Текст книги "Везет как рыжей"

Люся задумчиво подергала вытравленный локон.

– Нет, Сева, ты все-таки идиот! – постановила она. – Котенок-то должен быть чистопородный, персидский, шиншилла серебристая! А ты ему Марго подсовываешь!

Супруги внимательно посмотрели друг на друга.

– Так в чем дело? Доставай свои талмуды, – отчего-то шепотом сказал Сева. – Поройся в записях и найди нам подходящую персиянку!

И он фальшиво, но с энтузиазмом запел:

– И за бо-орт ее бросает в набежавшую волну!

Ирка приоткрыла дверь, взглянула на Томку, ахнула и попыталась спихнуть пса с крыльца:

– Томка! Ты грязный как собака!

– А кто же он, по-твоему? Бегемот? – ворчливо спросила я, материализуясь у крыльца следом за Томкой, который все же побежал за мной.

Ирка посмотрела на меня и поперхнулась:

– Ленка! Ты грязная, как… как…

– Как Томка, – оборвала ее я. – Ну, вот что, дорогая, о чистоте и гигиене мы поговорим после! А сейчас признавайся, у тебя сохранились мои старые ключи от дома?

– Никаких ключей я тебе не дам, и не надейся, – сурово насупилась Ирка. – Ишь, ключи ей! Да тебя в таком виде не то что в дом, даже в собачью конуру впускать нельзя!

– Гав! – вызывающе сказал Томка.

– Тебя тоже, – окоротила его Ирка.

– Уф-ф! – Я устало присела на ступеньку. – Честное слово, только твоих нравоучений мне нынче не хватало! Ну и денек выдался! Скукота, можно сказать! Ну что такого? С утра меня давили автомобилем, потом усыпляли хлороформом, похищали, держали взаперти в кладовке, десантировали с пятого этажа, дважды обокрали…

– А это еще когда? – встряла несносная Ирка.

– Как когда? Кота украли – раз, мужа похитили – два! Везет ну прямо как рыжей!

– С чего ты взяла, что его похитили? – Ирка присела рядом. – Может, он зашел к кому-нибудь в гости и там задержался? Или заблудился?

– Ага, заблудился – в трех соснах! – язвительно хмыкнула я. – Говорю тебе, его похитили, и знаешь кто?

– Кто?

– Бывшенький! – Я с размаху ударила ладонью по ступеньке, в воздух взвился клуб пыли, Томка чихнул.

– Будь здоров, – машинально откликнулась Ирка и надолго затихла.

– Ну, чего молчишь? – не выдержала я.

– Ни фига себе! – покрутив головой, потрясенно сказала подруга. – Твой бывшенький похитил Коляна! Зачем, почему? Ему что, больше некого было похитить? Слушай, а может, он ориентацию поменял?

– Лучше спроси, как он вообще с Коляном справился, такой задохлик? – в свою очередь удивилась я.

– Слушай… – Ирка испуганно ахнула и понизила голос. – А может, Колян тоже поменял ориентацию?

– Исключено, – уверенно ответила я, – еще утром был убежденным гетеросексуалом!

– А ты проверяла?

– Дважды!

– Уважаю, – завистливо сказала Ирка и тихонько вздохнула.

Мы замолчали и как раз вовремя: где-то в глубине дома настойчиво зазвонил телефон.

– Ты подойдешь? – я покосилась на Ирку.

– Это тебя, – не трогаясь с места, отозвалась она. Глаза у нее были мечтательно прищурены.

– Откуда ты знаешь, что меня? – удивилась я.

– Это же твой сотовый, балда!

– Точно! – Я вскочила, прыгнула к двери и застыла на одной ноге. – Минуточку! Мой сотовый разрядился еще при первом похищении!

– Ну да, а я поставила его на зарядку, – кивнула подруга.

– Ага. – Я дернулась и снова замерла: звонок прекратился.

– Да ладно, кому нужно, тот перезвонит, – философски заметила Ирка. – Не дергайся.

– Не буду, – согласилась я.

Тут телефон снова зазвонил, мы обе подскочили, но Ирка в последний момент выразительно посмотрела на мои серые колени, оттолкнула меня от двери и побежала за аппаратом сама.

– Разве мы такие уж грязные? – обиженно спросила я Томку. Пес покрутил головой, зевнул и улегся под крыльцом.

– На, держи! – вернулась запыхавшаяся Ирка, сунула мне в руку телефонную трубку.

– Да? – произнесла я. – Слушаю…

– Ваш муж похищен, – зловещим шепотом сообщил мужской голос. – Сидите и слушайте! Если хотите получить его целым и невредимым, выполните наши условия.

– А какие условия?

– Для начала проверьте свою электронную почту. Там все инструкции. Выполните их неукоснительно.

– Ну? Что там? – Ирка взволнованно приплясывала рядом.

– Так и есть. – Я отдала ей трубку и начала раздеваться. – Это был бывшенький, чего-то от меня хочет в обмен на Коляна. Шепотом говорил, думал, я его не узнаю. Как же!

– Минуточку, ты зачем джинсы снимаешь? – с подозрением спросила Ирка. – Тоже решила сменить ориентацию?

– Ага, с горя, – поддакнула я, складывая вещи аккуратной стопочкой. – Ну, чего ты встала как вкопанная? Я уже все грязное с себя сняла, теперь-то ты впустишь меня в дом или нет?

– А зачем тебе в дом? – Ирка не сдавала позиций.

– Ящики твои потрошить, вот зачем! У тебя где-то должны были остаться мои ключи от особняка!

– Это же незаконно, воровать котов! – веско заметил Вован, едва успевший расстаться с участковым, делая совершенно непроницаемое лицо. – А я с милицией дела иметь не хочу!

Впрочем, он лукавил. Вован уже знал, что на предложение квартиранта оказать тому некую оригинальную услугу согласится, потому как отказаться от легких денег никак не мог, просто считал правильным немного поломаться. А заодно и поторговаться, конечно.

– Я вам хорошо заплачу, – напомнил Быков, нервно похрустывая заплесневелым сухариком: ничего другого в кухне отыскать не удалось. Сырые сосиски с кетчупом Вован съел сам, дожидаясь, пока закончится разбирательство в отделении милиции.

– Половину вперед, – заявил Вован, хитро улыбаясь. – И деньги останутся у меня независимо от результата операции.

– Идет, – устало согласился Петруша.

Вован немедленно протянул ладонь. Быков недовольно крякнул, достал из кармана бумажник и одну за другой положил в протянутую руку четыре сотенные бумажки.

– Остальные деньги – в обмен на кота, – напомнил он.

Вован моментально спрятал хрустящие купюры в карман и сразу же заметно повеселел.

– А теперь к делу, – сменив тон, с нажимом произнес Петруша. – Вы в кошках разбираетесь?

– А чего в них разбираться? – искренне удивился Вован. – Кошка – она и есть кошка: зверь на четырех ногах, с хвостом и усами!

– Сами с усами! – угрюмо буркнул Петруша, который сам недавно «подковался» в кошачьем вопросе. – Кошки, между прочим, разные бывают: сибирские, ангорские, сиамские, персидские, шотландские вислоухие… Бывают даже лысые и бесхвостые!

– Долго, что ли, уши ей надрать, побрить и хвост отрубить? – пожал плечами Вован.

Петр Петрович возбужденно хрустнул сухарем.

– Не надо ничего рубить! Этот кот нужен мне целым и невредимым! Но только этот, за любого другого я и гроша бы ломаного не дал. Так что не вздумайте меня обмануть!

Вован заметно погрустнел: мысль подсунуть нанимателю первого попавшегося уличного Ваську его и впрямь посещала.

– А что делать, если в этом доме не один кот? – почесав в затылке, резонно спросил он. – Знаете, бывают такие странные люди, которые заводят полный дом зверья. Котов, собак, хомяков всяких. Даже удавов! Так я спрашиваю вас, если там будет несколько котов, мне любого брать или всех сразу? Я, конечно, могу вынести и весь зверинец, но тогда платите за каждую голову отдельно. Хотя как оптовому заказчику можно сделать скидку…

Петруша Быков досадливо поморщился и снова полез в бумажник. Вован, вытянув шею, с надеждой отследил процесс и разочарованно вздохнул: увидел, что на сей раз Быков достает из портмоне не деньги, а цветной ламинированный календарик.

– Вот, это он, – календарик перешел из рук в руки.

Вован внимательно посмотрел на фото пушистого белого кота в зарослях голубых и лиловых цветов, кивнул, потом перевернул календарик картинкой вниз и в свою очередь, сменив тон, деловито сказал:

– А теперь давайте уточним сроки…

Мы с Иркой и Томкой подошли к калитке дома бывшенького, гремя тяжелой связкой из дюжины ключей, обнаруженных в Иркиных закромах. На самом деле ключей у нее оказалось гораздо больше, но основную часть она сумела опознать как собственные. Как выглядели ключи от дома бывшенького, я за три года забыла, поэтому пришлось тащить с собой все неликвиды в надежде, что среди них обнаружатся искомые.

– Калитку открывать не будем, – решила я. – Это лишние усилия и потеря времени. Там, за углом, под забором есть превосходный лаз, открытый, как демократические выборы.

– Ты как хочешь, – не согласилась Ирка, – а я в него не полезу. Ты думаешь, я червяк?

– Я не думаю, что ты червяк. Я думаю, ты граф Монте-Кристо, – льстиво сказала я. – Где твой авантюризм? Посмотри, какой превосходный подкоп! Право, грех не залезть!

– Не буду спорить, подкоп роскошный, – согласилась подруга, – но я в нем застряну.

– Может, и нет, – не согласилась я.

В лице и – главное – в теле Ирки я имела могучую поддержку, терять которую не хотелось.

– Точно застряну, – уперлась она.

Я внимательно посмотрела на нее.

– А-ну, сними свою куртку… Теперь свитер сними… И майку тоже…

– Пожалуйста! Весь вечер – бесплатный стриптиз! – съязвила подруга, послушно разоблачаясь.

– Ладно, ты права, – неохотно сдалась я. – Действительно не пролезешь. Застрянешь, вытаскивай тебя потом… Ладно, оставайся снаружи, сиди тут в засаде, будешь моим стратегическим резервом. Давай мне ключи, мы с Томкой сами пойдем.

– Я буду караулить, – сказала неунывающая Ирка. – Никто не подкрадется к вам незамеченным! Но пасаран!

Я уже привычно нырнула в подкоп, проковыляла по неухоженному кочковатому газону, в темноте рискуя свалиться и сломать себе шею. Ощупью взобралась на высокое заднее крыльцо дома и, посветив себе крошечным фонариком, очень удачно пристроенным на связку в качестве брелка, потыкала в железную дверь самым большим ключом. О чудо! Он легко повернулся в замке, дверь со скрипом отворилась, я крадучись вошла в дом и прислушалась. Если не считать раздающегося в отдалении стука бильярдных шаров, всюду тихо, темно, а час-то еще не поздний…

– По-моему, никого нет дома, – шепотом сообщила я Томке, одновременно прикрывая дверь перед его носом: бывшенький, конечно, подложил мне свинью, но отомстить ему, запустив в дом мое торнадо в образе собачьем, – это уж чересчур! Томас, дай ему волю, разнесет этот семейный очаг по камушку!

Дверь закрылась, сразу стало еще темнее, но фонарик кое-как выручал, а расположение комнат я знала наизусть.

Я прошла через кухню в холл, спустилась по лестнице на один этаж вниз и в растерянности остановилась: вот это фокус! Три года не прошли бесследно: бывшенький наконец-то поставил дверь в бильярдную! Такого ключа у меня точно нет!

Я автоматически подергала псевдобронзовую дверную ручку: так и есть, заперто.

– Кыся, ты там? – возвысив голос, позвала я.

– Кыся, я тут! – с готовностью отозвался Колян. – Ты не откроешь эту дверь? Я по тебе соскучился и есть хочу!

Я нагнулась, рассматривая дверной замок, и просветлела: ерунда, не замок даже, так, несерьезная английская защелка, которую можно без труда высадить плечом.

– Еще немного – и это войдет у меня в привычку, – вполголоса заметила я сама себе, машинально потирая плечо, уже пострадавшее в столкновении с дверью кладовки.

«Впрочем, что это все я да я? Пожалуй, хватит с меня одной выбитой двери на сегодня, не буду жадничать!»

– Колюша, солнышко мое! – нежно позвала я. – Подойди поближе, послушай, что я тебе скажу! Тут в двери замочек слабенький, может, ты нажмешь со своей стороны? Ты сильный, у тебя получится.

– Отойди подальше, – с готовностью откликнулся польщенный муж.

Ба-бах! В следующее мгновение дверь с грохотом рухнула на пол и проехала вперед, неся на себе распростертого Коляна. Просто серфинг какой-то! В последний момент я успела отпрыгнуть подальше в глубь коридора, чувствительно впечатавшись спиной в дверь подземного гаража. В воздухе белой вуалью повисла известковая пыль.

– Давно к моим ногам никто так не бросался, – оглушительно чихнув, заметила я.

– Кыся! – радостно завопил Колян, раскрывая мне объятия.

Я отважно прорвалась сквозь густую пылевую завесу и с разбегу кинулась ему на шею.

– Как хорошо, что ты пришла! – оживленно сказал любящий муж, увлекая меня назад, в места своего заточения. – У тебя есть минутка? Хочу показать тебе, какому красивому удару я научился!

– Я тебе сейчас покажу удары, – зашипела я, враз размыкая объятия. – Вот придем домой, я тебе такие удары покажу! Красивые! Болезненные! Да я из тебя отбивную сделаю!

– Вот, кстати, а что у нас на ужин? – встрепенулся Колян.

– Это ты у Ирки спросишь, – проворчала я, подталкивая его в могучую спину в направлении лестницы. – Сегодня мы все ужинаем у нее.

– Все? – заинтересовался Колян.

– Не останавливайся, пожалуйста, мы спешим. – Я подпихнула его коленом. – Да, все: ты, я и Тоха.

– А в честь чего общий сбор? – Колян послушно топал к выходу.

– В честь нашей встречи, мадам! – Я вывела мужа на крыльцо, прикрыла дверь и аккуратно закрыла ее на замок: не приведи бог, после нас вломится какой-нибудь грабитель.

– Господи! – Колян ахнул, принимая на грудь прянувшего из темноты Томку. – Аленка, уж не Том ли это? Точно, он! Откуда он здесь? Хорошая собака, хорошая, слезь с меня, зараза!

– Заразы, цыц! Всем сидеть, тьфу, стоять, или нет, лучше сразу бежать! Прямо по газону в дырку, – я вкратце сообщила Коляну маршрут, – Томка тебе покажет дорогу.

– По газону в дырку? – живо заинтересовался Колян. – Мы что, будем играть в гольф?

Вот ведь любитель спортивных игр!

– Нет, в казаки-разбойники! – рявкнула я, теряя терпение.

Ведомые Томкой, один за другим мы проползли под забором, Ирка встречала нас на выходе, вслух считая по головам:

– Один, два, три!

– Морская фигура, замри! – весело откликнулся Колян.

Они дружно захохотали густыми голосами, приветственно хлопая друг друга по широким спинам.

– Весельчаки, – мрачно сказала я, тщетно пытаясь отряхнуть грязь с колен. Кубанский чернозем привнес авангардные мотивы в традиционную окраску моих джинсов. – Затейники! Игрища они тут учиняют! Хохочут! Смешно им, видите ли! Радостно! А некоторые из нас, между прочим, уже с ног валятся! Некоторые устали как собаки!

Тут я покосилась на Томку, который возбужденно скакал рядом, совершенно не утомленный. Ну да, с чего ему было уставать, у него же ежедневный норматив – восемь километров…

Враз посерьезнев, заботливый Колян мгновенно подхватил меня на руки и бегом понес к Иркиному дому.

– Куда помчались? – крикнула вслед нам отставшая подруга. – Все равно в дом не попадете, у вас ключей нет!

– Ошибаешься! Ключей у нас – как грязи! – напомнила я, выразительно потрясая связкой.

– Да и грязи у вас немало, – озабоченно вспомнила Ирка и прибавила ходу, чтобы успеть устроить на входе в дом санитарный пост.

– Вот! – торжествующе сказала Люся Панчукова, опуская на середину кухонного стола большую плетеную корзину. Стол слегка покачнулся, на пол скатилось большое красное яблоко.

– Это что? – проводив взглядом яблоко, которое он собирался скушать, опасливо спросил Сева.

С места он не тронулся. Люся была страстной кошатницей, но периодически возгоралась любовью и к более экзотическим тварям. Сева еще не забыл, как однажды она без предупреждения поселила в нижнем отделении мебельной стенки маленького удавчика. Молодую растущую анаконду удалось депортировать только после того, как она несанкционированно позавтракала семейством пушистых хомячков. Самому Севе вполне хватало экзотики в виде лысой кошки Маргариты Сильфиды.

– Это Зизи, – с гордостью объявила Люся.

– А этот Зизи – он кто? – поджимая на всякий случай ноги, напрямик спросил подозрительный Сева.

– Она. Это девочка.

– Девочка чего? В смысле, чья? – упорствовал Пончик.

– Теперь наша. – Люся склонилась над корзиной, мясистой спиной закрыв ее от глаз мужа, и заворковала: – Ах ты, маленькая моя, хорошенькая, девочка, Зизичка, зайка…

– Заяц – это еще куда ни шло, – рассудительно заметил Сева, позволяя себе расслабиться. Он поднял с пола яблоко, вытер его о скатерть и с хрустом надкусил. – Заяц – он хотя бы съедобный. Опять же, из него шапку можно сделать, если тебе норковая надоела. Хотя зачем нам живой заяц – не понимаю. Люська! Слышь, ты что, в самом деле крольчиху в дом приволокла?!

– Сам ты кролик, – беззлобно отозвалась Люся, двумя руками вытаскивая из корзины большой ком белого меха. Ком вяло пискнул и обнаружил розовую пасть и огромные зеленые глаза. – Зизичка – кошечка, шиншиллка чистопородная, персиянка, невестушка…

– Невеста? – повторил сообразительный Сева, светлея лицом. – И что, хорошая партия?

– Самая лучшая, – заверила Люся.

Разом подобрев, Пончик положил яблочный огрызок, вытер руки, встал и взял в ладони помятую кошачью морду. Он потискал пушистые щеки и даже поцеловал безразличное животное в розовую пуговку носа.

Остаток дня Сева радостно насвистывал марш Мендельсона.

– Это ты? Привет. Зачем пришел? – капитан Филимонов неохотно впустил Ваню в свою однокомнатную квартиру.

– Дело есть. А что, Лизка не у тебя? – Ваня бесцеремонно заглянул в кухню, потом в ванную.

Филимонов вздохнул, сдерживая готовые сорваться с губ ругательства.

Бурный роман со знойной красоткой Лизой Сиротенко, помимо массы приятных эмоций и физических ощущений, привнес в жизнь капитана и множество огорчений. Одним из них была необходимость скрывать близкие отношения с Лизой от ее мамы, сделавшейся с годами яростной ревнительницей морали и нравственности. Филимонов справедливо полагал, что Маруся Сиротенко, если ей станет известно о роли капитана в личной жизни Лизы, силой, шантажом и угрозами принудит потерявшего бдительность кавалера жениться на дочурке безоговорочно и безотлагательно. В принципе, капитан ничего не имел против брачных уз и Лизавета ему очень нравилась, но спешить не хотелось. Большую часть дня, а иногда и ночи, капитан Филимонов вынужден был отдавать службе, поэтому остатками времени ему хотелось распоряжаться самолично, а не по указке жены и тещи. Не хватало еще по воскресеньям пахать на Марусином садово-огородном участке!

– Похоже, Серега, я его вычислил, – торжественно объявил Ваня, опускаясь на скрипучий диван.

– Кого ты вычислил? – вяло поинтересовался капитан, вынужденный периодически выслушивать бредни малолетнего придурка и даже посильно помогать ему. Ваня, полагающий, что для защиты государственных интересов все средства хороши, время от времени угрожал предать огласке отношения Лизы и Филимонова.

– Как кого? – Ваня обиделся. – Шпиона!

Не сдержавшись, капитан издал долгий протяжный стон. Ловля разноплеменных шпионов до одури наскучила ему на боевом посту: Филимонов служил в большом сером здании на улице Войны и Мира, где, как знал каждый горожанин, помещалась грозная Контора. Вопреки Ваниным романтическим представлениям, контрразведка всегда была занятием не столько увлекательным, сколько рутинным. Во всяком случае, мчаться под свист пуль и громовые раскаты с пистолетом наголо и служебной овчаркой на поводке по неостывшему следу вражеского агента капитану не доводилось ни разу!

– Ну, рассказывай, – уныло согласился Филимонов, присаживаясь на диван рядом с Ваней.

– Только учти, в газетах и на телевидении я сам буду выступать, – предупредил тот. – Вся слава должна достаться мне. Ну а тебя пусть в звании повысят или там орден дадут…

– Так скажу: зачем мне орден, я согласен на медаль, – так же уныло отозвался Филимонов, к месту процитировав запомнившиеся строки из поэмы о Василии Теркине.

Он посмотрел на часы: до прихода Лизы оставалось сорок минут.

– Ты рассказывай, рассказывай.

– Значит, я начну с самого начала, – воодушевленно сказал Ваня, поудобнее устраиваясь на диване.

Звездный час близился, он чувствовал это со всей определенностью.

– Кыся! Зачем ты даешь коту тушенку? Тушенка котам смертельно вредна! – заглянув в кошачью миску, укоризненно сказал мне муж.

Кот вскочил на табуретку, заглянул в тарелку Коляна и, очевидно, решив, что мужьям смертельно вредны сосиски, когтистой лапой смахнул колбасное изделие на пол.

– Тушенка – это холестерин и канцерогены, – не заметив разбоя, фальшиво-заботливо продолжал вещать Колян. – Ты же не хочешь, чтобы наш котик заработал атеросклероз? Дай ему лучше обезжиренного молочка!

Из-под стола донеслось торопливое чавканье: Тоха, давясь, зарабатывал атеросклероз.

Зазвонил телефон. Я мельком глянула во двор: темно, ничего не видно, где там Ирка с биноклем? Если это ей звонят, скажу, что ее нет дома. Хотя нет, это же мой сотовый!

– Так что с тушенкой? – напомнил Колян.

Я молча открыла холодильник, достала банку с остатками тушенки и с грохотом поставила ее на стол. Над банкой моментально нависли две одинаково озабоченные морды: мужняя и кошачья.

– Брысь, – беззлобно сказал Колян, присаживаясь на край табуретки и задом тесня упирающегося кота.

Передними лапами Тоха цеплялся за сиденье табурета, а задние сползали все ниже, пока не очутились на полу. Со стороны казалось, что кот нежно обнимает табуретку, на которой сидит его хозяин, – скульптурная группа наподобие памятника дедушке Крылову.

Телефон все звонил.

Уже закипая, я подняла с пола обгрызенную сосиску, перенесла ее в Тохину миску. Потом подняла с пола кота (девять кило живого веса) и перенесла к миске его.

– В-ва? – с набитым ртом вопросительно произнес Колян, обрывая телефонную трель.

– Здравствуйте, – вежливо сказала трубка. – Елена Ивановна?

– Вам Кысю? – вежливо отозвался Колян. – Сейчас! Кыся, тебя!

– Мяу! – раздраженно сказала я. – В смысле, алло!

– З-здравствуйте, – с запинкой, но все еще вежливо сказала трубка. – Елена Ивановна?

– Уи, – отчего-то по-французски откликнулась я, полотенцем смахивая на пол взлетающего на стол кота.

– Уи-уи! – поросенком завизжал Колян, вытряхивая в свою тарелку свиную тушенку.

Трубка замолчала.

– Я, я Елена Ивановна. В чем, собственно, дело?

– Вас беспокоят из благотворительного фонда «Авось». Скажите, у вас живет персидский кот, зарегистрированный в городском клубе любителей кошек под именем Клавдий?

– Живет и процветает, – ответила я. – Но к телефону подойти не сможет, уж извините!

Погрузив морду в миску, Тоха шумно лакал молоко. Капли висли на его усах и бровях.

– Почему не сможет? – встревожилась трубка. – Он нездоров?

– Спрашивают, здоров ли Тоха, – пояснила я Коляну.

Мы одновременно поглядели на кота. Прикончив молоко, он тяжело поднялся. Потягиваясь, присел сначала на передние лапы, потом на задние. Отошел от миски на пару шагов и бухнулся на бок.

– Гипертонический криз? – приподняв бровь и перестав жевать, предположил Колян.

– Голодный обморок! – Трубка взволнованно заквакала.

– Здоров, как коров, – сказала я.

И насторожилась: проказливо косясь на вольготно развалившегося кота, Колян потянулся к бутылке с газировкой, энергично потряс ее и открутил крышку. Со страшным шипением бутылка плюнула в потолок кипящей зеленой водой. Кот в панике подскочил и на согнутых лапах стремительно вынесся из кухни. На повороте его занесло, когти заскрежетали по паркету, с грохотом повалилась обувь в прихожей. Тоха юзом влетел в ближайшую комнату и спрятался под диваном. Колян светло и радостно улыбнулся.

Я швырнула в мужа кухонное полотенце, безмолвно требуя истребления газированной лужи.

Трубка квакнула вопросительно.

– Извините, – сказала я. – Мы тут веселимся, кто во что горазд. Если у вас что-то срочное, говорите, пожалуйста, быстрее – это сотовый. Или перезвоните мне завтра на работу, запишите номер…

– Кыся, а кто это был? – спросил внимательно слушавший муж, когда я положила трубку.

– Какой-то благотворительный фонд.

– А что этому фонду нужно?

– Понятия не имею, – сказала я. – Представляешь, забыла спросить! Впрочем, я так поняла, что звонили не нам, а Тохе…

– Ох и распустили же мы кота, – неодобрительно покачал головой муж. – Сначала он ест нашу еду и спит на нашей постели, потом начинает болтать по нашему телефону, а однажды мы спросим себя: «Кто в доме хозяин?» – и в ответ услышим наглое «Мяу»! Вот, ты слышишь? – Я прислушалась, но услышала не наглое «мяу», а торопливый стук: Ирка со двора барабанила в оконное стекло.

– Едет, зараза, – злорадно сказала я. – Колюша, пошли!

Коробку для операции «Возмездие» мы приготовили заранее: большая, картонная, некогда служившая вместилищем для телевизора «Сони», она зачем-то хранилась у Ирки в гараже. Вышвырнув на помойку обнаруженные внутри куски пенопласта, мы установили коробку посреди дороги на подъезде к дому бывшенького – с таким расчетом, чтобы объехать преграду, не зацепив ее, было невозможно.

– А если он не выйдет из машины? – шепотом спросила Ирка, рассматривая в бинокль подступы к нашему заградительному сооружению. – Просто собьет коробку и дальше поедет?

– Да нет же, он обязательно выйдет, – уверенно сказала я. – Сашок рисковать не станет.

Из-за поворота в конце квартала показался автомобиль, цвет и марку в темноте невооруженным глазом разобрать было невозможно, но вооруженная биноклем Ирка подтвердила:

– «Вольво».

– Приготовьтесь, – негромко скомандовала я.

Колян и Ирка натянули на лица черные капроновые чулки и стали похожи на двух огромных негров с приплюснутыми носами.

– Вэлкам ту Гарлем, – не сдержавшись, хихикнула я.

– Тихо! – шикнул на меня муж.

«Вольво» подполз к коробке на дороге и неуверенно остановился. Минутная пауза. Не глуша мотора, Сашок открыл дверцу, выбрался из машины и подошел к препятствию.

– Боится, что там бомба? – предположил Колян.

Сашок внимательно оглядел коробку, не прикасаясь к ней, потом попятился, подобрал на обочине какую-то палку и осторожно пошевелил ею темный куб. Пустая тара легко покачнулась.

– Пошли! – дала я отмашку Ирке и Коляну, и группа захвата стремительно стартовала.

Сашок услышал, как затрещали кусты, но, поглощенный мыслями о подозрительном препятствии, не успел сориентироваться. Он повернулся, чтобы бежать к машине, но тут два огромных уродливых негра выскочили из придорожной канавы и повисли у него на плечах.

– Кто? Что? – вякнул Сашок.

Безмолвные арапы ловко скрутили ему руки и ноги, проворно залепили рот пластырем и бесцеремонно затолкали в ту самую пустую коробку. Ничего не видя и не имея возможности позвать на помощь, насмерть перепуганный Сашок услышал шум подъезжающего автомобиля, а потом его подхватили и вместе с коробкой опустили в багажник. Не закроется, машинально подумал Сашок, и оказался прав: огромная коробка не позволила опустить крышку багажника, однако гангстеров это нисколько не смутило. Машина рывком тронулась с места и покатила по проселку, виляя из стороны в сторону.

– Знаете, а ведь я впервые сижу за рулем иномарки, – радостно сообщила я своим фальшивым афроамериканцам. – В мое время у бывшенького был обыкновенный сорок первый «Москвич», но он и на нем мне ездить не давал, жадина-говядина!

– Скотина, – согласился Колян.

– Давай петляй почаще, – велела Ирка. – Пусть он подумает, что мы везем его далеко, и как следует напугается.

– Поедем, красо-отка, кататься, – фальшиво запел Колян. – А что? Бензина, я смотрю, у нас полно…

– Бензина полно, а времени мало. Полчасика покатаемся, и ладно, – не согласилась Ирка, мельком глянув на часы. – Напоминаю: кто как, а я-то еще не ужинала.

Я нажала на газ, и машина весело запрыгала по колдобинам.

– А хорошо, должно быть, сейчас в багажнике! – мечтательно сказал Колян, одновременно осмотрительно пристегивая ремень безопасности. – Ветер странствий, пыль дорог…

– Запах бензина, – подхватила Ирка, упираясь в стенки салона растопыренными руками.

Я зловеще усмехнулась, еще прибавила газу, и крышка багажника ритмично застучала по коробке.

– Долбит стерео, – восторженно сказал Колян.

– Да, долбит его там что надо, – оглянувшись, согласилась Ирка.

– За что боролся, на то и напоролся, – мстительно заявила я, закладывая крутой вираж и не отрывая взгляда от дороги, высвечиваемой фарами скачущего авто в режиме стробоскопа: найду булыжник покрупнее – пущу его под колесо! Эх, прокачу негодяя!

– А вот я тебя, Кыся, никогда не обижу! – схватившись за ручку на двери и опасливо поглядывая на меня, объявил Колян.

– И п-правильно, – заикаясь, одобрила подпрыгивающая на сиденье Ирка. – Ц-целее будешь!

Вован отпустил машину за квартал от дома и деловито направился в сторону, противоположную нужной. Когда огни такси скрылись из виду, он круто повернулся, под ближайшим уличным фонарем еще раз внимательно изучил начертанный Быковым план, сориентировался на местности и зашагал к искомому дому, сутулясь, чтобы меньше бросаться в глаза. Впрочем, смотреть на топающего по ночной улице Вована было абсолютно некому, потому что в третьем часу ночи все нормальные граждане мирно спали.

Вован подошел к трехэтажному дому на отшибе, рассмотрел на боку его номер, сам себе одобрительно кивнул и вошел в первый подъезд, оказавшийся при ближайшем рассмотрении третьим.

– Перелет, – пробормотал Вован, выходя из этого подъезда и направляясь в другой.

Он рассчитывал сориентироваться по номерам на почтовых ящиках, но обманулся: ящик в подъезде был только один, и вместо номера на нем красовалось выведенное масляной краской непечатное слово из трех букв.

– Все ясно, – подбодрил себя Вован и произвел логическое умозаключение. – Это квартира номер три!

Он поднялся на второй этаж и растерянно замер. Лунного света, льющегося из разбитого окна на лестничной пощадке, было достаточно, чтобы рассмотреть цифру «пять» на средней двери, но дверь слева украшал только выцветший ромбик от снятой таблички с номером, а основательная с виду металлическая дверь справа мутно поблескивала «глазком», оставаясь непронумерованной. Матерных слов тоже нигде не было видно. Так где же квартира номер шесть?

– Должно быть, эта, – неуверенно проворчал себе под нос Вован, подходя к солидной сейфовой двери. По его мнению, дорогущий персидский кот должен был жить в соответствующем интерьере.

Вован приложил ухо к металлу и прислушался: тихо. Правильно словоохотливые бабки во дворе сказали Петруше, что хозяева уехали еще ранним вечером.

Вован вздохнул, вывернул карманы и скептически осмотрел предоставленный нанимателем инструмент: набор отмычек и стамеску. Опыта практикующего медвежатника у Вована до сих пор не было, но элементарным слесарным работам он обучился в свое время еще на школьных уроках труда, и потому согласился влезть в пустую квартиру, полагая, что сумеет если не открыть, то взломать замок. Правда, про металлическую дверь Петруша ничего ему не сказал, зато заплатил задаток.

Вован неуверенно потыкал отмычками в замок и понял, что, как взломщик, не состоялся. Однако возвращать полученные деньги и отказываться от обещанного гонорара ему решительно не хотелось: с такого заработка можно будет неделю по-царски гулять в баре отеля «Москва»!

Вован минутку подумал, спустился по лестнице во двор, обошел дом, посчитал балконы на фасаде и без труда вычислил нужный, особо приметив гостеприимно открытое окно. От места, где стоял Вован, до выступающего вперед нижнего края балкона было не больше двух с половиной метров. Вован почесал в затылке и вернулся к подъезду.