Текст книги "Признание Короля-звездочёта"

«Да пошли они все куда подальше: и Учитель со своими заданиями, и друзья-товарищи из школы, и мои стихотворные герои. Надоело!» – Она подошла к Любовнику, села к нему на колени и растворилась в его крепких огромных руках.

Теперь жизнь Неаты проходила так: безрадостная встреча нового дня в своей, а чаще чужой квартире, съеденный через силу поздний завтрак и бесконечные унылые взгляды на часы в ожидании тёмного времени суток. Подруга позаботилась о том, чтобы Неата не сидела дома одна, и взяла на себя организацию вечернего досуга, плавно переходившего в ночную гульбу. Собирались и девичники, и смешанные компании, посещались рестораны и клубы, практиковались выезды на дачу к новым знакомым. Денег у Неаты пока на всё хватало, да и Любовник был щедрым, хотя стал появляться реже, так как супружеская жизнь трудно совместима с отсутствием главы семьи в ночное время. Неата относилась безразлично к тому, есть он рядом или нет. Такая жизнь не вызывала у неё интереса, но она отдалась ей так, как желающий подольше оставаться в постели больной отдаётся своей болезни. Она не думала, что будет делать дальше, не строила планов на будущее и совсем забыла о том, что обещала навестить родителей. Она жила сегодняшним днём, а вернее ночью, считая её своей спасительницей, поглощающей печаль и тоску, которые стали уже постоянными спутницами Неаты. В это время суток о них можно было забыть до утра.

В одном из ночных заведений она стала замечать мужчину, примерно пятидесяти пяти лет, одетого во всё чёрное. Он всегда сидел за барной стойкой и выглядел уставшим от жизни. В этот вечер Неата не могла отвести от него глаз. Внутренний голос говорил, что ей, во что бы то ни стало, нужно подойти к нему и заговорить.

– Ты его знаешь? – спросила Подруга, которая пришла сегодня без своего постоянного спутника, в надежде познакомиться с кем-то побогаче и поумнее.

– Нет.

Дождавшись, когда Подруга пошла танцевать с очередным кандидатом в «богатые и умные», Неата набралась смелости и подсела к Незнакомцу.

– Добрый вечер! Вижу вас здесь не в первый раз, и всегда вы сидите именно на этом месте, а в десять часов пятнадцать минут пересаживаетесь на соседний стул слева и уходите из кабака ровно без двадцати двенадцать.

Незнакомец поднял голову и пристально посмотрел на Неату. Лицо его не было привлекательным, но взгляд завораживал и пронизывал насквозь. Неата выдержала этот взгляд, не отводя глаз, что было оценено Незнакомцем по достоинству, потому что, как потом оказалось, он впервые за долгое время вступил с кем-то в разговор.

– А ты способная… – Было непонятно, что он имел в виду. – Что ты делаешь здесь? Это место не для тебя.

– А для кого это место?

Незнакомец решил не отвечать на этот вопрос. Опрокинув стакан виски, он развернулся к Неате всем телом и указал на свои наручные часы. Ладонь его левой руки была изуродована многочисленными шрамами.

– Уже четверть одиннадцатого, а ты сидишь на том самом месте, на которое я должен пересесть, – сурово отметил он.

– А что вы делаете в том случае, когда это место занято? – Она не пошевелилась.

– Я делаю вот так… – Незнакомец пододвинул свой второй стакан к Неате. – Пей!

Она сделала глоток, после чего Незнакомец спросил:

– Что это?

– Вода.

– Да. А теперь загадай любой напиток, который ты предпочла бы сейчас.

– Пускай будет вино.

– Пей, – снова скомандовал Незнакомец, и Неата, попробовав содержимое стакана, удивилась чудесному превращению. Вода по вкусу действительно напоминала вино.

– Вы волшебник?

– Я угостил тебя вином, а теперь, будь любезна, освободи стул. И вообще, тебе уже пора уходить из этого гадюшника. Или ты хочешь всё оставшееся время выслушивать жалобы своей подруги об её неудачном знакомстве с отцом троих детей?

В это самое время раздосадованная Подруга подлетела к Неате и тут же выпалила:

– Вот ты где! Представляешь, я ему полвечера посвятила, а он, оказывается, женат, да ещё и детей целых три штуки имеет! Разве я теперь успею найти здесь хоть одного трезвого?

И она сразу же поспешила опять на танцпол. Неата, уже окончательно заинтригованная, обратилась к Незнакомцу:

– Хорошо, я уйду отсюда. Но теперь только с вами.

Не изменяя своей привычке исследовать внутреннее состояние, она обратила внимание на то, что впервые за свою «новую» жизнь почувствовала к чему-то жгучий интерес. «Была – не была. Не могу я больше так бездумно и бессмысленно существовать. Пойду с Незнакомцем, туда меня хотя бы сердце ведёт, в отличие от каждодневных пьянок». Неата послушала своё сердце. Оно ли сейчас диктует ей отправиться в непредсказуемое и наверняка опасное путешествие? Удары были частыми. Страшно, но назад пути нет – она уже напросилась в попутчики.

Незнакомец молча поднялся и медленно пошёл к выходу. Неата поспешила найти Подругу и сообщила ей, что уходит. Та не была в обиде, так как отец троих детей всё ещё проявлял к ней интерес, и она уже не противилась этому.

Он ждал её на улице. Невысокого роста, ссутуленный, в чёрном плаще и стоптанных ботинках, Незнакомец смотрелся жалким и беспомощным. Неата подошла к нему. Он выпрямился, и она вновь ощутила в нём некую таинственную силу, почти могущество.

– Ты же боишься. Зачем пошла со мной?

– Вы сказали, что это место не для меня, а туда, где я была до этого, мне дороги нет.

Эта фраза подкупила Незнакомца: в его потухших глазах блеснул лучик света, как будто он наконец нашел того, кого искал, – товарища по несчастью.

– Ладно, пройдёмся для начала… – Он поднял воротник. – Застегни куртку, холодно.

Неата повиновалась, и они медленным шагом направились вдоль тротуара.

– Меня Неата зовут. А вас?

– У меня уже давно нет имени.

– Как вы это делаете: фокусы с водой, предсказание событий? И зачем все эти пересаживания с места на место в определённый час?

– Ты действительно хочешь знать об этом? Тогда тебе придётся зайти ко мне в гости. Я здесь рядом живу. Пойдёшь?

– Пойду.

Квартира Незнакомца походила на логово волка-одиночки. Было не прибрано, ни намёка на присутствие кого-то из членов семьи, странный запах, напоминавший сырое мясо, и петух, сидящий в клетке на полу, словно заготовленный на ужин. Поражал потолок: он был чёрным. Но то, что поразило Неату по-настоящему и заставило вздрогнуть, так это надгробная плита, лежавшая в углу комнаты. Надпись на ней гласила:

Здесь покоится Серж Високосный,

прозванный Великим,

но так и не сумевший начать Великого делания.

– Чаю или чего покрепче? – предложил гостеприимный хозяин.

– Не думайте, я не алкоголичка. Я вообще не пью… Там, где мы встретились, я случайно оказалась…

И тут Неата почувствовала, как подступили слёзы. Может, из-за того, что её напугала могильная плита, а может, просто пришло время снять защитные механизмы и позволить наболевшему выплеснуться наружу. Она упала на кое-как застеленную кровать Незнакомца и разрыдалась. Запоздалый дождь после грозы проливался на глазах у совершенно чужого и не имеющего никакого отношения к горю Неаты человека.

Он сел рядом с ней, обхватил голову руками, и одинокая слеза сначала нехотя навернулась, затем медленно сползла по его щеке в уголок губ. Каждый плакал о своём. Так они провели полчаса.

– На, попей горячего чаю… – Незнакомец подал Неате чашку.

Она подняла голову с подушки, села и, взяв чашку, тихо сказала:

– Я совершила подлый поступок. Я донесла до моего друга информацию, которую он не должен был знать. Всё выглядело так, будто он услышал мои слова случайно. Но это неправда. Я знала, что в тот вечер он придёт к человеку, которому я в гневе высказывала свою обиду. И сейчас я почти уверена, что угловым зрением видела, как бедный Ян стоял в дверях и всё слышал, но продолжала говорить. Теперь он в психушке, а я…

Неата опустила голову.

– Не вини себя. Он бы и так попал туда в тот день, я вижу это. От судьбы не уйти.

– Возможно. Но про себя-то я знаю всю правду! Я хотела таким способом навредить другому человеку, а навредила Яну и самой себе.

– Хочешь знать, почему я так загадочно, на твой взгляд, веду себя в баре? – Незнакомец решил развеять печаль Неаты. – Всё очень просто… – Он опустился в кресло напротив. – Мне нравится сидеть на моём любимом месте, но в пятнадцать минут одиннадцатого почему-то включают ещё один осветительный прибор, прожектор, который светит мне прямо в лицо. Поэтому я пересаживаюсь на место слева, там нет освещения. А ухожу из заведения без двадцати двенадцать, так как в полночь начинается телевизионная передача – единственная, которую я ещё могу смотреть из всего того, чем нас пичкают. Мне до дома ровно двадцать минут идти, если ты заметила.

Неата посмотрела на Незнакомца мокрыми и грустными глазами:

– Не лукавьте. Я знаю, что вы – необычный человек. Встречала таких. Не сомневаюсь, что вы владеете гипнозом. То, что я почувствовала вкус вина, это вы мне внушили.

– Я же говорю, ты способная. Ладно, я расскажу о себе. Ты мне нравишься.

И Незнакомец поведал Неате свою историю.

«Более тридцати лет назад я окончил одну из престижных московских спецшкол и поступил на филологический факультет Университета. Родители не вылезали из загранкомандировок, в детстве я жил с ними в разных странах, поэтому с языками у меня всегда было всё в порядке. В юности я сильно отличался от обычной советской молодёжи. Не только тем, что имел иностранные вещи и аппаратуру. Умом тоже отличался. Чувствовал своё превосходство перед сверстниками и упивался этим чувством. Посчитал, что зваться Сергеем для меня слишком просто, поэтому стал представляться Сержем. Рано женился, но сразу понял, что семейная жизнь не для меня, и очень быстро развёлся, оставив жену с маленькой дочкой.

Долго искать себя не пришлось. На третьем курсе один из преподавателей попросил меня помочь ему с переводом. Он предупредил, что наша совместная работа должна оставаться в тайне, так как тексты, которые мы переводили, описывали Каббалу, древнееврейское учение о системе мироздания. Я не спрашивал, почему этот человек, которого вскоре уволили с работы за его нематериалистические взгляды на устройство мира, выбрал меня. Я был безмерно благодарен за это судьбе и не разменивался на глупые вопросы. Так я познакомился с членами тайного общества и начал заниматься оккультными науками. Тогда, в восьмидесятые, мы и подумать не могли, что сакральные знания великих умов, тысячелетиями оберегаемые от непосвящённых, выйдут на поверхность и станут доступны каждому невежде через какой-то десяток лет. Сейчас эти знания бессовестно искажаются, извращаются и принижаются горе-предсказателями и лжеучителями, открыто заявляющими о себе со страниц дешёвых газет. Ну да бог с ними.

В то время меня до дрожи волновало то, что всё, о чём я узнавал, излагалось в распечатках и рукописях людей, прикасавшихся к первоисточнику. Это теперь у нас издаются книги членов герметических орденов, и их можно свободно купить в магазине. Но тогда такую литературу привозили из-за границы или переписывали друг у друга. Меня привлекало не только то, что я прикасаюсь к тайне. Ещё большее удовольствие я испытывал от мысли, что не каждому смертному давалось познать древнее учение, но только достойному и избранному. К таковым я себя причислял.

К окончанию учёбы в Университете я изучил Таро, руны, нумерологию и стал пробовать себя в биоэнергетике. Посещая очередные, тогда подпольные, курсы одного известного ныне экстрасенса, я познакомился с Алексом. В обычной жизни его звали Александром, но я дал ему новое имя на иностранный манер, как и себе, потому что с первой же нашей встречи понял, что в паре мы пойдём далеко. Он не был похож на меня ни внешне, ни по складу ума: окончил технический ВУЗ, работал в научно-исследовательском институте, в общем, был технарём. В оккультный мир его привело любопытство физика-естествоиспытателя. Но на энергетическом уровне мы оба ощущали нашу близость и нераздельность. Мало сказать, что мы были друг другу как братья. Я был им, а он – мной. Дружба наша крепла с каждым днём, неделей, месяцем. Казалось, никогда мы не сможем расстаться. Мы вместе росли в наших практиках: осваивали чтение мыслей на расстоянии, автоматическое письмо, осознанное сновидение.

Он называл меня Сержем Високосным, так как я родился в високосный год двадцать девятого февраля. Мне нравилось это прозвище, хотя, будучи языковедом, я знал, что в переводе с греческого «високосный» означает «дважды шестой». Ни дважды, ни трижды шестым я быть не хотел – только первым. Но Алекс назвал меня так, и это было для меня ценным. Досуг мы тоже проводили вместе: весёлые компании, походы и рыбалка… Мы были молоды и азартны, и это делало нашу дружбу ещё прекрасней.

Никого из нас не смущал тот факт, что Алекс был женат, а я – нет. Нам это не мешало. Ольга, его жена, была самой обыкновенной приземлённой женщиной, работающей в каком-то конструкторском бюро. Она не интересовалась увлечениями мужа. Да он и не старался посвящать её в подробности наших занятий и ночных посиделок на кухне со странными, как ей казалось, людьми. Но, видимо, была любовь. Пресловутая любовь двух полов, которую я так и не смог постичь, хотя, став Сержем Високосным, известным в тесных кругах своими неординарными способностями, думал, что мне подвластно всё.

Я мечтал о грандиозных свершениях, о непокорённых высотах в оккультных практиках, которые собирался проводить вместе с Алексом. Для начала я предложил ему повторить чудо средневековых алхимиков и получить золото из неблагородных металлов. Тут-то и возникло наше первое разногласие. Он говорил, что философский камень алхимиков не означает золота-металла. Философский камень олицетворяет собой обретение человеком целостности в процессе работы над собой. В древности этот процесс называли «Великим деланием». Позже, серьёзно занявшись психологией, Алекс нашёл подтверждение своим словам в трудах Юнга.

Мы вместе пошли получать второе образование, поступив на психологический факультет. Тогда впервые встал вопрос: зачем нам всё это нужно? Ответы мы получили разные. Я стремился к величию и славе, а мой друг хотел лишь познавать себя и, может быть, помогать людям на их нелёгком жизненном пути. Тогда я и перестал рассчитывать на наш тандем, пошёл к своей цели самостоятельно. Наши дороги стали расходиться: я практиковал магию, а Алекс изучал восточную философию и занимался йогой. Но наша дружба продолжалась. Единственное, что мешало ей, так это моё внутреннее состояние. Я начал нервничать и раздражаться по всякому поводу. Мы продолжали общаться, желая видеть друг друга, но всё чаще я провоцировал споры, принижая то, чем занимается он, и превознося свои достижения. Зачем я это делал? Не мог принять тот путь, который он выбрал. Но почему? Наверное, я просто ему завидовал, ведь подспудно я знал, что мой путь никогда не приведёт меня к «Великому деланию», а Алекс двигался именно к нему. Из-за своей гордыни я не захотел признать этот факт, а уж тем более пойти по пути друга.

Однажды мы заспорили: может ли человек, наделённый различными подсознательными инстинктами, суметь не поддаться искушению. Алекс приводил мне в пример Христа и святых различных религий. Он говорил, что если человек идёт по пути самосовершенствования и стремится к высоким энергиям света, то сумеет устоять, либо трансформирует то, что искушает его, изнутри. Он считал, что людей, главным образом, искушает желание обладать, то есть иметь что-либо. Например, деньги, власть, славу. А если человек достиг состояния полной гармонии с внешним миром, если его устраивает то, что он имеет, тогда, хоть чем его искушай, ему это будет не нужно.

Как всегда в последнее время, я не согласился с ним. Я не любил людей так, как он, и не верил в их высокие чувства. Даже учась на психолога, я продолжал видеть в человеке ничтожное существо с низменными привычками, желаниями, страстями. В стремлении доказать свою правоту я неожиданно для себя развил идею о том, что человек может поддаться искушению, не только желая чем-либо обладать, но и стремясь от чего-нибудь избавиться. И тут же предложил Алексу провести эксперимент. Я на время… стану его искусителем. Я обещал ему, что он будет не в силах устоять и непременно захочет отдать мне то, чем владеет. Мы ударили по рукам, и я увидел в его глазах огонь азарта. Дух авантюризма был присущ нам обоим.

Задумал я тогда отвратительную вещь. Знал, что это положит конец нашей дружбе при любом исходе, но отступать не собирался, потому что хотел во что бы то ни стало доказать своё могущество. И я использовал для этого Ольгу. Мне было совершенно наплевать, что она – живое существо со своими чувствами. Для меня жена Алекса была лишь предметом манипуляции. Я поспорил сам с собой, что мой друг захочет отдать мне её, что он просто не сможет преодолеть искушение. Почему это могло быть для него искушением? Да потому, что меня он любил больше, чем Ольгу. А поскольку наша с ним связь начала ослабевать, и мы оба от этого страдали, усилить её могла лишь женщина, принадлежащая нам обоим. Так я думал, исходя из теории о гармонизации мужского и женского начала, ян и инь. Я не собирался использовать ни гипноз, ни приворот – знаний о психологическом воздействии на человека было достаточно. Да к тому же я хорошо изучил Алекса за несколько лет нашего общения и был способен влиять на него.

Я стал чаще обычного приходить к ним на ужин, а когда Алекс задерживался на работе, мы с Ольгой встречали его вместе. Я уже знал, что соблазнить её не составит большого труда, но ждал момента, когда Алекс сам согласится на это. Я искушал его. При нём я осыпал Ольгу комплиментами, открыто заявляя, что завидую другу, потому что у него есть такая замечательная жена. Когда благодарил её за вкусную еду, то всегда нежно прикасался к ней, брал за руки и страстно смотрел в глаза. Я дразнил Алекса тем, что, когда недобро шутил в его адрес, мы с Ольгой громко и долго смеялись, а он был вынужден неловко краснеть. А когда я зачем-то предложил ей выпить со мной на брудершафт, то наш поцелуй на глазах её мужа был продолжительным сверх меры.

Я сам удивлялся своей увлечённости этой игрой и внимательно наблюдал за реакцией друга. Он прекрасно знал, для чего я всё это делаю, хотя мы после нашего спора не обсуждали эту тему и выбранное мной искушение не озвучивалось. Ничто не выдавало его отношения к тому, что я вытворял. Ничто, кроме блеска в глазах. Но глаза всё-таки блестели, и было понятно, что сама возможность нашего с Ольгой соития заинтриговывала его. Вряд ли он хотел проверить свою жену на верность. Его заводило то, что мы, самые близкие люди на Земле, можем наконец разделить друг с другом женщину, соединив тем самым его и мою страсть.

И это случилось. Как-то за общим столом он объявил, что едет на сутки в командировку, и, чтобы Ольга не скучала, попросил меня не покидать её, а поужинать с ней у них дома. При этом он хитро улыбался и пристально смотрел на меня. Взгляд его оставался долгим и устойчивым. Нетрудно было догадаться: он дозрел.

Его не было ровно сутки, и, когда мы встретились вновь, вёл он себя вполне естественно: казался соскучившимся по жене и ни о чём не подозревающим. Мы провели вечер втроём. Ольга выглядела смущённой, я чувствовал за собой вину, но не выдавал своего состояния, а Алекс был на редкость смешливым и довольным. Может, это была его защитная реакция, скрывавшая обиду и унижение? А может, всё это его и вправду веселило? Не знаю. После этого мы больше не разговаривали как друзья.

Я выиграл наш спор. Но мне было удивительно, что через некоторое время Алекс снова сказал, что собирается в командировку и что опять просит меня побыть с Ольгой. Это повторилось несколько раз. Все вели себя по одному и тому же сценарию: Ольга изменяла мужу с его лучшим другом, Алекс делал вид, что не знает об этом, а я играл роль влюблённого в жену друга несчастного мужчину, хотя мне уже совсем не хотелось это делать. Создавалось впечатление, что не я манипулировал Алексом, а он мной. Всё это безобразие прекратилось, когда я перестал к ним ходить, и наша дружба умерла окончательно. Не сомневаюсь, что отношения супругов тоже развалились.

Я страдал, не спал ночами, мучился, но переступить через себя, чтобы попросить прощения, покаяться, приползти к нему на коленях, не смог. Для своего утешения я выбрал путь чёрного мага и алкоголь. Я решил, что оправданием мне послужит убеждённость, что я создан для низких и подлых дел и не способен творить добро. В нашей стране как раз уже царил беспредел девяностых, недаром названных «лихими». Вот и моё лихо увело меня сначала в церемониальную магию, а потом и в магию Вуду. Я оставил учёбу в университете, так и не став дипломированным психологом. Некоторое время жил в Африке, а когда вернулся, звался уже Великим Сержем Високосным. Зарабатывал огромные деньги, помогая своим клиентам делать грязный бизнес, привораживать чужих мужей, наводить порчу на соседа. Вокруг меня стали умирать люди. В одном моём подъезде за год схоронили пятерых. Я творил страшные вещи, не боясь последствий. А может быть, я желал этих последствий, чтобы поскорее покинуть мир, где не нашёл другого применения себе, как только вредить своим соплеменникам.

Сейчас я не занимаюсь прежними делами. Снова взялся за переводы, теперь они меня кормят. Потолок пришлось закрасить чёрной краской, чтобы нарисованные на нём символы и знаки стали не видны. Живём здесь вдвоём с петухом. Ему повезло. Я завязал с кровавыми ритуалами перед тем, как должен был принести его в жертву. Уже четвёртый год пошёл. Перестала страдать и моя рука, которую я истязал порезами для добычи крови. Разыскал дочь. Она, конечно, и знать меня не хочет, но всё-таки пошла на то, чтобы я переписал на неё мою вторую квартиру и машину. Когда мы оформляли документы, я вдруг вспомнил, что зовут меня Сергей Петрович и что я никакой не Серж Високосный, и не Великий вовсе. Поэтому я решил похоронить Сержа и сделал это прямо у себя дома. Нет его больше… а с ним нет и меня».

Неата посмотрела на могильную плиту. «Здесь покоится… так и не сумевший начать Великого делания». Как же так? Ну и пусть Серж Високосный умер, но ведь есть Сергей Петрович, живой человек, образованный и дееспособный. Зачем же продолжать отожествлять себя с чёрным магом? Она перевела взгляд на бывшего незнакомца. Он всё знает сам, умный, одарённый, но глубоко несчастный человек. Он живёт прошлым: своей молодостью, лучшим другом, тем временем, когда был Сержем… и поэтому хочет оставаться им – мёртвым падшим ангелом, когда-то решившим, что он всемогущ.

– Спасибо, что выслушала, – сказал Сергей Петрович. – Банально звучит, но ведь и вправду легче стало. Ты способная даже в слушании.

– Не со мной вы сейчас говорили… и даже не с дочерью, которую, как можно предположить, я вам напоминаю. Вы разговаривали с вашим другом, с Алексом.

– Ты права. Никогда не думала о карьере психолога? Ты сможешь. Честно сказать, я разговариваю с ним каждый вечер, молю у него прощения.

Сергей Петрович встал с кресла, подошёл к кровати, на которой сидела Неата, и резким движением сорвал со стены потрёпанный ковёр. Под ним на стене висел огромный плакат, сделанный с фотографического снимка, на котором были изображены двое молодых людей, обнимавших друг друга за плечи. Они смотрели прямо, позируя перед объективом, и широко улыбались. Неата вглядывалась в эти весёлые и беззаботные лица, одно из которых принадлежало Сержу Високосному и узнавалось сразу. А вот второе… Она прищурилась.

– Это они, Серж и Алекс, – раздался голос за спиной. – Судьбу Сержа я тебе рассказал. А вот о том, как жил Алекс все эти годы, я не знаю. Слышал только, что теперь у него есть своя духовная школа. Сайт видел в интернете.

Сомнений не оставалось. Неата смотрела на Учителя, молодого и счастливого, каким она никогда его не видела.

– Я знаю этого человека. Совсем недавно я была его ученицей.

Сергей Петрович удивлённо взглянул на гостью:

– Как же я не почувствовал этого? Старею. Ты расскажешь мне?

– Что рассказывать? Больше нечего. Только теперь я знаю точно, что оказалась в том кабаке не случайно. Мы должны были с вами встретиться. Я, как и вы, принесла разрушение в жизнь вашего бывшего друга. Ян тоже был его учеником.

Неата вдруг резко перевела взгляд с плаката на своего собеседника. В её глазах читалась радость от внезапно возникшей идеи:

– Сергей Петрович! Вы же можете восстановить с ним отношения. Приходите в школу. С вашими сверхспособностями и в паре с Учителем вы могли бы помогать людям справляться с их недугами. Вот оно – настоящее Великое делание! Вы бы и Яну помогли. Я слышала, что психические заболевания гипнозом лечатся. А главное, будет возможность получить прощение, которого вы всем сердцем желаете. Он обязательно вас простит.

Сергей Петрович изменился в лице: простодушие, с которым он общался с Неатой последний час, сменилось вдруг грубостью и неприступностью.

– Если ты такая умная, что же не пойдёшь к нему сама и не попросишь своего прощения?

Неата в растерянности молчала.

– Возьмёшь в шкафу подушку и одеяло, и ложись спать! Я в кухне на кушетке переночую! – И он с грохотом закрыл за собой дверь.

Неата осталась наедине с Сержем и Алексом. Они смотрели на неё с плаката, озорно улыбаясь, и словно подмигивали. Спать не легла. Через некоторое время она покинула давящую своей энергетикой квартиру, оставив на столе, в качестве прощальной записки, новое стихотворение.

*************************************************************

Он давно не летает, влачит по земле свои крылья.

В цвет печали и скорби окрасил одежды свои.

И хотя с виду тих и смиренно поник от бессилья,

в беспокойной груди он бушующий пламень таит.

То, задумавшись, сядет на край ледяного обрыва,

то прильнёт к белоствольной берёзе и ветку нагнёт,

то дождётся в грозу смертоносного ветра порыва

и с надеждой в глазах прямо ветру навстречу шагнёт.

А однажды на пристани, многие так говорили,

он любезничал с дамой. Казалось счастливым лицо.

Только дама нарочно со шляпки вуаль опустила,

и на пальце без имени вдруг заблестело кольцо.

Вечерами он видел своё отраженье в бокале

и, всегда недовольный собою, бокал осушал.

А потом под дождём его крылья насквозь промокали.

Так, по улицам тёмным шатаясь, он день завершал.

Ночью снова из города прочь, где туман и прохлада,

Чёрный ангел спешит совершить, обнажая нутро,

то, что делать привык так нелепо и так безоглядно –

выдирать из крыла побелевшее за день перо.