Текст книги "Александр III – богатырь на русском троне"
Автор книги: Елена Майорова
Жанр: Биографии и Мемуары, Публицистика
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
«Процессия тронулась в церковь… Вся церемония не заняла много времени, но стоила многих переживаний и жениху, и невесте, теперь соединившим свои жизни перед алтарем».
С этой минуты началась счастливая 30-летняя жизнь супругов.
В Аничковом дворце
Молодая пара сразу полюбила Аничков дворец, который император выделил наследной чете для проживания. Но побыть там удавалось только ночью – этикет предписывал отдать визиты членам императорской фамилии. Прежде всего, братьям царя: Константину, Николаю и Михаилу. Затем сестрам – Марии и Ольге. И особенно – почтенной вдове Елене Павловне, которая так резко выступала против объявления Александра наследником престола, а потом всем рассказывала, как Александр не хотел жениться на датской принцессе. Она вместе с единственной замужней дочерью Екатериной Михайловной жила в самом красивом после Зимнего Михайловском дворце. Эти визиты были очень ответственны, но Минни держала себя так естественно и непринужденно, что всем понравилась.
Если же ни светские обязанности, ни государственные дела не отвлекали молодоженов, они с удовольствием предавались простым радостям: гуляли по саду, пили чай в кабинете Александра, откуда виден был весь Невский, болтали, целовались…
Александр не жаловал светские развлечения, видел в танцах пустое препровождение времени. Но Минни, в отличие от Александра, вовсе не тяготили балы. Она любила их «отчаянную младость, и тесноту, и блеск, и радость». Она обладала счастливым характером: вещи даже обязательные, для кого-то скучные, ей доставляли удовольствие – уроки русского языка при несомненных успехах в учебе, изучение закона Божьего, общение с дамами императорской семьи – цесаревне все удавалось, все становилось поводом для радости.
Однако и у Минни бывали минуты тревоги и печали: шли дни и месяцы, ей исполнилось 19 лет, но даже намека на появление потомства не замечалось.
В конце апреля 1867 года Александр повез жену в Москву. Он считал, что древняя столица сделает ее русскою скорее, чем европейский Петербург. Москвичи встречали цесаревну, выучившую несколько приветственных фраз на русском языке, восторженно и тепло. Ее поразили величественный Кремль, блеск сокровищ оружейной палаты, собор Василия Блаженного. Она искренне старалась полюбить Россию, и ей это удавалось.
Император требовал присутствия сына в Петербурге, его деятельного участия в управлении государством. Он желал, чтобы наследник всюду сопровождал его. Александр II тяжело переживал покушение 23-летнего Дмитрия Каракозова. Если бы не Осип Комиссаров, толкнувший под руку убийцу, все могло закончиться трагически. Цесаревич Александр писал в своем дневнике: «…Призвали мужика, который спас. Папа его поцеловал и сделал дворянином. Опять страшнейший ура». «Меня Бог спас», – говорил царь и усердно молился.
Кроме того, в Петербурге намечалось дело, которое никак не могло обойтись без Минни. Ее второй брат Вильгельм, за три года до того избранный греческим королем Георгиусом I, приехал просить руки любимой кузины Александра Ольги Константиновны. Считается, что 16-летняя великая княжна не слишком стремилась выйти за 20-летнего короля, но он был очень влюблен, а королевская корона так притягательна…
15 октября 1867 года состоялась пышная свадьба по православному обряду. А вскоре семейство Романовых узнало, что молодая чета собирается порадовать греков рождением первенца. Радуясь за брата, Минни в то же время чувствовала себя глубоко расстроенной: она до сих пор не ощущала признаков беременности.
После свадьбы кузины, в июне 1867 года, Александр вместе с братом Владимиром сопровождал отца в Париж на Всемирную выставку. Минни почти каждый день писала ему нежные письма. Она не знала, что там цесаревич встретил свою первую любовь, Марию Мещерскую. Мари уже была замужем за П.П. Демидовым[7]7
По отзывам современников, Демидов, князь Сан-Донато, «был пустой человек, сумасброд». Однажды он неуместной выходкой в опере испугал беременную жену, так что, возможно, роды были преждевременными. Перед смертью Мария якобы призналась Александре Жуковской, что не любила никого, кроме цесаревича Александра.
[Закрыть] и ждала ребенка. Обоим было грустно.
Через несколько месяцев Мария Демидова умрет родами.
Император приобщал обоих старших сыновей к политическим делам и к умению представительствовать. Наполеон III надеялся очаровать русского царя, рассеять его неудовольствие, вызванное позицией Франции в польском вопросе, и склонить его на свою сторону, чтобы сдержать быстрый рост влияния Пруссии в Европе. Русские гости были поселены в Елисейском дворце. 2 июня они присутствовали на скачках, 4-го посетили торжественное представление в опере. Пятого во время посещения Sainte Chapelle представители французской интеллигенции крикнули в лицо царю и великим князьям: «Да здравствует Польша!» В четверг, 6-го, состоялся военный парад в Лоншане, на котором присутствовал и прусский король. Когда русские гости возвращались с парада через Булонский лес, польский эмигрант Березовский два раза выстрелил в царя, ехавшего в карете с Наполеоном III, но оба раза промахнулся. Царь испугался, но не столько за себя, сколько за сыновей: он хватал их за руки, спрашивая, не ранены ли они. Прекрасная императрица Евгения с тех пор всегда старалась держаться рядом с царем, своим телом заслоняя его от толпы и от возможного выстрела.
«Мы пережили в Париже трудные дни, – рассказывал цесаревич в письме другу, – ни единой минуты не чувствовал там я себя спокойно. Никто не мог дать гарантию, что покушение не повторится. У меня было одно желание: покинуть Париж. Я был готов послать все к черту, лишь бы император мог как можно быстрее целым и невредимым вернуться в нашу матушку Россию. Какое счастье вырваться, наконец, из этого вертепа!»
Александр был потрясен и возмущен. Сначала оскорбительный выкрик в Sainte Chapelle, затем подлое покушение на отца. Он ощущал огромную любовь к этому мужественному человеку, который так спокойно реагировал на выстрелы.
Но, как всегда, за приливом любви последовал приступ разочарования. В Париж явилась пассия отца, и тот, нарядившись в белый доломан и лосины, мчался к Долгорукой и проводил с ней все время, свободное от официальных приемов и празднеств. Наследник, не всегда созвучный с братом Владимиром, на этот раз вместе с ним чувствовал себя оскорбленным за императора.
Жизнь царя-освободителя подвергалась ежечасной угрозе. Радея за державу, он требовал у сына скорейшего рождения ребенка. Когда после возвращения из Парижа Александра он и Минни гостили в Дании, император раздраженно писал им: «Помните, что вы оба принадлежите России и вся ваша жизнь должна быть посвящена вашему долгу».
Однако от молодых супругов все не приходило утешительного известия.
Интересно, какие чувства испытывал Александр из-за того, что судьба не давала ему потомства? Ведь если у Минни уже был ребенок от его брата, сам он оказывался несостоятельным. Скорее всего, цесаревич считал себя виновным в том, что женился на вдове брата – поддался давлению родных. Но ни одного слова об этом он не поведал даже дневнику.
Особенно раздосадован был император Александр – наследной чете пришлось писать ему большое объяснительное письмо.
Несмотря на желание императора видеть их в Петербурге, цесаревич с супругой отправились в Висбаден, где Минни встретилась со своей сестрой, принцессой Уэльской Александрой, отдыхавшей там с мужем. Наследники двух великих держав познакомились и подружились. Но пока принц Уэльский не имел практически никаких прав: Британией правила его матушка, властная королева Виктория.
А.Ф. Тютчева, увидевшая Александра после нескольких лет разлуки, отмечала, что он прекрасно выглядит, приобрел импозантность и даже некоторую лощеность. Действительно, на портрете того времени, одном из немногих, где цесаревич одет в гражданское платье, он смотрится вполне европейским щеголем.
Александр II приказал вернуться наследнику в сентябре в Петербург. Четырехмесячные европейские каникулы закончились. Но они не прошли даром: к годовщине их свадьбы чаяния семьи и всей России сбылись: Мария Федоровна объявила о своей беременности. «Теперь с благословения Божьего я имею надежду иметь детей, – писал цесаревич в своем дневнике, – я счастлив, но одной надежды мало, и я уповаю во всем на господа. Да будет воля его».
6 мая 1868 года великая княгиня Мария Федоровна родила первенца. Молодой отец записал в своем дневнике: «Минни разбудила меня в начале 5-го часа, говоря, что у нее начинаются сильные боли и не дают ей спать, однако по временам она засыпала и потом опять просыпалась до 8 часов утра. Наконец мы встали и отправились одеваться. Одевшись и выпив кофе, пошел скорее к моей душке, которая уже не могла окончить свой туалет, потому что боли делались чаще и чаще, и сильнее. Я скорее написал Мама записку об этом, и Мама с Папа приехали около 10 часов, и Мама осталась, а Папа уехал домой. Минни уже начинала страдать порядочно сильно и даже кричала по времени. Около 12 1/2 жена перешла в спальню и легла уже на кушетку, где все было приготовлено. Боли были все сильнее и сильнее, и Минни очень страдала. Папа вернулся и помогал мне держать мою душку все время. Наконец в половине третьего пришла последняя минута, и все страдания прекратились разом. Бог послал нам сына, которого мы нарекли Николаем. Что за радость была – этого нельзя себе представить. Я бросился обнимать мою душку-жену, которая разом повеселела и была счастлива ужасно. Я плакал как дитя, и так легко было на душе и так приятно».
Счастливые родители не обратили внимания или не придали значения тому, что Николай появился на свет в день святого праведника великомученика Иова. Святитель Иов, первый патриарх Московский и всея Руси, безропотно прошел через все испытания, потерял все, что нажил, и стал свидетелем гибели своих детей. Печальное предзнаменование. Но охваченные ликованием родители и весь народ в тот день не хотели думать о печальном и горестном.
В день появления на свет своего первого внука Александр II объявил амнистию, причем наибольшие льготы получили политические преступники. Всех каторжан перевели в разряд ссыльных, а ссыльным разрешили поселиться в сибирских городах и даже в европейской части России, но в отдаленных от столицы губерниях.
Крестными царственного младенца стали его дед – император Александр II, бабушка со стороны матери – датская королева Луиза, двоюродная прабабушка – великая княгиня Елена Павловна и дядя, датский принц Фредерик.
Ребенок был на редкость спокоен и мил, красив и жизнерадостен. «Солнечный лучик» – называла его императрица Мария Александровна; «луч света», говорил о нем дед-император.
В 1869 году родился Александр, но умер на следующий год. В 1871 году на свет появился Георгий; в 1875-м – Ксения, в 1878-м – Михаил, в 1882-м – Ольга.
«Рождение детей есть самая радостная минута жизни, и описать ее невозможно, потому что это совершенно особое чувство, совершенно не похожее ни на какое другое», – писал цесаревич своему наставнику Константину Победоносцеву.
Появление сыновей умиротворило престолонаследника. Император был еще полон сил, и отчизна не требовала немедленного принесения жертв на ее алтарь. Теперь цесаревич мог уделять больше времени любимым занятиям.
Вопреки сложившемуся в исторической литературе, публицистике и беллетристике образу Александра как едва грамотного солдафона и невежды он еще с детства глубоко интересовался вопросами истории. Под его патронатом было основано Русское историческое общество. Исторический музей в Москве – красивое здание из красного кирпича рядом с Кремлем – тоже находился под его покровительством.
В 1869 году у цесаревича начал собираться маленький оркестр медных духовых инструментов, в который входил он сам и еще восемь музыкантов – офицеров-гвардейцев. С течением времени кружок разросся и в 1881 году превратился в «Общество любителей духовой музыки». Конечно, это были не «Виртуозы Москвы», но люди искренне преданные своему увлечению: граф Олсуфьев, принц Ольденбургский, генерал Половцев. Их репертуар, поначалу состоявший из военных маршей, скоро обогатился народными песнями, модными романсами и отличался разнообразием. Оркестранты год от года становились все искуснее. Сам Александр очень хорошо музицировал на корнете, а на тромбоне играл столь профессионально, что участвовал солистом в дворцовых квартетах. Иногда ради шутки он играл на геликоне, умел играть на фортепьяно – словом, владел многими музыкальными инструментами.
Его хулители, подчеркивая грубость и примитивность натуры Александра, забывали упомянуть, что великий князь был очень музыкален, любил и часто посещал оперные спектакли. А ведь это составляло значительную часть его интеллектуальных интересов.
Про то, что Александр был завзятым книгочеем, тоже говорить было не принято. Еще в детстве он зачитывался произведениями Загоскина и Лажечникова, романтичность которых, может быть, и определила его склонность к истории. Позже кумиром молодого великого князя стал Лермонтов. Увлечение творчеством мятущегося поэта пришлось на период любви к Марии Мещерской. Его стихи были так созвучны душевному состоянию Александра, что многие из них он занес в свой дневник.
Лучшие писатели того времени были скорее с властью, чем с либеральной интеллигенцией. Граф Л.Н. Толстой до конца 70-х годов печатался в «Русском вестнике» Каткова. Достоевский, в молодости примкнувший к социалистическому кружку и жестоко за это пострадавший, далеко не в радужном свете изобразил дух русской революции и в «Дневнике писателя» отстаивал значение царской власти для России: «Я не хочу мыслить и жить иначе, как с верой, что все наши девяносто миллионов русских (или сколько их тогда народится) будут все когда-нибудь образованы, очеловечены и счастливы».
К консервативному лагерю принадлежали и Фет, и Тютчев, и Майков, и даже А.К. Толстой («двух станов не боец, а только гость случайный»). Определенным противником интеллигентского радикализма был Лесков. Писемский во «Взбаламученном море» дал неприглядный очерк «шестидесятников»; и даже западник Тургенев в «Отцах и детях», «Дыме» и «Нови» изобразил так называемых «нигилистов» в мало привлекательном виде.
Престолонаследник читал не только Достоевского и Аксакова, но – возможно, под влиянием более утонченной супруги – ценил «меланхоличный юмор рассказов Чехова, пронзительную сатиру Салтыкова-Щедрина, мизерабилизм Короленко, правдивое описание жизни “маленьких” людей Лескова». Благодарное и благородное ощущение причастности к родной культуре, к русскому языку было неотъемлемой частью его патриотизма.
Александра отличало врожденное чувство прекрасного. Сопровождая отца в Париж, цесаревич побывал в Академии художеств, во многих мастерских французских мастеров кисти и русских художников, работающих во Франции. Многие из понравившихся ему полотен он приобрел. Это положило начало замечательной коллекции художественных произведений. Во время заграничных поездок цесаревич с супругой пополняли свое собрание картин в Аничковом дворце, под которое Александр отвел два зала. Но они не упускали возможности купить и произведения российских художников.
Во время двух своих поездок в Париж Александр принял от русских художников, находившихся там в это же время, звание почетного попечителя созданного ими Общества взаимной помощи, размещавшегося в доме барона Горация Осиповича Гинцбурга, богача и мецената, щедро покровительствовавшего людям искусства. Цесаревич купил или заказал картины Репина, Поленова, Савицкого, Васнецова, Бегрова, Дмитриева. У Антокольского он приобрел его известнейшие работы – «Летописец Нестор», «Ермак», «Ярослав Мудрый», «Умирающий Сократ».
Конечно, цесаревич далеко не был тупицей и невеждой, но никак нельзя назвать его существом трепетным и нежным. Да и внешность наследника сразу же опровергла бы такое утверждение. Сила, основательность, благоразумие – вот впечатление, которое он оставлял в людях. «Плоть довлеет над духом» – так кто-то из родных высказался в адрес наследника.
Он часто позволял себе грубые выражения, в отношении приближенных не проявлял «деликатности», мог двинуть кулаком нерасторопного лакея.
Как в жизни любого человека, у цесаревича были и неприятные моменты. Г. Чулков рассказывает, что в 1870 году Александр рассердился на штабного офицера, шведа по национальности. Цесаревич непристойно обругал его, а офицер имел глупость прислать ему письмо, требуя извинения и угрожая самоубийством, если извинения не последует. Цесаревич только посмеялся. И что же? Этот офицер действительно пустил себе пулю в лоб. Император разгневался и приказал Александру идти за гробом самоубийцы, мученика чести. Было невероятно стыдно и горько. Но пришлось идти.
Разочарования и болезни тоже не обходили Александра стороной. В 27 лет он перенес тяжелый тиф и потерял почти половину своих густых русых волос.
Отраду цесаревич находил в семье. Воспитанию детей Александр, несмотря на занятость, уделял много внимания. Он не желал, чтобы их избаловали и вырастили «оранжерейными цветами». Он стремился сделать из них людей честных, добрых, здоровых, трудолюбивых, с сильным характером. Мальчиков с ранних лет приучали к работе и регулярным занятиям спортом. Воспитание дочери Ксении было предметом особых забот родителей. Целенаправленно или интуитивно он добился главного: в его семье жили дружно и любили друг друга.
Победоносцев, обучавший наследника праву и завоевавший его доверие, не потерял своего влияния и впоследствии. Он познакомил Александра с кругом панславинистов и с влиятельным публицистом, редактором «Московских ведомостей» М.Н. Катковым. Александр все больше симпатизировал им и уже в 1872 году дал 80 тысяч рублей на еженедельник «Гражданин» князя Мещерского «для борьбы против нигилистов и конституциалистов». Вово Мещерский, на шесть лет старше Александра, дальний родственник Марии Мещерской, первой серьезной сердечной привязанности цесаревича, был и остался его другом. Это Вово заставил престолонаследника вести дневниковые записи, когда этого от него уже не требовали строгие учителя, и записывать свои поступки, мысли и ощущения. Мещерский не имел семьи, поэтому общество подозревало его в гомосексуальных склонностях. Значительное время он оказывал на друга сильное влияние.
Именно Мещерский рассказал наследнику о недороде хлеба в западных губерниях и возможном голоде среди крестьян. Он предложил организовать комитет под председательством Александра Александровича и собрать пожертвования для помощи голодающим. В популярной газете «Русский инвалид» Вово опубликовал воззвание, призывавшее жертвовать деньги в комитет, расположившийся в Аничковом дворце. Не дожидаясь, пока сумма пожертвований станет значительной, цесаревич по совету своих друзей попросил ссуду у государства под залог будущих поступлений. Его сотрудники проявили смекалку и оперативность: не создавая ажиотажа, закупили хлеб в южных губерниях и продали селянам по низким ценам в кредит. Даром раздавать помощь практичный Александр не хотел, чтобы не отбить у крестьянства трудовые навыки.
Тем временем сумма пожертвований достигла двух миллионов рублей, и комитет сполна рассчитался с государством.
Александр II был приятно удивлен осуществленным цесаревичем предприятием и высоко оценил неожиданно проявившуюся у сына деловую хватку.
Это было кстати, поскольку между наследником и царем постепенно нарастало и углублялось отчуждение, связанное со связью царя с Екатериной Долгорукой. Бедный император, раб долга, с трудом находил укромные уголки для встречи с обожаемой Катей. Помогла преданность генерала Рылеева, предоставившего для встреч влюбленных свою квартиру. Мог ли «пламенный революционер» Кондратий Рылеев предположить, что его внук будет помогать в амурных делишках очередному императору?
Семья Долгорукой была против сближения девушки, носящей их имя, с женатым царем. Приходилось проявлять изобретательность, действовать по-шпионски. В конце концов, княжна порвала с родственниками и полностью положилась на императора. Появились съемные квартирки, куда Александр II стремился всей душой, желая обратить злобу дня в отраду ночи.
Узнав, что у нее будет ребенок, Долгорукая захотела внести определенность в отношения с любовником. Александр II всполошился: его заботил не столько факт появления внебрачного ребенка, сколько грядущие изменения фигуры возлюбленной. Он так любовался ее изящной шейкой, стройным станом – а вдруг она располнеет, огрубеет?.. Когда настала пора рожать, княжна направилась в Зимний дворец – она твердо решила, что ее ребенок появится на свет в царских покоях. Ключ от своих апартаментов влюбленный император недавно вручил дорогой Кате. Глубокой ночью любовница царя в сопровождении одной горничной плелась пешком, изнемогая от боли. На счастье, женщинам удалось остановить припозднившегося извозчика, который и доставил их в Зимний. Здесь, в бывших комнатах Николая Павловича, на репсовой кушетке, которая еще помнила последний вздох императора, княжна родила сына, которого назвали Георгием. Его поместили в одном надежном семействе.
На следующий год родилась девочка Ольга; затем снова мальчик, который недолго прожил… Царь почти перестал скрывать свою связь: уезжая в Ливадию, он требовал, чтобы княжна обязательно ехала с ним. Она жила в маленьком дворце Бьюк-Сарае; там Александр мог навещать ее каждый вечер.
По-видимому, Александр II свою внебрачную связь был склонен считать своеобразным проявлением либерализма.
В отличие от «либерала»-императора, Мария Александровна склонялась к консервативным и панславинистским взглядам, и, поддерживая ее, цесаревич выражал неодобрение отцу.
Влияние группы реакционеров росло. Их главой и защитником неограниченного абсолютизма постепенно становился наследник престола. Аничков дворец стал их генеральным штабом. Там не уставали говорить, что политика реформ служит отрицанию царской власти, ведет Россию к гибели и что она не только убийственна, но и кощунственна, так как государь своими руками уничтожает ту власть, которая была вручена ему Богом. В Аничковом дворце, пользуясь каждым поводом, повторяли слова Николая I: «Склонившись перед первыми требованиями революции, Людовик XVI изменил своему самому священному долгу. Бог покарал его за это».
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?