Текст книги "Тени"

– Не шали, – чуть слышно шепнула Шаная, расчесывая себе волосы и следя в отражении зеркала, как Дымок вальяжно разлегся на самом проходе. Его никто не замечал, однако Нинель уже с минуту никак не могла переступить странную складку на ковре. Она то поднимала ногу, но тут же вновь ее опускала, растирая морщинистой рукой грудь и не в силах понять, почему сердце так заходится.

Дымок беззвучно тявкнул, скользнул тенью к своей хозяйке и зарылся мордой в подол ее платья. Шаная улыбнулась, подхватила его на руки и посадила на плечо. Утомился, бедный. Пусть спит. Все равно он теперь никуда от нее не денется.

Воспитательница облегченно вздохнула и поспешила дальше по своим делам, так и не поняв, что это было за наваждение.

Наконец все было готово к отбытию. Шаная, румяная от ледяного умывания, стояла во внутреннем дворике, кутаясь в теплую кофту поверх шерстяного платья с длинными рукавами. Днем ей наверняка будет жарко, но сейчас от каменных плит шел влажный ночной холод.

Шаная постоянно вертела головой по сторонам, надеясь увидеть отца. Но Харий так и не вышел ее провожать. Королю было стыдно признаться даже себе, но он боялся опять не сдержаться, поэтому предпочел наблюдать за сборами из окна. Правитель Дахара видел, как дочь растерянно оглядывается, понимал, что надо бы спуститься и обнять ее на прощание, но не мог. Просто не мог. При мысли, что через несколько минут девочка сядет в карету и он простится с ней на долгие годы, накатывало привычное бешенство. Нет, нельзя показываться девочке в таком состоянии. Иначе она запомнит его не как заботливого и любящего отца, а как дикого зверя, не способного контролировать свои эмоции и срывающего дурное настроение на любом, кто попадется под руку.

Отъезд по непонятным причинам задерживался. Было уже все готово, но кучер медлил, видимо, ожидая появления короля. Лошади нетерпеливо прядали ушами, перебирали ногами, сопровождающие охранники уже сидели верхом, осторожно поглядывая то на южные ворота, давным-давно открытые для них, то на окна дворца.

– Езжайте, – шепотом взмолился Харий. – Немедленно, сейчас же!

– Ваше величество? – В распахнутую дверь заглянул Олаф. – Все ждут только вас…

– Прочь! – раненым вепрем взревел король. – Скажи им, пусть едут! Чтобы через минуту их здесь уже не было!

Советник осекся. Ему хватило одного взгляда на перекошенное от ненависти и ярости лицо короля, после чего он стремглав кинулся вон, грохоча сапогами по коридору и лестнице.

Харий прижался лбом к стеклу. Зажмурился, из последних сил удерживаясь на этой грани реальности. Он слышал, как Олаф закричал что-то во дворе, как захлопали двери карет, как заржали лошади, наконец-то получив свободу. Заскрипели повозки, двигаясь с места, звонко застучали подковы по плитам. Когда король открыл глаза, внизу уже никого не было.

Часть вторая
Монастырь

Путешествие протекало на удивление легко и без особых проблем. Стояла солнечная ясная погода середины сентября. Осенние многодневные выматывающие дожди должны были начаться позже, поэтому Залин, которому поручили организацию путешествия принцессы и ее охрану, особенно не торопился. Он позволял долгие остановки, полагая, что девочка может утомиться от неподвижного сидения в карете, выбирал самые надежные и уютные постоялые дворы для ночевок. Опытный и осторожный воин никогда раньше не имел дела с принцессами, тем более с такими маленькими, поэтому изначально ожидал многочисленных капризов и жалоб, но Шаная его приятно удивила. Девочка почти постоянно молчала, безропотно ела обычную пищу, не требуя никаких деликатесов, не устраивала истерик по поводу продолжительных переездов.

Однажды им пришлось заночевать под открытым небом. Залин заранее испугался, что уж тут-то принцесса устроит настоящий скандал, узнав, что спать ей придется или в карете на неудобной лавке, или на земле, пусть и подстелив одеяла. Но девочка восприняла новость чуть ли не с радостью. Вечером она допоздна сидела около костра, наблюдая, как охранники пекут картошку и жарят кровяные колбаски. Затем, поужинав, незаметно перебралась на полянку, где Залин обучал молодого воина искусству обращения с мечом. Нинель сразу после вечерней трапезы ушла спать, пожаловавшись, что стала слишком дряхлой для столь утомительных путешествий и ее старые кости уже не выдерживают постоянной тряски, а, кроме нее, некому было напомнить Шанае о позднем часе и отправить ее отдыхать. Впрочем, девочка никому и не мешала. Она завороженно следила за тренировочным боем. В неверных всполохах костра казалось, будто два воина танцуют. Острые безжалостные клинки полосовали мрак на тонкие лоскутки, тишину ночного леса нарушали лишь потрескивание горящих дров, тяжелое дыхание сражающихся да негромкие голоса остальных охранников, травящих байки около огня.

Наконец Залин с силой закрутил меч новичка и выбил его из рук. Приставил острие к груди недавнего соперника, лишь наметив смертельный удар, и тут же опустил оружие.

– Неплохо, – проговорил он, свободной рукой утирая пот со лба. – Ты делаешь определенные успехи, Далалий. Чуть меньше необдуманности, чуть больше вдохновения – и через полгода ты без проблем справишься даже со мной.

– Скажешь тоже. – Высокий светловолосый парень рассмеялся, ни капли не огорчившись поражению. Нагнулся, поднимая клинок. – Ты лучший фехтовальщик Дахара. Если я когда-нибудь и превзойду тебя, то лишь в своих мечтах.

– Всякое в жизни бывает, – уклончиво проговорил Залин, но было видно, что неприкрытая лесть товарища ему понравилась. Затем обернулся к девочке, которая за все время поединка не проронила ни звука, лукаво подмигнул ей. – Что, ваше высочество? Вам понравилось наше представление?

– Очень, – честно призналась Шаная. Несмело шагнула вперед, кивком показав на меч в руках воина. – Можно подержать?

Залин и Далалий быстро переглянулись и заулыбались. Это было забавно: принцесса проявила интерес к оружию. Обычно считалось, что девочкам присуще лишь играть с куклами да вздыхать, мечтая о счастливом замужестве. Но в принципе зачем огорчать ее отказом? Нинель спит, а кроме нее никому нет никакого дела, чем там занимается принцесса. Лишь бы в лес не убежала да в целости и сохранности до монастыря доехала.

– Держите, ваше высочество, только не пораньтесь. – Далалий, стоящий ближе к Шанае, протянул ей клинок рукоятью вперед. Девочка охнула от неожиданной тяжести меча, едва не уронив его. Далалий покачнулся было к ней, намереваясь перехватить оружие, чтобы оно не попало по ногам Шанаи, но та уже справилась с неловкостью и крепче сжала рукоять. Дымок серой размытой тенью скользнул по лезвию, игриво балансируя хвостом. Мужчины не могли видеть призрачного зверя, однако согласно перестали улыбаться. На какой-то краткий, но жуткий миг показалось, будто из глаз девочки на них взглянул кто-то иной, лишь для собственной забавы нацепивший невинную детскую маску. Кто-то, для кого человеческая жизнь не стоит и ломаного гроша, кто убивает лишь для собственного развлечения. Но стоило Шанае моргнуть, как наваждение схлынуло, будто его и не было никогда. Перед ними вновь стояла обычная девочка, с искренним восторгом сжимающая в своих слабых руках меч.

– Красивый, – протянула Шаная, поднимая клинок к глазам. Глянула вдоль лезвия, будто проверяя заточку.

В любой другой раз Залин наверняка рассмеялся бы от подобного зрелища. Ну что принцесса может понимать в подобных вещах? Наверняка бессознательно копирует то, чему когда-то стала невольным свидетелем. Но уж очень уверенным и холодным был взгляд Шанаи. Словно она действительно знала, что и зачем делает.

– Красивый? – переспросил Далалий с известной долей иронии. Он стоял рядом с принцессой, поэтому ее острый и внимательный взгляд истинного фехтовальщика остался им незамеченным. – Что вы, принцесса! Что же в нем красивого? Одно благо – сбалансирован хорошо и сталь что надо. А так… Никакого, даже самого завалящего камушка в рукоять не вставлено. Я, конечно, не прошу алмазов, но от изумруда не отказался бы.

– Алмазы? Изумруды? – Залин готов был поклясться, что видел, как на секунду хорошенькое личико принцессы исказила злобная презрительная усмешка. – Эти побрякушки лишь портят оружие. Красота меча измеряется отнюдь не в украшениях, а в количестве жизней, которые он выпил. Ведь им уже убивали, не так ли?

Далалий поперхнулся от вопроса, столь неуместного из уст ребенка. Растерянно посмотрел на Залина, не зная, что ответить.

– Ваше высочество, – поспешил тот к нему на помощь. – Право слово, вам не к чему знать об этом.

– Вы стесняетесь своего ремесла? – перебила его Шаная. Взглянула на него поверх лезвия, и мужчина вздрогнул, неосознанно потянувшись к мечу. Было такое чувство, будто только что его наотмашь ударили. Девочка улыбнулась, заметив его порывистое движение, и продолжила уже мягче: – Залин, ты воин. Ты должен защищать господина. Что в этом постыдного? И потом, смерть – это не конец, это только начало. Кто знает, вдруг ты оказываешь своим противникам неоценимую услугу, отправляя их в объятия богини.

– Ваше высочество… – Далалий очнулся от мгновенного ступора и с вежливым полупоклоном протянул руку за своим клинком. – Я надеюсь, вы уже наигрались?

Шаная резко взмахнула мечом, заставив его отшатнуться. С явным сожалением провела тонкими пальчиками по безупречной заточке лезвия, не обращая внимания, что ранит себя. Несколько крупных капель крови упали на траву. Мужчины не заметили, но Дымок уже кружился около маленькой хозяйки, ловя острым шершавым язычком неожиданную подачку.

– Без сомнения, им убивали, – наконец довольно проговорила Шаная. Протянула оружие Далалию, и тот с нескрываемым облегчением вогнал клинок в ножны от греха подальше. Девочка проследила за его действием, даже не пытаясь скрыть насмешку в глазах, и заключила с широкой улыбкой: – Им убивали трижды. И еще один раз речь шла о жизни или смерти, но противник выжил.

После чего развернулась, присвистнула кому-то невидимому и неторопливо отправилась к костру.

Залин перевел дыхание. Только сейчас он понял, какая непонятная тяжесть только что свалилась с его груди. Пожалуй, впервые за очень долгое время опытный воин, прошедший через многие сражения, испытал страх – необъяснимый и оттого еще более томительный. И сейчас он был действительно рад, что испытание закончилось.

– Дети… – начал было он, обернувшись к Далалию и собираясь посмеяться над недавним происшествием. Обернулся – и тут же осекся. Молодой воин смотрел вслед ушедшей девочке с таким потрясением, будто увидел перед собой истинного слугу Галаша.

– Как?.. – изумленно прошептал он, истово скрестив пальцы, чтобы отвести зло. – Как она узнала?

Залин сплюнул проклятие на землю. Покачал головой. Пожалуй, со следующего дня придется отказаться от длительных остановок и тем более от ночевок под открытым небом. Чем быстрее они достигнут монастыря и передадут принцессу под опеку святых сестер, тем лучше для всех. По крайней мере, у него нет ни малейшего желания еще хоть раз пережить подобный разговор. Девчонке сильно повезет, если ее не сожгут на костре в ближайшее время.

* * *

Шаная с любопытством высунула голову из кареты. Долгое, утомительное путешествие наконец-то подходило к концу. Последнюю неделю, после недолгой беседы в ночном лесу, Залин гнал лошадей изо всех сил, не обращая внимания на жалобы и стоны старой Нинель. Даже его товарищи начали роптать, не понимая причин такой спешки и жестокости.

Одна Шаная получала истинное удовольствие от отчаянной скачки по дурным дорогам. Карета скрипела и подпрыгивала на ухабах, ежесекундно грозя развалиться. Нинель охала и поминала всех богов, держась побелевшими от напряжения руками за край лавочки. А девочка с трудом сдерживала заливистый смех. Она с интересом глазела по сторонам, наблюдая за осенней страдой – в общем, просто наслаждалась жизнью.

На горизонте вставали горы. Скалистые вершины, затянутые туманами и покрытые ледниками, величаво подпирали синие небеса. Шаная запрокинула голову, пытаясь оценить высоту своих новых владений. Именно там, у подножия Ралионского хребта, ей было суждено провести следующие пять лет. И уже сейчас она замирала от нетерпения, гадая, строгой или не очень окажется настоятельница монастыря, будет ли позволено Шанае гулять по окрестностям, не заметят ли Дымка, который за время путешествия ощутимо вырос.

– Шаная, сядь, – простонала Нинель, по обыкновению жестоко страдая от качки. – Ветка какая в лоб попадет – узнаешь!

– Мы скоро приедем, – прошептала девочка, не обратив никакого внимания на ворчание преданной воспитательницы. – Скоро, очень скоро.

– Быстрей бы. – Нинель с приглушенным кряхтением подложила подушку под спину. – Ой-ой-ой, все кости разламываются. Стара я уже стала для подобных развлечений.

Шаная пропустила мимо ушей привычную жалобу воспитательницы, вопреки ее просьбе высунулась из окна еще дальше, пытаясь отыскать взглядом монастырь, к которому они держали путь. Но все было зря. Пыльная от долгой засухи дорога светлой лентой петляла по холмам, забираясь все выше и выше, пока окончательно не терялась где-то вдалеке. Только вид таких близких и в то же время далеких гор вселял уверенность, что конечная цель их путешествия уже совсем рядом.

Однако ожидания не оправдались. Карета въехала на узкий тракт, ведущий к монастырю, лишь поздним вечером, когда Шаная уже украдкой зевала, мечтая о сне. Залин, почувствовав окончание тяжкой обязанности, сегодня не делал никаких поблажек своим людям. Даже обедать пришлось на ходу. Впрочем, вряд ли кусок вяленого мяса на черством хлебе, наскоро запитый из фляги водой, можно назвать полноценной трапезой. Поэтому к усталости добавилось еще чувство голода. Нинель уже не жаловалась. Она прикорнула в углу кареты, что-то негромко бурча себе под нос на каждом ухабе. Даже верный Дымок устал. Он свернулся калачиком на коленях маленькой хозяйки, растекшись полупрозрачным туманом по ее платью.

– Потерпи еще немного, – уговаривала его Шаная, щекоча под ухом. – Приедем – отпущу гулять. Набегаешься вволю. Только не пугай никого.

Дымок на миг открыл один ядовито-желтый глаз, недовольно тявкнул и вновь задремал.

– Стой! – вдруг раздалось снаружи. Карета отчаянно заскрипела, дернулась, будто раненое животное, и замерла. Послышались радостные восклицания встречающих, усталое ржание лошадей, сухой, как щелчки кнута, голос Залина, отдающего приказы своим людям.

– Неужели наконец-то приехали? – пробурчала Нинель, потягиваясь. – Быть того не может!

Дверь внезапно распахнулась, и в карету заглянул сам Залин.

– Счастлив сообщить вам, что мы достигли монастыря Пресветлой богини, – проговорил он, избегая встречаться глазами с Шанаей. После того происшествия в лесу он почему-то побаивался девочку, хотя никогда не признался бы в этом даже себе. – Наша дорога окончена!

– Не верю своим ушам. – Нинель подала руку, и Залин с любезным поклоном помог ей выбраться из кареты. Воспитательница замерла, ослепленная множеством факелов, с болезненным стоном посторонилась, давая Шанае вылезти.

По правилам этикета Залин обязан был помочь и принцессе, но мужчина практически сразу отошел от кареты, с преувеличенным рвением принявшись распекать какого-то мальчишку, недостаточно резво, по его мнению, разгружающего поклажу.

Нинель этого не заметила, но вот Шаная грустно улыбнулась. Прав был Кирион. Не следует показывать людям свои необычные способности, иначе даже самые преданные из них могут от тебя отвернуться.

– Ваше высочество? – Шаная обернулась на звук приятного сочного голоса. От дверей монастыря к ним уже спешила женщина – невысокая, полненькая, в ослепительно-белой рясе.

– Ваше высочество, – повторила она, подходя ближе. Остановилась, тяжело дыша от быстрого шага, и вдруг улыбнулась. Множество морщинок пробежали по ее доброму лицу, собрались около ласковых карих глаз. И Шаная улыбнулась в ответ, сама не понимая почему.

– Мы очень, очень рады видеть вас здесь. – Женщина почтительно склонила голову. – Король Харий оказал нам небывалую честь, позволив продолжить обучение своей дочери именно у нас. Позвольте представиться: матушка Серафия, настоятельница этого монастыря.

– Очень приятно. – Шаная в свою очередь присела в реверансе. – Меня зовут Шаная. А это моя воспитательница Нинель.

– Прошу прощения, матушка, – несчастная Нинель болезненно скривилась, продолжая одной рукой цепко держаться за дверцу кареты, – к моему величайшему сожалению, я сейчас несколько не в форме, поэтому не могу представиться по всем правилам этикета. Эта дорога окончательно меня убила.

– Ох, простите меня. – Настоятельница всплеснула руками. – Я должна была сразу подумать об этом. Пойдемте, любезная Нинель. Я покажу ваши покои. Мы нагрели воды в достатке, поэтому примите горячую ванну с целебными травами. У нас есть чудодейственные мази. Послушница натрет ваши суставы – и вы вновь почувствуете себя молодой.

– Верится с трудом. – Нинель измученно улыбнулась, убирая с лица растрепанные седые пряди. – Больше всего на свете я хочу лечь и умереть.

– Ну что вы, – мелодично рассмеялась Серафия. – Мы этого не допустим. Идемте, милая Нинель, идемте.

Настоятельница ловко подхватила воспитательницу под локоть, позволив той на себя опереться. Шаная встала по другую руку, пристально следя, чтобы ничего не случилось. И маленькая процессия медленно двинулась со двора.

Залин проводил их задумчивым взглядом. Он был по-настоящему рад, что отныне ему не надо заботиться о принцессе. Больше всего на свете ему хотелось тотчас же уехать, чтобы никогда с ней не встречаться. И опытный воин сам не мог понять, чем его так напугала эта девочка со столь невинным взором синих глаз.

На следующее утро Шаная проснулась лишь к полудню. Накануне она и Нинель долго устраивались на новом месте. Воспитательница в самом деле почувствовала себя намного лучше после купания и сеанса массажа, который провела совсем еще юная девушка, наверное, всего на два-три года старше самой принцессы. Молчаливая, строгая послушница долго втирала в спину и ноги Нинель лечебную мазь с горьким и резким запахом полыни, потом постелила им свежие простыни, взбила подушки и удалилась, за все время не проронив ни слова. Сама Шаная тоже с удовольствием искупалась, смыв с себя пот и грязь двухнедельного путешествия. Затем забралась под теплое пушистое одеяло и замерла с открытыми глазами. В голове все еще шумело после дороги. Казалось, будто кровать подпрыгивает на невидимых ухабах, как карета. И еще одно тревожило девочку: Дымок. Он скрылся в ночи, едва только понял, что они прибыли к конечному пункту назначения. Растворился среди теней, навострив уши, словно перед охотой. Шаная сначала не обратила на это внимания – пусть побегает после утомительного сидения в карете, но потом заволновалась. Она чувствовала охотничий азарт своего зверя, понимала, что он сейчас занимается явно недозволенным делом, но пока не желала прекращать его забавы. Пусть развлекается. Вряд ли он сможет причинить кому-нибудь серьезный вред. Мир теней тем и хорош, что почти не соприкасается с миром живых.

Тем не менее девочка почему-то ощущала неясное волнение. Будто потолок и стены давили ей на голову, мешая вздохнуть полной грудью. Неужели это результат присутствия на святой земле? В таком случае ей придется весьма нелегко в следующие несколько лет.

Шаная перевернулась на другой бок и залюбовалась лунной дорожкой, падающей на пол из зарешеченного окна. Впрочем, она привыкнет. Как обычно. Благословение сумеречного мира дало ей очень важное преимущество: умение приспосабливаться к любым условиям. Есть мрак, есть свет, а значит, всегда будут полутона.

Девочка сама не заметила, как задремала. А когда проснулась, уже царил яркий солнечный день. Дымок мирно отсыпался после ночных подвигов у нее в ногах, свернувшись уютным клубком. Шаная нагнулась к нему, втянула в себя запах и недовольно качнула головой. От пса пахло кровью и смертью. Кому-то этой ночью не повезло. Впрочем, ничего страшного. Наверняка это была какая-нибудь мышь или птичка.

– Никогда так больше не делай. – Шаная подхватила любимца за шкирку, поднесла его к лицу. – Слышишь? Ни-ког-да!

Дымок ответил ей невинным взором ярко-желтых глаз. Мол, о чем ты, хозяйка? Я ничего и не делал.

Но эта игра не могла обмануть девочку. Она ощущала сладковатый аромат страха и смертельного отчаяния, струящийся по усам щенка.

– Я не шучу. – Шаная легонько стукнула его по носу. – Не зли меня, Дымок. Иначе рискуешь навсегда заблудиться в сумеречных землях.

Пес неожиданно лизнул хозяйку в щеку, будто извиняясь за свой проступок. Шаная негромко хихикнула и положила его обратно.

– Я предупредила – ты услышал, – напоследок пригрозила она. – Второй раз повторять не стану, понятно?

Дымок завилял хвостом, преданно глядя на нее снизу вверх. Девочка покачала головой. Точно ведь продолжит проказничать. Впрочем, ладно. Если шалости зайдут слишком далеко, она всегда сумеет его остановить.

– Что ты там бормочешь? – сонно спросила Нинель, потягиваясь и зевая.

– День сегодня хороший, – громко произнесла Шаная, откидывая одеяло и вскакивая. – Не правда ли?

– Наверное, – с сомнением согласилась Нинель. Опустила ноги на пол и встала, с недоверчивым выражением лица прислушиваясь к внутренним ощущениям. Видимо, мази настоятельницы Серафии на самом деле творили чудеса, потому как женщина вдруг расплылась в широкой улыбке, почувствовав, что руки и ноги без проблем слушаются ее. Даже стреляющая боль в пояснице куда-то пропала.

– Красота! – с нескрываемым удивлением и радостью воскликнула она, одергивая длинную ночную рубаху. – Пожалуй, ради этого стоило претерпеть столько лишений. Я действительно чувствую себя молодой!

– Я рада, – лаконично ответила Шаная.

– А еще я очень голодна. – Нинель подошла к креслу, на спинке которого была развешана ее одежда, привычно переступив через Дымка, который перебрался с кровати на пол и сейчас охотился за солнечным зайчиком. – Одевайся, милая. Пришла пора осмотреть нашу новую обитель.

Шаная не заставила себя долго ждать. Она быстро натянула на себя первое попавшееся платье, выудив его из недр ближайшей сумки, сама заплела косу и принялась приплясывать около двери, ожидая, пока неторопливая Нинель закончит наряжаться.

– Ну вот, – наконец довольно проговорила воспитательница, убирая седые волосы в привычный тугой пучок. – Пойдем, дорогая.

Узкие темные коридоры монастыря в предполуденный час были непривычно пусты. Уже потом Шаная узнала строгий распорядок дня этого места. Подъем на рассвете, обязательная молитва, скудный завтрак – и хлопоты по хозяйству. Основная часть послушниц трудилась на огороде, убирая урожай, другие вышивали бесчисленные гобелены или же помогали в храмине. Лишь принцессе с ее воспитательницей сегодня была дана небольшая поблажка из-за только что завершившейся утомительной поездки.

Настоятельницу они нашли в ее кабинете, куда им указала путь случайно встреченная девочка, вытирающая пыль с разноцветных витражей.

– Рада вас приветствовать! – Серафия, одетая в этот раз в более практичное черное платье, порывисто встала со своего места, неловким движением разметав бумаги с письменного стола по полу. Всплеснула руками от искреннего огорчения: – Ох, какая я неуклюжая!

– Я уберу, – поспешила прийти к ней на помощь Шаная. Склонилась, подбирая разлетевшиеся по всей комнате пергаменты и записи, украдкой шикнув на Дымка, который, воспользовавшись случаем, принялся играть с ней, охотясь за пальцами.

– Спасибо, моя дорогая, – растроганно пробормотала Серафия, наблюдая за ней. – Ты меня очень выручила.

Шаная удивленно подняла голову. Она уже привыкла, что остальные всегда уважительно называли ее на «вы», несмотря на малый возраст. Только отец и Кирион относились к ней по-другому, но они были ей в некотором смысле ровней, даже больше – превосходили ее. И еще Нинель были позволены определенные поблажки, но лишь из-за доброго отношения к ней принцессы. Тогда почему настоятельница так разговаривает с нею? Или это обычная оговорка?

– Ты чем-то недовольна? – спросила Серафия, почувствовав затаенное раздражение девочки.

– Вообще-то да. – Шаная встала и с некоторым вызовом выпрямилась напротив нее. – Я предполагала, что вы должны относиться ко мне соответствующе моему положению.

– О чем ты? – Серафия сделала вид, будто не уловила откровенного намека девочки. – Милая моя, право слово, ты выражаешься слишком сложно для своего возраста. Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

– Я привыкла к другому обращению, – откровенно произнесла Шаная после краткой заминки. – Не забывайте, что я дочь короля.

В комнате после заявления девочки возникла неловкая пауза. Нинель раскраснелась от возмущения, явно не ожидая подобной дерзости от своей воспитанницы, но молчала, не без оснований опасаясь, что Шаная не пощадит и ее. Серафия в свою очередь с нескрываемым интересом смотрела на принцессу, будто увидев в ней что-то, ранее ей недоступное.

– Девочка моя, – наконец ласково протянула настоятельница. – Ты, конечно, принцесса. Но не забывай, что в ближайшие пять лет, если не больше, ты находишься в моей полной власти. Я старше тебя, поэтому не жди от меня иного. Понятно?

Шаная уже жалела, что начала этот разговор. За свою недолгую жизнь она привыкла, что характер необходимо скрывать. Пусть люди лучше думают, что ты милая спокойная девочка, чем видят в тебе врага. В принципе какая разница, кто тебя и как называет? Лишь бы не оскорбляли в лицо.

– Простите меня. – Шаная присела в реверансе, пряча за пушистыми ресницами всполох недовольства. – Без сомнения, я ошибалась. Вы старше и имеете право приказывать. Просто… Я не привыкла к такому.

Серафия растерянно кашлянула. Она не ожидала, что принцесса так легко отступится. Напротив, думала, что с ней придется изрядно повозиться, показывая, что жизнь во дворце осталась далеко в прошлом и теперь она должна полностью подчиняться ее требованиям.

– Ну что ты, дитя. – Серафия подошла к ней, обняла за плечи и помогла встать. – Я нисколько не сержусь на тебя. Просто имей в виду: теперь ты моя воспитанница. Я отвечаю за тебя жизнью, поэтому имею право и требовать соответственно.

Шаная промолчала, лишь опустила голову, скрывая кривую ухмылку. Ну да, конечно, настоятельница может воображать себе все что угодно. Однако никто не имеет права приказывать ей. Только время покажет, кто победит в этом необъявленном противостоянии.

– Серафия, – вмешалась Нинель, не поняв сути разгоревшегося, как ей казалось, на пустом месте конфликта, – если честно, мы всего лишь хотели бы позавтракать. А потом уже можно обсудить дальнейшую судьбу Шанаи и ее будущее обучение.

– Конечно. – Настоятельница вдруг передернула плечами. На миг ей показалось, будто вокруг сердца сжалась когтистая лапа дурного предчувствия. Она не могла видеть, но это Дымок прыгнул ей на плечи, словно стремясь отомстить за хозяйку. Шаная никак не отреагировала на это своеволие любимчика. Напротив, улыбнулась, будто благодаря за поддержку.

– Завтрак… – вновь протянула Серафия, моментально потеряв нить разговора. Как-то устало сгорбившись, вернулась к себе за стол. Села и вновь встала, не совсем понимая, что с ней происходит.

Дымок все это время лежал у нее на плече, ласково обвивая хвостом шею и одним глазом косясь на хозяйку – не прикажет ли та ему начать более решительные действия. Шаная молчала, поэтому щенок в итоге спрыгнул на пол, обиженно тявкнув напоследок.

– Да, завтрак! – встрепенулась настоятельница, приходя в себя. Встряхнула головой, сгоняя последние остатки непонятного оцепенения, и несколько по-иному взглянула на свою подопечную. Ей показалось, будто по губам девочки скользнула язвительная усмешка, а в глазах отразился злой смех. Но через миг тени эмоций сгинули, будто их никогда и не было. Шаная стояла напротив нее все такая же спокойная и вежливо-отстраненная.

– Я распоряжусь, чтобы вам накрыли на кухне, – сухо проговорила Серафия, дав себе зарок в ближайшее время внимательнее присмотреться к девочке. – Монастырь подчиняется строгому распорядку дня. Завтрак на рассвете, обед в полдень, ужин в шесть часов. Сегодня вам дали небольшую поблажку, но в последующем я потребую неукоснительного соблюдения режима. Ясно?

– Да, конечно, – ответила Нинель, несколько удивленная тем, с какой скоростью доброжелательность настоятельницы сменилась прохладой в разговоре безо всякой видимой причины.

– А ты, моя дорогая, поняла? – резко спросила Шанаю настоятельница. Осеклась, сама поняв, что такая перемена в беседе выглядит подозрительной, и попыталась смягчить тон улыбкой: – Милая, не злись, но таковы правила.

– Я понимаю. – Шаная с напускной покорностью потупила глаза. – Матушка Серафия, я очень постараюсь вести себя так, чтобы впредь больше не вызывать вашего неудовольствия.

И опять затаенная насмешка. Серафия растерянно поправила тугой пучок седых волос. Похоже, она ошиблась в своем первоначальном впечатлении. С дочерью Хария придется повозиться, чтобы подготовить ее должным образом к роли верной и покорной супруги нардокского принца. Что имперцы подумают о Дахаре, если через пять лет получат дурно воспитанную девчонку? Ну уж нет, у нее большой опыт в воспитании, поэтому она сумеет вылепить из маленькой принцессы то, что от нее ждут. Обязана справиться, каких бы трудов ей это ни стоило.

– Хочу сразу же рассказать, как будет проходить твое обучение. – Серафия устало потерла виски, пытаясь справиться с неожиданной головной болью. – Как ты поняла, подъем очень рано. Завтрак. Потом до обеда изучение нардокского языка и основных обычаев империи. Эти занятия я собираюсь проводить с тобой лично. Затем несколько часов ты будешь помогать по хозяйству. В нашем монастыре мы не делим детей по происхождению и сословной принадлежности. Поэтому никаких снисхождений не жди. Ближе к вечеру занятия бальными танцами. Я полагаю, правила этикета ты уже выучила, но повторение – мать учения. Ужин и сон. Все ясно?

– Да. – Шаная кивнула. Не удержалась и все-таки задала вопрос, который интересовал ее с того момента, как она увидела поединок Залина и Далалия. – Скажите, матушка… Наверное, это прозвучит странно, но помимо бальных танцев можно ли мне будет заниматься еще чем-либо?

– Чем же? – Серафия вскинула брови, не понимая, куда клонит девочка. – Дитя, ты можешь говорить со мной совершенно откровенно. Запомни, с этого момента между нами не должно быть никаких секретов и тайн.

– Я хотела бы еще учиться обращению с мечом, – медленно, подбирая каждое слово, протянула Шаная, глядя куда-то в сторону.