Текст книги "Кукольный дом. Колдуны по ночам варят зелье, смешивая страх и веселье"

– Ба, Елена Дмитриевна у нас новый крем би-би купили или ботоксом подкололись? На шесть лет моложе выглядите! – захохотала тётя Тася над собственной шуткой. Ксеня с сестрой были действительно очень похожи лицами, разве что разный цвет волос и глаз.

– Нет, ну копия просто, второе издание, исправленное! Взгляд-то какой неиспорченный, ангельский! Ну иди обниму, моя красавица, так ждали тебя! – вдруг умилилась тётя Тася, не без труда вытиснулась из-за барной стойки и задушила Ксеню в объятиях.– А я Таисия Кирилловна, ну или можно просто тётя Тася. Чем тебя кормить-то? Давай первое, супчик, а там и разберемся? – вопросила она, оттирая свою малиновую помаду от Ксениной щеки, хотя ничего, кроме супчика, у неё больше и не осталось. Она что-то ещё вещала своим басовитым мощным голосом о том, какая у них замечательная школа и какой воздух, Ксеня только кивала, думая о своём, приняла у тёти Таси поднос с дымящейся тарелкой и, отказавшись от ароматного куска мягкого хлеба с кунжутом– непривычно для балерины, повернулась к деревянным столикам у окон и только тут увидела, что они с тётей Тасей здесь не одни. За дальним столом сидели две девочки, одна из которых с большим интересом смотрела на Ксеню, а вторая что-то рисовала в большой тетради или альбоме, забравшись с ногами на лавку. Когда Ксеня наконец отделалась от тёти Таси, девочка энергично замахала ей рукой, приглашая к ним за стол. Ксеня подошла, аккуратно поставила поднос на грубую деревянную столешницу без скатерти.

– Ксеня Князева, наконец-то! Вот ты какое, наше спасение! Чур, мы с тобой дружим! – выпалила девочка, широко улыбаясь своим и без того немаленьким ртом.

– Марина! – представилась она, не давая Ксене вставить хоть слово и спросить, от чего она, собственно, должна их спасти.

– А это Вика – представила она соседку, которая подняла огромные, слегка навыкате, глаза от своего альбома. Она была очень худенькой и маленькой, с тонкими руками и ногами, как у эльфика, с вьющимися чёрными, как ночь, длинными волосами, собранными на ободок, украшенный какой-то блестящей черепушкой, в чёрном полупрозрачном платьице и чёрной кожаной курточке, полосатых чёрно-белых гетрах и кедах, белокожая, с накрашенными тёмной матовой помадой губами, которые в сочетании со светлыми глазами делали её похожей на вампиршу. Очевидно, она принадлежала к какой-нибудь субкультуре вроде готов. Вот она-то легко могла сойти за вампиршу или призрака, летящего через этот сумрачный сад… Марина же была крашеной блондинкой с не особо густыми волосами до плеч, с тёмными отросшими корнями и накрученной, словно у пуделя Артемона, жиденькой чёлкой, худая, длинная и по-подростковому немного угловатая, сутулая девочка, нос длинноват и маленькие, какие-то жёлтые глаза немного косят. Ксеня поймала себя на мысли, что непонятно, на тебя смотрит твоя собеседница или в сторону, а так в целом была она не страшной, а даже миленькой. Правда, сочетание голубого и оранжевого цветов гардероба не особо её украшало.

– У Елены Дмитриевны только волосы светлые и короткие, а у тебя наоборот! – глубокомысленно заметила Марина – А так и фамилия такая же!

– Какие у неё короткие, если ниже плеч. Это у тебя ум короткий, Маруха. А фамилия у них, вообще-то, как у любых сестёр, одинаковая -неожиданно низким голосом заговорила вдруг Вика.

– Вообще-то когда выходят замуж, меняют фамилию. Это ты не в курсе, Лунёва, потому что тебе это не грозит! Тебя замуж никто не возьмёт с такой помадой, разве что Лютнев внук!

– А что, он няша, – прогнусавила Вика, опять рисуя что-то в своём альбоме.

– Лена не взяла фамилию Бори, она оставила свою, так можно– вклинилась Ксеня в неинтересную ей беседу о незнакомых няшах.

– Ахаха, Боря! Как ми-ило! – захихикала Марина.– Ты наше спасение! Будешь нас спасать от гнева твоего Бори! —

Вика её никак не поддержала.

– Попробую. А что за девчонка жила в шестнадцатой до меня? Которая пропала. Знаете? —

– Тебя поселили в шестнадцатую?! – Марина сделала свои косоватые глаза такими круглыми, что у Ксюши похолодело всё внутри.– Там же никто жить не хотел! Все боятся. Её призрак так там и остался, в углу за шкафом живёт. Проси другую комнату! Пока не поздно! И не ночуй там вообще, ни в коем случае.

– Не слушай её– усмехнулась Вика Лунёва. – Там никто не жил, потому что много чести кому-то жить одному в комнате. Ей можно было, потому что Лютень её удочерил. Тебе можно, потому что ты сестра жены директора.

– А как же Принцеска на пустой угол шипит всю дорогу? В котором нет никого.. Как зайдёт в ту комнату, так и шипит-заспорила Марина.

Вика не удостоила её ответом, будто не слышала.

– Кто это Лютень? – спросила Ксюша.

– Старый директор наш. Внук у него дебил, и он жалеет всех странных, нескольких официально усыновил.

– Ты, Вик, когда говоришь про кого-то, что он странный, это всё равно что японец скажет про китайца, что он узкоглазый, – влезла Марина. Ксеню это рассмешило, она едва не подавилась вкусным грибным супом. Вика действительно выглядела весьма неформально.

– Так она правда сбежала с парнем? – спросила Ксеня.

– А это закрытая информация, и станет тебе доступной, когда ты станешь одной из нас. ЕСЛИ станешь– томно протянула Марина, извернувшись на лавке боком и закинув одну палкообразную ногу на другую– просто девушка Джеймса Бонда, и для усиления образа она со свистящим звуком отхлебнула кофе из одноразового стаканчика, который держала, оттопырив костлявый мизинец.

Даже Вика оторвалась от сосредоточенного разглядывания своих обкусанных, облупленных чёрных ногтей и значительно уставилась на Ксеню.

От неё явно ожидали любопытства по поводу услышанного.

– Кем это– одной из вас? – решила подыграть Ксеня, распахнув свои орехово-карие глаза.

– Вступить в наш закрытый клуб. Она стояла на нашем пути, Флёрова. Ну, Моргана эта пропавшая. Она о-оочень ошиблась, сама видишь.

– Моргана? Ленка говорила, эту девчонку звали Маргарита.

– Да это она прозвище такое себе выдумала.

– И что же она вам сделала?

«Сказала тебе, что ты безвкусно одета?» – усмехнулась про себя Ксеня, но внешне оставалась серьёзной.

– Ты всё узнаешь, если пройдёшь испытание и станешь одной из нас.

– Ого! Что за испытание? Съесть садовую улитку?

– Всё гораздо серьёзнее– глухо ответила Вика.

– Неужели выйти из дома ненакрашенной? – округлила глаза в притворном испуге Ксеня.

– А у тебя больше нет дома – ответила Вика.

Ксеню передёрнуло. Эта маленькая, говорящая басом готка ударила по самому больному. Потаённый страх Ксени, в котором она даже самой себе боялась признаться– вдруг родители не захотят забирать её отсюда?..

– Вообще-то я здесь временно, всего на пару месяцев, максимум – вслух сказала она.

– Нет ничего более постоянного, чем временное – протянула Марина – В общем так, шутки в сторону– она наклонилась к Ксене через стол, опёршись на него локтями, от неё пахнуло сигаретным дымом и резкими сладкими духами, наподобие банановых или дынных.

– Мы специально дожидаемся тебя, потому что наша старшая уже придумала для тебя экзамен, а мы должны тебе передать его суть. Время для исполнения тебе– неделя. До той поры будешь изгоем, но если справишься– то станешь одной из нас. Всё самое лучшее будет твоим– вкусная еда, дорогие бары и клубы, дизайнерская одежда, успех и популярность, лучшие парни…

– А у тебя есть парень? – перебила ее Ксеня.

– Нет. Пока нет– судорожно сглотнув, ответила Марина– Мне подыскивают пару.

– Хм.. а у тебя, Вик,?

Вика даже не подняла глаз, снова уткнувшись в альбом.

– Ей он не нужен. Она занята только своими рисуночками и музычкой тупой. Ну да ничего, подрастёт– поймёт – снисходительно пояснила Марина, хлопнув длинной рукой Вику по узким плечикам.

– А от какого дизайнера у тебя одежда? Что-то никак не узнаю! – спросила Ксеня, пытаясь оставаться серьёзной.

– В интернате не принято выделяться! – зло ответила Марина и вернулась к прежней теме:

– А у тебя, лапушка, наверное, жених остался в твоих краях, ты такая красотка!

Ксеня промолчала. Ей вдруг стало ясно, что, несмотря на абсурдность этого разговора, у неё действительно на данный момент нет дома, а парня и подавно никогда не было. Но Марина неверно истолковала её молчание.

– Дааа, вижу, остался– оскалилась она– Ну да ничего, найдёшь себе ещё лучше, вот увидишь! Ну так что, согласна?

– Значит, в вашем клубе и парни состоят?

– А то! Лучшие парни школы.

– Так а в чём, собственно, состоит суть вашего клуба?

– А в том, что мы элита. А подробности уже после вступления. Ну так что? Согласна или нет?

– Ну, согласна– ответила Ксеня. Ей очень хотелось узнать подробности о пропавшей девочке, и она решила не упускать ни одной возможности раздобыть информацию.

– Ок! Тогда вот тебе задание– есть у нас парень тут, задрот местный. Он кроме своих двух сестёр и такого же шибанутого дружка, ни с кем больше не общается. Из него слова не вытянешь, типа нашей Викаси.

– Так это идеальный жених для неё– усмехнулась Ксеня. Она расправилась с супом, и Марина притащила всем им чай и пирог-шарлотку с барной стойки.

– Дааа, нужен он ей! Короче, зовут его Митяй. Он мега-необщительный, правда вот в последний месяц он нашёл себе невесту– себе под стать! Та ещё красотка, такая упыриха. Ты когда её увидишь, блеванёшь. Она новенькая тут. Братец её на джипе привозит, блин… Учится только днём, не ночует у нас, она живёт в Хорте. Мамаша её облизывает…

Ксеня заметила, что в Марининых глазах поселилась волчья ненависть, и поняла причину. Зависть, что эта неизвестная девочка живёт в семье, а не в интернате, как сама Марина.

«Да это, похоже, сестра того самого парня на внедорожнике. Но Ленка вроде сказала, что он иногда приезжает её навещать, а Марина утверждает, что эта девочка даже не ночует в интернате. Может, не о ней речь» – подумала Ксеня.

– И почему такой уродке досталось всё, а нам ничего?.. Бред! – подтвердила её первую догадку Марина.

– «Так они и меня должны ненавидеть так же, я же тоже из семьи. А, наверно, они думают, что родители сдали меня в этот интернат навсегда, и я теперь вроде как своя для них – подумала Ксеня.

– Ну так вот, экзамен заключается в следующем. Ты должна пригласить его на свидание, если он согласится и главное– придёт, то ты принята! Если не согласится сразу– у тебя есть максимум неделя.

– На свидание? А когда?

– Да хоть сегодня.

– Неет, я так сегодня устала, мне бы спать завалиться, а для начала искупаться после поезда… – возразила Ксеня. Ленка не догадалась показать ей ванную комнату.

– Ну завтра! Значит, слушай сюда. На первом этаже, где живут парни, в четвёртом номере он живёт, ну не один, там их шестеро, но сейчас он один, остальные на выходные разъехались и гулять пошли, как все нормальные люди. Он сейчас там один, задрот есть задрот. Дружок его придурочный в саду на гитаре лабает. Так что иди прямо сейчас и пригласи его завтра поехать в город, скажи, ты тут ничего не знаешь…

– Так и есть!

– Ну да! А завтра встретимся тут же за завтраком, всё обсудим, в город поедем вместе, и на свидании будем за вами незаметно следить. Увидим, что свидание состоялось – значит, ты выполнила задание! Только учти, это будет ох как нелегко. Он полный придурок, аутист. Ему в дурке самое место.

Ксене опять на миг стало не по себе. У Марины явно кукушка была не на месте, мало ли… Может, Ленка не говорит ей правду по понятным причинам.. Но нет, этого не может быть. Никто не будет держать дурку вот так открытой, выходи – заходи, кто хочет.

– Ну ладно, загляну к нему. Послушай, Марин, а ты как здесь оказалась? Если не секрет. Ну и ты, Вик?

– Мы с Викасей с детства тут. С пятого класса. Мы за детдомом городским числимся вообще, в Мшанске, ну, я прихрамываю немного, это последствия полиомиелита, а Викася из детского дома из окна сиганула, к ней воспитатель подкатывал, жирный скот. Спину сломала, ну вот, поэтому нам нужна круглосуточная реабилитация, и мы живём тут, в интернате, а за детдомом числимся только. Лишь бы не выздороветь и туда не вернуться! Там вообще не жизнь… Я пока сюда не пришла учиться, не знала, как себе чай сделать даже. И почему он сладкий, не знала, что нужно сахару насыпать. А все почему?.. Там же всё готовое, по кухне помогать запрещено, приказы выполняй только, а ничему не учат… Ну нам повезло, у нас травмы серьёзные, не выпишут нас отсюда до аттестатов.

– У вас нет родителей? – тихо спросила Ксеня.

– Почему, у меня мама есть, только её родительских прав лишили. Я её помню. Её посадили, когда мне было восемь. Ей ещё три года осталось в колонии-поселении, как раз я закончу школу и её выпустят, мы вместе и начнём нормальную жизнь. А Вика – отказница, от неё в роддоме мамаша отказалась. Она из дома малютки в детдом, а потом сюда… Ладно, нам пора уже, с нами не хочешь в «Паук»? – спросила Марина. Девочки допили чай и поставили кружки на поднос, собираясь отнести его на кухню.

– Да мне надеть нечего. И завтра на свидание тоже. Я думала, у вас тут и пойти некуда. Я собралась на следующие выходные с сестрой на шопинг…

– А чего тянуть? Давай завтра, мы с Викасей в город двинем, в кино в Снэйквилль, а там и по магазинам порулить можно. Утром прикинем тебя, а вечером аккурат и за свиданием твоим с Митьком проследим. Ты вернёшься в интернат и встретишься с Митьком, а мы останемся. Потом вы с ним вместе двинете в город, условимся, куда вы пойдёте, ну например, на набережную, во-от, и мы к этому часу туда тоже незаметно подрулим.

– Давайте! А во сколько?

– Ну выспимся, обед тут в полдень, приходи, сюда за наш этот столик заваливайся, если раньше нас придёшь, встретимся, похаваем и решим.

– Договорились, ну пока! – попрощалась Ксюша с девочками.

– Еленка классная, сеструха твоя! Мы её любим, она вообще нормальная– сказала напоследок Марина.

– Ага, я это слышу всю жизнь, мне её ставят в пример– устало ответила Ксеня, доедая свой кусок лимонной шарлотки и допивая зелёный чай, задумчиво смотрела в окно, в сад, думая о пропавшей девочке и ковыряя ногтем деревянную сердцевинку на столешнице. И почему так мало удалось поговорить? Надо завтра ещё подробнее расспросить девочек. Может, удастся что-то вытянуть и без этого идиотского «экзамена». Странноватые, особенно Вика, но хоть какие-то знакомые у неё в новой школе уже есть. Чёрт, она даже не спросила, в каком они классе. Скорее бы наступило завтра. Ксеня только сейчас, немного расслабившись наконец, поняла, как сильно устала с дороги и как хочет спать. Она поблагодарила тётю Тасю и, сдав ей посуду, сбежала вниз по деревянной лестнице и быстрым шагом пошла обратно через мокрый сад. Идти было минут пять, расстояния тут были приличными, и, погружённая в собственные мысли, идя сквозь разлапистые сосны с прошлогодними шишками, с надвинутым на голову капюшоном толстовки и руками в карманах, Ксеня в какой-то момент вдруг услышала тихие звуки струн, как будто пробные неуверенные аккорды гитары. Она стала красться, и, подобравшись наконец к большой чёрной ели, под нижними лапами которой могли укрыться пятнадцать таких Ксень, робко заглянула за неё. Каково же было её удивление, когда она увидела черноволосого парня с падающей на глаза неровной чёлкой, в сером грубом свитере, примерно её ровесника, худощавого, склонившегося над чёрной, старой даже на вид гитарой. Пальцы его, белые и тонкие– настоящие пальцы музыканта, дотрагивались до струн так бережно и даже робко, извлекали из них звуки столь нежные и полные невыразимой грусти, что у Ксени защемило сердце и взгляд затуманился от внезапной влаги… Было в этой музыке что-то от окружающего их туманного темнеющего леса, пахнущего хвоей и весной, от её тоски по дому и страха перед неизвестным, от её растерянности… Музыкант как будто почуял издали и поймал, наматывая на струны, её душу. Заворожённая, она подошла ещё ближе, и парень вдруг оборвал музыку и поднял на неё глаза. Ксеня вздрогнула. Взгляд его был холодным и хмурым, а цвет глаз казался невероятно прозрачным и отливающим какой-то волчьей зеленью. Кожа была белой, черты лица тонкими, брови, густые и тёмные, были почти прямыми и тем самым усиливали угрюмый эффект.

– Привет– сказала Ксеня, просто не зная, что ещё сказать, так как парень продолжал мрачно на неё смотреть молча.

– Иди, куда шла -спокойно ответил милый мальчик и начал крутить что-то в своей старой гитаре.

Ксеня опешила от такой наглости.

– Ты не очень-то воспитан, я смотрю… – промямлила она, краснея от злости.

Парень опять поднял на неё свои мрачные зелёные глаза, смотрел несколько секунд, а потом перевёл за её спину. Ксеня обернулась и увидела второго парня, тоже с гитарой, только упакованной в чехол за спиной, причём парень этот, в отличие от первого, поразил Ксеню своей привлекательной внешностью. Он был высокий, одет во всё чёрное, брюнет, чёрная чёлка падала на тёмно-карие, сверкающие весельем глаза под резковатыми, разлетающимися к вискам бровями, имел чувственные губы и немного вздёрнутый нос, из-за которого немного напомнил Ксене мультяшного Гуффи. Красавчик вдруг страшно выкатил глаза, распялил огромный, как оказалось, рот, вскочил, растопырив руки и сгорбившись, из горла его вырвался какой-то совершенно нечеловеческий рычащий вопль.

Ксеня была достаточно хладнокровной девочкой, в своей школе и балетном классе видела ещё и не такое, и реакцией её было лишь удивлённое лицо и скептическое выражение глаз, означавшее примерно– «А не дебил ли передо мной?..»

Парень явно столкнулся с таким девчачьим хладнокровием впервые, медленно опустил растопыренные руки, рык его сошёл на нет. Вид приобрёл он крайне глупый.

– Клоун– она повернулась к сидящему под ёлкой– А я еще заслушалась.

Ксеня пошагала дальше в сторону жилого корпуса, гордо вскинув голову. Ей очень хотелось обернуться, чтобы ещё раз увидеть тупую физию гитарного романтика, но она сдержалась, стало вдруг нестерпимо смешно.

А ведь один из них– друг ее задрота-«жениха»! И можно не сомневаться, который именно– конечно же, этот угрюмый подъёлочник! Клоун вряд ли может быть дружком аутиста. Взбежав по крыльцу, она вытерла кроссовки от налипшей грязи о коврик, зашла, переобулась и огляделась. Под лестницей была большая и старая дубовая дверь. Ксеня подошла, потянула на себя тяжёлую металлическую ручку в виде изогнутого тощего волка с высунутым завитым языком, и дверь с адским скрипом открылась. Ксеня скользнула в полумрак коридора. Так и есть, это мальчишеская половина, ошибки быть не могло– по стенам развешаны плакаты рок-групп, спортивных машин и мотоциклов, по противоположной стене множество пронумерованных одинаковых дверей, Ксеня пошла вправо, ища нужную. Пахло влажным деревом, пылью и каким-то старьём одновременно. В коридоре было холодно. Ёжась, Ксеня добрела по стоптанному мягкому ковру до нужной двери и постучала. Послышались глухие шаги, и ломающийся голос парня спросил грубо и недовольно – «Кто»?

– Привет! Это новенькая!

Ответом было молчание.

– У меня в комнате холодно, печка погасла. Ты не мог бы мне помочь, я замёрзла! – ляпнула «роковая соблазнительница» первое, что пришло в голову. Опыт флирта с мальчиками у неё был, мягко говоря, скудный.

Подождав и постучав повторно, Ксеня пожала плечами и ушла– действительно, аутист! Видимо, это задание ей не под силу, раз он даже не открыл ей дверь. Вернулась привычной уже дорогой по лестнице в свою комнату. Надо было разобрать сумку, но так не хотелось. Она решила для начала помыть голову. Достала со дна сумки только полотенце, любимый фисташкового цвета махровый халат, шампунь и гель для душа с мелиссой. Ванная оказалась в конце тёмного коридора, вся деревянная, под косой крышей, разделена на несколько кабинок. Ксеня с наслаждением встала под горячий душ, который прогонял из её озябшего тела стылый дух леса, намылила голову любимым мятным шампунем, размышляя о сегодняшних событиях. А что, всё не так уж страшно, даже весело. Встретила она пока четверых воспитанников интерната. Все они немного двинутые, конечно. Но с другой стороны, среди её бывших одноклассников в родной школе и похуже экземпляры встречаются. Во всяком случае, девочки даже сами предложили пообщаться, хоть и на странную тему. А что касается гитаристов– к нежеланию общаться ей уж точно не привыкать. Что-то, значит, в ней есть такое отталкивающее, может, проклятие такое… Вот что с пропавшей девочкой, надо выяснить. Ничего, завтра она обо всём расспросит девчонок, Марину и Вику, когда они поедут в город за покупками. Они не отвертятся со своим «элитным обществом». Правда, их «экзамен» она провалила… А если и не получится, то расспросит кого-то ещё, когда начнётся учебная неделя и все съедутся в интернат. С такими мыслями, расслабленная и отдохнувшая, закутавшись в махровый халат, пахнущая мятой и мелиссой, она впорхнула по тёмному холодному коридору в свою комнату, стала сушить волосы феном перед большим тройным зеркалом в неверном свете старого торшера. Верхний свет почему-то не работал. Надо завтра сказать об этом Ленке. За окном сгустилась тьма, очень хотелось спать. Ксеня спешила досушить свои длинные тёмно-каштановые локоны, как вдруг, рассеянно блуждая взглядом по комнатке, вспомнила про книжную полку. На столе перед окном стояли рядком лишь учебники, среди них была всего пара художественных изданий – книга по нумерологии и сборник таблиц для расчёта астрологических домов. Она выключила фен, натянула домашний спортивный костюмчик и любимые толстые вязаные носки, которые родители купили ей когда-то во время отдыха в Финляндии на горнолыжном курорте. Досушивая волосы полотенцем, подошла к полке, взяла наугад книгу– «Таёжные сказки», с нарисованным на обложке чёрным лесом, луной и звёздами. Книга оказалась сборником сказок народов Сибири и Дальнего Востока. Пролистала, её внимание привлекла якутская сказка под названием «Девушка-хвощинка». Ксеня пробежала её глазами. Суть была в том, что парень вёз через тайгу невесту, чтобы показать её своим родственникам, но они разделились в пути, девушка поскакала на лошади не той дорогой и увидела юрту. Вышла из юрты дьяволова дочь, в железные одежды одетая, с одной кручёной ногой, с одной-единственной кручёной рукой, с одним, на самой середине лба, противным мутным глазом, с длинным чёрным языком, опущенным на грудь. Схватила дьяволова дочь девушку, стащила с лошади, сорвала кожу с её лица и набросила на своё лицо; весь убор-наряд сняла с неё, сама в него оделась, девушку через юрту бросила. После того села дьяволова дочь на чубарую лошадь и поехала на восток. Вскоре она догнала парня, и он не заметил подмены. Ну и сказочки!.. Неудивительно, что тот парень в саду такой дикий, раз они тут читают в детстве такие сказки. Ксеня захлопнула книжку и задвинула её подальше. Так, что тут ещё есть? Её внимание привлекла ещё одна книга -она была единственной «взрослой» из книг бывших обитателей комнаты– были еще «Муми-тролли», «Алиса в стране чудес» на английском языке, Инга Петкевич– «Лесные качели» и «Кукушкины дети»… Книга оказалась старой и потрёпанной, на обложке был изображён парень в русской вышитой рубахе с оскаленной волчьей головой, стоящий перед светящимся окошком, где виднелась голова девочки, сидящей пред свечой. Заглавие гласило– «Оборотни, мифы и реальность. История оборотничества.» Странно. Ксеня уселась с книгой на диванчик и стала листать пожелтевшие страницы. Сначала шли ссылки на детские сказки, которые в данном издании склонялись на научный лад учёными-криптозоологами. Иллюстрация на детскую сказку с волками, сидящими в ночном лесу вокруг костра с ложками в лапах, со свирепыми мордами ожидающие кашу в котле, произвела на неё странное впечатление, как будто что-то из далёкого детства вдруг вызвало мурашки по коже. Смешно, конечно. Но вот дальше было интереснее. Объяснялось, как обычных щенков можно отличить от оборотней, погнув им спинку, у маленьких оборотней нет позвоночника, поэтому они и могут принимать другое обличье. В глухих лесах такие волчата попадаются охотникам до сих пор, и люди стремятся разделаться с такими тварями ещё в младенчестве. Факт этот тщательно замалчивается. Ксене стало очень жаль малышей, если это правда. В чем они виноваты… Дремучие суеверия… Где доказательства?.. Это были примеры так называемого врождённого оборотничества, но приводились примеры и обращения в волков при помощи колдовских ритуалов, например, нужно было перепрыгнуть через нож или пролезть сквозь колесо телеги. Описывался остров где-то в топях болот, где жили оборотни, и добравшись до которого, можно было стать одним из них. Далее приводился большой отрывок из повести-эпосе об Огненном Волке, языческом божестве из мифов древних славян, где рассказывалось о том, что однажды родился у княжны от Огненного Змея малыш– оборотень с волчьим хвостиком и полоской шерсти на спинке и как дальше складывалась его судьба. Было очень захватывающе, Ксеня забыла про сон, забралась с ногами на диван, завалилась на большую вышитую подушку, придвинула торшер ближе и продолжала чтение. Моменты в книге порой описывались страшноватые, и ей стало со временем не по себе, как в детстве одной в тёмной комнате, чёрное окно с отражавшейся в нём комнатой вдруг стало пугать, стоящая на столе плетёная верёвочная куколка следила глазами-стежками за напуганной девочкой.

– «И как теперь спать?..» – с тоской подумала Ксеня. Свет вырубать точно уже не хочется… Она продолжала чтение, вздрагивая от резкого крика какой-то ночной птицы или хрустнувшей вдруг ветки в саду. Из приоткрытого окна тянуло мокрым хвойным лесом и холодом, но Ксеня почему-то не решалась встать и закрыть его.

– «Да что такое? Последний раз в десять лет боялась одна в комнате оставаться, когда Ленка уехала. Чокнутого местного Стива Тайлера не испугалась, а тут… Поржал бы он надо мной сейчас… " Она решительно поднялась с дивана, но тут вдруг услышала явственный шорох за дверью, а затем– как кто-то скребётся в неё. Она упала обратно на диван, внутри всё оборвалось, ледяной холод сдавил живот, она в ужасе вытаращилась на дверь, вспоминая молитвы. Щеколду надвинуть, конечно, она не подумала. Тут же память услужливо подкинула рассказ девчонок в столовой о кошке Принцеске, которая шипит в пустой угол на призрак жившей здесь и исчезнувшей девочки… Скрёб повторился, уже более уверенно.

– Ты спишь, новенькая? Со светом дрыхнет, что ль..– донеслось до Ксени пацанячье бормотание. Она выдохнула с облегчением, встала, решительно распахнула дверь. Перед ней стоял высоченный, под два метра ростом, худой и нескладный парень, с взлохмаченными блондинистыми отросшими волосами, в растянутой линялой чёрной футболке, на которой готическим шрифтом значилось, что её носитель обладает титулом принца ада, и из изображённой на ней пустой глазницы черепушки выползала высунувшая язык змея. В руках у него была небольшая вязанка дров.

– Привет! Ты сестра Елены Дмитриевны, да? Офигеть, как похожа, – сказал парень– А я Митя.

– Очень приятно, Ксеня…

– Я это… Одевался, не успел тебе открыть, ты ушла… Я тут дров притащил со двора, растоплю тебе сейчас.

– Было бы здорово, а то я замёрзла– промямлила Ксеня.

Печка и правда прогорела, но было не так уж и холодно, изразцы были горячими и отдавали тепло. Ей стало ужасно неловко.

Но Митька ничего на это не сказал, положил дрова рядом с печкой и присел на корточки, шурудя в печке кочергой. Воцарилось молчание.

Ксеня села на диван, обняла вышитую подушку и уставилась в окно на ветки сосен, думая, как завязать разговор с аутистом. После недолгих Митькиных манипуляций в печке затрещал огонь, сразу повеяло теплом, дымком, лесом. Митька закрыл задвижку печи, шоколадные изразцы весело поблёскивали, напоминая о чём-то рождественском, и сразу стало весело, на душе, как и в комнатке, потеплело.

– Спасибо! – искренне поблагодарила белобрысого Ксеня.

– Не за что. Я тебе завтра вечером тоже растоплю – и направился к двери.

– А ты не знаешь, где можно выпить чаю? Столовая же уже закрыта, наверное… – ляпнула Ксеня. Митька обернулся в дверном проёме, притулился к дверному косяку, опёршись одной рукой об открытую дверь.

– Столовка закрыта, конечно. У меня чайник в комнате есть, свой. Электрический. Я сделаю и тебе принесу.

– Спасибо! Ты сделай и себе тоже, вместе чаю попьём! – попросила Ксеня, сама себя не узнавая, ей не верилось, что она может вот так вот отчаянно флиртовать с парнем, пусть и с таким страшненьким аутистом.

– Ладно, ща. Ну я к тебе приду, а то у нас там в комнате того.. Бардак. Соседи у меня жесть, поэтому к себе не могу позвать, ну, сама понимаешь…

И он скрылся во мраке коридора.

Ксеня выдохнула. В глубине души она была рада, что кто-то пришёл, так страшно ей вдруг стало после мрачной книжки в чужой и тёмной комнате, и потом, задание она, похоже, выполнила, раскрутить на свидание этого Митьку будет проще, чем она думала.

Чуть позже парень вновь появился на пороге Ксениного нового обиталища с подносом, как заправский официант. На подносе дымились две кружки с мятным чаем и стояла плетёная корзинка, а в ней – разодранная упаковка овсяного печенья.

– Какая изящная сервировка– усмехнулась Ксеня.