Текст книги "(Не) много сумасбродства. Сборник стихов"

Февральские розы

 
Сегодняшний день как-то слишком спокойно настанет,
Хоть мой день рожденья обычно был шумный, большой.
И ты на пороге с подарком стоишь и цветами.
Но что-то тревожно звенит в голове:
Ты – чужой.
 
 
Улыбка и платье надеты.
К приему готова.
Да, в общем-то, и настроенье включить удалось.
И даже оттаяла от поздравленья простого,
И вот он – в руках,
                              как и прежде, букет алых роз.
 
 
И прошлое вдруг на минуту покажется близким,
Как будто один поцелуй может все оправдать,
И можно сыграть в воскресенье,
Но – будь реалистом:
Февральские розы не пахли, увы, никогда.
 

2000 г.

«Можно жить независимо, гордо…»

 
Можно жить независимо, гордо,
                                             не верить, не ждать,
Не искать, на кого опереться средь бешеных буден.
Можно, но… потянуло к тебе.
Как тут проще сказать?
Поплыла по весенним волнам, говоря: будь что будет.
 
 
Ароматом зеленой травы опьянила весна.
И хотя это счастье – всего лишь кораблик бумажный,
Понимаю с тревожною радостью, что влюблена,
Что дрожание пальцев меня тебе выдаст однажды.
 
 
И, возможно, один быстрый взгляд в этот миг все решит —
То ли крылья мне даст, то ли заново спустит на землю,
На которой могу и без всякой опоры прожить…
И опять набираю твой номер, рассудку не внемля.
 

2000 г.

«Мой сон, мой бред, мой призрак, отзовись!..»

 
Мой сон, мой бред, мой призрак, отзовись!
Я не могу одна идти навстречу.
Ты мог бы догадаться, что не лечит
Весна такие бедствия.
Очнись:
Я ничего не требую взамен,
Я отдаюсь с отчаяньем безумства.
Тебя страшит, возможно, это чувство,
Мой правильный и скромный джентльмен.
Твой профиль здесь.
Твой сигаретный дым
Запутался в моей одежды складках.
Не бойся, милый рыцарь, все в порядке,
Я знаю, ты принадлежишь другим.
Но если вдруг тебя нигде не ждут,
И некуда спешить сквозь город сонный,
Ты набери мой номер телефонный —
И забеги на несколько минут.
Стоят две чашки кофе на столе —
И значит, за столом должны быть двое,
Ведь быть моим лирическим героем —
Не самый грех ужасный на земле…
 

2000 г.

«Рассмеявшись в лицо, растоптать свои чувства…»

 
Рассмеявшись в лицо, растоптать свои чувства,
Заболтать, удивить, напугать и помочь…
Я с тобой, мой герой, обучаюсь искусству
Лицедействовать там, где и плакать – невмочь.
 
 
Покажусь идиоткой, мечтой и загадкой,
То бессовестно смелой, то тихой, как мышь,
Перепутаю мысли, что были в порядке,
Закружу – так, что все-таки сам позвонишь.
 
 
Стану нужной тебе, может быть, самой нужной —
До дрожания губ, до слезинок в глазах…
И, плечами пожав, назову это дружбой,
И опять поведу разговор о делах.
 
 
Мой нелепый герой, ты серьезно попался,
Потому что средь этих бессмысленных дней,
Доводя наш роман до абсурда и фарса,
Я смеяться учусь над любовью своей.
 

2000 г.

«Я воспитала в себе стервозность…»

 
Я воспитала в себе стервозность
И перепутала все дороги.
А вечер снова безумно звездный,
И ты – с цветами – вдруг на пороге.
 
 
Нелепый случай, бесперспективный,
Меж нами вечные километры.
А ты опять называл красивой
И, обнимая, закрыл от ветра.
 
 
Я безнадежная одиночка,
И вечно в стороны все колючки.
Как же нашел ты
                      нужные строчки,
Верные тропки – и к сердцу ключик?
 

2001 г.

«Ты присел на корточки, я обняла за шею…»

 
Ты присел на корточки, я обняла за шею…
Недоговоренность,
                      осколочность отношений,
как ты ни оправдывай,
                           все-таки больно ранит.
Ты пришел в одиннадцать.
Радуюсь: это рано.
 
 
Кухня-полуночница.
Чай напрасно остынет.
Снова не признаюсь, что мир без тебя – пустыня.
Кану в снов расплавленность на плече твоем сильном —
Да, совсем расслабилась…
Впрочем, было красиво.
 
 
Чайники… будильники…
Что там у нас с погодой?
Включены мобильники.
Сказочкам – мат в три хода.
Взгляд сосредоточенный.
Говорить не охота.
Утро суматошное.
Мне пора на работу.
 
 
Без истерик…
И не сказать банальных три слова.
Я не буду знать, когда появишься снова.
Будь спокоен.
Я в ожидании – тише мыши.
Лишь сложу стихи из того,
                               что ты – не услышал.
 

2001 г.

Понедельник

 
Опять пишу в блокнотик голубой
Десятки дел немыслимых и срочных.
…Неделя начиналась не с тобой,
Повисло утро грустным многоточьем.
 
 
Сквозь робкий дождь – в безликую толпу,
Газеты – в сумку, проездной – контролю.
…Не позвонил – да ради бога, пусть,
Не смог приехать – право, не неволю.
 
 
И вновь такой цейтнот, что просто страх,
И проще быть, пожалуй, одинокой.
…Но средь заметок беглых о делах
Вплелись в блокнот зачем-то эти строки.
 

2001 г.

«Упертость речей бредовых…»

 
Упертость речей бредовых,
Бессонных ночей пример —
Опять воюю со словом,
Что не ложится в размер,
 
 
А ляжет – усну в бессильи,
Едва сочтешь до пяти.
Зачем тебе это, милый?
Не лучше ли обойти?
 
 
Но ты стоишь на пороге,
Готовый ждать и терпеть.
Считаешь, что все – от бога?
Ну, это как посмотреть.
 
 
Такая, знаешь, загвоздка:
Дороже твоих цветов
Сосульки свечного воска
И горы черновиков,
 
 
Упертость строки бредовой,
Бессонных ночей клочки…
Но ты являешься снова,
Теперь уже и в стихи.
 
 
Весна.
Банальная тема.
Всего-то – еще один…
 
 
А докажи теорему,
Что ты – мне – необходим!
 

2002 г.

«В галерее зеркал отражусь…»

 
В галерее зеркал отражусь
Ликом сказочным, добрым и светлым.
Я сегодня на то ворожу,
Чтоб прийти к тебе в снах предрассветных.
 
 
Через ночь эту выстрою мост
Для тебя долгожданным подарком…
В мириадах твоих ясных звезд
Мне, наверно, не стать самой яркой,
 
 
Но… раскрыла ладони мечтам
И надежде подставила плечи.
Пусть, скользнув по твоим волосам,
Крылья ночи усталость излечат.
 
 
Соглашаюсь на скромный удел —
Охранять от печали и скуки.
…И холодных дождинок капель
Размывает минуты разлуки.
 

2002 г.

Любить инженера

 
Чуть-чуть привстану на цыпочки, зажмурив глаза…
Провожать тебя каждый раз немножечко страшно,
Но с этим я справлюсь. И вновь проснется азарт
С каждой ручной работой воевать врукопашную.
 
 
Схему будущего надо чертить анфас,
Чтоб потом, не теряясь, при встрече промолвить: «Здрасьте!»
Знаешь, это такой серьезный стимул – «для нас»,
«Для себя» мне хватило бы простенькой третьей части.
 
 
Странно в зеркале прошлого сравнивать себя с собой,
Говорят, что смягчился голос или манеры.
До конца не знаю, как я уживусь с Москвой,
Но уже поняла, что значит – любить инженера.
 
 
Сжатое прессом время кроится с большим трудом,
Ножницы притупились, и надо менять лекала.
То, что мы выстраиваем сегодня – это еще не дом,
Это доменная печь на базе чувственного ноу-хау.
 
 
Магия памяти в черных омутах твоих зрачков,
Каждая секунда сохранила свой цвет и запах…
Учимся из серого шлака будней выплавлять любовь.
Энергозатраты ничтожны в сравнении с результатом.
 

2002 г.

Фактор риска

 
Понимаю прекрасно, любовь – это фактор риска,
И тем сильней, чем восторженней и взаимней.
В этот раз не удастся уже уйти по-английски:
На ладони вплелось твое имя в сеточку линий,
Хрупкие растения бурно пускают корни —
Чудеса живучести на городском асфальте…
Доросли до первых обид и серьезных споров,
Но при любом расстояньи меж нами нет места фальши.
 
 
Ты уходишь в осеннее солнце, слегка замерзнув,
Я до вечера собираю теплые листья,
Раскладываю их по мастям, от троек и до семерок,
Отыскиваю отдельные элементы смысла
В треугольном пасьянсе «дом-ребенок-работа»…
Осенью я всегда чуть-чуть ворожея.
Сбивая часы, минуты и дни со счета,
Пытаюсь устроить наш мир немного теплее.
 
 
Я рискую запутать себя в семейные сети.
Рассоветую это делать кому угодно —
И увязну сама, потому что на этом свете
Только рядом с тобой ощущаю себя свободной.
Понимаешь, во сне сегодня я танцевала,
Ощущенья внутри такие – куда уж легче!…
И не знаю, много пять месяцев или мало,
Улыбаясь тебе по утрам, как при первой встрече.
 

2002 г.

«Опять далеко не просто нам…»

 
Опять далеко не просто нам,
И друг за друга в ответе мы,
И силимся стать стеною…
 
 
Даруй нам терпенья, Господи,
Чтоб все эти грозы летние
Нас не прошли стороною,
Даруй и шишки, и раны нам,
Да только глаза не выколи,
А мы уж будем стараться…
 
 
Такие по жизни странности:
Мы людям – не лучшим – «выкаем»,
А к Богу – без реверансов,
С любыми глупыми просьбами
Завалимся (ноги б вытереть),
Без спросу вдохнем твой воздух…
 
 
Прости за дерзости, Господи!
Но, ты же знаешь, мы выдержим,
Иначе… зачем бы свел нас?
 

2003 г.

Мало ли…

 
Мало ли, кто первый сказал: «Поедем?»
Мы с тобою странные пассажиры.
 
 
Это все весна с ежегодным бредом —
Выдохни. Практически пережили.
Все равно маршрут выбираем сами —
Щелкнет турникет, скрипнет дверь…
Присели.
Мало ли – общались с тобой часами,
Ты ведь убежал через три недели.
 
 
Вдоль какой-то улочки тусклой, пыльной,
Номера домов промелькнут, как даты.
Мало ли кому я дала мобильный —
Ты же не звонишь, чертов конспиратор…
 
 
До конца пути притворюсь послушной
И руки с плеча убирать не стану.
Мало ли – умеешь прекрасно слушать,
Вот, уже практически поболтали.
Рыженький трамвай в мире черно-белом.
Мы на кольцевой.
Остановка «Лето».
Мало ли – пускал ангелочек стрелы…
Не переживай: сердце не задето.
 

2004 г.

«Я буду где-то в окрестностях, и вполне…»

 
Я буду где-то в окрестностях, и вполне
сойду за фрагмент пейзажа.
Птичий полет прервется на полувзмахе.
В твоем окне
погаснет цветной фонарик, луна взойдет
почти незаметно глазу, и в облаках
запутается ее мутноватый свет…
А я буду рядом, тихо, наверняка —
еще пару жестов, строчек, минут и лет.
 
 
Не верь, когда напишу, что все пустяки,
что мимо, напрасно, потеряно и прошло,
что пережила, весела, и опять стихи,
и песни, и радостно станет от этих слов…
Не верь мне, когда пропадаю на пару дней,
когда прохожу равнодушно, и трын-трава
растет под ногами уверенней и сильней…
 
 
Бессонница номер 1022:
бредовым бессожаленьем стучит в висок
навязчивый дятел прошлого.
(Или бес?)
 
 
Взлетаю по небу ночному наискосок
куда-то на северо-запад.
Точно:
к тебе.
 
 
Я буду где-то в окрестностях…
 

2004 г.

«Однажды снег ворвался весной…»

 
Однажды снег ворвался весной
В город, случайно и невпопад,
Падал осколками старых снов,
Как приглашенье на маскарад,
Как ощущенье страсти ночной
Там, где тебе никто и не рад…
 
 
А город тебе был почти чужой —
Полуслучайность, полуигра,
Командировка, в последний момент
Взяли да бросили «в тыл врага»…
И сколько теперь до нее?
Километр?
И телефон лежит в двух шагах.
Все ваши «Слушаю. Да. Алле!» —
Такая глупость, такая чушь.
А вдруг в ее голосе будет лед?
А вдруг подойдет к телефону муж?!
Великий смысл – отрывать от дел
На пару вздохов да горстку слов!
Она и не знает, что прилетел,
Такие вещи не пишут в OFF…
 
 
Радость, видишь ли, тоже стресс,
Всего не скажешь.
Смотрят.
Молчат.
Полупустое кафе-экспресс,
До самолета – от силы час.
Слегка приобнял при встрече, как смог,
Не приближая к лицу лица.
Все самое главное – между строк,
Смешные…
Верные до конца.
Как здорово, что хоть так – удалось,
Пускай – прощанье, пускай – вокзал.
И, стало быть, запах ее волос
Ты все эти годы не забывал.
Но снова пора собираться в путь,
Беря в расчет, не беря в расчет…
«Оставь мне на память хоть что-нибудь,
Так, мелочь, глупость… вот этот счет!» —
И, толком не осознавая сам,
Но чувствуя в кончиках пальцев ток,
Ты вдруг наклонился и написал…
И молча вложил ей в руку листок.
И твой самолет пошел на разбег,
Сжигая мосты, возводя мосты…
 
 
Однажды в мой город ворвется снег,
И снегом, как водится, будешь ты.
 

2009 г.

«Прощальные глупости, черный чай с молоком…»

 
Прощальные глупости, черный чай с молоком
И где-то чуть слышно из крана течет вода…
Для каждого города есть свое «далеко»,
Для каждого возраста есть свое «навсегда».
Во сне вдруг накатит безвременье невзначай —
Никак не прогнать его и не перешагнуть.
Я снова пишу тебе – только не отвечай,
Пустое, не трать на то бесценных минут,
Оставь мне это безбрежное не с тобой
И календарик почти позабытых дат…
Для каждого времени есть лимит на любовь —
Я знаю, мы свой исчерпали еще тогда,
За чаем.
Нечаянно вспомню тепло руки —
Без трепета, без истерики, без обид…
На каждой памяти есть свои узелки,
Которых не развязать и не разрубить.
 

2010 г.

Грусть на дне у счастья

«Где-то в памяти – даль безбрежная…»

 
Где-то в памяти – даль безбрежная
И седые вершины гор.
А за окнами – поле снежное
И железный школьный забор.
     Здесь фантазия ограничена
     Четырьмя бетонными стенами.
     Здесь остаться нормальной личностью
     Посложнее, чем быть «отличницей».
     Проще – тупо ждать перемены.
Вспоминаю поездку в Пушкино,
Царскосельский Лицей старинный —
И становится в школе душно мне,
И урок нестерпимо длинный.
     А в лицее рабов не делали —
     Там свободу дарили детям,
     Не подкармливали идеями
     И не приучали к безделию —
     Этак можно стать и поэтом!
Школа – серая, безразличная,
Равнодушная, отупевшая —
От всего вокруг ограничена
Загородкою поржавевшей…
     Но порою ветер врывается,
     Разметает слой толстой пыли,
     Что-то новое начинается,
     Все участвуют, все стараются…
     Через миг, зевнув, всё забыли.
Как же выживешь ты, Отечество,
В это век крутых перемен —
Ведь спасители человечества
Не выходят из этих стен…
 

1991 г.

Притча о счастье

 
Синяя Птица летала по небу,
А людям казалось – ворона.
Думали люди о быте и хлебе,
О яснонепотустороннем.
 
 
Птица стучала в холодные окна,
В закрытые накрепко двери.
Птица кричала, что счастье – возможно,
Да только никто не поверил.
 
 
Думали люди: «Вот это ворона!
Смотрите, как нагло стучится!»
Тщетно летала над городом сонным
Несчастная Синяя Птица.
 
 
Ветром ее закружило ненастье,
Птица упала в бессильи…
«Что ж ты молчала, что ты – Птица Счастья?» —
Мертвую птицу спросили.
 

1991 г.

Дорога

 
Жизнь – словно бесконечная дорога:
Удачи рельсы, шпалы неудач…
И семафор судьбы рассудит строго,
Куда спешить, где надо подождать.
А твой состав уходит в мир туманный
Без слез скупых и без прощальных слов —
И за окном мелькает образ странный,
Озерный блеск да черточки лесов.
И никуда от этого не деться,
И не удастся никуда свернуть,
И стук колес сольется с ритмом сердца:
Тебе назначен этот долгий путь.
 
 
Быть может, станут на пути встречаться
Холодные, большие города.
Но вот маршрута к полустанку счастья
Запомнить ты не сможешь никогда.
И будут остановки небольшие —
Хоть на мгновенье дух перевести…
Избороздили матушку-Россию
Нещадно наши долгие пути.
 
 
Но вот уже встает перед глазами
Воспоминаний дружная стена,
Чтоб помянуть усталыми слезами
Ушедшие навеки времена —
И путь в сплошную линию сольется,
И станет чересчур крутым откос…
И лишь вдали чуть слышно отзовется
Гудок протяжный – чей-то робкий SOS…
 

1991 г.

От крыши до неба

 
Поднимаюсь выше и выше.
Видно, тут давно никто не был…
Скучно жить от пола до крыши,
Лучше уж – от крыши до неба.
 
 
Подо мной – полтора десятка
Этажей суетливо-серых.
Но лишь здесь разрешу загадку,
Как же цену жизни измерить.
 
 
Страшновато здесь, если честно,
Видно мира живые нервы.
Шаг всего-то – и вниз отвесно,
Ни последним не став, ни первым.
 
 
Шаг за край – и навеки в небо,
Где свободна душа, как птица.
Слишком близко тут быль и небыль,
И так трудно остановиться!
 
 
Греет солнце, но дерзкий ветер
Продувает насквозь, до дрожи…
Здесь цена моей жизни – метр,
Оттого она и дороже.
 

1994 г.

«Кто же спорит, от серости-будности…»

 
Кто же спорит, от серости-будности
                    не сбежишь.
Но давай говорить не про трудности,
                    не «за жизнь».
Расскажи-ка мне лучше, что ландыши
                    расцвели,
расскажи-ка, что светится радужно
                    там вдали?
Или лучше возьми-ка гитару,
                    и мы споем
про какой-нибудь там алый парус
                    и снег с дождем,
про заброшенные полустанки,
                    про долгий путь,
Про скрипучую песню шарманки
                    и жизни суть.
И покуда звенит гитара
                    в ночной тиши,
я не верю, что может кончиться
                     эта жизнь.
 

1995 г.

«Оставлю в переходе на ладошке…»

 
Оставлю в переходе на ладошке
Последние два скромных «пятака» —
И стану воду пить из родника,
А вместо хлеба выпекать лепешки.
 
 
Безденежно-свободный свой полет
Едва ли буду ощущать неловким,
Когда автобус тихо отойдет,
Не взяв меня до нужной остановки.
 
 
Ходить пешком и говорить с травой,
Плыть безмятежно в утреннем тумане…
А если деньги бряцают в кармане —
Какая там свобода и покой?
 
 
Приобрету несуетливый вид,
Задвину «на потом» пустые траты —
И проживу без денег до зарплаты.
Всего-то сутки.
Мне – не повредит.
 

2001 г.

«Ты наклонилась над шитьем…»

 
Ты наклонилась над шитьем,
На плитке закипает чайник —
И вновь спокойствием печальным
Декабрьский вечер напоен.
 
 
За окнами кружится снег,
Лицо светло, как на иконе,
И лишь машинки треск напомнит,
Какой сегодня день и век.
 
 
Костюм рожден без волшебства
Из пары стареньких пеленок.
Но в светлый праздник Рождества
Так счастлив будет твой ребенок.
 
 
Шум, мандарины, мишура
И запахи смолы сосновой —
Все будет завтра, и с утра
Ты в детство с ним вернешься снова.
 
 
И будет праздник, а пока
Разгладишь складки и оборки —
И скатится с души тоска,
Как санки с новогодней горки.
 

2001 г.

«Из виртуальности…»

 
Из виртуальности
Стоит возвращаться.
Поверьте,
Мир не настолько плох,
А улыбки бывают не только в виде смайликов.
Я уже не говорю об активном образе жизни,
О том, что за окнами стоит прекрасная погода,
О том, что разговаривать
Можно не только в чате…
 
 
Поверьте, стоит все-таки возвращаться,
Отрывать руки от клавиш,
Отключать компьютер,
Протирать с него пыль, чистить за компанию мышку,
Смотреть по сторонам,
И как можно внимательней —
Только, пожалуйста, не в сторону телевизора,
Поскольку, независимо от количества каналов,
Ничего принципиально нового там не покажут:
Сплетни, кровь и юмор ниже пояса.
 
 
Можно еще выйти на улицу,
Отклониться от маршрута «квартира-гараж»,
Выбрать направление, противоположное от метро,
Вспомнить, что зеленый —
Это не только сигнал светофора.
 
 
Между прочим, весна практически на исходе,
А что вы видели, расскажите,
Что вы запомнили?
А когда в этом году зацвела черемуха?
А вот эти желтые цветочки как называются?
Может быть, Яндекс вам подскажет?!
 
 
Нет, из виртуальности надо возвращаться обязательно,
И не только для того,
Чтобы доехать от дома до офиса,
Вынести мусор или включить кофеварку.
Еще не все в жизни начинается буквами www,
Еще не все знакомства происходят онлайн,
Еще не все оцифровано и отформатировано.
 
 
Реальность похожа на изогнутые корни деревьев,
Непредсказуемо взлохмачена, как облака,
Иррациональна, как первая любовь,
И намного добрее, чем вам кажется…
 

2002 г.

«Брось, едва ли мы гении…»

 
Брось, едва ли мы гении
В этих поисках смысла.
Мир в тисках наводнения,
Наводнения мыслей.
 
 
Поздно думать, не поздно ли,
Наяву ли, во сне ли…
Вроде море не грозное,
Но штормит все сильнее,
 
 
До глобальной истерики
Не хватает полбалла.
Далеко ли до берега?
Жизнь, ни много ни мало.
 
 
Наш компас – заблуждение,
Горизонт – ни зацепки.
Брось, какие тут гении —
Щепки…
 

2002 г.

Вок-залы

 
и станет в какой-то миг тревожно и горько
уткнуться в колени и плакать,
                                                  плакать,
                                                            плакать
и лето рассыплется на арбузные корки
а дальше лишь осень и слякоть,
                                                      слякоть,
                                                                 слякоть
а мы не успели, не спели и не сказали
а мы разбежались и не доехали в гости
и строятся в круг вокзалы,
                                               залы,
                                                       залы
и снова пейзаж – завалинки да погосты
дорога загадана, карты кверху крапом
багаж в чемодан, в кулаки собираем смелость
а время как нищий безмолвно протянет шапку
и тихо бряцает мелочь,
                                       мелочь,
                                                  мелочь
посмотришь в окно – и вновь ничего не скажешь
а жертвы немыслимы, жертвы неоспоримы
на сердце останется тяжесть,
                                                 тяжесть,
                                                             тяжесть
и поезд проносится мимо,
                                              мимо,
                                                      мимо…
 

2003 г.

«Счастливые люди читают в метро письма …»

 
Счастливые люди читают в метро письма —
Реальные, на сероватых листках тетрадных.
А мы – опять в виртуальности. Ну и ладно,
Не в этом проблема, просто обрывки мыслей…
 
 
Счастливые люди покупают конверты,
У них устоявшийся, искренний, беглый почерк,
Для них состоят адреса из нескольких строчек.
Забыли, как это делается?
Поверьте…
 
 
Счастливые люди думают об искусстве
Поймать между строк родное чье-то дыханье.
Их письма неуловимо пахнут духами,
И чем-то осенним, тонким, немного грустным.
 
 
– —
О клавиши расстоянье дробим на части мы,
Теряя вкус к реальности закорючек,
Храня надежду, что в нужный миг – не отключат…
Счастливые люди не знают, насколько счастливы.
 

2003 г.

«Скользя по лезвию ножа, грубеют ноги…»

 
Скользя по лезвию ножа, грубеют ноги,
Почти немыслима канатоходцев ловкость.
Не знать, не звать, не ждать и не просить подмоги —
Мы можем все.
Бездушный взгляд наизготовку,
Почти без слов, почти без снов, почти без сердца —
Не будет споров и истерик, боже правый,
Не стоит биться, рваться (разве что согреться…)
 
 
Под синеватой коркой лжи грубеют раны,
За расстояния стеклом не слышно крика,
Непонимание скрывается улыбкой,
Обиды оправдаем сбоем биоритмов…
 
 
И нам хватает этой маскировки зыбкой
На то, чтоб выстроить почти что идеальный
Мирок, мелком обрисовав свой пиксель суши.
Почти естественно и очень социально…
 
 
Скользя по лезвию ножа, грубеют души.
 

2003 г.