Текст книги "Заговор призраков"

– Чарльз, ничего подобного я не говорила!

– Все потому, что вы жалели кузину Агнесс. Уберегали ее от скверны…

В следующий миг граф был схвачен чуть выше локтя. Мальчик сморщил нос, но не от боли, а от досады, что дядя не дал ему доврать.

– Мы уходим, леди Мелфорд, – сказал Джеймс.

Агнесс довольно кивнула. Так и льнула к опекуну – праведница, довольная тем, что повеса едва не схлопотал по губам за нескромные речи. Интересно, в воскресной школе она первой тянула руку, увидев, как сосед по парте пририсовывает ангелу цилиндр и усы? Маленькая ябеда.

Но радость Агнесс пропадала втуне, потому что Джеймс медлил. Его задумчивость, впрочем, не мешала ему с должной твердостью сжимать локоть племянника, вызывая если не скрежет зубовный, то хотя бы хруст костей.

– Что вы хотели купить?

– Мистер Линден? – переспросила Лавиния, уж больно неожиданным был вопрос. Или Джейми, взобравшись на воображаемую кафедру, поведает ей о греховности роскоши?

– Миледи не из тех, кто приезжает в модный магазин пощупать тафту и повздыхать над атласом. Что-то же вы хотели купить.

– Алый шелк и бархат цвета темных гиацинтов.

– Алый шелк на амазонку?

– На домашнее платье.

– Повремените, леди Мелфорд, не давайте портнихе раскраивать его прежде времени. Женский ум переменчив. Вы можете еще передумать.

Лавиния вспыхнула едва ли не ярче, чем несколькими минутами назад Агнесс. Ему все же удалось ее смутить. Тем, что он повел себя… Как фейри. Загадки. Они обожают загадки. А может быть, предсказание? Она опустила ресницы, чтобы скрыть блеск в глазах, и спокойно ответила:

– Прислушаюсь к вашему совету, преподобный Линден. Я куплю этот шелк, и он… подождет.

4

На Чарльза было жалко смотреть. Распекать его опекун начал в карете, вполголоса, чтобы не срамить перед извозчиком и попрошайками, что так и липли к окнам. Еще не разобравшись, за что ему влетело, Чарльз вызывающе выпятил губу, но при первом же упоминании призрака его покинула не только спесь, но и мужество. Поднимаясь на крыльцо, он несколько раз запнулся и чуть не упал. Вспотевшие ладони скользили по перилам.

Если в кэбе мистер Линден хоть как-то сдерживал гнев, то, переступив порог дома, дал волю чувствам. Лужи на мраморном полу фойе, оставленные нерадивой поденщицей, сковал лед, стоило Джеймсу взмахнуть рукой.

– Стивен Темпль, клерк на службе домовладельца Томаса Рэкрента, эсквайра. Утром восьмого ноября был послан по адресу Риджент-стрит, 249, дабы оставить сообщение жильцу. Тебе, Чарльз. Все это время призрак разгуливал поблизости. Ты отдаешь себе отчет, что на месте клерка мог оказаться ты сам? Надо же было тебе приехать в Лондон именно сейчас!

– Нет, сэр, невозможно, – лепетал Чарльз, пятясь от дяди.

– Отчего ж нет? Лежал бы в морге с желе вместо сердца и отрезанной непонятно зачем рукой. Я даже не сомневаюсь, выйди ты на улицу, и призрак вселился бы в тебя. Потому что вакуум в твоей голове затягивает вовнутрь всяческую мерзость. В том числе и такую.

Мальчик попытался сглотнуть, но в горле у него пересохло.

– Если бы призрак вошел в тебя, ты бы стал государственным преступником. Веком ранее тебя бы четвертовали, а сейчас, скорее всего, сослали бы в Австралию. Только ты бы все равно не доплыл до ее благословенных берегов.

– П-почему?

– Думаешь, призрак оставил бы тебя в живых?

Агнесс и предположить не могла, что зазнайка-кузен так перетрусит из-за близости потустороннего. С леди Мелфорд он держался куда как смело. «Ах, лорд Линден, вы ли это?», «О, прошу вас, по старой дружбе зовите меня Чарльзом». Понадобилось всего-то одно привидение, чтобы сбить с него спесь, зато она сама столько их перевидала.

Но едва затеплившийся огонек гордыни смыло волной раскаяния: ей-то чудовища ничего дурного не сделали, не считая попытки утопить ее в пруду Линден-эбби, которая, что греха таить, закончилась приятно. Но у Чарльза, если она правильно истолковала намеки крестьян, какое-то чудовище убило отца. Не его ли могилу мальчик видел, когда смотрел перед собой таким потерянным взглядом?

Скользя по черно-белым плитам, Агнесс подошла к кузену, но тот отшатнулся от нее, как будто она возникла из ниоткуда.

– Тссс, Чарльз, это всего лишь я. Мы с мистером Линденом позаботимся обо всем. Мы же твоя семья. Не бойся.

Щеки мальчика заполыхали так, что, казалось, кровь проступит из пор и смешается с каплями пота, стекавшими с висков.

О, кто ее за язык тянул? Как можно столь явно привлекать внимание к тому, что Чарльз, без сомнений, считает постыдным – к его малодушию? Как бы ни гневался Джеймс, ему хватило такта отчитывать племянника, не унижая.

– П-пожалуйста, сэр, – запинаясь, взмолился Чарльз. – Я выйду ненадолго.

– Ступай, – кивком разрешил ему Джеймс.

Мальчик опрометью бросился вверх по лестнице, но как только хлопнула дверь в его спальню, Агнесс, как ни силилась, не смогла сдержать слез. Что же за день сегодня такой? Сначала – столкновение с леди Мелфорд, а теперь вот эта нелепая сцена.

– Пойдем, с тобой мне тоже нужно поговорить, – вздохнул Джеймс, подхватывая девушку под локоток и мягко, но настойчиво уводя ее в гостиную. – Едва ли ее величество обрадуется, узнав, что мы тратим на ссоры время, которое покамест принадлежит короне.

Погруженная в раздумья, девушка не сразу вслушалась в слова опекуна, а переспросить не решалась. К счастью, начал пастор со своей излюбленной темы – критики системы работных домов, так что пропустила она немного. Пройдясь по новым законам о бедных вдоль и поперек, мистер Линден изложил свой визит в Кливлендский морг, но, как подозревала Агнесс, с большими купюрами. Подробностей она так и не дождалась. А ведь судя по рассказам Мэри Шарп, подруги по пансиону и дочери врача из Эдинбурга, в мертвецких стоят чаны с виски, в которых плавают тела прекрасных покойниц…

– Агнесс, ты меня слушаешь?

– Да, сэр! – Она выпрямилась в своем кресле.

– Умница. Итак, это не первое покушение на королеву, а ни много ни мало – четвертое. Первые три, если мне не изменяет память, выглядели довольно однообразно: безумец палит по королевской карете, и под улюлюканье газетчиков его волокут или в тюрьму, или в Бедлам. Внезапной смертью нападавшего доселе не заканчивалось ни одно из покушений.

– Значит, в них призрак участия не принимал?

– Вот это как раз не обязательно. Хотя расклад, конечно, выходит страннее странного. Обычно привидения не настолько организованны, чтобы устроить покушение, устранить свидетеля и вернуться за его рукой, при этом перепрыгивая из тела в тело. Да, они могут причинить вред, и не малый, но здесь… здесь мне видится не стихийная агрессия, а злой умысел. Одно из двух: или мы имеем дело с необычайно умным и коварным фантомом, который преследует определенную цель… Но какую? Какой резон привидению убивать королеву? Не на престол же он, в самом деле, хочет воссесть. Тем более что сидеть-то ему нечем, – заметил мистер Линден и смутился, упомянув при даме нескромное.

– Или? – напомнила девушка.

– Или у него есть сообщник из числа людей. Он призвал привидение и использует его в своих интересах.

– Возможно, даже не один сообщник, – дополнила Агнесс, понемногу втягиваясь в обсуждение. Как лестно, что он советуется с ней, как с напарницей, а не с девчонкой, что уцепилась за полу его сюртука!

Джеймс кивнул.

– Я тоже подозреваю заговор. Других ассасинов я навещу на днях. Вдруг их безумие как раз и вызвано тем, что призрак запустил пятерню им в череп и как следует пошевелил пальцами… Прости, Агнесс. Такого рода подробности…

– …не для дамских ушей, – со вздохом договорила Агнесс. – Давайте так, сэр, – минут на десять я выбуду из рядов леди, а потом быстренько вернусь в их строй. Расскажите мне все.

– Как пожелаешь. Стало быть, цареубийц придется допросить. Они могут указать на того, кто за всем этим стоит. Хватило бы и намека. Пока же у нас есть лишь одна зацепка – рука. Как думаешь, Агнесс, для чего заговорщикам понадобилась чья-то правая кисть?

– В качестве трофея? Охотники же отрубают у лис хвост и голову…

– Или, быть может, в наказание за провал. Отрезали ту руку, в которой он держал пистолет.

– А что, если…

Слишком часто бывает, что муж, разочарованный необразованностью жены, убогостью ее интересов и узостью кругозора, ищет развлечения в иных кругах. Поэтому Агнесс решила во всем соответствовать ожиданиям своего избранника. Еще с лета она заимствовала книги из его библиотеки.

– …что, если они хотят изготовить руку славы? Ту самую, что помогает грабителям в их недобрых делах.

– Об этом я даже не думал, – признался мистер Линден, впечатленный ее познаниями. – Хорошая версия. Одно лишь противоречие – руку славы отрезают у повешенных, а скорбный главою клерк погиб иначе.

– А вдруг он был без пяти минут висельником? Я слышала, как кучер говорил, что неплохо бы его повесить. Или же сгодится рука любого преступника?

– Да, этого нельзя исключать.

– Но неужели заговорщики хотят обобрать нашу королеву?

– Да уж не старьевщика из Крипплгейта. – Мистер Линден задумчиво потер переносицу. – Сокровищницы есть и в Тауэре, и в Эдинбургском замке – грабь не хочу.

– Но кто за всем этим стоит и что ему нужно?

Переняв повадки дяди, Чарльз неслышно вошел в гостиную, но, в отличие от вечно напряженного Джеймса, двигался он мягко, с ленцой. Трудно было поверить, что полчаса назад этот юноша – горделивый, уверенный в себе – дрожал точно мальчуган, которого заперли в чулане под лестницей, как следует напугав гоблинами. Лишь воспаленный блеск глаз указывал на недавно пролитые слезы.

– Чарльз, не лучше ли тебе вернуться в свою комнату? – проговорил опекун.

– Нет, не лучше. Потому что Агнесс была права. Когда вы упомянули привидение, я струсил. Мое поведение было недостойно лорда и уж тем более вассала Истинного короля.

«Кто такой этот король?» – подумала Агнесс, но постеснялась вслух признаться в своем невежестве. Тем более что мистер Линден и бровью не повел.

– Впредь я буду сдержаннее, даю слово. Но позвольте и мне принять участие в расследовании. – Чарльз умоляюще посмотрел на дядю. – Должен же я доказать себе, что страх надо мной не властен. Пожалуйста! Вот увидите, я вам пригожусь. Охотиться лучше всего втроем.

Если бы деревянные львы на подлокотниках чувствовали боль, то заревели бы, так сильно Джеймс стиснул их морды. На лице пастора не отразилось ничего. И гнев, и смятение ушли в его пальцы, из-под которых сыпалась позолота.

– Ты не прав. Третий сбивает с толку. Охотиться сподручнее вдвоем.

– Тогда хотя бы дайте мне задание. Вот завтра – что вы делаете завтра?

Перестав выдавливать глаза львам на подлокотниках, Джеймс откинулся на спинку кресла и смерил племянника внимательным взглядом.

– Кто-то должен расспросить мистера Рэкрента о поведении его клерка, – помедлив, сказал он. – С кем Темпль водил дружбу, где бывал, не значилось ли за ним эксцентричных поступков. Словом, выяснить, состоял ли бедолага в заговоре.

– И расспрошу его я, – вставила Агнесс.

– А я поеду с тобой.

– Как-нибудь в другой раз, Чарльз.

– Нет, в этот, и во все остальные тоже. Без меня никто не воспримет тебя всерьез. Сами скажите ей, сэр.

Все верно, подумала Агнесс. Она барышня. Да и ростом не вышла, и голос у нее, как блеяние апрельского ягненка. Домовладелец ее на смех поднимет. С другой стороны, в компании Чарльза больше шансов быть спущенной с лестницы, так что ситуация требовала обдуманного решения.

– Если понадобится, я напялю на себя чепец и буду изображать ее пожилую компаньонку. Как вам такая идея? На прошлом школьном спектакле я играл леди Макбет.

– Хорошо получилось? – не сдержал усмешки дядя.

– Да прескверно, если уж начистоту. Ведьмы вместо зелья сварили в котле настоящий пунш, да такой крепкий, что половину актеров стошнило прямо на сцене. Ох, и драли нас потом!.. Ну, так что, я зачислен в штат сыщиков?

– Зачислен. Поедешь с кузиной к мистеру Рэкренту и сделаешь все, что она прикажет. Агнесс, даже не спорь. Кому-то нужно вести записи, пока ты будешь вести допрос.

Получив разрешение, Чарльз издал радостное улюлюканье, точно вождь индейского племени, одной стрелой уложивший бизона, но, заметив, как нахмурился опекун, успокоился вмиг и отвесил поклон – один дяде, другой кузине.

Агнесс приуныла. Послушание Чарльза не внушало ей доверия, но еще больше настораживала та легкость, с которой Джеймс допустил к расследованию племянника-шалопая. Как будто это не он устроил мальчишке головомойку лишь за то, что тот оказался с призраком в одном городе. Чем же он сам намерен заняться? Неужели выслеживать призрака в одиночку?

Нет, не в одиночку, поняла Агнесс. «Охотиться сподручнее вдвоем», – звенело у нее в ушах.

Вдвоем – с кем же?

Уж наверняка с тем, кто не путается под ногами, и не боится ничего, кроме скуки, и знает, за какой конец брать пистолет, заряженный серебряными пулями, и в случае опасности прикроет спину… Нет, не с тем. С той.

Глава пятая

1

У конторы Рэкрента, расположенной в почтенном Сити, кузенов обогнал мальчишка-посыльный – тощий, большеголовый, с широко расставленными глазами. Под мышкой он держал два крошащихся пирога, карманы кургузого сюртучка топорщились от устриц, а в покрытых цыпками ладонях он перебрасывал дымящуюся картофелину. В конторе собирались обедать. Посетители нагрянули не вовремя, и им было предложено вернуться через часок. А услышав, что у визитеров дело к хозяину, мальчишка отчаянно замотал головой.

Нет, никак нельзя. Весь вчерашний день мистер Рэкрент провел в полицейском участке, а как вернулся, на нем лица не было. Сегодня никого не принимает. За исключением аптекаря, который обещал принести ему еще пинту нервных капель.

Агнесс развязала кошелек, прикидывая, куда бы сунуть монету, раз уж и руки, и карманы мальчишки были заняты одновременно, но Чарльз, фыркнув, затолкал кошелек обратно ей в карман. На клерка он воззрился так, что бедняга уронил картофелину. Юный граф отшвырнул ее прочь ловким пинком. Процедил: «Не дерзи мне, щенок!» – и дернул на себя тяжелую дверь, за которой слышался шелест бумаг. Кузина бросилась было вслед за ним, но с полпути вернулась, чтобы помочь мальчишке, который уронил оба пирога, пытаясь выудить свой обед из лужи. Пришлось подтолкнуть картофелину кончиком зонтика и вернуть законному владельцу. После Агнесс утешила его шестипенсовиком.

Но неприятный осадок остался. Плохое начало. Если Чарльз и дальше будет заноситься, на сговорчивость мистера Рэкрента, от которой зависел успех расследования, можно не рассчитывать. Скорее уж давать показания придется им с Чарльзом – перед магистратом.

Дурные предчувствия не обманули Агнесс. В кабинете Рэкрента, куда она вбежала, пропуская мимо ушей возгласы клерков, девушка застала картину малоутешительную. Мистер Рэкрент, тучный господин с рыхлым, как непропеченный пудинг, лицом, отгородился от посетителей массивным столом в форме буквы П. Из своего укрытия он взирал на них, как на захватчиков. И разговорить его будет труднее, чем деревянных великанов Гога и Магога у лондонской ратуши.

А все Чарльз виноват! Кто просил его вести себя так вызывающе?

Развалившись в кресле, кузен перекинул правую ногу через подлокотник и лениво ею покачивал. В правой же руке держал перочинный нож. Кончик лезвия скользил по отполированному ореху, соскабливая лак.

– Итак, Рэкрент, расскажите нам про своего клерка, да подробнее. Не заставляйте мою кузину ждать.

Домовладелец издал булькающий звук, как будто давился костью, и Агнесс, желая хоть как-то загладить нахальство кузена, очертя голову бросилась в разговор. Давно она не стрекотала так быстро. Менее чем за минуту охватила все приличествующие темы, от погоды до вчерашнего парада, посетовала на распущенность прислуги, пожелала здравия всей родне мистера Рэкрента, а между делом, не замолкая ни на секунду, сунула ему королевскую грамоту. Для этого ей пришлось перегнуться через стол – уж очень далеко отсел домовладелец. Он внимательно перечитал документ, даже посмотрел на свет гербовую бумагу. Упоминание королевы не прибавило ему доброжелательности. Скорее уж наоборот. Морщины на лбу и щеках сделались еще глубже, словно из мистера Рэкрента откачали воздух.

Пока Агнесс говорила, то и дело цитируя грамоту, домовладелец кивал, пробуя каждое слово на зуб. А когда Агнесс, предложив ему стать спасителем Британии, выжидающе умолкла, Рэкрент постучал по столу пресс-папье в виде бронзового слона и сказал «Мда-с». Больше девушка, как ни билась, ничего не смогла из него выудить.

Как бы на ее месте поступила леди Мелфорд? Уж точно не мямлила бы, заглядывая Рэкренту в глаза. И не теребила бы ленты капора, чтобы унять дрожь в руках. Лавинии достаточно раз приподнять бровь, и окружающие наперегонки бросаются выполнять ее волю. Знают: стоит только прогневить ее – прогневить по-настоящему, как тогда Агнесс, – и гордячка леди Мелфорд пустит им пулю в лоб. А вторую, возможно, себе. Ибо ей нечего терять.

О, Лавиния бы давным-давно распутала все нити и сплела из них удавку для злодеев! Как хорошо, что ее здесь нет.

Отчаявшись, Агнесс простилась с гордыней и обернулась к Чарльзу, одними губами шепнув: «Помогай».

Кузен только того и ждал.

– Что это за фамилия у него такая – «Темпль»? Из подкидышей?

– Именно так, милорд, – напрягся Рэкрент, которому не по душе пришлась осведомленность человека совершенно постороннего.

– Подкидышей, найденных в районе Темпль, часто крестят в той же церкви и фамилию дают соответствующую, – пояснил Чарльз кузине. – Стало быть, сирота. Сколько лет ему было, когда работный дом продал его в вашу контору?

– Не продал, а устроил мальчишкой на побегушках. Ему было десять.

– Значит, вырос он на ваших глазах. Возмужал тут же, у вас в конторе. Ну так расскажите нам, Рэкрент, – продолжил лорд Линден доверительно, – как вам удалось воспитать из него ассасина? Революционеры Европы дорого заплатят за ваш секрет.

– Да как вы!.. Да что вы себе позволяете… Вы еще мальчик, милорд, и я не допущу!.. – возопил домовладелец, багровея, и Агнесс почудилось, что сейчас его хватит удар.

Раздался сочный треск. Отодвинув поля капора, она увидела, что перочинный нож на пол-лезвия вошел в подлокотник.

– Не забывайте, с кем говорите, Рэкрент. Я вам не мальчик. Это, знаете ли, клевета. А чтобы подать в суд за клевету, мне все-то и нужно, что два свидетеля. Один уже есть – моя кузина, а вот этим, – кузен вытащил из кармана несколько золотых монет, – я куплю себе второго.

– Чарльз, ты ведешь себя… ну как же ты себя ведешь! Пожалуйста, не обижайтесь на него, сэр. Но нам и правда важно, чтобы вы рассказали про клерка. Что он был за человек? От вашего ответа зависит благополучие королевы.

Мистер Рэкрент подождал, пока граф выдергивал из мебели нож, и вновь болезненно моргнул, когда одну глубокую засечку перехлестнула другая – «Л». Чарльз и тут не мог не отметиться. Наконец хозяин заговорил громко и внушительно, с тем расчетом, чтобы его услышали клерки, которые, судя по шарканью, толпились с другой стороны двери.

– Да вот и сам не знаю, мисс, что Стивен Темпль был за человек. Видимо, не слишком хороший, раз пошел на такое дело.

Вслед за этим мистер Рэкрент разразился получасовой тирадой. Усопшего клерка он величал не иначе как «аспидом, пригретым на груди», и лишь единожды, смягчившись, поименовал его «дрянным яблочком, от которого гниет весь воз». По всему выходило, что покойник был человеком дурным. В общем и целом, его безнравственность укладывалась в теорию о заговоре. Нужно быть отпетым мерзавцем, чтобы вступить в сговор с нечистью, но это Агнесс знала и так. Рассчитывала она на другое – на подробности из биографии клерка, на имена его сообщников, если таковые имелись, и желательно с адресами. В конце концов, мисс Тревельян начала нетерпеливо постукивать зонтиком. Нужные ей сведения Рэкрент отвешивал скупо, как бакалейщик чай покупателю, задолжавшему не один десяток фунтов. Все характеристики, данные им клерку, были чересчур обтекаемыми. Что же до наводящих вопросов, на них домовладелец отвечал односложно. Не знает, не видывал, может, и было что, но он точно ни при чем.

По завершении речи Рэкрент отер пот, насквозь промочив платок.

– Это все, милорд. Больше мне добавить нечего. Если меня вызовут в коронерский суд, я повторю сказанное слово в слово.

– Захватывающий рассказ, Рэкрент, – нежно, как опытный цирюльник, Чарльз провел лезвием по подлокотнику. – Вот только я не услышал объяснения, с какой стати ваш клерк разгуливал с пистолетом за пазухой. Вы об этом знали?

– Да откуда мне было знать?

– А вот лгать у вас получается не так складно, как строчить кляузы чужим опекунам. Мой паж на вопрос, почему тосты подгорели, и то ловчее бы отоврался. Вы знали, что у клерка был пистолет. Наверное, сами ему и купили. Я ведь тоже выяснил, какого вы полета птица.

– Милорд, я…

– Ладно, запирайтесь дальше. А я тем временем расскажу кузине, чем еще вы зарабатываете на хлеб наш насущный. Этот господин, Агнесс, хотя и кажется респектабельным, на самом деле «трущобный лорд».

– Прошу вас не называть меня так! – всколыхнулся Рэкрент, но заметив, что лорд Линден вновь нацелился на кресло, смирил гнев. – Не по нраву мне это прозвище, но что есть, то есть. Дела нынче такие, что не знаешь, где найдешь, а где потеряешь. Приходится соломку постелить. Да, я сдаю внаем не только апартаменты на Риджент-стрит, но и квартиры в… менее престижных кварталах…

– В Ист-Энде.

– Квартиры тем не менее чистые, благоустроенные…

– По десять человек на комнату. Взрослые и дети спят вповалку. Тараканы охотятся на котят, – смаковал воображаемые подробности Чарльз.

– И в таких кварталах бывает опасно, потому вашему клерку пришлось вооружиться? – поняла Агнесс.

Домовладелец горестно вздохнул.

– Некоторые из моих… менее цивилизованных жильцов задолжали ренту за прошлый месяц. И Стивен… то есть проклятый бунтовщик… собирался проследовать в Ист-Энд, как только побеседует с его милостью. Соседи жаловались на шум.

– Да много ли они понимают! – вмешался Чарльз. – Мой прадед подзывал дворецкого не звоном колокольчика, а выстрелом из мушкета. Создавать шум – у нас, у пэров, это в крови.

– Но если ваш клерк был настолько опасен, почему вы доверили ему оружие? – продолжала Агнесс.

– Откуда мне было знать о его замыслах? Их он держал при себе. Говорю же, змею пригрел на своей груди. Азиатскую анаконду.

– То, что ваш клерк был настоящий маньяк, мы уже поняли, – остановил Чарльз поток жалоб. – Агнесс, у тебя есть еще вопросы?

– Нет, кажется, – упавшим голосом сказала девушка. Разве что послушать, как домовладелец будет очернять своего клерка по второму разу? И без того понятно, что ни о каких сообщниках он не упомянет. А если в заговоре состоит он сам, то уж наверняка будет запираться до последнего. Своими силами ей не вывести его на чистую воду.

– Да и у меня нет. Хотя… а был ли он вам верным слугой?

– Что-с?

– Верно ли он вам служил? – повторил Чарльз. – Были ли вы им довольны?

Мистер Рэкрент поставил на место пресс-папье, покрутил в руках бронзового кабана, из спины которого торчала щетина для вытирания перьев, поставил и его на место и глухо забарабанил пальцами по зеленому сукну. Затем изрек, обращаясь к чернильнице:

– Нет. Не был он мне верным слугой. Слишком часто прикладывался к бутылке. Мне следовало рассчитать его много лет назад. Избежал бы стольких бед.

Закрыв дверь конторы, Агнесс вышла на улочку, зажатую между рядами однообразных грязно-серых домов. Полуподвальные окна, казалось, следят за ней из-за чугунных заборов. Сам воздух здесь пропитан подозрительностью. А уж она-то по наивности своей решила, что мистер Рэкрент раскроет перед ней все карты. Как бы не так! И с чем теперь возвращаться к Джеймсу?

Уже на Бартоломью-лейн, у самых стен Банка Англии, ее нагнал Чарльз. Судя по тому, как рявкнул он на чумазого подметальщика, приковылявшего к нему с метлой, кузен был не в духе. Слишком резко оборвала Агнесс его забавы, не дала как следует, до самых костей, пробрать домовладельца сословным презрением. Подкараулив, когда он подойдет поближе, кузина взмахнула кошельком и как следует вытянула его по плечу. Будет знать, как задаваться!

– Чарльз! Тупица ты эдакий, ты все испортил! Если бы ты не начал ему дерзить с самого начала, он был бы разговорчивее. Может, рассказал бы, с кем водился его клерк… вдруг вся контора в заговоре состоит?

– Да уж, заговор клерков – звучит многообещающе. Вместо кинжала – гусиное перо.

– Вовсе не смешно! Я скажу Джеймсу, и больше ты никуда с нами не пойдешь.

– Ты не скажешь! – взвыл кузен.

– Скажу, – проговорила Агнесс, довольная, что наконец-то удалось его уязвить. На удар кошельком он никак не отреагировал. Оно и понято, после Итона-то. – Обязательно скажу. Сил моих больше нет выносить тебя, и твое чванство, и твои феодальные замашки. «Был ли он верным слугой?» Это еще откуда взялось?

Чарльз остановился у колонн, украшавших восточный фасад банка. Возможно, когда-то колонны сияли белизной, но из-за копоти, с годами въевшейся в их вогнутые грани, они темнели на фоне стены, словно рубцы от гигантского бича. К одной из них Чарльз собирался прислониться, чтобы удобнее было вещать, но в последний миг передумал. Проведя по камню указательным пальцем, милорд поморщился.

– Да так, к слову пришлось, – пояснил он, переменяя перчатку. – Мой личный интерес. Ищу вот, осталась ли в Англии преданность. Мы ведь нация изменников. С тех самых пор, как мы отреклись от Истинного короля.

– Ты из меня душу вынул своим Истинным королем. Кто он вообще такой?

– Король-за-морем, – внушительно, как архиепископ на коронации, представил его кузен. – Он же Красавчик Чарли – мой тезка, кстати, – он же Молодой претендент…

– Чарльз Стюарт, что ли? Так бы и сказал, незачем тень на плетень наводить. Чарльза Стюарта мы в пансионе проходили.

– Да? И что же ты о нем знаешь?

– Все знаю, – сказала Агнесс. Ей пришлось посторониться, чтобы пропустить мясника с подносом, полным отбивных, но она подхватила бойко: – 1720 год – Чарльз Стюарт родился в Риме, где укрывался его отец Джеймс, Старый претендент. 23 июля 1745 года – вместе со своими сторонниками Чарльз высадился в Эриксее, Шотландия. 21 сентября того же года – разгромил войска правительства в битве при Престопансе. 16 апреля 1746 года был полностью разгромлен в битве при Каллодене. Вскоре после битвы с помощью Флоры Макдональд бежал с острова Скай, переодевшись ее горничной-ирландкой. 31 января 1788 года умер в Риме.

– Вам, девочкам, всю историю так преподают – по датам?

– А что, ее можно преподавать как-то иначе?

– Если так учиться, то меж дат смысла не разглядишь, – попенял ей кузен. – А смысл-то в том, что Чарльз Стюарт был законным претендентом на престол, но мы его предали. Мы, англичане. Мы отреклись от него, усадив на трон зануд из Ганновера. А они скрутили нашу страну, отжали и стряхнули с нее всю радость, весь задор… всю свободу. Если бы нами правили Стюарты, то не позволили бы святошам задавать тон политике….

– Мило-о-орд!

С севера, со стороны Трогмортон-стрит, мчался мальчуган из конторы Рэкрента. Приближаться к лорду Линдену он побаивался, потому замер на безопасном расстоянии и, шмыгнув носом, просипел:

– Если вам угодно, милорд, мисс, хозяин просит вас обратно в контору. Чегой-то еще хочет вам сказать. Говорит, что в тот раз запамятовал, – доставив послание, он бросился наутек, сверкая дырявыми подошвами. Урок, преподанный графом, пошел ему на пользу.

Мистер Рэкрент все так же восседал за столом, но на этот раз перед ним стоял полупустой графин с янтарной жидкостью. Горошины пота на багровом лице Рэкрента свидетельствовали о том, что половины своего содержимого графин лишился за последние двадцать минут. Как раз с момента ухода гостей.

– Да, он был мне верным слугой, – сэкономив на приветствиях, сказал домовладелец.

Кузены подошли поближе.

– Стивен Темпль. Добрый, услужливый мальчик. И миссис Рэкрент в нем души не чаяла. Супруга моя, уж пять лет как преставилась. У нас был сын, но он ушел в море на торговом корабле, и с тех пор от него ни слуху ни духу. Говорят, будто держит лавку где-то на Мадейре – шут его знает, может, так и есть, а все одно не пишет.

Тяжело дыша, он распустил шейный платок, буровато-красный, как стены домов где-то в трущобах. Затем налил еще рюмку и опрокинул ее в один присест. Крякнул, зачмокал толстыми губами. На гостей он не смотрел с самого начала, адресатом его слов снова была чернильница.

– А Стивен… знаете, было такое времечко, когда контора висела на волоске от банкротства. От меня тогда все клерки разбежались, кроме Стивена. Он разгонял кредиторов и утешал миссис Рэкрент, которая была в такой ажитации, что слегла… Потом-то все обошлось, хотя миссис Рэкрент этого уже не узнала… А Стивен… он снял бы с себя последнюю рубашку, чтобы уплатить мои долги. Он никогда бы от меня не отрекся, как я от него. Мне ли судить его за то, что он пропускал рюмку-другую? Работенка у нас нелегкая. Так что да, милорд, он был мне верным слугой, чтобы он там ни натворил в пьяном угаре. Надеюсь, я ответил на вопрос вашей милости.

– Вы на него ответили, мистер Рэкрент, – сказал Чарльз. – Хорошо, что в мире еще встречается верность.

Домовладелец поднял голову, и в его выпученных, с красными прожилками глазах стояли слезы.

– Да теперь-то ее уже не осталось, – тихо проговорил он.