Текст книги "Одна планета на всех"

Колдун по имени Равнодушие

На даче Димка больше всего любил купаться в реке и, конечно, играть в телефоне, чем сейчас и занимался. Напрасно мама несколько раз окликала его с разными просьбами – он не отзывался.

Пришёл только взять пирожные, которые из города привезла мама Еремеевой вместе с самой Еремеевой и их новой собакой, и тут же опять улизнул в беседку.

Еремеева прицепила к собаке красный поводок, погуляла с ней возле малины, пофотографировала бабочек на залитой солнцем клумбе и направилась прямиком в беседку.

– Ты книжки, которые нам на лето задали, читал? – спросила она. – Там одна про детей подземелья, такая страшная…

– Еремеева, – ответил Димка, не отрываясь от телефона, – да мне всё равно… – и отвернулся.

Лена Еремеева слегка закусила губу и, развернувшись, вышла, Димка ухмыльнулся и подумал, что здорово говорить, что тебе что-то всё равно – сразу отстают с вопросами и дурацкими просьбами.

На экране появилось сообщение от Олега с просьбой помочь с гербарием, Димке никому помогать сегодня было неохота. Он смахнул сообщение, представил, как говорит Олегу, что гербарий ему безразличен, и уже собрался было вернуться к игре, как что-то коснулось его лодыжки. Отдёрнув ногу, он посмотрел на пол.

У плетёного кресла, одетый в серое, стоял человечек ростом, наверное, чуть больше чайной чашки и очень надменно смотрел на Димку, который, несмотря на привычку к волшебству, удивился и чуть было не ойкнул от неожиданности.

– Помоги мне, – потребовал человечек, – мне нужна помощь.

Осмотрев человечка, Димка подумал, что это один из садовых шорохов, которые во множестве без смысла снуют по малиннику, особенно по вечерам. Их, да и не только их, и он, и Еремеева, и Олег теперь не только слышали, но и видели, поэтому Димка решил, что ничего важного у шороха произойти не может, и попросту отмахнулся, сказав:

– Отстань, – и вернулся к игре.

– Но мне нужна помощь, – совершенно ровно молвил человечек.

– Да мне всё равно… – буркнул Димка и чуть не выронил телефон, потому что человечек моментально вырос настолько, что стал Димке почти по пояс, оправил своё серое одеяние и всё так же ровно сказал:

– Ты мне помог.

– Это чем ещё? – опешил Димка.

– Тем, что тебе всё равно. – ответил человечек. – Чем сильнее в тебе безразличие, тем сильнее я. Ведь я и есть Безразличие.

– Так вот ты какой… – произнёс Димка, но закончить не успел, прерванный Безразличием:

– Тот, кто верит в моё волшебство, сохраняет своё время, покой и силы.

Димка вспомнил о Еремеевой, которой, как специально, всегда было что-то нужно, и подумал, что владеть таким волшебством, как у Безразличия, очень даже неплохо… Нет, применять это колдовство постоянно, конечно, нельзя, но иногда оно может быть полезно.

Безразличие, словно подслушав Димкины мысли, соединил руки в широких рукавах и произнёс, немного кланяясь:

– Вижу, ты и сам прекрасно знаком с волшебством, но за твою помощь я готов тебе услужить и научить тем немногим чарам, которые мне известны…

Если сначала Димка только допускал возможность пользоваться колдовством Безразличия, то после слов о том, что он сам прекрасно знаком с волшебством, уже не сомневался.

Что ему стоит освоить предложенные чары? Да и не страшно: он, если чары начнут его подчинять, справится – ведь «он прекрасно знаком с волшебством».

А между тем Олег отправился собирать гербарий с Еремеевой, которая пошла назло Димке. Вернее, отправляться им было никуда не нужно – они просто отошли к забору дачи Олега и нашли там буйные заросли.

По стебелькам взбирались к свету вьюнки, открыть навстречу солнцу похожие на старинный граммофон белые цветки, синел твёрдый цикорий, возле канавы желтели лакированными лепестками калужницы, и сладко пахло разогретой травой.

Олег примерился специальной лопаткой к лиловому мышиному горошку, как вдруг раздался молодой девичий голос:

– Здравствовать вам, травники, я Цветуница.

Рядом стояла девушка в белом длинном сарафане, на котором красными и синими нитками были вышиты диковинные цветы и листья, она поправила венок на светлых волосах, и с него вспорхнули две бабочки.

– Здравствуйте, – ответила Еремеева.

Цветуница улыбнулась ей в ответ и спросила:

– А где же третий ваш, добрый молодец?

– Не знаю, – пожала плечами Еремеева и даже слегка отвернулась.

– На него безразличие какое-то напало… – ответил Олег. – Он нам не отвечает, хотя не занят ничем…

– Безразличие? Напало? – нахмурилась Цветуница. – Так нужно действовать…

– Мы уже действовали, – сказала Еремеева, – пусть сидит себе один в своей беседке…

– Да не один он там, сестрица, – прервала Цветуница Еремееву, – коль Безразличие напало, он там с ним.

– С тем самым колдуном! – воскликнул Олег, догадываясь, о чём идёт речь.

Цветуница кивнула, а Еремеева фыркнула и сказала:

– Вот и пусть сидит с ним, больно надо…

Цветуница посмотрела на неё, сами собой шевельнулись цветки в её венке, и с них взлетело пять-шесть пчёл, которые загудели, зависнув в тёплом воздухе.

– Ты что, сестрица, с Безразличием тоже разговоры вела?

– Ничего я не вела… А что делать, он не хочет ничего, не отвечает… – ответила Еремеева и насупилась.

Цветуница притянула её к себе рукой, от которой пахло теплом и мятой, пчёлы вернулись на венок, и Цветуница сказала:

– Вот что, мы его вытащим.

– Да как? – спросил Олег и развёл руками.

– А для этого есть наша, девичья, волшба, – улыбнулась Цветуница и подмигнула Еремеевой.

А в беседке между Димкой, сидящим теперь на полу, и заметно увеличившимся в размерах Безразличием, воссевшим в кресло, происходил следующий разговор:

– Все всегда хотят отнять твоё время, только и ждут, запомни… Не стоит обращать внимание на чужие неприятности – в конце концов, это их неудачи. Как только покажется, что надо кому-то что-то сделать, сразу подумай – а тебе помогут? – помахивал рукой Безразличие и вдруг юркнул за кресло, снова уменьшаясь в размерах.

Димка оглянулся, в беседку как ни в чём не бывало зашли Олег с Еремеевой и какая-то высокая красивая девушка в белом сарафане и венке из цветов. Над ней порхали бабочки, а от венка отлетело с десяток пчёл, закруживших вокруг Димкиной головы.

Девушка наклонилась к Димке, взяла его лицо в свои пахнущие цветами ладони и, заглядывая в глаза, сказала:

– Я Цветуница, здравствуй…

Пчёлы быстрее залетали вокруг них с Димкой, вокруг Олега, Еремеевой, загудели. Димка смотрел в зелёные, как луга, глаза Цветуницы и, казалось, летел!..

А когда моргнул, то открыл глаза не в беседке, а на лесной полянке.

Всё так же гудели пчёлы, где-то стрекотал кузнечик, рядом стоял Олег, чуть поодаль Еремеева, и пахло земляникой, потому что Цветуница протягивала ребятам её целую пригоршню.

– Мы где? – ошалело спросил Димка.

– Где-то у реки, – ответил Олег, – рекой пахнет…

– И земляникой, – закончила Еремеева и взяла у Цветуницы с ладони яркую ягодку.

– Верно, – сказала Цветуница, – у реки Оки.

Димка повертел головой, немного освоился и опять спросил:

– А зачем?

– С колдовством бороться, – ответила ему Еремеева и переглянулась с Цветуницей, которая протянула Димке ягоду.

– Смотрите, смотрите!.. – зашептал вдруг Олег и принялся показывать пальцем в заросли.

Все повернули головы, там, из кустов, да так, что не дрогнула ни единая веточка, выступало нечто огромное, рогатое, тёмно-коричневое и очень величественное.

– Корова или этот – бык! – выдохнул Димка, обхватывая себя за плечи, чтобы прикрыть локтями свою ярко-красную майку.

– Это зубр! Это зубр! Ребята, это же зубр! – восторженно, как заклинание, повторял Олег.

Димка быстро оглянулся, на противоположном краю полянки, за осиновым стволом, мелькнуло серое одеяние, и он, снова повернувшись к зубру, спокойно произнёс:

– Подумаешь, корова как корова, большая только…

А зубр между тем по-царски осмотрел полянку и прошествовал по ней на другой край. За ним вышла его семья, в середине смешно перебирал ножками крошечный светло-коричневый телёнок.

– Их же в дикой природе всех – у-ни-что-жи-ли! – по слогам выговорил Олег это страшное слово. – Они только в зоопарках оставались… Всех…

– Да ладно, – вон, ходят же, – прервал его Димка. – Пошли отсюда. Нам куда, где это ваше колдовство, с которым надо бороться?

– Да ты слышишь, что я говорю вообще? – возмутился Олег. – Их сто лет назад во всех лесах, во всём мире у-ни-что-жи-ли! А потом ученые смогли снова восстановить, благодаря тем зубрам, которые в зоопарках оставались. А теперь их снова в заповедники заселяют! То, что мы их видим, это вообще – чудо. Понял?!

– Тоже мне чудо, лесные коровы… – ухмыльнулся Димка.

Еремеева, смотря, как бесшумно огромные животные скрылись в чаще, посмотрела на Цветуницу и спросила:

– А зачем их нужно было уничтожать вообще, они же не кусаются, не нападают…

– А зачем люди на лугах целыми охапками полевые цветы рвут? – ответила та, и с её венка поднялся рой пчёл. – Они же в вазах долго не стоят, осыпаются за час и становятся на веник похожи, их даже козы не съедят… Когда-то люди ведь глазами любить умели, видели красивое и тем сердце радовали, а теперь только руками любят – коль руками к сердцу не подгребут – радости не получат…

Димка повертел головой, за кустами маячил серый балахон вновь подросшего Безразличия, обменявшись с ним заговорщицким взглядом, Димка сказал:

– Пошли, чего тут разговоры говорить.

– Пошли, – согласилась с ним Цветуница и положила руки на плечи готовым возмутится Еремеевой и Олегу. – Вон туда идём, – и она показала подбородком направление.

Димка хмыкнул и первым раздвинул ветви, за которыми скрывалась звериная тропа. Сквозь листву падали солнечные лучи, ложились светлыми пятнами на стволы, и под ними на старых пеньках, как изумруд, светился мох. Пахло теплой сыростью, где-то вдали куковала кукушка, да иногда под ногами хрустела веточка.

Отодвигая очередную ветку, нависшую над тропой, Димка вдруг остановился. Где-то впереди и чуть справа послышалось громкое пыхтение и какой-то то ли всхлип, то ли тоненькое мычание.

Сделав знак рукой, Димка прислушался и сказал, оборачиваясь к спутникам:

– Там что-то произошло, нам лучше обойти.

– Что значит обойти? Это зубры пыхтят, а мычит телёнок! – твёрдо сказал Олег.

– Может, он в беду попал! – подхватила Еремеева и, не говоря больше ни слова, устремилась на звуки. Обойдя Димку, Олег и Цветуница быстро двинулись за ней.

Димка поводил головой. За одним из стволов стоял Безразличие и манил к себе рукою, его балахон развевался, от него трудно было отвести взгляд.

– Зачем вам это нужно?! – крикнул вслед уходящим друзьям Димка.

Никто не обернулся для ответа. Безразличие шевелил своими колдовскими пальцами, словно паук лапами, словно плёл паутину… Димка вздрагивал, ему хотелось к друзьям, как всегда, быть с ними, переживать приключения, бороться с несправедливостью, но, с другой стороны – для чего? Что это ему давало? Подумаешь, помогал он кому-то, и что?..

Оттуда, где пыхтели и мычали зубры, вдруг послышался громкий голос Розового Дракона.

– Я не смогу вам помочь, Лена, вы сами должны! – говорил он Еремеевой. – Волшебства вашей доброты и заботы хватило только на то, чтобы я тут оказался, но я не могу стать вашей волшебной силой… Не хватает…

Чего не хватает, Димка не услышал, внезапный ветер шевельнул кроны деревьев, они зашумели, заглушая голос Дракона, а Безразличие принялся бормотать заклинания и ещё сильнее колдовать своими тонкими пальцами!

– Зачем вам это нужно? – не в силах отвести взгляд от Безразличия, от его плетущих заклинания пальцев, снова проговорил разрываемый на части противоречивыми чувствами Димка. – Зачем…

И, с трудом отрывая приклеенный колдовством к Безразличию взгляд, туда, где за ветвями скрылись друзья, через силу крикнул:

– Зачем нам это нужно?..

И как только он сказал «нам», чары ослабли! Безразличие хоть и заколдовал, зашевелил пальцами ещё усерднее, но стал меньше ростом, а Димка словно стал сильнее!

Он сделал один, второй неуверенный шаг в сторону голосов, оглянулся, затем шагнул ещё раз и побежал!

Чуть в стороне от тропы вокруг ямы у корней поваленного когда-то, может, даже сто лет назад, здоровенного дерева, с одной стороны топтался Розовый Дракон, стояли, обнявшись, Еремеева с Цветуницей, и склонился над ямой Олег, а с другой возвышался огромный тёмно-коричневый зубр. Он пыхтел так, что прошлогодняя листва взлетала от его дыхания, мёл землю косматой бородой, за ним переминалась его рогатая семья, а в яме, тщетно пытаясь выбраться, плакал светло-коричневый телёнок.

– Да чего вы стоите-то! – выкрикнул Димка и, не думая, что зубру может не понравиться его красная майка, просто скатился, измазавшись в земле и ободрав локоть, в яму.

Вслед за ним сполз Олег, Еремеева подбежала к краю, а Димка попытался подтолкнуть телёнка вверх. Телёнок замычал, зубр утробно взревел и ударил могучим копытом в землю. Но Димка с Олегом вновь попытались подтолкнуть, приподнять малыша.

И тут Розовый Дракон взлетел над ямой и, протянув когтистые лапы, осторожно вытянул телёнка и поставил его перед зубром.

Огромный бык обнюхал малыша, оттёр мощным боком в сторону и вдруг склонил гордую рогатую голову, будто в поклоне. Димка с Олегом переглянулись, а зубры исчезли среди стволов – словно растаяли.

Подталкивая друг дружку, цепляясь за корни, ребята выбрались из ямы, к ним подскочила Еремеева, и подошла Цветуница, над которой порхали разноцветные бабочки.

– Ну вот, сработало волшебство, – сказала Цветуница и воткнула Димке в русые волосы ромашку.

– Пойдем, – пробурчал Димка, осторожно прикладывая к локтю протянутый Еремеевой подорожник.

– Куда? – поинтересовалась та.

– С колдовством бороться, куда ещё…

– Победили уже, братец, – Цветуница переглянулась с Еремеевой и дала Димке земляники, которая словно сама собой появлялась в её ладони.

– И сила волшебная вернулась, – подмигнул Димке Дракон и показал бицепсы.

– И телёнка спасли, – добавил Олег.

– Как победили колдовство? – не понял Димка.

– Да как обычно, – вставил Дракон, – сообща.

– Добротой да заботою, – добавила Цветуница.

– Когда? – не унимался Димка.

– Да когда ты в яму прыгнул, зубрёнка спасать! – не выдержала Еремеева.

Димка внимательно осмотрел кусты, ни за одним не хоронилась фигура, завёрнутая в серый балахон, только повсюду мелькали солнечные зайчики.

– Колдовство побеждаешь, когда не всё равно, не безразлично. Вот ты и победил. С Безразличием справился, – сказал Дракон. – Но он колдун сильный, будьте все внимательны. Он ещё не раз свои чары плести будет. Зубров не стало почему? Потому что Безразличие людей чарами оплёл, да хорошо, не всех, те, кому не всё равно, сумели Лесу зубра вернуть… Ладно, заболтался я…

Дракон достал откуда-то телефон, посмотрел на него, взмахнул лапой и исчез.

– Да и мы пойдем, – улыбнулась Цветуница.

– Куда? – спросил Олег.

– Гербарий собирать, – ответил Димка и посмотрел на Еремееву.

Путешествие со снежными хлопьями

Однажды зимой Димка и Олег затеяли игру в снежки. Они весело бросались снегом, уклонялись от летящих белых комьев, а Олег даже умудрялся отбивать их ногами – как в кино. Еремеева чуть в сторонке старательно лепила снеговика.

Наконец Димке насыпался снег за шиворот, он заявил, что играть ему надоело, и вообще, у него промокают перчатки.

– Вот бы в джунгли сейчас, – принялся фантазировать он, – туда, где всякие тигры и леопарды живут.

– А тигры не только в джунглях живут, – ответил ему Олег, метясь снежком в дерево, – и леопарды, кстати, тоже.

– А где, в Антарктиде? – засмеялся Димка. – Они же кошки, хоть и большие, тепло любят, снега боятся.

– А вот и нет!

– А вот и да!

– А вспомни ирбиса, ну, снежного барса!

– Ха! – воскликнул Димка. – Так он же снежный! Один такой, и не леопард, и не тигр!

– А на что спорим, что в снегу и леопарды, и тигры живут! – не унимался Олег. – Спорим?

– Еремеева, – азартно заорал Димка, – разбей! А ты – докажи! – крикнул он уже Олегу.

– Я докажу… – раздался вдруг чей-то мягкий голос. – Я могу…

Ребята оглянулись, под деревьями никого не было, только со двора выезжала машина.

– Я докажу, – снова раздался голос, и прямо перед ними снег закружился смерчем. Становился плотнее, плотнее, и скоро в его кружении стал угадываться длинный белый плащ, потом летящая косица, и вдруг это вращение остановилось, и оказалось, что под деревьями стоит странный господин.

На ногах у него были башмаки, чулки и какие-то короткие панталоны. Потом шёл камзол с узорами, на голове была треуголка, какие носили в старину, а из-под треуголки на спину свисала косичка. И всё это было очень-очень белым. Белыми были руки и лицо, и только глаза, от которых расходились добрые морщинки, были тёмно-серыми, словно небо в снегопад.

Господин снял треуголку, по-старомодному поклонился Еремеевой и немного застенчиво сказал ещё раз:

– Я могу доказать. Я знаю, кто снег любит, а кто не очень…

Ни Еремеева, ни Олег и уж точно ни Димка не испугались, и Олег, на всякий случай оглянувшись, спросил:

– А вы кто такой?

– Простите, – тут же ответил странный господин и опять снял треуголку, отчего с неё посыпались снежинки, – я, собственно, и есть Снег. О леопардах и тиграх доказывать? – немного застенчиво добавил он, помолчав.

– Конечно! – воскликнул Димка.

Снег покладисто кивнул, надел треуголку и слегка встряхнул широкими полами своего плаща. И тут же снежинки посыпались так часто, замельтешили так густо, что за ними едва можно было угадать чёрные стволы деревьев, а остальное вообще превратилось в сплошную белую пелену. Но вдруг снежинки перестали сыпаться так же внезапно, как начали, и ребята огляделись.

Вокруг стояли осыпанные снегом стволы, но вот за ними не было ни остывших автомобилей на стоянке, ни стены дома, да и дорожка куда-то делась… Везде были только деревья, не гудели моторы – царила полная тишина, которую нарушило эхо барабанной дроби простучавшего где-то далеко дятла.

– Мы в лесу? – спросила Еремеева.

Снег опять снял треуголку и ответил:

– Мы не просто в лесу, мы в таком, где живут и тигры, и леопарды.

– Не очень-то похоже на джунгли, – хохотнул Димка.

– Вы нас на Дальний Восток перенесли? – спросил Олег у Снега.

– Да, – ответил тот, поводил вокруг треуголкой и добавил: – здесь были следы… Я же, понимаете, всегда знаю, где и кто какие оставил следы на моём плаще…

– Вообще, все-все следы? Во всём мире? – изумился Димка.

– Во всём, – ответил Снег и смущённо улыбнулся.

– Вот это да! – не унимался Димка, – И даже если мышь пробежит, или, там, птица проскачет? А если трактор?

– Да… Только вот трактор или когда машин много, они плащ рвут, пачкают сильно… Но я не обижаюсь, вы не подумайте, латаю да чищу, и всё тут, мне не трудно… Хотя машины я, конечно, не очень люблю, санки – другое дело! Сноуборды… А ещё люблю, когда в сугроб ложатся и, знаете, так вот ангела делают… Руками и ногами шевелят….

А следы здесь действительно были, но, видимо, я их случайно замёл. Ну ничего, мы отыщем, прогуляемся и отыщем… Да вот хоть туда прогуляемся, – Снег показал куда-то в самую чащу, где громоздились сугробы.

– Мы там, уважаемый Снег, по пояс провалимся, – заметила Еремеева.

– Я об этом подумал – я сугробы сделаю плотнее, это не трудно… Вы даже следов не оставите…

Олег с Димкой переглянулись и посмотрели в белёсую мглу зимней чащи, Димка зябко поёжился.

– Знаете, – между тем сказал Снег, увлекая ребят за собой, – раньше следов, я про леопардов и тигров сейчас говорю, на моём плаще в этих местах много было, а вот следов людей и машин или очень мало, или вообще – ни одного. А сейчас всё наоборот, – Снег развёл руками, и с его ладоней слетели крупные снежинки.

– Тут что, правда леопарды живут и тигры? В снегу? В тайге? – вполголоса спросил Димка Олега.

– Да я тебе говорил – амурский тигр и дальневосточный леопард… – начал Олег.

– Есть, есть! – обрадованно воскликнул Снег и, так и не отпустив державшуюся за его руку Еремееву, побежал куда-то в сторону.

– Странный он какой-то… – шепнул Димка Олегу.

– Станешь таким, – ответил Олег, устремляясь за Снегом и едва поспевающей за ним Еремеевой, – когда тебе по плащу тракторами ездят.

Между тем Снег уже стоял на коленях, размахивал руками так, что вокруг танцевали снежинки, и оживлённо что-то рассказывал.

В сугробе синела цепочка похожих на кошачьи, только очень больших следов.

– Вон туда он пошёл, я даже чувствую, как он идёт…

– Далеко от нас? – с азартом спросил Олег.

Снег вскочил на ноги, сорвал с себя плащ, взметнув маленькую вьюгу, и расстелил его на земле.

Плащ разложился неровно – округлыми складками. И сразу же на нём появились цепочки множества следов.

Они петляли, кружили, шли ровно, проявлялись и исчезали по мере движения того, кто их оставлял.

– Это же карта! – воскликнул Олег и пихнул Димку в бок. – Объёмная карта! Это не складки, это холмы и овраги!

– Верно – подтвердил Снег, – карта.

Димка воззрился на эту карту и, увидев на ней быстро продвигающиеся следы, воскликнул:

– Вот же они!

– Не похожи, – ответил Олег. – Видишь, они меньше, и двигается зверь по-другому… Да это – волк!

Еремеева, Олег и Снег склонились над плащом-картой, заинтересовавшись волком, а Димка вдруг заметил ещё одну цепочку следов. Они были круглые и чёткие, очень похожие на те, что Снег показал раньше.

– А эти, ребята, эти?

Все моментально перестали прослеживать путь волка. По складке, очень похожей на пологий холм, спускались следы леопарда. Видно было, что зверь сначала постоял немного, а потом медленно двинулся дальше.

– Это он принюхивается, а теперь, возможно, подкрадывается… – сказал Олег почему-то шёпотом.

– К добыче? – так же шёпотом спросил Димка.

– Не знаю, возможно, оленьих следов вокруг много…

– Вот бы на него посмотреть, – зачарованно разглядывая, как проявляются следы, выдохнула Еремеева.

– Посмотреть? – переспросил Снег, приобнял всех троих большой белой рукой, другой схватился за свою треуголку и повалился прямо на плащ.

Ребятам показалось, что они просто ухнули в сугроб, но когда, отфыркиваясь, открыли глаза, оказалось, что они совсем в другом месте.

Димка хотел было громко возмутиться тем, что ему насыпался снег за шиворот, но Еремеева сделала «страшные глаза», а Олег показал пальцем вниз по склону, на котором они оказались.

Там, шагах в десяти, прямо в снегу стоял леопард! Да, настоящий леопард, такой, как из фильмов, как с фотографий про Африку! Только более пушистый и очень яркий – рыжий, золотистый и невероятно красивый!

Еремеева ойкнула.

– Он вас не видит, вы под моим плащом… – прошептал Снег, – а то бы убежал… Они людей боятся, очень… Я считал, – Снег зашевелил губами и начал загибать пальцы, – их таких только сто во всём мире осталось…

– Так мало? – расстроенно выдохнула Еремеева.

– Всё из-за их красивого меха, – сказал Олег. – А сейчас ещё и лесов меньше становится, и тех животных, на которых они охотятся, тоже. Вот их так мало и осталось…

– Но они такие красивые, – опять выдохнула Еремеева.

– Исчезающий вид, – сокрушённо ответил Олег.

– Я знаю, как из исчезающего вида сделать не исчезающий! – выпалил вдруг Димка и запнулся на мгновение. – Нет, не так! Я знаю, что для того, чтобы что-то не исчезло насовсем, навсегда, надо начать со знания об этом! Со знания вообще всё начинается, чего ты так на меня, Еремеева, смотришь? Да, у того, о ком никто ничего не знает, – будущего нет, его будто не су-ще-ству-ет! И мы всем будем рассказывать о леопардах в снегу! И когда много людей узнает о них, полюбит, произойдёт то, о чем Розовый Дракон нам говорил – любовь станет сильной и волшебной и всех их спасёт! И тигров тоже! Она вообще всех спасёт! И на тигров, кстати, я тоже посмотреть хочу… На амурских!

– А других я бы и не смог показать, – виновато улыбнулся разошедшемуся Димке Снег, – я бы там растаял, а этих пожалуйста. Тут недалеко.

Снег шевельнул плащом, взметнулся вихрь, и когда опал, ребятам показалось, что они очутились в том же самом лесу, только в каком-то другом месте.

– Не сработало? – спросил у Снега Димка.

– Всё сработало, – пришёл Снегу на выручку Олег, – просто амурские тигры водятся почти там же, где дальневосточные леопарды.

– Между прочим, река Амур на Дальнем Востоке, – посмотрела на Димку через плечо Еремеева, – можно было бы догадаться.

Димка пожал плечами, а Снег приложил палец к губам, осторожно высунулся из-за дерева, под которым они стояли, и сделал ребятам знак посмотреть на то, что происходило у кустов.

Димке показалось, что тигр, который стоял совсем рядом с ними, за деревом, огромен, как грузовик! Он дёргал полосатым хвостом и нюхал ветки, а когда задевал их жёсткими усами, то снежинки падали на его желтовато-огненную, в чёрных полосках шерсть и сверкали на ней, как алмазы.

Снег посыпал на него ещё снежинок, тигр перестал обнюхивать куст, насторожился, навострил круглые уши и, открыв пасть с острыми клыками, зарычал так, что у Димки даже дрогнули колени! Еремеева же схватила Димку за руку, а сам он схватился за Олега, а Снег всех прикрыл плащом.

– Он опасный? – не отпуская Димкиной руки, шепнула Еремеева.

Димка хотел ответить что-нибудь героическое, но его упредил Олег:

– Ну, он хищник, большой, некоторые могут целых двести пятьдесят килограммов весить, но никакой не людоед. И уж точно люди на тигров чаще охотились, чем тигры на людей…

– Мы тебя, Еремеева, если что, защитим! – вставил наконец Димка.

Еремеева слегка поджала губы, но Димкину руку не отпустила и спросила:

– Их тоже мало, как леопардов?

Снег пошевелил губами и старательно выговорил:

– Шесть-сот, – потом помолчал и несколько виновато добавил: – если я не ошибся…

Тигр между тем рыкнул ещё раз и в один прыжок исчез за кустами.

Еремеева высвободила свою ладонь из Димкиной, он выдохнул, ещё раз выглянул из-за дерева и сказал:

– Леопарды, тигры, пусть и на Дальнем Востоке, но у нас, не в Африке, ребята, вот здорово! Не в джунглях!

– А есть у нас леопарды ещё поближе, чем Дальний Восток, – ухмыльнулся Олег.

– Спорить не буду, – тут же сказал Димка, – но докажи!

– Они на Кавказе живут, – сказал Олег.

– На Кавказе сейчас есть снег? – с надеждой посмотрев на Снега, спросила Еремеева.

Снег снял треуголку, поразмыслил немного и ответил:

– Ну если и нет, то вполне может там оказаться, зима же… – надел треуголку и вновь взмахнул плащом.

Но на этот раз ребята очутились не в сугробе, а между небом и землёй.

Под ними расстилалась каменистая долина, глубоко на её дне бежал холодный зеленоватый ручей, чёрные кусты пучками торчали у острых скал, и вдалеке белели заснеженные пики гор.

– Мы не падаем! – закричал Димка. – Летим!

В серо-синем небе кружились, словно танцевали, белые крупные снежинки. Их было много, и если они сталкивались друг с дружкой, то издавали чистый, едва слышный звон. Ребята, так же плавно кружась, медленно опускались к земле, а летящий рядом Снег всё взмахивал и взмахивал полами своего плаща. И наконец все четверо оказались на скале, над долиной, затихшей в сугробах, журчал только ручей, перебираясь через камни.

– Как же красиво, – вздохнула Еремеева.

– Красиво, потому что – природа, – сказал Олег.

– И в ней совсем нет ничего лишнего, – заключил Снег, застенчиво улыбнулся и поправил треуголку.

– Как леопарда будем искать? – задал вопрос Димка.

– А он следы на моём плаще уже оставил, – отозвался Снег. – Он здесь, в этой долине, рядом совсем.

– Это нам вообще повезло, ребята! – заволновался Олег. – Их ещё меньше, чем дальневосточных осталось, я читал, может быть, только штук десять!

– Так мало?! – воскликнул Димка.

– Да тише ты, – громко шепнула Еремеева и потянула его за рукав. – Смотри лучше!

– Вон он, вон он, вон он! – бормотал Олег. – Его ещё называют переднеазиатским! Он самый крупный среди леопардов!

– Что, больше, чем в джунглях? – изумился Димка.

– Больше! – восхищался Олег.

Димка присмотрелся, едва различимый на фоне серых скал, под ними двигался пятнистый гибкий зверь, его хвост опоясывали три чёрных кольца, и только благодаря тому, что Снег густо покрыл землю, его можно было разглядеть.

Он спустился к воде, принюхался, осмотрелся, фыркнул, совсем как кот, и принялся пить.

– А они любят молоко? – вдруг спросила шёпотом Еремеева.

– Не знаю, – честно признался Олег.

– И леопард красивый, и природа красивая, ну почему их так мало! – с обидой прошептала Еремеева.

– Красивое в некрасивом не живёт, – ответил Снег, немного виновато улыбаясь. – А красивой, чистой природы всё меньше…

– Так, – сказала Еремеева, – спасать отдельно животных – тигров, леопардов, зубров и других можно, но не поможет, нужно всю природу спасать целиком.

– Ты такая умная, Еремеева… – немного ехидно вставил Димка.

– Помолчи, пожалуйста, – прервала его Лена. – Ты правильно ведь сказал. Знание – это значит понимание и любовь, нельзя любить то, чего не знаешь! А узнавать людям обо всех чудесах природы поможет Волшебник Лексикон – пусть потрудятся слова, которые обозначают красоту и чистоту природы!

– Наш договор ещё в действии, – словно напоминая, произнёс Олег.

– В действии, – ответила Еремеева. – Уважаемый Снег, перенесите нас, пожалуйста, обратно, домой – потому что нам тоже пора действовать.