Текст книги "Дети Ирия. Ладомира"

Глава 6

Роде Всевышний, ты, что соединяешь корень и крону, ведешь нас по стезе Прави, воодушевляешь мудростью прадедов наших, что сияют звездами в Ирие. [42]42
  Из статьи «Молитвы Родным богам», элетронный ресурс: http://slavyanskaya-kultura.ru/clubs/68_molitvy-k-rodnym-bogam.html


[Закрыть]

* * *

Тем временем, в священным городе Радогоше, в родовом чертоге Триглава, ирийцы снова собрали совет. Распространение культа Логоса на западе по-прежнему беспокоило их, но сейчас они собрались в зале по другой причине. Мокошь, которая обладала даром предсказания, намеревалась сообщить нечто важное.

Боги с нетерпением ожидали Мокошь. На середину зала вышел Велес, прижимая несколько свитков пергамента к груди. «О, нет… Только не это…», – подумали дружно родичи, но, увы, было уже поздно.

– Я написал новую поэму… – откашлявшись, начал Велес, принимая позу глашатого. И не дожидаясь ответа слушателей, вдохновленно вскинул правую руку, и, держа в левой руке свитки, начал декламировать своё новое творение:

– О, зелёные леса! О, глубокие озёра!

О, голубое небо! Вы прекрасны!..

Впрочем, особо желания слушать поэта ни у кого из присутствующих не было, поэтому Велес почти сразу же услышал в свою сторону нелестные замечания:

– Велес, сейчас для стихов не время… – высказал общее мнение Триглав.

Велес сник. Его самолюбие было сильно уязвлено и, как бы в оправдание он сказал:

– Я книгу хочу написать. «Велесова книга» будет называться…

Но и на этот раз присутствующие в зале родового чертога отмахнулись от Велеса.

– Да-да, знаем! – затараторили в унисон Мать Сырая-Земля и Жива. – Ты её уже который век намерен написать! Однако по-прежнему не в силах преодолеть рубеж первой страницы!

Это замечание задело Велеса за больное.

– Ничего подобного! – возмутился он. – Первую страницу я написал! Правда, после этого моё вдохновение временно иссякло…

Из зала вдруг раздалось замечание Триглава, считавшегося трёхликим божеством и богом войны у славянских племён:

– Тебе надо поднапрячься, Велес. Глядишь, лет за сто-двести ты закончишь своё творение.

– Я допишу книгу намного раньше! – в очередной раз возмутился Велес.

Поэту так не хватало признания. В последнее время славяне почитали Велеса лишь, как скотьего бога, а родичи-ирийцы и вовсе вниманием не баловали. К тому же, дверь в зале чертога отворилась – вошла Мокошь вместе с Рожаницами, дочерями Матери Сырой-Земли, И про Велеса все окончательно забыли..

– Мокошь, ты намереваешься сообщить нечто важное? – тотчас перешёл к делу Триглав. – Это касается нашего будущего?

Мокошь жестом призвала всех к тишине.

– Мне было видение о будущем, когда Рожаницы крутили свои веретёна.

Ирийцы напряглись. Видения о будущем посещали Мокошь не слишком часто, хотя она и обладала даром предсказания.

– Видение послало мне знак: культ Логоса будет и дальше набирать силу, – с печалью в голосе продолжала Мокошь. – Саксонцы вторгнутся на земли восточных славян. Кровь, смерть, выжженные селения – вот что ожидает наших почитателей.

В зале зависло напряжённое молчание. Жива побледнела. Руевит, Радегаст, Святовит, сын Сварога и Лады, брат Перуна и Мокоши, тотчас схватились за мечи. Сварог в порыве обнял свою жену, готовую лишиться чувств.

– Тогда наши дни сочтены… – подытожил Триглав. – Надо сообщить Авсеню и Перуну. Нас и так осталось очень мало… – трёхликий бог замолк. Никто не нарушал наряжённой тишины. – Всё чаще во сне я вижу родную Гардарику… – признался он.

– Гардарика погибла. Её больше нет… – напомнил доселе молчавший Стрибог. – Также как нет более в Ирии Асгарда! Нет более Авалона! Мы имеем лишь их жалкое подобие на земле. Хвала Роду, что мы назвали наше обиталище Радогошем! Прежняя Гардарика стала легендой!

Из глаз Матери Сырой-Земли хлынули слёзы.

– Я получаю сильный прилив Ваттена только один раз в год, когда славяне отмечают мой день в начале травеня… Так не может продолжаться долго…

– Я теряю силы каждый день… – упавшим голосом поддержал соплеменницу Святовит.

Сидевший в углу Велес неожиданно встрепенулся, вскочил и начал нервно прохаживаться вокруг деревянного стола стоявшего посередь зала.

– А я? Вы думаете мне лучше всех? Я стал почитаться, как скотий бог! Понять не могу: почему меня славяне путают с давно канувшим в Лету Волосом?! Я поэт, сказитель! А не пастух! И не конюх! Их молитвы слабы и жалки. Мои силы на исходе… – Велес окончательно сник, но затем встрепенулся. – Я исправлю ошибку и напишу сказание о Волосе! И все, наконец, поймут, что я не имею к нему отношения…

Жива ощутила жалость к своему бывшему возлюбленному. Хоть она и увлеклась в последнее время Семарглом, всё же негласно приглядывала за Велесом, отдавая должное его легкоранимой натуре.

– Прошу тебя, Велес, присядь… Нам всем сейчас нелегко. Возможно, дни наши сочтены… – с грустью в голосе произнесла Жива.

– Но я не сообщила самое главное! – вновь взяла слово Мокошь.

Ирийцы обратили свои взоры на Мокошь.

– Это было видение не о столь далёком будущем, а о будущем ближайшем, – ответила она.

И после небольшой паузы она продолжала:

– Я видела будущее на несколько лет вперёд, начиная от ночи Купалы. Как я сказала, культ Логоса будет распространяться с новой силой. Однако славяне ещё будут почитать нас какое-то время. И ещё кое-что… – Мокошь сделала небольшую паузу. – Я видела сплетающиеся тела молодого мужчины и юной девы и точно знаю: на празднике Купалы, недалеко от Велегоша, будет зачат ребёнок, который сыграет в дальнейшем важную роль в противостоянии культу Логоса.

– И кто подарит жизнь этому дитя? – оживился Триглав, – На празднике Купалы славяне согласно древним традициям многих детей зачинают, в том числе и бодричи. Ты хотя бы видела лица мужа и девы?

Мокошь отрицательно покачала головой.

– Увы, нет. Я видела соитие сильного молодого мужчины и юной красавицы с медовыми волосами. Над ними парил Даждьбог. Это явный знак! Думаю, что нужно отправить Семаргла в качестве наблюдателя за всеми детьми, которые будут рождены после зачатия в грядущий праздник Купалы.

– Но разве мы можем так запросто вмешиваться в жизнь людей? – заколебался Триглав. – Не думаю, что это хорошая мысль…

– Вмешательство противоречит древним законам Ирия и Гардарики! – жёстко произнёс Сварог. – Мы должны избегать вмешательства по возможности. Однако будущее может измениться само, без нашего вмешательства, если мы поймём: кто из детей, зачатых на Купалу, сможет противостоять Логосу.

Сварог, считавшийся у славян богом огня, как всегда был категоричен, когда дело касалось древних законов Ирия.

– Порой, чтобы найти свою судьбу, нужно идти к ней навстречу, – продолжала гнуть свою линию Мокошь. – К тому же, если просто послать наблюдателя, это вовсе не будет вмешательством… В конце концов, Сирин, Гамаюн и Алконост – никто иные, как наблюдатели. Это их миссия.

Мокошь цепким взором вперилась в Триглава, ожидая решения главы рода. Зависла звенящая тишина. Триглав понимал, что решение всецело зависит от него. Нарушение законов Ирия – преступление. Но нерешительность и малодушие повлекут за собой смерть и так немногочисленных соплеменников.

Триглав некоторое время обдумывал своё решение. И, наконец, решил принять во внимание мнение Мокоши и Сварога. Он прекрасно знал, что его род разбился на две партии: приверженцев Мокоши, которая ратовала за новый подход к решениям насущных проблем, в особенности борьбы с Логосом, и Сварога, чтившего старые законы Ирия, прописанные в Гардарике ещё его предками.

Наконец Триглав поднялся и огласил зал зычным голосом:

– Необходимо послать постоянного наблюдателя за племенем бодричей и всеми детьми, что будут рождены спустя девять месяцев после Купалы. Он будет только наблюдать, не вмешиваясь ни при каких обстоятельствах в жизнь бодричей. И ещё – я пошлю не Семаргла, а Сирина. Сирин по обыкновению примет форму земной птички кукши, чтобы не привлекать лишнего внимания. Семаргл же, обернувшись соколом, вновь отправиться на западные земли. И будет подробно докладывать обо всём, что там происходит.

– Да будет так, – согласилась Мокошь с решением Триглава. Члены рода поддержали её.

Сказание о скотьем боге Волосе, писанное в Радогоше (в 5525 году от сошествия на Землю бога Рода в золотом яйце) поэтом и сказителем Велесом

«Волос – «скотий бог» некогда являлся божеством, покровителем скота у славянских племён. Волос был тем, кто породнил людей и животных, учил людей не убивать животных, а использовать их в хозяйстве. В древние времена, когда охота была основным источником пропитания, и, следовательно, богатства, Волос ещё являлся и богом удачи на охоте, и часто представлялся в образе медведя.

Волос, согласно древним верованиям, правил подземным миром. Во власти Волоса находились души умерших и источники вод. Тогда его изображали в образе крылатого змея, покрытого чешуёй и мехом, который мог извергать огонь из своей пасти, сжигающий всё живое. Однако сам Волос-змей боялся низвергаемых Перуном молний.

Также, Волос и бог грома Перун постоянно вступали в схватки. То Волос запирал все водные источники, и на земле начиналась засуха, или же он мог похитить у людей скот или же наслать на скот болезни. И тогда Перун вступал в бой с Волосом. Он метал в Волоса-змея стрелы-молнии, поражал его своей палицей. И когда проигравший Волос скрывался в подземном царстве, тогда Перун возвращал людям их скот и посылал на землю дождь.

Долго люди поклонялись богам неба и земли, приносили им жертвы, но про бога подземного мира совсем забыли. И зарос идол Волоса-змея, владыки подземного мира, высокой травой, а угли в священном костре, где ему приносили раньше жертвы, совсем остыли.

И тогда Волос-змей разгневался на людей и запер на замки родники и колодцы. И тогда завяла трава на пастбищах, а скот начал болеть. Начали люди молиться о дожде богам, просить о дожде Перуна и его жену Додолу.

В это время, ворон пролетал над селеньем, где люди молили Додолу о дожде. Увидел ворон, какие беды у людей и рассказал обо всём Перуну.

И тогда Перун взял лук со стрелами, вскочил на коня и помчался по небу. Волос-змей это заметил, захотел спрятаться, но не успел, Перун уже пустил в него стрелу-молнию. Ударила стрела-молния рядом с хвостом змея. Пытался Волос-змей спрятать в дупло дерева, но Перун и в дерево пустил стрелу, и вспыхнуло оно огнём. Тогда спрятался Волос-змей под камень, но стрела-молния Перуна расколола камень на маленькие кусочки. И куда бы не спрятался Волос-змей, везде его настигали стрелы-молнии, пока он, наконец, не уполз обратно в своё подземное царство.

А Перун после этого разбил своей палицей замки на колодцах и родниках и послал дождь на землю. А люди после этого больше не забывали приносить жертвы Волосу-змею и почитать его, как и других богов.

Как-то раз Яга стала подговаривать Волоса, обитающего на тот момент в подземном царстве, чтобы он коров у небесных богов украл. Поначалу, не соглашался Волос на это, но в итоге, однажды, не выдержал он и согласился. Решил Волос, что он лучше всех о коровах заботился, когда в Ирии жил. А кто же теперь о них так позаботится-то? И в тот же день, Яга подняла на земле смерч, который взлетел до небес, закрутил небесных коров и в царство подземное унёс их. И спрятал тогда Волос коров в одной из просторных пещер подземного царства. И заботился Волос о них хорошо.

Но только вот, на земле после этого стали волки домашнюю скотину драть. А обедневшие люди – промышлять воровством.

Да и без небесных коров на небесах больше туч не было.

И взмолились тогда люди богам, чтобы те приказали Волосу вернуть обратно на небо тучи, стада небесные. И тогда всё станет по-прежнему, звери скотину драть перестанут, а люди воровать друг у друга.

И тогда Перун и Даждьбог отправились в подземное царство. Долго боги ехали, и вот наконец-то они добрались до подземного царства. Подъехали они ко входу в царство подземное, видят, а там их уже Волос ждёт, в царство подземное их не пускает. А у входа в подземное царство ещё и Древо Мировое стояло. И в корнях его Волос спрятался. Перун такого не стерпел, и метнул в него свои молнии. Зашаталось Древо Мировое, задрожала земля. И тогда Даждьбог сказал Перуну, чтобы он не метал свои стрелы-молнии, иначе рухнет Мировое Древо. И посоветовал Даждьбог Перуну, чтобы тот вызвал на честный бой Волоса, пока Даждьбог в подземное царство отправится и там коров небесных отыщет.

Перун задумался, и стрелы-молнии метать перестал. И согласился Перун со словами Даждьбога. И отправился тогда Даждьбог в подземное царство на поиски небесных коров, а Перун Волоса на бой вызвал. Долго бились два бога, но, наконец, одолел кое-как Перун Волоса. И решил тот сбежать с поля боя. И помчался Волос тогда прочь от Перуна. А Перун вслед ему метал свои стрелы-молнии. И так было, пока не услышал Перун голос Даждьбога из-под земли. И сказал Даждьбог Перуну, чтобы Перун ударил в гору палицей или в гору молнию метнул. Потому что там, в пещере были упрятаны воды, а вместе с ними и коровы небесные.

Отвлёкся от Волоса Перун, в покое его оставил. Нашёл Перун ту гору, и ударил в неё молнией. Раскололась гора, и вышли из горы той родники и чистые воды. А вместе с ними поднялись вверх коровы небесные. И вернулись небесные коровы обратно в Ирий.

А Даждьбог в это время всё ещё по царству подземному разъезжал. Забрёл Даждьбог в самую глубь подземного царства. Видит, дворец там стоит. Зашёл в него Даждьбог, а там ни души. А в подвале дворца была дверь потайная, вся засовами завешанная. Даждьбог рубанул мечом по засовам, обрушились они, и вошёл Даждьбог в ту потайную дверь. Зашёл, и видит там пленника в цепях. Не знал ещё Даждьбог, что это был заточённый когда-то Мореной Кощей. Освободил Даждьбог его, цепи перерубил своим мечом, и цепи спали после третьего удара. Освободился пленник, и попросил он воды у Даждьбога. Дал он воды странному пленнику, как после этот пленник предстал перед ним в образе Кощея. И сказал Кощей Даждьбогу, что раз бог его освободил, то когда-нибудь ему Кощей три вины простит. А пока что, пусть Даждьбог идёт из царства подземного обратно, на свет дневной. Хлопнул Кощей в ладоши, раскрылся над Даждьбогом свод каменный. И вылетел в открытый свод Даджьбог на своём коне. После этого свод закрылся, как если бы никогда там проход и не открывался…»

* * *

Накануне Купалы Лесьяр посетил Сияну и вновь молил её о помощи. Ведунья колебалась: план охотника был рискованным. Однако она нашла в себе силы под благовидным предлогом встретиться с Ладомирой. Теперь девушка пребывала под неусыпным присмотром Сдобы, лучшего друга Яромира. Кмет, словно хвост таскался за девушкой по всему городу или сидел на скамейке подле дома Креслава, если та занималась домашним хозяйством. Такую предосторожность новоявленный гридень принял потому, что нашлись доброжелатели и нашептали ему об охотнике Лесьяре, который, мол, в начале месяца травеня проявлял особенное внимание к его невесте. Сам же Яромир в силу новых обязанностей не мог лишний раз отлучиться от князя, а Сдобе доверял, ибо провёл с ним немало времени на ристалище в слободе.

…Сияна застала Ладомиру в амбаре за помолом муки. При помощи ручного жернова девушка молола озимый анетей[43]43
  Прототип тритикале – гибрида пшеницы и ржи. Существует сорт гибрида «Антей».


[Закрыть], культуру пришедшую к славянам из скандинавских стран.

У северных народов существовало поверье, что бог Один научил их предков засевать землю анетеем и снимать высокие урожаи в начале лета. Затем поморы заимствовали анетей у скандинавов, и тот давал щедрые урожаи на их земле. От поморов анетей переняли бодричи, лужане, лютичи, волыняне. И уже в начале лета восточные славяне собирали новый урожай, мололи муку и пекли душистые хлеба.

Ладомира, перепачканная мукой, обрадовалась приходу ведуньи. Она оставила каменные жернова в покое, пригласила Сияну присесть на скамью и испить воды из небольшого ковшика.

Ведунья напилась холодной колодезной воды, отёрла губы тыльной стороной руки.

– Хороша водица… – сказала она и испытывающе посмотрела на девушку. – Слыхала я, на осенние дожинки свадьбу твою намерены справить?..

Ладомира провела рукой, перепачканной мукой, по лбу, словно хотела отогнать наваждение со свадьбой как можно дальше и подсела к гостье.

– Да, таково решение моего отца и воеводы Колота… – грустно ответила она.

Ведунья за плечи привлекла к себе Ладомиру.

– Ты уверена, что хочешь связать свою судьбу с Яромиром?

– Нет! Я не люблю его. Но такова воля моих родителей…

Ладомира не успела закончить фразу, всхлипнула и залилась слезами.

Сияна крепко обняла её.

– Не плачь… Вижу любый тебе Лесьяр по-прежнему…

– Любый, любый… – всхлипывая, подтвердила девушка.

– Горю твоему помочь можно. Но только готова ли ты оставить дом родительский и городище? Начать новую жизнь?

Ладомира удивлённо распахнула голубые, цвета безоблачного неба, глаза.

– Что ты задумала? Говори… Теперь я на всё согласна… Жить без Лесьяра не могу… Тошно мне…

Сияна улыбнулась.

– Хорошо, тогда слушай… Но ежели проболтаешься кому – погубишь себя, меня и Лесьяра.

Ладомира отпрянула.

– Ключ, замок, быть посему! – решительно произнесла она. – Пусть Сварог испепелит меня в огне!

Ведунья прильнула к уху девушки и поведала ей о своём плане.

* * *

Покинув дом Креслава, ведунья отправилась в лес. Она долго петляла по лесной тропке под сенью деревьев, ведущей к древнему капищу Лады. Неожиданно перед Сияной появился Охальник и распахнул свой плащик.

Сияна остановилась и, гневно сложив руки на груди, воскликнула:

– Забыл, что с тобой обещал сделать Лесьяр?!

Охальник смутился – запахнул плащик.

– Поди прочь с тропинки! – Ярилась ведунья. – Мне сейчас не до шуток!

Поникший Охальник ещё мгновение потоптался на тропинке и скрылся в чаще леса.

Сияна продолжила свой путь и, наконец, достигла капища, которое стояло в лесу с незапамятных времён. В круге, сложенном из грубого камня, виднелись три потемневших от времени изваяния – в центре богини Лады, покровительницы любви и домашнего очага, справа от неё – дочери Лели, символизирующая девичью любовь и весну, слева – богини Купальницы, верной подруги Лады. Увы, славяне уже не поклонялись ни Леле, ни Купальнице, которая некогда ассоциировалась с летним солнцеворотом, и функции их были забыты. В давние времена, весной проходил праздник, Ляльник, во время которого девушки плели венки из весенних цветов.

О Леле же волхвы до сих пор хранили предание:

«Однажды, сын Дыя и Матери Сырой-Земли Индрик гулял по горам. И встретил в горах Индрик[44]44
  Индрик – мифологическое существо с неясными функциями.


[Закрыть] свою мать, Сырую-Землю. И оборотился тогда Индрик Змеем и бросился на неё. И позже, от этой связи родился Огненный Волх[45]45
  Огненный волх – бог войны, воин-оборотень. Изображался частично человеком, частично змеем.


[Закрыть].

И был Огненный Волх воином великим. И решил он Индрику за бесчестье матери отплатить. И отправился Волх на битву с Индриком. Стали они сражаться, и одержал Огненный Волх победу над Индриком.

После этого Огненный Волх захватил себе царство Индрика, и взял себе в супруги жену Индрика, змею Пераскею. И стала Пераскея вместе с другими змеями подговаривать Огненного Волха, чтобы он захватил Ирий и стал владыкой всего мира.

Тогда Волх принял обличье Финиста Сокола и полетел в Ирий. Когда прилетел он в Ирий, сел он на веточку яблони с золотыми яблоками. И если бы склевал Волх в обличье сокола золотое яблочко, то стал бы он тогда владыкой вселенной. Но вдруг услышал Волх песню богини Лели, дочери богини Лады. Влюбился Волх в Лелю, что обо всём на свете он забыл.

И начал Волх в тайне ото всех за Лелей ухаживать, в гости к ней тайно прилетать. Только вот сёстры Лели узнали об этом. И сообщили они тогда Сварогу, что Лелю по ночам гость навещает. Тогда Сварог к Леле пришёл, смотрит, а нет никого. Волх тем временем в пёрышко превратился. А Леля это пёрышко во двор вынесла и выпустила.

Тогда сёстры Лели взяли и натыкали иголочек на окошечке. И когда в следующий раз вернулся Волх в образе сокола к Леле, то пробиться к ней он не смог, а только крылья поранил. Улетел он тогда обратно в Тёмное Царство, напоследок крикнув Леле, что если отыскать его она захочет, то пусть в Тёмном Царстве ищет.

И отправилась Леля в путь-дорогу на поиски. Долго шла она, очень долго. И вот, наконец, пришла она в Тёмное Царство. И нашла там Леля Финиста Сокола, околдованного Змеёй Пераскеей.

И спали с Финиста чары Пераскеи. И вернулись он и Леля вместе в Ирий, где поженились. А Пераскею из Тёмного Царства бог Волос не выпустил».

Сияна заметила на головах каменных идолов венки из свежих полевых цветов.

Ведунья поклонилась священным изваяниям, свернула направо и пробираясь сквозь густые заросли, очутилась наконец на небольшой полянке, посреди которой стоял древний раскидистый дуб. Вкруг дуба виднелись почерневшие от времени идолы давно забытых богов: Джермана, Догоды, Зеваны, Огненного Волха, Зибога[46]46
  Зевана – покровительница охоты и зверей, Догода – бог ясной погоды и тихого ветра.


[Закрыть], Ипабога, Карны, Немиза, Переплута, Родомысла, Белобога и Чернобога[47]47
  Карна – богиня-плакальщица. Переплут – бог веселья и застолья. Родомысл – бог мудрости и красноречия. Белобог – правил небесами, дарил людям радость, своим посохом протыкал облака, из которых низвергался дождь. Чернобог – противник Белобога, олицетворение голода, бедствий, тёмного начала.


[Закрыть].

Когда-то здесь, вкруг священного дуба, на древнем капище молились пращуры бодричей. Возносили они молитвы богам и даже не ведали, что таким образом даруют им жизнь.

Чуть поодаль из-под земли струилась тонкая струйка дыма. Сияна направилась к нему и по шатким ступеням спустилась в землянку, которая принадлежала её давно знакомой Ждане.

– Ждана… – тихо позвала гостья, очутившись в чреве земляного жилища. – Ждана… Это я – Сияна, ведунья из Велегоша…

– Знала – придёшь… – раздался в ответ старческий голос. – Проходи…

Перед взором ведунья предстала сморщенная старуха с выцветшими от возраста глазами. Когда-то Ждана была красавицей и прислужницей в храме Лады, что в городище. По ней многие парни сохли. Избрала она одного из них. Однако отец Жданы был категорически против её избранника. И тогда девушка и её возлюбленный ослушались воли родителей – ушли в лес, построили землянку и прожили в ней всю свою жизнь. Ждана ухаживала за древними идолами, поддерживала заброшенное капище Лады. Там они время от времени соединяли воедино любящие сердца. Пары, которые не желали мириться с родительской волей, и были полны решимости провести свою жизнь вместе, сочетались союзом перед ликом богини Лады, её дочери Лели и подруги Купальницы. Обряды в лесном храме Лады когда-то проводил Велимир, муж Жданы, потому как был волхвом. Ждана лишь помогала ему.

После таких обрядов Ждана молила древних богов простить её и мужа. И они прощали. Но только не жители Велегоша – путь в городище для беглых супругов был закрыт навсегда.

Недавно умер муж Жданы. Умирая, Велимир долго держал жену за руку, чтобы передать ей свой дар предсказания.

Дети много лет назад покинули родные места, и старуха жила в полном одиночестве. Лишь изредка к ней заходила Сияна.

Сияна прошла внутрь убого жилища и присела на колченогий табурет подле стола.

– Что за дело привело тебя? – поинтересовалась Ждана, кряхтя, присаживаясь к столу, сверля цепким взором гостью.

– Надобно двух молодых сочетать перед божественным ликом Лады.

Старуха хрипло рассмеялась.

– Я – не волхв. Муж мой умер, сама погребальный костёр сложила… Я в юности прислужницей была в храме Лады, что в городище. И потому сама не могу обряд справить. А за кого хлопочешь, Сияна?

– За прислужницу Ладомиру и охотника Лесьяра…

Старуха глубоко вздохнула.

– Слыхала про Лесьяра. Говорят, из других краёв к нам прибился. А там, мол, любился с самой княгиней. Ладомиру не знаю… Не видала никогда… Но…

Старуха поднялась с табуретки и нырнула в сумрак своего жилища, через десяток ударов сердца она снова сидела на прежнем месте, держа в руках холщёвый мешочек.

– Руны моего мужа Велимира. Я всегда на них гадала… Сейчас посмотрим, что боги уготовили Ладомире с Лесьяром…

В этот момент к землянке Жданы подлетела пухленькая кукша. Она села на невысокую трубу, сложенную из камней, обмазанных глиной. Из неё чётко раздавались голоса женщин. Как только речь зашла о Ладомире с Лесьяром, которые намерены соединить свои судьбы, кукша встрепенулась и, словно, прислушалась.

Ждана развязала старый холщёвый мешочек, извлекла из него наугад пять рун и бросила их на стол. Лучина горела слабо и потому, чтобы лучше разглядеть «выпавшую судьбу», старуха низко склонилась над столом и для верности дотронулась до каждой руны указательным пальцем правой руки. Сияна невольно вздрогнула, её поразили руки старухи, жилистые, все в узлах, потемневшие от непосильного труда.

Ждана отпрянула от рун.

– Смотри сама, – сказала она Сияне. – Что видишь?..

Ведунья вгляделась в руны – они не предвещали ничего хорошего.

– В таком раскладе Лада с Берегиней предвещают молодой семье знатный приплод. А вот перевёрнутая руна Чернобога…

Сияна кивнула – выпавшая руна не предвещала ничего хорошего. Она означала фактически перевёрнутое древо Мира, нарушение установившихся родовых связей, разрыв магического обережного круга. Чернобог ассоциировался у бодричей со смертью и злом.

Оставалось ещё две руны. Ждана истолковала их сама.

– Приплод молодой четы станет великим воином… О том говорят руны Силы и Требы.

– Согласна… – молвила ведунья. И сделав паузу, спросила: – Так что же с обрядом? Лишь боги точно знают судьбу молодых… Руны – лишь знаки, символы, предупреждение…

Старуха хрипло рассмеялась.

– Вот так говорил и Велимир, когда толковал ниспосланные ему знаки богов. Говорил, что мы – лишь смертные и до конца не дано нам постичь волю тех, кто живёт в Радогоше.

Старуха сгребла руны с почерневшего от времени деревянного стола и бросила их в мешочек, туго затянула тесёмку и завязала на обережный узел.

– Вот возьми, – протянула она мешочек Сияне. – На память обо мне… Недолго мне осталось землю топтать… Пойду вслед за мужем. Жаль только некому будет погребальный костёр сложить.

Сияне стало жаль старуху.

– Я буду приходить к тебе, как можно чаще. Если твой земной путь закончится – справлю всё по чести.

Старуха поднялась с табурета и отвесила поклон гостье.

– Благодарствуй, Сияна… Иди к волхву Любомиру, он живёт в трёх верстах от капища, тропинка сейчас натоптана. Он родной брат моего мужа, не откажет тебе в просьбе, сговоритесь… А там мне дай знать, пособлю…

Тем временем кукша цепко держалась своими маленькими лапками за краешек трубы, вертела головой, внимая каждому слову, что произносили в землянке.

Как только Сияна покинула землянку, – кукша последовала вслед за ней.