Текст книги "Тени"

Кирион негромко рассмеялся, не обращая внимания, как Харий обиженно нахмурился от подобного проявления неуважения. Вернулся на свое место и сел, вальяжно откинувшись на спинку стула.

– Ваше величество, – сказал он, разглядывая что-то поверх головы собеседника. – Вы меня поражаете. Перечисляя имена своих дочерей, вы почему-то забыли о самой старшей. Принцессе Шанае на днях исполнилось двенадцать. Она куда больше подходит на роль невесты Ноэля. Подумаешь, разница в возрасте всего в восемь лет. Почему вы о ней не упомянули?

– Но…

Харий осекся, не в силах продолжать. Он не предполагал, что разговор повернется подобным образом. Отдать чужакам свою любимицу, дочку, так напоминающую покойную жену? Зачем она им? Как тогда он сможет защищать ее, оберегать от любых невзгод? Вдруг муж начнет издеваться над ней, избивать? Что скрывать, среди знати часто встречались настоящие садисты, которые дурное расположение духа в первую очередь срывали на близких и родных. «Бьет, значит, любит, – говаривали в народе. – Жена да во всем подчинится своему мужу. Если он поднимает на нее руку, значит, сама виновата. Не угодила ему в чем-то».

– Она слишком мала для этой роли, – с усилием выдавил он, уже предполагая, каким именно будет следующее возражение.

– Она на два года старше Данирии. – Кирион торжествующе ухмыльнулся. – И потом, я не требую отдать ее в жены моему брату прямо сейчас. Пусть сначала обучится нашему языку и достигнет возраста, когда полноценные брачные отношения не грозят увечьями или смертью. Ну, вы понимаете, о чем я говорю. Очертим строгие рамки. Я могу сыграть роль подменного жениха. Шаная через меня обручится с Ноэлем. А потом у нее будет несколько лет, чтобы полностью подготовиться к роли верной и преданной супруги. Зная вас, я не сомневаюсь, что у нее все получится в наилучшем виде. И, скажем, когда ей исполнится семнадцать, отпразднуем уже настоящую свадьбу.

Харий молчал. Он сидел, с такой силой вцепившись в край стола, что Олаф всерьез обеспокоился – не сломается ли тот. На внешне безучастном лице короля нельзя было прочесть и тени эмоций. И в то же время глаза горели тревогой и непонятным страхом.

– Решайте сами, – проговорил Кирион, наверняка уловив сомнения короля. – Я не настаиваю. Но даже самый преданный союзник не подарил бы вам более выгодного предложения. Дочь в обмен на долгосрочный договор о мире. В ситуации, когда у вас просто нет козырей. Почему вы еще сомневаетесь, а не кричите от радости во все горло?

Советник Олаф встревоженно вскинулся от последней насмешливой фразы. Зная характер и гордость Хария, можно было предположить, что он строго покарает наглеца. Но король не обратил внимания на это в высшей степени непочтительное замечание. Он оцепенел, вглядываясь во что-то, видимое только ему. И лишь пальцы, нервно барабанящие по столешнице, выдавали его истинное настроение.

– Шаная, – наконец после долгой томительной паузы, вышедшей за пределы всех правил этикета, прошептал Харий. – Почему именно она? Ваше высочество, возьмите любую мою дочь, но Шанаю оставьте. Я… Право слово, она не нужна вам. Да, она моя старшая дочь, но, к сожалению, от покойной жены. Прошу, измените свой выбор.

– Ваше упрямство заставляет меня настаивать, – оборвал его Кирион. – Ваше величество, ваша старшая дочь, по сути, сорный цветок в новом благоухающем саду. Королева Ханна будет биться как львица, чтобы выцарапать для своих детей наилучшую участь. В таких условиях, увы, принцесса Шаная останется в проигрыше. И потому мое предложение для нее – настоящее спасение.

Король Харий вскинулся было возразить, но верный Олаф положил ему руку на плечо, останавливая от необдуманных слов.

– Давайте обсудим это наедине, – шепнул он на ухо правителю. – Подобные дела не решаются за один день. Скажите принцу, что дадите ответ завтра. И подумаем, что таится за его словами.

– Ваше предложение долгосрочного мира так неожиданно, – настороженно протянул Харий, будто забыв, как буквально несколько минут назад он был готов принять его безоговорочно. – Надеюсь, вы дадите мне время для размышления?

– До завтра, – отрубил Кирион. – Полагаю, этого срока вам вполне хватит, чтобы понять, в чем именно заключается благо для вашей страны.

Сказав это, принц вышел из зала переговоров, совершенно не беспокоясь о том, кто и что о нем подумает. Последовал за ним и верный Фарий.

Кирион догадывался, что этой ночью его вновь ожидает встреча с Шанаей. Он с самого вечера расположился во внутреннем дворе дворца, отстраненно наблюдая за тем, как раскаленный шар солнца медленно уходит за линию горизонта, как струйки теней ползут по плитам, завоевывая все больше и больше пространства, как успокаивается извечная суматоха слуг. Но принцессы все не было. Наконец, когда принц готов был признать свое поражение и удалиться к себе, в окружающем пространстве что-то произошло. В густом лиловом мраке летней ночи вдруг повеяло свежестью, пламя ближайшего факела рвануло с древка, чуть не потухнув, на уши надавила внезапная тишина.

– Почему? – вдруг услышал Кирион в окружающем молчании. Завертел головой, пытаясь обнаружить источник звука, но попусту – рядом никого не было.

– Принцесса Шаная? – настороженно протянул Кирион, вертя между пальцами заветный кулон. – Это ты?

На этот раз принц решил отказаться от помощи верного мага Фария. Ему казалось, что его присутствие будет излишним, ведь Шаная обязательно захочет переговорить с ним без лишних свидетелей. В принципе так и произошло. Но почему-то сердце Кириона сжималось в тисках непонятной ледяной тревоги. Казалось бы – чушь! Как ему может навредить маленькая девочка, едва вступившая в первую ступень взросления? Однако факт оставался фактом. Пожалуй, впервые в жизни Кирион боялся. Сам не понимал, в чем скрывается источник его страха, и из-за этого раздражался сверх всякой меры.

– Шаная? – повторил Кирион, не дождавшись ответа. – Это ты?

В следующий миг тень принца, падающая от факела, неестественно удлинилась. Зашептался мрак, окружавший мужчину, невесомые мурашки пробежали вдоль позвоночника. В ближайшем углу что-то зашевелилось под покровом темноты. Кирион сжал рукоять меча, готовый к чему угодно.

– Да, я, – раздался негромкий голос, и принц с нескрываемым облегчением отпустил клинок, заметив, как сгусток мрака принимает знакомые очертания.

Миг, другой, и тьма окончательно оформилась в невысокую фигурку девочки. Ручейки мрака заскользили по гладким волосам, далекое спящее небо отразилось всполохом синевы в глазах.

– Я вас напугала? – Шаная легким скользящим шагом подошла к принцу и заглянула ему в лицо снизу вверх. – Мне почудился в вашем голосе испуг.

– Есть немного, – не стал отнекиваться Кирион. Помолчал и вдруг спросил неожиданно для самого себя: – Тебя вновь привели тени?

– Скорее, наоборот. – Шаная раздраженно передернула плечиками. – Это я попросила их о помощи. Мой отец сегодня сильно напугал меня. Он кричал на меня, обвинял в невероятных гадостях. И я поняла, что вы имеете к этому какое-то отношение. Вот и пришла поинтересоваться, чем именно я так разозлила отца. Неужели вы нарушили свое обещание и рассказали ему о нашей встрече?

– Харий кричал на тебя? – с нехорошей ухмылкой переспросил Кирион, проигнорировав ее вопрос. Конечно, это совершенно не касалось принца, но почему-то одна мысль, что кто-то может причинить вред синеглазому чуду, заставляла его кровь биться в жилах сильнее, а перед глазами все потемнело от скорой вспышки бешенства.

– Он – отец, ему можно, – кратко объяснила Шаная. Невольно потерла скулу, на которой лишь очень пристрастный взгляд мог обнаружить легкую припухлость после небрежной пощечины короля.

К сожалению, Кирион никогда не жаловался на недостаток наблюдательности. Он мягко приподнял подбородок девочки, развернул ее лицом к ближайшему факелу и замер, кусая губы от молчаливого негодования.

– Мне больно! – Шаная вывернулась из рук принца. Еще раз потерла слегка опухшую скулу и с вызовом вскинула голову, ожидая дальнейших расспросов.

– Харий ударил тебя? – бесцветным от тщательно скрываемого гнева спросил Кирион. – Не так ли?

– Отец испугался за меня, – честно ответила Шаная. – Он не мог понять, как вы узнали о моем существовании. Нет, даже не так. Он не понимал, почему вам понадобилась именно я. Поэтому позволил себе лишнее. Но я… Я не обижаюсь на него.

Тут голос Шанаи предательски дрогнул и сорвался. Девочка поспешно опустила голову, пряча вновь накатившие слезы. Она лгала Кириону. На самом деле вспышка гнева отца ее очень напугала. Харий явился в ее комнату сразу после окончания совещания. Один, без сопровождения верного Олафа, который наверняка бы заступился за принцессу. Приказал Нинели убираться прочь, а потом…

Шаная печально скривила губы. Она никогда не видела отца в таком бешенстве. В считаные минуты он разгромил небольшую комнату своей дочери, не оставил целым ни одного предмета мебели. Платяной шкаф, письменный стол, кровать и несколько стульев – все рассыпалось древесной трухой от гнева короля. Но даже не это испугало Шанаю. Харий, нисколько не стесняясь придворных, наверняка подслушивающих под дверью, кричал о том, что ее дочь целиком уродилась в мать. Мол, такая же продажная и гулящая. Даже под строгим надзором умудрилась завести шашни с заморским принцем. И почему-то повеяло от этих обвинений такой грязью и мерзостью, что девочка горько расплакалась, хотя обещала себе сдержаться в присутствии отца.

Но Харий не стал утешать любимую дочь. Он влепил ей пощечину, хотел еще добавить, но в дверь уже рвался старик Олаф, презрев высочайшее повеление не вмешиваться. Советник клял себя, свои старые ноги, уже не способные бегать по лестницам дворца так же шустро, как во времена далекой молодости, из-за чего он застал скандал уже в разгаре, а не предотвратил его. Харий приказал ему убираться, кричал, что сам огнем вычистит заразу из своего дома, раз уж не уследил за ее появлением, но вдруг перехватил взгляд белесых, выцветших от старости глаз верного советника – и осекся. Посмотрел на перепуганную дочь, безуспешно сдерживающую рыдания в углу, на царящий вокруг разгром – и ушел, сгорбившись и словно состарившись разом на десяток лет.

Нет, Шаная не собиралась рассказывать об этом Кириону. Он узнал о событиях этого дня из уст Фария много позже, когда уже покинул королевский дворец. Верный маг, зная взрывной характер своего господина, побоялся открывать ему подробности, пока между ними и Харием не оказалось несколько десятков миль. И в чем-то он оказался прав. Принц сам не мог объяснить причин происходящего, но почему-то он готов был убить Хария, когда увидел синяк на скуле Шанаи.

– Понятно. – Кирион выпрямился и несколько раз сжал и разжал кулаки. Произнес с глухой угрозой, глядя куда-то поверх девочки: – Что же, его поступок заставляет меня принять определенные меры. Я не хочу, чтобы мой брат остался вдовцом еще до своей женитьбы. Или же получил в супруги, нервное забитое существо.

– О чем вы, принц? – Шаная с любопытством взглянула на него. – Какой ваш брат? И может быть, расскажете, чем вы так разгневали моего отца?

– Чем разгневал? – Кирион слабо улыбнулся. Провел подушечкой большого пальца по чуть вспухшей щеке девочки. Та вздрогнула, когда по коже побежали горячие мурашки чужого заклинания. Миг, другой – и уже ничего не напоминало о недавней пощечине.

Принц полюбовался на творение своих рук и продолжил, глядя на нее чуть искоса:

– Твой отец очень гордый человек. В этом его основная слабость. Его приводит в бешенство, когда кто-нибудь посягает на то, что, как он думает, принадлежит только ему. Говорят, ты очень похожа на мать. Харий считал, что будет вечно держать в своих руках напоминание о былой любви. Мне показалось, что выйдет забавно, если поставить его перед таким выбором, когда он должен будет пожертвовать личным счастьем взамен государственного. Так и оказалось. Я поставил ультиматум: мир в обмен на тебя. Конечно, не прямо такими словами, но король прекрасно прочитал между строк то, что не было сказано вслух. Реакция Хария превзошла самые смелые мои ожидания. Конечно, я мог выбрать любую его дочь, да хоть всех сразу, скопом. Но перемирие, заключенное подобной ценой, было бы слишком хрупким и ненадежным. Харий не испытывает никаких чувств к детям от второго брака. А вот ты… Ты – совершенно другое дело. Ты поедешь в Нардок в качестве будущей жены для моего брата, а вместе с тобой я получу и сердце короля.

– Вы упрекаете моего отца в гордости, – негромко проговорила Шаная. – Но разве сами не подвержены такой же слабости?

– Еще как подвержен. – Кирион согласно кивнул. – И именно поэтому я, как никто другой, знаю слабости твоего отца и могу на них сыграть.

Синие глаза Шанаи потемнели от непонятного раздражения. Кирион приподнял бровь, с интересом ожидая возможных возражений, но их не последовало. Девочка в последний момент благоразумно проглотила какое-то нелицеприятное высказывание, так и вертящееся на языке, и сделала шаг назад, собираясь растаять во мраке.

– Постой, – окликнул ее Кирион. – Разве ты сама не хочешь отправиться в Нардок? Не сегодня и не завтра, но через несколько лет? Подумай, при дворе отца тебя ожидает серое, монотонное и бессмысленное существование. Ты наверняка знаешь, что королева Ханна не любит тебя. Твой отец, увы, не вечен, как и все мы. Рано или поздно престол займет принц Ольд. Если к тому моменту ты еще будешь незамужней, то тебя или сошлют в монастырь, чтобы не мозолила глаза, или, что наиболее вероятно, отдадут в супруги самому отличившемуся из его приятелей. Не мне тебе рассказывать о характере принца, соответственно ты понимаешь, каких людей он соберет около себя. Неужели желаешь себе подобной участи?

– А что меня ждет при вашем дворе? – вопросом на вопрос ответила Шаная. – Откуда мне знать, что в итоге я не попаду в лапы еще большего чудовища, чем здесь? Чужая страна, чужие обычаи, и никого близкого или родного рядом.

– Для своих двенадцати лет ты рассуждаешь на удивление здраво, – с невольным изумлением протянул Кирион. – Однако не суть. Поверь, мой брат – хороший человек. Конечно, пока Ноэль шалопай тот еще, – на этом месте в голосе принца скользнула чуть уловимая добрая улыбка. – Но он никогда не позволяет себе издевательств над слабыми и беззащитными. Знаешь, кошкам и другим животным у нас во дворце живется намного вольготнее, чем у вас.

Шаная фыркнула от едва сдерживаемого смеха, вспомнив, видимо, свои жалобы на брата. Запрокинула голову к далеким небесам, усеянным миллиардами звезд, думая о чем-то своем. Затем бросила на принца шаловливый взгляд.

– Вы ведь хотите меня еще о чем-то спросить, – скорее утвердительно, чем вопросительно протянула она. – У меня есть несколько минут, пока Нинель бредет по коридору к моей комнате. Только, прошу, скорее! Иначе нового скандала не избежать.

– Почему ты открылась мне? – Кирион подался вперед, с жадным нетерпением ожидая ответа девочки. – Почему раскрыла свои способности? Насколько я понял, при дворе твоего отца никто не подозревает, что ты беседуешь с тенями. Чем я заслужил подобную честь?

– Не знаю. – Шаная пожала острыми худенькими плечиками. – Тени были не против. Когда я пыталась рассказать о них кому-нибудь другому, то просто не могла. Словно забыла, как это вообще – говорить. Я думала, с вами произойдет то же самое, но ошиблась. Вот и все.

Кирион еще о многом хотел расспросить девочку, но она вдруг напряглась, будто почувствовав то, что было не дано ему. Прижала палец к губам, молчаливо умоляя о сохранении тайны, и исчезла. Расплескалась пятнами тьмы по каменным плитам, растаяла струйками белесого холода в жарком душном мареве летней ночи.

Утром следующего дня Кирион выразил горячее желание побеседовать с Харием наедине. Без сопровождения многочисленных советников, строго следящих за соблюдением всех необходимых норм и правил переговоров, без слуг и телохранителей. Король, немало заинтригованный подобным предложением, после недолгих сомнений согласился. Никто так и не узнал, о чем именно беседовали два правителя за плотно закрытыми дверьми зала совещаний, но уже в полдень было объявлено о подписании долгосрочного мира между двумя державами. Нардоку под условия династического брака между принцем Ноэлем и принцессой Шанаей отходил один из островов Северной гряды, Дахар в свою очередь получил необходимые гарантии в ненападении и обещание военной помощи.

После объявления радостной вести Харий отправился в покои к своей дочери. Та как раз заканчивала уборку в комнате под строгим присмотром верной Нинель. Воспитательница решила, что раз принцесса настолько разгневала своего отца, то должна самостоятельно устранить все последствия вчерашнего скандала. Шаная не возражала. Она весь день была непривычно задумчива, вновь и вновь вспоминая поздний разговор с Кирионом. Перед мысленным взором девочки уже вставали далекие чужие города и незнакомые земли. Она то и дело беззвучно шептала себе под нос имя обещанного мужа, словно пробуя на вкус. Ноэль. Интересно, похож он хоть немного на своего брата?

– Шаная…

Девочка вздрогнула, замерев с грязной тряпкой в руках посередине комнаты. Обернулась к отцу, невольно набычившись и глядя исподлобья, словно маленький затравленный зверек. Сердце Хария защемило от неожиданной грусти и злости на себя. Как он мог ударить ее вчера? Как мог позволить слепому страшному гневу настолько захватить его разум? Когда-то он уже был во власти подобного приступа, и даже противно вспоминать, чем тогда все закончилось.

– Ваше величество? – Нинель торопливо привстала, уронив с колен неизменное вязанье. – Что-то случилось?

Харий криво ухмыльнулся, заметив, как женщина испуганно покосилась на оставшуюся открытой дверь. Наверняка считает, что он опять начнет кричать и бесноваться, и заранее продумывает пути к отступлению.

– Подожди в коридоре, пожалуйста, – тяжело обронил Харий.

Нинель встревоженно зарыскала глазами по комнате, не торопясь выполнять просьбу короля.

«Боится, – неожиданно со всей горькой очевидностью понял Харий. – Боится оставлять меня наедине с Шанаей после вчерашнего. И в чем-то, наверное, она права».

– Все в порядке, Нинель. – Король выдавил из себя измученную улыбку. – Я пришел поговорить с дочерью. И… и извиниться перед ней за вчерашнее.

Нинель с нескрываемым облегчением перевела дыхание. Поклонилась и со всей скоростью, на которую еще были способны ее старые, измученные постоянной ломотой ноги, удалилась.

Шаная покорно ожидала начала разговора. Она замерла напротив отца, сцепив перед собой руки и уронив на пол ставшую ненужной тряпку. Харий тоже молчал. Все заранее приготовленные слова сами собой вылетели из головы. Он просто не знал, что сказать в свое оправдание. И невольно постоянно возвращался мыслями в тот проклятый день почти тринадцать лет назад. Тогда перед ним стояла мать Шанаи, которую он любил, пожалуй, больше самой жизни. И которую едва не убил в приступе бешенства. А ведь в тот момент она уже носила под сердцем его дитя. Целительницы Пресветлой богини совершили невозможное, сохранив беременность. Харий умолял о прощении на коленях, клялся, что подобного никогда не повторится, что это Галаш помутил его разум и заставил подозревать любимую женщину в измене и предательстве. Шаная – та, первая Шаная, по имени которой была названа потом их дочь – сделала вид, будто поверила. Но Харий боялся, что по-настоящему она его так и не простила. И, что самое страшное, король с тех пор был обречен подозревать, что супруга погибла во время родов именно из-за вспышки его ярости за несколько месяцев до родов, истратив все свои жизненные силы в попытках сохранить ребенка.

– Шаная…

Харий до соленого привкуса закусил губу, пытаясь перестать думать о той жуткой сцене, о своем постоянном неизбывном чувстве вины.

– Я был неправ, – наконец глухо продолжил он, с трудом сглотнув тугой комок в горле. – Я не должен был вчера так поступать с тобой. Прости, ты ни в чем не виновата. Забудь… Забудь все то, что я вчера тебе наговорил. Это был не я. Это Галаш говорил моими устами. Просто… Просто я не хочу, чтобы ты уезжала. Нардокцы заберут тебя, и я никогда тебя больше не увижу.

– Но ведь это произойдет не сегодня, – возразила Шаная в тщетной попытке утешить отца и тут же осеклась, поняв, что сболтнула лишнее.

– Откуда ты знаешь? – взревел было Харий, и от его возгласа в коридоре кто-то испуганно охнул. Наверняка подслушивающая Нинель не сумела совладать с эмоциями, испугавшись за свою воспитанницу. Шаная втянула голову в плечи, ожидая новой вспышки бешенства, но ее не последовало. Король несколько раз глубоко вздохнул, и сгустившаяся было перед его глазами пелена слепой ярости рассеялась.

– Сплетники, – проворчал Харий, найдя самое приемлемое объяснение. – В этом дворце всегда было слишком много сплетников.

Затем шагнул к дочери, не обращая внимания, как она побледнела, наверняка решив, что он вновь ударит ее. Сграбастал ее в охапку, прижав к себе так, что девочка болезненно охнула.

– Шаная! – Харий гладил дочь по голове, перебирал густые темные волосы, пропуская их между пальцев. – Прости меня, пожалуйста. Я очень, очень виноват перед тобой. Пожалуйста, я старый глупый дурак, у которого хотят отнять единственную радость жизни. Как ты будешь в чужой стране, совсем одна, без меня? Я не смогу тебя там защитить, не смогу даже утешить.

Шаная молчала, чувствуя, как отчаянный пульс отца отдается у нее в ушах. Да, прав был Кирион, тысячу раз прав. Он выбрал самый верный и самый простой способ получить сердце короля.

* * *

Помолвку Шанаи с Ноэлем назначили на следующее утро. По неписаным, но никогда не нарушаемым правилам такие торжества не проводились в подобной спешке. Сначала необходимо было распланировать всю церемонию буквально по секундам, разослать приглашения правителям соседних стран. Пусть они и не приехали бы, но своих послов обязательно прислали. Однако Кирион спешил. Он и так потратил слишком много времени на визит в Дахар и, если честно, даже не предполагал, что все завершится именно таким образом. Что скрывать, принц ехал предъявить королю ультиматум: мир в обмен на острова, но в итоге все прошло совсем иначе, чем планировалось. И Кирион сам недоумевал от своего поспешного решения. Стоило ли срывать тщательно расписанную игру ради синих глаз маленькой принцессы? Ведь по сути Нардок сделал Дахару поистине бесценный подарок, согласившись породниться с ним и фактически отказавшись от претензий на Северные острова.

Кирион знал, что в империи далеко не все будут довольны подобным исходом дела. В войне было заинтересовано слишком много сторон. Да, Нардок еще не оправился окончательно после утомительного и позорного в своей безрезультатности противостояния с Дарионией. Маленькая победоносная война с заведомо более слабым соседом представлялась наилучшим выходом и для исправления слегка подпорченной репутации, и для долгожданного обладания заветными территориями. Но принц еще сомневался в целесообразности подобного решения. Война – это всегда лотерея с непредсказуемым результатом. В истории было достаточно примеров, когда заведомо проигрышное столкновение оборачивалось неожиданной победой для практически уничтоженного соперника. А принц не любил зависеть от милости богов и их благосклонности. В любом случае Дахар слишком серьезный противник, чтобы надеяться на отсутствие сопротивления. Наверняка две страны жестоко потреплют друг друга, чем обязательно воспользуется Зальдер, давно пытающийся отобрать у могущественного соседа контроль над северным торговым путем. Да и Ритония в накладе не останется, взвинтив цены на продовольствие. Нет, пожалуй, он действительно поступил правильно. Осталось только убедить в этом остальных, а для этого необходимо было как можно быстрее вернуться в столицу Нардока – Тахаор.

Харий, конечно, высказался категорически против такой спешки, но Кирион настаивал, а значит, был очень красноречивым и убедительным в своих доводах. Королю ничего не оставалось, как согласиться.

Кирион должен был сыграть роль подменного жениха на предстоящем торжестве, чтобы через него Шаная обручилась с Ноэлем. Это была весьма распространенной традицией в те времена, однако принц почему-то нервничал. Нет, даже не так. Когда он думал о Шанае, то постоянно волновался и сам не мог объяснить причину этого. Было в девочке что-то неправильное, что-то пугающее и в то же время притягательное. Кирион любил загадки, и эту он очень хотел разгадать самостоятельно.

– Ваше высочество, вы готовы? – В комнату вежливо постучались. – Ждут только вас.

Кирион бросил последний взгляд в зеркало. Одернул строгий камзол в синих цветах империи, украшенный серебряной вышивкой, поправил перевязь с оружием и вышел прочь.

Церемонию было решено провести на свежем воздухе. Солнце уже клонилось к закату, вытягивая длинные тени от крепостной стены и жертвенников богам, установленных на том же месте, что и при прибытии принца во дворец. Прежде ясное небо сейчас хмурилось облаками, в любой момент готовыми переродиться ливневыми тучами. Далеко на западе горизонт уже наливался угрожающей синевой, предвещая скорую грозу. Поднявшийся ветер рвал флаги на башнях и праздничные гирлянды с алтарей.

Кирион отыскал взглядом девочку, застывшую в ожидании по центру внутреннего двора. Невольная улыбка тронула губы принца. Шаная казалась такой маленькой, беззащитной и испуганной. Совершенно одна. Ни отца, ни воспитательницы рядом. Непривычно длинное взрослое платье развевалось под порывами ветра, обнимая всполохами алого шелка стройную фигурку. Длинные черные волосы убраны в сложную прическу со множеством шпилек и косичек. В пронзительно-синих глазах застыли тревога и страх.

Принц неторопливо натянул перчатки из тончайшей кожи. Переглянулся с Фарием.

– Ваше высочество, вы уверены в своем поступке? – чуть слышно шепнул тот ему на ухо. – Еще не поздно отказаться. Полагаю, король Харий лишь на людях возмутится, а в глубине души сохранит к вам глубочайшую признательность и благодарность.

– Нет, Фарий. – Кирион отрицательно качнул головой. – Я чувствую, что Нардоку нужна эта принцесса. Будь она хоть исчадием Галаша, но империя получит ее.

Фарий почтительно поклонился, больше не рискуя настаивать. Но когда он выпрямился – в глазах застыло откровенное несогласие с выбором его господина. Правда, тот уже отвернулся и не заметил этого. Его шаги эхом отразились от каменных стен, вернулись, многократно усиленные. Харий опустил голову. Этот звук почему-то напомнил ему грохот земли по крышке гроба или стук молотка, забивающего гвозди. Такое отчаяние, наверное, испытывает погребаемый заживо, понимая, что каждый миг навсегда отдаляет его от солнца и мира живых. И больше нет надежды на спасение. Все, что остается, – лежать в темноте и холоде, ожидая, когда удушье сдавит железными тисками грудь.

– Начинайте.

От негромкого голоса Кириона король вздрогнул, будто от удара плетью. Ему хотелось закричать во весь голос, прекращая этот спектакль. Пусть чужаки убираются прочь, пусть никогда больше не приходят на его земли! Но вместо этого он лишь до побелевших костяшек сжал кулаки и кивнул распорядительнице церемонии – высокой седовласой женщине, верховной настоятельнице храма Террии.

– Сегодня мы собрались здесь во имя благой цели, – пронесся над притихшими людьми ее на удивление чистый и звонкий голос, более уместный для молодой девушки, чем для умудренной жизнью женщины. – Во все времена брачные союзы заключались по благословению небес. Только боги решают, достойна ли новая семья счастья или же будет вынуждена остаток жизни провести во взаимной ненависти. Поэтому принесем щедрые жертвы нашим защитникам и покровителям, чтобы умилостивить их.

Шаная почти не вслушивалась в слова настоятельницы. Девочка искоса поглядывала на принца, стоявшего рядом с нею, гадая, о чем он сейчас думает. Но на лице Кириона нельзя было прочитать и тени эмоций. Мужчина был таким спокойным, равнодушным и отстраненным, будто находился мыслями далеко отсюда.

– Дитя! – Шаная едва не вскрикнула от неожиданности, когда в руках настоятельницы сам собой заполыхал факел, жарко плюясь огненными искрами. – Принеси жертву богине. Она будет твоей защитницей в предстоящей замужней жизни. Высшее ее благословение – дети. Только от нее зависит, выполнишь ли ты свое предназначение как мать, или же станешь пустоцветом. На коленях умоляй ее о милости. И, быть может, она услышит твою просьбу.

Шаная испуганно замерла на месте. Она не понимала, чего от нее хочет эта строгая женщина с колючим взглядом светлых глаз. Просить богиню о милости? Но как? Девочке раньше не приходилось бывать на подобных ритуалах, поэтому она боялась опозориться на глазах у отца, многочисленных придворных, но самое главное – принц Кирион тоже окажется свидетелем ее смешного и глупого проступка.

Настоятельница, решив, видимо, что сказала даже больше, чем необходимо, замолчала, не собираясь приходить на помощь обомлевшей девочке. Лишь недовольно вскинула бровь, показывая, что такая задержка в проведении ритуала недопустима. Собравшиеся молчали, терпеливо ожидая продолжения церемонии. Наступившая тишина была такая полная, что от нее зазвенело в ушах. Шанае казалось, что ее сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Небо! Что же ей надлежит сделать?

– Ей что, ничего не объяснили? – с глухим раздражением спросил Харий у Олафа. Тот в ответ лишь всплеснул руками. У советника сегодня было слишком много забот, чтобы проконтролировать еще и это, а старую Нинель, видимо, подвела память, или же она слишком увлеклась, наряжая Шанаю к предстоящему торжеству. Король гневно сплюнул проклятие и вновь все свое внимание обратил на дочь, подавшись вперед и будто пытаясь таким образом молча подсказать ей, как надлежит поступить. Но спасение подоспело совсем с другой стороны.

– Возьми факел, подожги алтарь и встань около него на колени, – почти не разжимая губ, кинул Кирион совершенно растерявшейся девочке. – Постой так пару минут и возвращайся. Смелее!

– Спасибо, – так же тихо ответила Шаная. Помедлила еще секунду, пытаясь успокоить неуместную дрожь рук, и подошла к настоятельнице. Та с негромким вздохом облегчения вручила ей факел и легонько подтолкнула в сторону алтаря.

Шаная опасливо вытянула факел, стараясь держать его как можно дальше от себя. Девочка понимала, что стоит упасть хотя бы одной искре на платье из невесомой тонкой материи – как она сама заполыхает ярким безжалостным огнем. Шаг, другой. Пламя недовольно шипело, рассыпая вокруг веер раскаленных капель смолы. Главное – не споткнуться на неровных плитах, главное – не упасть на потеху окружающим.