Текст книги "Покров Любви"

– Вот именно, кто-то и зачем-то… Вот в чем вопрос.

Они вышли в коридор. На тумбочке лежали рисунки. Портреты. Истомина взяла их в руки и ненадолго задержала, рассматривая. Казалось, она о чем-то задумалась, разглядывая их, но потом тут же отдала рисунки Максу и Андрею.

– Вот, Наташа уже набросала для вас портрет того мужчины, с которым она столкнулась у подъезда. Посмотрите.

Они взяли рисунки. Нет, никто из них никогда не видел этого человека. Надо будет обязательно показать Красавину и его ребятам.

Перед тем, как попрощаться, Макс спросил:

– Скажите, а зачем вы летите в Париж?

– А откуда вы знаете? – улыбнулась она.

– Я же детектив, мне положено знать.

– Ну, зачем я еще могу поехать в Париж? – она улыбнулась. – Через три дня в Лиле будет проходить самый большой во Франции brocante.

– А что это? – Макс удивленно поднял брови, он не знал этого слова.

Истомина и Андрей засмеялись:

– А как вы думаете, Максим?

– Не знаю, может, какая-нибудь выставка мод или, скорее, какая-нибудь экспозиция, связанная с вашей профессиональной деятельностью.

– Нет, броконт – это просто блошиный рынок.

– Что, что?

– Блошиный рынок. Если бы вы знали, сколько ценных вещей я приобрела на таких рынках. Лет десять назад за картину XVIII века я отдала тысячу франков. Тогда это было что-то около 150 долларов. Я обязательно летаю один раз в год в Лиль и еще посещаю пару таких броконтов по всей Франции.

– Спасибо еще раз. Доброй ночи.

– И вам доброй ночи. И держите меня в курсе, если будут какие новости по нашему налетчику. Мне бы очень хотелось знать, что он искал в моей квартире.

– Обещаем.

Они спустились на улицу.

Да, денек был напряженный. Очень интересные встречи, удивительная тайна этой необыкновенной женщины (что теперь делать им с этой тайной, вот в чем вопрос?..), нападение на Андрея и… никаких результатов по существу. Максим подумал, что все версии рушатся, а новая никак не вырисовывается. Нет, он уже начал ее чувствовать, но пока все это только догадки. А к вопросу «кто?» они еще даже и не приступали. Если и третья кандидатура – он подумал о Хаджибекове – ничего не даст, он просто не будет знать, что делать. Такого давно не случалось. «Да, Максим, давненько тебе не было так трудно», – подумал о себе в третьем лице Макс.

* * *

Красавчик и Хмурый сидели на скамейке в городском саду. Оба кутались в шарфы, было зябко. Осенний воздух, желтые листья, хмурое небо – все навевало унылое настроение. Но в то же время отсутствие шума большого города на этом маленьком островке, не спеша прогуливающиеся мамочки с колясками, шуршащие под ногами листья создавали атмосферу покоя и умиротворенности. Однако эти двое не были спокойны и расслаблены. Хмурый заметно нервничал. Красавчик внешне был спокоен, только глаза горели странным блеском. Можно было подумать, что он в наркотическом опьянении. Но нет. Он никогда не употреблял наркотиков, был равнодушен к алкоголю. Азарт! Да-да, азарт – вот что выражал его взгляд. Это были глаза охотника, поджидающего свою жертву, или глаза игрока, поставившего на кон все свое состояние.

– Послушай, Сергей, – начал Хмурый, – так нельзя дальше. Мы так не договаривались. Мы согласились выполнить работу за миллион, мы ее выполнили. Плюс – комбинация с деньгами этого парня Анри дает нам еще полмиллиона. У нас полтора миллиона евро! Нужно как можно скорее отдать покрывало, забрать деньги и раствориться. Мы можем уехать и начать новую жизнь. Никто никогда не будет нас искать. И тем более связывать наши имена с хищением покрова. Почему ты тянешь? Ты хочешь выжать из него больше? Но так дела не делаются. Он деловой человек, он пообещал – он выполнил. Почему ты не выполняешь свою часть договора? В конце концов, мы делали дело вдвоем, и я настаиваю на том, что нужно как можно быстрее его закончить. Если на нас выйдут, тебе не нужен будет ни миллион, ни десять. И моли Бога, если это будет милиция. А если его люди? Боюсь, что тогда тебе понадобится только место на кладбище.

– Ты, как всегда, драматизируешь ситуацию. До сих пор нам везло.

– Может, ты считаешь везением то, что этот парень укокошил викария?.. Или то, что из-за этой смерти подмена покрова была обнаружена быстрее, чем мы планировали? Это тоже везение?..

– Нет, это досадная случайность. Но то, что мы спокойно выехали из Европы с покровом и прилетели в Москву – это и везение, и результат хорошо организованной работы.

– Так зачем же сейчас все ломать? Где гарантия, что он согласится заплатить тебе больше?

– Он уже согласился.

– Но ведь он понимает, что это шантаж. Ты можешь попросить еще и еще.

– Нет, он знает, что не попрошу, и что покров стоит в десять раз дороже. И еще я поведал о трудностях, которые нам якобы пришлось пережить. Поэтому он и согласился. У него нет выхода.

– Тебе не кажется, что ты преувеличиваешь свои возможности? Да, ты умный, хитрый, ты все рассчитываешь наперед, но кто-то может оказаться хитрее и, главное, опаснее тебя.

– Слушай, Ринат, у тебя плохое настроение? Тебе не нужны дополнительно пять миллионов? Как хочешь, я могу забрать все себе. В конце концов, ты можешь уехать в Европу, у тебя на счету полмиллиона. Потом я тебе перешлю часть денег этого парня. Так что езжай. А я хочу заработать еще десять миллионов! Я тебе говорю, что ему некуда деваться, он ждет этот покров и готов отдать за него намного больше. Деньги у него есть, не волнуйся, – он усмехнулся, – ему не придется продавать последнее белье, чтобы с нами рассчитаться. Я наводил справки. Дяденька очень богат… К тому же я не могу уехать сейчас. У меня есть одно дело, которое я не закончил.

– Что? Какое дело? Ты ничего мне не говорил.

– Это мое личное дело. Да! Надо забрать должок! Пятнадцатилетней, нет, уже шестнадцатилетней давности.

Хмурый недоверчиво посмотрел на Красавчика:

– Но шестнадцать лет назад ты был совсем пацаном.

– Угу, семнадцатилетним юнцом, которого обвели вокруг пальца.

– И ты не хочешь рассказать, что это за дело?

– Пока не хочу. Потом, может быть. Посмотрим.

– Ну а что с покровом? Когда мы это дело закончим?

– Ринат, дай мне еще несколько дней. И ты станешь богатеньким Буратино и купишь на Лазурном берегу маленькую виллу за пару миллионов.

– И все же я не понимаю тебя, Сергей. Ты не беден, у тебя есть деньги, ты можешь себе позволить вести роскошную жизнь с французским паспортом…

– У тебя тоже есть французский паспорт.

– Паспорт есть, денег нет.

– Слушай, я предлагаю тебе пять миллионов! За ничегонеделание! Просто подождать и получить свои деньги, а ты готов отказаться от этого просто так. Ты просто трусишь! И главное, чего бояться-то? Все просчитано.

– А ты уверен, что все пойдет по твоему сценарию? Что он заплатит?

– Уверен.

– А ты не думал о том, что после этого он может тебе отомстить? Богатенькие дяденьки не любят, когда их обманывают и не выполняют договоров.

– Но мы выполнили.

– Как хочешь. Мое мнение я тебе высказал: лучше, как говорится, синица в руках…

* * *

Макс проснулся с мыслью об Анечке. «Вот это да, влюбился, – подумал он, – с первого взгляда». Тут же себя отругал: не время (а когда время?), нужно заниматься поисками покрова. И как долго еще удастся сохранить в тайне его исчезновение? Должно быть, французские полицейские предпринимают немало усилий, чтоб информация не просочилась в прессу. Но сколько еще можно хранить молчание? День? Два? Месяц? Теперь еще это нападение на Андрея… Кто находился в квартире Истоминых? С какой целью? А если мадам врет и это часть задуманного плана? Но зачем? И потом, ее забота выглядела так правдоподобно. И что ему, Максу, теперь делать с ее откровением? Зачем она вообще им все это рассказала? Чтобы покаяться? Устала хранить эту тайну?.. Пока сплошные вопросы и никаких ответов. И нужно заняться третьей кандидатурой на роль подозреваемого.

Что там говорил Красавин о выходе на Хаджибекова? У него начальник охраны – афганец. Через их союз можно выйти на кого-нибудь, с кем служил полковник Сирый или с кем он поддерживает отношения. Через него можно выйти на Тимура Ильича. Но одно дело познакомиться с полковником, а другое – уговорить его замолвить словечко перед шефом. Кто он такой – Максим Омский, чтоб его принял сам советник президента? Значит, нужно убедить, что это важно. А если его шеф замешан в этой краже? Он не захочет встречаться. Или, наоборот, захочет, чтобы выяснить, как далеко они продвинулись в расследовании. А продвинулись они на пять сантиметров. Или на десять. Добавились версии, вернее, версия. Покров украли с целью поклонения святыне. Но такая версия, пусть не совсем оформленная, была в самом начале. Нужно прошерстить интернет. Этим пусть займется Андрей. Хотя он говорил, что уже перерыл всю доступную информацию. А недоступную? Позвонить Алексею Красавину. Но тот предупредил, что помогать в этом не будет. Нужно самому искать.

Так думал Макс, попивая вторую чашку крепкого кофе и рисуя на бумаге различные комбинации: стрелочки, галочки, кружочки, понятные только ему одному. Так ему легче думается. И вдруг… он вспомнил.

Он вспомнил, что ему не давало покоя после визита к Гершвину. Вот оно! В самом начале разговора тот сказал: вы уже третий визитер. Вы меня беспокоите. Стоп! Третий?! Были ребята из МУРа и был он. Значит, Макс был третий? А кто второй? Он схватил телефонную трубку, набрал номер. Телефон Гершвина не отвечал. Наспех собравшись, он выбежал из подъезда. На машине или метро? Скорее, метро. Так быстрее. Сейчас не час пик, но все равно на метро будет быстрее. Он дурак, как же он мог не заметить очевидного и не спросить сразу же, кто был вторым? А, может, тот вообще был самым первым, до ребят из МУРа? Тогда откуда он узнал о краже? Или он и есть тот самый, кого они ищут. И что ему нужно было от Гершвина? И потом, если Гершвин с ним беседовал, то старик может быть в опасности. «Почему я думаю, что это он, может, она или они».

Перед входом в метро Макс снова позвонил по мобильному. Никто не отвечал. Он набрал номер Алексея. Того тоже не оказалось на месте, его просили перезвонить через тридцать минут. Позвонил Андрею, сообщил о том, куда идет.

– Зачем? Ты что-то нашел? – спросил Андрей.

– После расскажу. Я уже в метро, может пропасть сигнал. Я вспомнил, что меня смутило в разговоре…

Сигнал таки пропал. Он подумал, что глупо так спешить, потому что старика может не быть дома. Он прибежит, а ему никто не откроет. Но какая-то заноза так и сверлила: быстрее, быстрее! Ему ничего не оставалось, как ждать. Пока он доедет. Совсем недолго. Минут двадцать.

Максим ехал в метро к Гершвину Марку Иосифовичу.

* * *

Мишель Дебре разговаривал с епископом. Пытался его успокоить.

– Мой отец, не волнуйтесь так. Если вы попадете в больницу надолго, собор останется без присмотра. Викария уже не вернуть, а вы очень нужны здесь. Поверьте, мы делаем все возможное, чтобы отыскать покров Богородицы. Вся полиция ищет. Я работаю вместе с моими русскими коллегами. У нас появились зацепки. И мы уверены, что очень скоро найдем вашу святыню.

– Я много думал, кто мог отважиться на такой поступок. Кому нужен покров настолько, чтобы совершить страшный грех убийства? Хотя убивают сейчас и за меньшее, за сумочку с деньгами, за телефон. Страшное время… – он помолчал. – Вы мне сказали, что работаете со своими русскими коллегами. А я недавно общался с отцом Василием из русской православной церкви в Сан-Женевьев-де-Буа. Это совсем недалеко от нас. Вы никогда не были там?

– Нет, не приходилось.

– У нас с ним сложились теплые отношения. И мне стало искренне радостно за их приход, потому как у них много прихожан. И русские очень чтят христианские святыни. Их храмы посещают все больше и больше людей. Я подумал, может, какой-нибудь из русских сумасшедших решил украсть нашу святыню? Или греки? Но у них на Афоне есть пояс Богородицы, которому они поклоняются. Боже мой, только бы преступники не надругались над святыней.

– Что вы имеете в виду?

– Понимаете, один раз покров уже изымали из собора. Во время французской революции его не просто изъяли, а разрезали на куски. К счастью, церкви удалось вернуть большую его часть. Как бы преступникам снова не пришла в голову идея разрезать покров на куски.

– А что говорит ваша интуиция, мой отец? Вы святой человек, служите церкви. Как вы думаете, покров вернется?

– Сын мой, моя интуиция молчит. Я очень сильно взволнован и не могу успокоиться. Но сама история нашего собора говорит о том, что покров всегда охранял и наш собор, и наш город. Без него мы просто перестанем существовать. Нет, безусловно, все будет стоять на месте, но не будет самого главного: души. И кто знает, какие еще напасти могут свалиться на наш город, если мы не отыщем покров.

– Мы отыщем его, отец мой, поверьте. Моя интуиция подсказывает, что мы обязательно его отыщем и вернем городу.

– Дай бог. А я могу вам помочь только тем, что буду молиться о его возвращении.

Мишель поехал к капитану Соланжу. Он хотел поделиться с ним информацией, которую переслал ему по интернету Андрей. Капитан был ему симпатичен. И, конечно, ему нужны были сведения о владельцеах отпечатков пальцев, которые нашли на кофейной чашке. Соланж обещал также рассказать о том, что они узнали о банковском счете, распечатка которого лежала на столе у Анри. Правда, швейцарцы неохотно идут на контакт, а вернее, совсем не идут, нужно подключить самые верхи, чтоб уговорить их поделиться сведениями о своих клиентах. Но тут все-таки произошло убийство, возможно, полицейским удастся договориться с банком. Куда ушли деньги со счета Анри? Если они узнают ответ, возможно, найдут и преступников.

После общения с епископом у Мишеля вдруг появилось ощущение, что дело сдвинулось, и все будет хорошо. А может, это просто ясная и солнечная погода, теплый ветерок, яркие краски осени навеяли такое бодрое настроение.

В Шартре была настоящая золотая осень, редкое для такого времени года тепло. У собора все рестораны и кафе вновь выставили столики и стулья на улицу. И на террасах ресторанчиков и кафе, попивая кофе, вино и всякие аперитивы, неунывающие французы читали газеты и журналы, обсуждали политику, путешествия, погоду и сексуальные приключения, наслаждаясь последними теплыми деньками осени. И не представляли они, как в нескольких метрах от них – в полицейском участке города Шартра, и в сотне километров от них – в центральном полицейском отделе Парижа, а также в тысячах километрах от их ресторанов и кафе – в далекой холодной России, столько людей трудится, чтобы вернуть святыню в их город. Чтобы вернуть в город Шартр, как сказал епископ собора, его душу.

* * *

Макс спешил. Дверь в подъезд как раз открывал пожилой мужчина, очевидно, возвращавшийся с прогулки и державший на поводке огромного пса. Макс подбежал, попросив не закрывать дверь. Мужчина подождал, перед этим спросив, к кому тот идет. Он ответил, что к Гершвину в такую-то квартиру, и мужчина пропустил его. Макс поднялся на этаж, позвонил в дверь квартиры Гершвина. Почему-то думал, что он уже опоздал… Но, странное дело, дверь отворилась, на пороге появилась женщина средних лет, с приятными чертами лица, хорошо одетая и тщательно причесанная. Наверное, дочь. Она удивленно взглянула на Макса:

– Вы кто?

– Я – Омский Максим Максимыч. А вы кого надеялись увидеть?

– Уж точно не вас. Что вам нужно?

– Мне нужен Гершвин Марк Иосифович.

– Зачем?

– У меня к нему срочное дело. Я думаю, он не будет возражать против встречи со мной.

– Он, может, и не будет, а вот я буду.

Возникла пауза. Женщина изучала Макса. А тот, понемногу успокоившись (значит, со стариком все в порядке), подыскивал аргументы для того, чтоб его впустили в квартиру.

– Отец плохо себя чувствует, и я не хочу, чтобы вы его беспокоили, – продолжила она.

– Значит, вы дочь Марка Иосифовича? Мы знакомы с вашим отцом уже очень давно. Пожалуйста, разрешите мне войти.

– С какой стати? Я бы вам вообще не открыла. Но от нас только что ушел один человек, вот я и подумала, что он вернулся, что-то забыв. А тут вы. Без приглашения. Хотя бы потрудились позвонить перед визитом.

– Я звонил. Буквально полчаса назад. Но никто не брал трубку.

Она что-то обдумывала.

– Когда вы, говорите, звонили?

– Полчаса назад. Причем, два раза. Я уже выбегал из квартиры и снова перезвонил, но в ответ только гудки.

– И вы все-таки приехали?

– Да, потому что это очень важно.

– Вы из милиции?

– Нет, я частный детектив.

– Чего-чего? Частный детектив?

– Да. – Макс протянул ей свои документы. Она взяла их в руки и тщательно рассматривала. – Два дня назад я был у вашего отца, мы прекрасно поговорили. Но у меня возникли несколько вопросов. Это очень важное дело, не терпящее отлагательств.

Она отдала ему документы.

– Вы в чем-то его подозреваете?

– Нет, ничего такого. Но ваш отец – кладезь информации. Сейчас я расследую одно дело, он может помочь, мне нужно уточнить у него некоторые детали. Поверьте, я долго его не задержу.

– Имейте в виду, отцу правда было плохо. Поэтому я вас прошу: недолго и ничего такого, что бы его взволновало.

– Я постараюсь.

– Да уж постарайтесь, – она открыла дверь, впустила Макса в квартиру, продолжая бурчать недовольно: – Хотела ведь забрать его в Париж еще две недели назад, так где там – в Москве останусь! Как у Чехова: «В Москву! В Москву!» Только там из деревни три сестры рвались в Москву, а ему, видите ли, в Париже скучно. А здесь, значит, весело. То милиция нагрянет, то детектив, то вообще какие-то странные личности.

– Какие такие личности?

– Да вот сейчас был молодой человек, красавец, как с картинки. Только напугал отца очень.

– Простите, как вас зовут?

– Людмила Марковна. Как Гурченко.

– Скажите, Людмила Марковна, а что за молодой человек к вам приходил? Он представился?

– Сказал, что его зовут Сергей Львов. И он старый друг отца. Врет, конечно. Старый друг, где уж. А самому лет тридцать.

– А что значит, напугал отца?

– Да отец потом, когда тот ушел, сказал мне, чтобы не пускала его больше. Что не доверяет он ему.

– А как он выглядит?

– Я же сказала, красивый очень. Глаза, нос, рот, волосы, все в нем гармонично – взгляд не оторвать. Манеры очень приятные. Голос такой бархатный. По-французски со мной заговорил на прощанье. Лучше меня говорит, свободно. Очень обаятельный.

Из гостиной послышался голос: «Люся, с кем ты там разговариваешь?».

– Подождите меня здесь, я предупрежу отца, что вы пришли, – сказала она Максиму и ушла в гостиную; потом приоткрыла дверь, жестом попросив войти, и тихо прошептала: – Вы мне обещали: недолго и без лишних волнений.

Макс зашел и увидел Марка Иосифовича, полулежащего на диване, с лупой в руках разглядывающего какой-то альбом.

– Максим, это снова вы. И что вы хотите узнать у меня на этот раз? Я вам в прошлый раз все рассказал.

– Спасибо, Марк Иосифович, что согласились со мной поговорить. Меня мучает один вопрос. Я, кстати, пытался позвонить по телефону, но вы не берете трубку…

– Люся, ты опять отключила телефон? – прервал он, громко обращаясь к дочери.

Она ответила из другой комнаты:

– Здесь не приемная президента: звонки бесконечные. Тебе надо отдыхать.

– Вы видите, какая у меня дочь серьезная. Все за меня решает: что мне надо, что не надо. Но на самом деле она ведь обо мне заботится, я понимаю. Только считает меня дряхлым стариком, а я еще очень даже о-го-го!

Макс засмеялся:

– Какой же вы старик?! Если бы все в восемьдесят лет так могли сохранить память и ясность мысли, как вы!

– Мне уже восемьдесят два, – кокетливо произнес Гершвин.

– Да вы еще столько сделок можете провернуть! Вам на покой рано.

– Вот и я о том же. Спрашивайте, что там у вас.

– Марк Иосифович, когда я к вам приходил в прошлый раз, вы мне сказали, что вас уже беспокоили по поводу покрова Богородицы. Вы мне сказали, что я был третьим. Я знаю, что до меня были ребята из МУРа. А кто еще к вам приходил?

– Э… – Гершвин вдруг замолчал и как-то странно посмотрел на Макса. Потом произнес: – А почему вы думаете, что вы были третьим?

– Так вы мне сказали.

– Я так сказал? Что вы третий?

– Да. Вспомните. Я не сразу обратил на это внимание, а вот сегодня утром мне вдруг вспомнился наш с вами разговор… Я звонил по телефону, чтоб уточнить, но…

– Я знаю, знаю, Люся отключила телефон, – он снова замолчал.

– Вы не хотите говорить? Боитесь? Ведь вы понимаете, что человек, который спросил у вас о покрове, если он не из милиции, конечно, может оказаться тем самым преступником, который его похитил.

– Нет, он его не похищал. Я думаю, это был человек, которому предложили покров купить.

– Ну вот видите, вы все-таки умолчали об очень важном свидетеле и очень важном факте. И кто он – этот человек?

– Я его не знаю.

– То есть?

– Максим, ко мне пришел некий господин и задал вопрос о том, сколько может стоить христианская реликвия? Я спросил, о какой реликвии идет речь. Вот он и сказал: скажем так, речь идет о покрове Богородицы. Я, конечно, уже знал о краже (муровцы приходили накануне) и сказал, что ему будет трудно продать покров, потому что покров уже ищут и что вчера ко мне приходили за информацией из МУРа. И что лучше будет, если он вернет покров на место. Он рассмеялся и сказал, что я его неправильно понял. Он не продает покров и он его, конечно же, не похищал, а он, наоборот, хочет его купить (вернее, не он, а его хозяин, он так и сказал: «мой хозяин») и пришел посоветоваться со мной, как со знатоком, о возможной цене. Я напомнил, что покупка краденого – тоже преступление. В общем, разговор у нас не получился. Он ушел очень быстро. Я даже не понял, что он, в действительности, от меня хотел.

– Вы его знаете?

– Я его видел первый раз в жизни.

– Описать сможете?

– Нет. У него были усы и затемненные очки.

– А возраст?

– Лет пятьдесят пять. Или чуть больше.

– Что-то я не понимаю. Предположим, вы говорите правду, и он говорит правду. Приходит к вам человек, спрашивает о возможной цене украденной вещи, таким образом «подставляется». Зачем? Он что, сам не мог определить, сколько стоит покров? Не хотел переплачивать? Но чтобы «заказать» такую вещь, нужно быть очень богатым человеком. Значит, он может заплатить за эту вещь много, очень много. Он что, пожалел денег? Все это странно… Потом, зачем приходить к вам? Ведь вы можете рассказать о нем милиции…

– Полиции, – поправил Макса Гершвин.

– Полиции… Или вы что-то не договариваете, или… – Максим посмотрел на Гершвина, – или тот человек хотел, чтобы вы знали о его существовании. Именно вы. То есть он мог предположить, что вы расскажете о нем кому следует. Кому? Нам? Имеется в виду, тем, кто расследует это дело или кому другому? Тому, кто украл? Кому, Марк Иосифович?

– Я вам все сказал. Я не знаю.

– А почему вы не рассказали об этом раньше? Я ведь чувствовал, что вы что-то не договариваете…

– Да я тоже подумал: здесь что-то не так. Мне тоже показалось, что он хотел «засветиться». И я решил, что не дам ему такой возможности.

– Но ведь вы понимали, что скрываете важное обстоятельство.

Гершвин молчал.

– Может, он вам угрожал?

– Нет.

– Но зачем он приходил? Что вы сами-то думаете по этому поводу?

– Думать – это ваша задача. Думать и анализировать. Я вам рассказал, как все было.

– Да… Час от часу не легче. Какой-то человек знает о краже, приходит к вам с вопросом, сколько стоит святыня. Чушь какая-то… Вы мне правду говорите, Марк Иосифович? Или вы снова что-то скрываете?

– Я говорю правду, Максим. Я понятия не имею, зачем на самом деле он ко мне приходил.

– Но вы ответили на его вопрос, сколько стоит святыня?

– Я сказал, что она бесценна. Что ее нельзя оценить в денежном эквиваленте. Она может стоить как один рубль, так и миллионы долларов, ее ценность определятся не этим. Поэтому я не могу ему помочь, я не знаю, сколько стоит покров Девы Марии в рублях или долларах. Вот и весь разговор.

Зашла дочь Гершвина и напомнила, что Макс обещал оставаться недолго.

– Я уже ухожу, Людмила Марковна, – улыбнулся Макс, – остался только один вопрос к вашему отцу. Кто такой Сергей Львов и зачем он к вам приходил?

– Это два вопроса, Максим, – ухмыльнулся тот. – Это вам Люся сказала, что он приходил?

– Папа, это что, секрет? – она гневно на него посмотрела. – Ходят тут всякие, то старые друзья, то частные детективы…

– Люся, доченька, ты не слишком любезна. А Максим очень хороший человек.

– Спасибо, Марк Иосифович, я вам признателен за добрые слова. Но понимаю вашу дочь: она о вас заботится и хочет оградить от неприятностей. Она права, конечно. Но я все-таки не могу не задержать вас еще на несколько минут. Кто такой этот Львов и зачем он приходил?

Гершвин посмотрел на дочь и в его взгляде читалось: «И зачем тебе надо было говорить об этом…» и, повернувшись к Максиму, сказал.

– Помните, я рассказывал вам о саламандре Франциска Первого?

– Конечно, помню.

– И рассказал вам, что ко мне приходил молодой человек, который хотел продать эту брошь?

– Так значит, это тот же самый молодой человек?

– Да. Сергей Львов. Если он говорит правду, то он из дворянского рода Львовых. А может, просто однофамилец, а может, врет и это вымышленное имя.

– Нет, не вымышленное, – сказала Людмила Марковна. – Он показывал мне документы.

– У него российский паспорт?

– Мне он показывал российский. Там было написано Сергей Леонидович (если мне не изменяет память с отчеством) Львов.

– А зачем он приходил, Марк Иосифович?

– Это не имеет отношения к покрову, Максим.

– И все-таки. Почему вы не хотите сказать?

– Он расспрашивал меня насчет броши Марии Медичи.

– Какой-какой броши? – Макс удивленно переспросил, не веря, что речь может идти о той броши, великолепную копию которой они вчера рассматривали у Истоминой. Неужели эта история будет иметь продолжение?

– Это история пятнадцатилетней давности. Одна брошь была похищена из коллекции Добрянских, – ответил Гершвин, и Макс возликовал: интуиция не обманула его! Этот молодой человек по фамилии Львов, интересующийся бриллиантами из сокровищницы французских королей, очень даже его заинтересовал!

– Ну да, только эту брошь не просто похитили, из-за нее была убита Мария Алексеевна Добрянская, – возразил Максим Гершвину, – вы об этой броши?

– Да. А вы, оказывается, много знаете, – старик удовлетворенно хмыкнул.

– И что, он предлагал вам купить эту брошь? Как и ту – первую?

– Нет. Он сам ее ищет. Насколько я понял, он пришел ко мне сегодня, надеясь, что я могу помочь с поиском этой броши.

– А вы можете помочь? – Максим посмотрел прямо в глаза Гершвину, выдержал паузу и продолжил, – у вас есть какая-нибудь информация, где находится роза Марии Медичи?

– Я не знаю, где она находится, – ответил Гершвин, но Макс отметил про себя, что ответил старик как-то неуверенно.

– А почему он ищет эту брошь? Даже странно. Он продал саламандру, хотя говорил, что она принадлежит его семье, а эту брошь разыскивает. Для чего? Если он продал одну брошь, чтобы иметь деньги, то зачем же ему тратиться на вторую?

– Послушайте, я никогда не задаю лишних вопросов. Именно поэтому у меня репутация серьезного человека, неболтливого и нелюбопытного. Поэтому все эти вопросы я ему не задавал, как вы понимаете. Он спросил о розе, я ответил, что ничего не знаю с момента ее похищения.

– А вы знали, что у Добрянских была эта брошь?

– Да, знал. И не только брошь. С Иваном мы были в добрых отношениях. У них была небольшая коллекция живописи, гравюры и рисунки. Коллекция действительно небольшая, но очень ценная. Одну из работ помогал ему купить я. Это было еще в шестидесятые годы.

– А розу?

– Нет. Роза у него была всегда. Я так думаю, что Иван Андреевич получил ее по наследству. Добрянские – это ведь фамилия известная в царской России.

– А что конкретно спрашивал у вас Сергей Львов?

– Он спросил, знаю ли я что-нибудь о судьбе розы Марии Медичи. Он ее разыскивает. Он поблагодарил за помощь в продаже саламандры и захотел узнать у меня как у профессионала и знатока… Он так и выразился: профессионала и знатока, – подчеркнул Гершвин, – не знаю ли я, где находится роза? Вот и все. Так как я ответил ему, что совершенно ничего об этой истории не знаю (кроме общеизвестных фактов, конечно), то он ушел. Он пробыл у меня десять минут.

– Ну хорошо. Спасибо, Марк Иосифович. И вам спасибо, Людмила Марковна. Не буду вас больше задерживать.

Максим вышел от Гершвиных и сразу позвонил Алексею Красавину.

– Слушай, Леша, тут у меня в процессе расследования выплывает один персонаж. Пробей-ка всю информацию по Сергею Леонидовичу Львову. По поводу отчества не точно. Скорее всего, Леонидович. Лет тридцать, очень красивой наружности. Что-то он появляется на моем пути уже несколько раз.

– Хорошо, постараюсь все узнать. Что еще у тебя нового?

– Пока ничего конкретного.

– У Хаджибекова не был?

– Нет. Вот сейчас буду заниматься этим вопросом. Знать бы, как выйти на нашего советника президента.

– А чем тебя заинтересовал этот Львов?

– Да понимаешь, он интересуется бриллиантами, владеет французским, как я понял, живет и здесь, и во Франции. Бывал у нашего друга Гершвина. У него есть деньги. В общем, посмотри.

– Хорошо. Позвоню или сегодня под вечер, или завтра.

Алексей отключился, а Макс поехал домой. Ему надо разложить всю информацию «по полочкам». И еще ему надо поискать все возможные варианты выхода на Тимура Ильича Хаджибекова.

* * *

Мишель Дебре был разочарован. Пальчики пока не смогли идентифицировать. Владельца их не нашли ни в одной французской картотеке. В России тоже не смогли определить, кому они принадлежат. И это направление поисков ничего не дало. Это означает, что человек никогда не был под следствием. Сейчас просматривают паспортные данные всех «натурализованных» французов. Скорее всего, нужно искать среди граждан восточной Европы, которые по тем или иным причинам получили французское гражданство. При заполнении досье на получение паспорта обязательно нужно оставить отпечаток пальца. Может, здесь повезет. Но результатов пока нет. Правда, есть новости из швейцарского банка. Соланж сказал, что деньги были перечислены по какой-то хитрой схеме, но они будут пытаться найти концы.

Соседи Анри видели утром после убийства викария двух молодых людей, которые, по-видимому, приходили к нему. Вернее, видели, как они выходили из дома. Мишель предположил, что они могли бы зайти в кафе или булочную, и не ошибся. Хозяин булочной, что недалеко от собора и от дома, где жил Анри, припомнил красивого молодого человека, который купил булочки около девяти часов. Но кроме того, что тот был красивой наружности и лет тридцати, он ничего больше сообщить не смог. Да и обратил он на него внимание только потому, что раньше его здесь никогда не видел. С фотороботом ничего не получилось, булочник оказался никудышным свидетелем. О втором вообще ничего: ни возраста, ни каких-либо примет. Просто мужчина и все. Итак, двое мужчин приходили к Анри утром. А накануне ночью отец Антуан был убит.