Текст книги "Одна планета на всех"

Как обиду победило доверие

Однажды Лена Еремеева в очередной раз повздорила с Димкой, потому что он снова зазнался из-за того, что будто в волшебстве понимает больше. Подумала после этого с ним даже не разговаривать и с Олегом тоже, потому что тот, хоть и юный натуралист – ничуть не лучше Димки!

«Вот и пусть хвастают друг перед дружкой!» – решила она с обидой и принялась читать книжку, в которой злой волшебник напал на принцессу, и спасать её очень долго ехал какой-то принц, и почитав ещё полстраницы, закрыла книжку, подумав, что на месте принцессы справилась бы с колдуном сама.

За окном шёл дождь.

Телефон зажужжал и показал сообщение от Димки.

Несмотря на то, что собиралась зайти в TikTok, телефон она отложила подальше, и ей стало ещё обиднее. Можно было пойти на улицу погулять с собакой, но погода была неприятная, а книжки будто специально стали неинтересными.

«Никогда ему больше не подскажу, ни на каком уроке!» – подумала она ещё раз про Димку и, вспомнив об уроках, решила, что самое лучшее сейчас – это заняться именно ими.

Повторила правила по русскому, порешала примеры, сходила на кухню попить сока, помыла за собой стакан и всё ещё обижалась на Димку и Олега.

Телефон в руки всё-таки взяла и, просматривая ленту, увидела там фотографию оленёнка.

У него были тёмные большие доверчивые глаза и длинные реснички. Он был как Бэмби из мультфильма, который они любили смотреть с мамой. Ей даже захотелось стать почти мамой такому оленёнку – заботиться и, главное, не подпускать всяких зазнаек и даже тех, кто воображает, что знает про животных всё.

Она начала читать про оленей и узнала, что на севере на них ездят верхом, как на лошадях. И тут же представила, что несётся на олене по заснеженному простору! В синем небе сияет солнце, а под мохнатыми копытами искрится снег!..

А потом ещё прочитала, что несмотря на то, что северных оленей разводят в тундре, их в дикой природе осталось совсем мало, и ей ещё сильнее захотелось стать мамой всем северным «Бэмби».

И тут, как всегда, когда хочешь чего-то особенно сильно, произошло чудо! Стена комнаты заволновалась, пошла рябью, как пруд, над которым пролетел ветер, и исчезла! Книжная полка и грамота за победу в конкурсе остались на месте, но висели словно ни к чему не прикреплённые, а за ними расстилался простор, поросший какой-то странной травой. Еремеева подошла этой траве, потрогала её, поправила немного покосившуюся грамоту и сделала шаг из комнаты прямо в тундру.

Постояла немного… Странная трава пружинила, словно батут. И совсем не было холодно. Тогда она подумала, что ничуть не хуже Димки разбирается в волшебстве, и сделала ещё шаг, другой, третий, оглянулась, посмотрела на свою комнату, на окно, за которым всё так же грустно шёл дождь, и шагнула в пружинистую траву.

Где-то далеко, на краю тундры, виднелись синие горы, к ним катилась узкая речка, над горами застыла строчка пухленьких облаков. Было совсем не холодно и тихо, только иногда ветерок налетал, играл с косичками и шумел в ухо. И вдруг откуда-то послышался жалобный всхлип. Еремеева остановилась, прислушалась и уверенно шагнула туда, где плакал кто-то маленький и явно нуждающийся в заботе.

За кочкой, подогнув под себя ножки, лежал совсем крошечный оленёнок, дрожал и плакал.

Еремеева, не раздумывая, бросилась к нему. Из прекрасных глаз оленёнка текли слёзы. Еремеева пожалела, что не захватила из комнаты плед, самой ей чудесным образом было вообще не холодно, но вот укрыть мёрзнущего малыша оказалось совсем нечем… Тогда она осторожно взяла его на руки и погладила, он прижался к ней, почти перестал дрожать и заглянул в глаза.

Его зрачки были коричневыми и синими одновременно, и в них жило такое доверие, что Еремеева сначала чуть не расплакалась, а потом решила, что стеной станет между этим малышом и любой опасностью.

И тут Еремееву саму погладили по голове. Она сначала решила, что это ветерок, но поглаживание было тёплым и заботливым, совсем таким, каким она гладила оленёнка.

Рядом стояла невысокая пожилая женщина, у неё было такое доброе лицо, что Еремеева не только не испугалась, она даже не вздрогнула от неожиданности. Словно так и должно быть – берёшь на руки маленького одинокого оленёнка, и рядом с тобой появляется тётенька с узенькими глазами, от которых расходятся добрые морщинки, а в бубенчики, вплетённые в её седеющие косы, позванивает ветер.

На тётеньке было длинное одеяние и много бус из разноцветных камешков. Бусы Еремеева заметила первыми, они посверкивали, как искорки тёплого костра или росинки на траве.

– Я Нилу-нямы, – сказала тётенька и ещё раз улыбнулась, – мать оленей.

Еремеева поздоровалась и сказала, что её зовут Лена, что она нашла оленёнка, и он замёрз и плачет, и что она его готова защищать, но, честно говоря, не знает, что делать…

– Пойдём со мной, – ответила Нилу-нямы, ещё раз погладила Лену и показала рукой в сторону невысокого холма, за который уходила речка.

Еремеева, прижимая к себе тёплое вздрагивающее тельце оленёнка, пошла по пружинящей траве.

Шли они совсем недолго, речка забежала за холм и как будто замедлила течение перед небольшим, похожим на островерхий шатёр или шалаш, домиком. Из вершины вился едва заметный дымок.

– Это мой чум – Нилу-нямы показала рукой на шалаш, – давай мы в нём согреем и накормим малыша.

Еремеева осторожно зашла в чум. Это жилище ей, девочке, привычной к обычным комнатам обычных домов, показалось странным. Во-первых, оно было круглым, в нём не было окон, а свет проникал через откинутый сейчас полог, сквозь который они с Нилу-нямы и зашли, а ещё лился в отверстие наверху, в которое и уходил дымок от тлеющего, обложенного камнями костра.

– Клади малыша вот сюда, – попросила Нилу-нямы, показывая на целую охапку душистых трав, накрытую чистым покрывалом, – он согреется. А ты помоги мне, нам нужно покормить огонь.

– Покормить огонь? – удивилась Еремеева.

– Конечно, – улыбнулась Нилу-нямы, – поздоровайся и дай ему веток, что лежат у очага, он окрепнет и поделится своим теплом с нами и с пищей, которой мы накормим оленёнка.

Еремеева послушно уложила оленёнка, куда показала Нилу-нямы, и осторожно положила в костёр несколько кривых веток.

Сначала ничего не происходило, но потом огонёк, выбравшийся из-под серебристого пепла, словно лапкой потрогал ветку потоньше, потом тронул смелее, выпростал из-под угольков вторую оранжевую лапку и вдруг обнял ветку и принялся посасывать, совсем как малыш – леденец!

Ветка щёлкнула и выпустила целый сноп искр, Еремеева ойкнула и даже немного отшатнулась, почти все искры взлетели и с дымом улетучились в отверстие наверху, но несколько попали на Нилу-нямы, скатились на её ожерелье и засветились в нём оранжевыми бусинами. А одна искра попала на плечо самой Еремеевой и вдруг, соскользнув на грудь, не обжигая, повисла на непонятно откуда взявшейся ниточке, превратившись в жёлто-оранжевый шарик.

– Он тебя принял, – снова улыбнулась Нилу-нямы и наклонилась, чтобы достать откуда-то медный котёл.

Еремеева осмотрелась внимательнее. С толстых длинных палок, служивших основой чума (Еремеева знала, что они называются жерди), на шнурках свисали разные коробочки из коры и полотняные мешочки, у стены стоял сундучок.

Нилу-нямы тем временем подвесила котёл над разгоревшимся костром и, подав Еремеевой сделанное из коры ведёрко, попросила набрать воды в речке.

Лена послушно вышла из чума, и когда зачерпывала воду, то нечаянно плеснула ведёрком, и капля, попавшая на её кофту, не впиталась в ткань, а повисла голубой бусиной на той же нитке, что и искорка.

В чуме Нилу-нямы вылила воду в котелок и усадила Еремееву рядом с оленёнком, тот снова посмотрел своими удивительными глазами на Лену, которая спросила:

– Мы ему будем варить суп?

– Ну что ты, – ответила Нилу-нямы, помешивая нагревающуюся воду, – олени не едят суп, они едят травы и ягель. Мы ему будем варить молоко. Он ведь совсем ещё малыш.

– Ягель? – удивилась Еремеева. – Это что? И как можно сварить молоко? Оно же не компот.

– Ягель – это лишайник, которым питаются северные олени, он питательный и полезный, даже для людей. А молоко мы сварим, вот увидишь, мы же волшебники…

Еремеевой очень понравилось, что её назвали волшебницей, она тут же вспомнила про Димку с Олегом, и обида опять тронула её сердце.

«Поняли? – подумала она. – Хвастуны!»

Огонь снова треснул веткой и выпустил вместо искр дым, ущипнувший нос, а вода в котелке плеснула словно сама собой. Нилу-нямы внимательно посмотрела на Еремееву, но ничего не сказала. Отвязала от жердей два мешочка и одну коробочку.

– А что в них? – спросила Еремеев.

– В большом мешочке ягель, – ответила Нилу-нямы, – он всегда свежий, когда открываешь мешочек, чтобы ягеля набрать, то на самом деле в тундре с земли его срываешь, от тундры берёшь. Возьми две горсти.

Еремеева запустила руку в мешочек и вытащила чуть влажный прохладный белёсый комок мха.

– Опускай в котёл – попросила Нилу-нямы, – а теперь из другого возьми от тундры травы. Так, хорошо, а теперь коробочку…

– Она пустая, – удивилась Еремеева, сняв крышку с узорами.

Нилу-нямы помешала в котле длинной деревянной ложкой и, заглянув в коробочку, сказала:

– Действительно, пустая…

– А что в ней должно быть? – спросила Еремеева.

Оленёнок всхлипнул и жалобно замычал. Нилу-нямы быстро подошла к нему, погладила и, обернувшись к Еремеевой, ответила:

– Доброта и забота… Открой, закрой и открой снова, не появилась?

– Нет… – открывая и закрывая, заволновалась Еремеева. – И что делать?

– Положить. Кладёшь в коробочку доверие, а достаёшь доброту и заботу. Это ведь волшебная коробочка. А доброта с заботой обретают волшебную силу, если в тебе обид ни на кого нет – только доверие.

Еремеева смутилась, а Нилу-нямы погладила её, словно оленёнка, и тогда Еремеева всхлипнула и пробормотала:

– А чего они… Хвастаются всё время…

– Это ты про Димку с Олегом? – спросила Нилу-нямы. – Знаю про них всё, но ведь люди, как олени, и зазнаются, и хвастают, но мы на них не будем обижаться, мы будем в них верить, а то как в людях волшебство доброты появится, если в него не поверит никто?

Еремеева утёрла нос, посмотрела на огонь, который махнул ей оранжевой лапкой, и снова закрыла и открыла коробочку. В ней лежало что-то искристое, серебристое и золотое! А у самой Еремеевой на душе стало легко, и оленёнок притих на своей подстилке.

– Ссыпай, прямо в котёл, – улыбнулась Нилу-нямы.

Вода взбурлила, и от неё пошёл золотистый пар.

– Сейчас люди всё больше и больше от тундры берут, а без неё оленям места нет, вот и становится их всё меньше и меньше… – продолжила Нилу-нямы. – Но на людей нельзя обижаться, в них надо верить, доброго в них больше. Только одной веры мало, её надо делами подтверждать. Вот мы с тобой и заботимся об оленях, потому что забота о них – это как забота о людях. Очень тут, в тундре, люди с оленями связаны… Понимаешь?

Еремеева кивнула и немного шмыгнула носом.

– Ну-ну, – успокоила её Нилу-нямы, – смотри, как у нас хорошо получилось.

В котле булькала густая зеленоватая жидкость.

– А разве молоко не белое? – совсем успокоившись, задала Еремеева вопрос.

– Белое, – согласилась Нилу-нямы.

– Так, а как же… – хотела спросить Еремеева.

– Там, у входа, ковшик резной, а за чумом туман в овраге плавает, – зачерпни погуще да побелее, – упредила её Нилу-нямы.

Еремеева выскочила в тундру, ветерок тут же шевельнул ей косички и будто подтолкнул за чум, к оврагу, где действительно вился белый плотный туман. Лена зашла в него по колено, потом по пояс и, вытянув руку, зачерпнула ковшиком самый белый и густой. Осторожно выбралась и понесла в чум, прикрыв ладонью, чтобы не расплескать.

– Выливай, – попросила Нилу-нямы, – вот так, молодец!

От котла пошёл пар, он забурлил, зашумел и вдруг успокоился, а когда пар рассеялся, в нём оказалось тёплое густое белое молоко.

Нилу-нямы обмакнула в него краешек чистого полотна и отдала Еремеевой, говоря:

– Дай малышу, пусть сосёт. Когда всё высосет, ещё обмакни.

И сняла котёл с огня.

Еремеева поднесла к губам оленёнка смоченный в молоке край полотна, он доверчиво взглянул на неё своими удивительными глазами и принялся сосать. Она повернулась и спросила:

– Но мы так много сварили…

– Мы с тобой для всех мам-олених и их малышей молока сварили. Спасибо, что помогла и волшебную коробочку доверием, добротой и заботой до края наполнила. Без человеческой доброты моё волшебство бессильно…

Еремеева снова обмакнула ткань в молоко, дала оленёнку и вспомнила о Димке, об Олеге. «Что они там сейчас делают?» – подумалось ей.

И тут снаружи чума кто-то затоптался и запыхтел, Еремеева подняла голову, Нилу-нямы вышла и поздоровалась с кем-то.

И тут же в чум влез Розовый Дракон и осторожно распрямился под самый потолок.

– Дракон! – радостно воскликнула Еремеева.

– Я! – так же радостно сообщил Розовый Дракон.

Вслед за Драконом вошла, улыбаясь, Нилу-нямы, осторожно приняла у Еремеевой оленёнка и сказала:

– Помни, девочка: помогая природе в тундре, в лесах, в горах или океанах, люди помогают себе. Мы одна земля, один мир, одна планета, и у нас одна, общая на всех, жизнь.

Дракон приобнял Еремееву розовой тёплой лапой и сказал:

– Пошли, Лена, ребята ждут, ещё кое-что нужно исправить.

Нилу-нямы улыбнулась, помахала рукой, оленёнок вновь поднял на Еремееву полные доверия глаза, а мир завертелся, закружился и превратился в привычную комнату. На стене рядом с книжной полкой висела грамота, а на столе жужжал телефон с сообщением от Димки.

Ведьма Жадность и серебряный колокольчик

Димка звонил, писал Еремеевой на все мессенджеры. Олег стоял рядом, переспрашивая, ответила она или нет, Волшебник Лексикон рассматривал растение в горшке, которое с недавних пор Димка не забывал поливать, и растворялся в воздухе, когда два раза в комнату заходила Димкина мама.

Наконец трубка зажужжала, и на ней появилось коротенькое сообщение: «Я дома». Лексикон хлопнул в ладоши, исчез и тут же появился снова, рядом стояла Лена Еремеева, на шее у неё светились две бусинки, оранжево-желтая и голубая.

– Лена! Ты где была? – затараторил Димка. – Тут такое, сайгаки, ну, такие олени, или кто они? – он повернулся к Олегу.

– Антилопы… – вставил Олег.

– Да, антилопы, – перебил Димка. – Они под угрозой!

Еремеева, немного сбитая с толку волшебным перемещением из тундры в свою комнату, потом на два этажа того же подъезда, в Димкину комнату, переспросила:

– В Африке?

– Да при чём тут Африка! – отмахнулся Димка.

– Они живут в степях России и Средней Азии… – снова вставил Олег.

Димка вновь принялся тараторить, Олег что-то пытался добавить, а Лексикон поднял руки и сказал:

– Друзья, давайте по порядку. Лена, то, что природа ждёт помощи от людей, тебе известно, и вы все, – он обвёл ребят взглядом, – ей помогаете. И прекрасно обходились без моей помощи, но сейчас совет волшебников попросил не только Розового Дракона, но и меня оказать вам содействие.

Дело в том, что ведьма по имени Жадность обрела невиданную силу, и именно её колдовство, ставшее очень могучим, угрожает и сайгакам, и всем остальным. И если вы, вернее, мы вместе не сумеем с ней справиться, она захватит мир! И ведь тогда не только животным придётся трудно, но и людям, а вместе с ними и волшебникам.

Лексикон поправил очки и добавил:

– Кто-то из вас видел Розового Дракона?

– Я, – ответила Еремеева, – он меня домой из тундры перенёс…

– После того, как я ему подарил телефон, дозваться его стало очень сложно… – покачал головой Волшебник Лексикон.

– Он в инстаграме сидит, – сообщил Димка, – у него никнейм @pinkdragon007…

– Где сидит? – не понял Лексикон.

– В инстаграме, – сказал Олег, а Еремеева повернулась к Димке и распорядилась:

– Напиши ему в директ, пусть скорее мчит сюда!

Димка послушно набрал сообщение. С минуту ничего не происходило, а затем в комнате появился Розовый Дракон с телефоном в лапе.

Лексикон многозначительно посмотрел на него и сказал:

– Ну что же, теперь все в сборе. Итак, Олег, расскажи нам всем, что ты знаешь о сайгаках, а я подробнее расскажу о том, что происходит и как Жадность плетёт свои сети.

Олег немного смутился, поправил зелёную рубашку и ответил:

– Ну, эээ… Они раньше везде жили… Их стада в степях паслись от Карпатских гор до Алтайских почти. А ещё они называются палеофауной…

– Палеофауной… – повторил Димка диковинное слово.

– Это такие животные, – пояснил Лексикон, – которые жили в незапамятные времена.

– Ага, – воодушевился Олег, – они в Европе немногие оставшиеся из таких животных! Они когда-то вместе с мамонтами и шерстистыми носорогами делили пастбища! Представляете?!

– Ох ты! – восхитился Димка. – А саблезубые тигры?

– Они тогда же жили! – подхватил Олег.

– Но что же дальше с сайгаками? – тактично вставил Лексикон.

– А, их было очень много! Учёные говорят, что многие миллионы! И несмотря на такое их множество, всем в степи хватало травы, воды и места – существовал баланс. Он в природе самое основное… А потом…

– А потом появились люди, – заключила Еремеева.

Олег кивнул, а Лексикон сказал:

– На примере этих замечательных животных видно, что баланса нет в человеке, ему всегда хочется больше, чем у него уже есть… И Жадность, её колдовство этому виной. Помогая животным, друзья, мы спасаем будущее самого человека. Но давайте посмотрим, как было и как стало. Дракон, будь добр, перенеси нас на десять тысяч лет назад.

Дракон кивнул, пошевелил для разминки хвостом и осторожно, чтобы не зацепить шкаф, расправил крылья, которыми вдруг обнял всех четверых. А когда вновь убрал крылья, все оказались стоящими на невысоком холме посреди огромной, бескрайней равнины.

Она была похожа на море. От одного края горизонта до другого ветер волновал травы, и они перекатывались, как зелёные волны, в которых мелькали красные капельки цветущих маков. Солнце сияло в чистом голубом небе, а воздух был напоён запахами растений, птичьей песней и стрёкотом кузнечиков.

– Хвост, как же чешется хвост… – пожаловался Розовый Дракон, пытаясь дотянуться до хвоста лапами.

Димка принялся чесать ему хвост, а Дракон доверительно сообщил:

– Это всегда так, после путешествий во времени…

– Послушайте, – вдруг сказала Еремеева, – что это?

Издалека, нарастая, накатываясь, доносился гул, похожий на рокот настоящего морского прибоя.

Дракон вытянулся на задних лапах, Олег прислушался, а Димка, вспомнив фильм про индейцев, приложил ухо к земле. И тут же сказал:

– Земля немного дрожит…

Олег показал пальцем куда-то вдаль, оттуда, прямо на них, к холму приближалось что-то светло-коричневое, растянувшееся по всей степи!

– Это стадо! – вдруг воскликнул Олег. – Это огромное стадо!

– Они же нас затопчут! – воскликнула Еремеева.

– Нет, – успокоил её Дракон, – они обойдут холм!

Между тем стадо приближалось, Еремеева схватила за руку Лексикона, Димка подался вперёд, Дракон на всякий случай опять расправил крылья, а Олег во все глаза смотрел, как прямо на них несутся, высоко прыгая, гибкие светло-коричневые тела! И когда, казалось, вот-вот вся огромная масса животных захлестнёт холм, стадо разошлось и, не сбавляя скорости, понеслось дальше! А путешественники во времени словно стояли на зелёном островке посреди стремительно несущегося потока.

– Смотрите, какие у них рожки! – кричала Еремеева в восторге. – И смешные носы, как маленькие хоботки!

– У них скорость, может быть, восемьдесят километров в час! – радостно кричал Димке Олег. – Их тут, наверное, миллион!

– А почему они бегут? – выкрикнула Еремеева.

– За водой, они бегут за водой! – прокричал ей в ответ Олег. – Это называется миграция!

– Какие же они красивые! – вновь выкрикнула Еремеева.

– Вот это силища! – кричал Димка.

– Давай сюда же, но в наше время, – силясь заглушить топот тысяч и тысяч копыт, обратился к Дракону Волшебник Лексикон.

Розовый Дракон кивнул и снова накрыл всех крыльями.

И вновь они стояли на том же холме – казалось, почти ничего не изменилось, разве что холм стал чуть пониже, но мимо пронеслись сайгаки, только сейчас их было гораздо меньше, можно даже сказать, совсем мало…

– Это всё, всё что от них осталось? – спросила Еремеева и посмотрела на Лексикона.

– Нет, есть ещё несколько стад, но они даже меньше, чем это… – ответил тот.

«Но почему?» – хотела спросить Еремеева, но не успела. По чистому степному небу, казалось, пробежало какое-то лёгкое облачко, в воздухе зазвучал серебристый тонкий перезвон, и вдруг, смотря вслед уходящему стаду, Олег неожиданно сказал Дракону:

– Мне нужен сайгак, для изучения. Сможешь добыть?

А Димка тут же вставил:

– А мне рога, когда изучишь, я заберу себе его рога.

– Нет! – перебила их Еремеева. – Сайгака я заберу себе, можете иногда приходить с ним играться.

Лексикон переглянулся с Драконом и громко хлопнул в ладоши.

Этот хлопок, казалось, разорвал серебристый перезвон, вновь зашумел травами ветер, ребята стояли и смотрели друг на дружку.

– Это Жадность, – заметил Розовый Дракон и слегка почесал хвост. – Её проделки.

– Эта колдунья становится видимой тем, кто не может выпутаться из её чар, – пояснил Лексикон. – Но слышит её почти каждый человек… Посильнее своего помощника – Безразличия, верно? – повернулся он к Димке.

Димка взъерошил на затылке волосы, а Лексикон продолжал:

– Она владеет серебряным колокольчиком, кто слышит его перезвоны, думает только о том, как владеть, только об этом. Совсем забывает слова «Щедрость», «Взаимопомощь» или «Делиться». Слова, конечно, страдают от этого, но вместе с тем всё и все страдают вокруг такого человека.

– Но при чём тут, эээ, сайгаки? – спросил Димка.

– Рога, рожки, – подняв над головой пальцы и выпустив пунцовые когти, произнёс Дракон.

– Да – их рога совсем недавно очень-очень ценились, – продолжил Волшебник Лексикон. – И ради наживы люди уничтожили множество этих прекрасных животных…

– Но сейчас на них нельзя охотиться, я читал! – горячо запротестовал Олег.

– Нельзя, – согласился Лексикон. – Однако Жадность умеет обходить запреты, посмотрите вокруг, друзья, что вы видите? Что нас окружает?

– Степь! – немедленно ответил Димка и посмотрел на Еремееву.

– Верно, – кивнул Лексикон. – Много ли тут рек?

– Конечно, не много, – вставила Еремеева.

– Поэтому сайгаки и мигрируют, к воде… – добавил Олег.

– А у воды сейчас стоят сёла, посёлки и городки, – сказал Лексикон.

– Им негде пить! – догадался Димка.

– Есть, – вставил Дракон, – им специально даже из-под земли воду добывают…

– И вот тут-то и вмешалась Жадность, – поднял палец вверх Лексикон. – Она заставляет своим серебряным колокольчиком тех, кто должен им добывать воду, только делать вид, что они её добывают, а все приспособления для этого забирать себе.

– Надо что-то делать, – твёрдо заявила Еремеева.

– А что тут думать-то?! – воскликнул Димка. – Отнять у неё этот колокольчик, и всё тут!

– Ха! – отнять! – взмахнул крыльями Розовый Дракон.

Волшебник Лексикон снял очки, протёр их и сказал, снова надевая:

– Вот поэтому-то друзья, я и направлен советом волшебников к вам на помощь – колокольчик отнять нужно. Хотя бы на время, пока она не наколдует себе другой, жадности в мире поубавится, но для того, чтобы отнять, придётся поддаться её чарам… Только тогда и она, и этот колокольчик станут видимыми.

Друзья молча переглянулись. Димка вновь взъерошил волосы на затылке, посмотрел на Еремееву и твёрдо сказал:

– Я согласен.

Еремеева же вспомнила, как когда-то давно, когда они только познакомились с Волшебником Лексиконом и Розовым Драконом и совсем ещё не знали Олега, Димка боролся со словами-паразитами. Точно так же – позволил им овладеть своей речью и победил.

– Я с тобой, – сделал шаг вперёд Олег.

Еремеева поправила бусинки, свисавшие на шнурке с шеи, подошла к Димке и сказала:

– Я тоже.

Лексикон просто кивнул. На ясное степное небо вновь набежала лёгкая тень, силуэт Розового Дракона и сам Лексикон стали вдруг размытыми пятнами, а в воздухе вновь раздался манящий перезвон серебряного колокольчика.

– Еремеева, отдай-ка мне свои бусы, – вдруг ни с того ни с сего потянулся к шнурку Димка.

– Ты что, девчонка?! – с негодованием воскликнула Еремеева, отскакивая. – Не отдам!

– Я потом верну, – не отставал Димка. – Потом…

Олег повертел головой и вдруг принялся рвать цветы, что покачивали вокруг головками:

– Все сорву, все, все в гербарий… Зачем они тут просто так завянут, а у меня долго будут храниться, засушу…

Воздух над ними стал уплотняться, Лексикон с Драконом стали ещё прозрачнее, серебряные перезвоны зазвенели громче. И вдруг на холме появилась высокая красивая женщина в длинном старинном платье, расшитом переливающимися искрами.

– Жемчужины! – воскликнула Еремеева, даже не поздоровавшись.

– Хочешь такие, девочка? – произнесла женщина и слегка позвонила в колокольчик, зажатый в пальцах.

– Да! – жадно воскликнула Еремеева.

– Я научу, – не переставая позванивать, говорила женщина красивым голосом, – я вас всех научу получать то, чего хотите, для этого не нужно бояться своих желаний! Никаких! Вы же хорошие дети, правильно? А разве могут у хороших детей возникать плохие желания? Конечно, нет! Не бойтесь желать и владеть!

Димка подкрался сзади к Еремеевой, которая стояла к нему спиной. Жадность видела, как он тянется сорвать бусы с зачарованной жемчужным платьем Лены, но только улыбалась, смотрела той в глаза и позванивала своим колокольчиком. За её спиной, едва различимые, таяли фигуры Дракона и Лексикона.

Димка вдруг резко протянул руку, прыгнул вперёд, но не на Еремееву!

Он выхватил из руки Жадности колокольчик и крепко зажал его в кулаке! Колдовской звон прекратился! Олег вскочил с колен, а Еремеева сделала шаг назад.

– Ты!.. Ты… – зашипела, теряя всякую красоту, Жадность. – Мальчишка! Отдай обратно, не то я разорву тебя и твоих дружков!

Димка спрятал колокольчик за спину и стиснул так, что даже заболели пальцы, а Жадность, превращаясь в страшную старуху в грязном рваном платье, потянула к нему костлявые руки с тёмными когтями.

Неизвестно, что произошло бы дальше, если бы вдруг между ребятами и ведьмой не впрыгнул разгневанный Розовый Дракон. Он припал к земле, выгнул шею и ощетинил ярко-красный гребень на спине, из пасти вырывались языки пламени, а хвост мёл траву!

– Прочь, – раздался спокойный и уверенный голос Волшебника Лексикона. – Прочь, ведьма, тебя победили.

– Чародей! – проскрежетала жёлтыми клыками Жадность. – Попомнишь меня! Попомнишь… – глухо простонала она, истаивая в воздухе.

Дракон всё ещё пыхтел огнём и паром и нервно бил хвостом, Димка крепко держал в руке колокольчик.

– Ты как? – спросил его встревоженно Олег.

– Страшно… – честно признался Димка.

– Я думала, я не справлюсь, – вдруг всхлипнула Еремеева, – я почти поддалась.

– Я тоже, – сказал Олег.

– И я… – Димка осторожно разжал ладонь, на ней лежал небольшой серебряный колокольчик. – Что мне с этим делать?

– Положи его на тот камень, – попросил Лексикон, – только чтоб не зазвенел. Я не могу брать его в руки, только человек, который справился с жадностью, может без последствий к нему прикоснуться. Дракон, ты ещё не остыл?

– О нет! – запыхтел Дракон.

– Тогда твоя очередь, – произнёс Лексикон и отвёл ребят немного в сторону. – Отвернитесь, не смотрите. Пламя, которым он уничтожит эту колдовскую штуку, может ослепить. Он будет её плавить пылом своей души, а она у него очень яркая!

За спинами ребят и Лексикона раздался гул, и их обдало жаром. А далеко по степной дороге вдруг проехало несколько грузовиков и одна легковая машина.

– Куда это они поехали? – спросил Димка.

– Воду сайгакам добывать, устанавливать, пока снова Жадность не подчинила, всякие приспособления, чтоб вода поступала. – ответил подошедший сзади Розовый Дракон, из ноздрей которого всё ещё шёл лёгкий дымок. Сказал, обхватил ребят крыльями, и они очутились в Димкиной комнате.

– Всегда так! Появляются внезапно и исчезают так же… – пробурчал Димка и взял яблоко из блюда на столе.

– Немедленно помой руки! – воскликнула Еремеева. – Держал всякую колдовскую гадость…

Димка переглянулся с пожавшим плечами Олегом и пошёл в ванную.