало интересной его сытую, благополучную жизнь, и мечтал наслаждаться этим новым состоянием как можно дольше. Всегда! Алекс осознал, что никогда еще не любил, а теперь вдруг понял, каково это, но что делать дальше, не ведал.

Анна ни о чем не догадывалась. Ее устраивало то, что богатый и щедрый гость всем доволен и решил задержаться в ее гостинице. Для маменьки отношения ее младшей дочери с графом оставались тайной. Тереза знала, что у сестры роман и что она без ума от его сиятельства. Как могла, она покрывала их отношения, но при этом чувствовала себя в высшей степени скверно, обманывая горячо любимую маменьку. Тереза периодически вела беседы с младшей сестрой и очень волновалась, как бы чего не вышло.

Александр Николаевич по-прежнему думал, что всегда хотел бы видеть рядом с собой это светлое, жизнерадостное создание. Вечером Агата прокрадывалась к нему, боясь скрипнуть дверью и быть разоблаченной матерью, и до полуночи они с графом разговаривали, прерываясь для бесконечных объятий и поцелуев. Или, напротив, прерывали объятия и поцелуи ради бесед… Граф вел себя на редкость благоразумно, не позволяя себе перейти грань дозволенного.

– Александр Николаевич, вам не скучно слушать весь этот вздор, что я говорю?

– Нисколько! Да и отчего же это вздор? Это твоя жизнь, и она мне интересна. – Он прижимал девичьи ладони к своему лицу и смотрел в глаза Агаты в просветы между ее тонкими пальцами. Потом отнимал их от лица и целовал каждый палец с упоением и восторгом.

– Какая ты славная, Агатенька! Просто прелесть! У меня не хватает слов, чтобы рассказать тебе, как ты мне нравишься!

Граф встал, подошел к окну. В доме напротив еще горели огни, там был праздник и сквозь окна с незадернутыми шторами было видно, как люди двигались в танце. Александр Николаевич приоткрыл окно, глубоко вдохнул холодный колючий воздух. В комнату ворвались звуки: стук припозднившихся экипажей, лай соседских собак, скрип снега. Граф закрыл окно, повернулся к Агате, собираясь с мыслями и не зная, с чего начать непростой разговор.

С утра он решил, что вечером предложит ей бежать вместе с ним в имение, не оповестив о том маменьку, не спросив у нее разрешения, не попросив руки Агаты, что следовало бы сделать в этом случае. Некрасиво так поступать, непорядочно для дворянина… Чай не цыган какой-нибудь! Но ничего другого Алексу не приходило в голову. Просто оставить возлюбленную и забыть о наваждении он уже не мог. С каждым днем все более привязывался он к юной прелестнице, восхищаясь ею. Зная свою maman, Алекс легко представлял себе драму, которая разыграется после приезда Агаты в усадьбу. Ничего хорошего он не ждал. Сделать девушке предложение без согласия своих родителей он не мог: они ждут от него совершенно иных действий. Принять в семью молодую княжну Белосельскую, похожую на восковую куклу, – вот о чем мечтала его maman. Марина Дмитриевна никогда не благословит сына на брак с девушкой незнатного рода. Матушка будет портить ему жизнь, браниться, у них напрочь разладятся отношения, она будет лежать в мигренях и обмороках, ждать докторов, и все это будет в высшей степени невыносимо… Его осудит свет, засмеют друзья, в конце концов, родители могут лишить его наследства. Но почему он, взрослый человек, должен бояться собственных решений? Он что – тряпка, слабак, мальчишка? Довольно сомнений! Он потребует оставить его в покое, будет бороться за свое счастье и отстаивать свое решение.

– Агатенька, любезный мой друг, надеюсь, тебя не обидит мое предложение…

Агата замерла, пытаясь догадаться, о чем намерен говорить граф. Он посмотрел на нее и после паузы продолжил:

– Я хочу, чтобы ты поехала со мной.

– Куда, ваше сиятельство?

– В Богородское. В мое имение.

– А как же маменька? Тереза? И зачем я туда поеду?

– Ты не поняла меня, мой друг. Они останутся тут и будут жить как прежде, душенька.

– Ну что вы, маменька меня не отпустит! Она будет браниться. Нехорошо девушке уезжать с мужчиной.

– Я покажу тебе свою усадьбу. Уверен, она тебе понравится. Мы будем там жить с тобой как муж и жена. Какое-то время поживем невенчанными – тому есть множество причин.

– Невенчанными? Разве так можно?

– Можно. Так же, как живут люди в браке! Только без брака. Временно… Какое-то время надо будет подождать.

– Может, я подожду вас тут, у маменьки, до тех пор пока мы не сможем обвенчаться?

– Да ты, как я посмотрю, не хочешь быть со мной? Даже мысли такой не допускаешь? Ты совсем об этом не думала! Теперь я вижу, что тебе все безразлично.

– Мне не безразлично, но это будет неправильно…

– Если у тебя нет ко мне чувств, так и скажи!

Глаза Агаты наполнились слезами.

– Вы мне нравитесь, ваше сиятельство! Даже очень! Очень-очень нравитесь! У меня не хватает слов, чтобы это выразить, прямо не знаю как… Но как же без венчания-то, без матушкиного благословения?

– Ничего, сначала поживем невенчанными. Так многие поступают. Что же в этом дурного? Ничего особенного!

– Грех это. Если я поеду с вами, вам надо будет на мне жениться. Скажите об этом моей маменьке.

– А кто говорит, что я не хочу на тебе жениться? Конечно, мы поженимся. Такую красотку всякий мечтал бы заполучить!

Граф обнял девушку и крепко прижал ее к себе, целуя зажмуренные веки.

– Влюбился я в твои глаза, Агатенька! Хочу просыпаться и смотреть в них. Всегда!

– Как же все будет-то? Страшно мне! Очень страшно. Маменька так огорчится! Не знаю, что мне делать…

– Вот досада! Ну что же в том диковинного, когда выросшая дочь покидает отчий дом? Приходит пора, и она начинает жить с мужчиной, которого любит. Это нисколько не удивительно. Удивительно, что ты сомневаешься и совсем не рада моему предложению. Ты девушка взрослая, решительная и можешь поступать по-своему.

– Так вы ведь мне не руку предлагаете, а так, пожить без венчания! А это нехорошо. Можно я спрошу у маменьки?

– Вот этого не надо. Настоятельно прошу тебя. Она расстроится, будет плакать. И ни за что не отпустит.

– Что же мне делать? Я не знаю, как поступить. Волнуюсь я очень.

– Тебе, душа моя, не следует волноваться. Вовсе! Ну, огорчатся твои родные… На это нечего глядеть. Напиши маменьке, расскажи ей о своих чувствах ко мне. В письме попрощайся с ней и сестрой, уверь их, что будешь счастлива и что вы еще увидитесь. Обещаю тебе, что ты будешь счастлива! Я полюбил тебя, моя крошка, и хочу, чтобы мы всегда были рядом. Скажи, а ты любишь ли меня или я все себе придумал?

– Люблю, ваше сиятельство! Очень. Я напишу, как вы велите…

– И я тебя люблю, душенька… Письмо оставишь в своей комнате завтра вечером, оденешься и часов в одиннадцать, когда никого уже не будет в гостиной, незаметно выйдешь и сядешь в карету. Она будет стоять за углом. Я буду ждать тебя там. Возьми с собой самые необходимые вещи, а я тебе потом все, что надо, куплю.

Агату от волнения начала бить дрожь.

– Не волнуйся ты так, милая! Мы не делаем ничего плохого. Не бойся! У тебя начнется новая, совсем другая жизнь. Ты все поняла?

– Боюсь, как бы маменька обо всем не догадалась! Вдруг завтра она узнает правду? Я не сумею ей солгать…

– Скажи ей, что тебе нездоровится.

– Да, Александр Николаевич!

– Все устроится, поверь. Ты сама-то этого хочешь?

– Очень хочу!

Они поцеловались, и им обоим казалось, что это должно длиться вечность…

Агата проплакала всю ночь.

Наутро за завтраком его сиятельство сказал хозяйке, что отбывает сегодня вечером, благодарит за уют и дарит деньги на необходимые нужды для «Доходного дома Анны Браун». Граф оставил внушительную сумму, чем удивил и смутил ее.

– Не смущайтесь, прошу вас, – сказал он Анне. – Я делаю это с удовольствием, мне это ничего не стоит. – На душе у него было скверно, и он, наскоро попрощавшись, сел в карету и уехал.

Агата все никак не могла написать письмо, рвала бумагу и вновь начинала писать. Ей казалось, что оно слишком сухое и не передает ее чувств к родным.

С утра и до самого вечера она была сама не своя. Маменька обратила внимание на ее бледность и темные круги под глазами. Агата сослалась на нездоровье и после обеда ушла к себе. Она решила убрать в своей комнате, понимая, что, скорее всего, не увидит ее больше никогда. Приоткрыв дверь и в последний раз прислушиваясь к тому, как Нюра внизу приводит в порядок гостиную, передвигает стулья, моет пол, Агата заливалась слезами. Она слышала, какие указания дает маменька посыльным, юрким мальчикам, которые прибегали к ней по нескольку раз на дню, выполняя поручения и получая за это пятаки. Анна старалась угождать постояльцам, поэтому могла до позднего вечера ожидать посыльных с заказанной еще днем рябиновой пастилой или ванильным печеньем к чаю.

Агата с трудом сдерживала желание выбежать из комнаты, спуститься в гостиную, броситься маменьке в ноги, покаяться и попросить отпустить ее с графом. Как бы она хотела сейчас обнять ее крепко-крепко, прижаться к ее груди, как в детстве… Но девушка знала, что, как бы она ни умоляла, маменька ни за что ее не отпустит, и отъезд с графом, скорее всего, навсегда разлучит ее с семьей. Навсегда…

Рушилось все – отношения с матерью и сестрой, вся ее привычная жизнь. И отчего-то было так стыдно… Очень стыдно… Агата воспитывалась в строгости, к тому же их семья была очень религиозной и, несмотря на то, что они были немцами, жила по канонам православной церкви. Но как быть? Ведь она очень любит его сиятельство, полюбила с первой секундочки.

Что делать? Как страшно и стыдно от того, что на фоне их любви происходит что-то неправильное, нехорошее… Вместо легкости, радости, благостного чувства на сердце у девушки лежал тяжелый камень, с которым ей не справиться, не сдвинуть, не избавиться от него…

Агата поговорила с Терезой, рассказала ей о своих планах. Сестру затея с побегом очень напугала, и она попыталась отговорить Агату от этого опрометчивого шага. Но влюбленной девушке показались неубедительными ее слова. Обе долго плакали, обнимались, обещали писать и навещать друг друга… Куда писать? Когда навещать?

Наконец все звуки в доме стихли; Трифон закрыл входную дверь и ушел в дворницкую.

Агата все сделала, как велел граф, и, когда постояльцы и маменька ушли почивать, она, взяв небольшой узелок с наспех собранными вещами, вышла через черный ход в морозную ночь, в неизвестность, которая, по сути, была так же черна и холодна, как эта зимняя мгла. Девушка уходила в другую жизнь, наполненную новыми чувствами и отношениями, абсолютно иными событиями, иными впечатлениями, иными радостями и печалями… И никто не мог сказать ей, правильно ли она поступает или совершает ошибку…