Текст книги "Волчица советника"

– Угу, – кивнул Койлин.

– А она правда такая красивая, как говорят?

– Ты уже спрашивал.

– А ты не сказал! Ну Койлин! – Хастер подсел ближе, толкнул приятеля плечом. – Интересно же! Днем она не выходит, а вечером под капюшоном ничего не рассмотреть!

– Она… красивая, да.

Трепаться о госпоже не хотелось. Во-первых, отец не одобрит, а во‑вторых…

Во-вторых, Койлин ее побаивался, втихомолку считая ведьмой. Он слышал, как госпожа читала заклинания на каком-то странном шипящем языке, видел, как летала, зависая в воздухе над жаровнями, видел, как, повинуясь движению ее тонких пальцев, лагерная крыса бросила украденную корку и начала отплясывать ригодон, поводя усами и размахивая длинным облезлым хвостом. Это было бы смешно, если бы не было так жутко.

А еще… Еще… Еще у госпожи было странное лицо. Оно текло, менялось, и из-под смазливой девичьей мордашки проступали черты зрелой женщины – брови вразлет, острые скулы, яркие карминовые губы, тонкий, с хищными ноздрями нос.

Юноша пытался намекнуть отцу, что госпожа Лаура выглядит несколько иначе, чем показывает зеркало, но граф оборвал его:

– Я знаю, кто она. А вот откуда это знаешь ты?

Дальше была встреча с Сибиллом, множество проверок, жуткая боль в висках и глазах, и вердикт мага:

– Он видящий, причем не самый слабый. Даже удивительно, – пожевал губами маг. – Думаю, кровь вашей бабки отозвалась.

– …И легла на кровь его матери, – задумчиво протянул граф.

– Может быть, – согласился Сибилл. – Мальчик может видеть охранки, защитные плетения, чары и несложные иллюзии. Ну, или намеренно упрощенные, – сощурился маг, явно на что-то намекая. – Я бы рекомендовал убрать его из княжества, хотя бы до тех пор, пока он не научится отличать свои желания от зова Леса.

– Да, госпожа Лаура красива, – повторил юноша приятелю.

– Худая? Полная? Правда, что стриженая? – не унимался Хастер. – А с этим, – красноречиво поднял ладони горстями, – как?

– Отлично, – покраснел Койлин, вспомнив маленькие камушки сосков под изумрудным шелком рубашки. – Худая, волосы чуть ниже плеч.

– В лагере говорят, она наложением рук лечит, как Светлая. Правда?

– Понятия не имею. Слышал пару раз, как отец с ее братом обсуждали работу госпожи в госпитале, больше ничего не знаю. Все, Хастер, я пошел, – вскочил Койлин, прежде чем приятель спросит еще что-нибудь.

Быстро составил тарелки с едой на поднос, накрыл блюда крышками и поверх полотенцем – чтобы не остыло, поблагодарил повара и зашагал к шатру графа, благо тот стоял недалеко.

У входа прислушался, но внутри было тихо. Прижав поднос к груди, юноша откинул полог, вошел и смущенно замер.

– Простите, госпожа, я думал, вы еще спите.

Девушка сидела в кресле графа и сосредоточенно водила пальцем по крышке черепаховой шкатулки, медленно, будто на ощупь, составляя рисунок из ясно видимых Койлину разрозненных кусочков, изображающих поющего в черемухе соловья.

Госпожа коротко взглянула на него и прижала палец к губам. Койлин понятливо кивнул.

– Я оставлю завтрак? Или позже зайти? – прошептал он.

– Оставляй, – прошелестела девушка. – Занимайся своими делами, не обращай на меня внимания.

Легко сказать, не обращай, насупился Койлин. Лицо госпожи снова растеклось, пошло рябью, явив вместо нежно-розовых губ алый рот. Юноша встряхнул головой и отвернулся – пока что взор приносил ему одну головную боль, и в прямом, и в переносном смысле.

…а еще отец сказал, что по окончании войны оставит его в Лизарии, при одном из гарнизонов.

Койлин аккуратно поставил поднос на два табурета, добавил угля в жаровни, собрал грязную одежду графа, чтобы позже отнести ее прачкам, положил на место, к другим бритвенным принадлежностям, выкатившийся из кармана брюк Йарры помазок.

– Наконец-то! – вдруг услышал он ликующий шепот госпожи – девушка закончила собирать картинку на крышке шкатулки, и та с легким шипением поднялась. – О-о… О-о… – восторженно застонала Лаура, вынимая свитки из змеиной кожи. – О боги, какая редкость… Таких даже у Сорела не было… Hasti shi orie v’en… Что за бред?

И через мгновение убитое:

– Песья кровь, оно еще и зашифровано!.. К лярвам!

Лаура заглянула за ширму, убедилась, что граф спит, вытащила из сумки несколько склянок и быстро осушила одну за другой – Койлин ойкнул про себя при виде исходящего от настоек золотистого сияния магии.

Точно, ведьма.

В военном лагере я прожила неделю. Отсыпалась, как ни удивительно, но отъедалась – дома, из-за раненых мне редко удавалось поесть вовремя, корпела над свитками ассаши, решив если не прочесть, то хотя бы в общих чертах понять, что в них. С шифром я была знакома – древний змеиный код считался классикой криптографии, но, учитывая уровень моих познаний в мертвом языке… Если уж совсем честно, понимала я его с пятого на десятое и без словаря могла лишь пафосно зачитывать отрывки, напуская на себя невозможно важный вид и представляя, что говорю не с жаровней, а с драконом. Так что единственное полезное, что я сделала, это расшифровала пару свитков – те, где, судя по цифрам, были рецепты. Дома переведу.

Надеюсь только, что это не рекомендации по приготовлению супа…

Пару раз граф вывозил меня на прогулку – на холм, с которого была видна Альери. При виде крепости у меня перехватило дыхание – ров, насыпь, бастионы и, судя по размытым границам осветительных амулетов, защитный купол. На высоких стенах непрерывно горели факелы, сновали дозорные, стояли снаряженные требушеты, а если прищуриться, можно было разглядеть котлы – наверняка с кипятком или смолой, и баллисты между зубцами.

Стало страшно. За Йарру, за себя – что станет со мной и Тимом, если Его брыгово Сиятельство погибнет?! Он же не будет просто руководить войсками, такие шрамы, как у графа, наблюдая за боем, не заработаешь!

…а наследник Орейо слишком лакомый кусок, чтобы позволить ему просто уйти.

– Ты затихла. Что-то случилось?

– Нет, ничего… – Потом решилась. – А вы… Вы тоже примете участие в штурме?

– Да. – Йарра наклонился ко мне, обдал ухо теплым дыханием. – Я поведу колонну к южным воротам, – указал он на правую сторону цитадели.

– Но вы же граф! Ваше дело командовать, а не лезть в драку!

Его Сиятельство усмехнулся и положил подбородок мне на плечо.

– Я солдат, Лира, – сказал он так, будто это все объясняло. – Мне приятно, что ты за меня волнуешься, – добавил он.

И губы – теплые, твердые…

– На нас смотрят!

– Никто нас не видит, успокойся. Темно…

Граф вернул меня домой накануне штурма.

– Орейо, Лира с тобой?

– Нет, господин, – отложил счета Тимар.

– Где она?

– В лаборатории. Ваше Сиятельство, я бы хотел…

– Потом, Орейо, – оборвал граф. – Прими документы.

Хлопок, и на столе материализовался плотный конверт.

– Я могу посмотреть, что внутри?

– Обязательно посмотри и ближайшие двое-трое суток имей при себе. Там документы на имя Тимара Гране́т, винодела, его сестры, Рэйлиры Гранет, дарственная на имение в Льесской провинции Империи Ара́ас, реквизиты банковского счета и транспортник, способный унести троих. Если я погибну во время штурма, сразу же, немедленно хватаешь Лиру и переходишь в Араас. Туда же прибудет мой сын Койлин, отправишь его к матери.

– А кто его мать? – запустил руки в волосы, взлохмачивая косу, Тимар. Он знал, что штурм Альери будет опасным, но чтоб настолько…

– В письме сказано. И еще… Если Лира беременна, ты усыновишь ребенка, или я тебя из Подвалов Темных достану, – плюнул злыми искрами амулет связи.

– Я бы сделал это и без вашего… кхм… указания, – тихо сказал Тим. – Я люблю ее.

Граф замолчал.

На той стороне что-то звякнуло, стукнуло, забулькало.

– Вопросы, Орейо?

– Кого еще взять? Вы сказали, что транспортник на троих.

– Пантеру.

12

В ночь перед штурмом мне приснился отец.

Косой шрам на смуглой шее, потертый шнурок амулета, усталые добрые глаза и мозолистые ладони – шероховатые, они царапали щеки, когда папа вытирал мне слезы, – больно уж сказка о рыцаре-эльве была грустной.

– Ну вот, расстроил тебя, – вздохнул отец. – Надо было про лису рассказывать.

– Про лису я уже знаю, – шмыгнула я носом и прижалась к его боку.

Мы сидели на высокогорном лугу, заросшем ромашками. Где-то вдалеке мычали коровы, звенели бьющие в подойники струи молока, лаяли собаки. Тепло было. Хорошо…

Шмель жужжал.

– Пап, а почему мама с нами не поехала?

– Не захотела.

– А почему? – не отставала я. – Почему она никогда с нами не ездит? Ни на праздник, ни на ярмарку, ни кататься?

– Сложно это, котенок.

Отец сорвал и прикусил тонкий стебель пастушьей сумки, лег на траву, положив голову на согнутую в локте руку. Глядя на него, я сделала то же самое.

– Пап?

– Что?

– Это потому, что ты ее украл, да? Поэтому она нас с тобой не любит?

Отец резко сел, прошипел что-то на незнакомом мне языке.

– Кто тебе сказал это, котенок?

– Никто… – смутилась я. – Я случайно слышала… От госпожи Ринон и госпожи Унц.

– Курвы старые… Не слушай их, котенок, они все врут. Мы с мамой… Иногда мы ссоримся, но мы тебя любим. Очень-очень, поняла? – щелкнул он меня по носу.

– Поняла, – улыбнулась я. – А что такое «курвы»?

– Это плохое слово, котенок. Никогда его не говори, – поморщился отец. И, кажется, даже покраснел.

– А почему ты сказал?

– Я солдат, мне можно.

– Я тоже хочу быть солдатом! – вскочила я. – Как ты!

Отец засмеялся.

– Тогда уже рыцарем! Хм… Но рыцарю нужны меч и конь… Что бы придумать… – Оглядевшись, он сорвал длинный стебель ромашки и коснулся им моего плеча. – Сим нарекаю вас, леди Лира, рыцарем войска райанов!

Я восторженно завизжала и захлопала в ладоши, а папа схватил меня под мышки и усадил себе на плечи.

– Копье наперевес! – скомандовал он, крепко держа меня за лодыжки. – В атаку-у-у! – И побежал вниз по склону, пугая коров и крестьянок с подойниками…

Картинка сменилась.

– Пап, а тебе обязательно ехать? – спросила я, глядя, как отец навьючивает лошадь.

– Да, котенок, – погладил он меня по косичкам. – Еще два контракта, и мы сделаем тебе татуировку, как у настоящей райаны.

– Не хочу татуировку, хочу, чтобы ты остался, – заныла я, вцепившись в его ногу.

– Я тоже хочу остаться, маленькая. Но ты помнишь, о чем я тебе рассказывал? Про татуировку, ферму, свой дом? Про школу для тебя…

– Помню…

– Ну вот. Не нужно плакать, Лира. – Отец поднял меня, посадил на сгиб руки. – Будешь меня ждать?

– Буду, – шмыгнула я носом, уткнувшись ему в шею.

Косой шрам, потертый шнурок амулета… Запах кожи, металла и шипра.

Морской соли и йода.

– Я обязательно вернусь, котенок. Клянусь Светлыми.

И снова луг. Но солнца нет, нет коров, нет травы по колено – только голые камни и хриплое карканье ворон. И почему-то заснеженная дорога с горящими зеленым столбами. А далеко впереди – крепость Альери.

– Папа, не уезжай! Папа! Папа!

– Не плачь, это просто сон… Плохой сон, слышишь? – Граф крепко обнимал меня, позволяя выплакаться. – Все хорошо. Я здесь, никто тебя не обидит, никому не позволю… Все хорошо, котенок…

– Нет, не хорошо, – глухо сказала я, прижавшись мокрой щекой к мужскому плечу.

– Что не так? Ну?..

– Будьте осторожны, господин…

– Ты из-за меня плачешь? Странно, а драконы еще не вернулись, – пошутил Йарра, поглаживая меня по волосам, по спине. Рука у него шершавая, мозолистая. – Меня сложно убить, Лира. Веришь?

Граф сжал мой подбородок, осушая губами слезы.

– Веришь?

Я кивнула и, зажмурившись, обняла Йарру. Сама. Крепко. Как раньше обнимала только Тима.

В объятиях графа было тепло и уютно.

А утром – отчаянно стыдно: за слезы, за то, что прижималась к нему, рисуя пальцем узоры вокруг шрамов, за то, что до рассвета рассказывала об отце, вываливая на Йарру детские воспоминания.

К счастью, Его Сиятельство даже не намекнул на произошедшее ночью – перед штурмом ему явно было не до меня. Граф хотел все проконтролировать лично, везде успеть и нетерпеливо постукивал по столу, дожидаясь, пока я переоденусь.

– Готова?

– Да, господин, – прижала я к груди драгоценные свитки ассаши.

Удар сердца – и я дома, на плацу.

Благословляющий знак я сделала уже в пустоту.

А потом пошла собирать вещи – сменную одежду, обувь, деньги, драгоценности и самые редкие свитки. Велела близнецам приготовить коней, а Сэли – оружие. Свистнула пантере и заварила сонный сбор для Тима – опоить и вывезти брата гораздо проще, чем объяснять ему, почему я не хочу отдаваться на милость князя, если с графом что-то случится.

Записка, придавленная плоским флаконом, лежала в центре кровати.

«Внутри яд. Он густой и хорошо держится на оружии. Л.О.»

Раду удивленно поднял бровь, встряхнул флакон и, отвинтив крышку, капнул на хлебную корку. Крыса, получившая нежданное угощение, умерла через два удара сердца.

…брыгова девка!

Штурм Альери начался в три часа утра, когда Сибилл проломил наконец защитный купол, укрывающий крепость.

Стягиваемые к назначенным местам солдаты матерились и отворачивались при виде сдвоенных молний, бьющих в заслон, – в мгновения, когда магия Сибилла сталкивалась с колдовством лизарийцев, защитное плетение вспыхивало сплошной белой стеной, выжигая сетчатку глаз. От грохота, сопровождавшего удары, закладывало уши, а земля, еще пару часов назад вязкая и сырая, засасывающая ногу, иссохла в пыль.

Вспышка, грохот, белое пламя высотой в полсотни локтей, обжигающий жар, раскаляющий доспехи.

Вспышка, грохот, пламя.

Вспышка, грохот… И над всем этим – Сибилл, дорвавшийся до родника, пьяный им, смакующий его, как коллекционное черное вино. Маг стоял на холме, прямо в центре выхода силы, и боль от потоков, проходящих сквозь тело, дарила эйфорию на грани экстаза. Сырая магия бурлила в крови, заставляя трепетать все его существо, трепетать и упиваться собственным могуществом. Он мог все! ВСЕ! Что такое этот заслон, что такое стены крепости, кто они такие, эти жалкие ремесленники волшбы, чтобы сопротивляться ЕМУ?!

Зрачки борга вытянулись в узкие щели, кожа покраснела, вспухла волдырями; она лопалась, оставляя кровящие струпья, сползала с мышц, слетала шелестящими змеиными чешуйками. Сырая магия осушаемого родника разрывала, изнашивала тело мага, но он все пил, пил, пил – как путник, добравшийся до колодца в пустыне, как новорожденный, припавший к материнской груди.

…как преступник, которому много лет назад заблокировали доступ к свободным потокам силы, разлитой по миру.

Сибилл уничтожил купол, проломил в двух местах городскую стену, и райаны пошли в атаку – закрываясь щитами, они наводили мосты через ров, взбирались на вал, скатывались, сраженные стрелами лизарийцев, снесенные осколками камней из требушетов, и все равно не отступали – так рыжие муравьи давят численным перевесом черных.

Раду прорвался к пролому чуть левее южных ворот в числе первых. Удар Сибилла снес бастион и верхнюю часть стены и вместе с ней защитников. Колонна, ведомая графом, быстро рассредоточивалась, вырезая на захваченном участке остатки лизарийцев, опрокидывая по ту сторону стен любезно вскипяченную ими смолу.

Справа, со стороны северных ворот, послышались крики, топот, лязг оружия – лизарийцы не собирались ждать, пока отряд Йарры укрепится.

– Щиты! – рявкнул граф, прячась за остатками катапульты.

По дереву загрохотали арбалетные болты.

– За мной!

Дыхание Раду участилось, кхопеш сам прилип к ладони, и короткий, резкий взмах серпа отбил шальную стрелу.

Лязгнули мечи, вырываемые из ножен, группа лизарийцев ощетинилась остриями, сомкнула плечи. Вперед выступила женщина – полная, круглая, с раскрасневшимся лицом, она свела вместе ладони, будто сминая снежный ком, и швырнула искрящий молниями шар в графа.

Йарра увернулся, почувствовав, как нагрелась на боку кольчуга, отразившая часть заклинания. Выхватил нож и в развороте метнул его в ведьму. Магиана отшатнулась, лезвие, вместо того чтобы войти в горло, царапнуло ей подбородок. Но этого хватило – яд, приготовленный Лирой, действительно был убойным.

Йарра ускорил шаг, побежал – прямо на лизарийцев. В него стреляли, швырнули каким-то амулетом, разнесшим зубец стены позади, когда граф пригнулся. Попытались окружить – и отхлынули, оставив обезглавленные трупы.

Он даже не дрался с ними – он их просто убивал.

Брызги крови на губах имели вкус и запах штормящего океана. Zira Soy, как называют его на Острове Сладкой Росы, Безумный Старец, чья ярко-алая борода из цветущих водорослей, как невод, собирает утопленников.

…и душит еще живых, вливая им в горло их собственную кровь.

Участок стены вдоль южных ворот был зачищен быстро, и Йарра, оставив три четверти отряда, повел солдат на помощь виконту Файлену, осаждавшему бастион. В том месте глубина рва и высота вала были столь велики, что лестницы пришлось связывать по две – и все это под шквальным огнем неприятельских лучников.

Малую группу, движущуюся на них с юга, лизарийцы не приняли всерьез. Огрызнулись стрелами, заставив нападающих спрятаться за щитами, и послали новый залп вниз, выкашивая людей Файлена.

Обрубив впившиеся в щит стрелы, граф метнулся вперед, к стене башни, рывком вскочил на зубец стены и, опасно балансируя на шатающихся камнях кладки, забросил в бойницу взрывающийся амулет. В бастионе громыхнуло. Не давая лизарийцам опомниться, Йарра прыгнул в пролом. Полоснул кончиком кхопеша по горлу воющего от ожогов врага, вспорол бок его приятелю, недостаточно быстро сменившему арбалет на меч.

На него напали двое – судя по укрепленным кольчугам, кто-то из лордов. Оба удара – и сверху, и снизу – Йарра парировал и, не мудрствуя, пнул ближайшего лизарийца в пах. Тот, что нападал сверху, отскочил, закрывая напарника, атаковал, целясь в плечо, клинки соприкоснулись… и меч лизарийца скользнул вниз по вывернутому лезвию кхопеша, а серп в левой руке графа рассек ему бедро.

Коротким, выверенным движением стряхнув кровь с оружия, Йарра развернулся в поисках нового противника и скривился при виде своих людей, добивавших защитников бастиона. Бой для графа закончился, не успев начаться, а по наконец-то установленным лестницам взбирались солдаты Файлена, одержимые желанием мстить.

Бледный рассвет, зачерненный дымом и копотью, не помешал графу рассмотреть, что вал взят, неприятель вытеснен из крепостных верхов и отходит во внутреннюю часть города.

– Наступаем, граф? – с какой-то бесшабашной веселостью спросил виконт. Его лицо было перевязано грязным платком, кольчуга на плече рассечена, а вместо дорогого фамильного меча он сжимал простой и очень надежный клинок. – Переломился, зараза! – пожаловался Файлен. – Если не убьют здесь, то дед точно удавит…

Райанские колонны с разных сторон двинулись к центру города.

Оставив протестовавшего, но быстро заткнувшегося Файлена защищать стену, граф повел свой отряд к центральной площади, вынуждая встречных лизарийцев прятаться по подвалам либо умирать на улицах с оружием в руках.

Одиночки-смертники, группы стрелков, засевшие на крышах зданий, двадцатки и полусотни на баррикадах, маги… Раду упивался боем. Защищенный укрепленной Сибиллом кольчугой, с кхопешами, по длине не уступающими бастардам, он ввязывался в короткие поединки, как таран, проламывал строй стоящих щитом к щиту врагов, создавая бреши в их обороне, а когда, взвившись в невозможном, нечеловечески-высоком прыжке, опустился на вал баррикады, лизарийцы побежали, спасаясь от воплощенного Кориса.

Отряд Йарры отстал на пару сотен локтей; солдаты не вмешивались – они отлично знали, кто их господин и на что он способен. И благоразумно уходили с дороги берсерка.

Впрочем, кто такие Искусники, знали не только райаны, и Раду, спустившись по ту сторону завала, перегородившего улицу, оказался в ловушке.

Его ждали, он понял это сразу – по напряжению рук арбалетчиков, высыпавших из подворотен, по удовлетворению на лицах восьмерых магов.

Раду зло усмехнулся, кроша кхопешами выпущенные в него болты, и снова скрестил серпы в положении для защиты.

– Не стесняйтесь, господа. У вас есть шесть… Нет, уже пять минут до того, как здесь будут мои люди.

– Этого хватит! – прошипел маг, спуская с ладони струю огня.

Йарра кувырком ушел в сторону, заплясал, сбивая ледяные биты и уворачиваясь от плазменных шаров. Амулет ментальной защиты нагрелся, реагируя на волшбу, пошел тонкой сетью трещин, но выдержал, зеркально отразил атаку, и одна из фигур в балахонах кулем осела на землю. Тишина оглушила, а потом взорвалась женским визгом:

– Райанский пес!

Взметнувшийся песчаный вихрь дезориентировал, ослепил, и в спину один за другим врезались четыре арбалетных болта. Звякнув, отлетели, но силы ударов хватило, чтобы швырнуть его на колени. Кварцевая пыль смерча душила, резала глаза, опаляла жаром, и граф – с угрюмой радостью, с предвкушением – провалился в транс,

…спустил Zira Soy. Безумный Старец благосклонно поделился силой,

резкий порыв штормового ветра снес вихрь, превратив песок в вязкую грязь с запахом болотной тины.

Алая борода Zira Soy оплела его плотным коконом ярости, требуя крови, жертв, толкая к безумствам —

граф открылся, подбираясь ближе к магу, лишь в последний момент принял на кхопеш зеленую молнию заклинания.

Магия, вплетенная в серп, отразила большую часть заклятия, но крох, прошедших по клинку, хватило, чтобы рука онемела. Резкая боль прошила до самого плеча, царапнула сердце, осела где-то в солнечном сплетении и…

– Где Син?! Говори, щенок!

Удар, еще один. Кажется, хрустнул зуб.

– Где Син?!

Он подогнул колени, защищая живот, закрыл голову руками.

– Где Син?!

Кто-то хватает его за волосы, оттягивает голову назад. Глаза заплыли, и он не может разглядеть мучителя – только луна усмехается сквозь слуховое окно за спиной тирошийца.

– Я ведь не стану убивать тебя, парень… Ты будешь жить. Долго. И тебе будет очень больно. Где Син?

Он молчит – самонадеянный четырнадцатилетний мальчишка, ослушавшийся Учителя. И быстро теряет сознание от боли, прострелившей до самого сердца, когда ноготь зажатого в тисках большого пальца с хрустом выходит из лунки.

Раду исчез, став

бездушным орудием Zira Soy.

И снова клубящаяся тьма бури вокруг, свист ветра в снастях, хлопанье сорванного паруса и яркая вспышка молнии, озаряющая алую бороду Безумного Старца… Она близко, она, как спрут, оплетает корабль, стальным неводом впивается в тело, проникает в самое существо…

Кхопеш – парировать удар. Длинный нож – рассечь горло.

Кто сказал, что кровь соленая?

Вы просто ее не пробовали…

Магический шпион был прикреплен к капитану сотни мечников, входящему в доверенный круг графа Йарры. Насекомое пряталось среди металлических шипов на предплечье доспехов – отличный обзор, отличная защита.

Отображавшееся в платиновом зеркале действо заставило княгиню побледнеть, а князя Луара, правителя райанов и сюзерена графа, вцепиться в спинку кресла, в котором сидела женщина.

Йарры не было, вместо него по круглой площадке между домами металась серо-алая тень, и там, где она мелькала, люди умирали – быстро и страшно. Маги не могли им помочь – граф уходил от заклинаний, размазываясь в движении, прикрываясь лизарийцами. Ледяные биты, камни, молнии разили своих, и, оставшиеся без двух третей войска, колдуны бежали – исчезли в телепортах, бросив солдат.

Впрочем, солдаты не успели осознать, что остались одни.

Тень сделала по площади последний круг и остановилась.

– Не подходить! Не подходить! – заорал командир полутысячи, сдерживая взорвавших баррикаду райанов. – Господин!.. Ваше Сиятельство!..

Йарра стоял, прикрываясь трупом лизарийца. Кхопеш уже за спиной, но длинный нож все еще зажат в кулаке.

– Господин! Это я, Свейр!.. – Мужчина поддернул рукав кольчуги, обнажая татуировку Младшего Лорда.

В горящих серебром глазах графа мелькнуло узнавание.

– Я в порядке. – Йарра оттолкнул труп, оглядевшись, подобрал парный серп – вытащил его из-под сухощавого старика-мага. Откромсал от балахона колдуна кусок ткани и прижал его к лицу, останавливая кровь, – от дикого напряжения тела лопнули сосуды в носу, в глазах. – Построить колонну. Впереди лизарийцы.

– …Значит, действительно Искусник, – пробормотал князь. Ему доносили о талантах вассала, но одно дело доклад и другое – самому увидеть, как граф вырезал полсотни человек и трех магов.

– Он похож на бешеного пса, сорвавшегося с цепи, мой господин, – тихо сказала княгиня Анна, наблюдая, как Йарра скрывается среди солдат. – Вам не стоило приближать его к себе.

– Мне нужен этот пес, чтобы выгрызать победу, – жестко ответил Луар. – Рау и Меот уже сейчас намекают, что западные и южные провинции Лизарии когда-то принадлежали им и неплохо бы восстановить историческую справедливость. Степняки поднимают голову – Айвор вчетверо уменьшил приграничные гарнизоны, а восточные побережья королевства грабят верзейские пираты. – Князь щелкнул пальцем по матке ос-шпионов, и та послушно сменила изображение. – Полюбуйтесь, Анна! Войска во Вратах Меота… Войска у предгорий со стороны Рау… А это – Канн и Фроя, – ткнул он в исходящие дымом и чадом останки городов. – Их разграбили и сожгли верзейцы двое суток назад.

Князь наполнил два кубка – себе и жене. Отхлебнул, смакуя терпкую сладость черного вина. Его левая рука, рассыпая брызги татуировки, сжималась и разжималась, будто Луар комкал только ему видимый лист бумаги. Глаз дергался. Голос пока был ровным, но Анна, предчувствуя вспышку гнева, замолкла, почтительно кивая мужу.

– Йарра заткнет меотцев и рау, наведет порядок на побережье, поставит степняков на колени… А там посмотрим. Уверен, если хорошо поискать, мы найдем его слабое место – и наш Райанский Волк станет ручным. А если нет – устроим ему пышные похороны. … Вы устроите, дорогая. Я же знаю, что граф вам поперек горла с тех пор, как заболела Марианна. … В конце концов, он обычный человек и тоже смертен, – усмехнулся Луар, глядя, как оруженосец принял на щит стрелу, предназначенную Йарре, – колонна подошла к последнему укреплению защитников Альери.