Текст книги "Прометей, убивающий коршуна. Жак Липшиц"

Елена Мищенко
Александр Штейнберг

ПРОМЕТЕЙ, УБИВАЮЩИЙ КОРШУНА
Жак Липшиц (Jacques Lipchitz)

На высоком берегу реки Скукилс в Филадельфии разместилось здание Музея искусств, выдержанное в строгих классических формах, одно из наиболее величественных зданий города. Оно славится не только своей архитектурой, в нем хранится великолепная коллекция шедевров мирового искусства. Значительное место в экспозиции занимает скульптура. Есть поистине уникальные работы – например, «Балерина» Эдгара Дега.

Одна из скульптур сразу привлекла наше внимание великолепной композицией. Эта скульптура выполнена в условной манере, хотя и сохранила реалистические черты. Многое в ней напоминало работы Пабло Пикассо и Фернана Леже.

Еще более интересной оказалась трактовка темы скульптуры, которая называется «Прометей душит коршуна». Это было неожиданное решение античного сюжета. Трагедия превратилась в триумф. Если учесть, что скульптура создавалась в 1943-44 годах, то можно понять, каким несокрушимым оптимизмом обладал ее автор. Он был уверен, что добро, во что бы то ни стало, победит зло. Создатель этого произведения – один из интереснейших мастеров нашего времени Жак Липшиц, человек блестящего таланта и очень интересной судьбы.

Крупным художникам приходилось зачастую уезжать во вторую эмиграцию. Их тянуло в центр мирового искусства – в Париж. Но с приходом фашизма появлялась дилемма: либо погибнуть в Париже, либо искать себе новое пристанище. Такова была судьба и замечательного скульптора Жака Липшица.

ТРЕТЬЯ РОДИНА

Освещенный первыми лучами восходящего солнца большой корабль медленно швартовался в нью-йоркской гавани. Статуя Свободы приветствовала очередную партию иммигрантов, которые прибывали в Америку с надеждами, планами, мечтами.

На палубах сгрудились пассажиры – в основном это были выходцы из европейских стран. В толпе стоял человек, которому было суждено впоследствии стать выдающимся американским скульптором. Невысокого роста, коренастый, одетый весьма скромно, он ничем не выделялся из толпы, разве что взгляд был более внимательным. Но кто смотрит в глаза, когда уже настал июнь 1941 года и заголовки газет пестрят словами «наци», «война», «Гитлер».

Подали трап, и на берег, вместе с женой Бертой, сошел Жак Липшиц. В одной руке у него была папка с эскизами, в другой – небольшая модель его скульптуры «Полет».

До последнего момента перед началом нацистской истерии Жак Липшиц жил в Париже. Однако, когда нависла серьезная угроза со стороны фашистской Германии, Музей современного искусства в Америке послал своих представителей в европейские страны с целью предложить художникам, деятелям искусства покинуть Францию и эмигрировать в Америку. Было нелегко разыскать Жака Липшица – он уединился в своей мастерской на юге Франции. До последней минуты он не мог решиться иммигрировать в Америку – он представлял ее как груду железобетона и говорил, что не сможет жить без сада, который окружал его мастерскую. Однако время, наступившее в Европе, не оставляло места для дальнейших раздумий, и Жак Липшиц принял единственно правильное решение.

Он был уже зрелым мастером, когда прибыл в Америку. Позади более тридцати лет жизни и напряженной работы в Париже, участие во многих выставках, более сотни завершенных скульптур, дружба с выдающимися художниками: Модильяни, Пикассо, статьи и рецензии о нем во французских журналах.

И вот вторая иммиграция. Путь, столь типичный для многих евреев, выдающихся мастеров живописи, ученых. Америка принимает их под свое крыло. Среди них был и Жак Липшиц.

Первая скульптура, которую он создал по прибытии в Америку, называлась «Прибытие». Это было символично.

Первые шаги всегда трудны, а для Мастера, скульптора это сопряжено с необходимостью выстав-лять свои работы. Ведь это так непросто – найти достаточно просторную мастерскую, материал для работы и многое, многое другое.

Липшиц въезжает в скромную студию на Вашингтон-сквер в Нью-Йорке. Через окна он видит много деревьев с раскидистыми кронами – он их так любил!

Спустя некоторое время, осмотревшись в новом для себя городе, Липшиц заводит знакомство с дилерами, которые помогают ему устроить первую выставку. Это был 1942 год, а годом позже выдающийся архитектор Оскар Нимейер предлагает Липшицу сделать скульптуру для здания Министерства здоровья и образования. Скульптор решает сделать фигуру Прометея – это достойно увенчало замечательное творение Оскара Нимейера.

Работа заняла около двух лет. Попутно он создавал скульптурные группы «Надежда», «Песнь песней», «Путешествие Орфея».

– Скоро закончится война, Европа очистится от фашизма, я вернусь в свой Париж, – говорил Липшиц друзьям. Он свято верил, что настанет этот миг, и мечта его сбылась. В июне 46-го он с женой улетел в Париж.

В своих мечтах о любимом городе Липшиц видел его неизменившимся, однако действительность оказалась намного сложнее. Он мечтал повидать прежних друзей – многих не было в живых, другие иммигрировали, да так и не вернулись.

Его ближайший друг Хаим Сутин, отказавшийся уехать в Америку, умер в 1943 году, Макс Жакоб, с которым так много было связано, погиб в концлагере…

Спустя некоторое время по прибытии его в Париж в Люксембургском дворце была открыта выставка «Мастера парижской школы». Среди произведений, демонстрировавшихся там, были и работы Липшица. Однажды он пришел на эту выставку и слушал объяснение экскурсовода, как вдруг почувствовал, что кто-то тронул его за плечо. Обернувшись, он увидел Пикассо.

«Я не поверил собственным глазам. Мы бросились в обьятия друг к другу. Наши глаза были полны слез. Это было как в мечте. Когда мы опять открыли глаза, то увидели, что вокруг стоят люди и смотрят на нас. Мы смутились, что так бурно выражали свои чувства при всех, и постарались поскорее исчезнуть».

ВОЗВРАЩЕНИЕ В ЮНОСТЬ

В начале прошлого века сотни юных поэтов, художников устремились в Париж. Из многих стран, но в большинстве своем из России. Еврейские юноши и девушки, обнаружив в себе дарование и непреодолимую тягу заниматься искусством, потянулись в эту Мекку Прекрасного, как назвал Париж Игорь Грабарь.

В 1909 году из небольшого литовского городка Друскенинкай в Париж прибыл и Жак Липшиц. Ему было восемнадцать лет. Он был юн, застенчив, робок. Больше всего восхищался греческой культурой, в особенности скульптурой.

«И когда я прибыл в Париж, я был совершенно необразован, – рассказывал Жак Липшиц, – я ничего не знал. Я хотел быть скульптором. Почему? В детстве я пробовал что-то лепить из глины и рисовать. Но я верил в себя, я был уверен в своем будущем».

Отец Жака Липшица был бизнесменом, постоянно занятым своими делами, бесконечными разъездами. Воспитанием детей занималась мать. Именно она привила детям любовь к прекрасному. «Мы постоянно росли в окружении музыки, поэзии, как русской, литовской, так и греческой. Мама нам читала вслух переводы «Илиады», «Одиссеи» и других поэм. Мы хорошо знали Библию. Искусство было святыней в нашем доме».

Именно она, мать Жака, решила проводить своего старшего сына в Париж, чтобы дать ему возможность найти себя, выразить себя в творчестве. Поддерживаемая друзьями-скульпторами, их советами, она без разрешения отца отправила сына учиться в Париж. Вместе с материнским благословением и массой полезных советов она вручила ему собственную сумму скромных сбережений, которые должны были ему помочь в первые месяцы.

Жак пошел учиться в Школу изящных искусств. Скульптуре его учил Жан Антуан Энгельберт.

«Это было очень трудно сначала. Но постепенно я нашел себя и работал действительно очень много. Я лепил, рисовал, посещал лекции в музее. Но меня совершенно угнетала тоска по дому, особенно я скучал по маме».

Несколько позже, когда отец смирился с тем, что Жак посвятил себя скульптуре и жил в Париже, из дома начали поступать небольшие суммы денег. Жак смог оплачивать свое обучение, но на еду не всегда хватало денег, однако он был горд тем, что учится в Школе изящных искусств.

В 1912 году, спустя три года после прибытия в Париж, Жак участвует в выставке в национальном Салоне изящных искусств. Великий Огюст Роден посетил выставку и высказал восхищение работами молодого Липшица.

Годом позже он снял студию на 54-й улице Монпарнаса. Первую ночь он не мог заснуть – монотонные удары молотка не давали сомкнуть глаз.

«Я спросил консьержку, кто там шумит. Она сказала: «Это Бранкузи». Но я не знал кто это. Я даже не знал, что он скульптор. «Где можно увидеть его работы?» Она сказала: «Иди на кладбище Монпарнас и посмотри его памятники». Я пошел, увидел и понял, что только вот так, большим трудом можно чего-либо достигнуть. Впоследствии мы подружились с этим бородатым добрым человеком, который так много ночей не давал мне заснуть, неустанно работая».

Париж, сама его атмосфера, делали очень много для становления творческой личности. Музеи, выставки, даже знаменитые «блошиные рынки» приносили много пользы.

По воскресным утрам Жак Липшиц любил ходить на эти вещевые рынки, он рылся в груде вещей и находил многое, что впоследствии составило его коллекцию. Это тоже было хорошей школой – он нашел рисунки Руссо, Утрилло, Гойи, а затем и Микельанджело.

Он познакомился со многими молодыми художниками, имена которых впоследствии составили гордость мирового искусства. Его друзьями стали Леже, Дерен, Ривера. Именно Ривера познакомил его с Пикассо. Он взял молодого скульптора с собой в мастерскую уже тогда знаменитого Пабло.

В мастерской никого не было, когда они пришли, однако дверь была открыта. Ривера показывал Липшицу все вокруг, объясняя каждую вещь с огромным энтузиазмом и гордостью так, как будто это были его собственные работы. Восхищение работами Пикассо было огромным. Затем Ривера подвел его к небольшой бронзовой скульптуре, которая к тому же была великолепно раскрашена, и сказал Липшицу: «Вот это скульптура!» Это звучало так, как будто Ривера хотел сказать: «Посмотри сюда, молодой человек! Это – искусство, а то, что делаешь ты, ничего общего со скульптурой не имеет». Однако Липшиц решил не ссориться с Ривера и спросить Пикассо – почему скульптура раскрашена.

Когда в мастерскую приехал Пикассо, Ривера представил ему Липшица, и Пикассо очень тепло приветствовал молодого скульптора. Он провел много времени, показывая и объясняя свои работы.

Затем Липшиц его спросил: «Мсье Пикассо, объясните мне, пожалуйста – это скульптура или живопись?» – и указал на бронзовую скульптуру. Пикассо нахмурился и спросил: «Неужели вы не знаете разницы между скульпту-рой и живописью?» Разгорелся спор, после которого они расстались друзьями. Двумя днями позже Пикассо посетил мастерскую Липшица, и с тех пор эти два великих художника навсегда подружились.

Летом 1914 года Ривера организовал поездку на Майорку для группы художников. Липшиц был среди них. Они жили в бунгало. Для Липшица это был настоящий рай. Он радовался солнцу, голубому небу, морю – всему, что окружало его.

Ни одно яркое впечатление не проходит для художника впустую – это отражается в его творчестве. Именно здесь, на Майорке, Липшиц увлекся примитивной скульптурой, много резал из дерева.

После отдыха на Майорке они приехали в Испанию. Остановились в Толедо, где Липшиц открыл для себя творчество Эль Греко, который стал его любимым художником. В Мадриде он регулярно приходил в музей Прадо и проводил часы перед шедеврами Эль Греко, Гойи и Тинторетто.

Испанские друзья представили Липшица популярному матадору Хоселито. Часто их видели вместе, и скульптор, смеясь, рассказывал: «Я перестал быть собой, я лишь стал тем, кто был с Хоселито». Он делал наброски корриды, лепил скульптуру матадора.

По возвращении в Париж работа продолжается. Художник, обогащенный новыми впечатлениями, работает над кубическими скульптурами, находясь под сильным впечатлением от работ Пикассо.

Это был сложный период в жизни художника – период становления и нахождения собственной индивидуальности.

Весной 1917 года он женится на Берте Китросеер, поэтессе. Свадьба была тоже «кубической» – никакой пышности, только скульптуры и скромное угощение.

Жак Липшиц хотел, чтобы Модильяни сделал портрет его жены. Амедео спросил: «Ты знаешь мои условия? Десять франков за сеанс и бутылка бренди».

«На первый же сеанс Амедео пришел с комплектом рисовальных принадлежностей и большой бутылкой бренди, – рассказывает Липшиц. Он начал рисовать довольно странным образом: прежде всего рисовал глаза, а затем все вокруг них. На следующий сеанс он принес старый холст, на котором уже кто-то рисовал, и начал писать портрет поверх предыдущего рисунка. Был час дня, когда он начал писать портрет. В пять он объявил, что рисунок закончен. Однако я хотел заплатить ему больше, чем за несколько часов рисунка, и сказал: «Знаешь, я люблю когда рисуют медленно. Постарайся продлить сеансы, сделай больше работы». Моди понял мои намерения и сказал: «Хорошо. Если хочешь, я приду снова». Так он приходил в течение двух недель. Я думаю, что он никогда не работал столь долго ни над одним портретом».

Модильяни отдал Липшицу, наверное, около пятнадцати эскизов к этому портрету. Однако скульптор вернул ему обратно почти все, оставив на память себе лишь несколько. Однажды к Жаку пришел его друг, русский поэт, и сказал, что находится в трудном финансовом положении. Жак, который был сам ненамного богаче, сказал: «Ты знаешь, денег у меня нет, но есть несколько рисунков Модильяни. Возьми их. Может быть, они тебе пригодятся». Он дал ему два рисунка. Один из них находится сейчас в Метрополитен-музее, другой – в Музее современного искусства Гуггенхейма.

20-е годы были нелегкими для Липшица. У него не было дилера, не было покупателей. Обстоятельства так складывались, что порой не на что было купить еду и материалы для работы. Он обессилел физически и не мог продолжать работать.

ПОМОЩЬ ПРИХОДИТ ИЗ ПЕНСИЛЬВАНИИ

Однако наступил день, когда чудесным образом все изменилось. В его студию пришел человек, которому суждено было сыграть значительную роль в его жизни и в творческой карьере.

Парижский дилер Поль Гийом привел американца в студию Липшица. Пришелец не говорил по-французски, но они быстро поняли друг друга, прибегая к помощи немецкого языка и идиш. Американец оказался знатоком современного искусства. Липшица покорили его простота и непринужденность. Он отобрал восемь скульптур, осторожно спрашивая Липшица о ценах. Поначалу скульптор был очень скромен и называл самые ничтожные суммы, но с каждой последующей скульптурой, видя настроение и понимание покупателя, поднимал цену. Американец вручил визитную карточку и попросил Поля Гийома как можно скорее отправить эти работы в Америку.

После ухода неожиданных гостей скульптор посмотрел на визитку: Д-р Альфред Барнс, Мерион, Пенсильвания.

Он был вне себя от радости: наконец-то есть деньги, чтобы купить еду и материалы, а, кроме того, его работы пересекут океан, станут известными в Америке. Было чему радоваться!

На следующий день он получил срочную телеграмму от Поля Гийома с предложением прийти к нему в галерею. Липшиц прибыл в назначенное время и увидел Альфреда Барнса, ожидающего его, окруженного чертежами и планами большого дома, строительство которого он затеял. Барнс объяснил скульптору, что это будет художественная галерея в его загородном доме неподалеку от Филадельфии, и он просит Липшица сделать для него несколько эскизов будущих скульптур для фронтона галереи.

Эскизы требовались на следующий день, поскольку Барнс планировал быстрый отьезд.

Жак Липшиц рисовал, проектировал, эскизировал ночь напролет и утром, точно в назначенный срок, принес законченную работу. Скульптор познакомил богатого мецената и коллекционера со своими друзьями. Альфред Барнс был в мастерской Хаима Сутина, купил несколько его работ, затем Липшиц повел его к Модильяни. Барнс, будучи в восторге от творчества Амедео, приобрел много его рисунков. В Америке, показав все приобретенное, он создал хорошую рекламу художникам.

К сожалению, Модильяни не дожил до того момента, когда стал широко известным во всем мире художником.

Материальная ситуация Липшица изменилась к лучшему. Почувствовав себя более уверенно в финансовом отношении, он купил небольшой участок земли неподалеку от Парижа на берегу Сены в очень живописном месте. Проект дома он заказал молодому архитектору. Его имя – Шарль Эдуард Жаннере впоследствии стало известным всему миру как Ле Корбюзье.

Дом получился очень интересным. Содружество архитектора и скульптора оказалось весьма плодотворным. Строение органично вписалось в окружающую среду, стало как бы частью пейзажа. В доме была большая мастерская, где скульптору хорошо работалось. Дом был великолепным сочетанием бетона, стекла, света.

Это вдохновило Липшица на новые работы. Он стал проектировать скульптурные композиции из стекла. Его работы, его личность, скульптуры приобретали все большую известность.

Тем временем все настойчивее слышались призывы нацистов. Гитлер пришел к власти. Но, как и многие, Липшиц думал, что это ненадолго. Все мысли его были заняты работой. Тем более что в 1936 году правительство Франции поручило ему делать скульптуру для французского павильона на Всемирной выставке, которая должна была открыться в Париже в 1937 году.

Мечта многих лет сбылась – он решил выполнить монументальную скульптуру.

Для нее Липшиц выбирает тему из мифологии – Прометей. На вопрос «почему?» он отвечает: «Прометей – это воплощение прогресса, символ борьбы добра и зла, дня и ночи, силы и слабости». Тема Прометея увлекала его всю жизнь. Ранее, в 1933 году, он делал эту скульптуру меньшего размера. Но сейчас у него появилась возможность сделать гигантского Прометея. Его Прометей был прообразом его собственной жизни, воплощением его собственных идеалов. Эта работа явилась главным делом его жизни. Тогдашнее французское правительство по достоинству оценило эту работу, наградив скульптора Золотой медалью.

Когда Всемирная выставка завершила работу, скульптуру поместили в саду недалеко от Елисейских Полей. Но к власти пришло иное правительство, Прометей показался им вызывающим нежелательные политические ассоциации, и фигура была демонтирована.

Недаром скульптор избрал Прометея своим главным героем. Вскоре после демонтажа скульптуры началась вторая мировая война, Гитлер напал на Польшу. Настало черное время для Европы. Гитлеровские войска, казалось, вот-вот войдут в Париж. Америка широко открыла двери для евреев-беженцев.

Когда после войны Липшиц с женой вернулись в Париж, они увидели, как изменился их любимый город. А, может быть, и они изменились тоже?

Безусловно, война оставила глубокие шрамы на улицах городов и в душах людей. После безуспешных попыток наладить жизнь в Париже Жак Липшиц решает вернуться в Америку. Теперь Америка становится для него тем, чем был когда-то Париж. Он все начинает сначала. Однако в Америку он вернулся один, его жена решила навсегда остаться в Париже.

Жак Липшиц женится вторым браком на Юлии Халберстал – беженке из нацистской Германии.

Скромная брачная церемония состоялась в один из весенних дней 1948 года, а несколько месяцев спустя, осенью, к нему в мастерскую пришел замечательный мастер, имя которого было известно всем любителям искусства – Пьер Кутюрье. Он специально приехал из Канады, чтобы обсудить с Липшицем будущую работу – скульптурную группу для его семейной церкви в небольшом городке Эсси, во Французских Альпах.

Жак Липшиц был рад этому заказу, он давно ожидал его, несколько лет назад он обсуждал это с Пьером, и вот, наконец, время пришло.

Полтора года Жак работал над эскизами, моделью скульптурной группы. Работы была уже почти завершена, скульптура готова к отливке, когда вдруг случилась катастрофа.

«ВОСКРЕСШИЙ ИЗ ОГНЯ»

Вот как рассказывает Жак Липшиц: «Это случилось в субботу, 5 января 1950 года. Я был дома со своей семьей. Около семи часов вечера мне позвонили из полиции и сказали, что моя мастерская, которая находилась неподалеку от Вашингтон-сквера, сгорела. Я немедленно поехал туда, но пожарные и полицейские, которые там находились, не разрешили мне подняться на пятый этаж, в мастерскую, поскольку это представляло опасность для жизни. Утром, как только рассвело, я поехал туда опять, но вместо дома я увидел руины. В подвале хранились мои скульптурные работы – они превратились в песок, сгорели мои эскизы, рисунки, самое ужасное, что сгорела коллекция живописи, которую я привез из Франции. Там были рисунки моих друзей – Модильяни, Сутина, Шагала, Пикассо! Я был разорен, разбит, уничтожен!

Более двух недель я не мог начать работать, я тяжело переболел.

Однако постепенно я понял, что именно сейчас-то мне и нужно работать, и это меня спасло, я пришел в свою обычную форму».

Пожар начался ранним утром в студии художника, который жил этажом ниже. И охватил весь дом. Погибла ценнейшая коллекция живописи, под балками и камнями были погребены скульптурные работы мастера, погибла и новая работа – заказ Пьера Кутюрье.

После двух ужасных недель – сердечных болей, страшных переживаний, скульптор постепенно возвращался к работе.

А весть о постигшем Жака Липшица несчастьи стала известна его многочисленным друзьям и поклонникам. Отовсюду стали приходить письма, в которых люди выражали сочувствие, присылали деньги, чеки. Липшиц был чрезвычайно благодарен своим согражданам, но не хотел благотворительности. Он пунктуально возвращал денежные послания.

Липшиц полностью погрузился в работу, не оставляя ни минуты свободного времени. Он создавал новые скульптуры: «Воскресший из огня» и «Уроки катастрофы». Он заново творчески переработал замысел скульптурной группы для церкви в Эсси, дополнил и переделал прежнюю работу. В апреле 1953 года он переехал в новую мастерскую, которая находилась на берегу Гудзона, и все друзья пришли поздравить его с этим событием.