Текст книги "Александр III – богатырь на русском троне"

Николай и Александр

Какая бы идеальная возвышенная любовь не связывала коронованных супругов, цель этой любви была прагматична – обеспечение престолонаследия. А долг жены, не важно, любимой или не очень, – рождение многочисленных детей. Сыновья обеспечивали преемственность рода, дочери – династические связи с другими правящими домами.

Мария Александровна не обманула надежд царской фамилии, она дала России восемь великих князей и княжон: дочерей Александру, умершую в семилетнем возрасте, и Марию, и шестерых сыновей: Николая, Александра, Владимира, Алексея, в 1857 году родился сын Сергей, в 1860-м – Павел. Трон был укреплен достаточно, и 35-летняя императрица получила возможность перестать работать детородной машиной. Нельзя сказать, что это ее особенно огорчило. И после 1860 года все оставалось как прежде: муж нуждался в ее советах, всегда был почтителен и предупредителен. Теперь она всецело отдалась другому, не менее ответственному делу – воспитанию детей.

Братьев отнюдь не баловали. Широко известна крылатая фраза Николая I, обращенная к своим сыновьям: «Всегда ведите себя так, чтобы окружающие прощали вам, что вы родились великими князьями». В этом духе он воспитывал своих детей, так же воспитывались сыновья его наследника.

«Сегодня утром я была у императрицы, – писала в 1855 году А.Ф. Тютчева. – К ней вошли четыре ее сына, все крупные, красивые, хорошо сложенные мальчики, смотреть на которых доставляло удовольствие. Императрица спросила у них отчет об их уроках, младший сознался, что плохо учился. Императрица очень строго посмотрела на него и сказала: “Это меня очень огорчает”. Ребенок, которому всего пять лет, опустил голову, и на глазах его выступили слезы. В обращении императрицы с ее детьми есть что-то серьезное и проникновенное, один ее взгляд, кроткий и серьезный, заставляет их задуматься».

Императрица много времени отдавала детям, и они ее обожали.

Но самое большое внимание Мария Александровна уделяла воспитанию старшего сына. Наследник российского престола должен был во всем соответствовать своему высокому предназначению.

В условиях абсолютной, самодержавной монархии огромную роль приобретает личность царствующего правителя. Но правящие российские императоры XIX века стремились воспитывать наследников так, чтобы индивидуальные особенности их личности уже не имели такого определяющего значения, как в предыдущие царствования. Принимая присягу на верность Отечеству, престолонаследники становились теми, кто нужен державе на престоле. Они умели подчинять и подчиняли свои личные желания тому высокому званию, которое возложила на них судьба. И тогда личностные интересы и пристрастия, их собственные увлечения и заботы становились несущественными по сравнению с благом своей страны.

Это умение вырабатывалось направленным воспитанием, делавшим их способными не только исполнять будущие обязанности, но и готовыми к самопожертвованию. Однако речь не шла ни о каком стирании личности, нивелировке неповторимого индивидуального облика.

Будучи высокообразованными и чрезвычайно дисциплинированными, Романовы XVIII–XIX веков, восходя на престол, лично для себя не получали никаких дополнительных прав, а, наоборот, теряли возможность совершать эмоционально обусловленные поступки, принимая обязательство осуществлять монархическую власть, равно безличную и к окружающим, и к себе самому.

Все три старших брата – великих князя – неукоснительно воспитывались в этих принципах.

Для понимания характера цесаревича, наверное, важно вспомнить трагическое событие – кончину деда императора Николая I. Чувствуя приближение смерти, он приказал одеть себя в мундир и привести своего старшего внука Николая Александровича. «Испуганный двенадцатилетний мальчик опустился на колени перед кроватью грозного деда, чтобы выслушать краткую сентецию из двух слов: “Учись умирать!”» Кто мог подумать, что эти слова окажутся пророческими!

Николай, которого в семье по-домашнему называли Никса, оставался кумиром императрицы и любимцем отца. С малолетства он усвоил, что ему предстоит управлять Россией, и только вера и образование сделают его достойным правителем. Он был способный юноша и отлично учился, с охотой впитывая разнообразные знания. Каждый день к нему приходили учителя – знаменитые в своей области профессора университета. Как положено будущему монарху, он обучался военному делу, занимался спортом, верховой ездой и фехтованием, присутствовал на заседаниях Государственного совета.

Судьба наградила его счастливой внешностью: он был высок, строен и хорошо сложен. Его черты очень напоминали императрицу, но в улучшенном, мужественном варианте. Четкая лепка лица, прямой «романовский» нос, более волевой, чем у отца, подбородок, красиво очерченный рот – таким он выглядит на портрете С. Зорянко. Особенно впечатляли большие голубые с поволокою глаза под высокими дугами бровей.

Описывая в своих мемуарах многочисленные придворные вечера, граф С.Д. Шереметев, товарищ старших великих князей, никогда не забывал подчеркнуть очарование наследника: «Внимание сосредоточено на Цесаревиче, который оживленно танцевал, любезно разговаривал, казался стройным и изящным. Он был предупредителен и вежлив, но сдержан и общее впечатление оставлял самое приличное. Во всей его внешности было что-то обаятельное, хотя и уклончивое».

На фоне блистательного старшего брата второй царевич, Александр, совершенно терялся. Застенчивый, неуверенный в себе мальчик, стесняющийся своей громоздкости, своих больших рук и ног, конфузился и дичился. Третий сын императора, Владимир, по-домашнему Боба, на два года младше Александра, отличался живостью, ласкательством к родителям, умением нравиться окружающим и глубоким осознанием высоты своего положения. Он рано стал задумываться о том, что стоит третьим в ряду наследников престола, и это его, с одной стороны, глубоко удручало, а с другой – вселяло определенные надежды. Недаром в детстве, поссорившись со старшим братом, он кричал, что, если тот умрет, императором станет он, Боба. Конечно, это была детская глупость, но из нее впоследствии выросло мировоззрение.

Боба подчеркивал свое превосходство над неуклюжим Александром и дразнил его то мопсом, то бычком, то бульдожкой. Может быть, именно под влиянием подначек и насмешек Владимира в Александре и развилась эта неуместная для его происхождения и положения застенчивость. «Удивительным в этом молодом человеке, который на голову возвышался над всеми окружающими, был недостаток уверенности в себе», – вспоминал современник. Но почти все мемуаристы отмечали его исключительную привязанность к старшему брату – ни тени соперничества, зависти, полное и безоговорочное признание его превосходства.

Жизненная стезя великого князя Александра была определена на много лет вперед: образование, военная служба, высокие административные должности – и все это, как он любил, без спешки, спокойно и привольно.

Дети Александра II были очень дружны. Отношения исключительной привязанности сложились у Александра и Алексея, который всегда поддерживал брата в их детских спорах. Когда однажды, что случалось редко, поссорились Николай и Александр, «Алексей стал кричать наследнику: “Ты глуп и просто глуп!”, возникла драка, которую пришлось разнимать нянькам, и наследник удалился, сильно обиженный недостаточным доверием братьев к его способностям», – вспоминает Тютчева.

Почему-то принято считать Александра III малообразованным, только что не неграмотным, туповатым и косным. Действительно, при внешности русского добра молодца в нем не было лощености, импозантности, умения «подать себя», в том числе и в учебе. Но на самом деле, обучаясь вместе с цесаревичем, образование он получил весьма основательное. Среди его учителей мы находим выдающихся русских ученых и мыслителей своего времени.

Это, прежде всего, воспитатель Саши генерал-адъютант Б.А. Перовский, ранее возглавлявший Корпус инженеров путей сообщения, строгий, но добрый человек, много сделавший для систематического обучения своего воспитанника. Благодаря его отчетам мы можем сейчас представить себе маленького Сашу: «…Он старается и готовит свои уроки по своему разумению совестливо. Но он не по летам ребенок; заслужив дурную отметку там, где он ожидал лучшего, он расстроен на весь день, и последующие уроки, даже те, которые были приготовлены очень порядочно, выходят от его малодушия дурными. Ал. Ал. чувствителен как нельзя более к ласковому слову или выговору, когда он этого заслуживает, и я уверен, что несколько слов, написанных ему иногда Вашим Императорским Величеством или императрицей, заключающих в себе упрек за то, что Вы не всегда получаете о нем вести утешительные, и вместе с тем ласковое слово для его ободрения, имело бы на него самое благотворное влияние».

Большего Перовский, человек близкий к императорской фамилии[2]2
  Б.А. Перовский был незаконнорожденным сыном А.К. Разумовского.


[Закрыть], позволить себе не мог. Но между строк ясно просматривается призыв к родителям: любите, ну пожалуйста, любите своего сына!

Другими учителями тоже были люди неординарные. Создатель русской классической орфографии, академик Я.К. Грот, с 1853 года обучавший обоих братьев русскому и немецкому языкам, истории и географии; однокашник Пушкина, директор Публичной библиотеки в Петербурге барон М.А. Корф; капитан М.И. Драгомилов, будущий знаменитый генерал, преподававший великим князьям тактику и военную историю; экономист, профессор Московского университета А.И. Чивилев, любивший повторять: «Наука научает нас, как служить верой и правдой Отечеству и отцу его – Царю».

Никса был книгочей и эрудит, Саша, уверовав в преимущества, которые дает хорошо натренированное послушное тело, занимал первое место в военных упражнениях и гимнастике.

Его воспитание, военное в большей степени, чем у брата, было обычным для младших сыновей и великих князей семьи Романовых.

Такие разные, братья были неразлучны. Вечерами они забирались с ногами в большое кресло и, накрывшись пледом, воображали себя полководцами в походном шатре, разговаривали обо всем на свете, строили планы на будущее. Но, как известно, будущее любит поманить и обмануть…

Великим князьям было предписано систематизировать свои впечатления и размышления, подводя итог каждому дню. В 12 лет Александр тоже начал вести дневник, в который заносил впечатления о времяпрепровождении, путешествиях, своих учебных занятиях. Тексты довольно безличны – простое перечисление лиц и событий, эмоционально никак не окрашенное. Но по мере взросления подростка дневник становился другом, с которым он делился переживаниями, которому мог раскрыть сердце, куда заносились особенно понравившиеся стихи.

8 сентября 1859 года, в день своего 16-летия, Николай принес присягу на верность отцу-императору. С этого дня кончилось его детство. Он еще продолжал учиться, но у него уже появились личный секретарь и рабочий кабинет, куда младшим братьям запрещалось заходить без разрешения наследника. Родители и двор осознанно проводили незримую границу между будущим монархом и его братьями-подданными.

После торжественной присяги был устроен большой дипломатический прием, на котором будущему императору России представлялись послы иностранных держав. Правительства европейских государств с нетерпением ожидали отчета своих проницательных дипломатов о достоинствах, предпочтениях и слабостях наследника. Все депеши отмечали воспитанность, доброжелательность и обходительность Николая, его мягкое остроумие и учтивость. Никакого намека на «железную руку» его деда, Николая I; таким государем легко можно будет вертеть при решении международных вопросов.

К этому времени относится странный эпизод, который в дальнейшем называли пророческим.

Однажды, будучи в Москве, престолонаследник Николай вместе с братом Александром должны были заехать за благословением в монастырь. Так получилось, что Александр приехал раньше цесаревича, и настоятель благословил его иконой, которой должен был благословить наследника престола.

Но в то время никто не придал происшествию никакого значения.

Как-то раз на скачках в Царском Селе лошадь Никсы споткнулась и сбросила седока. Родители и врачи всполошились, но, казалось, все обошлось без последствий: мальчик ушибся, несколько дней, маясь, провел в постели, потом поправился. Этот досадный случай скоро забылся.

Во время поединка по классической борьбе с кузеном герцогом Николаем Лейхтенбергским цесаревич упал и ударился так сильно, что некоторое время не мог двигаться. Но все закончилось благополучно.

Братья-царевичи были современниками и очевидцами великих реформ, проводимых их отцом, императором Александром II, и начала медленного превращения огромной неповоротливой средневековой страны в мощную современную державу.

Отмена векового рабства – крепостного права – 1861 год; в следующем году отменены грубые и унизительные телесные наказания. В 1863–1864 годах осуществлены университетская, земская и судебная реформы. Проведение преобразований, столь значимых для страны, не остановило даже Польское восстание, подавленное с небывалой жестокостью и вызвавшее в Европе сочувствие к многострадальной Полонии.

Европа с опаской наблюдала за укреплением на своих восточных окраинах могучего Российского государства. В 1864 году, к великому разочарованию Англии, была завершена Кавказская война, а еще раньше к России были присоединены Амурский край и Приморье.

Даже если бы юным великим князьям не объясняли значения для судьбы страны всех этих свершений – а им это, безусловно, разъясняли – обсуждение событий в кругу придворных и императорской семьи не могло не произвести сильное впечатление и не возбудить чувство гордости за свою страну и своей причастности к мировой истории.

По странному парадоксу в деле национального раскрепощения главной помощницей царя была княгиня Елена Павловна, немка, урожденная принцесса Каролина Вюртембергская, жена великого князя Михаила Павловича. Обладая характером решительным, увлекающимся иллюзиями и не склонным считаться с препятствиями, она в своем салоне собирала поборников либеральной программы и воодушевляла их своей энергией. Одно время Александр II находился под сильным влиянием решительной тетушки.

Между тем великие князья росли, у них появились сердечные склонности и увлечения. Наследник увлекся Екатериной Ольденбургской, очаровательной молодой девушкой, внучкой великой княгини Екатерины Павловны, любимой сестры Александра I. Императрица даже просила ее матушку отдать ей девушку для воспитания, чтобы та полюбила православную веру и осознала свой долг перед страной. Но мать претендентки, Тереза Нассауская, с возмущением отказала. «Какие-то старые счеты между Нассау и Дармштадтом», – грустно констатировал С. Шереметев, сам тайно влюбленный в красавицу. Должно быть, со стороны родителей жениха просто недостало доброй воли – они желали для своего первенца брака гораздо более блестящего. Мария Александровна, несмотря на то что ее собственное происхождение нельзя было назвать безупречным, в жены любимому сыну хотела не меньше чем дочь короля.

На долю Николая выпада неприятная задача объяснить Екатерине, что они не будут вместе, но она всегда может рассчитывать на его вечную дружбу.

Сердце Александра было пока свободно, а вопрос о его браке вовсе не обсуждался. Он жил в тени старшего брата-престолонаследника, лишенный не только внимания двора, но, как ему казалось (и не только ему), внимания своих родителей. Оба изящные, уточенные люди, нервные натуры, недоумевали, как у них могло появиться такое неуклюжее, неэлегантное дитя – настоящий кукушонок. Должно быть, облик второго сына навевал и неприятные воспоминания о деде, богатыре-гоф-курьере. «Это Геркулес нашей семьи», – с добродушной иронией говорили о нем родные. Отношение родителей больно ранило Сашу – сам он крепко любил Мама и Папа. Зато старший брат с проницательностью тех, кому суждено рано уйти из этого мира, ценил его чрезвычайно высоко, часто повторяя: «Чистая, правдивая, хрустальная душа»; «В нас всех есть что-то лисье, Александр один вполне правилен душой».

В 1863 году Александр и Николай ненадолго расстались: наследник предпринял традиционное путешествие по России.

Первая любовь (Мария Мещерская)

Александр болезненно переносил разлуку со старшим братом. Но природа не терпит пустоты. В свите императрицы Александр весной 1864 года увидел Марию Мещерскую – и пропал.

Мария принадлежала к старинному роду князей Мещерских. Отцом ее был дипломат и литератор Элим Петрович Мещерский, матерью – Варвара Степановна Жихарева. Элим Петрович выделялся европейской образованностью, благородством, живостью и непосредственностью характера. Эти качества и еще, конечно, любовь и привели его к женитьбе на бесприданнице, дочери довольно известного писателя С. Жихарева из старого, но захиревшего рода Нечаевых. Варвара Степановна отличалась особенной нервностью натуры, что нередко приводило к различным осложнениям. Одним из них стало неумение понравиться матушке князя, Екатерине Ивановне, урожденной Чернышевой, резко выступавшей против этого неравного брака.

Бедные, но гордые супруги зажили самостоятельно, однако идиллия продлилась не слишком долго: глава семейства умер, когда их маленькой дочери не исполнилось и года, не оставив жене сколько-нибудь существенного состояния. Таким образом, его выдающаяся личность не оказала заметного влияния на формирование и развитие Марии.

Ее мать, красивая молодая женщина, не имела собственных средств и вынуждена была обращаться за помощью к свекрови, характерной и своенравной даме, не жаловавшей невестку. Девочка то жила у матери, обвинявшей бабушку в жадности и злом сердце, то у той самой бабушки, осуждавшей мать за вздорность, неумение устроиться в жизни и многие другие провинности. Приходилось учиться скрывать свои чувства и лавировать.

Марии было 15 лет, когда умерла Варвара Степановна. Девочка осталась круглой сиротой. Бабушка перевезла ее в Ниццу и передала под покровительство императрицы Александры Федоровны. Сиротская доля нелегка, даже если тебе покровительствует императрица. Девочка нередко была предоставлена самой себе, часто болела, у нее сформировался довольно сложный, скрытный характер. Она понимала, что рассчитывать ей приходится только на себя – свой ум, такт, красоту, воспитание. Может быть, уязвленная так несчастливо сложившейся судьбой, она мечтала, когда вырастет, показать всем, что такое на самом деле Мария Мещерская. Она прилежно училась, свободно владела французским и английским языками, которые в интернациональной среде давались ей легко, много читала, интересовалась музыкальными новинками и живописью.

Едва вступив в пору девичества, она уже приобрела репутацию скромницы и умницы и вместе с тем отчаянной кокетки и «пожирательницы сердец».

В 18 лет ее перевезли в Петербург к другой родственнице, близкой к царской семье княгине Барятинской. От этой перемены положение девушки не улучшилось. «Нельзя сказать, – писал Шереметев, – что княгиня Барятинская ее баловала. Напротив того, она скорее держала ее в черном теле. Она занимала в доме последнее место, и мне, как дежурному и младшему из гостей, когда приходилось обедать у полкового командира, не раз доставалось идти к столу в паре с княжной Мещерской и сидеть около нее». Шереметев отмечает, что она была скромна и хороша собой. «Красивое, словно выточенное лицо с глубоким выражением глаз, в ней было что-то загадочное, она была молчалива и на меня смотрела несколько свысока… У нее был один недостаток: она была несколько мала ростом для такого правильного лица».

Среди богатых барынь столичного бомонда считалось хорошим тоном держать у себя дома своеобразную клиентуру: бедных родственниц, сироток, воспитанниц, незаконных дочерей мужской части фамилии. Подбирать им партии или как-то иначе пристраивать, оставаясь всю жизнь благодетельницей и находясь в центре их дел и интересов, было занимательнее, чем раскладывать пасьянсы, хотя чем-то и напоминало карточную игру. Среди «благодетельниц» существовало своего рода соревнование, чья протеже окажется удачнее «пристроенной».

От происхождения, характера и внешности девушки зависело, как ее «пристроят». По своей знатности, воспитанию и красоте Мария могла претендовать на приличное положение, но бедность была недостатком, который перечеркивал все.

Княгиня Барятинская ввела княжну в придворные круги. Девушку представили императрице Марии Александровне, и та согласилась принять ее фрейлиной – «дать ей фрейлинский шифр», свой украшенный бриллиантами вензель.

Основным преимуществом должности фрейлины – незамужней девушки благородного происхождения – была возможность выйти замуж, так как именно при дворе можно было «сделать партию»: найти наиболее выгодного, богатого и знатного жениха.

Фрейлины составляли свиту царицы, они посменно дежурили при императрице, круглосуточно обретаясь вокруг и исполняя то или иное поручение своей госпожи. По вечерам они собирались в салоне Марии Александровны, куда приходили ее навестить сыновья со своими знатными товарищами, светские дамы, сановники, люди искусства и другие значительные персоны. Хорошенькие свежие лица делали салон императрицы притягательными для мужской половины двора. Императрица вела интеллектуальные беседы со своими поэтами, гости постарше перебрасывались в карты, молодежь играла в фанты или во «флирт».

Постепенно сложилась компания во главе с наследником Николаем. В нее входили три его брата и несколько товарищей – великих князей: граф Илларион Воронцов-Дашков, князь Владимир Барятинский, Николай Лейхтенбергский. Женскую часть этой «веселой банды» составляли Мария Мещерская и ее подруга Александра Жуковская.

Великий князь Александр скоро стал выделять в компании Мещерскую, девушку годом старше его, небольшого роста, изящную, с прекрасными темными глазами и волосами. Он чувствовал необычно сильное влечение к Марии, но поначалу не понимал природы своих чувств. «Сидел, как обыкновенно, возле моего милого друга, потому что большего я и не желаю, как быть ее другом», – поверял он дневнику.

Но Мещерская желала большего.

Шереметев вспоминал: «Заметив, что нравится наследнику, она и сама взглянула на него новыми глазами. А он был хорош в двадцать лет: светлоглазый, высокий (193 см!), статный, с правильными чертами лица, густыми русыми волосами и сильными руками – настоящий русский богатырь». Теперь молодые люди стремились постоянно находиться рядом, искали предлоги, чтобы случайно увидеться, Александр выбирал княжну в танцах. Он умел, но не любил танцевать, считая себя недостаточно ловким и прямо неуклюжим. Какова же была сила его чувства, раз он превозмогал себя только для того, чтобы почувствовать в своей ладони маленькую ручку Мари, ощутить тонкий аромат ее волос, заглянуть в темные глаза…

Месяцы, когда Никса путешествовал по России и за границей, прошли у его брата под знаком Марии.

Она постоянно как бы ненароком оказывалась на пути Александра. Эти встречи всегда были так приятны: они гуляли вместе, много разговаривали, смеялись по пустякам. Но никогда они не оставались одни – с ними всегда, как дуэнья, находилась Александра Жуковская[3]3
  Через несколько лет Александра Жуковская сочетается морганатическим браком с великим князем Алексеем Александровичем, младше ее на семь лет, и родит сына, который будет очень похож на отца и получит имя Алексей Белёвский (город Белёв – родина В.А. Жуковского). Произойдет громкий скандал, брак будет признан недействительным, и дочь В.А. Жуковского навсегда уедет из России.


[Закрыть].

Когда Марии не было рядом, Александр беседовал о ней с ее дальним родственником князем Владимиром Мещерским. Но надо признать, что князь вовсе не навязывал ему свою дальнюю кузину, а даже отговаривал от этого увлечения.

Наблюдательный взгляд света тотчас отметил это сближение; пошли толки. Наперсница Марии, Александра Жуковская, объяснила цесаревичу, что Мари очень расстроена сплетнями и больше не будет садиться с ним рядом. Александр был вне себя от возмущения: «Начались сплетни. Проклятый свет не может оставить меня в покое. Даже из таких пустяков поднимают истории. Черт бы всех этих дураков побрал!!! Даже невинные удовольствия непозволительны; где же жизнь, когда даже повеселиться нельзя. Сами делают черт знает что, а другим не позволяют даже видеться, двух слов сказать, сидеть рядом. Где же после этого справедливость!»

Толки вынуждали Александра не так открыто проявлять свою заинтересованность Мещерской, но препятствия усиливали чувство симпатии сначала до влюбленности, потом любви.

Ему иногда удавалось встретить Мари в опере: оба любили музыку и не пропускали новинок. Настоящим событием стала премьера «Рогнеды» Серова. Они оба, хоть и порознь, слушали эту оперу. И – какое совпадение! – обоим больше всего понравились хоровые номера. В молодости такие незначительные созвучия чувств кажутся судьбоносными.

Среди этой идиллии как гром среди ясного неба прозвучали известие о болезни цесаревича и требование приехать для прощания с ним в Италию.