Текст книги "Плагиат"

– Ну как она не по-ни-ма-ет? – кричал он, обращаясь к Наташке в третьем лице. – Как она не понимает, что тут нужно не кривляться, а просто проговаривать! Слышишь? Про-го-ва-ри-вать слова. Словно они, эти строчки, вот сейчас ей пришли в голову!..

– У нас несколько звонков в студию, – деловито сказала ведущая. – На связи Саратов. Здравствуйте. Представьтесь, пожалуйста.

– Галя… Галина Усанова. Здравствуйте.

– Мы слушаем вас, Галина.

– У меня вопрос к Валерию. Валерий, мне очень понравился ваш клип, ваша музыка и вообще все! Скажите… я вот тоже пою… и на гитаре… Песни на стихи разных поэтов. Но и сама тоже пишу. Может, у вас есть новые песни и… Можно с вами как-то связаться?

– Хм… – ответил Перцев и замолчал.

А что ему говорить? Его же просто завалили предложениями! Сначала он пытался отвечать, объяснять, а потом махнул на все рукой и закрыл старую страницу в фейсбуке. Ему же – извините! – еще и учиться надо.

Но тут прямой эфир, рукой не махнешь.

– Ммм… – Перцев потер нос и виновато улыбнулся. – Спасибо тебе, Галя. Если что-то новенькое появится, тогда конечно… Но сейчас пока конкретных планов у нас нет.

– А как же вас нашла ваша исполнительница? – не унималась Галина.

– Она нас не искала. Мы ее сами нашли! Сначала придумали общий «облик» клипа, такой… Потом сам собой возник образ современной девочки – в джинсах с дырками, в очках, под дождем. Никакая не супермодель! Просто…

О том, как все это появилось, Перцев может говорить часами. Но ведущей неинтересно, да и время поджимает.

– У нас еще несколько звонков. Кстати, один из Нижнего Новгорода. Алло, здравствуйте. Представьтесь, пожалуйста.

– Меня зовут Анатолий. У меня вопрос к Марине Шатагиной. Скажите, Марина, кто автор песни про осенние фонари?

??????????

Это что, очередной прикол?

Ведущая лучезарно улыбнулась и развела руками, словно приглашая зрителей вместе посмеяться над нелепым вопросом. За несколько лет работы в прямом эфире она привыкла ко всему. У них в редакции до сих пор вспоминают записку, которую прислала на встрече с детским писателем некая Оля К.: «Мне очень нравятся ваши рассказы, особенно “Евгений Онегин”». Так что удивляться нечему.

И все-таки на вопрос нужно ответить, и по возможности так, чтобы не обидеть этого дремучего Анатолия из Нижнего Новгорода.

У Марины вспотели ладони. Нет, ну конечно, ей писали всякие-разные люди, в том числе и недоброжелатели. Кого-то очень обидело, что ее сейчас вдруг стали публиковать. У кого-то не приняли на радио собственные замечательные песни. Чужой успех притягивает не только положительную энергию. На одном из форумов, на который она случайно наткнулась в интернете, устроили суд над каждой ее строчкой. Когда она переслала ссылку на форум Перцеву, тот ее просто не понял.

– Ты что, совсем? Гуглишь себя? Вот уж не ожидал. Успокойся, придурков в интернете хватает, завистников тоже.

Перцев даже не удосужился заглянуть на тот форум. А вот Марина не удержалась и узнала, что за любимую песню вступились незнакомые ей люди. Одна девушка написала, что запись на ютубе навсегда изменила ее жизнь. Врач из Ярославля рассказал историю о том, как «Осенние фонари» спасли человека, которому расхотелось жить.

А этот Анатолий из Нижнего, наверное, на самом деле не знает, кто автор песни. Услышал только что по телику, не врубился что к чему – и сразу с вопросом в прямом эфире.

Ведущая еще раз игриво улыбнулась в камеру и сделала широкий жест в сторону Марины.

– Добрый вечер, Анатолий. Спасибо за звонок. К счастью, сегодня мы можем не только назвать имя автора, но и представить его зрителям. Напоминаю: Марина Шатагина, наш гость в студии. А сейчас у нас…

– Извините, но мне хотелось бы узнать имя настоящего автора.

Голос спокойный, совсем не вредный. Так говорят учителя, уверенные в своей правоте.

Марина растерянно оглянулась на Перцева.

У закаленной ведущей по-прежнему на лице нейтральная улыбка. Слова привычно вылетают у нее изо рта. Похоже, она вообще не услышала – или не поняла? – на что намекает Анатолий.

– Спасибо, Анатолий. Еще раз представляю автора. А сейчас у нас новый звонок из Москвы. Алло! Мы вас слушаем…

– Вы не дали мне договорить, – снова тот же голос, вежливый до приторности. – У меня вопрос к Марине Шатагиной. Скажите, Марина, когда было написано стихотворение «Осенние фонари»?

«Было написано»… Обычно этот вопрос задают иначе, обычно спрашивают: «Когда вы написали…» Конечно, точной даты она не помнит. Полтора года назад, в Арзамасе. У нее еще в тот день пропал мобильник…

– Я не помню точной даты. Осенью, в октябре две тысячи шестнадцатого года.

– То есть вы утверждаете, что стихотворение написано полтора года назад? – вкрадчиво уточнил голос. – Тогда как же вы объясните тот странный факт, что на сайте журнала «Светлячок» это так называемое ваше стихотворение зарегистрировано гораздо раньше?

– Извините, Анатолий. У нас много звонков и мало времени…

– Я бы сказал, значительно раньше. То есть вы, уважаемая Марина, что-то перепутали и ошиблись годиков так на… гм… одиннадцать. Сколько вам было лет в две тысячи пятом году? Семь? Или шесть? Уважаемая Марина, я ничего лично против вас не имею. И клип у вас получился классный! Просто мне интересно, кто же настоящий автор слов моей самой любимой песни.

– Анатолий, я… Тут какое-то недоразумение… – Марина знает, что оправдываться ей не в чем, но голос почему-то дрожит. – Кто-то подшутил…

– Ну конечно, обычный интернетовский розыгрыш, – обрадовалась удобной подсказке ведущая. – А сейчас по просьбе телезрителей послушаем новые стихи Марины Шатаги…

Через неделю…

«…А оказалось, что стихотворение вовсе не ее! А ей уже все призы, и Гран-при, и кучу денег…»

(форум)

«…А откуда стало известно?

Какой-то ее фан раскопал в инете. А там дата регистрации.

Ну и чо?

Вот и то! Ей тогда лет пять было!

А может, просто лажа?

Фиг его знает».

(блог)

«…Да кто настоящий-то автор? Может, и музыку они того?

Не, музыку этот ее парень скомпостил. Говорят, он сам в шоке!

А ты откеле знаешь?»

(форум)

«…Во вторник во время прямого эфира с авторами песни “Осенние фонари” Мариной Шатагиной и Валерием Перцевым в студии раздался звонок, который нарушил планы организаторов встречи. Позвонивший Анатолий (своей фамилии он не назвал) обвинил Марину Шатагину в плагиате и представил веские доказательства, подтверждающие его слова. Наверное, этот случай не стоил бы особого внимания, если бы речь шла о ком-то менее известном. В мире вседоступной информации плагиат становится чуть ли не узаконенным (во всяком случае, привычным) явлением. Однако песня “Осенние фонари” пользуется огромной популярностью. Она вышла в полуфинал Евровидения и получила Гран-при на международном фестивале в Варшаве, ее полюбили миллионы слушателей, и сейчас многие блогеры обрадовались сенсационному разоблачению. Но кто настоящий автор слов этой песни? Под сомнение поставлено и авторство остальных стихов молодой поэтессы…»

(перепост)

«Да автор-то кто? Кто автор?!»

(блог)

– Слушай, а может, ты случайно, а? Ну знаешь, такой невольный плагиат. Где-то что-то прочитала, тебе очень понравилось, а потом ты забыла и… вроде бы как сама написала? А? У меня такое было, только не дословно.

Перцев и сам не верил в то, что говорил, но другого объяснения найти не мог.

– Нет! Абсолютно исключено! У меня в ту осень был жуткий подъем, словно несло куда-то вверх. Я тогда за месяц написала тридцать стихотворений! И то – про фонари – просто одно из них… Ему случайно повезло. Сначала Алена на Евровидении, потом наш клип на ютубе. Детский хор, радио, телевидение… Но у меня же оно не единственное! Если бы я его украла или… невольное подражание, тогда откуда же у меня другие? И так много?

– Нда… А в детстве ты его не могла написать? Сколько тебе тогда было, семь?

– В две тысячи пятом? Около восьми. А все кричат, что чуть ли не пять.

– Ну ладно, пусть будет восемь. Ты не могла его тогда написать? И забыть? Я помню, ты ж у нас всегда была «поэтесса».

– Исключено! Ты, может, помнишь, что я тогда писала: стишки для стенгазеты, едва осваивала рифмы и размеры, подражала всем, даже Пушкину! Правда, однажды осенью… В третьем… нет, во втором классе у меня был какой-то странный период. Приходили в голову неожиданные строчки, иногда совсем взрослые, не по возрасту. Мама говорила, что это мог быть «период младенческой гениальности». Ну, мама у меня психолог, ей обязательно нужно все по полочкам разложить и приклеить этикетку. А мне просто каждую ночь снились стихи, и я… Постой! Кажется, кажется… Стихи тогда мне снились, но я не могла проснуться, чтобы их записать. А утром ничего не помнила. И вот однажды… это был сентябрь… Нет, октябрь. Такой теплый, яркий, солнечный. Или это мне так казалось? А на самом деле стояла глубокая серая осень? Одним словом, мне приснилось что-то совершенно потрясающее! Во сне я хотела проснуться, записать – хотя бы на обоях! И все никак не просыпалась. И тогда мне приснилось, что я проснулась и записала!

– А утром? Нашла?

– Не помню… Про сон – помню, а вот что дальше было и был ли это сон на самом деле – не знаю. Но… Но это стихотворение мне не могло присниться, потому что его я написала в две тысячи шестнадцатом!.. Ты-то мне веришь?

Перцев озадаченно подергал себя за нос.

– Да верю, конечно.

– Полтора года назад, осенью, помнишь? Я тебе позвонила и прочитала. И ты примчался ко мне с почти готовой мелодией? Я же помню, как оно появилось – такой выплеск полного счастья! Потом я еще неделю ходила как летала. Строчки крутились в голове, одна застревала все время… И я в конце концов ее исправила.

– Та-ак. А на том сайте? На который они все ссылаются. Там как?

– Там? Не знаю. Я, если честно, не смотрела. Так расстроилась…

– Сейчас поищем.

Перцев достал мобильник, вышел в интернет и набрал в поисковике первую строчку их песни. Выскочило множество ссылок и клипов. Потом пошли форумы.

– Так… Сплошное Евровидение. Но это старье. А из нового… Ага! Вот они что пишут:

«Знаменитая песня, получившая столько наград, оказалась плагиатом! Стихотворение написано очень давно, опубликовано на сайте журнала “Светлячок” в 2005 году, когда так называемому автору было всего пять лет».

– Не пять, а восемь! – не удержалась Марина.

«Кто же настоящий автор песни?»

Перцев скорчил забавную рожу:

– Только пожалуйста! Ну без этих, без слез. И вообще – не бери в голову.

– Тебе хорошо говорить – «не бери». – Марина неловко провела рукой по щеке. – Ну и… что там дальше?

– А дальше – ссылка на сайт с регистрацией. Сейчас глянем.

…Ну да, это ее стихотворение. А та строчка – так и есть! – неисправленная.

– Вот, смотри, – Марина ткнула в экран пальцем, – у нас же в песне по-другому! И запятые. И расположение строк… Я очень люблю в последний момент крутить по-всякому строчки. А тут все начерно, как в самом первом варианте.

– Ну и что сие доказывает?

– Ничего! В том-то и дело, что ничего! Я могла списать слова с интернета и переделать на свой лад.

Перцев деловито пролистывал комментарии.

– И все-таки это странно. Кто-то подшутил? Подделал дату регистрации в интернете? Зачем?! Вот так – без фамилии, анонимно… Но они ссылаются на публикацию в старом бумажном журнале. Вот, смотри, даже фото выложено! Половина разворота, текст и картинка. Правда, мелко очень…

Марина нетерпеливо потянула мобильник к себе.

– Тут вроде есть год выпуска, в самом низу. Попробуй увеличить изображение. Видно?

– Сильного увеличения не получается… Ага, есть! «Светлячок». Номер двенадцать (то есть декабрь), две тысячи пятый год…

Они растерянно уставились друг на друга.

– А… фамилии под стихотворением и тут нет… ну, автора.

Перцев пожал плечами:

– Скорее всего, это целая подборка, несколько стихов. А фамилия – где-то в начале, на первой половине разворота.

– Можешь найти?

– Тут фото только одной страницы. Я, конечно, пошарю дома по нормальному компу. С мобильником как-то заморочно.

Перцев неожиданно расхохотался.

– Слушай, вот не знал. Ты же тогда уже была гением! Неужели не помнишь?! Такого стихотворения? Фантастика! Мистика какая-то…

– Мистика?

Эта странная мысль пришла ей в голову несколько минут назад. Такая странная, что Марина попыталась отмахнуться от нее. Все равно никто – даже она сама! – не поверит. Однако отмахнуться не получалось, и Марина упорно всматривалась в числа в конце журнальной страницы, пытаясь понять, что ее беспокоит.

Дата публикации: декабрь две тысячи пятого. Декабрь… А «Фонари» она написала в октябре. На два месяца раньше и на одиннадцать лет позже. Просто совпадение? Случайность или…

– Ты знаешь, я не хотела тебе рассказывать… Помнишь, я тебе говорила, что в тот день – ну, когда я написала «Осенние фонари», – я потеряла телефон?

– Что-то припоминаю, – вяло отреагировал Перцев. – Но какое отношение…

– Телефон нашла какая-то девочка. Я до нее дозвонилась – ну, на свой номер, – и мы с ней разговаривали. Я думала, что она прикалывается, но разговор был – сейчас я это припоминаю – какой-то очень странный. Словно она с луны свалилась! Живет в Арзамасе на Севастопольской, а сама не знает, что там детский садик за твоим бывшим домом. Она что, слепая? Там же огромные ворота!.. И связь постоянно пропадала, и вообще… Мы договорились о встрече. Мне хотелось немедленно вернуть мобильник, потому что в нем у меня все контакты. Да и денег жалко, конечно. Он же дорогущий! Мне его папа на день рождения… А главное, то стихотворение осталось в телефоне, в «Заметках», я его только что написала и боялась, что забуду. Я же пишу не за компьютером. Брожу по улицам, строчки в голову лезут…

– Ты думаешь, она вошла в «Записную книжку» и присвоила твои «Фонари»? – усмехнулся Перцев. – Тогда откуда взялся две тысячи пятый год?

– Подожди… Я сама не понимаю. Телефон так и пропал тогда. Она не пришла. Прислала две эсэмэски и замолчала. Я ее в библиотеке ждала, потом звонила по городскому и со Светкиного сотового – глухо! «Абонент временно недоступен…»

– Ну а при чем тут твое стихотворение? – хмыкнул Перцев. – Даже если она его зачем-то разыскала в «Заметках», переписала с твоего телефона и решила повесить в интернете, даже если кто-то помог ей подделать дату… Бумажный журнал-то она не могла подделать? Да и зачем?! Никто же не знал тогда, полтора года назад, что ты станешь такой знаменитостью.

– Я… Только не думай, что я сошла с ума, хорошо? Я думаю, что… ну, не знаю, наверное, я дура. Только я думаю, что она звонила из тогда! Случайно пересеклось что-то, временные связи…

– Та-ак… Кто из нас тут фантастику пишет? Ты или я? Ха! Начиталась всякого! Просто кто-то тебя здорово разыграл, вот и…

Перцев замолчал, ушел в себя, вернее – провалился (с ним это бывает). Глаза отрешенные, смотрит в никуда. Верный знак, что «будущего великого фантаста» осенила очередная блестящая идея. Теперь с ним разговаривать бесполезно. Ему бы только до ноутбука добраться.

– Эй, ты здесь? – позвала Марина. – Если даже кто-то и разыграл, я все равно не понимаю…

– Мы вот что сделаем, – вернулся на землю Перцев. – Найдем тот «Светлячок» или как там его, узнаем фамилию якобы автора, свяжемся с бывшими издателями – ну а там по обстоятельствам.

– А как ты его найдешь? Скорее всего, это журнал-однодневка. Их тогда выпускали пачками. Мне мама покупала иногда в киоске.

– То есть как это где? В интернете!

А что? Вполне логично. Интернет – это же огромная свалка! В интернете есть все – даже то, чего нет. Набери любое слово – и какая-то информация выскочит.

И выскакивала. «Волшебный светлячок», «Веселый светлячок», «Светлячок и его друзья»… Нашли и просто «Светлячок», но он не подошел. Слишком недавний, как и все остальные, в основном интернетовские журналы с яркими картинками на обложках. Перцев предложил поспрашивать в библиотеках – может, сохранился где-то в запасниках бумажный вариант.

В трех детских библиотеках Нижнего Новгорода журнала не оказалось. В каталогах областной библиотеки – тоже. «Светлячок» исчез, словно его и не было никогда. Не удалось даже выяснить, в каком городе его выпускали.

А у Марины вдруг сорвалась публикация в «Арионе»…

В ФБ она получила грубое послание от неизвестного недоброжелателя.

А еще с сайта «Стихи.ру» пришло длинное обиженное сообщение от какого-то С. А. Автор письма рассказал о том, как песня вошла в его жизнь, вдохновляла и поддерживала во время тяжелого периода. «А теперь, милая Марина, я чувствую себя обманутым. Зачем вы это сделали? Ради чего? Ради денег? Славы? Да напишите свое, и вы поймете, как это прекрасно – когда признание приходит по заслугам».

По тому, как тщательно были расставлены в письме запятые, Марина решила, что его автор – взрослый (скорее всего, пожилой) человек. И поэтому было вдвойне обидно. Несколько дней она не подходила к компьютеру, и ей стало казаться, что кто-то грубо перекрыл ее энергетические каналы. Она упорно бродила по вечерним улицам, все ждала, когда снова появится знакомое тревожно-радостное предвкушение неизвестно чего. В голове крутились случайные фразы – «осколки будущих стихов», но эти осколки не складывались в картинку и казались вымученными и искусственными.

В один из таких вечеров она остановилась под уличным фонарем, залезла в «Заметки» с новыми черновиками и неожиданно наткнулась на начало стихотворения, от которого три месяца назад отмахнулась как от неудачного, но которое оказалось странно созвучным ее сегодняшнему состоянию. Особенно название… «Тень стихотворения».

 
…Это в лужах отраженье!
Это головокруженье!
Приближение чего-то,
Непонятное пока.
Ожиданье, предвкушенье!..
 
 
Ветер сдунул наважденье…
 

Марина присела на сыроватую скамейку и почувствовала знакомый толчок – то самое «предвкушение»…

 
Ветер сдунул наважденье,
И остался просто дождик,
Просто лужи, облака…
 

Дул ветер. Фонарь отражался в луже. Вокруг фонаря сгустились сумерки. Неожиданно она вспомнила конец стихотворения. Грустный – и в то же время звенящий:

 
…Я брожу по этим лужам
В очень грустном настроенье.
И мне жаль стихотворенье,
И во мне звенит весь день
Это
    «…в лужах отраженье,
    Это головокруженье,
    Наважденье, предвкушенье,
    Ненаписанная тень».
 

А сейчас в ней ничто не звенит. И вместо строчек в голову лезут обидные слова из комментариев в фейсбуке.

Перцев сказал, что все это ерунда, что блогеры любят поднимать волну и что «покричат и забудут». Но она же знает, что ни в чем не виновата! И она докажет им всем, и Перцеву в том числе!.. Просто нужно во что бы то ни стало найти тот журнал. Точка. Его же печатали в типографии, и не в одном экземпляре. Значит, должны быть люди, которые его видели и читали.

14 марта, 2018 год

Сказано – сделано. Перцев подключил свои виртуальные контакты в соцсетях и развесил посты: обращение к бывшим сотрудникам журнала «Светлячок». Одиннадцать лет – срок большой, но не могли же все редакторы-корректоры-иллюстраторы хором помереть или улететь в Бразилию!

Расчет оказался верным. Вечером Перцев вывесил свой пост, а утром получил несколько сообщений, в том числе и письмо от художника-иллюстратора журнала «Светлячок».

Вот что удалось выяснить.

Да, такой журнал существовал, но продержался недолго, год или полтора. Печатался он в Нижнем Новгороде, в местной типографии. Тот декабрьский выпуск со стихами был, собственно, последним. В дальнейшем пришлось перейти на онлайн-версию журнала, но и она скоро прекратила свое существование.

Стихотворение, вокруг которого недавно поднялся такой ажиотаж, художнику переслали из «Светлячка» вместе с четырьмя простенькими стихами. Да, это было очень давно… Редактор хотел разместить все пять на развороте так, чтобы текст и картинка составляли одно целое. Задание оказалось сложным, так как первые четыре стихотворения были совсем детскими, а последнее – про фонари и оранжевый зонтик – ни по тону, ни по «возрасту» не вписывалось в подборку. Художник пробовал дать «дождевой фон» на всю страницу, рисовал улыбающиеся тучи и летящие разноцветные зонты… И понимал, что всё не то!

В окончательном варианте получилось что-то грустное, почти акварельное.

Словно забыв про остальные стихи из подборки, художник во весь разворот изобразил вечерний город, дома, утопающие в тумане, светящиеся окошки и девочку с растрепавшимися волосами. В руках у нее огромный оранжевый зонт. Неярко горят фонари. Кто-то смотрит из окна (окно – крупным планом) и видит эту девочку. По стеклу медленно стекают капли дождя.

Иллюстрация понравилась, и журнал вышел. Наверное, вышел. «Светлячок» уже тогда дышал на ладан, подписка провалилась, а в киосках его покупали неохотно. К сожалению, у художника не сохранилось даже эскизов к тому развороту, а имени автора подборки он, естественно, не запомнил. «…Но можно попробовать связаться с бывшим редактором, его зовут Виктор. Отчество не помню… кажется, Алексеевич. Фамилия Крохин. Вот его старый домашний телефон. Сотового, к сожалению, не знаю…»

– Ну вот, сейчас все и выясним, – сказал Перцев. – Ты сама будешь звонить или…

– Или, – смалодушничала Марина. – У тебя как-то солидней получается.

Долгие длинные гудки. Наконец кто-то снял трубку.

– Алло?

– Добрый вечер. Можно Виктора Алексеевича?

Молчание.

– Его нет.

– Э-э-э… Извините, а когда он будет? Меня зовут Валерий Перцев. Я звоню по поводу… очень давней публикации в «Светлячке». Нам сказали, что Виктор Алексеевич работал там редактором. Мы не ошиблись?

Молчание.

– Алло…

– Виктор Алексеевич умер.

Перцев отвел трубку от лица и ошарашенно посмотрел на Марину.

– А… Простите, мы не знали. Когда это случилось?

(Наверное, не нужно было спрашивать, но Валерка просто растерялся!)

– Одиннадцать лет назад, – ответил бесцветный голос.

– Извините…

Больше говорить было не о чем. Не распрашивать же при таких обстоятельствах про какую-то публикацию.

Перцев тут же набрал в поиске имя и фамилию бывшего редактора и после нескольких неудачных попыток нашел давнишнее соболезнование родным и близким в связи с трагической гибелью Виктора Алексеевича Крохина.

…Ехал на машине, рано утром. Был сильный туман, гололед… плохая видимость…

Случилось это одиннадцать лет назад, 26 марта 2007 года.