Текст книги "ДНК и её человек"

И цари земные…

“Я развлекаюсь наблюдениями. Обращали ли вы внимание на то, что соль спадает с кончика ножа, не оставляя никаких следов, – нож блещет, как нетронутый; что пенсне переезжает переносицу, как велосипед; что человека окружают маленькие надписи, разбредшийся муравейник маленьких надписей: на вилках, ложках, тарелках, оправе пенсне, пуговицах, карандашах? Никто не замечает их. Они ведут борьбу за существование. Переходят из вида в вид, вплоть до громадных вывесочных букв! Они восстают – класс против класса: буквы табличек с названиями улиц воюют с буквами афиш” (Юрий Олеша. Зависть).

Знал бы Юрий Карлович, что реальность еще более причудлива, что, кроме надписей на вилках и пуговицах, человека окружают миллионы надписей, вообще невидимых глазу, составленных из буковок-молекул. Надписи в тополевой почке, раздавленной на асфальте, и в перышке, которое уронила птица. Надписи на вилке расскажут о котлете, надписи на пенсне или очках – о хозяине этого оптического прибора и о тех крошечных организмах, что живут у него на носу. Надписи в каждом чихе, в капельке крови, в волосах на расческе твоей женщины… Возможно, нам было спокойнее жить, когда мы не знали об этих буковках.

Однако выбора у нас нет, “развидеть”, как говорят в интернете, не получится, и нужно учиться существовать во Вселенной, где у всего живого, от президента до вируса, есть буквенный идентификатор. Ближе к концу тысячелетия героями историй с ДНК становятся великие люди. В конце тысячелетия приключились две истории, ясно показавшие, что мир не будет прежним, и главными героями обеих, по удивительному совпадению, были американские президенты.

Моникагейт

“Он был моим начальником, самым могущественным человеком на планете. Он был на 27 лет старше меня, с богатым жизненным опытом. В то время он находился на пике своей карьеры, а я пришла на первое место работы сразу после окончания колледжа”[42]42
  Моника Левински переосмыслила отношения с Биллом Клинтоном. https://lenta.ru/news/2018/02/27/well_billy/.


[Закрыть]. Президент США Билл Клинтон и стажер в администрации Белого дома Моника Левински. Сексуальный скандал, едва не завершившийся импичментом, миллион как более, так и менее остроумных шуток и анекдотов на всех языках Земли. Страшно подумать, этой истории уже 20 лет.

Для тех, кто родился позже, или был слишком мал, чтобы знать о таких вещах, или был большой, но не интересовался, – краткое содержание. В 1995 г. Моника Левински начала работать в Белом доме, сначала стажером, позднее штатным сотрудником, получала отличные отзывы от коллег. Через некоторое время у 22-летней Моники начались сексуальные отношения с президентом, 49 лет, женатым. Развивались отношения вполне идиллически, с нежными словами и небольшими подарками друг другу, – банальный служебный роман между боссом и юной подчиненной, если забыть о должности босса. Любовь была тайной, президент на этом настаивал, Моника согласилась, но тем не менее рассказала по секрету нескольким людям, в том числе своей подруге Линде Трипп, которая работала в министерстве обороны. А та, осознав причастность к историческому событию, рассказала литературному агенту, получила совет записывать телефонные разговоры с Моникой и последовала этому совету.

Уже совсем никто не помнит, что перед делом Моники Левински было дело Полы Джонс – так звали государственную служащую штата Арканзас, которая обвинила Клинтона, на тот момент губернатора Арканзаса, в сексуальных домогательствах. Вообще 42-й президент США, если верить многочисленным источникам, к женской красоте был очень неравнодушен. Решение суда было в пользу Джонс: президент подчиняется тем же законам, что и все граждане страны, и за свои проступки, совершенные до того, как занял пост, должен отвечать на общих основаниях. Однако во время этого процесса Левински, проходившая как свидетельница, под присягой отрицала факт своей связи с Клинтоном. То же сделал и сам Клинтон: никаких сексуальных отношений. Позднее он говорил, что определение сексуальных отношений, данное судьей, не включало оральный секс и что простые американцы его прекрасно поймут. Поняли простые американцы или нет, это не избавило его от предъявления обвинений в лжесвидетельстве.

После этого, в начале января 1998 г., Линда Трипп передала записи разговоров с Моникой, где обсуждались самые интимные подробности ее отношений с президентом, независимому адвокату Кеннету Старру – он расследовал и другие дела, связанные с администрацией Клинтона. Новость о Билле и Монике впервые появилась 17 января 1998 г. на консервативном веб-сайте Drudge Report, а в публичное пространство вышла 21 января, с публикацией в The Washington Post[43]43
  . https://www.washingtonpost.com/wp-srv/politics/special/clinton/stories/clinton012198.htm.


[Закрыть]. Сущность обвинения была не только в сексуальных отношениях с сотрудницей Белого дома, но и в том, что на Монику давили, рекомендуя молчать о них. Женатый президент крутит амуры с девушкой, годящейся ему в дочери, причем с подчиненной и на рабочем месте, – это нехорошо, но вот то, что высочайшее должностное лицо говорит неправду в суде и заставляет лгать других, по американским меркам совсем беда. Лжесвидетельство, неуважение к суду, препятствование правосудию – неприятные слова для любого гражданина, а для президента в особенности.

Двадцать шестого января президент Клинтон на пресс-конференции в Белом доме опроверг обвинения в связях с Моникой: “Но хочу сказать одну вещь американскому народу. Я хочу, чтобы вы меня услышали. Я еще раз заявляю: у меня не было сексуальных отношений с этой женщиной, мисс Левински. Я никогда никого не заставлял лгать, ни единого раза; никогда. Эти ложные обвинения. И мне нужно вернуться к работе на американский народ. Спасибо”. Однако шум не стих. Тайну такого рода, когда она уже вылезла наружу, обратно не спрячешь.

Двадцать восьмого июля 1998 г. Левински получила свидетельский иммунитет (это понятие включает защиту от обвинений, связанных с будущими показаниями). Она призналась, что с ноября 1995 г. по март 1997 г. у нее было девять сексуальных контактов с президентом, и достаточно подробно их описала. (В апреле 1996 г. ее перевели на работу в Пентагон – очевидно, кто-то посчитал, что она проводит слишком много времени в обществе президента, но отношения на этом не прекратились.) Кроме того, она передала следствию записи своего автоответчика с краткими сообщениями от Клинтона, несколько подарков от него же – и знаменитое темно-синее платье, запачканное спермой, которое было на ней во время встречи с президентом 27 февраля 1997 г. Кстати, именно Линда Трипп уговорила подругу не сдавать это платье в чистку. И тут в дело вступил анализ ДНК[44]44
  . https://www.washingtonpost.com/wp-srv/politics/special/clinton/icreport/6narrit.htm#L28.


[Закрыть].

Первоначальные тесты показали, что пятна на платье в самом деле оставлены спермой. У президента попросили кровь на анализ, и он был вынужден согласиться. Кровь взял 3 августа врач Белого дома в присутствии агента ФБР и адвоката. В лаборатории ФБР в то время проводили и ПЦР-анализ STR-аллелей, и старый добрый анализ на полиморфизм длины рестрикционных фрагментов (Restriction Fragment Length Polymorphism analysis, RFLP), который требовал больших объемов образца, но все еще оставался более точным. В итоге было вынесено заключение, что пятна на платье оставлены президентом. Подобный набор признаков характерен для одного из 7,87 трлн (тысяч миллиардов!) представителей европеоидной расы[45]45
  . https://www.washingtonpost.com/wp-srv/politics/special/clinton/stories/eviblood092298.htm.


[Закрыть],[46]46
  Butler J. Forensic DNA Typing. 2nd Edition. Biology, Technology, and Genetics of STR Markers. – Academic Press, 2005.


[Закрыть]. На Земле нас всего несколько миллиардов, близкие родственники Клинтона мужского пола в Белом доме не работают, брата-близнеца у него нет, то есть никаких сомнений в результате быть не может. Что возвращает нас, леди и джентльмены, к вопросу о лжесвидетельстве.

Спорить с наукой не имело смысла, и 17 августа 1998 г. Клинтон дал показания Большому жюри о своих “недопустимых физических отношениях” с мисс Левински, а вечером того же дня сделал заявление по национальному телевидению. Была попытка импичмента, Сенат проголосовал против обвинения в лжесвидетельстве и препятствовании правосудию. В итоге было вынесено решение о неуважении к суду, приостановлена на пять лет лицензия Клинтона на юридическую практику в штате Арканзас; суд также оштрафовал Клинтона на $90 000 за дачу ложных показаний. Монике Левински слава тоже досталась недешево: бульварная пресса всех стран долго обсуждала все подробности ее биографии. Тем, кому кажется, что это пустяки, – попробуйте представить, каково с таким портфолио, например, искать работу, не связанную с написанием мемуаров и съемкой фильмов о Клинтоне. Оба героя скандала впоследствии не раз заявляли, что сожалеют о случившемся, и, очевидно, искренне.

О Моникагейте вспоминал Крейг Вентер, один из участников “геномной гонки” – руководитель компании Celera Genomics, в какой-то момент сумевший заинтересовать своей наукой Билла и Хиллари Клинтон. В одной из глав своей книги “Расшифрованная жизнь” (A Life Decoded)[47]47
  Вентер К. Расшифрованная жизнь. Мой геном, моя жизнь / Пер. с англ. Л. Образцовой и П. Образцова. – М.: БИНОМ, Лаборатория знаний, 2015.


[Закрыть] он строит предположения, отчего президентская чета позднее перестала относиться к нему с прежней теплотой.

“В марте 1998 года мы (Вентер и его вторая жена Клэр. – Прим. авт.) ужинали с Клинтонами после второго «Вечера в честь нового тысячелетия», а затем посетили их в Белом доме. Мы сидели за полночь, попивая диетическую кока-колу, вино и пиво, и обсуждая все на свете, от лекции Стивена Хокинга до того, что президент слишком быстро застилает постель (Хиллари считала, что белье должно немного «подышать»). ‹…›

О том, что я стал персоной нон грата, моя помощница, когда-то работавшая в Белом доме, узнала от одного из своих тамошних знакомых. Причины этой перемены мы поняли не сразу. Месяцем раньше (в 1999 г. – Прим. авт.), на конференции по секвенированию и анализу генома в Майами-Бич, состоялось специальное пленарное заседание, посвященное ДНК-технологиям. Кто-то из фирмы Applied Biosystems порекомендовал пригласить некую сотрудницу ФБР для обсуждения секвенирования ДНК в судебно-медицинских целях. Встретившись с ней перед самым началом заседания, я с изумлением узнал, как за год до этого она побывала в Белом доме для получения образца ДНК от президента Клинтона – тогда как раз шло расследование его связей с Моникой Левински.

Представляя эту даму, сотрудницу ФБР, участникам конференции, я неуклюже упомянул о деле Левински, муссировавшемся в печати к тому времени уже более года. Я напомнил собравшимся, что во время нашей последней встречи президент в последний момент, извинившись, отказался от приглашения выступить в качестве ведущего докладчика. Причина этого теперь известна, сказал я: у него была назначена встреча с нашим следующим докладчиком. Если бы на этом дело завершилось, сомневаюсь, что от Белого дома последовала бы какая-нибудь реакция, однако сотрудница ФБР не только начала свое выступление с обсуждения «Моникагейта», но и продемонстрировала слайды с пресловутым синим платьем с кружками, обведенными вокруг трех самых знаменитых образцов ДНК в мире. Она рассказала, сколько ДНК ей удалось выделить из каждого пятна, а также о том, что все эти пятна содержали значительное количество спермы. Затем она описала, как 3 августа 1998 года брала у президента образец крови для анализа ДНК и как сравнивала результаты с образцом из пятен на платье. Она демонстрировала слайд за слайдом, показывавшие поразительные совпадения, а затем пояснила, что вероятность случайного совпадения в случае представителей белой расы составляла один шанс из 7,87 триллиона. Завершающий слайд изображал президентскую печать, составленную из сперматозоидов, как они выглядят под микроскопом.

Я был просто поражен: сотрудница ФБР столь подробно рассказывает о таком деликатном деле! Не знаю, как описывалась моя роль в том заседании, когда о нем доложили в Белом доме. Но вскоре я обнаружил, что чрезмерно бдительные сотрудники администрации решили закрыть мне доступ к президенту, обвинив меня в организации выступления агента ФБР”.

Едва ли именно эта печать из сперматозоидов (которую, и в самом же деле, не Вентер нарисовал) стала причиной охлаждения президента к Celera Genomics. Наверняка были и другие мотивы, побудившие Билла Клинтона в финале геномной гонки публично произнести знаменитые слова о том, что доступ к человеческому геному должен быть свободным, – заявление, резко снизившее цену на акции Celera и других частных компаний, занимавшихся секвенированием генома. Так или иначе, ДНК-технологии преподали президенту суровый урок.

Однако Моникагейт имел как минимум одно полезное следствие. После него весь мир, включая самых далеких от науки и недалеких от природы людей, узнал о могуществе ДНК-фингерпринта. Дурацкие полосочки в геле, оказывается, могут весить больше, чем слово президента сверхдержавы!

Прежде чем мы перейдем к очередному расследованию, хочется заметить следующее. Научные технологии предоставляют людям небывалые прежде возможности, но ни одна технология сама по себе не совершит чуда и не сделает мир хорошим. Сотрудница госучреждения, журналистка, актриса в развитой стране может привлечь к ответственности даже самого большого начальника, до члена правительства и президента включительно. Но при этом в любой стране девочке из неблагополучного квартала местный босс спокойно ответит: закрой рот, ты ничего не докажешь, да и кто тебя будет слушать. Как и век назад, и пять веков, и тысячи лет назад. Эти вопросы решает уже не молекулярная биология.

А теперь об еще одном сексуальном скандале с президентом США в главной роли, который произошел в том же 1998 г. Только президент был другой, и, собственно, к моменту начала расследования никого из участников этой истории давно не было в живых.

Секрет президента Джефферсона

Томас Джефферсон (1743–1826), третий президент США, один из “отцов-основателей” этого государства, главный автор Декларации независимости, ученый, архитектор, писатель, философ – человек в высшей степени незаурядный. Отношение к нему в Америке благоговейное, что, собственно, и стало причиной расследования. Если б героем этой истории был человек меньшего масштаба, общественность, возможно, не так волновалась бы.

Сестра его жены

Как всем известно, Джефферсон был противником рабства. В 1807 г., во время второго срока его президентства, депутаты от северных штатов внесли в Конгресс предложение о запрете работорговли. Президент это предложение поддержал, южные штаты резко осудили, в итоге было принято решение о запрете работорговли на федеральном уровне (но если раба ввозили контрабандой на территорию штата, на него распространялись законы данного штата, так что полностью искоренить рабство не получилось). В том же 1807 г. Джефферсон подписал билль о запрете ввоза новых рабов в США.

При этом его личное отношение к черной расе было противоречивым. Так, в возрасте 71 года он написал в частном письме, что “смешение” чернокожих и белых “приводит к деградации, на которую никто из любящих свою страну, никто из любящих совершенство в человеческом характере не может согласиться без чувства вины”[48]48
  . http://www.let.rug.nl/usa/presidents/thomas-jefferson/letters-of-thomas-jefferson/jefl232.php http://www.let.rug.nl/usa/presidents/thomas-jefferson/letters-of-thomas-jefferson/index.php.


[Закрыть]. Шестью годами позже в своей неоконченной автобиографии Томас Джефферсон выражается еще определеннее: “Нет ничего более точно написанного в книге судеб, чем то, что эти люди должны быть свободными; и не менее верно, что две расы, равно свободные, не могут жить в одной державе”.

Сам Джефферсон был одним из крупнейших плантаторов штата Вирджиния и владельцем нескольких сотен рабов. Плантации он унаследовал от отца и тестя. Освободить рабов не удавалось из-за долгов, к тому же Джефферсон понимал, что рабам нельзя просто так сказать “идите, свободны”, из этого ничего хорошего не выйдет – им надо дать ремесло, средства к существованию. Освободил он всего нескольких (далее расскажем, при каких обстоятельствах), а после его смерти 130 человек пришлось продать, чтобы уплатить долги.

Джефферсон был женат на своей троюродной сестре Марте Скелтон – музыкальной, образованной, начитанной и остроумной женщине, нежно привязанной к нему. У них было шестеро детей (до зрелых лет дожила только одна дочь, ее звали Мартой, как и мать). Марта Джефферсон умерла рано, в 1782 г. Томас Джефферсон всю жизнь помнил и чтил просьбу жены, которая натерпелась от своих мачех и просила его больше не вступать в брак. Жизнь с Мартой он описывал как “десять лет безудержного счастья”, смерть ее переживал очень тяжело. Ему было тогда 39 лет. Так что же Салли Хемингс, о которой так много говорят американские историки?

Салли была не просто рабыней, а единокровной сестрой госпожи – дочерью тестя Джефферсона, Джона Уэльса, и его рабыни – мулатки Бетти Хемингс. Четверть африканской крови, три четверти белой – квартеронка, такая же, как ее современница и почти ровесница с совершенно иной судьбой, la belle creole Надежда Осиповна Ганнибал, мать Пушкина. Портретов Салли не сохранилось, но те, кто бывал у Джефферсона в его усадьбе Монтичелло, описывали ее как привлекательную, почти совершенно белую женщину с прекрасными длинными прямыми волосами.

У Бетти Хемингс, дочери африканской рабыни и капитана английского торгового судна, Салли была десятым ребенком, шестеро младших родились от хозяина. Салли, самая младшая, – вероятно, в 1773 г. Всех Хемингсов Джефферсоны вместе с другим имуществом получили в наследство после смерти отца Марты. Семейство Бетти занимало в поместье Монтичелло привилегированное положение. Дети были слугами в доме или обучались ремеслам, ни один из них не работал на полях. Бетти в последние годы жизни имела собственный домик в поместье, выращивала овощи, кур и поставляла их на кухню за деньги.

В 1785–1789 гг. Джефферсон был послом Америки во Франции, которая охотно оказывала помощь восставшей английской колонии. (Кстати, по поводу абсолютной и безусловной верности Джефферсона покойной жене, на которой настаивают его современные поклонники: в Париже он влюбился в англичанку Марию Косуэй, замужнюю даму и католичку, то есть браком этот роман закончиться не мог. Впрочем, переписка между ними продолжалась и много лет спустя.) С ним была старшая дочь Марта. Джефферсоны взяли с собой в Париж некоторых рабов, в том числе и старшего брата Салли Джеймса, который выучился там на повара. Младшие дочери остались в Америке на попечении родственников, но, когда одна из них, Люси, умерла от коклюша, в 1787 г., Джефферсон вызвал к себе вторую дочь, Марию. С девочкой в Париж поехала 14-летняя Салли Хемингс. Эбигейл Адамс, супруга Джона Адамса, будущего второго президента США, на тот момент посла в Великобритании, удивилась молодости и беспомощности “няни”. (Черная женщина постарше, более подходящая для этой роли, внезапно оказалась беременной и путешествовать не могла. Иногда создается впечатление, что в эту эпоху половина человечества была беременной постоянно.)

Салли прожила с Джефферсонами в Париже около двух лет и к моменту возвращения ждала ребенка; как считали все – от хозяина. Примечательно, что во Франции после революции 1789 г. рабство было отменено, Салли (как и другие рабы) могла уйти от Джефферсонов, стать свободной, и никто бы ей не препятствовал. Это теоретически, а практически – куда бы пошла беременная 16-летняя девочка без денег и без знания языка? А дома, в Монтичелло, ее ждала большая дружная семья. Тем не менее хозяину пришлось ее уговаривать, обещать особые привилегии и свободу для ее детей по достижении совершеннолетия. (Все эти детали историки приводят по рассказам одного из сыновей Салли, Мэдисона. Сама она не оставила никаких записок, и даже неизвестно в точности, была ли она грамотной.)

Первый ребенок Салли умер вскоре после возвращения в Америку. Но с 1795 по 1808 г. у нее родилось еще шестеро детей. Двое из них тоже умерли рано, а дочь Хэрриет и сыновья Беверли, Мэдисон и Эстон благополучно выросли. О рождении каждого из них Джефферсон собственноручно сделал записи в Фермерской книге Монтичелло; вопреки обыкновению, отец в этих записях не указан.

Домашние слуги, свободные цветные, почти белые

Салли всю жизнь работала в большом доме, дети были при ней и тоже выполняли легкую работу. По воспоминаниям современников, бывало, что гости усадьбы теряли нить застольной беседы, заметив поразительное сходство мальчишки-слуги с хозяином (однако случай именно этого мальчишки впоследствии оказался сомнительным, о чем мы еще поговорим). В 14 лет – довольно поздно, по тогдашним понятиям – девочку начали учить прясть и ткать, мальчиков – столярному делу. Конечно, никто не ожидал, что детям рабыни будут преподавать Тацита и геометрию. Впрочем, Беверли, Мэдисон и Эстон учились играть на скрипке (скрипкой увлекался сам Джефферсон).

Тем, кто сейчас собрался осудить ужасы американского рабовладения, напомним, что по нашу сторону Атлантики, в другой великой державе в те же годы происходило примерно то же самое, разве что крепостники и крепостные принадлежали к одной расе. И семейные истории были не менее сложными, и противники крепостного права сами имели рабов: систему, в которой родился, сломать трудно. Остается делать “малые хорошие дела” с постоянной оглядкой на общество.

В 1822 г. Беверли Хемингс “сбежал” из Монтичелло, и никто его не ловил. За ним последовала Хэрриет – люди вспоминали, что ей дали $50 (изрядная сумма по тем временам) и посадили на дилижанс, идущий на север. Официально или неофициально, Джефферсон освободил всех детей Салли, а также ее старших братьев Роберта и Джеймса. Никаких документов об освобождении самой Салли не найдено, и в описи имущества после смерти Томаса Джефферсона она фигурирует как “старуха ценой в тридцать долларов” (старухе было 53 года). Однако его законная дочь и наследница Марта дала Салли “ее время” – эвфемизм для неофициального освобождения. Последние девять лет, до своей смерти в 1835 г., Салли жила недалеко от Шарлотсвилля с двумя младшими сыновьями. Во время переписи 1833 г. всех троих записали свободными людьми.

Конечно, политические оппоненты Джефферсона не могли пройти мимо этой истории. О том, что у него есть дети от рабыни, впервые написал журналист Джеймс Каллендер, обиженный на Джефферсона за отказ дать ему должность почтмейстера, в 1802 г. Просвещенные люди и тогда осуждали обычай сожительствовать с рабынями и считать родившихся детей рабами. О Томасе Джефферсоне и его “черной Сал” высказались все желающие во всех жанрах, от пафосных обличений до похабных баллад. К чести президента, это никак не отразилось на жизни Хемингсов в Монтичелло. Но, возможно, именно это навеяло ему горькие размышления о невозможности двум расам жить вместе.

Сам Джефферсон никогда публично не комментировал обвинений. Однако в 1850-х гг. его старший внук Томас Джефферсон Рэндольф заявил, что отцом детей Салли был Питер Карр, племянник президента со стороны сестры, чем и объясняется разительное сходство светлокожих детей-рабов с Джефферсонами. Это мнение господствовало в исторической науке следующие полтора века. Отцом детей Салли называли также брата Питера, Сэмюэля Карра.

Трое из четырех выживших детей – Беверли, Хэрриет и Эстон – стали членами белого сообщества в северных штатах, да они и были белыми на семь восьмых. Семья Мэдисона, однако, продолжала отождествлять себя с черной общиной. Беверли и Хэрриет оба вступили в брак в Вашингтоне, округ Колумбия. Про Хэрриет точно известно, что у нее были дети. Больше сведений у историков про Эстона и Мэдисона. Оба они женились на свободных цветных женщинах, после смерти матери переехали в Чилликоти, в свободный штат Огайо. Позднее Эстон Хемингс уехал в Мэдисон, штат Висконсин, чтобы быть подальше от охотников за рабами – в то время даже юридически свободного цветного могли похитить, оформить как беглого и отправить в южные штаты, в рабах отчаянно нуждавшиеся. Там он изменил фамилию на Джефферсон, ту же фамилию носили его дети и дети их детей. Как мы увидим далее, не все они знали о своем происхождении от президента. Можно сказать, что потомки Салли обитали в неком лимбе, в серой зоне на границе между историей, мифом и безвестностью. Их происхождение не было тайной, но не было и признанным фактом.

И Эстон, и Мэдисон добились успеха в жизни. Оба были столярами, у Мэдисона была собственная ферма. Эстон Джефферсон, кроме того, стал профессиональным музыкантом и дирижером, играл в Чилликоти на танцах, и его знал весь юг штата Огайо. Современники отмечали его воспитанность, ум, располагающую внешность и манеры джентльмена. Впрочем, как с возмущением пишет газета “Либерейтор”, голосовать и свидетельствовать в суде ему, как цветному, не было позволено.

Отличным скрипачом стал и Мэдисон Хемингс. В 1970-е гг., когда ему было уже за 60, он рассказывал об отношениях своей матери с Томасом Джефферсоном, дал в том числе интервью малоизвестной газете в штате Огайо. Рассказ Мэдисона подтверждали другие люди, жившие в Монтичелло в те времена, но профессиональные историки не хотели об этом ничего слышать. Недоверию способствовало и то, что идейные аболиционисты, несомненно, из лучших побуждений, изобретали ложные сообщения о целом гареме чернокожих любовниц Джефферсона, о продаже с аукциона надоевших женщин и т. п.

Внуки Салли участвовали в Гражданской войне на стороне Союза северных штатов, кто в цветных военных формированиях, кто в белых. Некоторые погибли, некоторые затерялись; с этого времени неизвестны потомки Мэдисона по мужской линии; зато сын его дочери, правнук Джефферсона, был первым цветным, избранным на государственную должность на западном побережье: он почти 20 лет был членом Ассамблеи (нижней палаты законодательного собрания) штата Калифорния, с 1919 по 1934 г.

Сыновья Эстона, Джон и Беверли Джефферсоны, управляли отелем. Джон во время войны дослужился до полковника, участвовал в сражении при Виксбурге, много писал для газет, после войны торговал хлопком. Семьи и детей у него не было. Беверли Джефферсон после войны тоже занимался бизнесом, у него была омнибусная фирма. В некрологе его открыто называли внуком Томаса Джефферсона. У Беверли с женой было пятеро сыновей.

Конечно, художественная литература и кинематограф не обошли вниманием столь колоритную семейную историю. О Томасе Джефферсоне и Салли Хемингс писали романы, снимали фильмы. Оценки общества расходились, менялись с течением времени, варьировали в зависимости от политической, идеологической и гендерной принадлежности говорящего. Кто-то находил историю президента и рабыни романтической, кто-то считал, что она учит нас, как человеческие чувства рушат любые преграды, воздвигнутые погоней за наживой: сколько бы ни твердили, что негры низшая раса и сам Бог велел обращаться с ними как со скотом, жизнь доказала обратное. Кто-то, наоборот, видел в этой истории только омерзительную сексуальную эксплуатацию без всяких признаков романтики и добра. И всегда существовало белое консервативное крыло, которое гневно утверждало, что вообще ничего не было! Не мог Томас Джефферсон жить во грехе с рабыней, это невозможно, и все тут. Почему не мог? Потому что он отец-основатель и белый джентльмен-южанин, и заткнитесь.